Текст книги ""Фантастика 2025-179". Компиляция. Книги 1-26 (СИ)"

Автор книги: Анатолий Матвиенко

Соавторы: Ли Виксен,Ольга Ярошинская,Артем Бах,Дмитрий Крам
сообщить о нарушении

Текущая страница: 263 (всего у книги 349 страниц)

Глава 12. Право на месть

Бастиан был рядом со мной весь день. Он внимательно слушал законы чар, помогал пересаживать тугогорку на травоведении, безропотно орудуя лопаткой, которую ему вручила профессор Понки, и даже умудрился поспорить с Дунгером по поводу миграции вивируши.

Вообще-то я тоже могла поучаствовать в споре, поскольку у нас в Сумерках вивирушу крепко уважали, особенно в копченом и вяленом виде. Но я и так привлекла к себе много внимания, поэтому старалась больше не отсвечивать.

– Маршруты вивируши постоянны и неизменны, – твердил профессор Дунгер. – Она следует по выверенным поколениями путям.

– На свет она идет, – возражал Бастиан. – Если направить луч помощнее, то сбежится целое стадо.

– Яркий свет ее отпугнет, как и прочих ночных тварей, – сердился Дунгер и чесал свои шрамы.

А вот если разжечь костер и оставить тлеющие угли на пути вивируши, то через часик-другой можно брать ее тепленькой.

– Во время одной из вылазок в ночь вивируша тащилась за нами как приклеенная, – заявил Бас.

– Так то молодняк! – воскликнул профессор. – Любопытство сменяется опытом, который говорит держаться подальше от света.

Интересно, если бы я была взрослой и опытной, хватило бы мне ума держаться подальше от Бастиана? Я вроде пыталась, да не вышло. А теперь жизнь без него превратится в сплошной беспросветный мрак.

Я все же подняла руку, чтобы задать вопрос, который вспыхнул в моей голове.

– Да, Мэдерли?

– А как жили все эти ночные твари во времена седьмого дома? – спросила я. – Как я понимаю, ночная половина освещалась чаросветом?

Блондинки на первых партах захихикали, зашептались, бросая на меня ядовитые взгляды.

– Сказки поищи в библиотеке, – елейным голоском посоветовала Лекса.

– Нечего тут зубоскалить, – прикрикнул на них профессор. – Седьмой дом – не сказки, как хотелось бы некоторым. Что до твоего вопроса, Мэди, – сложно сказать. Вероятно, определенный ореол обитания оставался неосвещенным. Но некоторые виды животных мутировали, приспособившись к мраку.

Вот и люди, обитающие в Сумерках, приспособились. Но как вивируша идет на свет, так и тени тянутся к солнцу.

– К слову, в питомнике я постепенно увеличиваю освещение детенышам, – добавил Дунгер. – В итоге к своему созреванию твари вполне комфортно чувствуют себя в Сумерках и даже могут заходить на освещенные земли, сохраняя при этом способность ориентироваться в полной темноте.

Дверь в кабинет распахнулась, с грохотом ударив о стену, и в проеме появилась Фелиция – с яркими пятнами румянца на щеках, всклокоченной гривой и горящими чаросветом глазами. Дунгер инстинктивно попятился, а на кончиках его пальцев полыхнули белые искры.

– Нельзя же так пугать! – укорил он ее, сжимая пальцы в кулак и гася рвущийся с них чаросвет.

– Зеркала в городе Рав погасли, – произнесла Фелиция, обведя нас взглядом. – Красные псы воспользовались правом на месть.

Первым отреагировал Бас:

– Какие зеркала? Сколько.

– Все до единого, – ответила Фелиция. – Все зеркала на Солнечном рубеже, проходящем через земли красных псов.

Я попыталась представить, сколько деревушек в сумеречных землях останутся без света, и не могла. Мы ведь изучали на архитектуре систему освещения. Я попробовала по памяти нарисовать сетку башен в тетради, но точки, которыми я обозначала зеркала, отчего-то расплывались мокрыми кляксами.

Рука Бастиана легла на мое запястье поверх браслета Альваро.

– Надолго? – спросил он.

– Пять дней, – сказала Фелиция. – Сейчас внизу собирают группы чаров. Людям нужна помощь.

– Это будет против дома красных псов! – возразили с задних рядов.

– О чем они думали, когда выпускали тварей на улицы города Рав? – поддакнула Арвена. – Пусть получат по заслугам, сумеречные крысы.

– Хорошо, что Фалько тебя бросил, – бессердечно сказала Фелиция. – Ты злая.

– Фалько, к слову, прогуливает, – наябедничал Дунгер. – Где он?

– Не знаю, – призналась Фелиция, растерянно разведя руками, и ее браслеты жалобно звякнули. – Он будто в тумане. Все будущее подернулось мраком, осталось лишь настоящее. Каждый сейчас делает выбор – куда повернуть.

– Я лично никуда не пойду, – заявила Лекса, придирчиво разглядывая свои ногти. – Пусть себе тени и прочие твари мигрируют в солнечные земли. А мы понаблюдаем, как это происходит. Как раз закрепим тему урока.

– У теней нет чар, – напомнил кто-то из парней. – Они не виноваты в трагедии красных псов. Виновница сидит здесь, среди нас, и если кто и заслуживает мести, так это она.

– Во-первых, Мэди не виновата, во-вторых, она моя невеста, – напомнил Бас, развернувшись назад всем телом. – Давай, отомсти мне, если не трусишь. Выйдем?

В кабинете поднялся гвалт: кто-то доказывал правоту красных псов, кто-то делал ставки на исход будущей драки, профессор Дунгер стучал тростью о кафедру, призывая к порядку, а Элма встала за моей спиной и, не скрываясь, держала наготове щит чаросвета.

– Все из-за тебя, Мэдерли Эванс! – выкрикнула то ли Лиззи, то ли Китти. – Ты эгоистка! Что это за любовь такая, из-за которой рушится весь мир?

Наверное, куда проще, когда любовь горит как огонь в очаге – спокойно и тепло. Она дарит уют, в ее свете рождаются и растут дети, вокруг нее собирается семья. Бастиан все держал меня за запястье, и браслет под его ладонью нагрелся так сильно, что едва не обжег мою кожу. Я шикнула и выдернула руку, и Бас повернулся ко мне.

Наша любовь горела ослепительно ярко, и в ее свете уродства нашего мира стали слишком заметными. Вариант – погасить ее, кажется таким очевидным. Вот и Расмус, которого я пока не привыкла называть отцом, так подумал. Он ушел, оставив мою мать. Решил – так лучше.

Бас из другого теста. А я – его отражение и, значит, тоже не имею права быть слабой.

***

Срочный совет в шахматном зале проходил без Альваро, и пустой стул маячил перед глазами Эльгреда Монтеги как прореха на месте выбитого зуба.

– Приступим? – предложил Тибальд, состроив озабоченную мину, но Эльгред готов был поклясться – тот в восторге от происходящего.

Облезлому коту наконец-то представился шанс дать пинка Альваро, и он только что не урчал от удовольствия. Сам же Монтега пока не мог определиться с отношением к ситуации. С одной стороны, было бы неплохо щелкнуть Альваро по носу. С другой – война, уничтожение великого дома – все это слишком хлопотно и отсидеться в стороне не выйдет.

– В сумеречных землях беспорядки, – отрывисто сообщил Стерх Уилсон, который обычно предпочитал отмалчиваться. – Город Рав закрыл зеркала, потоки беженцев хлынули на мои земли.

– Побежали крысы, – довольно осклабился Грай Равий.

Его нос обгорел под солнцем и теперь шелушился как от какой-то заразы. А ведь у собак верный признак здоровья – мокрый нос. Грай удивленно поднял брови, заметив усмешку Эльгреда, и тот поспешно вернул себе серьезное выражение лица.

– Ты должен был согласовать такие крайние меры с остальными домами! – кипятился Стерх.

– Я сделал то, что должен. Исполнил долг главы дома, – произнес Грай, злобно щуря глаза. – Красные псы не станут утираться. Пусть каждый знает: за ударом последует жесткий ответ!

– А что с тем городком в Сумерках, где погас свет совсем недавно? – полюбопытствовал Эльгред, покачиваясь на стуле. Лучше бы не ворошить этот улей, но он не мог удержаться. – Там еще чуть не погиб младший Альваро. Мы выяснили, что это была запланированная акция. Вроде даже назначили виновными серых.

Сегодня в зале не было ни эквилибров, ни оракулов – те вовсе стали бесполезны.

– Серые и были виновны, – с нажимом произнес Тибальд. – Ты вообще к чему?

– Там тоже были жертвы, – напомнил Монтега. – И побольше чем пять.

– Кто их считает, – отмахнулся Грай Равий.

– Допустим, глава седьмого дома, – невинно предположил Эльгред.

– Никакого седьмого дома нет, – напомнил Тибальд, сердито сверкнув глазами.

– А я не причастен к тому разбитому зеркалу, – добавил Грай.

– Точно? – усомнился Монтега. – А то вдруг тени нашли какие-то ниточки…

– Ты вообще за кого? – припер его вопросом серебряный лев.

– Я за дом рыжих котов, – ответил Эльгред без всяких раздумий.

Город Альваро граничит с Монтега. А значит: беженцы-тени, рост преступности, траты... Альваро умеет давать сдачи. Военные действия так или иначе затронут территории рыжих котов, а это совсем плохо. Эльгред Монтега ценил комфорт и предпочитал разгребать угли чужими руками.

– А я за новый мир, – прокряхтел вдруг Освальд Белый Пес, которого тоже притащили сюда.

– Прекрасно, – подхватил Тибальд. – Вот, даже наш старейший глава понимает необходимость перемен. Его устами говорит мудрость прожитых лет…

– Новое – хорошо забытое старое, – продолжил Освальд, и взгляд, которым он обвел собравшихся, был неожиданно цепким. – Есть шанс исправить ошибки прошлого. Наш мир прогнил и пришел в упадок. Мы погрязли во тьме. Да… Кругом мрак…

Поговорить бы с ним наедине да выяснить, соображает ли он вообще. Иногда кажется – бред несет, а иногда говорит вполне здраво.

– К слову об упадке, – встрял Грай, когда Освальд вновь повесил голову на грудь и стал привычно посапывать. – Я несу убытки из-за закрытых зеркал. Раз уж у нас союз…

– Это твой личный выбор, – сразу ответил Уилсон. – У меня тоже из-за тебя проблемы. Воровство повсюду. Тени бежали впопыхах, у многих нет даже необходимого. Больше скажу: есть случаи стычек с чарами. Появились тени с артефактами, отражающими чарослова.

– Это недопустимо! – воскликнул Тибальд серебряный лев, стукнув кулаком по столу – легонько, чтобы не зашибить холеную руку.

– Всех не перебьешь, – возразил Уилсон. – Кто тогда будет работать? Посмотрите, тени пашут поля, трудятся в шахтах, на фермах и лесопилках, даже в наших домах!

– Надо убрать их королеву, и они вспомнят свое место, – сказал Грай Равий. – Я отправил Артиресу письмо и дал ему пять дней. Если не получу девчонку, то начинаю войну.

Он скалил зубы и ерзал на стуле, будто ему зад припекло, но в схватке один на один дом Альваро уделает его под орех.

– Вы со мной? – спросил Грай.

– Конечно, – заверил его Тибальд Дюрен. – Я открою тебе проход через мои земли, Грай. Но куда лучше напасть на город Альваро с обеих сторон.

– Зажать черного пса в тиски, – с энтузиазмом подхватил Грай.

Все посмотрели на Эльгреда, ожидая ответа.

– Дом Монтега соседствует с Альваро с другой стороны рубежа, – напомнил Тибальд Дюрен, как будто Эльгред такой тупой и вдруг забыл, где расположен его собственный дом.

– А что, если Артирес отдаст девчонку? – спросил Монтега.

Он лично не очень в это верил. Альваро не привык прогибаться.

– Ну, он ведь все равно виноват, правда? – улыбнулся Тибальд.

Выходит, война будет при любом исходе. Помимо понятных сомнений Монтега испытывал странную досаду: он и сам был не прочь ослабить дом Альваро, но уничтожить полностью?..

– А по поводу беженцев у меня есть предложение, – сказал Тибальд. – Раз уж у нас все так завертелось, не начать ли нам программу освоения Ночи пораньше?

– Там ведь еще толком ничего не готово, – нахмурился Стерх Уилсон.

– Мы готовы к потерям первых поселенцев, – ответил Тибальд. – Зато увидим слабые места на практике.

– Ты про колонии на ночной половине? – уточнил Грай Равий.

– Именно, – ответил Тибальд. – Кое-какое жилье уже есть, постепенно тени доведут до ума остальное. Можно отправлять самых буйных – Ночь и подходящее чарослово всех усмирят.

– А зеркала? – спросил Эльгред.

– Готовы. Мы использовали башни, оставшиеся со старых времен. Подлатали их немного, – ответил серебряный лев и усмехнулся. – Забавно, в каком-то смысле пророчество исполнится: свет вспыхнет во мраке.

***

Карту я не нарисовала, но города расположены так (по кругу по часовой стрелке):

Альваро (Артирес, Черные псы) – Дюрен (Тибальд, Белые коты) – Рав (Грай Равий, Красные псы) – Карен (Стерх Уилсон, Черные коты. У них главный род когда-то иссяк, потому фамилия не созвучная названию города) – Тоббл (Освальд, Белые псы) – Монтега (Эльгред, Рыжие коты) замыкает круг и граничит опять с Альваро.

А по центру ночной стороны седьмой дом и птичка)

***

Лорейн Альваро сидела за туалетным столиком, напряженно всматриваясь в зеркало. Она знала эти правильные черты, разрез глаз, светлые волосы, в которых пока не было седины, она видела красивое стройное тело – результат умеренности в еде и тщательного ухода. Но кто она, эта женщина в отражении? Чего она хочет? О чем мечтает?

– Что прикажете подать на завтрак, госпожа Альваро? – спросила служанка.

Даже этот простой вопрос вызывал в душе смятение. Что она хочет на завтрак? А она вообще хочет есть?

– Что-нибудь, – сказала Лорейн, стараясь, чтобы голос звучал твердо.

Когда служанка исчезла, Лорейн встала и, подойдя к гардеробу, открыла двустворчатые дверцы. Наряды висели на длинных вешалках, уходящих вглубь, и Лорейн в замешательстве захлопнула дверцы. Она даже не знает, что надеть, и принять решение кажется таким невозможным! Запахнув пеньюар на груди, Лорейн прижалась спиной к шкафу, словно пытаясь удержать там врага.

Такой ее и нашел супруг, вернувшийся в спальню.

– Целители сказали, ты поправишься, – бодро сообщил Артирес.

– Что со мной? – спросила Лорейн, отчаянно вглядываясь в знакомое и несомненно любимое лицо.

Она была замужем уже двадцать пять лет и привыкла полагаться на решения мужа. Быть может, он сумеет заполнить эту странную пустоту в ее душе? Или хотя бы выберет для жены наряд на сегодняшний день.

– Вероятно, это было старое чарослово, подавляющее волю, – вздохнул муж и подошел к окну, выглянув в сад, как всегда залитый солнцем. – Они спрашивали, чего ты хочешь, – добавил он. – Ты вроде предлагала поехать в наш домик у моря.

Белые стены, желтый песок, цветы размером с плошку. Там было слишком жарко, а буйство красок быстро начинало утомлять, но там Артирес принадлежал только ей. Да, пожалуй, она бы хотела…

– Вряд ли это можно назвать целью или мечтой. – Артирес сел на кровать и потер лицо ладонями. – К тому же сейчас мне никак нельзя уезжать. Все так сложно, Лорейн, – пожаловался он. – Будет война.

– Ох, – выдохнула она, потеребив кружева на пеньюаре. – Ее нельзя предотвратить?

Шагнув к мужу, погладила его по широкому плечу и вдруг ощутила робкую радость – ей хотелось это сделать! Это было ее собственное желание!

– Наверное, можно, – хмуро продолжал Артирес, а она провела ладонью по жестким волосам с редким серебром седины, наслаждаясь тем, как они покалывают ее ладонь. – Если я отдам Мэди. Ты ведь помнишь Мэди, невесту нашего сына?

Лорейн кивнула.

– Ты хотела устроить брак Себастиана с другой девушкой, из дома белых котов, – напомнил муж. – Это с ней ты гуляла по саду. Ты так и не вспомнила, что случилось?

Лорейн покачала головой. Красная помада Найрин показалась ей ужасно пошлой, и эта вдовья вуаль… А потом она проснулась в спальне Себастиана.

– Наверное, я бы мог надавить на Баса, – вздохнул Артирес. – Воззвать к ответственности. Он наследник рода, будущий глава дома. Прежде всего он должен думать о своих людях, а не о любимой женщине.

– Вот как, – прошептала Лорейн.

Муж обнял ее за бедра, притянув к себе. Пеньюар распахнулся, и Арти потерся колючей макушкой о ее голый живот, а потом ласково проследил на нем пальцем белую линию шрама.

– Я не хочу ставить его перед выбором, это слишком жестоко, – пробормотал Артирес и коснулся губами шрама. – Я помню, как чуть не потерял тебя.

– Мне жаль, что я не смогла родить тебе больше детей, – вздохнула Лорейн.

А ведь она хотела! Очень! Далекая тоска несбывшихся желаний заворочалась в ее груди.

– Разобраться бы с тем, что натворил наш единственный отпрыск, – горько усмехнулся Арти. – И так, и так плохо. Я не вижу выхода.

Лорейн запустила пальцы в его волосы и потянула, заставив поднять голову и посмотреть ей в глаза.

– Я, может, и не знаю, чего хочу, – сказала она, глядя в серые глаза, которые любила всем сердцем. – Но я знаю, кого хочу.

– Ай! – воскликнул он, когда она дернула за волосы сильнее.

– Что ты говоришь такое, Арти? – рассердилась она. – Какие-то шавки и драные кошаки ставят тебе условия? Тебе? Артиресу Альваро? Мужчине, за которого я вышла замуж?

Лорейн оттолкнула его руки и принялась ходить по спальне, так что пеньюар развевался и обвивал ее ноги.

– Это немыслимо! – воскликнула она, воздев руки к потолку. – Требовать такое! Помолвка состоялась. Пусть это был не самый блестящий прием, но, тем не менее, мы приняли девушку в семью, взяли под защиту. А теперь отдавать ее на растерзание… Кому, кстати?

– Грай Равий требует ее жизнь.

Лорейн презрительно расхохоталась, запрокинув голову назад, а потом вновь села за туалетный столик и принялась расчесывать волосы.

– Этот рыжий кобель сбежит, поджав хвост, стоит тебе показать зубы, – бросила она. – Кто еще?

– Возможно, все, – ответил Артирес, наблюдая за ее уверенными движениями.

Лорейн заколола волосы, потом потянулась к хрустальным флаконам и выбрала один без раздумий.

– Хоть бы и все, – отрезала она, брызнув духи на запястья и слегка потерев их друг об друга. – Полагаю, главный зачинщик Тибальд? Он не раз и не два пытался выведать через меня информацию или вовсе на тебя надавить.

– Но ты всегда на моей стороне, – кивнул Артирес.

– Так и есть, – подтвердила Лорейн и поймала его взгляд в отражении. – Я всегда хотела тебя, Арти. Что, если ты и есть моя главная мечта?

– Что ж, тогда я попытаюсь быть ее достойным, – ответил он. – Грай Равий дал пять дней на ответ.

– Значит, у нас полно времени, чтобы подготовиться.

В спальню постучали, и служанка внесла поднос с завтраком: кофе, гренки, сыр.

– Я хочу вафли, – задумчиво произнесла Лорейн. – Да, вафли и, пожалуй, лимонный джем. И не кофе, а зеленый чай.

– Сейчас принесу, – поклонилась служанка, пятясь к двери.

– Погоди, – задержала ее Лорейн. – Оставь поднос здесь. Господин Альваро позавтракает со мной. Скажи вот что: в ваших Сумерках ждут возрождения седьмого дома?

Служанка замялась, и на ее щеках расцвели неровные красные пятна.

– Я ничего такого не знаю, госпожа, – промямлила она.

– Наш сын, Себастиан Альваро, обручился с девушкой из Сумерек, – раздельно произнесла Лорейн, как будто разговаривала с глухой. – В ней кровь седьмого дома. Не ври, что не знаешь.

Служанка потупилась и покраснела еще сильнее.

– Ты ее пугаешь, – заметил Артирес.

– Тени повсюду, – задумчиво сказала Лорейн, но служанка вскинула на нее удивленный взгляд. – У тебя наверняка есть знакомые в этом вашем сумеречном сопротивлении. Дело обстоит так: на наш дом собираются напасть.

– Кто? – выдохнула девушка.

– Другие дома. Уже через пять дней. Но без нашего сына Мэдерли будет бесполезна. Ее чаросвет погаснет, и все ваши мечты пойдут прахом. Никакого седьмого дома не будет. Понимаешь?

Служанка неуверенно кивнула.

– Даю тебе выходной, – сказала Лорейн. – Можешь съездить проведать родных.

– Спасибо, госпожа, – поблагодарила она, пятясь к выходу.

– Только сперва принеси вафли! – выкрикнула Лорейн еще до того, как двери зарылись.

– Великий дом Альваро заручается поддержкой Сумерек? – усмехнулся Артирес.

– Нам сейчас никакая помощь не лишняя, – отрезала Лорейн. – Вот Себастиан устроил, конечно… Не мог выбрать нормальную невесту?! Я вспомнила, она мне не нравится! Она мне дерзила!

– Иди сюда, – Арти потянул ее за подол пеньюара и усадил себе на колени. – Кажется, моя жена вернулась?

– Я всегда с тобой, – улыбнулась она.

Глава 13. Осколки судеб

Все вокруг сходили с ума, спорили, волновались, Найрин же словно плыла на сладком облаке счастья. Она уже видела, как все будет дальше. Папочка Альваро надавит на сына, который своей скоропалительной помолвкой поставил под угрозу благополучие дома. Мамочка Альваро закатит истерику либо же будет скорбно промокать уголки глаз платочком, пока не разжалобит сына.

Красные псы выкатили ультиматум, и черным ничего не останется, как только отдать девчонку. Кто она – просто тень, возомнившая себя королевой. Ничтожество, укравшее ее судьбу.

– Фатаруг, – с ненавистью выплюнула Найрин, и девка со второго курса шарахнулась в сторону.

После того, как Себастиан связался с тенью, Найрин чувствовала себя изгоем, но теперь она ходила по коридорам академии королевой. Ведь каждый день мог стать тем самым днем, когда Себастиан признает свою ошибку и попросит Найрин вернуться.

Она не станет ломаться или мучить его раздумьями и скажет «да» сразу же. Это разумно – подтвердить лояльность дома правильным союзом. А она, Найрин, правильная.

Свернув в женский туалет, Найрин поставила сумку возле умывальника и посмотрела в отражение в зеркале. Глаза как будто покраснели еще сильнее, но это ничего. В книге писалось о возможных последствиях. Найрин была к ним готова.

Она заперла дверь на задвижку, нарисовала на зеркале знаки помадой.

– Давай же, – прошептала, вызывая в памяти ту сладостную картину, где они с Басом были вдвоем.

Зеркало затянулось туманом, который сперва загустел до молочной белизны, а после стал серым, как дым пепелища.

– Себастиан, – позвала Найрин, вглядываясь в туманную даль и пытаясь увидеть там свою судьбу.

Кто-то идет по предначертанному пути, но она способна проложить дорогу сама. Она получит свое счастье, чего бы это ни стоило. В отражении мелькали тени, вырастали и таяли силуэты, мерцали знаки древних чар.

– Себастиан, – произнесла она громче, но туман почернел как сердце Ночи.

Вынув из сумки острую шпильку, Найрин вонзила ее в подушечку указательного пальца, зашипев сквозь зубы от боли. Расковыряв рану поглубже, провела пальцем по знакам на зеркале, питая их кровью. Такие чары обязаны сработать!

Черный туман разверзся, и к ней шагнул Бастиан.

– Наконец-то, – выдохнула она, качнувшись навстречу отражению. Не сдержав чувств, прижалась губами к холодному зеркалу.

Все будет хорошо. Они будут вместе. Как иначе?

Себастиан отшатнулся и вытер губы тыльной стороной кисти.

– Постой, – пробормотала Найрин. – Погоди!

Себастиан покачал головой, отвернулся и пошел прочь.

– Стой! – выкрикнула она, ударив кулаком по зеркалу. – Себастиан Альваро! Я приказываю тебе: вернись ко мне! Вернись!

Он уходил от нее в отражении так же, как и в реальной жизни, и никакие знаки не могли этого изменить. Схватив шпильку, Найрин расцарапала себе пальцы, обвела старые знаки запрещенных чар еще раз, и снова…

Чаросвет прошил туман тонкими белыми нитями, разбивая его на осколки. В одном из них Найрин успела заметить Баса и рядом с ним еще одну фигуру, сотканную из теней.

А потом все развеялось, и осталось лишь зеркало в женском туалете и размазанный отпечаток помады. В отражении была только она, Найрин, с истерзанными в кровь руками и безумием в покрасневших глазах.

В дверь постучали, но Найрин не спеша включила воду, вымыла руки, сотворив чары для заживления ран. Подержала ладони под холодной струей, которая упрямо окрашивалась в розовый.

Ритуал прошел отлично. Весь мир содрогнулся от ее любви. Все судьбы смешались. Даже оракулы в шоке. Что же случилось потом? Неужели она где-то ошиблась?

Найрин выхватила книгу из сумки и судорожно пролистала страницы, пачкая их кровью. По идее, то отражение, которое она увидела в зеркале в спальне Баса, должно перейти в другие зеркала. Во все зеркала, в которых Найрин проведет ритуал. Еще раз пять или шесть. А потом достаточно будет лишь посмотреть в отражение, чтобы сработал дубль. Изнанка перевесит суть и станет ею. Отражение обретет плоть и кровь и превратится в реальность.

Настойчивый стук прервал ее мысли.

– Ты скоро там? – капризно спросили из-за двери.

Ярость, так долго не находящая выхода, требовала разрядки, и Найрин сложила пальцы в знак молота – так, чтобы не убить нахалку за дверью, но хорошенько ей вмазать. Отличный удар, чтобы не оставить следов.

Выдохнув, она направила чаросвет, но жалкие искры осыпались с ее руки, не долетев до двери.

– Пошли в туалет на втором этаже, – сказал кто-то другой. – Тут кто-то, видать, совсем обделался.

Они заржали как две кобылы, дробный стук каблуков застучал копытами и затих. А Найрин развернула ладони кверху и позвала чаросвет. Линии жизни слабо замерцали.

Найрин сглотнула и повернулась к зеркалу. Кожа будто посерела, а проклятая челка торчала пожеванной мочалкой.

– Это ничего, – пробормотала она своему отражению. – Это пройдет.

Та, другая Найрин, не верила ей ни на грош.

– Это все из-за Мэди, – сказала она, и отражение кивнуло, подтверждая ее слова.

Найрин достала из сумочки помаду, подкрасила губы. Рука дрожала, и получилось так себе.

– Я убью ее, – поклялась она, и Найрин в зеркале одобряюще улыбнулась красным ртом.

***

Она вышла из туалета, и Рет шарахнулся от нее в сторону.

– Найрин? – вопросительно произнес он. – Ты сама на себя не похожа. И глаза такие… красные.

– Я плакала, – грустно сказала она и шмыгнула носом для убедительности. – То, что произошло с твоим домом, Рет, просто ужасно. Мне так жаль!

Она шагнула к парню и, обвив его шею руками, прижалась всем телом, подрагивая будто в рыданиях. Выглядит она сейчас не очень, но упругое прикосновение женской груди подействует в любом случае.

– Все нормально будет, – заверил ее Рет, осторожно похлопав по спине. – Тьма рассеялась.

– Чары погибли, – всхлипнула Найрин. – В собственном городе. Такой удар…

– Мы отомстили, – ответил Рет, и его ладонь опустилась чуть ниже. – Завесили зеркала. Тени поплатятся.

– А разве это они виноваты? – прошептала Найрин, отстранившись и заглянув Рету в глаза.

Не самый умный студент академии, но умный ей и не нужен.

– Ты оставишь это так? – вкрадчиво спросила она, погладив его плечи и легонько сжав бицепсы. – Ты такой сильный, Рет, такой смелый. В чаркросс играешь – обалдеть.

– Спасибо, – ухмыльнулся он. – Видела, как мы уделали котов в последнем матче? Когда Баса посадили на скамью запасных, то вся команда только на мне и держалась…

– Думаю, ты единственный в академии способен по-настоящему постоять за свою честь, – перебила его Найрин.

– Ты о чем? – не понял он.

И правда тупой.

– Это все Мэди, – сказала Найрин ему в лицо. – Темная кровь. Она владеет силами тьмы. Она выпустила их в городе Рав. А теперь ходит по академии как ни в чем не бывало и смеется над вами.

– У нее есть силы тьмы? – переспросил Рет, нахмурив рыжие брови.

– У нее единственной, – кивнула Найрин, слегка потершись о него бедрами. – Обидно смотреть, как красные псы утираются после такого плевка. Вас ведь довольно много в академии, правда? Я не говорю, что ты должен идти против Себастиана один.

– Против Себастиана? – повторил Рет, и Найрин едва сдержалась, чтобы не выругаться.

План простой и поэтому должен сработать: сперва натравить красных псов на Баса, а потом воспользоваться заварушкой и тем, что охранники кинутся на защиту наследника дома, и убить тень.

– Он защищает Мэдерли, – пояснила она. – Тень околдовала его, затмила разум. Когда она умрет, честь дома красных псов будет омыта ее кровью. Мир вновь воцарится между домами. А Себастиан очнется от чар и поблагодарит вас.

– Что-то я сомневаюсь, – ухмыльнулся Рет. – Хочешь прибить девчонку чужими руками? Хитро. Все знают, что Себастиан променял тебя на нее. И, знаешь, сдается, он сделал правильный выбор.

Рет обхватил ее за плечи и отодвинул от себя, окинув насмешливым взглядом.

– Ищи других дураков, – посоветовал он. – Грай Равий выдвинул предложение дому Альваро. Я тоже могу подождать, а не идти поперек приказа главы дома.

– Трус! – выплюнула она. – Ты просто жалкий трус!

– А ты истеричка, – ответил Рет. – Слушай, Найрин, расслабься немного. Хочешь, заварю тебе чай на ночных травах? Будешь спать как младенец. У тебя глаза красные, как будто туда накрошили стекла.

– Пошел в тьму! – выругалась она.

– Пойду, – согласился он. – На практике. Пока, Найрин. Захочешь чайку или еще потереться об меня немного, ты знаешь, где я живу.

Подмигнув, Рет пошел прочь, а Найрин в ярости топнула ногой. Кого бы еще из красных псов напустить на Себастиана?.. Ронда бы точно не побоялась, но она не поведется на манипуляции. Фалько? Предан Себастиану как щенок.

Размышляя, Найрин спустилась по лестнице в холл, остановилась перед зеркалом, которое безжалостно отразило ее потускневшие волосы и бледное лицо. Мэди – тоже нечто вроде зеркала. Она отражает свет Себастиана. Может, именно в этом причина, что магия других зеркал не сработала и Себастиан Альваро до сих пор не с ней, не с Найрин?

Но если разбить неправильное зеркало, то все станет как надо.

Кивнув своим мыслям, Найрин вышла из академии и направилась к парку.

Рет, этот болван из дома красных псов, ошибался. Она не хотела убивать Мэди чужими руками, больше нет. Она хотела сделать это сама: увидеть, как гаснет жизнь в ее глазах, как проклятая тень уходит во тьму, где ей и место.

Найрин улыбнулась от сладкого предвкушения. Был один способ убить Мэди самой, но при этом остаться в стороне и, если повезет, выйти сухой из воды. Ментальная связь с тварью ночи позволяет видеть и ощущать все то же, что и она. И когда клыки ее кошки разорвут горло тени, она, Найрин, сможет даже почувствовать вкус ее крови.

***

Мы пришли на поле чаркросса, где собирались и другие студенты. На зеленой траве хватало места для всех, но я подозревала, что поле выбрали из-за глушилок чаросвета, расставленных по периметру.

– Студенты академии чаросвет! – разорялась с трибун ректорша. – Занятия никто не отменял! Все на уроки!

– Красные псы закрыли зеркала! – выкрикнули из толпы. – В Сумерках гибнут люди.

– Все под контролем, – нагло соврала она.

Все давно вышло из-под контроля, но мое сердце защемило от радости, что не все чары поддерживали решение красных псов с зеркалами.

– Мы собираем отряды помощи, – сообщил Дунгер. – Нужно создать коридоры света для эвакуации. Проверить, не остались ли в темноте старики и дети.

– Никто никуда не идет! – рявкнула ректор Шанрис. – Я несу ответственность за жизни студентов! Ввожу чрезвычайный режим!

– А сколько тебе списали баллов за тот случай в Порожках? – спросил какой-то пацан Себастиана.

– Минус сто баллов тому, кто покинет академию! – выкрикнула ректорша. – Минус двести баллов!

У края трибун появился Алеф, который тащил за шкирку профессора Строка, сверкающего свежим фингалом под глазом.

– Логично, – пробормотал профессор Дунгер. – Так куда быстрее. Надо всего лишь перенаправить зеркала.

Он похромал к ним, и его трость зло впивалась в зеленую траву, выдирая ее клочьями.

– Жаль, ты не видела последний матч, – сказал Бас, обнимая меня. – Гол Фалько был просто блеск. Хотел бы я знать, где он.

К нам подошли Ларг и Ронда, и я напряглась, не зная, как вести себя с подругой. Она же уставилась прямо на меня, не отводя глаз.

– Мне очень жаль, что твой дом пострадал, – повинилась я.