Текст книги ""Фантастика 2025-179". Компиляция. Книги 1-26 (СИ)"

Автор книги: Анатолий Матвиенко

Там, где мы бодались с Гирдаускасом или кем-то из его земляков, образовался затор из битых машин, одна улетела на сугробы и осталась на крыше, другая уснула вверх колёсами на полосе. Мальчиш-Плохиш в моём лице подгадил многим.

Пацаны, простите! Клянусь: не хотел. Думал только жёлтого оттереть.

Аж настроение пропало. Но это – гонка, она заставляет вернуться в прежнюю внутреннюю колею. Не раскисать!

Повинуясь судейским жестам, мы выстроились в цепочку, объезжая свалку, дальше вдавили в пол. Вскоре пришлось объезжать опережаемых на круг, и тут литовец воспользовался превосходством в классе, обошёл чисто, без касания, но Ивана – не успел. Для меня, отнюдь не любителя ледяного трека, 3-е место на таком этапе – шикарный результат. Но нечестный. Провоцировать аварии не стоит.

Правда, наверху мы не удержались, напарник по команде сполз на 3-е место в группе и 7-е в общем зачёте, я ещё на несколько ступенек ниже. Все 4 экипажа МАЗа добрались до финиша, никто не сошёл, 4-е командное. Задачу «не посрамиться» выполнили, какие-то премиальные полагаются, и то – хлеб.

Назад ехали 24-го в пятницу, неторопливо, вчетвером, техничка и «икарус» поспешали ещё медленнее и остстали. Порой уставшие и сгорающие от нетерпения очутиться дома, обнять родных, принять душ, парни разбиваются сильнее, чем на скоростных допах. Тем более Русских посадил Валю за руль, и она добросовестно катила за моими огоньками до Пскова, потом до Полоцка и, наконец, до самого Минска, пришлось оглядываться в зеркало заднего вида, чтоб не стряхнуть её с хвоста, пока не расстались. Я высадил Ивана, заправился и погнал домой, практически уверенный, что Марина ждёт.

Ждала, а как же! Из кухни потянуло вкусным. Обняла и прижалась к такому как есть – дурно пахнущему с похода, обсыпанному снежинками и колющемуся щетиной.

Потом предупредила:

– Я не одна.

– С любовником?

– Не совсем. Я – не лесбиянка. Ничего, она скоро уйдёт, пока будешь мыться-бриться-переодеваться.

– Если обняла, и тебя не вывернуло от исходящего от меня амбре, потерпишь минут пять? С самого Ленинграда ничего не ел, только кофе лакал из термоса!

– Конечно! – она чмокнула ещё раз в иголки на щеке. – Сейчас наложу. Аллы не стесняйся.

– Что или кого я должен стесняться в собственном доме?

Ополоснув только руки и лицо, шагнул на кухню, там понял, откуда взялось предупреждение о стеснении. Алла была монументальна, особенно когда поднялась мне навстречу в порыве вежливости. Не меньше меня ростом, и это без каблуков, вдобавок сооружение на голове, напоминающее Вавилонскую башню в миниатюре или большой кукиш, возвышалось над уровнем моей макушки. Дама в теле, не скажу, что жирная, но такая, для любителей упругих и пышных форм. Главным же было властное выражение лица человека, не терпящего возражений даже в мелочах. Улыбка широких и яростно напомаженных губ частично погасила это впечатление.

– Сергей! Наслышана о вас!

– Я о вас тоже, Алла. Уже целую минуту как. Очень извиняюсь, что пахну мужчиной слишком сильно. Только с ралли и сразу с перегона Ленинград-Минск.

– Ко мне спешил! – похвасталась Марина, наваливая мне на тарелку исполинскую порцию. – Ох уж его «сралли».

– Конечно, зайка, спешил. Алла, вы тоже – юрист?

– Не просто тоже, а на самом верху нашей иерархии. Она – народный судья и готовится к выборам в Мингорсуд.

Дальнейшие мои реплики шли через чавканье. Оголодал я так, что не до манер.

– Судьёй быть лучше, чем адвокатом?

– Конечно! – обе ответили хором, затем Алла сообщила покровительственным тоном: – Мариночке 25 исполнилось. По закону о судоустройстве созрела уже для суда. Вот как раз на моё место – в Центральном районе!

Дама прямо-таки светилась довольством, точнее – блестела им. Руки были украшены кольцами и перстнями столь обильно, что обзавидовалась бы замминистра торговли.

Судья перехватила мой взгляд.

– Вот для чего приятно порой к студенческой подружке забежать. Не только потрещать о нашем сокровенном-девичьем, а и золотишко выгулять. На работу хожу, представляете, в пластмассовых бусах и пластиковых клипсах в ушах, в сером или коричневом трикотажном платье, сапоги без каблука.

Сейчас плотные бёдра обтягивала короткая и узкая кожаная юбка, открывающая большие круглые колени и полные икры, не мой любимый размер и фасончик, но многие считают такое гиперсексуальным. Поверх мохерового свитера лежала золотая цепь, толщиной побуждающая искать кота учёного из сказки Пушкина.

– Чем же так хорошо в суде? – я незаметно для себя оприходовал отбивную и принялся за её сестрёнку. – Взятки больше?

– Да вы что, молодой человек! – притворно возмутилась гостья.

Марина:

– Знаешь анекдот? Подзащитный спрашивает: бывают ли неподкупные судьи? Адвокат отвечает: бывают, но не советую к ним попадать. Им приходится платить вдвое больше.

Пока я уничтожал салат, над столом пронеслось ещё несколько шуточек и баек.

Алла:

– Представляете? Вчера подсудимый во время речи защитника вытянул жало в мою сторону и вопрошает: «Гражданин судья, а почему вы речь не дослушали и уже приговор пишете?»

– А ты?

– А я ему: «Глупый! Это приговор по завтрашнему делу, твой вчера написала. Не бойся, мало не покажется». Ты же знаешь, Мариночка, какая у нас запарка. Шутки шутками, но иначе нельзя. И народ пошёл не тот, порой народных заседателей не хватает. Гоняем их по кабинетам от одного судьи к другому, не успевают подписи ставить. Даже поговорка родилась: «Найти бы состав суда, состав преступления всегда найдём».

Притупленное от усталости восприятие и не располагающее к лучшему присутствие Марины отключили эмоции. Когда я вышел из ванной, приняв цивилизованный вид, чистый и выбритый, судья уже свалила. Моя нашла самые подходящие к ситуации слова, разом смыв неприятный осадок. Повисла у меня на шее и шепнула:

– Видишь, почему работаю в адвокатуре, а не в суде?

– Но ведь общаешься же с такими!

– Приятельствую. Это мой мир, я его не переделаю. Выживаю в нём и сохраняю себя. Не думай, там не все как она, скорее – меньшинство.

Как несложно догадаться, в ближайшие полчаса Аллу мы больше не обсуждали. После душа и от близости милой девушки наружу рванулись неведомо откуда взявшиеся силы, я, наверно, с таким запалом прокатил бы ещё один скоростной доп. Но уснул.

Суббота выпала на католическое Рождество, в Советской России начисто забытое, а здесь, на западе страны, его всё же помнили, хоть, наверно, не отмечали. Проснулись мы поздно, я вообще очень полюбил просыпаться около Марины. Пусть смыла на ночь косметику, сохранившаяся свежесть позволяла утром выглядеть более чем привлекательно, а не пугать партнёра, вскочившего с кровати в ужасе и с криком «Кто ты, Баба Яга, зачем сожрала мою красотку?» Очень жаль, что уходовая косметика, позволяющая сохранять лицо без морщин и обвислостей, в СССР 1976 года не особо доступна, в лучшем случае – огурцы под глаза и на глаза. Да и пользоваться ей надо уметь, и просветить избранницу за счёт знаний из будущего я не мог. Би-Би, Си-Си и прочие А-Б-В-Г-Д-кремы для меня куда дальше, чем устройство коробки передач BMW, не говоря об отсутствии подобных замазок на лицо в советских универмагах. Что мог, купил за чеки в «Берёзе», но там больше декоративной, чем уходовой, вдобавок сложно попасть в избранную Мариной цветовую гамму.

Чмокнув меня, она по-кошачьи потянулась и сбежала чистить пёрышки, я позволил себе чуть полениться и тоже поднялся.

Она ещё не переехала ко мне совсем, хоть заняла своими вещами приличный объём секции и даже заставила поменять шкафчик в спальне на большой двустворчатый с антресолями, сверкающий полированными дверцами. Но оставалась часто, особенно на выходные. Была очень тронута, когда накануне ралли не отпустил из-за начавшихся «этих дней» и только обнимал ночью, не предлагая иных вариантов. Само собой, варианты есть, но когда милую крутит, колбасит, и ей просто больно, быть удовлетворённым за её счёт несколько не по-товарищески.

Поскольку «эти дни» закончились в период командировки, сейчас позволяла себе выглядеть соблазнительно, расхаживая по квартире в шёлковой прозрачной комбинации, сексуальных чулках и босоножках. За время со дня покупки пластинки АББА моё либидо стимулировалось необычайно сильно и постоянно, удар Николая по фаберже ничуть не помешал, воздержание под Ленинградом далось не без труда. Валя не знала, что я разогрет до предела и во время гонки нахожусь в максимально уязвимом положении, спасибо, что не атаковала, когда оставались в «икарусе» вдвоём, не показала коленки. Хочу надеяться – устоял бы, но лучше не подвергать верность испытаниям.

И дело не в том, что у меня железобетонные моральные принципы. Наверно, их нет совсем, даже деревянных. Просто Марина подарила мне не только плотскую любовь, но и потрясающе комфортную атмосферу внутри союза на двоих. Серёжа Брунов 26-лет с удовольствием наслаждался романом с замечательной девушкой, 75-летний пердунчик Сергей кхе-кхе Борисович пребывал в восторге от морального удобства. Портить этот комфорт сознанием, что для чего-то сходил налево, нанесло бы вред душевному равновесию.

Сели завтракать. Марина расположилась не вплотную, но так, чтоб мог, протянув руку, погладить очаровательную коленку, да, я – извращенец и фетишист, люблю красивое. В том числе люблю трогать.

– Серёжа! Почему у тебя нет друзей?

– Таких как Алла?

– Алла – однокурсница, приятельница и очень полезный кадр для решения скользких вопросов в суде Центрального района. Но не подруга. Хоть она меня называет именно подругой. Эдакая мамка. Утешала при разводе с Николаем, грозилась открутить ему башку и откусить член. На первое у неё хватит сил, на второе – решимости. Тебя оценивала – как осетрину на весах взвешивала.

– Третий сорт ещё не брак?

– Второй. Ни один мужчина меня не достоин, кроме мифического первого сорта. Ах да, её Пашенька – тоже первый сорт, потому что не нарадуется размерам телес спящей с ним женщины и позволяет вытворять с собой что угодно. Но ты меня заболтал и уклонился от ответа.

– Про друзей? В Минске сплошь коллеги, сослуживцы. По твоей классификации – приятели. Настоящий у меня один – Яша Лукьянов, гонщик с АвтоВАЗа. Тоже первый сорт подкаблучника, но у него жена мудрая, не злоупотребляет, не втыкает шпоры в бока до крови. Теперь видимся только на ралли. В Ленинград он приехать не смог. Как устроился, думал пригласить его к нам на Новый год.

– Думал? Так почему не…

– В другой раз. А давай рванём в Харьков!

Марина опустила чашку с кофе.

– Сюрприз… Прикидывала поздравить моих родителей, потом ехать к тебе – продолжить отмечать самым распутным образом.

– Если поедем в Харьков, с развратом проблема. Мои старорежимные.

Моя задумалась. Не о сексе.

– Сложно организовать поездку экспромтом. Билеты не достать даже при моих подвязках.

Но меня уже трудно было остановить, коль шлея попала под хвост.

– 31 декабря – рабочий день чисто формально. Поздравляем твоих, дарим подарки – и айда в путь. Дороги будут не особо загружены, часов за двенадцать доедем не торопясь, в гоночном режиме уложился бы быстрее. Но рисковать тобой не собираюсь, поедем в режиме «в булочную». Звоню маме? И пойдем в «Берёзу» покупать подарки – твоим и моим. Тебе я уже приготовил.

– Я тоже! – она расплылась от удовольствия. – Более того, папе, маме и сестре от тебя тоже заготовила. С тебя 190 рублей, не много?

– Выдержу.

Взаимоотношения с потенциальными тестем и тёщей дорогого стоят, но я пока не говорил вслух эти слова. Лишь месяц вместе! Правда, это был очень наполненный месяц.

Допив кофе, Марина созрела.

– Звони родным.

Я не стал откладывать.

– Мама? Христос с тобой! Что? Да, в Европе родился, нас пока не задело. Я приеду на Новый год, можно? С девушкой. Конечно. Мама, вы взрослые люди, мы – тоже, гостиницы, конечно, не найти… Что? Спасибо! До полуночи 31-го приедем. С наступающим! Поцелуй папу и сестрёнку, – положив трубу, пообещал: – Соседи уезжают в Тамбов к сыну, мама возьмёт ключи от их квартиры. Будет тебе новогодний разврат. Но до Нового года ещё есть время!

И мы его не теряли.

Глава 13

Маленькая гоночная машинка на 7 тонн

Оставшиеся рабочие дни принесли подарок с очень дальнего Востока от господ Тоёда, и он был совершенно царским. Пусть небескорыстный, белорусское правительство расплатилось сполна, но от меня ничто не убыло, и я воспринимал его как презент – от Японии и от судьбы. Всего за три недели они перешерстили наши заготовки, устранили косяки. Увеличив номенклатуру проката до 12 видов, дополнительно дифференцировали конструкцию кузова, что-то усилив, а кое-где сэкономив на металле и массе. У «Березины» резко выросли шансы стать если не «лучше Ауди», то, как минимум, сравнимой.

Не желая оставлять нерешённой самую большую переходящую проблему – с отстойным качеством конвейерных легковых машин 21067, я устроил обезьяньи прыжки на хребте у Дёмина и продавил, наконец, единственно возможный вариант, робко предложенный главным технологом, но до сей поры с возмущением отметаемый. Выйдя от генерального, бросился звонить в Москву в министерство, пробился к Полякову, поздравил с наступающим, а потом попросил руку дружбы и помощи с берегов Волги. Ведь производство грузовиков тоже начиналось на Волге, в Ярославле, и лишь потом перенеслось в Минск, развивалось при поддержке россиян. Следующий звонок был в экспериментально-испытательный цех АвтоВАЗа. «Серёга!!!» – радостно шумел в трубке яшин голос, правда, первый восторг от звонка друга сменился некоторой оторопью. Я был намерен настоять, чтоб его включили в состав команды, командируемой в Минск налаживать устранение недоделок. Познакомлю с Мариной! Она ему точно понравится.

А вот понравятся ли ВАЗовцам наши потуги в производстве легковушек?

До подъёма качества хотя бы на тольяттинский уровень бессмысленно запускать «березину», рассчитанную утереть нос европейским фирмачам. А когда покорим поволжскую планку, дальше пусть нас тянет вверх команда господина Тоёды. Даст бог, сами научимся держаться на плаву.

Поскольку массовый выпуск 21067 переносился на 1977 год, а пробная партия «березины» позволит себя ощупать ладошками ещё позже, руководству МАЗа надо было рапортовать партии и народу о каких-то особых достижениях, коль с легковыми затык. Одними цифрами о недоперевыполнении плана никого не удивить. 30 декабря, когда Марина заскочила на завод исполнить ритуальные обязанности – поздравить и принять поздравления, я потянул её в цех. Туда, где красовался очень особенный 500-й лобастик в окружении толпы с белорусского телевидения, причём отснятый материал наверняка уйдёт и в Москву. С умыслом. До того, как товарищ Гагарин поздравит всех советских граждан с Новым годом, обязательно крутится документальный фильм о достигнутых рубежах на пути социалистического строительства. Этот рубеж сиял алой краской кабины, хромовыми окантовками фар, синим кузовом и даже никелированными колпаками колёс, чисто показушными, при езде они свалились бы. Передок и дугу безопасности на крыше украшала целая батарея прожекторов, куда сильнее, чем реально требуется на трассе. Громадный хромированный кенгурятник смотрелся как таран из фильмов про Безумного Макса. На самом деле, эта побрякушка, весящая добрых два центнера, служила для усиления нагрузки на переднюю ось и лучшего сцепления колёс с дорогой только при гонке по гололёду.

– Смотри! Стандартный МАЗ-500 с несколько усиленной рамой и хорошо укреплённой подвеской. Кабина от седельного тягача, благодаря ей влез 300-сильный 8-цилиндровый турбодизель. Машина для гонок, но, по секрету тебе скажу, ещё довольно сырая. Самое главное, в Ярославле обещают разработать технологию, чтоб, за счёт увеличения наддува, разогнать мотор до 400 лошадок. В следующем году команда МАЗа начнёт носиться наперегонки с ЗИЛами, а потом поедет в загрантурне.

– За границу? И ты тоже?

– Вряд ли. Мне более чем достаточно возни с легковыми. Уговаривают – отпираюсь. Но людей мало. Настолько, что натаскивают женский экипаж. Тихомирова из России, её сманили специально. А Валентину ты знаешь, наша воспитанница. Я её натягивал в качестве дублёра на дальней трассе Берлин-Минск, Русских тренировал в Ленинграде.

Валя, внешне смотревшаяся весьма выигрышно, позировала одна – в облегающем комбинезоне, без шлема, причесанная и накрашенная явно не для работы за рулём грузовика. Вид имела вполне рекламный и ощущала себя триумфатором.

Корреспондент захлёбывался, диктуя в микрофон и рассказывая, что гонщица – не профессиональная спортсменка, а врач, автоспортом увлекается в свободное от работы время.

– Ты её натягивал? Звучит двусмысленно, – Марина, как всегда, вычленила главное. – Что ещё мне не рассказал?

– Что она, как бы гонщица, не имеет соответствующей категории в водительских правах. Всё, что ты видишь, сплошь обман и показуха. Но без этого нельзя, как и без знакомств с субъектами типа Аллы. Я не меняю этот мир, а приспосабливаюсь к нему.

– Горячо поддерживаю твоё решение держаться подальше от команды на грузовиках. Иначе у одного члена этой команды без члена возникнут нешуточные проблемы.

Хотел было сказать, что и с легковыми командами Валентина, скорее всего, поедет в качестве врача, включая зарубежные ралли, но предпочёл не дразнить гусей. На что обижаться? Ревнует, значит, ценит. Изобразила бы безразличие «куда этой курице до меня, прынцессы», не поверил бы.

Когда загрузили верную белую «копейку» подарками, распрощались с родителями Марины и выкатились в сторону Могилёва-Гомеля, это было начало одиннадцатого 31 декабря, подруга сделала «стр-рашное» признание.

– Серёжа! Я долго думала и решила оставить тебя непознанным.

– В прежние времена выражение «познать женщину» означало переспать с ней. К мужчинам употребляется реже, но ты познала меня не менее полусотни раз. К слову – хочу ещё и много. Не против остановить машину в тихом месте.

Соврал. Снег валил, дорога в очередной раз была тяжёлой, мне на такие последнее время везёт сверх всякой меры. Поэтому внушил себе ехать без остановок кроме как для пи-пи и дозаправки.

– Угомонись, маньяк. Я о другом. Помнишь, спрашивала: кто ты такой, не американский ли шпион. Приняла соломоново решение оставить попытки тебя раскусить. Будь таким, как есть. Немного загадочным.

– Потерпи. Вскрытие покажет правду. Я – гуманоид с Альфы Центавра.

– Рождённый пенсионерами из Харькова?

– Точно заметила, они из созвездия Девы.

– Иди ты…

– Я расскажу очень простую вещь. Не надейся выпытать: верю ли я сам своим словам, не узнавай, проходил ли обследование у психиатра. Чисто послушай и больше никогда не переспрашивай. Договорились? Готова?

– Дорога длинная. Трави.

– Конечно, я самый обычный земной парень, рождённый в Орловской области России в 1950 году в семье военного. Но в параллельной реальности, где дожил до старости, затем сумел вернуться в молодость. Правда, в улучшенную реальность. Встретил тебя, что само по себе делает этот мир в тысячи раз лучше любого другого, где тебя нет или ты с другим. Жизненный опыт старика иногда прорывается, он погоды не делает. В целом я – тот же самый Серёжа Брунов, свой в доску и простой как монета в 15 копеек. Твой Серёжа. И намерен дожить до старости во второй раз, теперь в компании с тобой.

Ненаучную фантастику ненаглядная пропустила мимо ушей. Уцепилась за самое существенное.

– Звучит так, будто опять делаешь мне предложение. Второй раз после предложения переехать.

– Почти. Я из старорежимной, консервативной семьи. Твою кандидатуру сначала должны рассмотреть, обсудить и одобрить, тогда следующий шаг. Собственно, куда им деться? После этого намерен упасть на колено и озвучить, внутренне содрогаясь. Знаю, как ты ко мне относишься. Но с женщинами никогда ничто не известно заранее и наверняка. Вдруг тебя устраивают свободные отношения, не хочешь брать обязательств? Не зажила травма первого замужества, нужно время? Да мало ли…

– А ты всё же попробуй! – Марина пригрозила пальчиком в красных кожаных перчатках: – Но только не тяни.

Когда указатели сообщили, что до Харькова меньше сотни километров, основательно стемнело. На украинской территории снег падал редко и не столь плотно замёл дорогу, не скрывал огни проплывавших за обочиной городков и деревень. Всё равно, салон «копейки», едва освещённый скупыми лампочками приборной панели, был самым уютным местом на планете, разматывающаяся под колёсами дорога и весь окружающий мир казались иллюзорными.

Осталось только «здесь и сейчас», это было очень здорово.

В Харькове оборотень-Марина накинула обличье, обычно используемое Аллой для служебных целей, чтоб не смущать пришедших в суд за иллюзией правосудия. Наверно, даже несколько переборщила, выбрала уж очень безликое платье, минимум косметики и пластиковую бижутерию, вставила клипсы, я обратил внимание на маскарад только после того, как помог снять ей пальто. В Минске не заметил, увлечённый своими сборами, что в ушах подруги нет золота, иначе предупредил бы: не переусердствуй. После 1991 года подобным образом одевались новорусские бизнес-леди для похода в налоговую инспекцию. Спасибо, что сапоги нормальные, дорогие, не валенки в калошах.

Родителей пролетарский прикид моей спутницы не смутил.

– Сынок совсем взрослым стал! С девушкой приехал! Одобряю-с.

Папа уже успел проводить старый год и был навеселе, но пристоен и приличен.

Сестра Машка принялась кричать в спину матери, повисшей на мне:

– Отпусти Серёжку и пошли к столу!

Оказывается, по поводу столь торжественного случая как мой визит мама запретила трогать селёдку под шубой, заливные языки и прочие вкусности, чтоб стояли на столе девственно-нетронутые, позволила лишь поклевать салат-оливье, не поместившийся в блюдечко размером с таз, да излишки мясной нарезки. Ждать им пришлось долго. Мало того, что ехали медленно по скользоте и в темноте, на въезде в Харьков ко мне прицепился одинокий мент, обрадованный редкой добыче, он даже таблетки пересчитал в аптечке, давая мне время сообразить: всего 5 рублей, соколик, и езжай с богом отмечать Новый год! Но, по понятным причинам, моя нелюбовь к милиции возросла и перехлестнулась через неприязнь к ОБХСС, распространившись шире. Я зажал пятёрку ГАИшнику, препирался с ним лишние 10 минут, пока вдали не показались фары сразу двух легковушек. Рыцарь дорог швырнул мне права и помчался к ним наперерез, размахивая жезлом.

Но это уже кануло в прошлое. Наш мир переместился из салона «жигулей» в жаркую квартиру с завешенными шторами и единственным окном во внешнюю среду в виде чёрно-белого экрана, именуемого почему-то голубым.

– Маша, а почему ты со студентами не отмечаешь? – спросила Марина. – Мы, старики, разве тебе интересны?

Та кинула красноречивого косяка в сторону мамы, безошибочно толкуемого «кто же меня отпустит», после чего беззастенчиво соврала:

– Хотела посмотреть, кого Серёга привезёт. Раньше у него с девушками было мимо кассы.

Я, начавший поглощать «мимозу», едва не поперхнулся от такой антирекламы.

– Ну и как? Надо понимать, он уже привозил к родителям на смотрины менее удачные экземпляры? – под столом Марина слегка толкнула меня коленкой.

– Нет-нет, Мариночка, – мама даже руками замахала. – Одну только фотографию показывал. Та мне совсем не понравилась. Шалава какая-то.

– Она со своей матерью ушла в монастырь. Тебе предстоит быть скромнее монашки.

Другая фыркнула бы. Моя скромно потупилась:

– Как скажешь, милый.

Выпили за уходящий, папа – водочки, остальные – крымского винца. Выдержали мамину атаку с попыткой навалить каждому в тарелку по килограмму с каждого блюда, а блюд много, и это только холодные закуски, горячее и торт впереди.

– Ну, сынок, расскажи про будущую невестку!

Папа опережал события, но поддатому простительно. Я не удержался от колкости.

– Жаль, что ты с мамой мало разговариваешь. Ей по телефону подробно рассказал.

– Чего же не повторить… Про хорошего человека?

Он снова налил, мама убрала бутылку водки на противоположный край стола.

– Про Марину Францевну могу рассказывать бесконечно и с гордостью. Из семьи военного, папа – отставной полковник.

– В каких войсках служил?

– В чернильных, – ответила моя. – Военный прокурор.

– Марина окончила юридический факультет с отличием, работает адвокатом в Заводской юридической консультации, по отдельному договору обслуживает наш автозавод, собственно, на работе и познакомились. Вся соткана из сплошных достоинств, в отличие от меня. Недостаток у неё только один, исправимый, она не умеет водить машину, по весне возьмусь, получит права.

– А то вокруг Серёжи симпатичные гонщицы крутятся, – подыграла мне.

– Да, Марина! – папа подпустил вещательного тона в голос. – Женщина с правами – это очень удобно. Выпил, а она домой отвезёт. Жаль, вот моя…

– Попроси сына. Найдёт тебе вместо меня симпатичную гонщицу, – съязвила мама. – Только осилишь ли?

Я сказал ей по телефону, что Марина разведена, вызвав тревожное «ох», успокоил, что детей нет. Не говорил, что курит, по маминым меркам это уже 100%-ный признак «шалавы». Перед входом в подъезд подруга торопливо высосала одну сигарету и обещала терпеть сколько нужно, из-за стола ни разу не вставала подымить.

– Осилю ещё что угодно и кого угодно! – гнул своё папа. – А скажите мне, адвокат хорошо зарабатывает?

– Да что ты к ним пристал, – пыталась заступиться Машка, но Марина без стеснения озвучила оклад в юрконсультации плюс доплату за МАЗ.

Девушка в скромном платье сказала это зря. Спасибо, что умолчала про чаевые. Родители остолбенели. Они были в курсе моей ставки заместителя главного конструктора, но про премиальные на заводе и наградные за ралли не рассказывал. Папа гордился военной пенсией, продолжал работать, что-то выходило. Но куда ему до 25-летней адвокатессы!

– Брат выбрал не только красивую, но и богатую. А ещё скромную – золото не носит! – последним выстрелом Машка попала пальцем в небо. – Совет да любовь. Горько!

Я положил Марине руку на коленку.

– Надо, товарищ монашка. Целуй брата во Христе.

– Богохульник…

Но поднялась, прильнула.

Что же она со мной делает! Вроде у всех губы как губы, зато Марина использовала их как маэстро – скрипку Страдивари. Начинала с самого лёгкого прикосновения, дразнящего, отрывалась на полсекунды, повторяла, потом чуть усиливала нажим, полностью взяв инициативу на себя… и так до контакта язычками. Понятно, что до безумия захотелось остаться с ней наедине хотя бы на полчасика. Вдобавок чертовка пустила в ход руку, скрытую от родителей нашими телами.

Что интересно, сейчас она не бегала передо мной в короткой полупрозрачной чёрной комбинашке и в ярком вызывающем макияже, но образ Марины как супер-секси настолько прочно засел во мне, что даже невинное прикосновение пальцев к руке и то заставило бы встрепыхнуться. А уж поцелуй…

– Может, хватит? – вмешалась сестра. – Мне завидно.

– Нам не понять современную молодёжь, – вздохнула мама. – Ну, вам виднее. Садитесь, кушайте, скоро горячее подам.

Так продолжалось до начала двенадцатого. Телевизор мерцал с выключенным звуком, показывая, но не рассказывая о достижениях народного хозяйства за 1976 год и планах передовиков на год наступающий. Марина вдруг попросила:

– Быстро сделайте громче! Пожалуйста! Там Минск.

Минут пять новогоднего выпуска посвятили МАЗу. Я прямо почувствовал, как моя закипает, когда показывали с разных ракурсов ослепительно улыбающуюся Валентину за рулём гоночного грузовика, молния на сером комбинезоне расстёгнута сверху до декольте. Потом мелькнуло руководство предприятия и на секунду мы с Мариной в толпе, едва узнаваемые, в отличие от картинной гонщицы.

– Это твоя главная конкурентка? – моментально сориентировалась Машка.

– Более того – ученица. Ездила со мной в Берлин. Ещё и врач заводской сборной, её зовут Валечкой. Тебе она нравится, сестричка? – я покрутил на языке следующую фразу, мысленно забраковал, но всё же выдал: – Марина победила в жестокой конкурентной борьбе. А я за Марину какую борьбу выдержал, меня даже убить обещали!

Смягчающее окончание в последней фразе не спасло от пинка под столом. Продолжение экзекуции, скорее всего – моральной, отменилось из-за Гагарина. Экран показал студию «Голубого огонька», генсека-космонавта в окружении просто космонавтов и их половинок, на заднем плане часы отсчитывали последние минуты уходящего года. Пока Юрий Алексеевич говорил, смолкла огромная страна, не только маленькая трёшка-распашонка в Харькове. Принимать поздравления первого лица партии, а фактически – всего государства, было советской традицией в обоих мирах, но с нюансом: Брежнева слушали в силу его должности, Гагарина – с искренним уважением.

Народный герой добровольно покидал высший пост, считая невозможным занимать его более двух пятилетних сроков, это его последнее поздравление, уверен, у многих наворачиваются слёзы в понимании – уходит целая гагаринская эпоха, короткая, но яркая. Я застал только её финальную часть.

– С Новым годом, товарищи! – воскликнул он за секунду до двенадцатого удара курантов. Несмотря на то, что передача записана заранее, и в часовых поясах, лежащих восточнее московского, вождя уже выслушали, возникло поразительное чувство единения. Мы были одной семьёй – папа, мама, сестрёнка, я, теперь уже и Марина, тут нет сомнений. А ещё семьёй, пусть странной и неоднородной, ощущался весь советский народ.

Ха-ха, что за сантименты, воскликнул бы старый скептик из 2025 года. Но так и есть, отвечаю я нынешний.

Выпили. Сбылось мамино самое ожидаемое – она метнула на стол горячее. Чтоб избежать раунда пытки едой (не получилось), мы с Мариной потащили из прихожей подарки. Помимо шмоток и просто полезных вещей Машка получила кассету с альбомом АББА «Прибытие», переписанную с купленного в «Берёзке» диска, и она произвела большее впечатление, чем аккуратный джинсовый сарафан, дороже самой пластинки.

– Ну… а теперь покажи свою красавицу! – выдал папа.

– Так вот она, за столом. Даже с дороги смотрится лучше телевизионных красоток. А покрутилась бы перед зеркалом да нафуфырилась…

– Не, ты не понял. Машину свою покажи.

Мама поддержала:

– Прогуляйся с папой. Ему пора проветриться.

Она не спустилась с нами, и Марина задержалась наверху, зато сестрёнка увязалась.

Верная «копейка», отслужившая одному деду и не подводившая второго, хоть в молодом теле, сиротливо и одиноко ждала у подъезда. Автомобили жильцов зимовали сплошь по гаражам, большинство вообще попало на прикол до апреля, это я такой варвар – гоняю беднягу на многие сотни километров.

– И правда – замечательная, – согласилась Машка, тронув за крыло. – Брат, как тебе это всё удаётся: квартира, машина, богатая невеста-красавица?