Текст книги ""Фантастика 2025-179". Компиляция. Книги 1-26 (СИ)"

Автор книги: Анатолий Матвиенко

Глава 15

Что важнее для мужчины – женщины или машины?

Отдел главного конструктора, моё будущее поприще, открылся мне множеством новых и совершенно незнакомых лиц. Память, перегруженная «…явичусами» из Литвы, не сразу схватила белорусские имена-фамилии, не особо отличающиеся от российских и украинских.

– Девушки тоже есть! – ревниво заметила Лиза.

– Не закипай. Здесь, как и на АвтоВАЗе, мужчин во много раз больше. Дамочки специально идут на завод, чтоб подцепить молодого, неженатого и перспективного. Вот как тебе удалось.

Она больно ущипнула меня за предплечье. Дальнейшему причинению телесных повреждений помешало явление большого начальника. Между кульманов прошелестело: Михаил Степанович идёт.

Со слов Игната знал, что Михаил Высоцкий считается человеком-легендой. Седой, под 50 на вид, коротко поздоровался, тиснул мне руку, пригласив в кабинет, там предложил присесть. На Лизетту почему-то глянул неодобрительно, та сообразила и не последовала за нами с Игнатом.

– Она – кто?

– Моя будущая супруга. Надеюсь, будущий сотрудник бухгалтерии МАЗа, Михаил Степанович.

– Всё равно, ей лучше не слышать про «Ауди».

Если так секретно, зачем сияющий лимузин торчит на всеобщем обозрении, привлекая внимания куда больше, чем «кибертрак» в Москве 2025 года? Белорусы мне пока непонятны.

– Хорошая машина, но с очень существенным компоновочным недостатком.

– Сразу критика? – усмехнулся Высоцкий. – Ну-ну. Мы поездили, пока все в восторге.

– Знаю отчего. Лёгкий информативный руль, идеальное сочетание мягкости подвески и одновременно удержания дороги, динамичнее «Волги», тщательная отделка салона, удобные сиденья, я ничего не забыл? «Гольф» гораздо аскетичнее, жёстче. Маленькая и очень практичная машинка для своего класса.

– Да вы знаток!

– Стараюсь.

– Я уже обмолвился о машине промежуточного класса, – вставил Игнат. – Думаю, «сотка» лучше любой другой европейской машины годится в качестве прототипа.

– Согласен. А ваше видение, Сергей Борисович?

– Согласен отчасти. Начнём с размеров. Габаритная ширина наших «жигулей», определяющая просторность или, наоборот, стеснённость салона, это примерно метр шестьдесят без зеркал, у «Ауди-80» столько же. «Волга» – метр восемьдесят, «сотка» близка к «волге».

– 1777 мм, – уточнил Игнат.

– Хорошо. Я бы предлагал ориентироваться на кузов шириной метр семьдесят. Надеюсь, изготовить лобовое и заднее стекло под эту геометрию…

– Сделаем прямо в Белоруссии! – заверил Высоцкий. – МАЗовские стёкла сложнее.

– Теперь длина. «Ауди-100» под пять метров, «жигулёвские» кузова чуть больше четырёх. Значит, среднеразмерная машина получается четыре с половиной плюс-минус лапоть. Простите, плюс-минус 10 см. Теперь смотрите, что получается. «Сотка» хорошо развесована благодаря массивному кузову с большим багажником. Лично я по многочисленным экспериментам на ВАЗе против вывешивания двигателя впереди передней оси и длинного клюва, чтоб он вместился.

Высоцкий слушал, не перебивая.

– Вам как конструктору грузовиков пришлось пережить переход от капотной компоновки к современной. Не совсем точная аналогия, но, думаю, понятная.

– А вы бы что предложили?

– Отталкиваться от двигателя. Я читал, что на те же «сотки» немцы намерены ставить рядный пятицилиндровый, ещё больше нагружая нос. Нам быстрее всего сделать более мощный мотор, добавив пятый цилиндр в ВАЗовский 1600. Получится 100-сильный двухлитровик, куда более эффективный, чем волговский 2.4 литра. Да, другой коленвал, распредвал, распределитель зажигания. Зато поршня, кольца, шатуны, вкладыши те же. Согласитесь, мотор 1600 увеличенную машину не утянет, получится более тупая, чем ВАЗ.

Такая, как «Москвич-2141», но его ещё не существовало в природе, и этот аргумент я придержал.

– Карбюратор, коробка… да многое что другое, – согласился Игнат.

– Но раз замахиваемся на новый класс, надеюсь, с экспортной перспективой, надо постараться взять от «Ауди-100» лучшее и превзойти её! Привлечём литовцев и их VFTS, НАМИ, сделаем! С 5-ступенчатой коробкой, хотя бы для экспорта, чтоб по германским автобанам гоняла до 180 км/ч. И с рациональной компоновкой, чтоб ось передних колёс проходила примерно на уровне центра двигателя, а не позади него.

Почему я так сражаюсь с длинными передними свесами а-ля «Ауди-100» и «Фольксваген-Пассат»? Кроме всего прочего, разделяю мнение немецких конструкторов, в итоге избавившихся от него. Тот же «пассат», начиная с третьего поколения, получил поперечное расположение двигателя.

Приберёг до лучших времён и не предложил вариант оставить ВАЗовский 1600, но с 16-ю клапанами и двумя распредвалами. Так – проще, тем более головы к нему уже делаются в Тольятти малой серией для гоночных машин. Но, снимая с кубика больше лошадей, мы уменьшаем ресурс двигателя, он никак не миллионник, не то что от легендарного «Мерседес-123». Достаточно 90–95 л. с., чтоб новинка не уступила в динамике ВАЗ-2106.

Пообещал минчанам прислать свой альбом «По волнам моей памяти», но не песни Давида Тухманова, а эскизы автомобилей после 1990 года, срочно перенесённые на бумагу, пока воспоминания не улетучились.

– Москвичам ни слова! – напомнил Высоцкий. – С литовцами – другое дело. С ними вообще надо дружить. Думаем вот делать совместную команду по авторалли. Вы как смотрите?

– Я – кандидат в мастера спорта СССР в этой дисциплине. Как смотрю? С восторгом! Брундзу уважаю в высшей степени, хоть разок у него выигрывал – именно за счёт переднего привода на «жигулях».

– Кажется, мы найдём общий язык, – подвёл черту главный инженер. – Но, несмотря на настояния Полякова, у меня осталось одно в вас сомнение.

Контракт уже подписан, а ещё сомнения? Я впечатлён их кадровой политикой. Либо просто взяли московскую указявку под козырёк, сейчас думают – какой ценой.

– У вас нет опыта собственных конструкторских разработок, – продолжил Высоцкий.

– Согласен. Но на ВАЗе у меня не только испытательская, но и инженерно-руководящая должность в экспериментальном испытательном цеху. То есть навыки управлять людьми и организовывать их труд достаточные. Поскольку сам – практик, моё мнение авторитетное. Слишком хорошо знаю: красивое на ватмане запросто выльется в кошмар на дороге.

Знал бы он, какой у меня опыт дрессировки личного состава в постсоветской России… Самый страшный сержант из Корпуса морской пехоты США, муштрующий новобранцев, не сравнится с владельцем фирмы, остругивающим азиатских гастарбайтеров для работы в Москве.

– В Сморгони запускается агрегатный завод, филиал Минского тракторного, – сообщил на прощанье Камейша. – Первоначально задумывался только под тракторные узлы. Теперь, когда делаем сразу две сборочные линии, под ВАЗ-2105 и конкурентку для «Ауди», там будут изготавливаться детали трансмиссии для легковых автомашин. МАЗ тоже имеет филиал с агрегатным производством в Барановичах, там делаются гидроусилители для рулевого грузовиков. Наша конкурентка для «Ауди» сразу получит усилитель! Как на люксовых моделях.

– Погоди с ней! – на фоне благостных перспектив нарисовалось неприятное облачко. – Если минская «пятёрка» поначалу неотличима от ВАЗовской, кроме объёма 1600, коробка тоже будет на базе ВАЗовской классики?

– Думаю – да.

– Зачем тогда я мучаю запорожскую…

А ведь именно этой темы касались в разговоре, когда Камейша гостил в Тольятти. Машина с мелкими улучшениями у буржуев служит переходной к новому поколению, у нас же, с крайней инерционностью производственных процессов, скорее выступит тормозом радикальных перемен.

Распрощались, никакого сабантуя по поводу вливания нового сотрудника в коллектив МАЗа не только не случилось, я даже не почувствовал намёка на его целесообразность прямо сейчас. Может, предубеждение, но белорусы показались мне чем-то ближе к литовцам, чем к русским, несколько более замкнутые и себе на уме, без демонстративной «широты натуры».

Переночевали в общежитии МАЗа, по месту временной прописки, утром серая «копейка» с ВАЗовскими надписями понесла нас к Гомелю и далее к Киеву. Лиза довольно быстро начала дремать, я следил за дорогой. В Белоруссии начали строить одну классную – от Бреста до границы РСФСР, дальше идущую к Москве, специально к Олимпиаде-80. Остальные мало отличались от российских. Кстати, в Прибалтике чуть лучше.

Продолжали занимать мысли о ЗАЗовской коробке. Напрягая память об истории украинского автомобилестроения, извлёк из неё обрывки, что «горбатый» слепили вроде бы в Москве, а последующие «запорожцы» разрабатывались уже местными дарованиями. КПП – тоже. Идём дальше. «Таврия» – машинка весьма далёкая от совершенства, она во многом сдиралась с неудачной версии «Форд-Фиеста», почему именно с неё – убей бог не знаю. У «Таврии» поперечно расположенный двигатель, всё верно, и 5-ступенчатая коробка. Не может быть, чтоб при её проектировании не учитывался опыт производства и эксплуатации коробки от ЗАЗ-968.

Когда миновали Бобруйск, к этому моменту перебрал в уме одногруппников по Харьковскому институту. Кто-то из них наверняка что-то ваяет-изобретает, не все переучились на другие профессии… Точно, Валька Смирнов! Вроде в Киев переехал. Если сам не поможет, то подскажет, куда ткнуться. Почему бы украинскую коробку не доводить украинским мозгам и рукам? Хоть, памятуя «запорожцы» и «таврии», многие согласились бы провести через Генеральную ассамблею ООН международный запрет на сборку машин на украинских заводах. В том числе, из соображений гуманизма по отношению к самим украинцам. Россияне тоже недалеко ушли, если отталкиваться от «москвичей» моей прошлой молодости, но в России дела небезнадёжные, даже без китайцев, тем более в этой реальности Советский Союз опережает Китай и сильно.

В Киев заехали со стороны Борисполя, на левобережье Днепра. Я остановился у первой замеченной почты, отправил штурмана в гастроном решать продовольственный вопрос, сам начал набирать в Харьков и через четверть часа уже обладал рабочим номером Смирнова, аспиранта в КАДИ, в переводе с украинского – Киевский автодорожный институт. Созвонились и встретились вечером в Гидропарке, устроив пикник прямо на девственно неблагоустроенном берегу реки.

Больше всего я старался избегать разговоров на тему «как там наши», потому что с большего помнил пацанов с курса, вот только эти воспоминания – полувековой давности. К тому же приправленные сообщениями: этот умер от инфаркта перед пенсией, другой спился и умер гораздо раньше, третий сбежал в США после начала СВО и умер за океаном. Естественно, до 75 лет, возраста моей эвакуации из будущего, мужчины 1950-го года рождения доживают далеко не все. Меньшинство. А здесь они ещё живы. Хоть уже начали меняться за три года после выпуска, Валентин прибавил в весе и убавил в волосах, спорт забросил, пиво – нет.

Я его ни в чём не упрекал. Валялся на траве и ловил прелесть момента. У моих ног Днепр катил величавые воды. Или величаво катил обыкновенные воды, я не мастер слова, не знаю как сказать. Лиза побродила у величавых вод босиком, покидала камушки и озвучила предложение: вечером погулять в центре, затем ехать, переночуем в пути. Тем более ни разу не проводили ночь в машине, не считая первых суток автопробега до Горького.

– Да, там неплохо, – согласился Валентин. – Кидайте машину в районе Майдана и идите по Крещатику до памятника Ленину, поверните направо на бульвар.

– Спасибо! Взял бы тебя в провожатые, да третьего кресла нет. Валь, что за тема диссертации у тебя?

– Перспективные трансмиссии легковых автомобилей. А что?

– И ты молчал…

Я вывалил на него в кратком виде весь ворох знаний, накопленных за последние месяцы, включая дружно отвергнутую идею сунуть КПП впереди передней оси.

– Супер! Я только про разработки НАМИ знаю.

– Давай так. Вычислю самое близкое и перспективное направление, где какие-то выводы твоей диссертации можно оформить как внедрённые в практику на промышленном предприятии. Сразу дарю идею: использование коробки ЗАЗ для переднеприводного автомобиля с продольным расположением двигателя.

– От «запорожца»… – мой институтский приятель сник. Как и мне несколько месяцев назад, совмещение светлого будущего и коробки от этой пародии на автомобиль казалось оксюмороном.

Мог бы ему процитировать отрывок из великолепной книжки Олега Богданова «Трамплин-полёт», считаю, с ней просто обязан ознакомиться каждый участник авторалли. Автор счёл, что создатели этого украинского шедевра специально слепили его из сплошных недостатков, просчётов, болезней врождённых и постоянно приобретаемых. Но моя задача была противоположная.

Рассказал. Сводил к «антилопе», продемонстрировав, что коробка от ублюдка сжилась с ВАЗовским двигателем, и отторжения, как при пересадке органов человеку, не произошло. Озадачил: пять передач, продольно и поперечно расположенный двигатель, использовать запорожский опыт. Обещал протекцию к Высоцкому в Минск для знакомства с «Гольф-1». Правда, тот с самым слабым моторчиком 1100 и 4-х-ступенчатой коробкой, но если нужно, минчане выпишут коробку на пять передач вперёд. Для прогресса не жалко.

– Серёга, ты – практик! От тебя за час получил больше полезного, чем от научного руководителя за два года.

– Приглашай на защиту.

На том расстались. С Лизой до вечера бродили по Киеву, в сумерках выехали в сторону Конотопа, но не добрались до него. Карта показала пересечение с речкой, к ней перед мостом вёл накатанный съезд.

– Навстречу приключениям?

– А давай! – согласилась штурман.

Мы не стали откидывать сиденья. Я вытащил надувные матрацы и спальники, ни разу в этом рейсе до того не понадобившиеся, накачал их автомобильным насосом, это не то что ртом надувать. Матрацы рядышком, один расстёгнутый на них, второй сверху как одеяло.

– Вода близко, а комаров нет. Серёжа! Хорошо-то как… Первый раз в жизни сплю под открытым небом.

Оно действительно было открытым на миллионы и миллиарды километров, без единого облачка, угольно-чёрное. Первые числа августа, луны нет. Зато звёзд видимо-невидимо, даже невооружённым глазом.

Отчуждения, чуть проскальзывавшего после грозы в Петергофе, уже не чувствовалось. Но вдруг моя спутница пожаловалась:

– Жаль, что всё хорошее заканчивается.

– Почему?

– Приедем в Тольятти, затянут будни…

– Ещё куда-нибудь съездим. Советский Союз велик. Да и заграница не вполне закрыта. В европейские соцстраны взять путёвку не проблема. Уложимся до переезда в Минск. Идёт?

– Давай не загадывать.

Уснули, обнявшись, а разбудили нас около восьми высокие и несколько визгливые голоса двух украинских бабёнок, плескавшихся в речке в нескольких десятках метров от машины, ничуть нашего присутствия не стеснявшиеся, хоть стояли в воде в одних рубахах, подозреваю – без французского или какого иного белья под ними. Сами мы тоже влезли в речку, вода совсем не холодная, и отправились домой. Пока Тольятти – всё ещё дом.

Курск, Воронеж, Саратов и снова Волга по правому борту в начале пути. Учитывая качество дорог, приехали только на следующий день. Устала даже Лиза-пассажирка, что не удивительно. Для водителя дальняя дорога порой психологически проще, потому что занят развлечением – крутит руль. Помылись и повалились на тахту: просто спать, отдых вышел сильно активным.

В следующий понедельник я закатил «антилопу» в цех, скинул КПП и вместе с нетронутой запасной отдал в лабораторию для разборки, измерения износа и сравнения. Уже к обеду знал результат: при эксплуатации в таком режиме запорожский продукт расчётные 100 000 выдержит, дальше всё в руце божьей. А потом меня вызвали в отдел кадров, где «гражданина Брунова» ожидал капитан милиции.

– Стало быть, это вы находились за рулём служебной автомашины АвтоВАЗа, совершавшей автопробег Таллинн-Рига-Вильнюс?

Не то чтобы особо боялся, но неприятный холодок пробежал. Похоже, придурок, перевернувший красную «тройку», накляузничал ментам.

– Я, товарищ капитан!

– Из латышской госавтоинспекции пришло… гм… несколько необычное письмо. Товарищ Кариньш, проректор Рижского госуниверситета, сдал в кузовной ремонт автомобиль ВАЗ-2103 со следами переворота через крышу, работ более чем на тысячу рублей. Но государственный сервис отказался начинать её восстанавливать без справки ГАИ о ДТП.

– Простите, так и написали в письме?

– Нет, – откровенно поделился капитан. – Почему и говорю – странное. Я как сегодня получил, так дозвонился до инспектора в Риге. Связь плохая, да и говорит он с акцентом… Кариньш пояснил сотруднику милиции, что на машине перевернулся его сын, а ДТП спровоцировал водитель ВАЗ-2101 серого цвета с надписями «ВАЗ» и «автопробег». Ситуация неоднозначная. Вроде как тот водитель тоже виноват – съехал с места происшествия, не вызвав ГАИ. Но и вы, выходит, совершили правонарушение?

– Давайте как на духу. Тем более, у меня есть свидетель.

Поскольку разговор продолжался в отделе кадров, где заседала пара дедков ветеранского типа, профессиональных блюстителей порядка и нравственности, остальные – молодые девицы-клерки, образовалась аудитория. Кадровицы и кадровики дружно забросили текущие дела да навострили уши, когда я завёл историю о неудавшемся грабеже. Закончив, сказал:

– Давайте вместе подумаем, что именно записать в протокол.

Гаишник пребывал в некоторой растерянности.

– Вы намерены подать заявление о попытке грабежа, Сергей Борисович?

– Пока они не жалуются, что отрихтовал им физиономии, воздержусь.

– Уже хорошо. Машина под вашим управлением вступила в соприкосновение с рижской ВАЗ-2103?

– Нет. Идём, убедитесь.

– Но вы имели несколько дней, чтоб устранить повреждения.

– Через несколько часов после инцидента фотографировался на её фоне с гонщиками из Вильнюса. Не бита, не крашена. Если нужно, дам литовские телефоны – подтвердят.

– Ну а что перевернулся – не соблюдал скоростной режим… Ладно, Сергей Борисович. Сэкономлю силы вам и себе. Понадобится ещё объяснение Елизаветы Прошиной.

– Запросто, она находится в этом же здании.

По итогу в Ригу ушёл ответ обтекаемого содержания: «подтверждения участия автомашины, принадлежащей предприятию АвтоВАЗ, в дорожно-транспортном происшествии около города Рига, не обнаружено».

Я не умею выбирать эпитеты – величавые волны или просто мокрые. Зато милиция достигла в искусстве жонглирования словами небывалых высот, это вам не коробку передач конструировать, тут головой думать надо. Капитан не подтвердил моё алиби, не заявил о непричастности. «Не обнаружено подтверждения». И никаких подробностей – провёл ли он целую сыскную операцию либо тупо спросил меня в лоб: не ты ли столкнул обалдуя в кювет. «Не обнаружено» и все свободны. Как результат, автосервис вправе начать выпрямление крыши той «жигулёвины». Надеюсь, папа-проректор шлифанул ремнём задницу отпрыску, не ожидая милицейский ответ с берегов Волги.

Иногда бюрократия и крючкотворство способны сослужить хорошую службу.

Финальным аккордом нашего путешествия стало разглядывание снимков из Ленинграда, Петергофа, Таллинна, Риги, Вильнюса, Минска, Киева. Несмотря на примитивность техники, добрая треть отщёлканного Лизой (где в кадре только она – то снято мной) оказалась не хуже категории «третий сорт – ещё не брак».

Фотки подняли настроение обоим. Смотрели их в обнимку, объятия переросли в поцелуи. Странно только, почему моя барышня очередной раз уклонилась от темы сгонять куда-то вместе в третий раз. Ведь тур по Золотому кольцу и автопробег вполне удались, в чём причина?

Глава 16

Брошенный

Вильнюсский мастер-гонщик Брундза завидовал нам, ВАЗовцам, в плане возможности изменить почти всё что угодно в серийном «жигуле», добавив любую примочку, кроме, быть может, опции вертикального взлёта, но не учёл ещё одну важную деталь. На некоторые советские раллийные соревнования выходило до 200 экипажей, большинство из пилотов и штурманов где-то трудились на основной работе, тренировались и полировали технику по вечерам да в выходные. Заводские гонщики, в том числе московские, имели возможность использовать для этого часть рабочей смены, поскольку успехи на ралли считались рекламным продвижением машин. А европейские соревнования на могучих «москвичах» против всяких убогих «Ауди» да BMW не очень-то выиграешь без регулярных внутренних. В общем, в категории, допускавшей глубокое вмешательство в конструкцию жестяного коня, мы были профессионалами, спущенными на любителей – с закономерным итогом. Брундза и парни с их завода тоже были профи.

После возвращения из автопробега я вернулся к обычной работе, не менее чем на 50% состоящей из подготовки к гонкам. Поскольку концепция переднеприводного авто на ближайшие годы уже сложилась, мы шлифовали машины в кузовах, мало отличавшихся от «дедушки» «Фиат-124». Основные отличия: крутящий момент передаётся от четырёхступенчатой КПП на главную передачу справа от картера двигателя и с ним сблокированную, оттуда на передние колёса, сзади – U-образная торсионная балка с двумя рычагами и двумя пружинными стойками. Фактически это были во многом предсерийные ВАЗ-2105, но пока с навесными элементами кузова от ВАЗ-2103, поскольку «четвёрки», «пятёрки» и «шестёрки» ещё не продвигались в продажу. Раз с вильнюсскими гонщиками я намеревался дружить, пролоббировал поставку им двух таких машин с моторами 1300 и 1600, а также опционные головы 16V. Да и ВАЗу польза – прибалты разберут приобретения до винтика, найдут все огрехи и предложат варианты улучшения.

Такая жизнь продолжалась всего неделю, пока мой отчёт о пробеге и отчёт лаборатории нашего цеха с комментариями Соловьёва не увидели в Москве. Я получил приказ дуть в командировку на Ижмаш, откуда, разобравшись в обстановке, немедленно позвонил в Киев Смирнову, огорошив: пришёл твой золотой час!

Там провёл две недели, не зная, чем обернётся отсутствие в Тольятти. Наверно, забил бы на командировку, сказавшись больным, да придумал бы что-нибудь… А, что теперь жалеть!

В самом Ижевске процессы развивались вполне здраво. Товарищи военные рассудили, что в нише заднеприводных фургонов они чувствуют себя нормально, а в качестве перспективной машинки с передним приводом выбрали, не без моего влияния и грамотного давления Валентина, «короткий универсал», то есть пятидверный хэтчбек, слово пока не прижилось. Передняя часть у него получилась как бы «Ауди-80» на минималках и на советских комплектующих. Передняя ось вместе с арками и стойками несколько сместилась назад по сравнению с ИЖ-412, двигатель от М-408 о 50-ти лошадях уехал вперёд, за ним поместилась коробка передач от «запорожца», ровно такая, как и в моём автопробеге. Радиатор ушёл влево от мотора, впереди ему места не осталось. Не мудрствуя лукаво, товарищи офицеры не заморачивались ШРУСами, оставив крестовины. На УАЗе передний привод на крестовинах работает, вот-вот начнётся выпуск ЛуАЗ-969, тоже с крестовинами на всех четырёх приводах колёс, почему здесь не получится?

Среди них я остерегался бросаться словечками типа «трансэксл», то есть трансмиссия, объединяющая в одном корпусе КПП, главную передачу и дифференциал, люди простые, подумывают – выпендриваюсь. А они как раз и применили трансэксл! Раньше, чем на ВАЗе или АЗЛК.

За счёт укороченного кузова, меньше седана, и облегчённой конструкции без заднего моста, себестоимость такой машинки получилась ниже, чем у продукции АЗЛК, на десятки килограмм снизилась масса. Кроме того, они намеревались изменить производство моторов в Уфе, отказавшись от алюминиевых блоков в пользу чугуна и вообще для этого «укороченного универсала» применять клон двигателя от ВАЗ-2101, сравнительно удачного.

Поскольку сухая масса уменьшилась по сравнению с ИЖ-412, новая модель обещала стать значительно успешнее, чем тяжёлая и неуклюжая московская «Алеко 2141», надеюсь, в этом мире «калека 2141» не появится на свет.

В преддверии приближающегося XXV съезда КПСС (как всё похоже!) ижевцы намеревались продемонстрировать предсерийный прототип переднеприводной машины и кипели энтузиазмом, Валик был готов меня на руках носить… а я не мог дозвониться Лизе, в бухгалтерии ВАЗа отвечали «нет её» и кидали трубку.

Твою мать… Что случилось? Шла вторая неделя командировки, я терялся в догадках. Набрал свой цех и отловил Яшу, попросив забежать в бухгалтерию или к ней в общагу.

– У тебя беспроблемных женщин не бывает! – хохотнул он, решивший собственные проблемы одним махом – приняв режим подкаблучника. – Хорошо, зайду туда и туда. Звони в цех завтра в обед.

Сутки спустя голос у моего друга был скорее обескураженный, чем подкалывающий.

– С работы уволилась. Из общежития съехала. Куда – неизвестно. Серёга, если сказать просто и по-русски, она от тебя сбежала. Есть предположения – куда?

– Есть одно, и оно мне очень не нравится. Ладно. Спасибо за хлопоты, супруге привет.

Гипотеза только одна, её зовут Матрёна Прошина, моя тёща, похоже – несостоявшаяся. Бессильно выкрикнув про себя набор ругательств, я позвонил в справочную службу Горького, узнал телефон автобазы, где побывал в июле, и через какое-то время добился, чтоб в трубе зазвучал далёкий голос Семёна Петровича.

– Здравствуйте! Это Сергей. Я в Ижевске, а мне сказали, что Лиза уехала из Тольятти. Она у вас?

– У нас, Серёга. Так надо было. Прости, ты хороший парень. Но, боюсь, здесь плохи дела.

– Мне приехать?

– Твоё право. Но вряд ли что получится, предупреждаю. Не могу говорить при людях.

– Ага… Хоть в одном утешили – нашлась. Передайте Лизе, что я звонил.

– Обязательно.

Бип-бип-бип…

Ох, какое чувство одиночества накатило! Нет, в самом деле, родители далеко, сестра скоро влюбится по уши, ей сто лет будет не до меня. С коллегами по цеху у меня дружеские отношения, но всегда чуть-чуть держал дистанцию, потому что в глубине натуры я – мужчина, давно разменявший восьмой десяток и получивший опыт выживания в далеко не лучшей обстановке. Лиза не знала факта моего попаданства, но я от неё не таился, раскрылся какой есть, она меня таким приняла. Порой терпела двусмысленные шуточки, несвоевременные для 1970-х годов или основанные на знании о событиях, в это время ещё не случившихся, ничуть не возмущаясь, не кидая реплики «что ты такое говоришь».

Я её не полюбил до степени романтического безумия, к тому же благодаря большому жизненному опыту знал: так даже лучше. Гораздо устойчивее сосуществуют пары, не познавшие космической ах-любви и огромного в ней разочарования.

Мне с ней было хорошо и не хотелось других женщин. Даже мимолётная встреча с Оксаной, способной увлечь меня куда сильнее и прямо намекавшей на возобновление отношений, не оторвала от Лизы, с которой чувствовал себя в моральном комфорте.

Наверно, во мне дедушка на восьмом десятке, ищущий тёплое место без сквозняков, порой побеждает 25-летнего. Лиза очень хорошо подходила именно дедушке.

Вечером в гостинице Ижмаша я надрался. Не до свинства, принял грамм триста водки с закуской из колбаски и огурца. Не столько из-за беды «меня девушка бросила», сколько из-за проклятого «я один и никому не нужен».

Стало ещё хреновее. Даже хуже, чем после созерцания товарища Гринберга, обнимающего Оксану за талию. Там я, по крайней мере, с самого начала предчувствовал сохранившейся частью здравого смысла: назревает какой-то подвох. Со стороны Лизы не ожидал ничего. Как на тренировке по боевому самбо – пропустил удар, не поставив блок. Больно!

Вернулся в Тольятти, доложился Соловьёву о результатах командировки, написав пространный отчёт об обмене опытом, сам продолжал грустить. Аж зуб заболел. Узнал, что настойчиво рекомендуется посетить платный кабинет в городской поликлинике, там материалы импортные, их нет в заводской. Записался на после работы и отправился сдаваться.

Врачей вообще и стоматологов в частности посещать не люблю. В быту, бывает, прекрасные люди. А когда распластан на кресле с открытой пастью, каждый зубодёр представляется эдаким палачом-Мюллером из «Семнадцати мгновений весны», только вместо опереточной чёрной формы на нём надет докторский халат, лицо до половины не зря укрыто марлевой маской – чтоб на улице не узнавали.

В очереди был всего один человек впереди. В заводскую поликлинику я однажды ходил, когда брал больничный по простуде, записался на час, пришёл вовремя, сидел почти до трёх. Здесь, шатаясь по коридору, читал от нечего делать заповеди об уходе за зубами и имена-фамилии врачей, в основном русские, среди них выделялась не совсем русская – Роза Давыдовна Эйсман. И как раз табличка с её именем висела на двери с номером 12, тем же, что и в талончике.

В голове словно какие-то контакты соединились. Жену папика-Гринберга звали Роза Давыдовна, точно. И она – стоматолог! Мир не просто тесен, он как 5-метровая кухонька в хрущёвской квартире.

Главное – как бы она не догадалась, что перед ней в качестве жертвы для пыток лежит беззащитный виновник её семейных невзгод, пусть невольный. Иначе… Хоть убегай и иди самопожертвуйся в заводскую стоматологию.

Пока колебался, подошла моя очередь.

– Следующий!

Я отдал талончик сестрице, та что-то принялась писать, не называя мою фамилию вслух, сам сел на пыточное кресло.

Роза Давыдовна мне мало была видна, укрытая обширным халатом, маской и чепчиком. Одно бесспорно – не мелкая женщина, под стать широкому в талии товарищу Гринбергу. Вокруг тёмных глаз морщинки. В тёмной пряди, выбившейся из-под шапочки, видна седина.

Пожаловался на зуб, она постучала мне железякой, по звуку «ой» определив, где конкретно болит. Взяла зеркальце и обследовала пасть целиком.

– Болит, потому что у вас глубокий кариес, молодой человек. Тут уж ничего не поделаешь.

– Рвать? Дырка останется…

– Таки зачем сразу рвать? Сегодня рассверлю, заложу мышьяк. Будет болеть, вы уж терпите. Придёте в следующий раз – достану мышьяк, извлеку нерв, канал запломбирую. Лет на двадцать хватит. Потом – как повезёт.

– Ну… Что делать.

– Но у вас ещё две точки кариеса. Будете ждать, пока снова не прибежите к Розе Давыдовне с острой болью?

– Раз уж взялся, придётся лечить.

– Ви – разумный молодой человек. А коль разумный, наверняка виберете материалы французской фирмы… – она произнесла название с таким почётом, как я, автогонщик, говорил бы про пирелливские шины. – Они стоят дороже советских, но поверьте опытному врачу, служат долго. Или ви хотите приходить к нам почаще? Зоя, вам нравится этот молодой человек?

Не знаю, хороший ли она врач, но специалист по рекламе и маркетингу – очень неплохой. Я согласился на всё, даже оплатить счёт в 63 ₽ 14 коп., по советским меркам – атомный. Стоматология почти вся бесплатная, кроме зубопротезирования, но при Гагарине разрешили частные кабинеты с правом обдирать.

Она вколола мне обезболивающее и рассверлила гнилой зуб, закрыла дырку временной пломбой. Ночью челюсть разболелась так, что невольно укрепился в подозрениях: Роза Давыдовна мне мстит.