Текст книги ""Фантастика 2025-179". Компиляция. Книги 1-26 (СИ)"

Автор книги: Анатолий Матвиенко

Соавторы: Ли Виксен,Ольга Ярошинская,Артем Бах,Дмитрий Крам
сообщить о нарушении

Текущая страница: 63 (всего у книги 349 страниц)

Глава 7

Международные неприятности

В Бресте Цыганков в моих глазах реабилитировался. Виктор, как я мог побиться о заклад ещё в Москве, ни пальцем о палец, ни кое-чем по столу не стукнул, чтоб в Минске или на польской границе нас снабдили командировочными на Польшу. Тогда Эрнест Сергеевич пустил шапку по кругу, попросив остальных поделиться злотыми. Собрал на каждого из минчан менее половины того, что причиталось, но жест того стоил.

Мы столпились у автобуса недалеко от погранперехода. Я пересчитал злотые. Виктор Матвеевич курил позади литовцев и не отсвечивал.

– Эрнест Сергеевич! Выкрутимся. Спасибо. Раз сумма неполная, у меня вызрело единственное, но непременное условие. Можем поставить на голосование, а лучше – вы сами решайте.

– Какое?

Его тон не предвещал ничего хорошего.

– Ссадить нахер Виктора Матвеевича прямо здесь, – увидев его взметнувшиеся брови и округлившиеся глаза, я торопливо добавил: – О сведении личных счётов и речи нет. Но загранпоездка – дело ответственное. Он запорол пустяковое дело. Какие ещё фортели ждать от этого мудака? Кому за него отвечать?

Услышав, что ему грозит отлучение от сладкого, автоэкспортовец выкинул сигарету и рванул ко мне вплотную.

– Не имеете права!

Какие знакомые слова…

– У меня один вопрос к коллегам-гонщикам. Этот тип решил какой-нибудь вопрос по организации гонок?

Конечно, решил, и так знаю, подготовительная работа, если она проделана правильно, на поверхности не видна.

– Да я с ног сбивался…

– Не к тебе вопрос. Коллеги! Ну одно слово в его защиту! Он, кстати, хотя бы один злотый положил в шапку, когда нам скидывались?

– Ты сме-ёшься? – хмыкнул Брундза. – Ни единого гроша. А Эрнест Сергеевич половину своих отдал. Я слышал их разговор.

Чинуша втянул голову в плечи, чувствуя, как падают его акции. Взмолился:

– Эрнест Сергеевич! Уважаемый! Но вы же понимаете, что со мной так нельзя – без согласования с Москвой?

– На долгие согласования времени нет. Заберите вещи из автобуса. Отъезжаем без вас.

Цыганков с удивительной лёгкостью принял мой ультиматум. Наверно, сам был рад избавиться от нахлебника.

Поехали. Дубль-штурманша путешествовала в «икарусе», потому что багажник и отчасти салон были заполнены покрышками и двумя канистрами. Как их не закреплял, на спецучастке под Барановичами они немилосердно прыгали, а перекидывать в автобус или в МАЗ-техничку «всё нажитое непосильным трудом» я не хотел. И если около Ярцево я застолбил первое место среди непеределанных 1600 из-за слёта с трассы москвичёвских конкурентов, здесь едва избежал штрафа за контрольное время.

Как только за кормой опустился последний польский шлагбаум, наш «жигуль» резко взял вправо на Тересполь, несмотря на то, что карта вела вперёд к Бяла-Подляске, Минску-Мазовецкому и далее к Варшаве. Ваня возмутился, но я цыкнул на него: молчи в тряпочку, знаю что делаю.

В постосоветское время ездил здесь десятки раз. Широкое Брестское шоссе, построенное к Олимпиаде-80 и продолженное неплохой объездной по южной части Бреста, в Польше превращалось в асфальтированную верблюжью тропу – узкую, по одной полосе в каждую сторону, где-то с широкими, а местами с очень стрёмными обочинами. Улучшаться ситуация начала где-то в 2010-х годах, но свалились на голову санкции ЕС, очередь перед Тересполем выросла до суточной, порой и дольше, я на старости лет расхотел попадать в Евросоюз такой ценой. Знал, что за поворотом на Тересполь расположились десятки мелких частных автомастерских. В социалистическое время наверняка меньше, но точно должны быть, предприимчивость панов не сгубила даже Польская объединённая рабочая партия.

Время было вечернее, через километр обнаружился единственный открытый гараж, один абориген колупался в «москвиче», второй обслуживал польский «фиат» на открытом воздухе. Ваньке я отдал собачью команду «сидеть» и вылез наружу.

Оба механика смотрели неприветливо.

– Витам паньство! Купите комплект резины R13 и комплект шаровых опор?

– Добры вечур! – один из них, почуяв выгодный гандель (торговлю), шагнул ближе, обтирая ветошью замасленные руки. – Ие коштуе твои кола?

С этим проблема. Цену на резину в Польше я не знал даже приблизительно, как и покупательную способность злотого. Вынужден был идти на самый невыгодный вариант.

– Сколько пан предлагает?

Он назвал сумму, торговался вяло, мол – не устраивает, ещё походи по базару. В итоге отсчитал нам мятые десятизлотовые купюры и за колёса, и за шаровые. Потом дал совет, стоивший не четырёх, а десятка шин: не возвращаться на трассу здесь, лучше проехать до центра Тересполя, повернуть после костёла налево и только там вернуться на шоссе, потому что недалеко от границы наверняка сидит в засаде дорожная полиция. Я пожал его тёмную от въевшейся грязи руку, в чём-то собрат, и погнал в центр – весьма аккуратно, там знаки 40.

Ваня, долго не въезжавший в мои маневры, оценил непреходящую мудрость вождя экипажа, только когда мы первыми из всех советских машин миновали КВ, имея запас времени в четверть часа. Позже узнали, что польские «народные» полицаи выщемили всех гонщиков с номерными знаками СССР, вписали им недетские штрафы, опустив в турнирной таблице, продержали каждую машину около получаса, включая «икарус» и МАЗ-техничку. Легковушки из Польши, ГДР и ЧССР проехали пост с ветерком и беспрепятственно. Вот так евродемократы любят советских граждан!

Получая карту допа на КП, мы с Ваней, конечно, об этой подляне не имели понятия. Пока ждали очереди на старт, я долил топлива. На сотке наша «шестёрка» жрёт умеренно, не больше обычной серийной машины, но штатный бак на 39 литров явно маловат для спортивной езды, там и 20 литров на сотку может сгореть.

В общем, погнали в ночь при свете батареи из шести фар по маршруту, никогда мной не хоженому, по чужой стенограмме. То есть если Ваня читает, что через триста метров крутой поворот и за ним прямая дорога, то я должен принять это на веру и пройти его на максимальной скорости, а фары выхватят пейзаж за поворотом только после выхода из него. Вдобавок, скоростной режим выбираю точно также – лишь при свете фар, прыгающем по кустам да по деревьям.

Нервная система привыкла к полёту в неведомое наугад и на «авось», но упрямое рациональное сознание подсказывает: рано или поздно во тьме ждёт нежданчик. Вдобавок полил дождь.

Вопреки наихудшим предположениям мне для начала повезло. С ревом форсированного до недоступной мне мощности двигателя нас обогнала литовская «шестёрка» и поморгала аварийками. Приняв приглашение, я уцепился за хвост. Стасис? Кастис? Наверно – кто-то из них. Они часто ездят в Польшу, вполне вероятно, уже ходили этот доп.

Прибалты протянули меня километров 40 из 76-километрового участка, иногда не используя полных возможностей подготовленного и заряженного «жигуля». Коллеги моргнули огоньками и исчезли впереди, когда до финиша, по подсчётам Вани, оставалось чуть больше десятки, по пути до прощания с лоцманом мы обогнали несколько «вартбургов», «шкод» и польских «фиатов», стартовавших ранее.

А потом раздался мощнейший удар, в лобовом образовалась здоровенная дыра, остатки стекла-триплекса прогнулись внутрь.

– Очки! Выдавливаем стекло!

От резкого торможения оно вылетело на капот и упало впереди, а я снова надавил на газ до полика.

– Что это было? Птица?

– Вань, потом. Не отвлекайся.

– Да… Прыжок-трамплин, 300!

Ехать в очках можно, но на них нет стеклоочистителей. Я едва видел дорогу через размытые капли, трикотаж подшлемника моментально намок. Штурману пришлось не лучше.

Когда затормозили на КП, я, наконец, обернулся и увидел на заднем сиденье, что именно вышибло нам стекло. Там лежал кирпич! Fair play (честная игра) по-польски. Выскочил вместе с штурманом, закричал судье, что в нас засадили кирпичом, едва не убили кого-то из экипажа, скорость-то больше сотни… Судья заявил, что не понимает по-русски. Я повторил на ломаном английском – с тем же успехом. Потребовал полицию – здесь явное покушение на нашу жизнь. Поляк, уловив знакомое слово, просветил: нет здесь никакой полиции.

– Сергей! Пока мы не ёхнем его домкратом по голове, сволочь не врубится.

Вопреки заверениям о непонимании русского, гадёныш, услышав угрозу, отступил на шаг, подняв ручонки с флагом, мокрым от дождя.

– Руки марать? Поехали.

Вот так, с мокрыми рожами, мы дотянули до Варшавы, выдержав среднюю скорость. Было уже под утро, дотерпели до МАЗа и «икаруса». Высоцкий заикнулся, что стоило ждать на трассе подхода технички, а штраф за опоздание аннулировали бы за кирпич в стекло, и сам осёкся, понимая: паны заявят, что мы сами себе высадили лобовик, лишь бы не получить минусовые очки за медленную езду.

Установка нового стекла – быстро, но я уже не стал ждать и отправился прикорнуть хоть несколько часов, на ралли надо дорожить каждой минутой сна.

Валя не дорожила, подорвалась и накинулась на меня, едва только поднялся в «икарус».

– Что с вами случилось? У тебя нос – как наждаком тёртый!

– Случилось. И если бы ты ехала на заднем сиденье посерёдке, вечная па-амять. Поляки засадили кирпичом в лобовое.

Об этих польских проделках писал в мемуарах Олег Богданов, не верилось. Даже на ралли Париж-Афины с нами бодались только гонщики, никто не пытался повредить машину. И вот – первый же раз в ПНР принёс целый комплект подарков.

Степашина, не слушая протестов, залила мне в нос протаргола, заставила глотнуть аспирина, боялась – простужусь. Не слушая, что литр адреналина в крови сильнее литра антибиотиков, упорхнула доставать Ивана.

Едва выспавшийся, я привёл «шестёрку» в составе колонны к Королевскому замку над Вислой, там движение автотранспорта запрещено, как и на Красной площади, но из нас делали шоу.

Присутствовали человек двенадцать из дипмиссии, в том числе – Чрезвычайный и Полномочный Посол Советского Союза, несколько армейских генералов из ЗГВ, другие официальные лица, от поляков – тоже богато. Лились речи о нерушимой польско-гэдеерово-советской дружбе, о прогрессе автопрома социалистических стран, а когда у микрофона распинался очередной чин, на этот раз – восточно-немецкий, я покинул кучку пилотов и отправился прямо к послу.

– Уважаемый! В этой стране ездить небезопасно и бессмысленно! – перед словом «стране» я вставил весьма недипломатическое прилагательное и кратко рассказал о «честной игре» по-польски. Посол переменился в лице, зашипел: «Прекратите устраивать международный скандал!»

Меня оттащили в сторону двое в штатском с ГБ-шными замашками и пара военных – подполковник и полковник, закончив движение напротив генерал-майора в общевойсковой повседневке – плащ хаки и фуражка.

– Вы правду говорили?

– Спросите моего штурмана, а также техников, менявших стекло и достававших кирпич. Что касается дикой задержки у Тересполя, подтвердят все советские члены делегации.

Приняв к сведению, генерал весомо так кинул человеку в штатском:

– Проверьте, вопрос серьёзный, – снова мне: – Во сколько вы стартуете к немецкой границе?

– В шестнадцать по местному.

– Успеем. Продолжайте ралли, Сергей Борисович, и больше ничего не опасайтесь.

Не знаю, какой властью обладал тот генерал и какую должность занимал, но практически вся дорога до Познани и по самому городу кишела советскими армейскими патрулями. Поляки, заявлявшие, что в 1944−45 гг. немецкая оккупация сменилась советской, могли довольно потирать руки с выражением «мы же говорили».

Самое интересное наблюдалось раньше Познани, после КП за Лодзью. Там столпились 9 машин с польскими номерами: 5 «Фиат-128» и 4 «Фиат-125», один «сто двадцать пятый» разбился на допе и сюда не доехал. Экипажи, выдворенные из салонов, о чём-то лихорадочно спорили с армейцами.

– Знаешь, что полякам говорят солдаты? – довольно зажурчал Иван. – Хоть по губам не читаю, но готов поспорить: «по-польски не понимаю, ждём переводчика из Варшавы».

– Ну, это день ждать! – я позволил себе размечтаться.

В итоге ко времени закрытия судейских протоколов два «Фиат-125» так и не появились в Берлине. Соответственно, заводская команда, представляющая собиравшее их предприятие, получила дисквалификацию. Доехавшие могли рассчитывать только на что-то в индивидуальном зачёте вроде утешительной премии «тише едешь – дальше будешь», у каждого из поляков в карте значилось штрафов на сотни очков, вписанных инспекторами ВАИ за нарушение ПДД, и достаточно много за опоздание часа на четыре. Апеллировать, что военная полиция не имеет права наказывать частников, конечно же – не имеет, никто из пилотов не решился.

Засада по старой памяти подошёл к нам с Брундзой. Стояли на какой-то большой площади, арка с конями, в общем – не знаю, где это, Берлин мне не знаком.

– Мужики! Жестоко, неспортивно… И справедливо. Нас предупредили, что русские не победят ни в коем случае. Но что кирпичом в стекло… Пшепрашам. За всех нас извиняюсь и прошу понять.

– Надеюсь, что высокое начальство договорится, чтоб больше не хулиганили. Не выводить же армию на улицы при каждой международной гонке!

– Ты прав, Серж. Но сделали вы это зря. Подстегнули недовольство оккупацией и социалистическим режимом.

Он ушёл. Я видел, что литовец скорее согласится с поляком, чем с генералом, бросившим на гонку ВАИ, и увёл разговор в другую сторону.

В столице Восточной Германии мы провели два дня. Смотались на экскурсию по городу, в ноябре не радующему глаз, отоварили марки в магазинах, я прикупил кассеты к магнитофону «Грундиг», приобретённому на чеки с прошлого ралли, водители проверили машины и тронулись в обратный путь. Поскольку шли колонной, и риск нападения был невелик, я снова посадил за руль Валентину – до Бреста. Ваня, узнав о таком решении, безропотно отправился в «икарус» со словами – и вам интимнее, и мне спокойнее.

На «интимные» темы заговорили всего раз, уже ближе к Бяла Подляске.

– Серёжа, ты правда задумался, что я могла получить кирпичом по сопатке? Спасибо. Тронута.

– Командир экипажа отвечает за весь экипаж. Кирпич мог угодить в любого из нас. Ты хоть и не в протоколе, но когда в машине – тоже экипаж. Только не спрашивай, кто мне дороже – ты или штурман, хорошо?

– Хорошо! – ответила она, удовлетворённая ответом, пусть неполным, я умолчал, что больше всего пострадал бы и расстроился, попади кирпич в мою физиономию.

А так больше трепались на бытовые темы. Как Валентина осталась одна, что вряд ли рассчитывала на чью-то помощь, спасибо, что старый папин друг оказал протекцию в команду МАЗа.

– Вышла бы замуж в Вильнюсе, осталась бы там, гоняла на самых быстрых в мире «жигулях».

– Был роман с гонщиком… С женатым. Поэтому бесперспективный.

За Брестом я пересел за баранку, и так докатили до Минска. Сам в штурманском бдел, не доверяя водительнице. Валя, умостившись справа, моментально уснула на штурманском и очнулась только за Столбцами, засмущалась, в знак искупления вины налила мне кофе из термоса и покормила бутербродом.

Прямо семейная идиллия! Но мы – не семья.

Глава 8

ОБХСС

Высоцкий вызвал меня к себе с самого утра, прошло всего дня три после возвращения из нервного московско-ГДРовского ралли. В его кабинете сидели двое молодых мужчин до 25 лет неприятного вида, очень лощёного – в дорогих одинаковых кожаных куртках. Мой начальник нажал на кнопку селектора:

– Мариночка! Срочно зайдите ко мне в кабинет. Да, немедленно.

Один из парочки махнул перед носом раскрытым удостоверением, не дав ничего в нём прочесть, и приказал:

– Гражданин Брунов! Пройдёмте с нами. Никакую «Мариночку» мы ждать не намерены.

Я демонстративно уселся на стул около стола Высоцкого и закинул ногу на ногу. Раз тот велел кого-то ждать, стоит немного потянуть время.

– Для начала дайте рассмотреть, что написано в вашем удостоверении, если не представились. Пока я не знаю, кто вы, не обязан следовать за вами даже в рай.

– В рай ему захотелось… – пробурчал второй. – Миша, дай ему прочитать, что у тебя в корочках, и пошли.

Я прочитал вслух:

– Оперуполномоченный отделения ОБХСС Заводского района города Минска старший лейтенант Завьялов Максим Геннадьевич. Очень приятно. Расскажите, товарищ Завьялов, на каком основании я должен следовать за вами?

– Так ты отказываешься?

– Нет, почему же, на сотрудничество с милицией нацелен всегда – радостно и с песней. Только, как я понимаю, вы должны предъявить мне постановление, протокол какой, хотя бы повестку.

– В райотделе предъявлю. Ну, ты идёшь? Или наручники надеть?

– Ещё раз. Чтобы вести меня куда-то, подчёркиваю: абсолютно добровольно с моей стороны, я должен знать – за что меня арестовали.

– Постановление на арест с санкцией прокурора у вас имеется? – добавил Высоцкий.

– Я что-то пропустила?

В нашей напряжённой компании появился пятый участник. Видимо, та самая Мариночка. Опера, видимо, что-то знали про неё, потому что ближайший ко мне шепнул: «бля, принесло её…».

– Самое интересное пропустили, Марина Францевна, – сообщил Михаил Степанович. – Двое сотрудников Заводского ОБХСС намерены силой увести нашего сотрудника Сергея Борисовича Брунова, не сообщая – за что.

– Адвокат Минской коллегии Марина Рудельман, Заводская консультация, представляю интересы МАЗа и, при необходимости, его сотрудников. По поручению товарища Высоцкого принимаю защиту Брунова. Постановление об избрании меры пресечения, протокол задержания по 119-й, постановление о принудительном приводе или хотя бы протокол об административном нарушении у вас имеется?

Росточком меньше метра семидесяти и хрупкого сложения, блондиночка наступала на Завьялова как танк Гудериана на Тулу. Тот оглянулся на напарника. Второй мент, попытавшись влить в голос весомость, заявил:

– У нас имеется достоверная информация, что гражданин Брунов, находясь в служебной командировке в Польской Народной Республике, в целях личной наживы продал 4 колеса к легковому автомобилю.

– О, раз достоверная, уголовное дело возбуждено? По какой статье? – Марина улыбнулась, но что-то её смайл не предвещал ничего хорошего операм.

Несмотря на неприятность ситуации, я сверх необходимого задержал на адвокатессе взгляд. Молодая дама в строгом костюме и в очках, светлые волосы собраны в хвост. Крашеные, с платиновым оттенком. Блокнот с ручкой в ухоженных пальцах подчеркнул деловой вид. Не модель, но приковывает внимание. Лицо рафинированной интеллигентки в энном поколении, обезображенное интеллектом. Губы пухлые, но когда смыкала рот, складываются в жёсткую линию.

– Проводим разбирательство. А гражданин Брунов отказывается добровольно проследовать в райотдел.

– Зачем ему в райотдел? Вы хотите записать объяснение? Пишите здесь. А вот задерживать и куда-то насильно везти – нет. Михаил Степанович, сообщите охране на проходной, чтоб не выпускали, пока я буду звонить в управление прокуратуры по надзору за следствием и дознанием в органах внутренних дел. Незаконное задержание приравнивается к похищению человека. Статья, мальчики.

Пока опера о чём-то совещались, адвокатесса подмигнула мне. Глаза серые с голубым, озорные.

– У меня однокурсник в прокуратуре пошёл на повышение, как раз в этом управлении – по борьбе с милицией. У них так говорят: посадил мента – звезда на погон, ещё парочку – и, глядишь, уже младший советник юстиции.

Сказано было громко, чтоб все присутствующие прониклись.

– Зачем вы так, Марина Францевна! – пошёл на попятный коллега Завьялова. – К нам поступил сигнал о спекуляции, обязаны проверить. На три часа имеем право задержать.

– Имеете – для установления личности или пресечения правонарушения. Брунов сидит на стуле и ничего не правонарушает, личность его известна по пропуску и водительским правам в кармане, верно? Так что или говорим здесь, или будьте любезны не мешать работе и удалиться.

Завьявлов, очевидно – самый упорный из пары, вдруг нашёл выход, вытащил из кармана портмоне, оттуда бланки повесток, срочно заполнил одну. Я хотел что-то возразить, но барышня сделала знак рукой – жди!

– Гражданин Брунов, я вам вручаю повестку явиться в РОВД сегодня ровно к 11−00. Поскольку сейчас 10–43, настойчиво предлагаем пройти с нами. Распишитесь в получении!

Марина легко перехватила повестку и спрятала у себя в блокноте.

– Ребятки! Вы совсем с Уголовным кодексом не дружите, про Уголовно-процессуальный, наверно, вообще не слышали. Прямо при моём клиенте и независимом свидетеле совершили должностной подлог!

– А что такое? – возмутился мент.

– Это повестка для вызова свидетеля по уголовному делу. Но сами только что признали: идёт проверка по заявлению. То есть никакого дела не возбуждено. Жаль, Николаю вас даже сажать будет неинтересно – слишком просто.

– Так просто бланк у нас единый! – старлей едва не стонал.

– Это объясните прокурору при избрании вам меры пресечения.

Ситуация зашла в тупик и требовала разрешения. Её попытался разрулить второй опер.

– Марина Францевна! Гражданин Брунов! Давайте спокойно сядем и разберёмся без всякой прокуратуры. Я – заместитель начальника районного отдела БХСС Привалов Вадим Кузьмич.

– Присядем, – согласилась Марина. – Жалоба в прокуратуру всё равно неминуема, но сейчас определимся с её содержанием.

Она гнобила и троллила оперов самым вызывающим образом, я бы так не смог. А адвокатессе-то что, не ей же светят неприятности. Тем более с солидной крышей в прокуратуре.

Опера заняли стулья, дама втиснулась между мной и Завьяловым. Её близость, замешанная на тонком аромате духов, отвлекала… И завлекала.

– Поступила оперативная информация, что гражданин Брунов скупил ради последующей перепродажи и получения наживы комплект автомобильных покрышек и перепродал их по повышенной цене на территории Польши, – снова завёл ту же шарманку Привалов.

– Очень хорошо! Где, когда и почём он приобрёл эти покрышки, чем доказывается наличие умысла на перепродажу с целью наживы?

– На покрышки существует государственная цена для внутреннего рынка. В Польше цена значительно выше.

– Тут не поспоришь, – согласилась Марина. – Сергей, я так понимаю, вы перевезли покрышки в гоночной машине в Польшу?

– Верно, – я не стал отпираться, подчиняясь её интонации.

– Вы их купили для перепродажи? – спросила она и свела узкие брови домиком: не вздумай соглашаться.

– Нет, конечно. Они стояли на приобретённой мной машине ВАЗ-2101. Но поскольку я приобрёл по случаю импортные и поставил на свой автомобиль, эти оказались лишние. Да, в отличном состоянии.

– И вы взяли их с собой в качестве запасных на ралли?

– Конечно.

– Глупости, – вмешался Завьялов. – С вами ехал грузовик, полный колёс и прочих запчастей.

Тут я и сам знал как выкручиваться.

– Уточню: должен был везти уйму колёс и прочего. Но ралли было организовано отвратительно. В частности, нам не выдали валюту.

– Именно! – старлей даже вздохнул с облегчением. – Ради валюты вы и продали колёса по завышенной цене.

– Вам-то что? – хмыкнула Марина. – Выходит, что скупка произошла в России, сбыт в Польше, каким боком к этой истории имеет отношение Заводской ОБХСС города Минска?

– Заявление поступило к нам, мы обязаны разобраться, – возразил Привалов, более умный из пары. – Свидетели могут подтвердить, что после погранперехода вы свернули в Тересполь, на территории Польши расплачивались злотыми, колёс в машине уже не было. Вы сами себя загнали в ловушку!

– Чем загнал? – в голосе Марины проскользнула усталость взрослого, задолбавшегося объяснять непутёвому ребёнку прописные истины. – У человека на руках предмет, находящийся в его собственности. Поскольку использован им по назначению, скупка с целью перепродажи и наживы исключена. Он имел право продать, подарить или просто выбросить колеса, облегчив машину. Имеет право не сообщать, каким образом произвёл их отчуждение – его действия в Польше не относятся к вашей юрисдикции.

– Но он тратил в Польше злотые! Совершал покупки!

– Обменял марки ГДР на злотые, – я пожал плечами. – Злотых нам не дали, марки-то были!

Про «сбросились в шапку» промолчал. Валютные операции между гражданами СССР внутри нашей страны запрещены.

– И где же колёса?

Марина снова свела бровки домиком, но я пренебрёг советом.

– Подарил. На выезде с погранперехода увидел, что встречная с советскими номерами мигает фарами. Значит – полиция. Свернул вправо, и за комплект колёс поляк провёл меня безопасной дорогой в обход. Польские полицаи надолго задержали наших, каждому дали штраф в плечи, из-за этого команда уступила ГДРовцам на «вартбургах». Я единственный объехал пост без штрафа и получил золото хотя бы в личном зачёте. Готов за это поляку ещё три комплекта резины привезти!

– Сергей Борисович – гордость белорусского автоспорта, а ещё он – руководитель важнейшего республиканского проекта, стоящего на контроле у Машерова, отчётность сдаётся ежемесячно, – сейчас голос Марины чем-то напомнил шелест песка, ссыпаемого из самосвала, прямо на головы обоих в кожаных куртках, заваливая выше макушки. – Парни, я понимаю, очень нужно палку в отчётность поставить, но вы же не бессмертные – натягивать сову на глобус, пытаясь засадить ни за что доверенное лицо Первого секретаря ЦК КПБ.

Привалов заметно побледнел.

– Товарищ Высоцкий, она правду говорит?

– Не верите – поднимите подшивки газет за начало года, Брунов презентовал наш проект лично Гагарину на Красной площади. Так что не Машеров, берите выше.

Их как метлой смело. Как только дверь закрылась, Марина доверительно нагнулась ко мне.

– Вы же ехали со штурманом? Срочно найдите его и сообщите вашу версию про «подарили шины». В принципе, у них ничего на вас нет, но зачем давать павианам лишние козыри.

– Как вы неуважительно к стражам порядка, – хохотнул Высоцкий.

– Я вас умоляю! Какие стражи! Выпускники Минского нархоза без элементарного юридического образования. Уши развесили и слушают, верят всему. Нет у меня никакого друга в городской прокуратуре, и все их сегодняшние проделки не тянут даже на выговорешник по служебной линии, но ОБХСС обмануть – что у ребёнка леденец отобрать. Немного подло, зато весело.

– Спасибо, Марина Францевна! – даже руку ей поцеловал как истый мусье настоящей мадемуазели. – Сколько я вам должен?

– Как платить будете – в кассу юрконсультации или ужином в ресторане? Нет, шучу, говорят, у вас тут девушка есть, тоже конструктор.

– Видишь, Сергей, как ты популярен у женского пола, – хорошее настроение не покидало шефа. – Сплетни о тебе собирают.

– Польщён. Девушки – нет. Ужин – да, но с удовольствием его выкатил бы и без моего спасения. Так что ещё останусь должен.

– Отработаете. Я у вас присутствую по вторникам и четвергам в юротделе… Хотя… – она достала из блокнота повестку и чиркнула на обороте семь циферок, прямо под описанием кар небесных за неявку. – Мой домашний.

Она ушла, картинно переставляя ноги в туфлях на высоких каблуках как на подиуме, не знаю, как называется такая походка, от бедра или крест-накрест. Ножки стройные, но не слишком худые, взгляду приятные и вызывающие грёзы. Явно чувствовала, что смотрю вслед.

– Кто же тебе так удружил? – поинтересовался Высоцкий, когда за адвокатессой затворилась дверь.

Как только из мысленного взора слизало прямую спину в узком пиджаке, разделённую до лопаток длинным светлым хвостом, всплыла единственная физиономия – Виктора Матвеевича из «Автоэкспорта». Сам он не мог видеть происходившего в Польше, но, видать, кто-то ему нашептал.

Поделился предположением с главным конструктором.

– Возможно. Но ты посоветуйся с Мариной. Можем написать письмо в милицию: возмущены, просим сообщить имя клеветника, намерены подать на него в суд.

– Посоветуюсь. Толковая девица.

– А то! Всего три года после юрфака, но хваткая как акула. Наши штатные юрисконсульты ропщут, зато заводу проще доплачивать ей по договору, чем проигрывать в судах. Ты беги давай – втолковывай Ивану про то, куда дели покрышки.

Верно! Мой штурман трудился инженером на производстве грузовых автомобилей, и я рысью кинулся туда.

Вообще, история с покрышками… В реальности на моей «копейке» стоит классная резина GoodYear 2024 года, прежний владелец её поставил, наверно, перед самым приездом в наш автосервис. Уверен, никто здесь не примет цифры 2024 за год выпуска колёс. Те четыре, что прихватил со своего балкона, элементарно списал на износ на тренировках. Не совсем честно, но так принято и считается в порядке вещей.

Иван перепугался. Договорились, что он всё валит на меня – я с кем-то договаривался в Польше, сам отдавал колёса, штурман даже не вылезал из салона, что не противоречило истине. Потом он попросился:

– Слышал, у вас 1 декабря запуск серийного производства. Переведи меня на легковые!

– Кем?

– Ну, у вас же должно быть как на АвтоВАЗе в миниатюре – экспериментально-испытательный цех, лаборатория материалов и качества.

– Естественно. Разрешено увеличить штат.

– Хочу испытывать легковые. Возьмёшь меня в испытательный?

– Пока это только участок, не цех, масштабы не те… Да и вообще, я типа главный только по проектным работам, по производству…

– Знаю, приступит Сидоров из Москвы. Но замолвить можешь?

– Хорошо. Коль положительный результат – с тебя причитается.

– Конечно! – Ваня расцвёл. – Грузовики я тоже люблю. Но легковые – тонкая работа. Аккуратная, ювелирная.

– Кстати… МАЗ ты хорошо водишь?

– Не хуже испытателей. А что?

– Понимаешь, беда, на фоне жигулёвских ралли, в индивидуалке успешных, с меня не слезают – давай заводскую трак-команду. Похоже, зимой придётся ехать на стажировку – на ГАЗ или ЗИЛ. Считай, ты в деле.

– Эх… Если нужно…

Энтузиазмом он не горел ничуть.

Запуск серийного производства, приближавшийся неумолимо, был моей головной болью с точки зрения контроля качества. На ВАЗе, выпускающем продукцию в основном на внутренний рынок, и то дела обстояли лучше, на Ижмаше неплохо. Здесь люди привыкли к грузовикам. Если по расчётам нужен болт М20, а каждый десятый имеет скрытые недостатки из-за дефектов исходного прутка, конструкторы завода меняют документацию и ставят болт М24, авось выдержит, и это себя оправдывает.

С легковыми так не катит, учитывается каждый десяток грамм, они складываются в десятки килограмм. А каждые 10 кг – это один процент массы пустого автомобиля. Собирая машины на гонку, я носил на рентген болты, шаровые опоры, рулевые тяги, задние рычаги и многое-многое другое, поэтому был уверен: даже после выполнения «прыжок-трамплин» они не треснут из-за внутренних каверн. Вряд ли обычный «жигуль» для поездок в булочную подвергнется подобным каверзам судьбы, но хорошо помню проблему ранних «восьмёрок» с обрывом задней балки. Кому не повезло, она отлетала на скорости вместе с задними колёсами. Причём у ВАЗ-2108 двухконтурная система тормозов диагональная – переднее правое связано с задним левым колесом, а переднее левое с задним правым. То есть улетевшая за корму балка с колёсами уносила с собой все тормоза с оборванными шлангами и тросом стояночного, «восьмёрка» продолжала движение, высекая днищем искры из асфальта. Картина маслом!