Текст книги ""Фантастика 2025-179". Компиляция. Книги 1-26 (СИ)"

Автор книги: Анатолий Матвиенко

Полуволк кивнул и поднялся на эшафот. И я вдруг поняла, что онемела в прямом смысле слова. Стоило бы крикнуть что-нибудь толпе, чтобы люди взбунтовались, – ведь их было значительно больше, чем захватчиков. Но ужас и близкое ощущение смерти стиснули мое горло. Я даже не смогла повернуть голову, чтобы посмотреть на Атоса и Слэйто. Я одеревенела.

– Я проверю петли, – рыкнул на одного из стражников полуволк и подошел ко мне. От его огромной морды разило сырым мясом и кровью. Он поднял мощные лапы и начал затягивать узел моей петли, а затем опустил морду к моему уху и тихо произнес:

– Я всегда отдаю долги, Не-охотница. Как только вы упадете – бегите что есть сил. Прочь из Кармака и Королевства.

До меня с трудом доходили его слова. Куда я убегу с петлей-то на шее? Между тем полуволк отошел и завозился с петлями крайнийца и мага. Я видела это боковым зрением, как и то, что по периметру площади в тени зданий стали появляться неясные силуэты.

– Узлы крепки, – подтвердил монстр, а затем выкрикнул в полный голос: – Открыть люки!

Мы рухнули вниз и летели гораздо дольше, чем следовало.

Я не почувствовала боли от перелома шеи. Напротив, словно погрузилась глубоко под воду. Вот она какая, смерть. Значит, не так уж и страшно…

– Эй!

Резкий удар по щеке привел меня в чувство. Затем еще один, и еще. Похоже, смерть откладывалась. Вокруг раздавались вой и крики, а Атос склонился надо мной и в четвертый раз занес руку.

– Не время отключаться, Лис.

Мысли понеслись вскачь. Мы не умерли, а просто провалились в люки под эшафотом. Вон Слэйто стягивает петлю с шеи, веревка явно подрезана. Разумеется, полуволком. На площади что-то происходило, но времени выяснять это у нас не было. Нельзя было упускать шанс.

Я поднялась на ноги.

– Бежим!

Мы проскользнули между плохо прибитыми досками позади эшафота. В нос ударил запах гари. Охраны почти не было, всего лишь один человек-хорек ошалело смотрел, как мы появляемся из-за деревянных балок.

– Здесь… – только и успел пискнуть он, перед тем, как Атос метнулся вперед и свернул ему шею.

Улица, на которую мы попали, была подозрительно пустынна, словно ее расчистили специально для нас. Но разве могла поджидать впереди еще бо́льшая ловушка, чем веревки на шеях? Поэтому мы смело устремились вниз по улице. Дорогу показывал Атос – он знал город. Слэйто чуть отставал, но в целом выглядел бодро.

– Какое это приятное чувство – быть живым! – прокричал он. И я не могла с ним не согласиться.

Мы приближались к воротам, которые вели из города. Уже издалека я заметила, что они, увы, охраняются. Перед тем как бросить нас в камеру, монстры забрали у нас все оружие. До свободы оставалось рукой подать, но мы едва ли могли противостоять даже пятерым вооруженным солдатам. У тех, что стояли наверху, были луки.

– Ни с места! – заревело одно из чудовищ, напоминавшее зайца-переростка. – Луки наизготовку!

Мы остановились и заозирались. Никакого ящика или двери, чтобы за них спрятаться, – мы были перед лучниками как на ладони.

– Прорвемся, – неуверенно сказал Атос.

Слэйто покачал головой.

– А-штаа! – заорала я в бессильной ярости. Еще шаг – и мы за стенами Кармака, где поля и леса, которые защитят нас, но до них не добраться. Я была готова к чему угодно, но второй раз повести себя на эшафот я не дам! – А-ШТАААА!

– А-штаа, сестра! – донесся голос из-за стены. И вместе с ним воздух наполнился свистом стрел.

Стражники-монстры рухнули как подкошенные. Между лопаток зайца-переростка торчало красное древко стрелы со знакомым мне оперением. Выбеленные волокна опахала пересекали красные линии, нарисованные обычно кровью служителя ратарана.

В воротах возникли конные всадники. Тот, что оказался ближе всего к нам, лучезарно мне улыбнулся и произнес на певучем заокраинском языке:

– Здравствуй, маленькая Хвоара. Духи сказали мне, что ты в беде.

– Кашим! Кэм! – Я кинулась к своему старому другу и схватила его за руки.

– Времени на объятия нет. В седла!

Семеро всадников захватили с собой еще трех лошадей. Долго упрашивать нас не пришлось. Мы запрыгнули на коней и помчались прочь от Кармака. Только сейчас я сообразила, что едва удерживаю поводья, – так тряслись у меня руки. Я боялась оборачиваться на город, страшилась, что увижу погоню, которая поймает нас и вернет на эшафот. Зато впереди открывался прекрасный вид – справа зеленел темной хвоей лес, слева сверкала медленная ленивая река. Судя по слабому отблеску солнца в облаках, мы двигались на север. В очередной раз нам удалось ускользнуть от смерти, но легкое чувство, что на этом вся удача вышла, не давало мне покоя. Я пришпорила коня.

Имя девятое: Капрал Заячий Хвост

Когда мы достигли пролеска, то сбавили скорость. Погони не было, нас никто не преследовал, а значит, можно было не мучить лошадей. Я тревожно оглядела лица моих друзей, но быстро успокоилась: похоже, ужас близкой смерти засел только в моей голове. Атос и Слэйто, будто два мальчугана, улыбались во весь рот, наслаждаясь свободой. Я была искренне рада, что страх не поселился в их сердцах.

Кашим остановил свою лошадь, и остальные всадники последовали его примеру. Из-за низкорослой ели на тропу выступила Извель, платье на ней было заляпано кровью и грязью. К груди ока прижимала потрепанную книгу, которую мы нашли в библиотеке. Подруга кинулась к нам с таким буйным криком радости, что моя лошадка едва не шарахнулась в сторону.

– Спасэны, спасэны! – причитала заокраинка.

– Это и есть те духи, что нашептали мне о твоей беде, кэм, – кивнул на Извель глава ратарана. Он продолжал говорить на заокраинском, не снисходя до языка королевства. – Мы встретили ее, испуганную, словно кролика, когда возвращались из одной важной поездки.

Внимание Извель переключилось на Атоса, и я смогла приблизиться к Кашиму, чтобы задать вопрос, который мучил меня с той самой секунды, как я увидела оперение стрелы ока:

– Что, во имя всех богов, отряд нашего токана делает так далеко на западе?

Несмотря на то, что я уже давно покинула палаточный город ока, я все еще продолжала считать его своим. Но Кашима мои слова не смутили. Товарищ подкрутил свой лощеный ус и произнес с тревогой в голосе:

– На одном из табато девочка принесла дурные вести о токане с запада. Мама-Ока решила, что мы слишком долго отсиживались в стороне. Северо-западный токан – это наш народ, наша кровь, а не просто люди Королевства. Поэтому она отправила нас проведать собратьев.

– И что же? – спросила я. Тревоги казни в Кармаке отошли на второй план.

– А ничего, – с резкой злобой ответил Кашим. – В прямом смысле – ничего! Не осталось ни одной палатки, ни одного кострища, ни одного человека. Может, они в одночасье снялись с места и уехали, не оставив после себя даже горки дерьма. Но я слабо в это верю. А то, что кажется наиболее вероятным… о том даже думать не хочется.

– Мне нет смысла что-то тебе объяснять. Ты видел, в кого стрелял на воротах Кармака. Монстры.

– Заокраинцы слишком долго закрывали на них глаза, Лис. И поплатились за это.

Извель меж тем добралась до Слэйто, стащив мага с коня и обнимая его, словно потерянного родственника.

– Куда мы двинемся теперь?

Этот вопрос неожиданно задал Атос. Все присутствующие обернулись и посмотрели на меня. С каких пор я вдруг стала ответственной за такие решения?

– Здесь кто-нибудь знает тилльский? – не особо надеясь на положительный ответ, спросила я.

Тишина стала почти звенящей.

– Пару дней назад мы повстречали женщину из Тилля, – сказал один из солдат ратарана.

– Не мели чушь, Ашмэш! Она могла говорить на тилльском, могла быть одета, как женщина Тилля, но ее глаза, нос и губы родом с юга Королевства. Просто такая же хитрая притворщица, как наша Хвоара.

– Я, кажется, понимаю их речь, – возбужденно произнес Атос. Неудивительно, ведь крайнийский язык был младшим братом заокраинского. – Они говорят про женщину, которая одета по-тилльски. Спроси у своих друзей, была ли при ней секира?

– То, что ты плохо понимаешь мой язык, не значит, что твоя речь для меня тайна, человек-гора, – высокомерно ответил на неплохом королевском Кашим. – Да, при женщине был огромной боевой топор. Она выглядела как воин. Это ваша знакомая?

– Судьба плетйот свои нити, – загадочно произнесла Извель, сама того не зная, озвучив мои мысли. – Мы нашли нашу Сэкиру.

– Но как нам догнать ее, не разминувшись?

– Она шла в Кармак пешком, – пожал плечами Кашим. – Дорога тут одна. Поедете на север и встретите ее.

Извель сурово посмотрела на главу ратарана, но тот недаром слыл бывалым воином и даже не поежился от ее колкого взгляда.

– Ты что же, кэм, бросишь нас посреди леса? Израненных, нуждающихся в помощи?

– Я оставлю вам еду и лошадей, но сами мы возвращаемся в токан, – спокойно ответил Кашим, снова перейдя на заокраинский. – Мы исполнили долг перед своей кровью, забрав вас из города. То, что вы добрались до ворот, – счастливая случайность. Мы обещали Извель помочь, если сможем. Но, честно говоря, увидев стражников-монстров я готов был развернуть отряд. Мы ценим и родство, и дружбу, но я не стал бы вести людей на самоубийственное задание.

– Мы не в обиде, кэм. – Я положила руку на плечо своему боевому товарищу, и он нежно сжал мое запястье. – Ты сделал что мог, и даже больше. Дальше мы пойдем сами. Но вам стоит знать, что война не на пороге – она уже в нашем общем доме. Что бы ни случилось с токаном, все это – бусины одного браслета.

Тот с непониманием посмотрел на меня и отъехал, отдавая приказы делить поклажу на лошадях. Я спешилась и подошла к Слэйто. Маг все еще выглядел болезненно бледным, но был полон решимости. Он проверял стремена на своей лошади.

– Ну как ты?

– Кажется, излечился от нытья, – сказал он, улыбаясь. – После того как падаешь с эшафота с веревкой на шее, жизнь начинает играть новыми красками. Да, два года – может, и немного. Но это, Войя подери, мои два года. Вместо того чтобы хоронить себя заживо, стоило подумать головой. Я многое упустил и намерен это наверстать.

– Что, например? – спросила я.

– Вот это! – ответил маг и, обхватив мое лицо ладонями, неожиданно меня поцеловал.

Всадники ратарана заулюлюкали и засвистели. Меня охватил мгновенный жар: то ли от стыда, то ли от страсти, которую Слэйто вложил в поцелуй.

– Не делай так больше, – почти по слогам произнесла я, вырвавшись из рук мага.

– И не надейся, – прошептал Слэйто, хитро на меня поглядывая. – Я думал, что умру и должен буду передать заботу о тебе Атосу. Но будь я проклят, если отдам тебя ему.

– Атос во мне и не заинтересован, глупый ты а-штаа, – сердито зашипела я на мага. – А я не предмет, чтобы отдавать меня кому-то на хранение. И, раз уж на то пошло, ты довольно паршиво справляешься с заботой обо мне. Напомнить тебе, что на эшафоте мы оказались втроем?

– В том-то и суть, – ответил Слэйто. – Мы не всегда можем защититься от смерти или спастись от нее. Как бы бешено того ни желал, я не мог спасти тебя с эшафота. Все решил слепой случай. Нам всем сколько-то отпущено: день, два, может, неделя или год. И не факт, что мне – меньше, чем другим. Но все это не повод существовать в постоянном ожидании конца. Я хочу жить здесь, сейчас, с тобой.

Он говорил это с небывалой искренностью и жаром. Я понимала его чувства и даже, возможно, хотела разделить их. Было одно но.

– Когда я была наемницей в Лароссе, Слэйто, мне рассказывали про эффект выжившего. Люди, которые чудесным способом спаслись от смерти, чувствуют внезапный прилив сил и счастья. Так наше тело реагирует на миновавшую опасность. Кто-то клянется посвятить всю жизнь богу, кто-то раздает состояние бедным. А ты вот решил воскресить что-то умершее, – горько заметила я. – Мы поговорим с тобой о чувствах и о жизни, когда пройдет время и эйфория схлынет.

Атос наблюдал за нашим разговором, стоя в тени большой ели. Я разозлилась на себя из-за того, что пытаюсь разгадать выражение его лица. Сердится ли он? Огорчен, что стал свидетелем этого поцелуя? «Да катитесь вы все к Войе, глупые мужчины», – с тоской подумалось мне.

– Возможно, что-то и изменится с течением времени, только мы узнаем об этом нескоро, – с нежностью в голосе произнес Слэйто. – Прямо сейчас я уезжаю.

– Куда это ты собрался? – нервно спросил Атос, подтвердив мою догадку о том, что нашу перепалку слышали все присутствующие.

У меня замерло сердце. Слэйто поправил прядку светлых волос, упавшую на лицо, и ответил:

– Вы поедете на север, ратаран – на восток, я же двинусь обратно в Ярвелл. Король остался совсем один, он не знает, что случилось в Кармаке. Как и не знает того, что мы там нашли. – Маг кивнул на книгу в руках Извель. – Пока вы будете искать перевод последней части, я помогу Гардио собрать силы. Может, мне даже удастся найти некоторых из моего рода.

Эту фразу поняли лишь я да Извель, и обе вздрогнули от такого великодушного предложения. Вспоминая свой последний визит в Удел Мрака, я стала бы искать помощи где угодно, но не у Поглощающих или Сияющих. Но подобный ход и правда мог стать той силой в руках короля, с которой пришлось бы считаться даже чудовищам. Неконтролируемая, дикая, опасная, но между тем и невероятно мощная. Мне раньше и в голову не приходило, что Слэйто, как и Слэйрус, мог обратиться к своим соплеменникам. И все-таки я раздраженно отрезала:

– Ты слаб и вымотан. Как ты намерен совершить путешествие через Хаурака в одиночку? Мы не знаем, сколько еще монстров бродит по округе. Поэтому не мели чушь, никуда ты не поедешь. – На последнем слове голос предательски дрогнул. Приказывать я не могла: и он, и я это знали.

– В том-то и дело, что слаб, – грустно произнес маг. – Сейчас я обуза для вашей компании. К тому же я уверен, что встречей с леди Секирой ваш поход не ограничится.

Атос и Извель переглянулись. Им слова Слэйто ничего не говорили, тогда как внутри меня они всколыхнули погребенное ощущение чужой воли. Дорога звала меня и манила, ждала, что я ступлю на нее и растворюсь в ней. О нет, это не я вела Атоса к Лисьему чертогу и не я сопровождала Слэйто с Аэле к Волчьему саду. Чужая настырная воля тащила меня за шкирку от одной башни к другой. И вот на севере стояла третья и последняя твердыня Сияющего Слэйруса, и хранила внутри ларец, который должен был кто-то открыть.

– Я… я… – Я не знала, что сказать. У меня не было ни одной причины останавливать Слэйто, кроме того, что мне не хотелось с ним расставаться. Отпустить его, оставшись без присмотра, и, что важнее, оставить без надзора его самого – я будто отрывала часть души. Тот же эффект произвело бы расставание с Извель или Атосом. Сейчас мне, как никогда раньше, нужны были друзья.

Слэйто мягко взял меня за плечи и отвел в сторону. Видимо, и ему надоело быть центром внимания солдат-ока и Извель с Атосом.

– Лис, – мягко сказал он. – Я всю жизнь был трусом. Обе мои жизни удивительно схожи лишь в этом. Как Тоби я боялся мира и того, что он мог дать мне. Как Слэйрус – до дрожи в пальцах страшился чувств. И вот теперь я хочу сорвать эти опостылевшие оковы и перестать наконец так переживать за будущее.

Я смотрела себе под ноги, и Слэйто требовательно поднял мое лицо за подбородок. Пальцы у него, как всегда, были ледяными.

– Раз уж я, обреченный на скорую смерть, не боюсь любить тебя – то и тебе бояться тоже не стоит. Ничего не бойся, никогда. Страх заточает нас в самую глубокую темницу из ныне известных – ты становишься узником своей души.

Он нежно поцеловал меня в лоб, затем в скулу и порывисто прижал к себе. А меня трясло. Я понимала, о каком страхе говорил сейчас Слэйто, и открыто спросила, вдыхая запах его волос:

– Ты думаешь, что я обречена идти к третьей башне, правда? Что сама вселенная силком тащит меня по этой дороге?

– Ты можешь думать об этом, как о насилии. А можешь – как о почетной миссии, истинной цели которой мы не знаем. Я пока ума не приложу, зачем тебе придется идти в Медвежий острог, – но ты туда отправишься, это точно.

Я шумно вдохнула воздух, чтобы побороть рвавшийся наружу крик. Название было мне знакомо.

– Ладно. – Я делано бодро отстранилась от мага. – Длительные прощания – не мой конек. Я попрошу ратаран проводить тебя хотя бы на несколько километров от Кармака. Остальное ты знаешь: не ешь протухшее, держи ноги в тепле и будь начеку.

– А ты держись Атоса и Извель, – серьезно сказал маг. – Теперь я хотя бы не переживаю, что ты сбежишь вместе с Атосом в романтическое путешествие.

– Это почему же? – с улыбкой спросила я.

Маг посмотрел на наших спутников сквозь еловые ветки. В его взгляде не осталось того огня, который чуть не спалил нас возле стен замка Ярвелла. Теперь это был взгляд друга и товарища. Один эшафот на троих сильно нас сблизил.

– Атос просрал свой шанс, – просто заметил Слэйто. Услышать подобное слово от него было в новинку. Я удивленно приподняла бровь, а маг продолжил: – Как и я сам, кстати. Но я упорнее.

Я прыснула от смеха. Так мы и вернулись к всадникам – я смеялась, как безумная, а Слэйто загадочно улыбался.

* * *

Солдаты-ока указали нам дорогу, где парой дней ранее встретили женщину в тилльском одеянии. Прощались сухо и коротко: оставили лошадей с поклажей провианта, благословили дочерей своего племени, то есть меня и Извель, простым наложением рук да и растаяли в пыли, вылетавшей из-под копыт их коней. Вместе с ними отправился Слэйто. Маг улыбался, шутил и посмеивался, но я была уверена, что в глубине души ему было тяжело. Лишь боги знали, увидимся ли мы вновь.

Наша троица направилась на север. Мы не поехали по главному тракту, который в народе называли Девичьим. Поговаривали, что такое прозвище дорога получила из-за плавных изгибов, якобы повторявших силуэт женской фигуры. По другой версии, именно этим путем задолго до королей на север, в Тилль, угоняли невольниц из моей страны. По легенде, дорога была так обильно полита их слезами, что стала почти соляной. Именно на Девичьем пути всадники ратарана встретили Секиру, но мы опасались погони из Кармака, и вместо хорошей и широкой дороги выбрали лесную тропу, узкую настолько, что невозможно было даже развернуть лошадь. Тракт проглядывал среди деревьев, а мы оставались невидимыми для тех, кто решил бы по нему проехать. Оставалось надеяться, что мы не пропустим Секиру.

Хорошо натренированные лошадки ока не боялись ни низких ветвей, ни корней деревьев, то здесь, то там выпиравших из земли, будто толстые змеи. Животные смиренно шли, прядая ушами и высоко поднимая свои точеные ноги, чтобы переступать через сухие ветки и поросль молодой травы.

Западный лес сильно отличался от восточного. Даже в Львиной чащобе – глухом, затерянном островке зелени – чувствовалось дыхание моря. Это было жуткое место, но ты всегда знал, что минуешь его и забудешь, как страшный сон. А вот западные леса Королевства совсем не казались местом действия страшной сказки или ночного кошмара. Они были реальнее всего, что я встречала на пути с юга. Как будто здесь поселилась единая мощная и бесконечно древняя душа. Лес следил за нами, и присутствие чужаков его пока не раздражало. Для лесной сущности люди были чем-то непостоянным, временным, ведь эти леса застали еще расцвет и падение проклятого народа.

– Почему мы не пошли со Слэйто? – спросила я у товарищей. – Это было бы самым разумным решением – вернуться к Гардио всем вместе. Он прав: во дворце полно переводчиков с тилльского.

– Для начала я не могу бросить Секиру, – сказал Атос. – Если она идет в одиночку, значит, Тилль не просто отказал нам в помощи, но даже не выделил для нее эскорт. А ведь Секира еще не знает, что возвращаться через Кармак нельзя. Она одна и, случись что, может столкнуться с превосходящими силами врага. Даже несмотря на ее блестящие навыки обращения с оружием, добром это не кончится.

– Слэйто тоже может столкнуться, – с обидой произнесла я.

Атос посмотрел на меня, и я вдруг поняла, что мой генерал вовсе не повзрослел, а, как и я, Гардио, и все прочие, состарился от этой истории. Подобная старость не пряталась в морщинах или дряблой коже, нет – она засела на самом дне его голубых глаз. Его глаза, как и мои, слишком много повидали. Атос словно прочел мои мысли и, улыбнувшись, отвел взгляд, после чего словно нехотя ответил:

– Слэйто – Сияющий, Лис. И, возможно, меньше всех нас вместе взятых нуждается в защите. Не знаю, сколько времени у тебя ушло на то, чтобы понять, кто он такой. Но я догадался еще во дворе замка Ярвелла.

Извель беспокойно заерзала в седле. Она знала о происхождении магического таланта Слэйто и, видимо, переживала, что станет подозреваемой в раскрытии тайны. Но мне бы и в голову не пришло ее обвинять, тем более что секундой позже сам Атос развеял любые сомнения.

– Я уже говорил, что после того, что случилось в Сиазовой лощине, стал видеть магию. Ты не сознавалась, но, уверен, тебе это тоже знакомо. Маленькие завихрения, яркие следы. Например, ты вся пропитана тьмой, Лис. Моя тьма возникает, лишь когда я зол или нервничаю, да и полыхаю я намного более тускло, чем ты. Может быть, дело в том, что я стоял в оке шторма? Неважно. Главное, я вижу Слэйто насквозь и понимаю, с каким трудом ему давалось нахождение среди нас.

– Ты о чем? – нахмурилась я.

– Ты ведь понимаешь, что он не человек, – мягко произнес Атос. И за эту заботу в голосе мне захотелось хорошенько приложить его об одну из огромных елей, росших вокруг. – Я мало знаю о высших магах, но то, что слышал, наводит на мысль, что у них явные проблемы с общением. Есть они, и есть люди, и им хорошо только вдали друг от друга. Слэйто – отличный парень, но это дается ему через силу. Как будто то, что для нас просто и естественно – дружить, любить, чувствовать, – требует от него неимоверных стараний. Он ведь не к Гардио ушел, а от нас сбежал…

Атос говорил это не от ревности или зависти, не придумывал на ходу. Крайниец рассказывал то, во что искренне верил. И я, смотревшая на все абсолютно иначе, впервые задумалась, насколько он, совсем не знавший Слэйто, мог оказаться прав.

Дорога стала шире, и мы смогли ехать по две лошади в ряд, чем воспользовались Атос и Извель. Я отстала от друзей на длину упряжи. Мне хотелось побыть одной, да и перестать уже обсуждать мага. Он ушел, и какой-то внутренний демон шептал, что мы больше никогда не встретимся. Я привычно полезла рукой в седельную сумку: желудок урчал от голода, а я еще со времен Бешенной лисицы знала, что лучшие средство от непрошеных мыслей – это занять себя едой. Солдаты ратарана оставили нам немного провианта, и я надеялась найти в своей котомке вяленое мясо или сушеную рыбу. Но пальцы сжали совсем не съестные припасы. Еще не достав свою находку, я уже знала, что увижу. Вместе с клоком какой-то шерсти на свет появились желтоватые листы пергамента, испещренные тысячами маленьких значков. Новое послание от Мастоса на этот раз оказалось среди вещей народа ока. Как такое возможно?

Я вгляделась в бумагу. Обычно изящный почерк монаха теперь выглядел, как вязь на незнакомом языке. Но лишь во вступительной части. Сама история, если это, конечно, была именно она, казалась написанной раньше и без спешки. Кроны деревьев, смыкавшиеся у нас над головами, пропускали мало солнечного света, и я с трудом различала символы. Как мне сейчас не хватало банки со светлячками или даже спокойного сияния Слэйто!

– Что это?

Вопрос чуть не выбил меня из седла. Оказалось, Извель решила поравняться со мной и заметила листы в моих руках. Я растерялась и прижала бумагу к груди. Лихорадочные мысли подсказывали то одну ложь, то другую, но настойчивее всего была одна: почему, Войя подери, просто не рассказать правду? Но Извель истолковала мою растерянность иначе. Она понизила голос и мягко спросила:

– Это прощальное письмо от Слэйто, вэрно? Я нэ потревожу тэбя. – Ока пришпорила лошадь и, поравнявшись с Атосом, громко завела непринужденную беседу, лишь бы ему в голову не пришло оборачиваться.

Я мысленно извинилась перед подругой за свою безмолвную ложь и погрузилась в чтение.

Здравствуй, Лис.

Время бежит и подгоняет нас. Проклятый народ наконец сообразил, что я представляю какую-то ценность и играю свою роль в этом противостоянии, поэтому на меня открыли охоту. Да что на меня – мои ученики и даже наши пушистые почтальоны в опасности. Мне повезло, что свои люди у меня есть и в ратаране, – ты же понимаешь, как мал был шанс свести вас и их на огромном севере. Но я стараюсь и, видят боги, хорошо делаю свою работу. Эту историю я хотел сохранить напоследок, но что-то подсказывает мне: ее время здесь и сейчас. Имя Капрала было выведено иначе, чем остальные, чувствовалось что-то в наклоне букв и силе нажима. Как будто это особое имя. Я все еще не представляю, к чему все эти записи, но надеюсь, ты сама начинаешь смутно видеть цель. Иначе все зря.

Капрал Заячий Хвост

Разумеется, он был никакой не капрал, да и вряд ли солдат, дружище. То, как он прибился к нашему отряду, – это вообще смех. Мы чутка мародерствовали по ту сторону Хаурака. Шли от деревни к деревне, щипали девок, воровали гусей. Ну старик, не смотри на меня с таким осуждением! Времена тогда были другие. Это сейчас куда ни плюнь, всюду солдаты Крианны в чистых мундирах да с перекошенными от стараний рожами. А мы были истинными ловцами удачи, м-да. Не боялись ни богов, ни Войю. Воевали за себя, за себя же и умирали. В этом и есть настоящая солдатская правда.

Ну так вот, в одной из деревень мы хорошенько надрались в трактирчике и, разумеется, решили не платить. Куш, мой дружище, успел уже хорошенько поколотить глиняную посуду, да и самому хозяину нос расквасил. И тут со стороны дверей такой тонкий писк: «Прекратите!». Думал: послышалось. Ан нет. Стоит там такой паренек, простой, рожа в веснушках, нос картошкой, а глазенки узенькие, как у тилльцев. Выродок, скорее всего, но, кроме странности с глазами, – обычный сельский парень. И видно, что ему, засранцу, страшно до одури, а все равно пытается нас утихомирить.

Я ему: «Иди куда шел, сапог деревенский, пока и тебе не насовали». А он мне, представляешь: «Я же вижу, что вы не конченые люди. У настоящих мерзавцев совсем другие лица: безысходные, пустые. А вы просто хорошие ребята, которые попали в паршивую историю. Да вся эта война – одна сплошная паршивая история. Мелет людей в муку, мелет. Пойди там себя найди!». И так он это искренне задвинул, что Куш совсем раскис. У него на западе сынишка остался, он, видать, скучать сильно стал и день ото дня становился все тоскливее. А тут этот чудак нарисовался.

Знаешь, старик, гораздо легче оставаться сволочью, когда тебя только ей в спину и кличут. А попробуй набей морду тому, кто тебя хорошим человеком называет. Так он к нам и прибился. Звали его на самом деле Тоби, но у нас в банде было не принято друг друга настоящими именами кликать. Так Пурт за свою жадность был прозван Кушем, а меня ребята называли Фалангой. Почему так вышло – отдельный рассказ, а у нас с тобой времени лишь до рассвета.

Тоби ну очень хотел стать солдатом. Не ради денег, славы или девок – у него была мечта повидать мир, найти что-то интересное. И как мы его ни пытали, он даже объяснить не мог, что же он ищет. «Бабу, – спрашиваю, – красивую, как принцесса? Изумруд величиной с голову? Гору дерьма размером с Хаурака?» а парень знай смеется. «Нет, Фаланга, – говорит, – все не то, но как найду – тебе первому расскажу».

Он веселый был малыш, но трусливый до ужаса. К воде даже на расстояние пердежа не подходил. В ссоры не лез. А уж если дело доходило до драки, то начинал трястись, что осенний лист на ветру. И шлем его идиотский, чуть не забыл ведь. У него с собой был шлем матового металла со стальными плашками по бокам. Обычно он его не надевал, но всегда держал при себе. И если паренек смекал, что вот-вот кулаки в ход пойдут, так он сразу свой смешной шлем напяливал и стоял-трясся. У нас так дважды драки прекращались, даже не начавшись. В последний раз наемники с севера увидели нашего малыша, как его трясет, и давай ржать. Это, говорят, ваш самый смелый боец, что ли? Капрал Заячий Хвост? Куш не выдержал и тоже захохотал, так мы вместе погоготали да разошлись. А прозвище прицепилось.

Мы потом с Капралом много где побывали. Спускались к Флавис, один раз почти до Ярвелла дошли, а затем снова на север двинули. Славный был парень, хоть и трусливый. У нас в банде, конечно, такое не поощрялось: трусость, в смысле. Но он был мастак речи задвигать, и, когда однажды его вечером уж совсем доконали, Капрал нам сказал:

– Зря смеетесь над трусами. В этом мире нет никого сильнее и важнее тех, кто знает цену страху. Говорят, что смелость позволяет захватывать города. А вот трусость позволяет эти города защищать. Знаете, кто развязал войну? Смелые подлецы. Им не страшно было устроить кровавую резню по всему Королевству. Они не боялись людских жертв. Они не страшились той ответственности, что взяли на себя. Потому что смелость – это оборотная сторона вседозволенности. А трусом был последний монарх. Всего боялся: ссориться с соседями, повышать налоги, боялся людского осуждения, а потому и вспоминаем мы его с тоской.

– Тебя послушать, так лучше, чтобы каждый был трусом, – недовольно сказал тогда Куш. Он ведь был сорвиголова, в любую драку кидался, как безумный. Не понравилось ему сравнение с подлецом.

– Трусом, может, и не стоит быть. Надо не уничтожить свой страх, а подчинить его себе. Сделать страх своим рабом, который будет идти перед тобой, проверяя, не ведет ли путь в болото. Страх – не твой хозяин, страх – твой поводырь!

Как сейчас его помню. Глаза сверкают, улыбка до ушей. Про таких, как Капрал, не пишут легенд, говорят: «Рылом не вышел». Не смельчак, не красавец, а ума хватало лишь байки паре грязных наемников толкать. Но что-то в нем было.

Не знаю, монах, какая-то предрасположенность к величию, что ли. Как будто все мы уже тогда подозревали, что впереди ребят вроде Куша или меня самого ждут только плаха или петля, а Капралу предстояло что-то великое. Он сам в это искренне верил, хоть и не хвастал много.

Ты попросил рассказать что-то особенное о Капрале, и, думаю, тут подойдет то, как наши с ним пути разминулись. Мы шли к границе с Элдтаром. По уговору с контрабандистами должны были в условленном месте оставить оплату, забрать товар и доставить его нашему нанимателю в Штольц. Мутное было дело. Наводку нам дал не знакомый посредник, а какой-то новичок. Деньги за товар лежали в опечатанном сундуке, и, если что-то случилось бы с печатью, нам свернули бы шеи. То есть мы даже проверить не могли, чем собираемся платить на месте. Но времечко было гнилое, заказов хороших не случалось, и мы взяли то, что нам предложили.