Текст книги ""Фантастика 2025-179". Компиляция. Книги 1-26 (СИ)"

Автор книги: Анатолий Матвиенко

Соавторы: Ли Виксен,Ольга Ярошинская,Артем Бах,Дмитрий Крам
сообщить о нарушении

Текущая страница: 279 (всего у книги 349 страниц)

Глава 7. Зачет

Ночь, душистая и прохладная, опустилась на студенческий городок. Я поднялась по широкой лестнице, прошла по узкому коридору и открыла дверь номер пять. В аудитории горели свечи, а на стене висел символ академии: череп, оплетенный вьюнком.

Мастер Гроув встретил меня предвкушающей улыбкой, которая не обещала ничего хорошего. Однако я вошла в кабинет, села за первую парту и, сложив руки на колени, как примерная ученица, вопросительно посмотрела на преподавателя. Он был в сером костюме тройке, золотая цепочка часов крепилась изящным зажимом к карману жилета. Нитка пробора, гладко выбритый подбородок. Я даже ощутила тонкий запах духов.

Может, у него после зачета свидание?

– Итак, Кассандра, – протянул Гроув. – Приступим.

Вздохнув, я кивнула, но мое согласие и не требовалось.

Поначалу все шло очень даже неплохо. Я оттараторила признаки присутствия бесплотной нежити, рассказала возможные причины неупокоения душ. Слегка запнулась на различиях мавок и заманух, и Гроув, который прежде рассеянно кивал, оживился. Даже встал с места и, обойдя стол, присел на краешек, возвышаясь надо мной и едва сдерживая торжествующую улыбку. Но вновь поскучнел, когда я продолжила говорить.

– Заманухи поют ниже, и в голосе есть хрипотца, влекущее обещание, опасность, – вспомнила я. – Не любовь, но страсть. Волосы цвета мха, ногти мягкие, короткие, а вот зубы…

– Достаточно, – перебил меня Гроув. – Теория – это хорошо, но практика для боевика куда важнее.

Он вынул из кармашка круглые часы, открыл блестящую крышечку и поставил их на парту так, чтобы я видела бегущую стрелку. Постучал ногтем по циферблату.

– Представь, ты в поле, вдруг перед тобой появляется хмырь, слева зомбяк, справа – упырица. Твои действия. За минуту. Время пошло.

– Так, погодите, – встрепенулась я. – Откуда они все взялись? Это совершенно разная нечисть!

Часики тикали, но мое сердце заколотилось куда быстрее.

– Допустим, на поле когда-то произошло большое сражение, – неопределенно взмахнул рукой Гроув. – Хмырь оказался привязан к месту смерти, зомбяк не смог уйти далеко, а упырица оказалась сентиментальной, с ними бывает. Она вернулась на поле, где когда-то погибла как человек, а там – ты. Такая аппетитная.

– Сперва я попробую убежать, – предположила я. – Раз зомбяк не смог уйти, значит, он калеченый.

Гроув согласно покивал, и я воодушевленно продолжила:

– На хмыря наложу плетение житницы. Он забудет обо мне тут же. А упырица…

Вздохнув, Гроув со щелчком захлопнул блестящие часики и спрятал их назад в карман.

– Ты умерла, – подытожил он.

Череп, обвитый вьюнком, печально смотрел на меня со стены пустыми глазницами.

– Но как же так?! – воскликнула я.

– Время вышло, – безжалостно продолжил Гроув. – Пока ты бегала от калеченого зомбяка и кидалась плетениями в хмыря, упырица уже присосалась к твоей нежной шейке. Тебе конец, Кэсси Рок. И зачет ты не сдала.

– Так нечестно!

Я даже вскочила с места, возмущенная до глубины души.

– А что честно? Отправить тебя на поле боя? – спросил Гроув. – Нечестно переть туда, где тебе не место.

– Это не вам решать! – злые слезы обиды выступили у меня на глазах, и Гроув, нахмурившись, вынул из кармана теперь не часы, а маленькую прямоугольную карточку и постучал ее уголком о парту.

– Здесь номер адвоката, который занимается делами вроде твоего, – сухо сказал он, аккуратно положив визитку передо мной. – Один из лучших. Я могу взять на себя расходы.

– С чего вдруг? – я так удивилась, что даже забыла об обидах. – Я не собираюсь брать у вас деньги!

Гроув усмехнулся, потер подбородок.

– В долг, – предложил он. – Отдашь, когда выучишься на предсказательницу или знахарку. Или вот ритуалистика, тоже хороший факультет.

– Я не могу…

– Считай, я от тебя откупаюсь, – раздраженно перебил меня Гроув. – Берегу свои нервы, которые очень тяжело восстанавливаются даже магическими эликсирами. Я не знаю, что там у тебя с родней, но куда лучше решить все с помощью грамотного юриста, а не портить себе всю оставшуюся жизнь.

– Значит, зачет вы мне не поставите, – угрюмо уточнила я.

– Как я могу? – развел руками Гроув. – Ты не ответила на вопрос. Кто же бежит от зомбяка, если рядом высшая нечисть? Сперва ты должна была уложить упыря. Хоть бы плетением Кулькаса.

– А я его знаю, – торопливо спохватилась я, складывая пальцы в знак и вызывая в памяти символ.

Гроув мгновенно подался вперед, схватил меня за запястье и накрыл мои пальцы другой рукой.

– С ума сошла? – почти ласково спросил он, а запах стал ярче.

Что-то острое и опасное, и как будто густой темный лес… В глубине прячется озеро, с голубым всплеском неба, кувшинки и тайны, и облака мчат по воде… Вдруг промелькнула мысль, что Гроув так разоделся ради зачета. Ради меня.

– Как действует плетение Кулькаса на людей, помнишь? – вернул он меня к реальности.

– Ой, – сказала я, облизнув пересохшие губы. – Там это… потеря волосяного покрова, сосуды в глазах…

Мастер Гроув вздохнул и отпустил мое запястье.

– Дайте мне еще один шанс, – попросила я.

Он поджал губы и покачал головой.

– Я бы назначил тебе пересдачу, но ты и так затянула с зачетом…

– Это вы затянули! – напомнила я. – Вы сделали так, чтобы времени не осталось. Я ответила на все вопросы, допустила лишь одну ошибку. Это все из-за часов! Стрелка меня нервировала!

– А когда ты встретишь какого-нибудь мертвяка, так сказать, вживую – уж прости парадокс, то проявишь чудеса хладнокровия, – с сарказмом произнес Гроув. – Свободна!

– Вы мстите не мне, – поняла я.

– Месть? – переспросил он. – Причем тут месть? Ты о чем, Кэсси?

– Мстите не мне, а самому себе, – продолжила я свою мысль. – Вас выставили из спецслужб из-за одной ошибки, так? Дело с высшей нечистью. Вы не можете простить себя, а наказываете других. Не прощаете ни малейшей ошибки!

Гроув склонил голову, посмотрел на меня исподлобья, и его голубые глаза будто пригвоздили меня к месту. Даже мурашки по спине побежали.

– Не лезь в это дело, Кэсси, – с угрозой произнес он. – Ты понятия не имеешь, куда ввязываешься.

– Так уж и не имею? – засомневалась я. – Куда вы собрались, мастер Гроув? Для кого этот костюм и духи? У вас свидание ночью? Уж не на кладбище ли? Странный выбор, но у мастера боевых искусств свои представления о романтике. Сейчас вы совершаете еще одну ошибку, роковую.

– Решила разыграть потасканную карту с колесом времени? – понял он и наклонился ко мне ближе, а его голубые глаза гневно прищурились. – Держись от меня подальше, Кэсси Рок, – тихо приказал Гроув, и в его голосе мне померещились и томная хрипотца, и влекущая опасность, от которой мурашки вновь ожили и рванули по коже целой толпой. – Ты меня поняла?

– А может, у вас роман с упырицей? – предположила я. – Почему в задаче была именно женщина? Это важно?

Гроув страдальчески закатил глаза и, оттолкнувшись от парты, стремительно вышел вон. Дверь в аудиторию громко захлопнулась, свечи как по команде погасли, и я осталась в темноте одна. И без зачета. Снова.

Я задумчиво взяла визитку с парты. Глянцевый прямоугольник, золотая кайма. Строго, стильно, дорого. Прищурившись, прочитала: «Джонатан Стоун, юрист». Со стипендии я его точно не потяну, и в долг брать не стану. К тому же, если Гроув сегодня умрет, то и этот вариант отпадет.

Я сунула визитку в карман и поспешила прочь. Я знаю, где это будет. Знаю – когда. У меня даже есть подозреваемый – Шменге. Надо предотвратить преступление, а потом уже договориться с Гроувом о пересдаче. Если я спасу ему жизнь, то он не посмеет мне отказать!

* * *

Не такая уж я безмозглая дурочка, какой считает меня мастер Гроув. Я не собиралась сидеть в засаде у оградки старого кладбища. Меня могли там обнаружить и, чего доброго, прибить за компанию с Гроувом. Нет, я планировала зайти с тыла…

– Точно не будет укола? – спросила в который раз Жозефина, вышагивая рядом со мной.

– То есть то, что доктор Шменге – предполагаемый убийца, тебя не волнует? – уточнила я. – Никаких уколов, я обещаю.

Жозефина выдохнула и потрусила бодрой рысцой по тропинке к роще, у которой ютился целительский корпус. План такой – я понаблюдаю за доктором Шменге, и, если он куда-то направится, пойду следом, тихо как мышь.

– Фу, опять этот запах, – пожаловалась Жозефина, когда мы приблизились к серому прямоугольнику здания.

Я шикнула на нее и подкралась к окну. Шторы все также были задернуты, и свет не горел.

– Неужели уже ушел? – расстроилась я.

Вообще-то в академии жизни и смерти половина занятий проходит ночью. Вдруг у меня бы случилось нервное расстройство после дважды несданного зачета? Кто бы меня тогда вылечил?

Помявшись возле крыльца, я решила зайти. Если что – скажу, опять спина зачесалась, и сразу добавлю, что пришла не одна. Не станет он меня убивать при свидетелях.

Узкая кишка коридора тянулась вдаль, и я, добравшись до двери, застыла. В узкой щелке внизу горел теплый свет. Это что же, пока я ползла по коридору, Шменге вернулся?

Я глянула назад. Жозефина, кудлатый силуэт в дверном проеме, подбодрила меня кивком.

– Если что – беги со всех ног, – громким шепотом посоветовала она. – Я прикрою.

Я постучала, нажала на ручку, и дверь тихонько открылась.

– Доктор Шменге? – позвала я.

Кабинет встретил меня тишиной. Все так же сиротливо жался в углу скелет в полосатом шарфике, на столике лежала раскрытая книга. Я прошла внутрь, отвернула обложку. Печальный всадник в широкополой шляпе скакал в кровавый закат, унося с собой «Боль одинокого сердца». Я положила книгу как было, подошла к окну.

Если Шменге забыл потушить лампу, то почему я не увидела свет с улицы? Он должен был хоть чуть-чуть пробиваться, несмотря на плотные шторы. Я решительно отдернула тяжелую ткань и уставилась на кирпичную кладку.

Мне понадобилась пара секунд, а потом я быстро задернула шторы.

– Не может быть, – тихо сказала я.

Взяв бокал с низкого столика, осторожно поднесла к лицу и понюхала. Густой бордовый осадок свернулся на донышке грязной гусеницей, но вином тут и не пахло!

Дверь зловеще приоткрылась, и я выронила бокал, который разбился вдребезги.

– Это я, – сказала Жозефина, заглянув в кабинет. – Ты что тут, пьешь?

Я попыталась наколдовать простейшее бытовое заклинание, но пальцы дрожали, и в итоге осколки собрались криво. Бокал получился приплюснутый и косой, с гнутой ножкой. Точно поганка, по которой поддали ногой.

Жозефина настороженно поводила головой по сторонам, попятилась, наткнулась попой на скелет и обернулась… Взвизгнув как щеночек, она одним махом запрыгнула мне на руки. Я покачнулась, но устояла. А скелет укоризненно покачал черепом.

– Уходим отсюда, – пробормотала я. – Быстро.

Правда, я все же задержалась в коридоре. Спустила Жозефину на пол и внимательно осмотрела стенку. На одном участке краска как будто слегка выделялась по цвету.

Не было никакого искривления пространства – поняла я, выходя в свежую прохладу ночи. Кабинет Шменге и правда дальше по коридору. А окно, которое ближе, обманка.

Лечебница без окон вызовет справедливые подозрения. А солнечный свет Шменге ой как не любит. Вот он и подстраховался – оставил фальшивый кабинет, видимый снаружи и замурованный изнутри, а себе сделал настоящий, в котором кирпичная стена спрятана за шторами.

– Интересно, еще кто-нибудь знает, что наш доктор – упырь? – вслух подумала я.

Если Гроув встретил его в тот роковой час, то наверняка догадался. А может и нет, и Шменге напал первым, воспользовавшись эффектом неожиданности.

А ведь я знаю, как остановить упыря! Надо пойти и обезвредить его заранее. Вот только найти бы сначала.

– Жозефина, – сказала я. – Ты ведь собака.

– Да, – с достоинством подтвердила она. – Думаю, наполовину пудель. Я тут размышляла насчет второй половины. У меня прекрасный характер, спокойный и дружелюбный. Как у лабрадоров. Но еще я очень милая, особенно в профиль. Есть что-то от болонки, эдакое игривое очарование. Как это будет все вместе? Лабодудель? Болабрудель?

– Ты можешь взять след? – попросила я.

Какое-то время мы пялились друг на друга, но Жозефина молчала.

– Ты ведь такая одаренная, – польстила ей я. – Талантливая. Умная. У тебя прекрасное обоняние.

– Ладно, – вздохнула она. – Я попробую. Запах довольно сильный. След свежий. Кажется, доктор-упырь только недавно ушел.

Жозефина пошла вперед, иногда останавливаясь и принюхиваясь к опавшим листьям, а я тихонько плелась позади. Как вышло, что в академии работает вампир? Кто-то должен был знать! Под самым носом мастера боевых искусств орудует высшая нечисть!

Я представила шепелявого коротышку доктора рядом с мастером Гроувом. Странно, конечно. Я бы точно поставила не на Шменге. Но если Хромуля обошел Буревестника, то может и доктор сумел завалить боевика?

Не сумел – исправила я сама себя. И не сумеет. Я этого не допущу.

– Сюда, – прошептала Жозефина, остановившись на развилке. – Твой упырь пошел на старое кладбище.

Глава 8. Тут все и решится

Мы с Жозефиной нашли дырку в заборе. Одного прута не хватало, но куст боярышника удачно скрывал этот факт. Пышные ветки, густо усыпанные крупными бусинами ягод, возле ограды были обломаны. Жозефина вопросительно на меня посмотрела, и я кивнула.

Фрэнк сказал, это не слишком большое нарушение правил. Он, небось, сто раз так делал. И мастер Гроув сюда ходит, и Шменге. Да тут не кладбище, а проходной двор! Подумаешь, плюс девушка и собака…

Я проскользнула в дырку следом за Жозефиной и замерла.

Это был настоящий город мертвых: с памятниками, скульптурами, с огромными склепами, похожими на дворец. Кладбище тянулось до самого горизонта, где виднелись контуры мраморных крыльев и куполообразных крыш.

Клочья тумана лежали в низинах комьями ваты. Было так тихо, что я слышала недовольное сопение Жозефины. Она вернулась к дырке в оградке, обнюхала ее еще раз, а я мельком подумала, что Шменге сюда, пожалуй, пролезет, а вот Гроув с его плечами – вряд ли. Хотя он бы перемахнул оградку поверху и не заметил. Но место его возможной гибели не здесь.

Жозефина прошла вперед и свернула левее.

– Кажется, он тут часто ходит, – буркнула она. – Твой упырь.

Я собиралась поспорить, что Шменге вовсе не мой, но не стала.

– Тихо, – прошептала я. – Нам надо подкрасться к нему незаметно. Я жахну его плетением Кулькаса, и мастер Гроув просто обязан будет поставить мне зачет. Я докажу ему, что я – отличный боевик. А ты – моя незаменимая напарница.

Получив внезапную почетную должность, Жозефина приосанилась и побежала бодрее.

Круглый глаз луны висел в россыпи звезд, и я все не могла отделаться от ощущения, что за мной наблюдают. Мраморная дева проводила нас взглядом, и на ее гладких щеках навеки застыли крупные слезы. Бронзовый воин, опустивший свой меч, как будто вздохнул. Может, лучше бы нам вернуться?

Эта здравая мысль пришла ко мне запоздало, потому что хвост Жозефины напрягся, и вся она вытянулась как струна, а затем я увидела доктора Шменге. Он лежал на могильном холмике, смотрел на звезды, и его круглое лицо, залитое лунным светом, казалось непривычно одухотворенным.

Жозефина присела за гранитным камнем, и я спряталась рядом с ней, прижавшись к теплому боку.

– Давай, кидай свое вязание, – прошептала она.

– Плетение, – исправила я. – Слушай, а он точно упырь?

– Ты у меня спрашиваешь? – изумилась Жозефина. – Кто из нас вообще боевик?

– Понимаешь, это как-то странно, – пояснила я. – Откуда взяться вампиру в академии? Его должны были обнаружить. Хотя бы при приеме на работу.

– Ну, воняет от него знатно, – протянула собака. – Но больше лекарствами.

– А вдруг у него просто светобоязнь…

– Бешенство?

– А в бокале был осадок от чая. А я надумала всякого, вот и померещилось…

Я в сомнении покусала губы и, осторожно высунув нос из-за гранитного памятника, тут же спряталась назад. Доктор Шменге приподнялся на локтях и явно прислушивался.

– Нас засекли, – прошептала я.

Швырнуть в него плетением Кулькаса? Если он все же упырь, то окажется стянутым по рукам и ногам как минимум на час. Но если я вдруг ошиблась, то доктор Шменге потеряет волосы – везде, а его глаза покраснеют как ягоды боярышника. То-то Гроув будет торжествовать! Это станет эпичным провалом!

С другой стороны, а зачем доктору шастать по кладбищу и лежать на могильном холме? А с третьей – почему бы и нет? Что я вообще знаю о докторах? Мало ли какие у него увлечения? Может, на этой могиле растет какая-нибудь очень полезная травка, которая в полнолуние исцеляет от всех болезней.

– Кто здесь? – громко спросил Шменге.

– Что же нам делать? – испуганно прошептала Жозефина.

– Гавкни, – предложила я. – Пусть решит, что сюда забрался бродячий пес.

Жозефина откашлялась, прочищая горло, и громко сказала:

– Гав!

– Да не так! – с отчаянием пискнула я. – Как обычная собака!

– Кас-с-сандра, – знакомый свистящий голос прозвучал прямо над моей головой. – Кэс-с-си Рок. Могу я узнать, что вы тут делаете?

* * *

– Я… Эм-м… Гуляю! – нашлась я. – С собачкой.

Выпрямившись, посмотрела в глаза доктору Шменге, пытаясь разглядеть характерный вишневый ободок вокруг зрачков. Упырь или не упырь – вот в чем вопрос. Кожа бледновата. Но если он целыми днями сидит в комнате без окон, то откуда взяться загару. Клыков не видать. Но у вампиров они вырастают непосредственно перед укусом. Пощупать бы пульс, а вернее – его отсутствие.

Жозефина жалась к ногам, и я чувствовала, как ее бьет крупная дрожь. Я успокаивающе потрепала ее по голове, сделала шажок назад, чтобы увеличить расстояние между мной и доктором.

– Гуляете… на кладбище? – с сомнением переспросил он, покосившись на Жозефину, которая сжалась в комочек, явно жалея, что среди ее предков не было мышей. Как бы тогда называлась ее порода?

– Здесь тихо. Спокойно. А вы? – с тем же наигранным удивлением в голове произнесла я. В конце концов, лучшая защита – нападение.

Доктор покивал.

– Тут и правда с-с-спокойно, – согласился он, шагнув за мной следом. – И никого…

– Ну, как сказать, – деланно рассмеялась я, обходя гранитный памятник и стряхнув с него приставший листочек.

– А что, вы вс-стретили кого-то? – уточнил Шменге.

– К примеру, вас. Да и в целом, оказалось, что кладбище – весьма оживленное место, – наврала я.

– Хотя студентам ходить сюда воспрещается.

– Надеюсь, вы меня не выдадите, – заговорщицким тоном попросила я. – Вы умеете хранить тайны, доктор Шменге?

Еще шаг, но доктор тоже переместился в сторону. Мы как будто танцевали вокруг безымянной могилы с гранитным надгробьем. Гладкий срез с одной стороны, шершавая выпуклость с другой. Имя и даты стерлись ветром и временем – не разобрать. Интересно, а что написано на могилке, на которой Шменге так безмятежно лежал?

– Как ваш зачет по боевке, Кас-сандра? – проявил он вежливый интерес.

– Завалила, – вздохнула я, но, спохватившись, добавила: – Это потому, что мастер Гроув ко мне предвзято относится. Так-то я и классификации знаю, и боевые приемы… К слову, как раз его я и встретила. Он тут, неподалеку. Мастер боевых искусств. Познакомить вас?

Шменге поморщился и качнул головой.

– Не с-стоит, – отказался он. – Боюс-сь, мы с ним не подружимся.

– Потому что его студенты частенько получают травмы? – предположила я.

– Именно так, – согласился он.

Тем временем мы как будто поменяли позиции: доктор остался у гранитного памятника, а я пятилась к могилке, на которой он отдыхал. Надо же взглянуть, кто там похоронен. Я обернулась, а когда вновь посмотрела на Шменге, он оказался прямо передо мной.

Я кокетливо улыбнулась, будто вдруг решила пофлиртовать со свистящим коротышкой. Поправила прическу, ненароком перебросив пряди вперед и прикрыв по возможности шею. Без ложной скромности, волосы у меня хорошие, густые. Если Шменге решит меня укусить, то у него будет полный рот волос.

– А как ваше самочувствие? – он протянул руку, чтобы пощупать мой лоб, и я отпрыгнула назад, едва не споткнувшись об Жозефину.

– Вы что, боитесь меня, Кас-с-сандра? – спросил доктор, прищурив глаза.

Могильный холмик оказался совсем близко, но луну как на зло затянуло облаком.

– А вы? Чего боитесь вы, доктор Шменге?

Я могла предложить три варианта на выбор: солнце, серебро, осиновый кол.

Шменге вздохнул, поглядел на звезды с тоской.

– Даже не знаю, что вам ответить, милая девушка. Раньше я боялся одиночества, но теперь смирился с ним. В некоей степени.

– Отчего же не заведете друзей?

Шменге почесал нос, и мне показалось, его ногти удлинились.

– Не могу найти друга со схожими интересами.

Облако проплыло, луна вновь залила кладбище мертвенным светом.

– Тогда хоть собачку, – предложила я, делая еще пару шагов к могилке. Обернулась – и буквы заплясали перед глазами, складываясь в имя.

– Собаки меня не любят.

– Еще один вопрос, если можно, – пробормотала я. – Просто для ясности.

– Да куда уж яснее, – произнес доктор Шменге, а я вдруг осознала некую неправильность: он больше не свистел!

– Доктор Шменге, – я сглотнула от волнения. – Вы – упырь?

Он улыбнулся, и стало заметно, что щель между передними зубами закрылась, а клыки выросли вширь и вытянулись на добрый сантиметр.

Жозефина, которая прежде дрожала и пряталась за моими ногами, вдруг вышла вперед и зарычала. Я и не знала, что она так умеет! В этом клокочущем утробном реве были гнев и ярость, и обещание скорой и жестокой смерти. Курчавая шерсть на ее холке встала дыбом, во всей позе читалась угроза. Не лабодудель, а дикий зверь!

– Придержите пес-с-сика! – попросил доктор Шменге, быстро шаря за пазухой и вытаскивая какой-то медальон. – Я хороший вампир! У меня и доказательство ес-сть!

* * *

Доктор снял с шеи круглую блестяшку, слабо переливающуюся в свете луны, и медленно положил ее на могильный холмик. Подняв руки, отошел.

Жозефина все еще глухо рычала, вздернув верхнюю губу и словно меряясь с упырем клыками, и я с подозрением уточнила:

– А зубки? Отчего тогда вылезли, если вы весь такой правильный и хороший?

– Порыв, – вздохнул Шменге. – Рефлекс-с. Но я его поборол. Лунная ночь, кладбище, прекрас-сная дева – идеальная с-ситуация для кровопус-скания.

Теперь он снова посвистывал: клыки втянулись, а передние зубы разошлись. Швырнуть бы в него Кулькасом, но сможет ли тогда вампир говорить? Об этом в учебнике не было ни слова. Видимо, разговоры с упырями никого не интересуют. Кроме меня.

Держа пальцы левой руки в боевом заклятии, я присела, подняла кругляш правой и поднесла к глазам. Луна щедро плеснула на медальон светом, и я прочитала:

– Благонадежный вампир. Доктор Шменге. Ну, знаете…

– На обратной стороне еще, – торопливо подсказал он.

Быстро глянув на доктора, я перевернула медальон. Там был знак академии жизни и смерти и чеканка подписи ректора, переливающаяся золотом магической энергии. А сам медальон, кажется, из серебра.

– Кожа от него так и жжется, – пожаловался Шменге. – Но, в целом, терпимо. Как и вся моя жизнь. Если это можно назвать жизнью, конечно. Так-то я фактически мертв.

На мраморном памятнике значилось «Паулюс Шменге, возлюбленный муж и отец». И, судя по датам, скончался он уже почти два столетия тому назад.

– Я ушел на кладбище как раз за тем, чтобы обезопас-сить от своей персоны кого бы то ни было. Полнолуние – такое время, когда прос-сыпается темная сторона моей натуры. С-сложно себя контролировать. А здесь, на могиле, я вс-споминаю о том, что все еще человек.

На всякий случай я подняла руку с заклятием, которое искрило и кололо мне пальцы.

– Зачем ректору брать на работу вампира?

– Мы с ним родня, – признался Шменге. – Берти мой пра-пра-пра… В общем, внучек. В с-свою защиту могу также добавить, что в академии жизни и смерти много лет не погибали студенты. Последний раз – тридцать четыре года назад. Несчастный случай. Утопление. В дневное время с-суток. Я ни при чем.

– Однако кровь студентов вы пьете.

Шменге виновато улыбнулся.

– С-совсем чуточку. И к взаимной пользе. По вкусу крови я могу поставить абсолютно точный диагноз, определить нехватку витаминов и полезных веществ, подобрать лечение и разработать оптимальную диету. Индивидуальный подход. Я набираю кровь с помощью шприца, что полностью исключает возможность заражения.

Все шло не по плану. Вот передо мной вурдалак. Теперь – вне всяких сомнений. Я должна его обезвредить, позвать кого-то, хоть даже Гроува, а потом уже разбираться… Но что-то мешало. Может, медальон, выданный ректором. А может, полосатый шарфик, которым доктор заботливо укутал скелет. Или книжица про сердечную боль. Или то, как он лежал тут, на собственной могилке, совсем один.

– Ладно, – сказала я и, вздохнув, опустила руку. По привычке погладила мягкую шерстку Жозефины, которая тоже успокоилась и спрятала зубы. – Но если бы, допустим, кто-то на вас напал. Вы бы защищались, не так ли? Вы могли бы убить…

Кто-то ведь прикончил Гроува. Кто, если не доктор?

– К чему эти расспросы? – нахмурился Шменге. – Знаете, Кэс-с-си, вы и в прошлый раз показались мне подозрительной. То расспрашивали про места силы, то где хранить трупы. Что вы задумали? Я умею с-слушать. Я помогу не наделать ошибок. Я…

Не знаю, что еще хотел предложить доктор. Внезапный порыв ветра взметнул мои волосы, луна прикрылась облаком, будто не желая смотреть, все вокруг потемнело, а следом тишину кладбища разорвал дикий вой. Волосы встали дыбом, а Жозефина прижалась к ногам, но рев оборвался, а мое сердце застучало оглушительно громко.

По-хорошему, мне бы спрятаться, переждать, и все инстинкты вопили о том, что надо держаться подальше от источника страшного звука. Но я кинулась к нему со всех ног. Я огибала памятники и могилки, чуть не грохнулась, споткнувшись о растрескавшуюся плиту, скользнула в дыру в оградке, обломав пару веток боярышника. Я знала, куда бежать, но оказалась там слишком поздно.

Выдранные прутья ограды. Пропаханная земля. Темные брызги крови.

– Мертв, – сообщил доктор Шменге. Он очутился здесь раньше меня и теперь деликатно прикрыл распростертое тело собственным пиджаком. – Вам не стоит смотреть, Кэсси.

Но я смотрела. Я знала эти безупречно выглаженные брюки, начищенные ботинки и помнила тонкий запах духов, к которому теперь примешивалось нечто страшное, неправильное.

– Мастер Гроув, – прошептала я и быстро прикрыла рот рукой, как будто имя, вырвавшееся из моего рта, поставило точку.

* * *

Он лежал под открытым небом, и луна омывала его серебром, а кровь медленно растекалась глянцевой лужицей. Это снова случилось.

– Как же я зла, – протянула я.

Жозефина подбежала ко мне, поднырнула под руку шелковистой башкой, обеспокоенно заглянула в лицо. Доктор Шменге тоже посмотрел на меня, хмуря тонкие брови.

– Я ведь ему говорила! – воскликнула я, воздев руки к небу и призывая в свидетели звезды. – Сто раз! Я твердила одно и то же, надеясь, что до него дойдет. Что он будет осторожнее. Что ему хватит мозгов остаться дома!

– Вы, простите, о трупе? – уточнил Шменге.

Я едва сдержалась, чтобы не пнуть Гроува ногой. Какой же болван!

– О ком же еще!

– А вы, Кэсси, как-то причастны к его смерти? – невинно предположил доктор.

Я горько усмехнулась.

– Похоже на то? Я была с вами в момент убийства, забыли?

– Неплохое алиби, – покивал доктор. – Особенно если у вас есть соучастник. Поймите меня правильно, Кэсси. Сперва вы являетесь ко мне по явно надуманному поводу. Расспрашиваете о местах силы и о том, куда прятать трупы. У вас и мотивчик имеется – месть. Мастер Гроув не поставил зачет, поглумился над вами – вы упоминали предвзятое отношение. И вот он лежит совершенно мертвый на том самом месте силы, а я, связанный тайной, обязан вас покрывать.

– Вы читаете слишком много романов, – осадила я доктора. – Я ни при чем. Я понятия не имею, кто его грохнул! Могу поклясться хоть собственной жизнью!

Жозефина тихонько заскулила, вновь заглядывая мне в глаза.

– Значит, мы оба попали в затруднительную ситуацию, – скорбно произнес доктор. – Как насчет сделки, Кэсси?

– Вы опять не свистите, – сердито заметила я. – Ваш дефект дикции исчез, и это настораживает.

Доктор Шменге облизнул выступившие клыки.

– Это все запах крови, – коротко пояснил он и посмотрел на меня плотоядно. Прямо как Жозефина на пирожок без всякого лука.

– Я не поняла про сделку, – вернула я его к теме беседы. – У нас с вами алиби.

– Но куда лучше для нас обоих вовсе не фигурировать в деле, – заметил доктор Шменге. – Вы даже не представляете, с какой предвзятостью может столкнуться добропорядочная нежить вроде меня! Думаете, кто-то станет искать настоящего убийцу, если рядом ходит вампир?

Я покивала, признавая некую справедливость его слов.

– Мы скажем, что это был несчастный случай, – преувеличенно бодро сказал Шменге. – Какой-то мертвяк пробудился, и Гроуву не повезло. Отвлекся на красивую луну, не отреагировал вовремя. Так и запишем. Не бойтесь, Кэсси, полиция не заинтересуется этим делом. Я составлю бумаги – комар носа не подточит.

– И никто сюда не приедет, – поняла я. – Никто не узнает, что вы – вампир. И ваш внучок Берти, то есть ректор академии Альберт Форест, не столкнется с проблемами. Так? Вы поэтому написали, что это сделал обычный зомбяк?

– Ну, я пока ничего не написал, – стушевался доктор. – Но нам обоим это выгодно, Кэсси. Подумайте. Вы станете подозреваемой. Вас обвинят. Вас отвезут в управу и станут допрашивать.

Я покачала головой. Не будет меня никто допрашивать. И никакой это не несчастный случай. Мастер Гроув умер второй раз, на том же месте и в то же время. Это убийство. Целенаправленное, злонамеренное, жестокое убийство. И я этого так не оставлю.

– Вы можете сказать что-нибудь по поводу улик? – спросила я. – Причина смерти?

Надо думать и действовать хладнокровно. Собрать как можно больше информации. По отглаженной штанине Гроува пополз жук, расправил крылышки и перелетел на носок ботинка, и я быстро отвела взгляд, посмотрев на ночное небо.

– Ну, причина ясна – у него вырвано сердце…

Звезды вдруг заплясали, повели хоровод вокруг круглой луны, земля покачнулась, словно ее выдернули у меня из-под ног.

– Я все улажу, Кэс-с-си, – успокаивающе бормотал доктор Шменге, и, придя в чувство, я осознала, что мы с вампиром идем под ручку, как две кумушки. – А вы отдохните, выс-спитесь. Завтра зайдете ко мне, возьмем анализы, я пропишу вам витамины. И с-с-собачку вашу посмотрим…

Жозефина взяла в зубы оброненный мной поводок, сунула его мне в руку, а потом прибавила ходу, потащив меня за собой.

– А мастеру Гроуву все равно уже не помочь! – выкрикнул нам в спины Шменге. – Хороший был человек, наверное, раз вы так переживаете. Может, он еще явится! Призраком!

Этого мне только не хватало. Я на миг представила призрак мастера Гроува, который станет являться мне и винить в своей смерти, а заодно в несданном зачете, и поежилась.