Текст книги ""Фантастика 2025-179". Компиляция. Книги 1-26 (СИ)"

Автор книги: Анатолий Матвиенко

Явилась тётка с широкими золотыми кольцами на широких пальцах, выслушала претензию относительно «новой дамы», что «ещё краше». Пообещала сделать замечание. Валя, увидев, что распаляюсь, пробовала унять, но я был непреклонен.

– Ситуация не настолько проста, товарищ начальница смены. Этой хулиганской выходкой ваш сотрудник пытался разрушить семью. А семья – базовая ячейка социалистического общества.

Ресторанная дама, служащая довольно разгульного места, хоть и дешёвого, моего возмущения не разделяла.

– Давайте по-хорошему…

– Давайте. В понедельник зайду и хочу видеть копию приказа об увольнении этого недоноска по статье за неэтичное обращение с клиентами. После обеда у меня встреча в обкоме. Быть может, не стоит напрягать товарища Христораднова столь мелким вопросом, но случай уж больно удобный. Только тогда неприятности будут не у официанта, а у дирекции ресторана.

Вот тут её проняло.

– Но зачем же так⁈

Показал удостоверение.

– Рядом завод. ИТРы завода и командировочные зачастую питаются у вас. Если будут уходить с испорченным настроением, как это отразится на их работе? На производительности и качестве? Вынужден вмешаться. Готовьте приказ. Или не обижайтесь.

Пока шли к гардеробу, подавал Вале осенний плащ и сам облачался в куртку, видел горячий диалог начальницы смены с кругломордиком. Он размахивал в воздухе мягкими кулачками и порывался бежать за мной – явно не для извинений. Хорошо, что не прибежал, иначе пришлось бы его держать мордой в пол до приезда наряда милиции.

– Умеешь ты заводить друзей в Горьком! – заметила супруга, когда вышли на улицу.

– Вообще не везёт. С девушкой одной встречался, не напрягайся, это было задолго до знакомства с тобой, так её оторвала от меня её мать, религиозная мракобеска – как раз из Горького. Держала здесь как в монастыре, пока не умерла, говорят, дочка тоже сильно осунулась, не видел её после.

Начинал моросить октябрьский лёгкий дождик, нас не спугнувший, мы неторопливо прошли к заводской проходной, где желающих прокатиться на полигон ГАЗа подбирал жёлтый автобус ПАЗ. С гонщиками грузовиков поцапаться не успел (надо же) и в их глазах всё же имел некоторый вес: мастер спорта международного класса, участник ралли Париж-Дакар, это пальцем не заткнёшь.

В бусе собрались исключительно пилоты, штурманы и механики грузовиков-газонов, водители «волг» ездили туда-обратно на тренировки на своих «боевых» росинантах. Почему так презрительно – «росинант»? Потому что мотор спортивной «волги» больше чем до 140–150 кобыл не форсируется, столько же можно выжать из базового движка от ВАЗ-2101. А масса автомобиля на полтонны больше, разница в полтора раза! Соответственно, гонка на утюгах ни разу не прельщала. Клянусь, любого уделал бы на его подготовленной «волге», будь подо мной «рогнеда» или «людмила» в обычной заводской конфигурации.

Грузовики – это другое. Пусть они ещё более медлительные, чем ГАЗ-24, но требовать и ждать от них скоростей под двести глупо. Центр тяжести выше, техника прохождения поворотов другая, риск переворота гораздо гораздее.

Представил парням Валю, сразу озвучил, что она – к. м. с. в автоспорте, прошла Париж-Дакар в одной со мной команде. От имиджа всего лишь декоративной брюнетки не осталось ничего.

Поражались: хватит ли сил вращать баранку? На ГАЗ-53, тем более на ранних грузовичках, нет гидроусилителя руля. Можно приколхозить от ГАЗ-66, но гонщики так не делают – лишний вес.

– Главное – не сбрасывать скорость, – без лишней скромности заявила половинка. – Тогда руль легче крутится.

В отличие от МАЗа, где женская команда на грузовиках считалась фишкой предприятия, на ГАЗе о таком даже не слышали. Им не нужны рекламные плакаты с фотомоделью у раскрытой дверцы трака. ГАЗ-53 предназначен для колхозов и РСУ, им брюнетки за рулём точно ни к чему.

На полигоне для Вали нашёлся комбинезон, я же полез в кабину как был – в куртке и брюках. Парни не пожалели на пару часов автомобиль, приготовленный для другого гонщика. Хмыкнули, когда я влез на место штурмана, где стоят твинмастер и спидлот, а Валентина устроилась за баранкой, принявшись регулировать спортивное кресло под себя. Интересно, как бы гоняли на стандартных седухах вроде того, что набивало мне мозоли на заднице по пути в Минск и обратно?

– Слушай… Я уже успела забыть эти ощущения.

– Главное, чтоб ты не забыла как рулить гоночной железякой.

Воткнули разъёмы шлемов, проверили связь. Валя попробовала педали, руль, ручку КПП.

– Давно не водила ничего кроме легковушек. Такие усилия…

– Махнёмся местами?

– Ну уж нет!

– Тогда – заводи.

Тем временем дождь стих, зато повисла туманная взвесь. А когда пристроились третьими за двумя другими ГАЗонами, рванувшими вперёд, туман в низинах сгущался настолько, что впереди идущий зачастую пропадал из виду. Кроме того, пока добирались и готовились, начало темнеть, а через час полагаться можно было только на свет фар.

В этом остаётся что-то нереальное, иррациональное… Машины вынеслись с полигона и помчались по просёлке, сто пудов – неперекрытой. Точь-в-точь перегон между скоростными допами, когда задана средняя скорость куда выше разумной. Мелькают поля, деревеньки с редкими огоньками, тут и в нормальную погоду ездят, наверно, только УАЗики да трактора, и не выше тридцона, мы же гнали больше сотки, подпрыгивая на ухабах так, что на миг перед задранным капотом виднелось только чёрно-серое низкое небо без звёзд.

Держа стенограмму на коленях, я иногда подсказывал, Валя старалась не отпускать впереди идущего.

Дорога, довольно прямая, состояла преимущественно из луж, некоторых длиной до полусотни метров. Моя аккуратная девочка отчаянно крутила баранку, пытаясь объезжать их, машину начинало носить и разворачивать. Когда разок она выписала цельный круг вальса на 360 градусов, я не выдержал:

– Дави прямо! Передний никаких пируэтов не выписывает.

И ГАЗон, взревев всеми восемью цилиндрами, понёсся, не разбирая пути. По бокам кабины летели не брызги – целые волны, едва видимые в полумраке.

В режиме «то еду, то плыву» Валя догнала передний экипаж. Хмыкнула: ничего сложного.

Накаркала. Туман сгустился ещё больше. Прежние клочки, накрывавшие в низинах какие-то десятки метров до кабины, а чаще тянувшиеся у самой земли, сменились настоящими белыми цунами – выше дуги безопасности. Когда видимость падала практически до нуля, я пытался помочь Вале, читая легенду. Она же почти не снижала скорости.

Наверно, со стороны это смотрится круто – ГАЗон с рёвом рассекает через туманный лес. А внутри – страшно.

– Уверена? Может – сбрось?

– Не надо под руку… Уверена! Я почувствовала машину, вкатилась в трассу. Не трусь!

Это чувство знакомо каждому гонщику, когда сливаешься с автомобилем, чувствуешь дорогу покрышками как собственными пятками, фары – словно собственные глаза, неуловимая часть души летит впереди капота, разведывая – что там впереди. Если Валя поймала кураж, круто. Только не надо забывать о…

Накаркал!

Мы пронеслись в миллиметрах от ГАЗ-53, ехавшего вторым, даже чуть сёрбнули досками кузова о его кузов, Валя втопила все деньги там, где более опытный гонщик, знающий местность, чуть сбросил. Конечно, слетели с трассы, водительница крутанула руль, пытаясь вернуться на дорогу, машина встала на правые колёса… И грузно рухнула на четыре точки обратно в очередную лужу, почти не потеряв скорость.

– Кащенко по тебе плачет!

– Зато не Склиф! – радостно возразила безумица и переключилась с третьей на четвёртую передачу.

На последних двух поворотах едва не угробила нас обоих, но обошла лидера.

Вылезли. Меня поколачивало. Валя стащила шлем и перчатки, на ладонях лопнувшие, на руках вздулись волдыри. А лицо дово-ольное!

Гонщики даже не стали укорять её за опасную езду. Выиграла, машину не побила, мотор не сожгла, коробку не порвала, какие претензии? Кто-то бурчал «не может баба так», намекая, что по ходу рейда мы менялись местами, но на него шикнули: уймись. Я пообещал всем ужин за свой счёт, и не в той закусочной, ошибочно названной рестораном, а на набережной.

В гостиничный номер ввалились за полночь, администратор удивилась, что мы, слегка поддатая пара – муж и жена, а не надвигающаяся случайная связь, даже денег не попросила. Поднялись, скорее в душ! С каждого сошёл добрый литр пота, если не два, за сутки гонки, бывает, теряем до пяти кило, правда, они столь же быстро возвращаются. Я мылся вторым, а на выходе Валентина буквально снесла меня с ног, швырнув на кровать, и принялась орудовать с таким энтузиазмом, будто под ней не мужчина, успевший разменять четвёртый десяток, а тот же ревущий 53-й ГАЗон, обгоняющий соперника. И его надо кочегарить, кочегарить, кочегарить!

Кто сказал, что семейный секс – это скучно, можно одним глазом коситься в телевизор на футбол, не снимать носки, если припёрло – пукнуть, не прерывая процесса? Кто так думает, тот несчастлив в браке. Мне очень даже повезло.

Спустя какое-то время, в темноте:

– Серё-ёжа!

– Да, милая.

– Я люблю тебя. Не отвечай… Иначе сморозишь обычную свою шутку, переведёшь в смех, – она прижалась и обвила меня, продолжая шептать прямо в шею. – Долго не понимала тебя, пока не попала с тобой… Туда! Ты сумел сохранить в себе лучшее и в нашем, и в том ужасном мире.

– Несмотря на то, что днём сорвался на официанта?

– Может и да… Но он правда хотел нас рассорить. Не его вина, что не получилось. Верю, что ты мне не изменяешь.

– Я хочу верить, что и ты мне тоже.

Она привстала на локте.

– Всего лишь «хочу верить»⁈

– Естественно. Я – обычный мужчинка, на меня даже Катя Журавлёва не польстится. Мне чрезвычайно просто хранить верность. Ты – фотомодель, на виду, на заводе, полном симпатичных мужиков. Гонщица от бога. Только свистни – отбоя не будет. За что мне такое счастье?

Подколка переросла в комплимент и была благосклонно принята.

– Потому что я тебя люблю. Давно. Тебя одного.

Как тут не признаться во взаимности? Тем более после такой романтики – опасного головоломного заезда и лихой, хоть и малоалкогольной пьянки, где милая царила как королева бала.

Я снова прижал её к себе. Кто сказал, что семейный секс… Нет, молчу, дальше личное.

Глава 8

Большая машина – большие хлопоты

Времяпровождение в Горьком с попытками обеспечить меры по ускорению перехода на обновлённую «Волгу» очень напоминало строчку про добычу радия из стишка Владимира Маяковского: грамм – добыча, год труды. Тем более, ГАЗ-24–10 – ни разу не ЗИМ, годы не отведены. На огромном советском пространстве, на минуточку, нет ни единой нормальной легковой машины среднего класса! Ни для обкомовских чиновников в строгих костюмах, ни для реальных джигитов с гор Кавказа. Если в Ижевске всё пойдёт как надо, в 1982-м первая опытная партия покинет ворота завода, боюсь не раньше ноября-декабря. В лучшем случае. Обновлённую «волгу» можно и нужно сваять быстрее.

Возвращение в Москву через неделю после валиного лихачества на ГАЗ-53 омрачила анонимка. Житков сразу сказал: ничто не мешает спустить её в корзину, подписей нет, значит и жалобы тоже. Но уж больно детально и предметно выписаны факты. Что там правда, а что – нет? Тем более анонимка пришла в ЦК, значит, использовать её в качестве туалетной бумаги – не лучшее решение.

– Под каждым так называемым фактом имеется реальная почва. Но всё искажено и переврано до невозможности. В ЦК отвечать нужно?

– Нет, резолюция «выяснить и при необходимости взять на контроль».

– Значит, берите, Анатолий Анатольевич. Контроль – не взятка.

– Удивляюсь, как тебя земля носит. В Румынии в пропасть не сбросили, в Горьком били – не добили. Давай по пунктам. Затеял пьяную драку, из-за которой несправедливо уволены лучшие работники завода.

Министр иронично глянул поверх очков. О моих занятиях рукопашкой он в курсе.

– Святая правда. Лучшие работники действительно пребывали в подпитии, пытались меня отрихтовать, мне удалось вырваться и сбежать. По 15 суток им выписал районный судья, мы же не вправе оспаривать его решения? А на заводе и так переизбыток кадров из-за сокращения выпуска легковушек.

– Возил с собой женщин в служебную командировку, развлекался вместо работы.

– Целых двух. Первая – Катя Журавлёва, дизайнер, трудилась над интерьером и экстерьером ГАЗ-24–10. Жила в отдельном номере в гостинице. Может, и развлекалась. Я в её личную жизнь не лезу.

– Журавлеву знаю, – подтвердил Житков и утвердительно кивнул.

Я не понял, что означал его кивок. Быть может, что Катька – наш человек, с ней резвиться можно?

– Кто вторая?

– С второй, признаюсь, пережил приятные минуты. Это моя супруга, приезжала на субботу-воскресенье, наши законные выходные. Каюсь, ночевала в моём номере, второй просто не понадобился. Мне внести половину суточной стоимости гостиничного номера? Где-то рублей шесть?

Министр посмеялся.

– Не надо. А что там у вас с развлечениями на автодроме?

– И опять святая правда. Автоспорт относится к ведению ДОСААФ, но курируем мы от министерства и Госкомспорт. Я предпочёл лично убедиться, что заводская команда ГАЗа на грузовиках заслуживает поддержки. На легковых – только сочувствия и пожелания скорой замены матчасти.

– Сергей, обрати внимание, анонимщик – чрезвычайно осведомлённая сука. Вот: «обещал отозванные из гаража ЦК ГАЗ-3102 заводчанам, а сам отдал их друзьям на АЗЛК».

– Молодец! Всё знает. Кто-то из руководства завода или близкий к нему.

Житков отложил пасквиль в сторону.

– Что, кстати, с 3102?

– Засада. 5 штук отдали военным, оборвавшим телефон «скорее-скорее», вернув начинку от ГАЗ-24 – её мотор, её барабанные передние тормоза. Дисковые у 3102 моментом выходят из строя, диск деформируется, намечаются трещины, один даже разорвало, спасибо поставщикам из Кинешмы. С трудом набрали со всех машин 5 вполне исправных приборных панелей, кое-как собранных в Сызрани. Рулевое не трогали – для быстроты исполнения заказа, а стоило бы тоже откатить. Усилие на руль при небольшой скорости получается больше, чем у старой «волги». Руки бы поотбивал! А так руки страдают у шофёров, вынужденных трахаться с этими… в приличном месте не буду выражаться.

– Возможно, ты не знаешь всей истории. Эта машина задумывалась гораздо лучше, с шаровой передней подвеской, а не шкворнями. Но с каждым годом, пока откладывался запуск, её обдирали и упрощали.

– Анатолий Анатольевич! Не беритесь защищать безруких. Подготовка к производству – это не только работа на предприятии, но и со смежниками, поставщиками. 3102 только внешне чуть претенциознее, внутри – куда хуже старухи ГАЗ-24. Не понимаю, как вообще этот полуфабрикат прошёл государственные испытания…

– Под очень большим давлением чиновников из Совмина и ЦК, кому не положены «чайки» и ЗИЛы, но не терпелось кататься на чём-то более солидном, чем «двадцатьчетвёрка», доступная каждому таксисту.

– Точно так же, как на нас сейчас давят армейцы: возвращайте остальным 3102 способность двигаться своим ходом без помощи лошадей и отдавайте нам. Хотя бы в конфигурации от ГАЗ-24.

– Делай что хочешь. Это не уровень министерства определять судьбу 75 потасканных легковушек.

Я хитро улыбнулся.

– Э, нет. Воякам выкачено условие: коль вам партия и правительство доверили «русланы», пошевеливайтесь скорее. На эти 75 поставим моторы, трансмиссию, приборные панели, переднюю подвеску, рулевое и тормоза от «русланов», тогда действительно получатся достойные авто. Поскольку все эти комплектующие готовит не сам Ижмаш, а агрегатные заводы и прочие поставщики-смежники, трясите их, товарищи золотопогонные! Вот и отработается цепочка поставок. Двигатели поедут назад на ЗМЗ – на переплавку, приборные панели – обратно в Сызрань, пусть делают с ними, что хотят. А ГАЗу нужен другой поставщик электрики.

– Ты хочешь посадить заводы Куйбышевской области, основных поставщиков ГАЗа, на голодный паёк?

– Лучше платить рабочим пособия, и пусть сидят дома, чем изводят материалы в брак. Ровно та же ситуация на ГАЗе. Подразделение легкового транспорта КБ я уволил бы всех к чертям. Оставил, быть может, одного-двух для адаптации проекта к изменяющимся технологическим условиям. Даже знаю кого лично.

– С ума сошёл⁈ – разозлился Житков. – Выгнать за порог десятки высококвалифицированных инженеров⁈

– Что вы, я не против. Пусть продолжают сидеть на шее всех нас. Завод живёт преимущественно за счёт отгрузки грузовиков, основной покупатель – государство. То есть вы, Анатолий Анатольевич, и я, и все остальные граждане СССР кормим с ложечки высокообразованных бездельников. Про высококвалифицированных даже говорить смешно, достаточно поднять капот 3102, вся их квалификация как на ладони.

– На массовые увольнения твой анонимщик особенно напирает! – министр вернулся к анонимке.

– Значит, тоже бездельник, справедливо опасающийся пинка под зад. Я официально отправлю вам докладную – о необходимости аудита легкового производства ГАЗа с целью оптимизации штатного расписания.

– Провоцируешь новый скандал?

– Нет, обращаю ваше внимание на очевидный факт: если считать по выпуску штук, на ГАЗе трудится раза в четыре больше народу на одно легковое авто, чем на АвтоВАЗе, а в сравнении с «Тойотой» разница вообще на порядок. При непомерно раздутых затратах на персонал и императивном задании не увеличивать себестоимость «волг» завод даже под началом самых гениальных руководителей продолжит штамповать дешак паскудного качества. Тех же инженеров-конструкторов проще переучить на производственников, а соотношение числа персонала к выпуску машин стоило бы улучшить увеличением выпуска в разы. Чем не решение?

– Вот как ты заговорил… Сергей Борисович, а ведь ты замахнулся на политику ЦК в области автомобилестроения в целом. Задача стояла не только производственно-экономическая – дать стране и на экспорт нужное число машин, но и социальная: дать людям работу и кусок хлеба.

– Кто не работает, тот не должен есть, этот социалистический принцип уже осуществлён, утверждал великий Ленин. Если тунеядцы на ГАЗе не работают, а только создают видимость либо трудятся вполсилы, значит, они живут за счёт других рабочих, что никак не социализм, а социальное иждивенчество.

– Такими фразочками можешь бросаться с трибуны, прекрасно зная: цитатами несложно оправдать любую демагогию.

Я почувствовал, насколько министерская работа изменила Житкова. Обвинение в демагогии – любимый ход партчинуш, если с цитатами из первоисточников пытаешься доказать свою правоту. Для члена ЦК существует один-единственный первоисточник, он же истина в последней инстанции – его собственное мнение. Причём высокий партиец стесняется авторства и веско бросает, словно мешок картошки через задний борт ГАЗона: «есть мнение». Наученные горьким опытом подчинённые не посмеют уточнить, чьё это мнение, стоит ли ему доверять.

Расстались в тот день мы с Житковым плохо. Он со скрипом воздержался от запрета передать разработку 24−10 из Горького в моё Центральное КБ. Не то чтобы согласился на передачу, а просто скривился как от зубной боли: крайне неприятно, но что поделаешь.

Я же, уделив несколько дней семье, запустил переработку «двадцатьчетвёрки» силами своей московской команды. Отбил телеграмму Пугину: из-за нарушения сроков выполнения поставленных задач конструкторы ГАЗа отстраняются от проектирования 24−10. Сохранение подразделения легковых автомобилей к КБ не представляется целесообразным, предлагается его сократить, сотрудникам предложить рабочие места на других участках. Теперь в Горький имеет смысл приезжать в гриме под Майкла Джексона или вообще в женской одежде. Количество желающих поколотить московского диверсанта Брунова увеличится в геометрической прогрессии.

Плевать. Чем больше врагов, тем больший у человека вес. Если не доходить до крайностей и не соперничать с Гитлером.

Если бы Зимин чуть больше шевелил булками, остался бы в истории как главный по превращению ГАЗ-24 в 24−10, но упустил свой шанс, его подхватила Журавлёва. Тем самым упрочились слухи, что ради этой привилегии Катька мне дала. А если бы и дала? Какое это вообще имеет значение? Важнее тенденции, задачи, возможности. На самом деле, и у неё, и у меня, и у Горьковского автозавода не слишком широкий диапазон выбора. Леопольд Денисович, мой зам, временно сосланный в своё время из КБ АЗЛК в отдел главного энергетика, а потом возвращённый к творческой работе, получил в плечи задание обеспечить техническую часть в свете катькиных представлений о трёх вариантах исполнения. В реальности их нарисуется больше, нужны будут «волги» в кузове универсал и машины скорой помощи. КГБ наверняка попросит догонялку с мотором V8. Этот коллектив, изначально именовавшийся Конструкторским центром АЗЛК, теперь, после реорганизаций, ЦКБ Минавтопрома, продолжал столоваться на том же заводе – к радости начальства, потому что, находясь частью на хозрасчёте, частью на содержании министерства от поступающих сверху заказов, обслуживал Завод имени Ленинского Комсомола на особо льготных условиях. Всё самое передовое, что мы нащупали – к услугам москвичистов. И пока вторая версия «людмилы» начала теснить на конвейере базовую модель, бюро начало колдовать над третьей серией, тоже в вариантах эконом, мейнстрим и люкс, второй и третий – как для внутреннего рынка, так и на экспорт.

Одно давило: уже никогда не выведу новую «людочку», разукрашенную рекламой «Автоэкспорта», на европейскую раллийную трассу. Какая несправедливость!

Но вернёмся к ГАЗ-24–10. Что хорошо, к услугам наших шаловливых ручек набралось с дюжину списанных «волг», где-то гнилых, где-то битых и рихтованных, местами разукомплектованных, но вполне годных для экспериментов, не жалко. Взяв на себя ответственность, я позволил изъять в качестве донора и распотрошить одну 3102. Потом объясню военным: иначе никак, пошла на запчасти для других оживляемых покойников, в Красной и Советской армии принято списывать на «объективные обстоятельства» куда более крупные недостачи. Больше всего интересовал её салон, объективно удачный и вполне освоенный к монтажу горьковчанами.

Тормоза передние – дисковые. Тормозная система – двухконтурная, с регулятором давления тормозного усилия задних колёс. Тормозные диски и суппорты – отработанные для «Руслана», как и главный тормозной цилиндр с вакуумным усилителем.

Всё гладко? У меня так не бывает. Самую отвратительную новость, да и не новость вовсе, к тому шло, озвучил Леопольд: у стандартного волговского кузова слишком узко вварены лонжероны, двигатель поперёк не поставить. Но моё жалобное блеяние об успехе энтузиастов-самодельщиков, возразил:

– Они повернули на 90 градусов самый короткий мотор – V6. «Родной» 24д и дизельный 2.0ТD длиннее. Картер висел между лонжеронами. Даже в самоделке лонжероны переварены слишком заумно, при такой геометрии сомневаюсь в прочности, особенно когда начнётся коррозия. Ты же понимаешь, лонжероны подкапотного пространства как бы продолжают жёсткие элементы центральной части кузова…

– А там менять – коту под хвост вся экономия от сохранения прежних кузовных деталей… Причём строгать кузов 24−10 в разных вариантах под V6 и под другие моторы нам не позволят.

– Да, Сергей Борисович. «Волга» обречена на задний привод.

То есть сохранение длинного кардана до редуктора и главной передачи? Даже отказ от заднего моста на рессорах с переходом на рычажную заднюю подвеску не сэкономит столько массы, как чисто передний привод. Будь оно проклято! Нет, ни за что. Пусть будет как у «рогнеды» первого поколения или тех же «аудюх» – мотор, хрен с ним, продольный, но привод на передние колёса.

Жаль! Позади поперечного двигателя остаётся свободное пространство, вмещающее рейку, прямую как стрела. С продольным придётся химичить – пропускать тягу к правому колесу под картером, что противоречит моему личному опыт, как альтернатива – под или над коробкой передач. Решаемо, но не элегантно.

К концу октября многие черты всех трёх основных модификаций прояснились довольно точно, на ГАЗе для этого потребовались бы долгие месяцы. Избавленные от необходимости что-то изобретать или совершенствовать, обиженные из Горького принялись строчить в ЦК очередную пачку жалоб – от анонимок и индивидуальных доносов до письма всего трудового коллектива с утверждением текста на профсоюзном собрании. Житков, отбиваясь от наездов, был вынужден рапортовать, что в Москве дело движется намного быстрее, и проект 24−10 «почти готов». Это же не реактивный истребитель «хейнкель», что тут долго думать…

И к нам на АЗЛК потянулись косяки экскурсантов, не только высокая партноменклатура, но ещё представители заинтересованных министерств и ведомств, желающих обновления парка «волг». То есть едва ли не всё московско-союзное чиновничество.

30 октября, этот день пришёлся на пятницу, я окучивал первую партию – из нашего профильного отдела с Игорем Ивановичем во главе. То есть практически «своих». Оценил, насколько выигрышно воспринимается собранная любителями переднеприводная «волга», и вместо выходных объявил своим аврал, сам тоже провёл на заводе субботу и часть воскресенья.

Для начала пустил в расход ещё одну 3102. С самоделки сняли дверцы и салон. Затем, прости господи, из баллончиков, купленных в хозмаге, мы облили её краской в «совминовский» чёрный цвет, АЗЛК на тот момент чёрные «москвичи» не выпускал, его покрасочным цехом не воспользоваться. Торпедо с приборами, сиденья, коврики, а также двери стали на место как родные. Если не придираться к мелочам и не колупать лакокрасочный слой пальцем, прототипная 24−10 к утру понедельника имела достаточно заводской, а не самопальный вид. Генеральный несколько повозмущался, так как облюбовал «волгу» в качестве служебной, но удовлетворился, сев в удобное водительское кресло от ноль-второй.

На этой игрушке за неделю покатались десятки чиновников, аттракцион, не исключаю, продолжался бы и далее, но приближался «красный день календаря». Не то, о чём подумали, это только у товарищей советских женщин, а главный советский праздник – День Великой Октябрьской Социалистической Революции, к нему чиновничество было вынуждено готовиться, не минула чаша сия и меня. В празднично украшенных колоннах десятки тысяч трудящихся топали к Красной площади, часть транспарантов, макетов и муляжей ехала на специально задрапированных авто. Крашеная из баллончиков «волга», первая ГАЗ-24 в природе с утопленными ручками дверей, чернела посреди коллектива пролетариев бумажного труда – сотрудников Минавтопрома. Я топал чуть сбоку и впереди, чтоб не наглотаться выхлопа и не дать надышаться им Мариночке, оседлавшей папину шею.

Танцы с бубном вокруг прототипа можно было бы отнести к курьёзу, если бы не вал пожеланий от будущих эксплуататоров обновлённой «Волги». Они были диаметрально противоположные по характеру. Энтузиасты из министерства бытового обслуживания, например, настаивали на сохранении заднего привода и разрезного заднего моста на рессорной подвеске. Кому-то нравились шкворни, потому что их не выворачивает, как нижнюю шаровую у первых «жигулей». Самые изношенные шкворни, болтающиеся в шарнирном соединении словно шоколадка в проруби, обеспечивают грандиозный люфт, стук, съедание покрышки от неправильных углов колеса, но сломать их мало кому удалось. Другие, радетели новшеств и инноваций, не удовлетворялись даже люксовой комплектностью с мотором V6, требовали кондиционер и коробку-автомат, наивные.

Я извивался как уж, обещая многообразие комплектаций и возможность заказа спецсерий, не уточняя, на какую сумму заказчику выкатят надбавки за этот «спец», вытирал пот, несмотря на ноябрьскую прохладу, и готовился к приёму очередной команды знатоков с вопросами: что, где, когда и почём. Интересно, что «руслан», упорно никем не замечаемый в период проектирования, даже близко не получил столько внимания, несмотря на явную революционность начинки.

Любимого сыночка я не забыл, летал в Удмуртию на Ижмаш. Как в другой мир попал, полная противоположность расхлябанности ГАЗа. Не прекращая выпуска малолитражек, военные пустили на подготовку к производству большого лимузина десятки тысяч квадратных метров площадей, освободившихся из-за разрядки международной напряжённости и снижения оборонных заказов. Ижевск настолько тесно наполнен машиностроительными предприятиями, что раскидать заказы на изготовление отдельных частей и даже узлов удалось без труда. На головном заводе – штамповка, сварка кузовов, окраска, сборка. По числу поставщиков ижевцы оставили позади и ГАЗ, и АЗЛК, но большая часть смежников привлечена внутри своей системы. И если японцы работают без складских запасов, «с колёс», отшлифовывая логистику снабжения до бриллиантового блеска, военные подходят по-армейски – накапливают снаряды задолго до боя.

И всё же было немного грустно. Из-за принятой в СССР системы управления, я, главный конструктор «руслана», становлюсь для этой машины чужим, потому что представляю гражданское министерство. Для Житкова большой лимузин был головной болью и мишенью для жалоб, потому воспринял его уступку заводу Минобороны едва ли не как личный праздник.

Министра больше беспокоила бесконтрольность выпуска малых переднеприводных автомобилей низшего ценового сегмента, сначала в Ижевске, теперь добавляется Могилёв, причём обе малышки весьма сходны по конструкции, отличаются лишь декоративно и имеют множество унифицированных узлов. Ижевск, кроме основной версии с мотором 1.3, запустил удешевлённую с 3-цилиндровым литровиком, разработанным для украинского ЗАЗа, белорусский хэтчбек, как я слышал, тоже будет предложен с ним, и они вытеснят обновлённый Катькой «запорожец» с рынка. Значит, на Украине надо снова что-то придумывать и менять, а это ещё более инертная глыба, чем ГАЗ.

Не одно, так другое.

Следующая командировка состоялась в Минск, она принесла гораздо больше положительных эмоций. Умельцы из Политеха и Моторного сложили-таки волговский двигатель с электроприводом клапанов! Экзотика из экзотик.

К моему приезду они существовали уже в двух экземплярах, один подвергался издевательствам на стенде, второй изобретатели воткнули в машину, ржавую и ужасную, сохранившую шашечки на дверцах. Как и ожидалось, безумно гремящую на ходу, ни одна точка смазки, скорее всего, не шприцевалась годами.

Камейша выкатил её за ворота и усадил меня за руль на драное водительское кресло, сам устроился на пассажирском, прикрутив дверь проволочкой, замок с его стороны отсутствовал. Я, миллион раз демонстрировавший начальству прототипы, совсем недавно – самодельную переднеприводную «волгу», выучил как «Отче наш»: демонстрационный образец должен сиять ярче пуговиц офицера на параде. Даже мусор в бардачке может испортить впечатление. В этой машине мусор там имелся, зато крышка бардачка исчезла в глубинах истории.