Текст книги ""Фантастика 2025-179". Компиляция. Книги 1-26 (СИ)"

Автор книги: Анатолий Матвиенко

Соавторы: Ли Виксен,Ольга Ярошинская,Артем Бах,Дмитрий Крам
сообщить о нарушении

Текущая страница: 265 (всего у книги 349 страниц)

Глава 15. Сумерки

– Люди все еще прибывают, скоро будет некуда размещать. – Шрам хмурился, как будто сообщил нечто плохое.

– Потеснимся, – успокоил его Первый.

Все шло так, как он и хотел. Красные Псы отреагировали быстро и жестко. Зеркала на Солнечном рубеже завесили красными флагами, и из погасших территорий хлынули беженцы. Кто-то искал место посветлее и боялся гнева сиятельных господ, другие же – и этих тоже хватало – сами жаждали мщения.

– Надо больше артефактов и оружия, – добавил Первый. – Это куда важней коек.

А еще его радовало то, что к сопротивлению примыкали и чары. Полукровки, несогласные с решением Псов, брались за оружие, добренькие тети, жалеющие бледных глазастых детишек, жертвовали деньги. Приходили и чары, что хотели перемен: этот ручеек был пока тонок, но вскоре мог превратиться в полноводную реку. Если в Сумерках зажжется звезда Седьмого дома.

Один из новоприбывших помялся у стола, комкая в руках драную шапку, опустился на стул, который заботливо подвинула Рут. Первый проводил ее недовольным взглядом, но решил поговорить потом. Что поделать, дура баба, привыкла в своей таверне подолом мести перед каждым работягой.

– Мятеж у стен города Рав был подавлен. – Говорил новенький сипло, как будто перед этим долго кричал и сорвал голос. – Наших парней похватали. А кто без зеркальников, так и сам пошел в клетки.

Потому что без артефактов соваться против чаров бессмысленно. Соображать надо!

– Их увезли в Ночь, – просипел мужик, с мольбой глянув на Первого.

– По направлению дома Белых Котов оживленно, – подал голос Шрам. – Повозки едут одна за одной.

Вот он сидел как положено – позади, но осадок от его давнишних слов никуда не делся. Шрам слишком много знает.

– Займешься этим? – предложил Первый.

– Освободить пленных? – понял Шрам сходу.

Вот вроде дурак дураком, а ловит все на лету. Нет, все же надо от него избавляться.

Рут, вот безмозглая баба, поставила перед сиплым тарелку с горячим супом и положила добрую краюху хлеба. Поморщившись от суетливой торопливости, с которой сиплый стал хлебать варево, Первый обернулся к Шраму.

– Мы не можем позволить нашим братьям гнить в Ночи, – сказал он. – Сколько людей тебе понадобится?

Шрам неопределенно пожал плечами, почесал рубцы на макушке.

– Чары строят посты за границей Ночи, – сказал он. – Недавно зеркала повезли. Надо выведать больше. Я бы взял пару человек для пробной вылазки, а потом уже что-то решал.

– Нет времени на пробы, – отрезал Первый. – Надо действовать быстро.

Так шансы погибнуть куда выше. Геройская смерть – то, что Шрам заслужил. Его будут помнить, какое-то время.

– К тому же мы готовим силы для помощи дому Альваро, – напомнил Шрам, как будто не расслышав приказа. – Тени уже сейчас усложняют жизнь Красным Псам, и их ждет много неприятных сюрпризов. Но если они не получат Мэди – а они никогда ее не получат! – начнется война.

– Значит, это правда? – с придыханием спросил сиплый. – Про наследницу Ночи? А где она?

Первый едва проглотил ругань, рвущуюся с языка. Тут он просчитался. Он надеялся, что Мэди прибежит в слезах за помощью в Сумерки, но дом Альваро не спешил отказывать ей в защите.

Дверь распахнулась, впуская промозглый ветер, и чумазый пацан, тараща глаза, объявил:

– Чаромобиль у въезда в город! Дверцы открыты, внутри никого.

– Какой чаромобиль? – сразу подобрался Шрам. – Опиши.

– Четыре колеса, фары горят, цвет – черный, – отрапортовал пацан.

– Поня-я-ятно, – протянул Шрам. – Я схожу проверю. Странно, конечно. Если это Мэди, то должна была ехать сразу сюда.

– Проверь, – позволил Первый. – Приведи ее ко мне.

– Мэди приехала? – услышала Рут и, появившись из кухни, всплеснула руками. – Ой, как удачно! Как раз ее любимые бубочки запекаю!

Первый поморщился и, глянув на пустую тарелку сиплого, махнул рукой. Тот оказался понятливым: слинял с глаз вместе с грязной посудой.

– Я еще пирожки поставлю, – радовалась Рут. – Да побольше. Может, она с женихом своим приехала. Такой видный парень, красивый, настоящий чар! И аппетит хороший.

Первый тайком потрогал амулет на груди. От чаросвета зеркальник защитит. Коснулся рукоятки кинжала за поясом – а это поможет от грубой силы. Хорошо бы Мэди приехала одна – будет куда проще ее обработать. А с чаром разобраться потом.

Тени повсюду, и Первому уже нашептали, что даже на самом высоком уровне бурлят разногласия. Их мирок тесен, и кое-кому хотелось бы расширить границы до самой глубокой Ночи. Первый не хотел связываться с господами чарами. А вот когда они перебьют друг друга, можно и выступить. Но для этого ему нужно оружие, а значит – Мэди.

Шрам ушел вместе с мелким, но дверь вновь распахнулась, впуская сырой воздух, а больше – никого. Сиплый дернулся к входу и плотно закрыл дверь, заслужив благосклонный кивок Первого. Сквозняки его доконают!

– Что там, на землях Красных Псов? – спросил он. – Не удалось прикончить еще какую-нибудь сиятельную тварь?

Половица в углу вдруг скрипнула, как будто к Рут пожаловал невидимый гость. Надо бы выстроить дом побольше. С залом для совещаний, в котором место Первого будет во главе стола, с удобной кроватью – кости так и ноют из-за проклятой сырости, с большими окнами, в которые будет литься солнечный свет…

– Никак нет, – отрапортовал сиплый. – Они сказали чарослова. Ну и…

Первый видел в этом некую слабость. Одно дело волшебное слово, против которого не могли выстоять тени. И совсем другое – заработать силу и власть с нуля.

– А потом повезли мятежников в Ночь. Еще и с их собачьим конвоем.

Первый пытался выдрессировать тварь – без толку. Злобная скотина едва не отхватила ему палец.

– Ничего, – ответил он. – Мы все исправим. Свет – каждому.

Если отправить Шрама в Ночь освобождать пленников, то псы его однозначно учуют. Надо сказать Рут накормить его рыбными пирогами или бубочками с чесночным соусом – и одной проблемой меньше.

Половица опять заскрипела, как будто дом с ним согласился.

***

Рут подала чай, принесла широкое блюдо с крендельками и булками, поставила россыпь плошек с вареньями и медом. Помявшись у стола, спросила:

– А что с Мэди дальше-то будет?

Первый потянул паузу. Он давно понял – так ответ воспринимают внимательней. А информации лучше давать поменьше, чтобы каждое слово на вес золота

– Все будет так, как надо, – обронил он, придвигая к себе чашку.

Однако тетку этот ответ не удовлетворил.

– Мэди хорошая девочка, – сказала Рут. – Но ей будет непросто править целым домом. Вы уж ей подсобите.

Первый поперхнулся крендельком и, отложив его в сторону, глотнул чаю, запивая крошку, застрявшую в горле вместе с руганью.

Такие разговоры и раньше велись: королева ночи, наследница седьмого дома, темная кровь… Но не в лоб, не при нем. Его соратники привыкли подчиняться, понимали, что к чему, но голос этой болтливой тетки – все равно что глас народа.

– Кто бы мог подумать, что она не просто чар, а особенный! – продолжала трещать языком Рут.

Он. Он мог подумать. Даже тогда, в Левых Порожках, когда кровь Элии еще не остыла, он сумел оценить выгоду и риски и вытащил ее девчонку. Хотя куда проще было бы бросить чаровское отродье на съедение тварям.

– Привели мне сиротинушку, одни глазища. Да еще и не помнит ничего. Как будто родилась той страшной Ночью, – не унималась Рут.

Может, так оно и было, и тьма, которой владела Мэди, поселилась в ее сердце еще тогда. Элия тоже светилась рядом со своим чаром, но совсем немного. А уж о тенях и прочем и говорить смешно. Никаких таких способностей у нее не было.

Рут наконец вернулась на кухню, но потом снова пришла в зал, оглядела стол, хмурясь.

– Где же мой нож, – пробормотала она. – Такой удобный, с белой ручкой. Совсем старая стала. Вроде положила – а нет его. Ты, – обернулась она к сиплому. – Не брал?

Тот энергично помотал головой.

– А бубочки кто с краю объел, тоже не ты?

– Я сижу тут как пес на привязи, – пробормотал сиплый. – На кухню ни ногой. Нешто я не понимаю...

– Ну-ну, – не поверила Рут, уперев кулаки в бока. – А кто мне там грязи нанес? Сказал бы – я б сама принесла.

– Да я…

Первый поднял ладонь, призывая их угомониться, и по спине пробежали мурашки предчувствия. Сперва сквозняк, распахнувший двери, потом следы... Мэди сама рассказала о своей способности прятаться в тенях. Хвасталась перед ним, точно ждала, что он начнет ей гордиться, как отец.

А теперь она бросила чаромобиль подальше и пришла пешком. Спряталась под чарами, боится показаться на глаза. Стыдится.

– Мэди? – произнес Первый, приглядываясь к теням, сгустившимся в углах. Дернул ноздрями, пытаясь уловить ее аромат.

Но запах булок и чеснока насквозь пропитал деревянные стены дома. Вкусно пахнет – Мэди проголодалась с дорогм и, не удержавшись, отведала тетушкиной стряпни.

– Мэдерли, ты дома, здесь ты в безопасности, – продолжил он.

Рут посмотрела на него обеспокоенно и даже потянула руку, как будто пытаясь коснуться лба. Первый досадливо отмахнулся.

– Не надо прятаться, Мэди, – сказал он. – Я не злюсь на тебя.

Она не хотела делиться силами, переметнулась к своему чару. Пришлось надавить.

Но зачем ей нож?

Первый незаметно потянулся рукой за спину и аккуратно вытащил кинжал из-за пояса. Мельком глянул на сиплого. Если сделать все быстро, то когда Шрам вернется, все будет кончено. Разговоры о королеве ночи не утихают, а только крепнут. Сумеречное сопротивление все охотней идет за Шрамом. Часть их сил уже выдвинулась к дому Альваро, хотя он, Первый, не отдавал приказа. Пора напомнить, кто тут главный.

– Мэдерли, – произнес он, вложив в голос побольше строгости. – Ты забыла, кто на самом деле твоя семья? Ты провинилась, но мы готовы тебя простить. Ты одна из нас.

Поднявшись, он шагнул к вешалке, тень под которой показалась особенно густой, ткнул наугад кинжалом, пропоров куцее пальтишко.

Рут взвизгнула, отпрянув к стене, зажала руками рот, и Первый, сообразив, метнулся к тетке и приставил кинжал к ее шее. Мэди всегда была жалостливой, а тетку полюбила как родную. Не диво – та ее растила как свою.

– Мэ-э-э-ди, – протянул Первый, прижавшись к стене и загородившись теткой как щитом. – Покажись. Давай сядем и спокойно поговорим.

Хватит с него разговоров. Пусть только снимет чары. Он прирежет и тетку, и Мэди, а потом пырнет сиплого и вложит нож ему в руку. Скажет – подсыл от Красных Псов. Некоторые за щедрую монету готовы родную мать удавить, не то что царицу ночи.

– Ну же, Мэдерли, – произнес Первый, вжав лезвие сильнее – только чтобы пустить кровь. – Ты всегда была послушной девочкой.

Пока не встретила чара. Точно как ее мать.

– Ты хочешь меня убить? – спросил он и усмехнулся. – За что? За то, что я спас тебя? За то, что дал тебе кров? За то, что заботился о тебе как о родной дочери?

Когда-то он жалел, что дочь Элии не от него. Те времена давно прошли. Все сложилось так, как надо. Он знал о ковре оракулов, об узоре, в котором можно найти судьбу каждого. Нить его жизни станет главным узором.

– Ты не сможешь этого сделать, Мэдерли, – сказал Первый.

А вот он способен на все. Даже перекроить целый мир.

Тетка шумно дышала, ее пушистые волосы лезли в нос. Сиплый дернулся было к ним, но понятливо опустил тощий зад на скамью, стоило выставить в его сторону нож. Первый поводил острием, точно пытаясь подцепить тень. Если б кто заглянул в оконце, то решил бы, что он сошел с ума. Но вот половица скрипнула снова, и на сухом дощатом полу проявился влажный след. Зря Мэди бросила чаромобиль и пробиралась сугробами – только ноги промочила.

– А ну, сядь и не дергайся, – приказал он сиплому, который вновь подобрался, как тощий пес, готовый ринуться в драку. Точно псина: тарелка горячего супа – и вот уже купили с потрохами всю его облезлую душу.

Свет вдруг ударил в Первого и, отразившись от артефактов, заплясал под отсыревшей побелкой, напугал паука в дальнем углу, и даже щербатая посуда заблестела как новенькая.

– Не выйдет, – осклабился Первый. – Чары на меня не подействуют.

Он носил под одеждой кольчужку из зачарованных зеркал. От нее дико чесалось под мышками, а иногда острые края царапали кожу до крови, но Первый был в ней неуязвим.

– Что теперь? Воткнешь нож мне в сердце? Ты уже ранила меня, когда променяла на чара. Точно как твоя мать. Ты такая же предательница, Мэди. И точно так же чар тебя бросил, правда? Только возникли проблемы – и ты больше не нужна.

Если она раскается, искренне попросит прощения, докажет свою лояльность и поделится тьмой, то, быть может, он оставит ее пожить какое-то время.

Однако дальше произошло нечто совсем неожиданное. Руку с кинжалом дернуло, а нос хрустнул и взорвался ослепляющей болью. Перед глазами потемнело, и только чудом Первый удержал оружие и ушел от следующего удара. А может, его прикрыла Рут, которая неуклюже топталась на месте, пока сиплый не уволок ее в свой угол.

Первый взмахнул ножом наугад, шарахнулся на кухню и швырнул в дверной проем горсть муки. Белое облако взвилось и на миг окутало тень волшебной пыльцой.

– Ты не Мэди, – сообразил он то, что мог бы понять и раньше: влажный след на половице был слишком большим. А силуэт, растаявший в дверях, никак не мог принадлежать хрупкой девчонке.

Еще один удар опрокинул Первого на спину, загремела посуда, плечо обожгло каким-то варевом. Через миг оно полетело в нападавшего.

Суп с фрикадельками, жаркое, запеченный картофель – все летело в сторону невидимки, позволяя хотя бы на миг понять, где тот находится. Однако тень двигалась слишком проворно, и лишь раз удар вышел удачным, когда Первый запустил в нее те самые бубочки вместе с чесночным соусом.

Нападавший выругался мужским голосом и влепил Первому оплеуху, от которой вновь помутнело в глазах.

Первый согнулся и тараном полетел в невидимку. Главное поймать его, а потом показать наглядно, что и у чаров по венам течет такая же красная кровь. Останется ли она невидимой после того, как этот дурень умрет?

Однако тень юрко увернулась, и Первый вылетел в зал. Попытался вновь перехватить Рут и выставить ее как живой щит, но сиплый прикрыл ее своей костлявой грудью. Тем хуже для него. Первый замахнулся кинжалом, и в запястье впились железные пальцы.

Первый дернул головой назад, ударив затылком по зубам. Локтем под дых, кулаком с разворота в челюсть. Рука, что держала его запястье давала ориентир, а дальше он действовал по наитию. Нападавший – рослый парень, крепкий и быстрый. Но ему явно не приходилось выживать на темных улицах Сумерек. Не приходилось выгрызать себе путь к солнцу.

Первый вцепился зубами в державшую его руку и рванул человеческую плоть.

Кровь была красной, горячей, соленой. Подсечка – и вот уже тень с грохотом валится на пол, но успевает откатиться в сторону, когда в доски впивается нож.

– Мэди, берегись! – Рут, дурная баба, так и не поняла, что его противник ростом с молодого лося и кулаки у него как копыта.

Пальто на вешалке покачнулось, и Первый кинулся туда. Схватил тень поперек ребер, толкнул, сжал пальцами горло… Успел ощутить, как дернулось плечо для замаха и перехватил руку. Ударил ее о стену и из разжавшихся пальцев выпал нож – с поцарапанной белой рукояткой.

Еще не хватало, чтобы его, Первого, прирезали кухонным ножом как какую-то курицу.

Кулак впился в ребра, но Первый лишь сжал пальцы сильнее, чувствуя, как в ладонь давит кадык. Следующий удар был уже слабее. Жаль, он не увидит, как гаснут глаза этого чара. Как свет уходит из него навсегда.

– Мэди! – отчаянно кричала Рут. – Мэдерли! Убери руки, дурак, он убивает мою девочку! Мэди!

Дверь снова распахнулась, впуская холодный ветер, и Первого словно снесло сквозняком. Он растянулся на полу, и пальцы, только что сжимающие чужую шею, обхватили рукоятку кинжала. Первый взвился на ноги и бросился на того, кто встал у него на пути.

Это произошло так быстро.

Как будто нить его судьбы в один миг перерезали острыми портновскими ножницами.

Взмах, удар – и его сердце дернулось и остановилось.

Липкий холод быстро пополз по ногам вверх. Он так не любил холод.

– Ты? – выдохнул он.

– Мэди – наша надежда, – сурово сказал Шрам, выдернув нож из его груди, и кровь потекла с широкого лезвия на пол, собираясь в глянцевую кляксу. – Она осветит ночь. Не ты.

– Я – Первый, – пробормотал он через силу.

– Тебя зовут Томас, – произнес Шрам имя, которое давно стерлось из памяти.

Холод окутал его целиком, как будто Первый упал в рыхлый снег, и тот поглощал его быстро и жадно, укрывал плотным вязким покрывалом как пожухлую траву.

Он уже не увидел, как Рут метнулась к невидимке, как сиплый поднял кухонный нож и, рачительно обтерев лезвие рукавом, вернул на стол, как Шрам наощупь нашарил плечи тени, помогая встать, и удивленно спросил:

– А ты еще кто такой?!

Глава 16. Перекресток

Веник взял след почти сразу же: покрутился у брошенного чаромобиля и уверенно потрусил по разбитой дороге, опустив коровью морду к серому снегу и шлепая копытцами, за которыми оставались широкие следы когтистых лап.

– Идея с иллюзией не так уж плоха, – нехотя признала Элма, шагая за мной.

Жители Сумерек останавливались и провожали теленка удивленными взглядами, но никто не кричал от ужаса и не прятался по домам. А Веник и вовсе чувствовал себя прекрасно: вилял хвостом, вскидывал морду, жадно втягивая новые запахи. Дворовые псы истошно лаяли, забившись в будки, но Веник гордо шествовал мимо, не удостаивая их вниманием. Кошек мы вовсе не встретили ни одной, хотя путь Фалько был извилист: сперва вниз к реке до самого пепелища, оставшегося от прежней таверны, затем вновь на главную улицу. Мы вдоволь поплутали по переулкам, а потом Веник привел нас к крыльцу дома, где теперь жила Рут.

Монтега догнал нас там. Он замедлил шаг, засунув руки в карманы светлого замшевого пиджака, тряхнул головой, небрежно отбрасывая с высокого лба золотистые локоны. В Сумерках он выглядел еще чужероднее, чем корова в наморднике.

– Что ты тут забыл? – поинтересовался Себастиан.

– Не хотел пропустить веселье, – улыбнулся Монтега, тронув языком новый зуб. – А оно наверняка будет. У меня нюх на такие вещи. Взять хоть теленка… Мэди, ты что, выбираешь символ для седьмого дома? Вообще я одобряю. Свежо. Птица – что? Летит себе сверху да гадит. То ли дело корова – полезный в хозяйстве зверь…

– Возвращайся в академию, Кейден, – попросила я, перебив его болтовню.

– Я-то, может, и вернусь, – кивнул он, в миг став серьезным. – А вот тебе бы не советовал. Красные Псы направили отряд к территории академии чаросвет. Тебя попробуют перехватить. Лучше пережди здесь, Мэди. Либо же воспользуйся гостеприимством дома Монтега.

– Чтобы оттуда меня выдали Псам за щедрую плату? – хмыкнула я.

Кей не стал спорить. Пожал плечами и вновь взглянул на теленка, который упал на спину и, с наслаждением вывалявшись в снегу, сунул морду под крыльцо, шумно дыша. Из-под ступенек донесся отчаянный писк и оборвался. Кажется, мыши в обмороке.

В дом первым вошел Крон и вытянул руку, задержав нас у порога. Встав на цыпочки, я заглянула через его плечо и застыла, глядя на тело, лежащее на полу. На застиранной простыне в мелкий синий горошек расплывалось красное пятно.

– Фалько? – выдохнула Элма и, оттолкнув Крона, бросилась к телу и упала перед ним на колени.

Осторожно, будто боясь разбудить, она приподняла край простыни, нахмурилась, разглядывая лицо, и укрыла его опять, но уже без всякого почтения.

– Это не Фалько, – сказала она и, поднявшись, отряхнула колени.

Я знала, что это не он – заметила истоптанные ботинки. А после успела увидеть знакомые черты – они стали мягче, оплыли, как будто после смерти из Первого выдернули стержень. Значит, он мертв. Фалько сделал то, что хотел.

Горло сдавило, но я горевала не по Первому, а по моему беззаботному рыжему другу. Фелиция говорила, он не будет таким, как прежде.

– Мэди! – тетя появилась из кухни с миской горячих бубочек и сперва поставила ее на стол, а уже потом подошла ко мне и стиснула в объятиях. Тело на полу она демонстративно не замечала, а на ее шее тянулась свежая царапина – прямо как была у меня.

Миска тем временем будто сама собой подъехала к краю стола, и бубочка накололась на вилку, нырнула в чесночный соус, а после взлетела и исчезла.

– Вкуснятина, – промычал голос Фалько.

– Мы не знали, кто это, – проворчал Шрам. – Думали, может, твой жених. Так что бить не стали. А он, не будь дураком, молчит. Только жрет как не в себя.

Шрам и еще один мужик, которого я прежде не видела, сидели на лавке, а бубочки улетали в пространство между ними и исчезали навсегда. Судя по скорости, с которой миска пустела, убийство Первого не повлияло на аппетит Фалько.

Он появился внезапно, как кролик из цилиндра фокусника, и Ронда, сердито чеканя шаг, подошла к нему и забрала кольцо.

– Никогда так больше не делай! – приказала она, едва не ткнув ему пальцем в нос.

Фалько неопределенно промычал. А я разглядывала его, пытаясь уловить те самые роковые изменения. На губах сметана, на скуле ссадина, но рыжие вихры торчат как обычно.

– Я решил, что это ты под тенью, – со вздохом признался мне Шрам. – Думал, Первый хочет убить тебя. А они мутузились с этим, – он пихнул Фалько локтем, но тетя Рут тут же подскочила к столу и пригрозила полотенцем.

– Пусть поест мальчик, – строго сказала она. – Что ты его тычешь? Мало ему Первый бока намял?

– Выходит, это ты убил Первого? – спросила я, глянув на Шрама.

– Угу, – кивнул он. – Однажды все равно пришлось бы это сделать. Он давно зарвался. Ты – кровь седьмого дома. Ты – свет, что вспыхнет во мраке. А ему от тебя нужна была только тьма.

Оставив Фалько в покое, Шрам и мужик унесли Первого из дома. Тетя Рут невозмутимо вымыла пол и шлепнула полотенцем по морде теленка, когда тот сунул к ней любопытный нос. Веник попытался незаметно проникнуть на кухню, но Бас приказал «сидеть», и корова послушно плюхнулась на зад в углу.

Мои друзья сели за стол, а я по старой привычке метнулась на кухню за угощениями.

– Пирожков я поставила, скоро дойдут, – сказала Рут. – А пока можно мяса подать, квашеной капусты с брусникой, вот еще огурчики.

– Не надо огурчиков, – всполошилась я.

Не стоит испытывать терпение Веника. Пока что он ведет себя образцово, но внешность обманчива.

Все это было так привычно: уютные хлопоты, запахи, тетя… И тряпка, измаранная кровью, лежащая в ведре.

– Что теперь будет? – спросила Рут, испуганно взглянув на меня. – Что дальше, Мэди?

Тетя Рут стала моей опорой, когда я все потеряла. Но теперь я взрослая. Первого больше нет. Я наследница ночи и должна принимать решение.

Я вышла в зал, поставила на стол миску с квашеной капустой.

– В академию возвращаться нельзя, – сказала я, и Монтега согласно кивнул. – Город Альваро обступают враги, – Бас вздохнул, но не стал со мной спорить. – В Сумерках оставаться – толку?

Шрам вернулся в дом, задержался у порога, ловя каждое мое слово. И эта молчаливая поддержка придала мне сил. Люди в Сумерках называют меня своей надеждой. Я не могу сдаться или струсить.

– Ночь – вот она, рукой подать, – продолжила я. – Что если попробовать зажечь свет из пророчеств?

***

– Мэди! – Фалько первым отреагировал на мое предложение. – Зачем тебе идти в Ночь, если я уже все порешал?

– В смысле – ты порешал? – недовольно уточнила Элма.

– Ну, не совсем я, – признал Фалько, придвигая к себе миску с капустой. – Оказалось, это очень сложно – воткнуть нож в человека. Даже несмотря на то, что из-за Первого пострадал мой город и значит, моя честь. Поэтому я решил сперва с ним подраться, набрать агрессии, так сказать, разжечь костер из углей гнева…

Элма вздохнула и прикрыла лицо рукой.

– Ты вообще не должен был ехать в Сумерки, – сказал Бастиан.

– А красть мое кольцо – тем более, – подхватила Ронда.

– Пожалуйтесь ректорше, пусть спишет мне баллы, – съехидничал Фалько.

– И хватит жрать! – возмутилась Ронда, отодвигая от него миску. – Пять минут назад тут труп лежал посреди комнаты, а тебе хоть бы что!

– Я перенервничал, – промычал Фалько, напихав в рот капусты и обняв миску обеими руками. – Когда я нервничаю, у меня всегда просыпается зверский аппетит. Но его смерть была не напрасна. Теперь все будет хорошо.

– Давайте я переведу, что хочет сказать наш рыжеволосый друг, – снисходительно предложил Монтега. – В атаке на город Рав использовали магию тьмы, принадлежащую Мэди. Однако виновник – человек, чье тело сейчас остывает на задворках этой харчевни. Он использовал артефакт, выпустил тьму на улицы города и стал причиной конфликта между домами. Фалько говорит, что теперь, когда тот мертв, справедливость восторжествовала. Можно предъявить его тело Красным Псам, которые жаждут мести, и таким образом погасить войну домов в зародыше.

Фалько показал большой палец, покивал и снова захрустел капустой.

– Граю Равию плевать на Первого, – возразил Бастиан. – Он требует отдать ему Мэди. Какая разница, кто использовал ее силы? – Он нашел мою руку под столом и слегка сжал. – Прости, детка, но смерть Первого ничего не изменила. Он дал повод, за которые ухватились дома, чтобы растерзать дом Альваро.

– Кое-что изменилось, – возразил Шрам, который стоял у двери, не решаясь сесть за стол к чарам. – Первого больше нет. Он хотел стравить дома и наблюдать, но теперь Сумерки могут выступить на защиту седьмого дома. Твоего дома, Мэди. А если ты решишь пойти в Ночь, я с тобой, до конца.

Бас ревниво глянул на него, а я подвинулась, освобождая Шраму место за столом.

– Садись к нам, – попросила я. – Мне может понадобиться твой совет.

Шрам не стал ломаться. Подвинув стул, он сел и, обведя нас всех взглядом, склонил ко мне голову, расчерченную когтями твари, и громко прошептал:

– Вон тому хорьку в замшевом пиджачке я бы не доверял.

Ронда прыснула со смеху, и даже Ларг улыбнулся, а Кейден задохнулся от возмущения.

– И это говорит человек, только что прирезавший своего соратника?

Шрам кивнул.

– Представляешь, как легко мне будет свернуть твою шейку?

– Так, давайте без ссор, – попросила я. – Хватит с нас войн, правда? Лучше пусть каждый по очереди выскажется, что он думает о моем предложении.

– Исключено, – бросила Элма и скрестила руки на груди, давая понять, что разговор закончен.

Уверена, Крон бы тоже высказался против, но он вышел наружу, чтобы проверить подходы к дому.

– Это очень опасно, – задумалась Ронда. – Но нас – целый отряд. К тому же Бас, Кейден и я – боевые чары.

– Я тоже вообще-то! – напомнил о себе Фалько. – У меня уровень восемьдесят пять!

– Ты первокурсник, – напомнила Элма. – Ты еще ничего не умеешь.

– Дай мне только шанс, и я тебя удивлю, – многозначительно пообещал он. – К слову, ты ведь очень расстроилась, когда решила, что я погиб. Не хочешь отпраздновать мое чудесное воскрешение?

– Я хочу пойти к твоей маме и рассказать все, что тут случилось, в мельчайших подробностях, – процедила сквозь зубы Элма. – А потом посмотреть, что она с тобой сделает.

– Нравится порка? – хмыкнул Фалько. – Не то чтобы моя тема, но можно попробовать. Я открыт для экспериментов.

– Ночь! – напомнила я. – Говорим по делу.

– Куда Ронда, туда и я, – буркнул молчавший до этого Ларг. – Но вообще-то я считаю, что твое предложение, Мэди, при всей своей рискованности, разумно. Надо как минимум проверить твои способности в их естественной среде.

– Я уже сказал, что ты можешь во всем на меня рассчитывать, – напомнил Шрам.

Монтега отмалчивался, то ли демонстративно обидевшись на хорька, то ли решив сперва послушать, что думают остальные. Но я с замиранием сердца ждала, что скажет Бастиан.

– Ладно, – решился он наконец. – Можем сделать что-то вроде пробной вылазки. По крайней мере, там тебя никто не будет искать.

***

Найрин изодрала все пальцы, но замок не поддавался. Чаросвет потух, не искрился даже на ладонях, словно бы вытек из нее до последней капли как из разбитого сосуда.

– Помогите! – выкрикнула она, и твари в вольерах взвыли и зарычали. – Выпустите меня отсюда!

Плечо распухло от царапин – кошка сумела ее задеть – и болезненно пульсировало. В ушах стоял треск, как будто кто-то царапал когтями стекло, а в глазах было темно, как в клетке, где она оказалась. Кошачья вонь пропитала ее насквозь, и Найрин в отчаянии уцепилась за сетку вольера и потрясла.

– Выпустите меня! – закричала снова.

Все из-за разбитого зеркала. Она так хорошо все придумала, но зеркало разбилось. Плохая примета.

Она сама будто разлетелась на кусочки, которые теперь не собрать. Их уносило ветром, засыпало пеплом ушедших страстей, засасывало в трясину.

Кто же сделал с ней это? Она должна найти виновника и отомстить. Найрин цепко ухватилась за последний осколок памяти, в котором четко отпечаталось отражение девушки, сияющей, милой, с шикарными волосами, гладкими и блестящими, как лунный свет. Это она во всем виновата. Найрин знала точно – она.

Ее нашел Дунгер во время обхода. Охнув, кинулся отпирать замки, помог подняться с отсыревшей соломы.

– Одни осколки, – доверительно сообщила Найрин, когда он вывел ее из клетки. – И темнота.

В целительском крыле, куда ее привели, она заглянула в блестящий диск лекаря, который ее осматривал, и увидела тень с исхудавшим лицом и серыми как дождь глазами.

– Ни проблеска чаросвета, – озадаченно произнес лекарь. – Как такое могло случиться?

– Зеркало разбилось, – сказала Найрин. Это она знала точно. Это все, что она теперь помнила.

***

– Выходит, Мэдерли уехала из академии чаросвет вместе с группой других студентов, – задумчиво повторил Тибальд, и тень, зажав монету в кулак, выскользнула из кабинета.

За бесценную информацию он платил такие гроши, что стыдно признаться. Тени повсюду, и в его доме их тоже полно. Найти осведомителя оказалось не сложно. Такова уж сущность рабской натуры: те, кому удалось пробиться чуть выше, готовы пойти по головам, лишь бы не потерять тепленькое местечко. А работа в доме Серебряного Льва – это престижно и почетно, даже если приходится мыть унитазы.

Тибальд откинулся на спинку кресла, сцепил пальцы в замок, размышляя. По всему выходило, что надо ловить момент. Пора разделаться с девчонкой, раз уж выпала такая возможность.

Не такой уж глупый ход – спрятаться в Сумерках. Как знать, вдруг Альваро пойдет на попятную и захочет отдать девчонку Красным Псам. Если он так сделает – Тибальд будет глубоко разочарован. Нельзя подвергать опасности репутацию старого друга. Он, Серебряный Лев, не позволит унизить Артиреса.

Тибальд осклабился, но, одернув себя, сомкнул губы. Клыки давно истерлись – не стоит показывать людям беззубого льва.

В цитадель оракулов он попал часом позже. Великий ковер, свисающий меж хрустальных колонн, напоминал грязную тряпку, по которой расплылась кровь.