Текст книги ""Фантастика 2025-179". Компиляция. Книги 1-26 (СИ)"

Автор книги: Анатолий Матвиенко

Глава 11

11.

Эстонец

Рауль Сарап мне сразу не понравился. Вообще. Быть может потому, что, пожав мне руку, тотчас процитировал:

– Кери перссе, лохакас, каоx ара!

То самое эстонское выражение, что предложил мне выучить весельчак Велло Ыунпуу, означающее «пошёл в задницу», благодаря чему я облажался перед камерами после триумфа в Дакаре. Но Велло, и это подтвердят все, его знавшие, настолько душа-парень, что на него больше минуты сердиться невозможно, что бы ни учудил.

Сарап выглядел полной противоположностью. Огненный блондин с традиционными пышными балтийскими бакенбардами и лохматой шевелюрой под Бенни Андерсона из АББА, он смотрел колючим взглядом. Такой видел у прибалтийских националистов, считавших русских исключительно оккупантами – и во времена СССР, и в моей реальности после развала Союза. Впечатление усиливал мясистый нос, глубоко вдавленный в районе переносицы, словно хорошо приложился о рулевое колесо при лобовом ударе, и не отрихтовали.

– Предлагаешь и мне послать тебя в задницу, на этом закончим разговор? Для того ты тащился из Таллинна в Москву?

– Н-не за эт-тим. Заодно зашёл.

Легко поверить. Всё же союзное министерство, я сам не поклонник дресс-кода, но начиная с гендиректорства в АЗЛК по официальным кабинетам шатаюсь в костюме и с удавкой на шее, чего ожидаю и от других. Посетители тоже выглядят соответствующе. Сарап завалился в Министерство дорстроя как бы походя – в куртке с капюшоном, из под неё проглядывали свитер и вязаный шарф, выше коленки на вытертых джинсах виднелась художественно заштопанная дырка.

Я сдержал эмоции, вернулся в кресло (временное кресло во временном кабинете) и жестом предложил эстонцу присесть.

– Верю, что заодно. Тебя не дозваться было.

– А смысл? Всё равно в-вас всех в дорожном строителстве – или снимают, или сажают.

Он сам сел. Не в тюрьму, конечно, а на стул.

– Я – лицо уникальное и потому неприкосновенное. Поэтому, Рауль, со мной можно говорить серьёзно.

– Дав-вай попробуем. А ты в чём уникалный?

Хамоватый прибалт говорил как его земляки – растягивая некоторые слова и глотая мягкий знак.

– В том, что был генеральным конструктором трёх лучших советских малолитражек – «березины», «рогнеды» и «людмилы», а также представительского «руслана», все они опередили массовые европейские аналоги.

– Чемпион тихоходов? А, знаю-знаю. Мастер спорта по ралли. Чут-чут быстрее.

Сам поражаюсь, откуда у меня столько терпения?

– Заслуженный мастер спорта СССР, на минуточку. Ну, а ты чем славен? «Эстония-21»? Браво! Собранная в гараже и на коленках неточная копия «Лотос-81» с коробкой передач от ушастого «запорожца» и слегка форсированным жигулёвским моторчиком? Так Брундза в Литве из советских агрегатов куда более крутые тачки для спорта клепает! Если тебя на «эстонии» выпустить в Европу на любую из формул, будешь только помехой настоящим гонщикам, обходящим тебя на круг, потом на второй, на третий…

– Хватит! – «горячий эстонский парень» звучной шлёпнул натруженной ладонью по столешнице. – Пригласил, чтоб поиздев-ватся?

– Нет. Хоть и ведёшь себя как дикарь, а не цивилизованный европеец, есть к тебе деловое предложение. Используя мощности АЗЛК – создать реальный гоночный болид с открытыми колёсами, а не поделку вашей таллиннской артели. Машину европейского уровня.

Он уже подорвался уходить, оскорблённый в лучших чувствах, но грузно плюхнулся обратно на стул.

– Пра-авда?

– Я похож на шутника? Сиди и слушай. После ареста министра внешней торговли и отставки премьера на фоне скандала с асфальтоукладчиками сложился некоторый вакуум власти. Некому решать вопросы. Но и возражать тоже некому. Про историю с ГДРовскими дорожниками читал?

– Про ней-ё все знают.

В голосе Сарапа впервые мелькнул оттенок интереса. Как минимум, привезёт домой актуальные сплетни, от меня услышанные. И то польза от визита.

– Полста километров, что уложат немцы, никакой погоды в ремонте дорог СССР не сделают. Их никто и не заметит. Я подкинул министру дорстроя идею: построить трассу для кольцевых автогонок европейского уровня. Такую, что латышские Бикерниеки стыдливо закроются, а трассу «Боровая» под Минском белорусы засадят картошкой.

– И что решил мин-нистр?

– Тут скорее я решаю, что нужно. Хоть прямо сейчас на любой из старых трасс как нефиг делать организуем шоссейные гонки обычных машин – в раллийном или ином спортивном исполнении, чем и занимается ДОСААФ. Да запросто сам сяду за руль и уделаю таких как ты, не привыкать, – блондинчик недоверчиво ухмыльнулся, ну и хрен на тебя. – Но нам нужен аналог европейской «Формула-1». Или вообще влиться в их соревнования – со своими болидами под маркой АЗЛК или «Жигули». Для международной рекламы. Слабо? А венгры такую строят. У нас всё лучшее в СССР – и машины, и дороги, смекаешь?

– И дор-роги⁈ – теперь он откровенно ржал.

Что же, мне тоже смешно. Увы, до слёз, и слёзы эти не радостные.

– Будут и другие. Не только гоночная трасса. Я, по крайней мере, что-то делаю, а не сижу на стуле, развалясь в рваных джинсах и зубоскаля. Отвечай: примешь участие в разработке болида или продолжишь кататься на мопедах?

Охламон даже подтянулся. Я не ожидал от него «сэр, есть, сэр», всему есть свой предел, но согласился он весьма энергично.

Так в ЦКБ появился ещё один привлечённый кадр. Желчный, неуживчивый, но талантливый и рукастый. Зная, что при поддержке АЗЛК, минчан или АвтоВАЗа, с их шикарной производственной базой и неплохими собственными конструкторами, Рауль точно сделает нечто лучшее, чем нынешняя «Эстония-21», суперская для своего времени. Подзадоривал заносчивого прибалта я только ради пользы дела.

Жаль только, что из XXI века ни хрена не вынес про конструкции болидов. На чём катался Шумахер?

В любом случае у меня, похоже, нашлась лазейка соскочить со смертельно опасной темы дорстроя, гоночная трасса, советский вариант трассы Ле-Ман, будет моим финальным аккордом в этой эпопее… Хочется надеяться.

Тем более позитивные сдвиги есть. Вскрыты поразительной глубины язвы – от халатности премьера, слишком легко подмахнувшего бумагу, запустившую растрату более чем сотни миллионов, до хищений рядовых рабочих и бригадиров в ДРСУ, СМУ и прочих низовых организациях. Вырабатываются рациональные критерии оценки труда дорстроевцев и его качества. Халтура и кражи не прекратятся полностью, но хотя бы исчезнет среда для всеобъемлющего бракодельства. Изменяются ГОСТы, в том числе в области приёмки работ и оценки качества покрытия. Когда-нибудь перестанут шутить, что на Руси нет дорог, одни только направления.

К концу апреля, собрав необходимые визы и подписи, мне удалось вчерне протолкнуть в Совмине выделение земель под гоночное кольцо – к юго-западу от столицы в сторону Внуково, в XXI веке там лежит Новая Москва. Проектирование трассы, естественно, досталось Центральному НИИ дорожного строительства. Только бы не ей… Но фортуна посмеялась очередной раз, директор расписал проект рабочей группе под руководством аспирантки Елены Рубец.

Поскольку группа – это более одного человека, а я один (вспомнился анекдот: их двое, а мы – одни), снял с головы корону, сел в «копейку» и отправился к разработчикам. Леночка привлекла троих, высокого долговязого парня, на неё призывно таращившегося, даму лет под сорок с недовольно-деловым торцом и мужичка старше нас всех с нездоровыми прожилками на лице. Самый неприятный типаж творческого индивидуума: крайне способный интеллектуал, на которого, тем не менее, рассчитывать нельзя, потому что в любой миг сядет на стакан.

Был конец апреля, я опасался, что неоднократно пытавшаяся меня соблазнить бисексуальная дамочка оденется соответствующе и поломает деловую атмосферу совещания, но та ограничилась гольфом под горло и юбкой чуть ниже колен, а что красивые икры в тёмных колготах оканчиваются точёными щиколотками и далее переходят в туфли на высоком тонком каблуке, это ещё можно пережить. Даже подчинённая инженерша не кривила губы, мол, что это ещё за проблядь. Поклонника Леночка возбудила бы и в шубе до пят, интеллектуалу-пьянице всё равно.

– Уважаемый Сергей Борисович! – прощебетала мини-фюрер мини-коллектива. – Ваша персональная инициатива о создании особо крупного кольца в 20 и более километров не нашла поддержки в Госстрое СССР. Они изучили вопрос – на каких трассах организуются шоссейные гонки в нашей стране и в иностранных государствах. Их обескуражило, что трасса Бикерниеки всего чуть более 3 километров, как и Монте-Карло, Макао 6 километров, Боровая под Минском совсем короткая…

– Ле Ман, самая известная трасса в мире, свыше 13 600, – перебил её. – Я сам гонял на Ле Ман, знаю, что говорю. Чем длиннее она, тем меньше кругов. Не так скоро проявляется необходимость обгонять черепашек, отстающих от тебя на целый круг. Трасса «Пескара» в Италии вообще около 26 километров, полная петля Нюрбургринг в ФРГ – ещё на два кэ-мэ больше, я же настаивал всего на двадцатке!

– Вы не учли, дорогой Сергей Борисович, что ремонта требуют подъезды к дачам ЦК КПСС «Бережки» и «Красный бор». Нескромно требовать весь ресурс ГДРовских строителей на единственную гоночную трассу. Высокопоставленным работникам умственного труда тоже необходима повышенная забота государства.

Да она стебается! А попробуй придерись, формально всё идеологически верно.

– … Тем более, там уже дороги есть, нужен только ремонт. Гоночную трассу невозможно проложить лишь по дорогам общего пользования, требуются особо острые повороты. А это – вырубка леса, планировка грунта, насыпка подушки… Я не утомляю вас техническими подробностями?

Она не только стерва, но и не гонщик. Не понимает, что это такое – с боем и на грани фола обойти соперников и на всей скорости догнать аутсайдера, опаздывающего на целый круг и снова искать точку, где можно ввинтиться между ним и отбойником! Трасса на 20 километров, если зарядить всего сотку общей длины дистанции, выльется лишь в пять кругов, и очень маловероятно, что на пятом круге до финиша упрусь в жопу тихоходу. А когда 15 кругов и они короткие – по 3 км, проблема отстающих вызревает уже к середине пути. Не только Леночка, и те в Госстрое – точно не гонщики. Не в теме.

– … Трасса – это же не только дорожное полотно. Ограждение, трибуны, площадки для персонала и экстренных служб. На 4 километрах впятеро меньше, чем на двух десятках.

– 4 километра⁈ – я взвыл, раненый в самую душу. – Мне самому бежать в Госстрой и угрожать пересадкой всех ответственных лиц – как в Миндорстрое или Внешторге?

И всего лишь на неделю выпустил из-под контроля отвод земли, как подобные аспирантке Рубец из советской коза-ностры подрезали крылья мечте по самые плечи. Готов взвыть в голос!

– Поздно, Сергей Борисович. Выделение земли согласовано с ЦК. Полтора километра совпадает с дорогами общего пользования, ещё два строим с нуля. Мне нужна ваша виза на проектном задании.

– Ты же не гонщик, Елена Афанасьевна! Не понимаешь, что важно, а что нет.

Она зло ощерилась, потеряв всякую внешнюю привлекательность. Сделала знак своим: молчите и не отсвечивайте. Не знаю, как дама постарше и пьяница-интеллектуал, а вот молодой человек запросто мог кинуться с кулаками, защищая кумиршу, схлопотав бы в ответ сотрясение мозга.

Едва не рыдал: даже меньше четырёх километров… Если бы тварь явилась к нам домой и начала просвещать Валю, что переспала со мной, и то бы, наверно, разозлился меньше.

Я вспылил… И остыл. Вспомнил, что предшествовало этим событиям, и подумал, что хватит до поры до времени кидаться в конфронтацию. Не всегда так везёт.

И правда, благодаря изворотливости ГБистов, изобличение причастных к краже века (как минимум – краже года в СССР) стало для публики результатом многоходовой комбинации офицеров Второго главного управления – с многолетним наблюдением за подозреваемыми и внедрением агентуры в преступную среду, высший пилотаж оперативной работы, никакой Брунов не причём. Моя роль оттенилась, я только не понял, как советский народ сожрал заведомую чушь: почему ГБисты не пресекли перевод денег на помоечный счёт, если контролировали ситуацию. Или люди прочли правду между строк, но вслух высказать не рискнули, ограничившись, как обычно, перемыванием косточек начальству за кухонными посиделками.

Донос о краже сошёл мне с рук. Отдохнув на одной из дач, Мариночка была счастлива поводу не ходить в сад, наша семья спокойно вернулась домой, дней через десять отозвали охрану, маячившую за спиной. Могущественные некогда товарищи, оказавшиеся за решёткой, но сохранившие серьёзные связи на воле, никак не пытались со мной поквитаться. На этом фоне выскочить наверх и поднять очередной скандал, задевающий интересы обитателей ЦКовских госдач – даже не ошибка, а самоубийственная глупость.

Сникнув и опустив плечи, только спросил:

– Эскизы есть?

– Конечно! – оттаяла Леночка и спрятала клыки, убедившись, что я не спешу вытаскивать кривой ржавый меч из ножен и размахивать им. – Изольда Леопольдовна, будьте любезны показать.

Даже не три с полтиной, всего 3430 метров! На самом излёте работы ГДРовских умельцев, потому что начнут они у госдач, а здесь – проект, геодезические работы, херова туча согласований, разравнивание грунта, дренаж и прочие этапы большого пути… Как бы окончание укладки не выпало бы на долю отечественных шаромыжников, вооружённых тачанками производства Николаевского комбината.

Припёртый к стене – не леночкиным бюстом, он невелик, а обстоятельствами, подмахнул согласование эскизов, обсудил с четвёркой технические детали. Надо признать, повороты они закрутили знатно, куда резче, чем на Ле Мане, Монако или Бикерниеке, а с американскими плавными овалами не сравнить. Я бы сам такие проходил с контактным торможением, цепляя отбойники, а зимой сугробы, порой – бока соперников. Но эта трасса лепится в расчёте на одноместные болиды с открытыми и торчащими по бокам колёсами на тоненьких соломинках рычагов, любое касание ими – и оторванное колесо с лохмотьями углепластиковых трубок задорно улетает вдаль, а пилот, если выжил, переходит в разряд слегка покалеченных пешеходов. Езда на «формулах» куда адреналинестее, чем на обычных раллийках, и неприятный эстонец, лихо освоивший эти хрупкие аппараты для самоубийства, имел, наверно, какие-то основания поглядывать на меня свысока, хоть ростом куда ниже.

Чёрт… Я и второй раунд проиграл Леночке. В первом она уделала меня в Волгограде, подставила, сама выкрутилась без потерь, теперь с ехидной миной на декоративной рожице остригла мою мечту более чем в 6 раз. А я терплю.

Вдобавок, Валентина меня убьёт, если узнает, что я начал тренироваться на машинах стандарта «Формула-3». Точнее – когда узнает. Скрыть нереально.

Поскольку в тот год официального мирового первенства по Формуле-3 не проводилось, а замахиваться на Формулу-2 или королевскую Формулу-1 нам, желторотым новичкам, не пристало, я согласовал в Госкомспорте СССР и ДОСААФ регламент и технические условия для машин этого класса, унифицированные на сей момент с европейскими. В добровольно-принудительном порядке они же распространятся на союзников по СЭВ и Варшавскому договору, с ними проблем нет, но хотелось посоперничать с европейцами и прочими импортными конкурентами. Для этого придётся иметь машины, аналогичные классу Формула-3 на Западе, в том числе по скоростным возможностям. Или на Востоке, открытый чемпионат Японии по Формуле-3 тоже весьма котировался. Естественно, выступим не в текущем, а где-то в 1986 году или чуть позже – как срастётся.

Когда я приволок техусловия, соответствующие международным, мои супергерои конструкторского ремесла приуныли, особенно после перечисления банальных норм – размеры, вес, база, колея, когда встал вопрос о выборе двигателя. Как раз буржуи запретили турбонаддув и широкое переднее антикрыло, усиливающее прижимной эффект, приказав его сузить до неприличия. Мотор предусматривался чисто атмосферный и не более 2 литров в объёме. Что печально – исключительно 4-цилиндровый и применяемый на серийных автомобилях. Естественно – с форсированием и прочей доработкой.

Признаюсь, у меня шевелились сомнения – не стоит ли воздержаться от Формулы-3 и ограничиться «студенческой» Формулой-Форд, она лишь на ступеньку выше картинга. Серийные атмосферные двигатели 1.6, ничуть не круче наших, выросших из мотора от ВАЗ-2106, они ограничивали и цену гоночных автомобилей, и размер необходимых вложений для участия в гонках. Думал и передумал. Слово «Форд» звучит непатриотично в наших коридорах, а сама категория весьма близка по параметрам к советской Формуле-Восток, где наблатыкались Рауль Сарап с ему подобными. Поэтому лучше уж Формула-3 как новая ступень к небесам. Только с каким отечественным мотором?

– Чувствуете проблему? У нас массовый серийный двухлитровик – 5-цилиндровый. То есть, в историческом разрезе, рядный мотор от ВАЗ-2106 с добавленным пятым цилиндром и головой по 4 клапана на цилиндр. На Формулу-3 он не катит.

– Содранный с «мерседеса» 2-литровый дизель перевести на бензин, – заикнулся кто-то, но неожиданно вмешался Рауль Сарап.

– Ест так-кой двигател. 2-литровый тойотовский Минского моторного завода.

Я едва не подпрыгнул. А ведь это идея! Раз такой 4-цилиндровик выпускается массово, что нам стоит взять от него только блок цилиндров, причём само зеркало цилиндра выполним из спецсплавов, на себестоимость плевать, навьючим на него голову с 5 клапанами на цилиндр и изменяемыми фазами газораспределения, в Уфе уже умеют… Да сами господа Тоёда изумятся, как борзо летает советский тойотовский моторчик! Навскидку – больше двух сотен кобыл, точно не менее. Для японцев тоже получится реклама.

Далее пришлось пресечь попытки хоть чуть-чуть использовать коробку передач от «ушастого», очень удобно передающую крутящий момент с продольно расположенного движка на задние полуоси, как это обожали делать конструкторы серии «Эстония». Обожали – не совсем правильное слово, выбор был невелик.

Надо вырастать из детских штанишек! Хотите коробку как у фирмы «Порше»? Сдирайте, образец купим. Другого бренда? Только ткните пальцем. После истории с кражей дорстроевских миллионов меня охватила некая лихость. Премьер-министра свалил, кто остановит?

Правда, утвердить проект 20-километровой трассы не осилил. Печаль.

Зато Сарапа лично урою на гонках. Парень рукастый и головастый, но вредный. Осажу его в воспитательных целях.

Глава 12

12.

Трасса

Чувство уязвлённости, владевшее мной с момента, когда Леночка Афанасьевна огласила вердикт об усекновении моей мечты сделать большую трассу для Формулы-3 с прицелом на выход в высшую лигу Формулы-1, к лету растворилось. Именно благодаря минимизации проекта он прошёл необходимые согласования за месяц, это даже не первая, а вторая космическая скорость для советской бюрократии, особенно если учесть, что в силу специфики момента мало кому удастся погреть на нём руки.

В июле там заработала техника – пока только советская, уничтожившая несколько гектар леса, жалко до слёз, но что поделаешь, и кусок пашни, с ней проще – через каких-то несколько десятков лет столица накроет этот район жилыми кварталами, появится станция метро «Автоспортивная» или как там её назовут, дожить бы…

К укладке дорожного полотна немцы уехали обратно в ГДРию. Доверяя, но далеко не на 100% их отечественным преемникам, я ездил на место стройки едва ли не два-три раза в неделю, от меня шарахались как от зачумлённого и старались не попадаться под руку.

За истекшие три месяца я раз семь привлекался в выездные бригады инспектировать дорстроевские подвиги в разных регионах России. Варначёв, русский до мозга костей, прекрасно понимал, что новую ВЧК по контролю за качеством дорог моментально разъест коррупция, поэтому продумал систему перекрёстных проверок. В известном романе Валле-Шеваль о шведской полиции описывалась подобная система: за обычными копами следил надзор, за ним – контроль, за контролем – спецнадзор. Меня министр считал «спецнадзором над спецконтролем», более всего поощряя за обнаруженные косяки в работе чекистов, прошляпивших недостатки при строительстве – умышленные или от обычного размандяйства. Наши контролёры запугивались, что особенно надо опасаться сверхбдительных коллег.

Самой нервной выдалась командировка в Азербайджан. Клан Алиевых выделил мне целый эскорт: вереница машин, охрана, ответственные товарищи, чья зона ответственности простиралась в том, чтоб меня ублажать и создавать благоприятные условия работы. Первый секретарь ЦК после запуска «лейлы» и утверждения проекта её второй версии, ещё более комфортной, не то, чтобы воспылал ко мне любовью как к родному сыну, но всячески демонстрировал особое, доверительное отношение. Напутствуя перед выездом на дорожные стройки республики, посетовал:

– Как хорошо, что именно вам поручили это дело, Сергей-муаллим! Дорожники распоясались. Даже райкомы партии ничего не в состоянии с ними поделать. Мы производим прекрасные машины, а по каким дорогам им приходится ездить? Там сам шайтан ногу сломит!

Поскольку мы усугубили капельку коньяка у него в кабинете и говорили почти по-дружески (внешне), я тоже обратился по имени.

– Глубокоуважаемый Гейдар-муаллим! Очень ценю ваше доброе ко мне отношение. Но посоветуйте, что мне делать здесь, учитывая специфику вашей республики. Если выясню, что мастера, бригадиры, начальники ДРСУ крадут бессовестно или приписывают, впору в тюрьму сажать, а это родственники больших людей, возможно – из Нахичевани, как их пустить под нож и в расход?

Алиев помрачнел. Отставил рюмку.

– Есть такая проблема, есть, дорогой. Но из Москвы получено строгое указание: никаких исключений. Ни брат, ни сват, ни шурин не имеют привилегий. Нарушил – отвечай. Часть дорог у нас горная, плохие дороги – большие аварии. Люди гибнут. Я запретил им красть! Пусть пеняют на себя.

Эта индульгенция на прощение грехов за притеснение героев строительного фронта дорогого стоила. Папская из Ватикана и рядом не лежала. Думаю, он как человек умный прекрасно понимал, что его народ быстро переделать нельзя, всякий использовал своё положение ещё при царских властях и британских нефтепромышленниках. Советская власть изменила лишь одно: красть можно, лишь закатив глаза и твердя как мантру: идя навстречу судьбоносным решениям XXV съезда КПСС, в целях дальнейшего повышения благосостояния трудящихся… И потом в том же духе как по писанному тексту. Значит, Алиев дал понять своим: пока не наживайтесь и не жируйте какое-то время, ждите окончания всесоюзной дорстроевской истерии. Фактически моя бригада отправлялась по городам и весям не только хватать за руку бракоделов, но и выяснять, кто посмел нарушить приказ Первого секретаря.

Тихий кошмар начался уже в Агдаме, первой точке плановой проверки. Московские чекисты из Миндорстроя СССР даже не подписали акт с претензиями, просто дезертировали обратно и взмолились: там невозможно!

Начальник инспектируемого участка был мрачный, толстый, усатый, низенький. Из-под кепки анекдотической ширины струился пот, в июне там было уже жарко, стекал на крахмальный воротник рубашки, туго перетянутый чёрным галстуком. Спасибо, что не снимал пиджак, глядеть на тёмные пятна, растекающиеся от подмышек, вряд ли было бы приятно.

Со мной пара инженеров из НИИ дорожного строительства, спасибо, что мужчины, мисс Рубец бы пришлось ещё и опекать, защищая от назойливого внимания закавказских поклонников. Парни носились с приборами, что-то замеряли, сверлили, отбирали образцы, хоть и невооружённому глазу видно: дорога положена абы как. Местами, казалось, по асфальту даже каток не прокатился, грузовик вывалил горячую кучу из кузова, и её слегка разровняли лопатами.

Собрав ответственных и безответственных азербайджанских товарищей, вторых, конечно, больше, я попросил алиевское сопровождение держаться ближе ко мне, так сказать – во избежание эксцессов, и громко зачитал предварительный акт аудита, подписанный мной и двумя москвичами, местных не просил закорючки ставить – только отдал копию. Зачитал документ вслух, упирая, что он – не окончательный, надо ещё ждать результаты анализа изъятых образцов, те будут исследованы в столице, но и без того картина безрадостная.

Выслушали и пригласили к столу. Тотчас обернулся к главе моего бакинского эскорта: как можно поднимать чарку с людьми, которые вот-вот сядут в тюрьму после моего заключения или, как минимум, лишатся тёплых должностей.

– Э, дорогой. Так это завтра. Сегодня будем хорошо сидэть, хорошо кушать. Нельзя не уважать!

Мы демонстративно не сделали ни глотка спиртного, ссылаясь: на службе не пьём. Чуть поклевали со стола. Сопровождение тоже вело себя сдержанно, а агдамское руководство, начиная от председателя местного исполкома, не то что из пиджаков – из шкуры выпрыгивало, желая нам потрафить.

Один мелкий начальник сказал:

– Сергей Борисович! Зачем хорошо? Эта дорога к армянам идёт. В Аскеран, в Степанакерт. Зачем нам для армян стараться?

Я едва не поперхнулся.

– Вы в своём уме⁈ Хотите, чтоб армяне подняли восстание за отделение Нагорного Карабаха? Тем более, за Степанакертом – Шуша, такие же азербайджанцы. И вообще считаю вредным делить – кому хорошо, а кому и так сойдёт – по национальному признаку. Для меня, представителя Москвы, вы все – советские люди и достойны самой лучшей жизни.

– Так выпьем за дружбу народов! – нашёлся предисполкома, поднимая стакан.

Хоть тост был политически верный, мы трое всё равно пили только «Джермук», минеральную воду тех самых нелюбимых армян. После обеда я засобирался в Баку, но сразу не отпустили, моя персональная стража намекнула: потрындите с ними четверть часа для приличия, и поедем. Эти четверть часа обошлись аборигенам жуть как дорого.

В кавалькаде машин районного начальства затесались две «обкомовские» ГАЗ-24–10 с двуцветными кузовами. Крутым в натуре пацанам на уровне райкома партии или райисполкома они не положены – только области или выше, но я смолчал, пока один из азербайджанцев, племянник «ба-алшого человека», не начал хвастаться, что такая машина у него в личной собственности, за 45 тысяч купил!

За эту сумму я запросто приобрёл бы себе три мелких «тойоты» белорусской сборки, если б в них нуждался, но мой взгляд зацепился за спортивные противотуманки Hella, обкомовской машине не свойственные. Шевельнулась скверная догадка. Подошёл к «волге» ближе, увидел заглушку на крыше, где раньше стояла антенна от автомобильной радиостанции. Пригнулся и увидел царапину на крыле, оставленную год назад неким любителем парковаться вплотную, закрашенную и заполированную, но всё же легко узнаваемую.

– Красавыца, да? – кудахтал её временный владелец.

Я поинтересовался, здесь ли начальник местного ГАИ. Ну, конечно же, любое застолье районного уровня без него немыслимо. Тут же набросал и вручил ему заявление, что данная машина похищена в Волгограде у Министерства промышленности СССР, находится в угоне и в розыске, прошу изъять и вернуть владельцу.

– Не выполните – о вашей бездеятельности сегодня же вечером будет доложено товарищу Алиеву. Кстати, на момент угода в машине имелась радиостанция. Потрудитесь обеспечить и её возврат. Это – государственная собственность, кража люксовой машины подпадает под хищение государственного имущества в особо крупных размерах. Расстрельная статья. Вы же не хотите стать соучастником?

Больше всего мент не хотел видеть меня здесь и сейчас. Но я присутствовал, как сказал бы Маяковский, «весомо, грубо, зримо». ГАИшник забрал ключи у рыдающего автомобилиста, тот упал на колени и прижался щекой к радиатору… Смешно, просто железяка, даже не «волшебная» ВАЗ-2101, унёсшая меня из буржуазной России в социалистическую. Или так убивался по каждому отдельному из 45 тысяч рублей? Если столько наворовали, а это примерно зарплата учительницы за всю её трудовую биографию, не откажутся повторить.

Если бы бросил на пиршественный стол гранату Ф-1 с выдернутым кольцом, моя выходка и то не произвела бы подобного впечатления. Уехали в Баку, я который раз корил себя, что сел с районными за стол. «Обидел кормильцев». Тьфу на них!

Машину, кстати, через неделю перегнал в Москву водитель министерства. Что характерно, кавказские жулики перепродали её, не перебив номера кузова и блока цилиндров. Она стала на учёт и легально получила номера, числясь в угоне и в розыске, сведения были разосланы во все отделения рыцарей полосатого жезла. Не проверили ГАИшники её на угон, коль приехал на «волге» ни кто иной, а племянник «большого человека».

Машина была цела, вполне ухожена, досмотрена, только напичкана цыганщиной, оказывается, у кавказцев схожие вкусы. Набалдашник кулисы переключения передач они заменили на плексигласовый с розочкой внутри, на сиденьях остались чехлы, сшитые из натуральных чистошерстяных ковров, такие вот пылесборники, руль одет в меховой чехол. Я перекатил её в мастерские АЗЛК, попросив вернуть первоначальный вид. Добавил секретку в системе зажигания, проще заменить блок управления впрыском, чем её обнаружить и отключить. Самодельный иммобилайзер ценен своей уникальностью.

Проблема же нормальных дорог в Азербайджане, как и в двух других закавказских республиках, о чём я долго говорил с Первым секретарём перед отлётом, решалась только привлечением нормальных специалистов из России, выдрессированных немцами, чтоб те обучили местных, и установлением жёсткого контроля – как в ракетно-космическом комплексе, даже строже, потому что с ракеты «Союз» мало что можно спереть, полезного в домашнем хозяйстве, а вот со стройки… Алиев согласился и обещал поддержать. Только нормальных специалистов и в России – острейший дефицит, впору всем выпускникам вузов по специальности «дорожное строительство» отрабатывать преддипломную практику не в советских облдорстроях, а в ГДР.

Напротив, трасса в Подмосковье, постепенно обретавшая очертания, мне нравилась. При всём предвзятом негативном отношении к Леночке, та добросовестно слизала всё основное, необходимое не только для Формулы-3, но и королевской Формулы-1, где требования к качеству дороги ещё выше. «Троешники» летают глубоко за двести, на Формуле-1 – выше трёхсот, на фоне этого наши раллийные 180 выглядят размеренной стариковской прогулкой. Разница в том, что на ралли мы носимся сломя голову по просёлкам и пустыням, выезд на кольцо, пусть даже это более чем скромная Боровая под Минском, просто праздник какой-то.

Болид любой формулы с открытыми колёсами отличается от раллийной машины или даже шоссейной, но подготовленной к шоссейным гонкам на базе серийной, как «рогнеда» от БелАЗа. Одноместный, весит всего несколько сот килограмм, на фоне которых масса гонщика довольно много значит, я выше, тяжелее, стало быть – менее перспективен, чем более щуплый Сарап.