Текст книги ""Фантастика 2025-179". Компиляция. Книги 1-26 (СИ)"

Автор книги: Анатолий Матвиенко

Глава 16

Закавказские авиалинии

Ту-154 рейсом Москва-Ереван покатил к взлётно-посадочной полосе, содрогаясь от стыков бетонных плит. Подумалось, что на «березине» подвеска лучше отрабатывает неровности.

Валя сидела на почётном месте – у окна. Немного боялась летать, решил отвлечь.

– Чито-гврито, чито-маргалито, девушка-джан.

– Стоп. Это же «Мимино»! Грузины.

– Закавказские авиалинии, персик моей души. Как говорили в КВН, рейс – люкс, в самолёте два туалета.

– В носу и в хвосте?

– Нэт! В аэропорту отправления и в аэропорту прибытия.

Конечно, она не смотрела этот выпуск КВН, он ещё не снят, но приняла хорошо и засмеялась.

– Ты, наверно, видел много фильмов и телепередач, на которые я не попала.

– Даже не представляешь – сколько, «Ахтамар» моего сердца.

– «Ахтамар» – тоже из кино?

– Нинч! Это марка одного из лучших армянских коньяков. Нежны-нежны на вкус, но разит навылет. Как ты!

– Серёжка! Вернись в себя! А то какой-то азиатский словоблуд!

– Прости, дорогая, вхожу в роль и готовлюсь к встрече с армянскими коллегами. И ты готовься, моё словоблудие не идёт ни в какое сравнение с их красноречием, особенно во время тостов. Вскружат голову и увезут. Запрут в глухом горном ауле, где тебя искать, моя богиня Анаит?

– Анаит – это тоже коньяк?

– Нет, правда – богиня. В том числе богиня любви, коллега античной Венеры. Только не надо острот про венерические болезни!

– Не буду. Ты так поэтически излагаешь, батоно Сергей.

– Батоно – это грузины.

– Закавказские авиалинии, Сергей-джан.

Так мы балагурили, она забыла испугаться, когда «по аэродрому лайнер пробежал как по судьбе» (тоже «Мимино») и начал взлёт. Через некоторое время задремала, а я начал приводить в порядок мысли перед визитом в Ереван, напросившись в гости к генеральному директору объединения ЕрАЗ Альберту Айрапетовичу Даниеляну.

В Минсельхозе обещал родить инициативу за 10 дней? Какое там! Мои мысли – мои скакуны (О. Газманов) принялись стучать копытами изнутри по голове, пока ехал домой к любимой, мешая греховно-эротическим мечтам. Уже через три перекрёстка знал, что первое предложить – малый грузовик грузоподъёмностью до полутора тонн на базе ЕрАЗ-762 с 2-х-литровым дизельным атмосферным двигателем. Наутро обсудил по телефону идею с Житковым, получил исчерпывающую информацию о состоянии дел в Ереване, докатившуюся до министерства. Анатолий Анатольевич, привыкший к моей прыти, не ожидал, что может свалиться столь обширный заказ для сельского хозяйства, обещал помочь всем, чем возможно, увы, только не деньгами. Далее были звонки на Минский моторный и в Ереван Даниеляну.

Себе оформил командировку, Вале подписал отпуск за свой счёт и оплатил ей билеты из семейного бюджета. Мог и подругу отправить из казны завода, но не хочется подставлять зад под наковальню из-за мелочей. Тем более оклад директора завода 800 грязными, сам занял должность главного конструктора завода – руководителя Конструкторского центра, полставки в 325 рублей, от этой базы начисляются премиальные, а завод теперь всегда будет их выплачивать. Не забываем про 300 рублей пенсии, последний подарок Полякова в виде якобы роялти за изобретения и рацпредложения. Итого меньше полутора тысяч чистыми в месяц не получится. Причём с двух сберкнижек, моей и Валентины, мы снимали в сумме всего рублей 300 в месяц, чисто для видимости, в остальном проживали щедрый дар УБХСС, тем более мы с Суреном честно раздербанили пополам 5 тысяч из «волги». Даже после мотовства на создание имиджа неотразимых красоток там оставалось куда больше двадцатки. Поэтому крохоборничать и мелочиться – грех.

Ситуация на армянском заводе складывалась куда хуже, чем в нашей семье. С виду – большое объединение, промышленный гигант, в него вошли собственно Ереванский автомобильный завод – головное предприятие, Ереванский завод запчастей, Ереванский завод автопогрузчиков, Ереванский завод гидроаппаратуры. Ладно с погрузчиками, не моя епархия, как говорит знакомый генерал КГБ, но вот качество микроавтобусов было аховым. Хорошо известный по всему СССР ЕрАЗ-762 был грузовой версией давно устаревшего и в Латвии снятого с производства РАФа, причём с отвратительным качеством сборки. Ходили слухи, что на ЕрАЗе болты не заворачиваются, а забиваются кувалдой, в готовой машине их может элементарно не хватать. Да и агрегаты – мотор от 21-й «волги» с 4-х-ступенчатой коробкой, задний мост, рулевое управление от той же прабабушки, всё это не вызывало восторга.

Армяне разработали новый бусик более современного вида, но денег на его внедрение не получили. Ясно, почему – и Поляков, и Житков считали дальнейшие вливания в завод инъекцией в протез. ЕрАЗ-762, тем не менее, расходились по потребителям, отчасти потому, что их навязывали госплановские структуры, а также из-за дефицита РАФ, УАЗ и польской «Нысы», когда руководители предприятий ставились раком: бери ереванское чучело и доводи до ума на месте либо… запрягай кобылу в телегу.

Со свойственной мне скромностью я пообещал Даниеляну революцию в армянском автомобилестроении и взлёт объёмов производства, подробности – при встрече. Валю заставил взвеситься перед вылетом, ибо предстоит пытка кавказским гостеприимством, возврат в прежнюю звонкую форму потребует времени и сил. Дражайшая, подумав, сунула в чемодан просторный сарафан, пригодный даже для беременной.

Ереван встретил ярчайшим солнцем и ветром. Две «волги» и, надо же, белы-белы «березина» подкатили к трапу, темнолицый милиционер взбежал наверх, отсекая пассажиров, пока первыми не спустятся два самых высоких гостя.

– Ты в Генеральные секретари, часом, не выбился?

– Ты первая заметишь, когда полетим на персональном самолёте.

В ожидании личного Ил-62, а не обычных мест в «тушке», Валентина выпятила грудь и гордо шагнула на ступеньки. Армяне-заводчане снизу смотрели на её ноги из-под короткого подола, я больше заботился, чтоб не полетела носом вниз из-за рекордно высоких каблуков, коими решила поразить кавказскую публику.

Рукопожатия, объятия, комплименты спутнице… Взмолился:

– Альберт-джан, поехали быстрее в гостиницу, на бетоне чувствую себя как на сковородке.

Генеральный, очень выделяющийся на фоне соотечественников пышной кучерявой шевелюрой, отчасти седой, взметнул ко лбу густые «брежневские» брови.

– Зачэм гостиница, слушай! Едем на озеро Севан. Там будем шашлык кушать, гини пить, разговоры разговаривать. Ночевать будем. Ара, дэла потом.

Поехали. Нам с Валей выделили места в лучшей машине – «березине», конечно. Впереди сидели сам Даниелян и водитель.

– Прости, Серго-джан, поедем мэдленно. За нами «волги».

Медленно по-кавказски, когда водитель знает, что на заднем сиденье ёрзает мастер спорта международного класса и раллийный гонщик, отчего хочется произвести на гонщика-пассажира впечатление, это что-то. Зато доехали быстро.

По дороге, невзирая на протесты и увещевания «не говорить о дэле», обрисовал вкратце картину. Готовится секретное постановление ЦК и Совмина о разукрупнении хозяйств и развитии мелкой сельхозкооперации, что наверняка затронет и кавказские хозяйства – овцеводческие, выращивающие фрукты и цветы, мелких ремесленников, перерабатывающих сельхозпродукцию. Под эту программу выделяются средства, сколько и на что именно – пока непонятно. Но я рассчитывал одним выстрелом убить трёх зайцев: быстро внедрить первый проект Конструкторского центра, выбить деньги на запуск производства малых дизелей на Минском моторном заводе и коробок передач под них на одном из агрегатных, а также запустить сборку грузовичка-полуторки в Ереване, наподобие несуществующей пока «Газели».

– Альберт Айрапетович! У нас есть отличный шанс сделать рывок на финансировании от Министерства сельского хозяйства. При всём уважении к нашему министру, денег на перевооружение производства на ЕрАЗе он не выделит. По крайней мере – в ближайший год, репутация качества ваших автобусов всё портит.

– Это прэувеличение! Берут ЕрАЗы и ездят!

– Берут и ездят, но матерят. Когда протрезвею от вина, обсудим три вещи, если вам интересно: разработку грузовичка на базе вашего бусика под дизельный агрегат, постановку на производство и обеспечение контроля качества. Без третьего пункта никак.

– Мы сами справимся.

– Не получится, как у и меня не получилось на МАЗе. Мы приглашали японцев, они тыкали меня в недостатки процесса как щенка. Горько, обидно, но мужчина должен признать проблему и найти решение. Верно, Альберт-джан?

– Абсудим.

Всё, дела закончились. Мы любовались через окно машины проносящимися пейзажами, а потом не менее живописным местечком на самом берегу озера. Воздух наполнял одуренный аромат шашлыка из баранины, а ещё были кусочки рыбы, тоже запечённой на мангале, сыр, оливки, много зелени и куча разных блюд, которым не знал названия, хозяева говорили, но я не запомнил. Всё это красовалось на огромном столе в беседке, дававшей спасительную тень. Иногда налетал ветерок, тащивший от воды благословенную прохладу.

Расселись кругом, прозвучали первые тосты, естественно – за гостей в первой топ-тройке. Я шепнул Вале:

– Купальник взяла?

– Конечно. Но вода, говорят, холодная.

– Минутку выдержим. Я как раз в трусах типа плавок.

– Сообщаешь как сюрприз. Будто не я тебе их дома выдала.

В том особенность жизни с женщиной, когда делишь с ней кров, а не встречаешься только во время свиданий. Ничем не удивить! Даже мужскими трусами.

Дальше пошли тосты за всё на свете. За гору Арарат, что когда-нибудь вернётся из Турции в Армению (слово «Турция» прозвучало как ругательство), за русско-армянское братство, за маршала Баграмяна, академика Амбарцумяна, композитора Хачатуряна, авиаконструктора Микояна, писателя Мелик-Акопяна…

– Мне начинать произносить тосты за Пушкина, Лермонтова, Толстого, Чайковского?

– Даже не думай! – тихо проскрежетала моя спутница. – Мы столько не выпьем!

Примерно через час она была готова нырять хоть в Карское море – ради перерыва. Мы переоделись в машине и кинулись в ледяную воду, никто из местных компанию не составил. Холод обжигал из-за температурного контраста, на берегу, хоть солнце клонилось к закату, было не просто жарко – горячо. Июль в Армении не знает жалости. Разбежались, держась за руки, погрузились… Первое ощущение – шоковое, но довольно быстро тело привыкло, думаю, там градусов 16–17, не Арктика. Поплескались и быстренько выбрались на берег.

На меня вряд ли кто особо засматривался, кому интересен мужик под тридцать, весь в пупырках. А вот на Вале кожа едва не задымилась от восхищённых взглядов.

Случается, одетая женщина выглядит шикарно, потом приглушил свет, сорвал одежду, влетел в неё как Чингисхан в захваченный город, поймал кайф неземной, а наутро смотришь – рыхловата. Валя, постоянно занимающаяся гимнастикой, крайне выигрышно смотрелась нагая, точно как в тот раз в минской квартире, когда сблизились впервые. В купальнике тоже потрясная.

– Я вам толком не представил партнёршу. Валентина – известная автогонщица, в числе победителей заезда грузовиков на ралли Париж-Дакар, кандидат в мастера спорта. И моя невеста.

Понятно, что привезённая мною дама – моя. Но столь явное заявление прав было не лишним.

Переоделись в сухое, ещё пили, ещё ели. Ночевали с Валей в большом частном доме, прижавшись друг к другу боком и стараясь не шевелиться, чтобы не расплескать. Ужасно вкусно и ужасно много.

Субботу и воскресенье нас просто катали по Армении, показывая достопримечательности – потрясающие горные ландшафты, величественный собор в Эчмиадзине и храм Гарни. Пили минеральную воду в Джермуке. Гуляли по Еревану. Воспоминания об Армении сохранились как подёрнутые дымкой от постоянного угощения местным вином, его называют «гини», оба непрерывно пребывали в состоянии лёгкого или среднего опьянения.

Во время застолья в Джермуке один пожилой армянин начал засыпать вопросами:

– А знаешь, кто такой маршал Баграмян?

Странно было не знать через сутки пребывания Армении, его фото я видел не реже, чем сталинские в Грузии.

– Конечно, дорогой. Известный советский маршал, родившийся в Азербайджане.

– Армянский маршал! – возмутился абориген. – Он из армянской семьи!

– Не понимаю, как ты дожил до 29 лет без этой информации, – шепнула Валя и подняла рюмку с тем самым коньяком «Ахтамар»: – За великого армянского маршала!

Не выпить за него в любом случае было нереально.

В понедельник, отказавшись от спиртного на завтрак, первым делом попросил Генерального загнать один автобус со склада готовой продукции на эстакаду, надел спецовки и, вооружившись ключами, полез под днище. Затем проверил затяжку гаек на дисках колёс. В салоне поднял кожух двигателя. Альберт терпеливо ждал. Я справился минут за десять.

– Новая машина, а фактически представляет собой только конструктор для доведения до ума силами шофёра. Часть болтов затянута до фанатизма, не провернуть, возможно – и правда забиты кувалдой. Другие едва наживлены. Жидкости подтекают. Это только на месте, не садясь за руль и не пытаясь ехать. Дорогой Альберт Айрапетович, прошу – без обид, делаем одно дело и плывём в одной лодке.

– Неужели УАЗы лучше?

– Ещё хуже. Набор железяк для изготовления машины в своём гараже, а не машина. Вы не на них ориентируйтесь, а на «березину». Сел и поехал.

– Сложно…

– Не так сложно, как кажется. Помогу. Поймите и меня. Грузовой дизельный ЕрАЗ будет первым продуктом Конструкторского центра, не могу допустить, чтоб кооператоры тоже получали конструктор «сделай сам». Поверьте, Альберт-джан, по Союзу уже пошла молва про новые «бруновские» М-2140. Они гораздо качественнее доапрельских! Настолько, что очередники готовы отказаться от ВАЗ-2106 или ВАЗ-21011 ради «москвича», который дороже «одиннадцатой». Всего лишь нужно наладить систему контроля качества на каждом этапе. А сейчас давайте пройдём в ваш кабинет и пофантазируем.

Там Валентина во всю кокетничала с молодыми инженерами. Я нарушил их идиллию и принялся рисовать. По моей задумке, от ЕрАЗ-762 остаётся только передняя часть – до спинки водительского сиденья, где у буса перегородка грузового отсека. Лонжероны продолжаются обычной прямоугольной рамой с бортовым кузовом.

– Мост потребуется несколько усиленный из-за повышенной нагрузки, как и рессоры. Колёса оставляем такие же, но сзади сдвоенные. Редуктор заднего моста рассчитан на обороты дизеля, как и коробка. За дополнительную плату покупатель получит каркас и тент.

– И наше прэдприятие должно заплатить за этот проект?

Действительно, с первой прикидки – ничего сложного. Проблемы начнутся по мере углубления в конструкцию. Не говоря о том, что нужный дизельный мотор и коробка ещё не производятся.

– Не волнуйтесь. Проектные работы оплатит сельхозминистерство.

В общих чертах – договорились. Прощальный обед обошёлся без гиперизлишеств, выпили только за договорённости, гостей и маршала Баграмяна, после чего нас отвезли в Звартноц. Валя заснула после взлёта, одетая в «беременный» сарафан. Говорила, что джинсы не застегнутся. Проснулась, когда объявили снижение.

Сказал ей на ухо:

– По возвращении – сухой закон. Сколько надо, чтоб яйцеклетка и сперматозаврики встретились трезвыми?

Если у дражайшей и были какие-то остаточные, в глазах не осталось даже тени хмеля.

– Серёжа! Мы ещё квартиру не получили и не расписались.

– Но женские часики тикают. И не факт, что с первого раза выйдет, хоть обещаю стараться. Ты такая классная! Вдруг уведут? Так ребёнком привяжу.

– Классную заберут и с ребёнком. Но мне нравится ход твоих мыслей. Будет у Мариночки сестричка. Или братик, – когда ехали домой на такси из Домодедово, добавила: – Все мужики скроены на один фасон. Увидел, как армяне слюни пускают, сразу моя оценка в твоих глазах повысилась. Да, время идёт, и многое упущено.

– Беременным нельзя возражать. Но поскольку ты ещё нет, рискну. На тебя косились и набивались на знакомство и во время ралли, невзирая на замасленный комбинезон, и на сексапильную врачиху на МАЗе, думаешь, я не видел? Но всему своё время. Сейчас оно подошло, у нас его достаточно, чтоб наверстать.

– Тебе 29, мне немногим меньше. Это много!

– Смотря с чем сравнивать, – поскольку остатки выпитого ещё колыхали сознание, «волга» чуть укачивала нас, скрипящая рессорами заднего моста, я выдал такое, на что обычно не решался, надеясь, что шум воющей коробки передач и шумы подвески укроют от таксиста дальнейшее. – Ты помнишь предыдущую жизнь?

– В смысле?

– До реинкарнации. Ты у меня грамотная девочка, в курсе, что «удобную религию придумали индусы» (В. Высоцкий), мы перерождаемся. Я в прошлой жизни дожил до 75 лет, так что жизненный опыт имею 80-летнего.

– Класс! И в каком же году ты умер?

– Смерти не помню. Раз – и перенёсся сюда. В каком году? В 2025-м.

Разумеется, Валя восприняла сказанное в качестве шутки, иначе самое время сказать водителю ехать дальше – до психиатрической больницы имени Кащенко, снова вспомнился Высоцкий с песней о Канатчиковой даче: ну сумасшедший, что с него возьмёшь.

– И что там – в 2025 году? – поддержала шутку.

– Ты не поверишь! От чугунных блоков цилиндров отказались в пользу литых алюминиевых со стальными гильзами, но не сменными, а вмурованными намертво. В Тольятти вместо марки «Лада» начали выпускать французские «Рено», но что-то как всегда пошло не так, место проклятое, «ренухи» кончились, снова вернулись «лады». Но самое смешное произошло с нашим АЗЛК. Там выпускаются «москвичи», от первого винтика до последнего шурупчика собирающиеся из китайских деталек, включая кузовщину и агрегаты.

К середине этого спича Валя хихикала, а когда услышала про сборку китайцев на «Москвиче», уже просто ржала, привлекая внимание таксиста.

– Брунов! Даже у фантастики есть какой-то разумный предел. Я готова в шутку допустить, что ты ввалился в прошлое из следующего тысячелетия, уж слишком необычно себя ведёшь, словно не от мира сего. Но китайцы на АЗЛК… Голову на отсечение, что такое невозможно даже в бреду!

– Та жизнь во многом напоминала мне бред – после 1991 года. Главное, в ней не было Мариночки, Марины и тебя, родители к 2025 году умерли, да и я не слишком понимал смысл своего существования. Боженька или кто-то типа и.о. боженьки, как я первые 3 месяца и.о. на АЗЛК, дал мне второй шанс. Судьбу страны не изменю, а вот устроить свою жизнь и дать советским людям машины, а не модели машин марки «ведро с болтами», как-то пытаюсь. Поскольку ты со мной, просторы планеты бороздят «рогнеда» и «березина», даже «москвичи» получили передний привод, что-то получается.

Замолчали надолго. Потом Валентина подвела черту:

– Я никогда не пойму ту грань, где твои шуточки переходят в серьёзное или наоборот. Никогда себя вслух не сравнивала с Мариной, но тут не удержусь: она была умнее и образованнее меня, но тоже вряд ли разобралась в тебе.

– Подтверждаю твою догадку. Марина считала меня американским шпионом, поэтому не от мира советского, и просила по выполнении задания забрать её с собой на Манхэттен.

– Или это тоже шутка, вполне в её стиле, или я переоценила её интеллект. Ты столько полезного сделал для СССР! Американский шпион должен гадить-гадить-гадить.

– Может, я делаю вид, чтоб выбраться наверх, а уж там навредить по-крупному?

– В таком случае, я – твоя соучастница. Не привыкать. Брунов! Если думаешь, что нелепыми байками про пришельца из будущего заставишь меня поменять планы, то не надейся. Я слишком много времени и сил в тебя вложила.

– Придём домой, примем душ с дороги и продолжим вложения. Не возражаешь?

Тогда даже не подозревал, что полушутливый разговор о попаданстве однажды всплывёт. Мы мало что знаем заранее.

Глава 17

«Сами мы не местные…»

«Подайте Христа ради, сами мы не местные…»

Конечно, стиль моих писаний в Минавтопром, ЦК и Совмин был выдержан иной – суконно-канцелярский, но смысл оставался прежний. Цепляясь за ничем не подтверждённые обещания при моём вступлении в должность, я включил в запрос программы финансирования модернизации АЗЛК, в том числе, создание в Подмосковье собственного моторного производства. Мотивировал выполнением задач, поставленных партией, по увеличению продаж легковых автомашин населению, вплоть до полной ликвидации очередей. А одно из самых узких мест – моторостроение. Лишь Минский моторный существенно расширился, обеспеченный заказами МАЗа, да Уфимский модернизировался, подтянувшись до стандартов качества Тольятти. На ЗМЗ, это – Заволжский моторный завод, клепавший агрегаты от 21-й и 24-й «волги» для ГАЗа, РАФа, УАЗа и ЕрАЗа, ничего и слышать не хотели об изменениях, мотивируя, что шаг вправо или шаг влево неизбежно влечёт увеличение себестоимости продукции, и так форкамерный монстрик для 3102 лёг на текущие затраты, а сверху несутся окрики: текущая заводская себестоимость ГАЗ-24 не должна превышать 2500 целковых.

По этой логике тракторостроение должно было остановиться на уровне «Фордзон-Путиловец». Мамой клянусь, как говорят на Кавказе, он точно по текущим затратам дешевле, чем МТЗ-80.

В своих эпистолярных шедеврах я как дубиной размахивал неотразимым аргументом: экспортной перспективой. Действительно, у нас есть заготовка 2-х-литрового атмосферного дизеля, слизаны технологии «Мерседес-Бенц» и «Тойота-Моторс», в основной массе не защищённые патентами в Европе, а что защищено – не проблема внести ма-аленькие изменения, объявив моторы исконно советскими, ведущими родословную от русских братьев Черепановых. Причём наработки МИСИС и АН БССР позволяют несколько увеличить ресурс за счёт применения более стойких сплавов, не особо удорожая продукцию. Внедрение дизелей в мелкие авто для организаций сулит экономический эффект в самом ближайшем будущем. На основании изложенного: «Дяденьки большие, подайте, будьте добры, миллиончиков двести на строительство моторного завода в Московской области и позвольте придержать часть валютной выручки от реализации М-2140 на покупку импортного литейного оборудования и особо точных металлорежущих станков с ЧПУ, пожалуйста-пожалуйста…»

Каждая бумага запускалась как баллистическая ракета – после активной фазы полёта, т.е. её предварительного согласования в министерстве и ЦЦ, я уже никак не влиял на траекторию движения, зависящую от многих, в т.ч. случайных факторов, лишь один был стабилен: масса денег требовалась на марафет к Московской Олимпиаде. Мне отвечали уклончиво, порой «через год», после чего я вновь хватался за шариковую ручку – запускать очередного бумажного «першинга».

Чуть меньших вложений требовал новый цех пластмассовых изделий. Мы изготавливали большие пластиковые детали – передний и задний бамперы, правда – по половнике, на целый не хватало мощности оборудования, а также панель торпедо. Это достаточно грубые части машины. Я же мечтал освоить на АЗЛК весьма тонкое пластиковое литьё с напылением отражающего слоя, чтоб избавиться от смежников, в том числе иностранных поставщиков, в изготовлении фар, поворотников, противотуманок и задних фонарей.

Высокогосударственное попрошайничество, а ведь просил деньги в меньшем объёме, чем даёт стране АЗЛК, и ради увеличения выручки, оно ежедневно занимало какую-ту часть рабочего дня, как и бесконечные совещания, в остальном купался как кит в океане в текущих делах. Обнаружил, что, как бы ни было трудно, к осени процессы несколько отладились. Главное, заработали в полную силу мои замы, впитавшие основные идеи «гениального» босса. С каждой неделей появлялось больше минут для технического творчества. В том числе – для продолжения работ над «людмилой».

Показанный по всесоюзному телевидению образец, «почти готовый» для запуска в серию, и близко к нужному уровню не приближался, очередная потёмкинская деревня. Но все такие деревни, показанные публике и начальству, я был намерен довести до реальности, хоть «людмилу» пришлось заново разбирать и пилить.

На скоростях свыше 140 км/ч начиналась вибрация, к 150 усиливалась, далее пропадала. Мы были в шоке – кузов сварен из деталей «березины», более тяжёлой, если 2150 делать с нуля, кое-где, возможно, взяли бы прокат тоньше, но плюнули, десяток кило лишнего веса – не слишком большая плата за скорость внедрения. Но возник какой-то резонанс, непредсказуемый.

Машина превратилась в «безумие самодельщика». Выглядело это так: всё днище увешано пьезодатчиками, включая лонжероны, пачка пронумерованных проводов выходит через специально для этого пробитую дырку в полу под ногами штурмана, Эдгард Львович Линдгрен, которого я сманил из МАДИ, сидит рядом и обычным тестером меряет – какой датчик засекает наибольшие колебания, когда держу скорость 130, 135, 140 и так далее.

Что интересно, ни на одной трассе у нас нет прямых участков, позволяющих долго держать подобную скорость. Так что договаривался с ГАИ, и на пару с инспектором – любителем скоростной езды, он впереди с включённой «люстрой», мы следом, парой носились по МКАД.

Конечно, в СССР больше 120 нигде нельзя, но машина пойдёт и на экспорт, на германские автобаны. Да и у нас ничего хорошего не произойдёт, если любители притопить обнаружат, что кузов разваливается по сварным швам, не выдержав тряски на 140–150.

Источник неприятностей обнаружили, наварили ещё металла вдоль лонжеронов, вибрация снизилась, но не ушла. Линдгрен, нахмурив длинное шведское лицо, промолвил:

– Так можно хоть рельсу наварить. Вибрация – это резонанс, возникающий от гармонических колебаний. Нужно изменить площадь поверхности, рождающей тряску.

Проблему начисто решило мелкое ребро жёсткости – по одному у каждого лонжерона, их самих усиливать не пришлось. Для чистоты эксперимента я заказал на МАЗе ещё несколько штампованных кузовных элементов от «березины», потому что на первом появилось столько дырок и следов сварки, что одни они могли повлиять на возникновение вибраций.

Вторая «людмила» была собрана не из готового кузова прародительницы, а из отдельных элементов кузова. Спасибо, что больше не дребезжала. Можно было заниматься другими многочисленными проблемами.

У меня сформировался тем временем костяк конструкторского центра. Из прежней гвардии АЗЛК должность замдиректора центра получил Леопольд Денисович Кузнецов, взял ещё одного инженера, на этом – всё. Остальных, а они, естественно, обиделись, обещал привлекать периодически и с почасовой оплатой. Из варягов пришли упомянутый Эдгард Линдгрен, изобретатель с руками от бога и великолепный гонщик, а также Катя Журавлёва, главный дизайнер центра. Ей разрешил работать удалённо из Вильнюса, что крайне не типично для СССР, но мне плевать. Ровно так же, как во времена работы на МАЗе, привлекал людей из НАМИ для решения отдельных задач, благо бюджет позволял.

Так закончился август, в начале сентября произошло событие, никак с конструкторским делом не связанное: мы с Валей поженились. Церемония вышла пышная, шумная, должность обязывала, присутствовали Поляков, Житков, Игорь Иванович из ЦК. Приехали довольно многие с МАЗа, не только Яша Лукьянов с женой, вся наша сборная, прошедшая ад под названием Париж-Даккар, Брунза и Катька с мужем из Литвы. Таська, минская подружка невесты. Человек пятьдесят набралось с АЗЛК. Мама, папа и Машка – само собой, родителей Марины не звал и не ставил в известность.

Всё происходило с помпой, бурно и даже претенциозно, а я в очередной раз задумался о несправедливости во всех мирах. Марина была честолюбива сама по себе, никогда не пристраивалась в кильватер за любовником и мужем, на бракосочетание в самом камерном формате согласилась с трудом и лишь потому, что избранник не выбрался из гипса.

Валя держалась скромнее и охотно шла вторым номером за мной. Конечно, тоже радовалась оказаться в центре внимания, одеть пышное белое платье, принимать подарки и слушать поздравления, но куда спокойнее обошлась бы без суеты. Тем более в ЗАГСе и за праздничным столом едва прикасалась к шампанскому, только мы двое знали – почему, у неё шла третья неделя задержки. Решение, принятое по пути из Еревана, реализовалось с головокружительной быстротой, с первой попытки (я старался) и наверняка было правильным. Пока ни пигментации, ни токсикоза не началось, и талия ничуть не потеряла стройности, но для нас обоих, кроме собственно свадьбы, появился очень важный повод для счастья.

Из ЗАГСа поехали в загородный ведомственный пансионат АЗЛК, где готовился свадебный банкет. Новобрачных катил правительственный ЗИЛ, товарищи из ЦК расстарались, в кортеже шла и дедова белая «копейка» с Машкой за рулём, недавно получившей права. Я надеялся, что магия, зашитая в этот невероятный автомобиль, убережёт его от ДТП, на сестру таких надежд не возлагал. Как-то подсчитал, что машина, по техпаспорту 1973 года выпуска, в реальности – 1970-го, прожила у прежнего хозяина 55 лет и у меня пятак, итого ей 60, олдтаймер. А смотрится как новая, меняю лишь расходники. Что особенно удивительно, Машка, катавшаяся на ней по понедельник включительно, ни разу ни во что не въехала, что само по себе – волшебство, «москвичу» Валентины уже разок рихтовали и красили крыло.

Праздник, начатый в пятницу, растянулся и на выходные, далее – стоп. Проработавшие менее полугода на АЗЛК, мы с Валентиной по КЗоТу РСФСР не заработали ещё права даже на часть отпуска, поэтому в понедельник вышли на работу – с новыми обручальными кольцами на безымянных пальцах. Оставшееся от Марины я спрятал, оно достанется Мариночке, когда подрастёт.

Кабинет украсила «охранная грамота», обещанная специальная благодарность от ЦК КПСС за безупречную работу, подарок к свадьбе. На какое-то время она должна послужить оберегом как святой крест от злых духов, то есть от всяких проверяющих и доколупывающихся, пока строятся очистные сооружения, и вообще предприятие приобретает нормальный вид.

Эта неделя, как написали бы в передовице любой центральной газеты, «ознаменовалась» первым показом дизельного грузовика с АЗЛКовским внутренним шифром «Москвич 3310», хоть он предназначался для Еревана. Благодаря более чем архаичному дизайну кабины выглядел он… странно.

– Это, вообще, что? – спросил Житков.

Представители сельскохозяйственного министерства предпочли помалкивать и слушать.

– Иллюстрация русской народной поговорки «неладно скроен, но крепко сшит». Чрезвычайно бюджетный вариант быстрого наполнения малых кооперативных хозяйств грузовиком-полуторкой. При снаряжённой массе 1800 кг и полностью гружёный – в пределах 3 300 кг, он доступен для управления водителями с категорией «Б» и допускается к движению под знак «движение для грузовых автомобилей запрещено». Текущая заводская себестоимость платформы, без двигателя и коробки, о них отдельно, вписывается в 1600 рублей благодаря использованию старого оборудования и оснастки, переданных на ЕрАЗ с РАФа.