Текст книги ""Фантастика 2025-179". Компиляция. Книги 1-26 (СИ)"

Автор книги: Анатолий Матвиенко

– Что будет, если твоя семья вернется? – спросил я.

– Не знаю. Разве не замечательно? – ответил мальчик. – Я не знаю, что с ними будет: далеко ли убегут, что будут есть, на что будут жить, вернутся ли к этому пепелищу. Они лишили меня дома, теперь я сделал то же самое с ними.

Потом он помолчал и вдруг попросил:

– Не называй меня больше Атосом. Это имя значит «верный», а я теперь совсем не таков. Мать права: я самый настоящий Эстос. Дьявол.

– Маловат ты для дьявола, – заметил я. – Ос Эстос.

– Ос Эстос, – эхом откликнулся он, развернулся и пошел прочь от полыхающего дома.

Потом было много чего. Мы путешествовали вместе, я потерял свою должность при Церкви, почти спился. Эстос крепчал, сходился в схватках с бандитами, организовал свою шайку. Он поступил, как и обещал: нагибал жизнь и надевал на нее седло. Садился верхом на каждого, кто оказывался у него на пути. Потом мы потеряли друг друга из виду. Я слышал, что он перебрался в Королевство, вернул свое прежнее имя и даже стал генералом в легионе. Это не сильно вязалось с тем, что я встретил его пьяного в кабаке. Хотя он уже и не был генералом, а лишь бесприютным солдатом без легиона и надежд. И вновь судьба испытывала его: преданный своей возлюбленной, озлобленный на весь мир, этот парень вновь приближался к тому, чтобы стать Ос Эстосом.

Я не смог дать ему дельного совета. Во-первых, я тоже уже как следует надрался. Во-вторых, сложно что-то навязывать огромному и злому крайнийцу, в одночасье потерявшему все. Я сказал только, что на севере, там, где раньше был Элдтар, собираются шайки бандитов. Я картограф и живу сведениями не только о том, какой овраг где исчез, но и картами безопасных торговых путей. Так вот, в Элдтаре в то времечко было совсем не безопасно.

– Попробуй пойти туда, Эстос, – сказал я. – Собери этих бродяг, подави их, сколоти собственный легион. А потом вернись и покажи этой суке, кто тут настоящий генерал. Тебя всегда прокормят твой меч и твоя рука. Иди на север, это лучше, чем просто сидеть здесь и напиваться, как свинья.

Мы не так уж долго и говорили. Я допил подаренную им бутылку и решил уходить подобру-поздорову, правда, замешкался на пороге. У дверей метался паренек, на вид ему было столько же, сколько Эстосу, когда мы познакомились. Только на этом мальчишке был идиотский шлем. И так мне этот малыш напомнил Ос Эстоса, что я обернулся напоследок, надеясь снова увидеть своего знакомца из прошлого. Не вышло: это был просто огромный косматый крайниец. Он стал частью чужих карт, а с моих уже исчез без следа.

* * *

Читая этот рассказ, я пару раз начинала задыхаться. Взгляд скакал, иногда пропуская строчки, а ворот рубашки вдруг начал давить. Я оттягивала его пальцем, надеясь вздохнуть посвободнее, но не выходило. И лишь когда я закончила чтение и отложила листы, поняла: меня душила не рубашка и не спертый воздух шаманского дома – меня душили невыплаканные слезы. Умение плакать так и не вернулось ко мне, но сейчас, узнав историю Ос Эстоса, я почувствовала, как скопившаяся боль запросилась наружу. Эти истории о Извель, о Гардио, о Слэйто и Атосе – все они капля за каплей наполняли меня океаном чужих страданий. И, не найдя выхода в слезах, чужая боль начала душить меня изнутри. История маленького дьявола была ближе мне, чем сказка о юном принце или потерянном сыне. Маленький крайниец пережил насилие, подобно мне он столкнулся с силой, которой не мог ничего противопоставить. Ни один мускул не дрогнул на лице Атоса, когда я в далеком прошлом рассказывала свою мрачную историю. Ни звуком, ни словом он не выдал, что знает о беспомощности не меньше меня.

Я пошатнулась и присела на край деревянной скамьи. Старуха-ханси следила за мной со спокойным, почти не кривящемся в болезни лицом. Она не задавала вопросов и не пыталась разузнать, что творится со мной. Возможно, бабушка Ошкэ лучше других знала, каково это – быть переполненной чужой болью.

Я вдруг осознала, что чувствую себя грязной, такой же запачканной, как и сам Ос Эстос. Кто дал право Мастосу копаться в чужих тайнах, кто позволил ему сделать меня подглядывающей соучастницей? Как мне теперь смотреть в глаза моему милому Атосу и не вспоминать ни его страданий, ни той тьмы, которую он носил в себе все эти годы?

– Мне надо идти. Мои друзья ждут меня, – сказала я и резко поднялась. Комната поплыла перед глазами, но усилием воли я осталась на ногах.

Когда я уже дошла до двери, старуха меня окликнула:

– Ты думаешь, что я ошиблась, песец? Ты заронила эту мысль в мою голову, и она никак не покинет меня. Неужели я проведу вечную жизнь в сомнениях?

Я подумала, а потом отозвалась:

– Сомневаться – это и значит жить. До этого вы просто существовали.

После чего вышла из дома.

* * *

Когда я покинула деревню ханси, Атос раздраженно произнес:

– Не надо было тебе там торчать, пусть и пару минут – а все же. Карта у нас, и, судя по ней, мы в двух шагах от цели.

Я хотела возразить ему, но смолчала. Внутри клокотал гнев. На Мастоса с его письмами, на саму себя, участвующую в этой игре, и – довольно неожиданно – на Атоса. История Ос Эстоса отступила, и на первый план вышла тайна, сокрытая между строк. Спустя годы я узнала истинную причину, подтолкнувшую Атоса покинуть легион. Конечно, он и не собирался искать сказочную башню вместе с наивной девчонкой, равно как и отдыхать от своего генеральского чина и обязанностей.

Прочитанное наконец объяснило мне, почему никто не кинулся за нами в погоню. Алайла выставила Атоса за порог и попросила его вернуться только тогда, когда задумала провести демонический ритуал с проклятым ключом. Атосу дали отставку, и он всего лишь шел на север, чтобы сколотить банду и начать свою карьеру легионера с чистого листа.

Я взглянула на своего друга. Он, оживленно жестикулируя, спорил с Извель о значении знаков на карте. Мы стояли под сенью дубов, которые по велению вздорного бога времени были обречены оставаться неизменными.

А была ли между нами дружба или я только выдумала ее себе? Мы ведь все-таки дошли до Лисьего чертога, и даже после этого Атос не сбежал от меня в Элдтар. Мы вернулись в Элею и собирались проверить еще две башни, если бы не Алайла…

– Аргх… – вымученно вскрикнула я и схватилась за голову.

Но заметила это проявление чувств одна только Секира. Она подошла, не привлекая внимания спорщиков, и аккуратно развернула меня к себе. По сравнению с ней, как и с Атосом, я была ростом с ребенка.

– Что случилось, Лис?

Не было никакого поучительного тона, который нет-нет да проскальзывал в речах Извель. Не было скрытой насмешки Гардио. Из всех моих старших друзей только Секира разговаривала со мной на равных, не таясь, не подлизываясь, искренне и участливо.

Я подняла на женщину измученный взгляд.

– Я ненавижу людей, – прошипела я сквозь зубы. – Какой смысл воевать за них, если они через одного лгуны? Наша земля так пропиталась ложью, что отравила все, что стоило спасения. Любовь, дружба, приязнь? Они существуют или только мне примерещились? Может быть, их давно и нет на свете, а я все проморгала, – саркастически усмехнулась я и указала на глазную повязку.

Секира помолчала, будто и вправду размышляла над моим вопросом. А затем тихо ответила:

– У людей сотни причин для лжи, Лис. Иногда мы врем из страха, иногда от любви, чтобы защитить того, кто нам дорог. А иногда ложь – это единственная дорога к новой жизни.

Хотя ее слова идеально описывали нашу с Атосом историю, мне почудилось, что Секира говорит о самой себе. Женщина протянула мне раскрытую ладонь, и я не без удивления вложила в нее свою: намного меньше и казавшуюся игрушечной.

– Я могу поклясться тебе в своей дружбе, Лис. И если я лгу при этом, то пусть Кац-Хуцаа немедля покарает меня.

Мы обе задрали головы, словно ждали, что кара может обрушиться с небес на голову Секиры. Но над нами шелестели дубовые листья. Бог времени либо счел слова своей подопечной правдой, либо не расслышал ее громкого заявления.

– Вы там дождь, что ли, вызываете? – крикнул нам Атос. Его голос потерял капризные нотки, кажется, они с Извель договорились о пути. – Пойдемте, сестрички, остался последний рывок.

Мы с Секирой переглянулись. В каком-то другом мире мы и правда могли бы стать сестрами. Что-то неуловимо схожее было в наших жестах и движениях. И я уверена, что Секира это тоже замечала. Может, дело было в нашей южной крови, но мы сходились не только во внешнем. В конце концов, и Секира, и я сама избрали одного и того же мужчину на роль поверенного наших тайн. И независимо от того, что двигало Атосом в прошлом, я не сомневалась в своих чувствах к нему ни тогда, ни сейчас.

Мы двинулись прочь от застрявшей во времени деревни. Улучив момент, я сорвала калидониум, во множестве росший под сенью дубов. Переломила крепкий стебель, чей ярко-оранжевый сок мы в детстве, пачкая одежду и лица, использовали вместо чернил, и написала на маленьком клочке бумаги новое имя: Ос Эстос. Места осталось совсем немного.

Имя двенадцатое: Хлоэ

Я единственная, кто ожидал перемены погоды. Поэтому когда хлесткий ветер начал колоть щеки, а воздух заискрил маленькими, но острыми снежинками, догадалась, что мы подобрались совсем близко к Острогу. Моих друзей такие погодные причуды скорее удивили, чем напугали.

– Так странно, – изумилась Извель. – Еще пару шагов назад было намного тэплее. Там стоят зэленые дубы, а у этих, смотрите, вся листва померзла.

– Когда мы пришли в Лисий чертог – там была теплая осень. В Волчьем саду нас встретило весеннее цветение, – пришлось объяснить мне. – Я ожидала встретить здесь цветущее лето, но зимняя стужа логичнее – мы все-таки на севере.

Трава под ногами стала промерзшей и жесткой. Ломаясь с явственным хрустом, она обнажала твердую, будто камень, землю. Дыхание вырывалось облачками пара, оседая на коже крохотными каплями, которые тут же замерзали на студеном ветру. Я спустила кольцо фаранка, прикрыв нос и рот. Пришлось сменить обувь обратно на сапоги.

К Острогу мы вышли внезапно. Удела здесь не было веками, как и в Волчьем саду, поэтому никакой особой атмосферы или воздуха мы не почуяли. Просто высыпали перед башней, сложенной из серых гранитных блоков, и замерли в удивлении.

Вокруг башни, будто застывшие часовые, стояли непонятные фигуры. Трое из нас привычным жестом схватились за оружие, но окружавшие Острог не шелохнулись. Выждав немного, мы подошли ближе. Поначалу я решила, что это некрупные медведи: явственно видела медвежью морду, застывшую в оскале, и бурую шерсть, покрытую инеем. Но оказалось, что голова – лишь капюшон накидки, в которую были одеты люди… или те, кто когда-то был людьми. Изможденные лица цвета снега, глаза и рты плотно сомкнуты… Атос прервал молчание:

– Это охотники-ханси. Только они одевались в подобные звериные шкуры. Кажется, владелец башни заморозил их. В качестве украшения своего двора? Не знаю…

У меня стиснуло горло. Я прекрасно понимала, кто строил эту башню и прятал тут килиаз. После моего рассказа знал это и Атос. И его подначивание не было случайным.

Подойдя к башне, я коснулась пальцами промерзшего камня. Ледяной холод сквозь кожу проник до самого сердца, и я со страхом отдернула руку. Издалека монолитная глыба гранита казалась гладкой, но вблизи стало заметно, что ее покрывает повторяющийся узор.

Секира возникла за спиной настолько бесшумно, что, когда она заговорила, я вздрогнула:

– Два треугольника, соединенных вершинами. Мне знаком этот символ – один из древнейших в Тилле. Это грубое изображение песочных часов.

– Символ вашего бога времени? – уточнила я.

Секира кивнула.

– Возможно, до того как Слэйрус пришел в эти земли, тут было святилище вашего Кац-Хуцаа. Сияющий уже однажды проделал это, заняв бывший храм Элеи в Волчьем саду. Он говорил, что для хранения килиазов выбирал места древней силы. Вполне логично, что на севере, почти на самой границе с Тиллем, расположен храм вашего бога.

– Неважно, – вмешался Атос. – Давайте зайдем внутрь. Может, там и не теплее, но хотя бы нет этого проклятого ветра. Знай я, что мы попадем в такую холодину, спустил бы с тех конелюдей шкуры и сшил бы себе плащ поплотнее.

– Ты не умеешь шить, – одновременно произнесли мы с Секирой и засмеялись, будто девочки-подружки лет десяти.

Едва ли эта башня была выше, чем ее белая сестра в Лисьем чертоге. Но если ту опоясывали деревянные мостки, то здесь неведомые строители вмуровали гранитные ступени прямо в стену. Я чувствовала могильный холод даже сквозь подошвы сапог, поднимаясь круг за кругом к самой вершине. Лестница привела нас к массивной двери, которая хоть и была сделана из дерева, выглядела такой же несокрушимой, как и вся башня.

Я шла первой, с этим никто не пытался спорить. Поэтому именно мне пришлось навалиться плечом на дубовую створку. Я специально приложила всю свою силу, ожидая, что та примерзла к петлям или просто тяжела до невыносимости. Однако такое рвение чуть не стоило мне жизни. Дверь распахнулась, а я по инерции полетела в темноту. От падения удержала только цепкая рука Атоса, схватившая меня за воротник рубахи.

В башне не было пола и потолка. Всю ее сверху донизу заполняла густая тьма. Но спустя пару мгновений после того, как мы с Атосом стали вглядываться в каменное нутро, на стенах один за другим начали зажигаться красные огоньки.

– Это магия? – с опаской поинтересовался крайниец.

– Даже если и она, – отозвалась я, – кажется, нас приглашают войти.

Пола в башне не было, но каменные ступени, опоясывающие ее снаружи, внутри спускались той же спиралью куда-то в центр темноты. Огоньки, больше всего напоминавшие маленькие шары пульсирующего света, мерцали вдоль стен, освещая дорогу. Секира просунула голову между нами и воскликнула:

– Да вы шутите! Мы столько поднимались, чтобы снова спускаться?

– Можешь спрыгнуть, – ехидно заметил Атос. – Кстати, я подозреваю, что идти вниз нам придется намного дольше, чем наверх. Проверим?

Он нагнулся и пошарил рукой по морозным плитам, видимо, в поисках камня. Не найдя ничего, крайниец чертыхнулся и открыл потайной карман на заднике своих сапог. На свету блеснула золотая монета в один олл.

– Очень надеюсь, что дно там есть, – сказал Атос и швырнул золотой вниз. – Потому что это не просто монета. Этот олл прошел со мной и Взрыв, и казнь в Кармаке. Потерять его будет ужасной трагедией.

Мы зачаровано наблюдали, как монетка блеснула и провалилась в темноту. Звука падения так и не раздалось. Ни через минуту, ни через две.

– Там может быть болото, – произнесла Секира таким тоном, будто старалась утешить Атоса. Тот только обиженно метнул на нее взгляд из-под челки и подтолкнул меня вперед. Он был прав: выбора особо не было – нам пришлось спускаться.

Внутри оказалось не так холодно, как снаружи. Толстые стены отсекли ветер, но согреться все равно не удалось. Гранит промерз до основания, а чтобы не упасть, нам приходилось держаться за камни руками. Огоньки вспыхивали, стоило нам подойти поближе, и гасли, как только мы достаточно удалялись от них. Они освещали лишь небольшой участок пути впереди и пару шагов сзади. Атос было потянулся к одному из мерцающих клубочков, но тот проворно, будто паук, пополз вверх по стене.

Спустя бессчетное количество шагов первой заговорила Извель:

– Вы замэтили, что мы спустились ниже уровня зэмли? Я считала ступэни. Мы намного нижэ основания башни.

– Может быть, она идет до самого центра земли? – шепотом поинтересовалась Секира.

– И упирается в болото? – с усмешкой спросил Атос. Он так и не смог попрощаться с упущенным оллом.

– Нельзя быть таким скрягой, Атос. Когда ты станешь дедушкой, то будешь прятать еду от своих внуков под подушку и коллекционировать всякий хлам, – предрекла я.

Мы засмеялись, но смех резко оборвался. Мимо нас сверху вниз что-то пролетело. Небольшое и небыстро, но достаточно явственно, чтобы каждый из нас заметил это движение. Прошла пара мгновений, и все повторилось.

– Вот опять, – заметила Секира.

Мы подождали еще. И когда сверху снова послышался тихий звук рассекаемого воздуха, Атос резко выбросил руку и поймал падающий предмет. Он раскрыл ладонь – на ней лежала золотая монета.

Мы остолбенели. Я даже задрала голову, пытаясь разглядеть, кто же стоит сверху и столь щедро рассыпает золотые.

– Это моя монета, – с трудом, отказываясь верить своим собственным словам, произнес крайниец. – Лицо последнего короля, а не претендентов, щербинка у короны и слегка погнутый снизу край.

Мы немного подождали. Новых монет не появилось.

– Если она, – указала на монету Извель, – попала в ловушку врэмени, то почему стала падать только сэйчас? Мы давно кинули ее и давно идем по башнэ.

– Может быть, мы приближаемся к цели? Магия становится сильнее, чем ближе к ее эпицентру ты находишься.

Атос что-то пробурчал себе под нос. Мне показалось, что это было: «Магия-шмагия, я просто рад, что моя монета вернулась».

Я продолжила спуск, мимолетом поглядывая на темное пламя на своем запястье. Я могла ошибаться, но его языки поутихли. Это могло быть шуткой полумрака или моего усеченного вдвое зрения, но казалось, что пламя гаснет, и лишь слабый отсвет на коже говорил о том, что оно не исчезло совсем.

Так, занятая разглядыванием своих рук, я и не заметила, как сошла со ступеней на твердую землю. Лестница окончилась, мы добрались до дна башни.

Красноватые огоньки не покинули нас, они медленной чередой заняли места вокруг комнаты – или пещеры? – В которой мы очутились. Каменные своды, испещренные тысячей рисунков, были абсолютно сухими и даже слегка теплыми.

– Это история проклятого народа: от взлета до падэния, – произнесла Извель, разглядывая наскальные изображения. – Как и рассказывала бабушка Ошкэ лэтописцу. Мы в Медвэжьем остроге.

Пока друзья изучали стены, я двинулась в самый темный угол. Огоньки будто намеренно обходили его стороной и не освещали. Но их присутствия хватило, чтобы разглядеть плохо сколоченный ящик, прятавшийся в тени. Подобно грубому острогу, где он хранился, килиаз с Надеждой был угловатым, тяжелым на вид и безвкусным. Ему было далеко по затейливости до братьев-ларцов из Сада и Чертога. Но, возможно, только такая оболочка и пристала надежде, самому эфемерному и непрочному из всех чувств на земле. Я всегда почитала ее слабостью и теперь была готова встретиться с ней лицом к лицу.

Руки легли на тяжелую крышку.

– Лис, постой! – В отчаянии крикнул Атос, заметивший наконец, чем я занята. Но его оклик уже не мог меня остановить.

Я подняла крышку.

Из ларца вырвался спертый воздух, словно вздохнуло громадное животное. На миг я почуяла запах прелой листвы и подгнивших яблок. Ветер, вырвавшийся из-под крышки, заполонил свод пещеры. Явственный голос без пола, возраста и тембра произнес:

– Хлоэ.

Все затихло.

* * *

В ящике больше ничего не было. Я обшарила каждый сантиметр дна, но он был пуст. Если в килиазе что-то и хранилось, то только бестелесный голос.

– Что это значит? – Когда Атос сталкивался с необъяснимым, он начинал злиться подобно капризному малышу. – Что такое «хлоэ»? Вид арбалета, которым мы сможем убить короля-медведя? Яд? Может, страна, откуда к нам придет пара тысяч бойцов?

– Это женское имя, – произнесла Секира. – Южное.

Теперь на меня смотрели все трое – внимательно, почти не моргая.

– Не хочу вас разочаровывать, – произнесла я недовольно. – Но до того, как я стала Лис, меня звали совсем не Хлоэ. Имя довольно дурацкое. А что насчет Секиры? Она тоже с юга, и я не думаю, что младенцем ее назвали в честь топора.

– Ирэне, – просто отозвалась она.

– О, это имя у нас было очень популярно, – улыбнулась я, вспомнив свое детство в замке. – Так звали одну мою троюродную бабушку, двух теток и как минимум трех подруг-служанок. Похоже, на юге негусто с идеями, как назвать девочку.

– Нэ отвлекайся от главного, Лис’енок, – оборвала меня Извель. – Кто жэ эта загадочная Хлоэ?

– Не знаю, – просто ответила я. – По-моему, вся эта надежда – один большой пшик и ничего более. Я никогда особенно не верила в ее силу. Надеяться в этом проклятом мире можно только на себя. Иногда надежда лишь вредит истине, любви или дружбе. – Я взглянула на Атоса, вновь вспомнив подлинную причину его путешествия со мной.

– И что же нам делать? – растерянно спросила Секира.

Я улыбнулась. Впервые за долгое время напряжение, тащившее меня на привязи к третьей башне, рассеялось. Я знала, как быть дальше.

– Мы вернемся к Гардио и будем воевать, вот что. Чем проклятый народ отличается от другого захватчика? Мы соберем остатки армий, возьмем в руки мечи и отправимся к Вратам Ремира. Если успеем, то короля даже не призовут. Если опоздаем – с честью примем бой.

Однако моей радости никто не разделял. И было ясно, почему. Только меня угнетала необходимость идти к башне. Мои друзья действительно верили, что найдут здесь нечто, способное помочь им в борьбе. Извель качала головой, Атос сердился, Секира так и стояла в растерянности.

– Послушайте. – Я начала заводиться. – Вся история этих килиазов с самого начала была глупостью. Не может глубоко несчастный человек создать любовь, истину и надежду. Его истина убила мальчика. Его любовь не сделала ничего для меня или Слэйто. Что могла подарить нам надежда? Спасибо, что оттуда не вырвался монстр и не пооткусывал нам головы.

– Мы понимаэм это, Лис’енок, – тихо проговорила Извель. – Просто мы надэялись найти что-то, что позволит избэжать лишних жэртв. Новая война против огромного войска… Погибнут десятки тысяч житэлей Королэвства.

Она замолчала.

А я вдруг увидела между нами незримую стену. Все мои друзья, несмотря на личных демонов, таившихся в прошлом, были готовы идти и сложить головы в честь мифического подвига – спасения страны. Они переживали за людей, их страшили жертвы, они и правда верили, что должны сделать больше, чем прочие. А я делала это только потому, что это было правильным. Но я не верила, что люди в большинстве своем заслуживают спасения. У меня на миг мелькнула крамольная мысль: может быть, жители Королевства и должны быть захвачены и уничтожены? Это просто очередной виток огромного колеса истории, а проклятый народ всего лишь возвращается на земли, некогда принадлежавшие им?

– Мы попытались. – Я пожала плечами. – Ничего не вышло. Поэтому нам нужен новый план.

– Лис, – произнес Атос. Его голос был ледяным, как стены башни, и я вдруг до смерти перепугалась, что он прочел мои мысли. – Ты будто и не сильно расстроена?

– А это поможет? – ответила я в тон ему, хотя внутренне вся сжалась.

Я первой двинулась к лестнице и начала подниматься. Путь обратно занял намного меньше времени, чем спуск вниз, – видимо, это тоже была часть игры времени, как падающая раз за разом монета.

Не то чтобы мне хотелось вернуться в пургу, но от ледяных застенков я уже устала. Поэтому как только мы переступили порог, я чуть ли не вскачь понеслась по ступеням вниз, до того хотелось отойти подальше от мрачной башни.

– Лис, стой! – Окрик застал меня врасплох. Я запнулась на одной из последних плит и недоуменно стала озираться. Опыт разведки в легионе научил меня, что после подобного крика оборачиваться на предупреждающего тебя – самая дурная идея. Смотреть надо по сторонам.

Вьюга уже занесла следы, протоптанные нами от кромки леса. Солнце так же серело сквозь снежную пелену. На первый взгляд, ничего не изменилось. Вот только… кое-что исчезло. Ни одной из застывших фигур, окружавших башню, не было. Охотники-ханси сгинули, будто их не существовало вовсе.

– Что за чертовщина… – произнесла Секира сверху и осеклась.

Утробный рык взорвал воздух. Массивная фигура, которую я вначале приняла за сугроб, отделилась от леса и начала приближаться к нам.

Это был гигантский белый медведь, похожий на своих бурых собратьев и одновременно отличавшийся от них. Голова была непропорционально мелкой для туловища, а морда – узкой и будто бы хранившей выражение полного равнодушия. И это несмотря на то, что зверь ревел подобно грому. Вокруг него мелкими букашками на четвереньках, перебирая руками и ногами, ползли охотники-ханси. Они больше ничем не напоминали людей: накидки из медвежьих шкур скрывали их конечности и лица. Процессия остановилась шагах в тридцати от нас.

С верхних ступеней донесся сбивчивый шепот тилльской молитвы. Атос что-то скомандовал, и я услышала, как каблуки походных сапог Извель отбили удаляющуюся трель: ока возвращалась ко входу в башню. Я так и не повернула головы, завороженно разглядывая новых врагов.

Белый медведь поднялся на задние лапы. Теперь он был ростом с добрый двухэтажный дом. Животное задрало голову, и шкура от подбородка до живота разошлась, обнажая красную пульсирующую плоть, из которой навстречу нам выгнулась юная светлокожая девушка. Она врастала в тело медведя от талии и была абсолютно обнажена. Но ее, кажется, не беспокоила метель. Явившись миру, девушка покачала хорошенькой головкой. Светлые золотистые прядки чуть короче плеч и челка придавали ей даже не юный, а детский вид.

– Здравствуй, Лис! – произнесла она звонким голосом.

Моя рука уже лежала на эфесе ратаранской сабли. Сейчас я как никогда скучала по своему корундовому мечу, оставшемуся в застенках Кармака. Заметив мою боевую стойку, девушка произнесла:

– Мы можем начать битву. Кто-то выиграет, кто-то погибнет, может быть, даже я. Но, думаю, можно и не доводить до боя. Все наши проблемы – из-за недопонимания, ты разве не согласна? Почему же никто из моего народа не попробовал просто поговорить с тобой?

– Хорошая попытка, – отозвалась я, еще крепче сжав рукоять сабли.

– Твой глаз? Это Тевий постарался? Мне очень жаль. – Девушка хоть и старалась имитировать переживание, но голос ее звучал так ровно, что становилось ясно: ей плевать. – Изменить этого я не могу. Поэтому прошу, прими мои извинения за него. Сам он вряд ли сможет просить прощения, он ведь мертв. – Она хихикнула.

– К чему этот разговор? – крикнул сверху Атос. – Ты пытаешься заговорить нам зубы, считая нас идиотами?

Девица взглянула на крайнийца, томно закусила губку и вздохнула.

– Вы такой горячий и сладкий, генерал Атос. Прямо как пирог: хоть режь да ешь. Но нет, я не пытаюсь вас уболтать – я просто не хочу рисковать собой и ввязываться в битву, исход которой совсем не ясен.

– Так отойди и дай нам уйти, – предложила Секира.

– С величайшим удовольствием, дорогуша, – радостно закричал монстр. – Но взамен мне нужно только одно маленькое обещание. Идет? Лис должна покинуть Королевство раз и навсегда. Мир большой, столько неизведанных земель впереди, зачем оставаться здесь?

– Серьезно… – начала я, но девушка-медведица не дала мне закончить.

– Будет война, ее исход тоже не предопределен. Может быть, она затянется на долгие годы. Может быть, нынешние люди Королевства даже отстоят свои земли, кто знает? – Она тепло улыбнулась. – Это не предательство, Лис. Ты лишь маленькая песчинка в водовороте событий, и твое присутствие или отсутствие в этой войне ничего не изменит.

– Зачем тебе это? – спросил Атос.

– Где мои манеры? – переполошилась девица. – Меня зовут Замия, я – младшая сестра нашего короля. И Лис – хоть и является лишь песчинкой – умудрилась попасть именно в глаз моего сиятельного брата. Она тревожит его, не дает ему спокойно готовиться к возвращению и изматывает силы. Я хочу без лишней крови лишить короля этих тревог. Я очень хорошая младшая сестра.

Я смотрела на белоснежную громаду белого медведя, на саму Замию и вдруг поняла, что не могла считать эмоции ни со звериной морды, ни с лица девушки. Она улыбалась, поднимала брови, озорно поглядывала на Атоса. Но за этим всем крылось холодное равнодушие дикого зверя.

Я пока не представляла, как мы справимся с такой махиной, поэтому решила, что тянуть время для нас выгоднее, чем для них.

– И ты уверена, что я сдержу подобное обещание? Не обману тебя, уйдя отсюда невредимой, и не возникну в гуще боя?

– О, ты сдержишь, – без сомнения заявила Замия. А затем с удивлением взглянула поверх моей головы. – Неужели твои друзья – сладкий генерал и суровая генеральша – не знают, что ты уже думала об этом?

Я вскрикнула:

– Не слушайте ее! Она пытается рассорить нас перед боем.

– Глупости, – прервала меня получеловек, – не стыдись своих желаний. Ты не хочешь участвовать в распре не из страха, а из презрения к сторонам. В этом нет ничего постыдного. Я тоже презираю людей.

Это сравнение выбило почву у меня из-под ног. Так вот в кого я превращаюсь, размышляя, достойны ли спасения жители Королевства…

Замия продолжила:

– Мой брат… консервативен. Он верит в старые пророчества и считает, что ты будешь слепо следовать предсказаниям и мешать его коронации. Но я слышу твое сердце – и ты бунтарь, а не марионетка. О, Лис, ты не из тех, кто играет по расписанной другими партитуре, верно? Я чую твою душу. – Монстр вдохнула, будто принюхиваясь. – Ты в ярости от того, что тебя тащат волоком от одной цели к другой. Ты должна была найти себя в этой дороге, а в итоге совсем потеряла, бедняжка.

Она каким-то пугающим образом запустила пальцы в самые потаенные уголки моей души. Эта власть и всепроникающий взор пугали меня куда сильнее, чем ее облик.

– А ты, сладенький генерал? – Замия хищно задышала, вероятно, принюхиваясь и к душе Атоса. – Чуешь, что потерял ее, упустил? Хотел, чтобы она была лучшей версией тебя, более чистой, да? А повелся на женские чары и сам отдал ее в руки мага, который высосал из нее все человеческое. И сейчас стоишь за ее спиной, замерев от ужаса. Думаешь, а вдруг она согласится и уйдет, потому что и сама уже больше не человек?

Замия перевела взгляд выше:

– Ах, о тебе, леди-топор, я многое могу рассказать…

– Довольно, – просто и емко произнесла Секира. И одного этого слова было достаточно, чтобы развеять ту магию чтения душ, которой монстр загипнотизировала нас. – У меня полно темных секретов, но меня ты ими не удивишь.

Замия зарычала. Глухой утробный звук издавали одновременно и огромная медвежья голова, и маленькая девичья.

Секира обошла меня и спустилась по ступеням, поигрывая огромными топорами. Затем обернулась. В ее взгляде не было ни капли осуждения, ни тени презрения, только искренняя поддержка.

– У всех нас бывают тайные мысли, Лис. Не стоит их страшиться. Они не делают тебя монстром, напротив, именно они делают тебя человеком – со своими слабостями и страхами. Даже если ты решишь уйти позже, я не буду тебя осуждать. Но сейчас нам нужна твоя помощь.

Иногда для того, чтобы принять верное решение, нужно, чтобы кто-то другой искренне верил в тебя. И если Атос, видимо, уже утратил свои надежды, то веры Секиры хватало с лихвой. Я достала саблю из ножен.