Текст книги ""Большой Брат": Ходячие Мертвецы. Второй сезон (СИ)"

Автор книги: LWZ

сообщить о нарушении

Текущая страница: 81 (всего у книги 116 страниц)

====== День 85. Понедельник. Выселение ======

Участники валяются на своих постелях и крепко спят.

БОЛЬШОЙ БРАТ: Доброе утро.

Мишонн открывает глаза, закрывает их и поворачивается на другой бок. Дэрил накрывает голову подушкой. Остальные не шевелятся.

БОЛЬШОЙ БРАТ: Доброе утро.

Губернатор нащупывает часы на тумбочке, смотрит на них и отшвыривает в сторону.

ГУБЕРНАТОР: Пошел к черту, сейчас шесть утра.

БОЛЬШОЙ БРАТ: Вы не заботитесь о ваших животных. Бет доила корову каждое утро. Бусинка ждет вас. Я включу музыку, если никто не встанет, или отниму у вас корову. Выбирайте.

ШЕЙН: Забирай. Забирай ее.

ВСЕ: Не-е-ет!

ТАРА: Мерл, должна быть твоя очередь, иди, пока у нас еще есть шанс досмотреть сон...

Никто не отвечает.

ТАРА: А где Мерл?

МИШОНН: (зевая) Он и Андреа вчера пришли, забрали одеяло и отправились ночевать на крышу.

ГУБЕРНАТОР: Если старшего Диксона нет, пусть за него отдувается младший. Это будет справедливо.

Дэрил садится на кровати и тупо смотрит в пространство.

ДЭРИЛ: Мартинес.

МАРТИНЕС: (сонно) А?

ДЭРИЛ: Слабо корову подоить?

МАРТИНЕС: Вообще-то да, слабо.

ШЕЙН: Але! Не ломай игру! И так слабо по идиотским поводам используют, еще и просрать хочешь?!

МИШОНН: Цезарь, лучше прими вызов, иначе Шейн никому спать не даст.

МАРТИНЕС: Да я, блин, больше всех времени в коровнике провожу! Кто-нибудь видел, как Филип доит корову? А с лопатой для навоза его кто-нибудь хоть раз заставал?

ТАРА: Я видела, как он с этой лопатой гнался за Мерлом.

МАРТИНЕС: Игнорит Бусинку двадцать четыре часа в сутки, а она ведь его жена все-таки.

Губернатор притворяется, что уже спит.

Когда Мартинес уходит, Шейн тяжко вздыхает.

ШЕЙН: Если он сегодня вылетит и не передаст слабо, я тут все разнесу.

Через несколько часов почти весь дом окончательно просыпается. Мишонн выходит во двор, подбирает с земли яблоко и кидает его на крышу.

МИШОНН: Подъем!

Яблоко падает рядом с Мерлом и Андреа, которые лежат на одеяле, укрытые пледом, в позе большой и маленькой ложки – и Мерл большая ложка. Андреа ворчит, услышав стук, но не просыпается. Мерл, не открывая глаз, начинает будить ее поцелуями в шею.

АНДРЕА: Мм... Ты чего... Боже, Мерл...

Поворачивается к нему с удивлением на лице.

АНДРЕА: Мерл, ты что, нежничаешь?!

МЕРЛ: Ниче не знаю, Барби, тебе все приснилось!

АНДРЕА: А ну иди сюда...

Накрывает их двоих пледом.

БОЛЬШОЙ БРАТ: Будильник был для всех.

АНДРЕА: (из-под пледа) Задница.

В ванной Шейн и Гарет бреются, стоя перед зеркалом.

ШЕЙН: Первый вариант. Стать самым богатым человеком в мире... Очень богатым. И твои деньги никогда не сгорят и не обесценятся. Ты можешь позволить себе что угодно. И ты счастлив. Это тот случай, когда счастье можно купить за деньги. Но при этом тебе нужно каждый месяц бить своего брата железным ломом по яйцам.

ГАРЕТ: О боже.

ШЕЙН: И второй вариант. Твой брат в порядке, бить его не надо. Но и ты не самый богатый человек. У тебя всего лишь пятьсот тысяч, которые ты можешь вложить как хочешь.

ГАРЕТ: Это очень сложный выбор.

ТАРА: (из туалета) Серьезно? Гарет, ты еще выбираешь? Бедный твой брат!

ГАРЕТ: Нет, но он бы меня понял. Наверное. Я бы делился с ним своими богатствами, он жил бы за мой счет и радовался.

ТАРА: Но ломом по яйцам! Даже мне жутко, а я ведь не представляю, насколько это больно.

ШЕЙН: Выбирай давай.

ГАРЕТ: Лом и богатства.

ШЕЙН: Охуенный выбор, одобряю!

ГАРЕТ: По крайней мере, у меня будут деньги, чтобы оплатить ему необходимые операции...

Из душевой выходят Дэрил и Мартинес.

ШЕЙН: Диксон.

ДЭРИЛ: А?

ШЕЙН: Домой не хочешь?

МАРТИНЕС: Чего доебался до мужика? Не станет он собой жертвовать ради нас. (после паузы) Я уже узнавал.

ШЕЙН: Не, я-то че? Это ж Дэрил тут изо всех сил пытался свалить. Ну?

Пристально смотрит на Дэрила.

ШЕЙН: Я не давлю, но момент дофига подходящий.

Со двора слышится разъяренный вопль Губернатора.

ГУБЕРНАТОР: Какого черта!!!

Мишонн заглядывает в ванную.

МИШОНН: У нас ЧП, ребят.

Народ собирается вокруг курятника, где пышет яростью Губернатор. Под оградой прорыта дыра.

ГУБЕРНАТОР: Это кошка! Это чертова кошка!

ШЕЙН: Что у вас тут? (заметив дыру) Лори в порядке?!

АНДРЕА: Да, но Касабланка исчезла. Филип уверен, что это кошка.

МЕРЛ: Дрюне куры нахер не прилипли! Хорош поклеп наводить.

ГУБЕРНАТОР: Я видел, как она крутилась вокруг курятника круглыми сутками.

МЕРЛ: Крутилась – и че? Ей там кино показывают, живность, интересно же!

ГУБЕРНАТОР: Либо ты сажаешь свою кошку в клетку, либо я ставлю ловушку, которая перебьет ей хребет на следующую же ночь.

МЕРЛ: (насмешливо) Гляньте на этого мастера-хуястера, ловушку он поставит. Ты хоть одну ловушку в жизни ставил, понторез плешивый?

ГУБЕРНАТОР: (закипая) Погибла курица!

МЕРЛ: Забирай себе куру белобрысенькой – делов-то!

Дэрил встает на одно колено и изучает дыру.

ДЭРИЛ: Фил несет бред. Кошка не могла такое сделать.

ТАРА: (шепотом) Он что, назвал сейчас Филипа Филом?..

АНДРЕА: (тоже шепчет) Сделайте вид, что ничего не заметили, а то Филип взорвется.

ДЭРИЛ: Дыру такую ей не прорыть. И курица та была здоровой, Дрюня бы не унесла. Это лиса.

Встает с очень деловым видом.

ДЭРИЛ: Сетку надо в землю вкопать. Хреново сделали.

ГУБЕРНАТОР: Может, ты бы нас и проконсультировал, как правильно делать, но ты в этот момент предавался меланхолии в лесу.

ШЕЙН: Вкопать... Да вы чего... Все заново делать? Я пас. Я говорил, что куры – лишние хлопоты.

ДЭРИЛ: Можно собаку завести. Если будку здесь поставить, лиса не подойдет.

МИШОНН: На какие деньги мы собаку заведем? У нас нет очков на этой неделе.

ДЭРИЛ: Там в лесу есть один волк, так он уже почти ко мне привык...

МИШОНН: НЕТ. Никаких волков.

МЕРЛ: Ставь ловушку, братиш, и не забудь у Губера проконсультироваться, он у нас спец!

ТАРА: Не-е-ет! Какую ловушку, ну вы чего! Это же лисонька, как ее можно убивать? Лисы клевые.

ДЭРИЛ: (пожав плечами) Можно не смертельную ловушку. И отнести лису подальше. Хотя вернется рано или поздно. Но я к тому времени забор укреплю. Все равно делать нечего.

ШЕЙН: А можно чемодан собрать. Кхм. Кхм.

Дэрил делает вид, что не слышит, и осматривает забор из сетки.

ТАРА: Когда поймаешь лису, дашь с ней поиграть?

ДЭРИЛ: Ага, если хочешь бешенство подцепить.

ТАРА: Не станет нам БэБэ подсовывать бешеных лис. Не станет ведь? Большой Брат? Ау?

МИШОНН: Когда молчание красноречивее любого ответа...

За завтраком Андреа смотрит на Губернатора, который мрачно ковыряет свою яичницу вилкой.

АНДРЕА: Давайте помянем Касабланку. Она была очень милая, и Филип горюет.

ГУБЕРНАТОР: Я не горюю. (помолчав) Она несла самые крупные яйца.

ТАРА: Еще Касабланка всегда дралась с Жопкой... Прямо как чуяли, кто их хозяева.

ГУБЕРНАТОР: Я же говорил, что Мерл тайно натренировывал свою курицу для куриных боев.

МЕРЛ: А я уже говорил, что нет доказательств – пройдите нахер!

МАРТИНЕС: Что за фигня? Куриных боев не бывает.

МЕРЛ: Все бывает, Тако, если запастись терпением.

После завтрака Большой Брат просит участников забрать из кладовки посылку. В картонной коробке оказываются очень странные приспособления: девять трусов с подтяжками и широким поясом.

БОЛЬШОЙ БРАТ: Я хочу, чтобы вы надели это.

ГУБЕРНАТОР: Под штаны, я надеюсь?

БОЛЬШОЙ БРАТ: Хотел бы я ответить “нет”, но увы, под штаны. Переоденьтесь, а я объясню, в чем дело.

Девушки заперлись в спальне.

АНДРЕА: Странная штука... Они такие плотные, и в них как будто что-то вшито.

ТАРА: Может, это датчики движения? Нас выпустят в лес, и мы будем охотиться друг на друга!

МИШОНН: Такое уже было. И потом, гигантские трусы – это слишком для одного маленького датчика.

АНДРЕА: Гляньте, здесь молния. Видимо, их даже в туалет снимать нельзя. Молнию расстегнул – и вперед.

ТАРА: Жуть какая!

Через десять минут народ вновь собирается в гостиной. Мерл ржет и не может остановиться.

МЕРЛ: Как представлю, что у Губера под одеждой этот костюмчик!

ГУБЕРНАТОР: У тебя то же самое, идиот.

МЕРЛ: Я-то хоть не торчу здесь с напыщенным видом!

ШЕЙН: У меня жопа потеет в этих труселях. Слишком много резины. Аж слиплось все.

ГАРЕТ: Ужасные подробности... Развидеть...

БОЛЬШОЙ БРАТ: Сегодняшнее задание очень простое. Я ведь не хочу, чтобы вы возненавидели меня и шоу еще раз. Я решил, что для начала было бы неплохо объяснить вам, из-за чего начался весь сыр-бор со стеной и вашим изгнанием в лес.

Все стонут.

БОЛЬШОЙ БРАТ: На этом шоу есть множество правил, которые не выполняются. А ведь эти правила – не просто моя прихоть. Их писали редакторы, их согласовывали с дирекцией телеканала. Нам ставили условия, которые должны соблюдать все участники, чтобы шоу пускали в эфир. Плюс мы сами придумывали условия, которые необходимы для комфортного сосуществования кучи людей в одном месте. Думаю, не будет преувеличением сказать, что вы нарушаете больше половины этих правил, и даже уже не осознаете этого.

ШЕЙН: Все еще неясно, при чем тут потные трусы.

БОЛЬШОЙ БРАТ: По условиям шоу я должен ругать и наказывать вас за каждое нарушение правил. По-видимому, я слишком сильно люблю вас, потому что чаще всего закрываю глаза на ваши шалости. А потом отчитываюсь перед продюсерами. Сегодня вы почувствуете себя Большим Братом. Почувствуете на себе все взбучки, которые я получал за выпуск в эфир тех или иных хулиганств. Не волнуйтесь, это не смертельно и не опасно для здоровья. Просто неприятно.

МИШОНН: Неприятно – что? О чем речь вообще?

Но Большой Брат уже отключился.

ТАРА: Я ни фига не поняла. Продюсеры заставляют БэБэ носить труселя с подтяжками?

МЕРЛ: Хуйня какая-то, а не задание, да и слава богу.

Внезапно все участники издают дикие крики: кто-то падает на колени, кто-то – на диван, кто-то – на своего соседа. Со стороны выглядит так, словно всех девятерых внезапно скрутил приступ колик. Через три секунды крики прекращаются. Ребята тяжело дышат и смотрят друг на друга вытаращенными глазами.

ТАРА: Господи, вот это жесть!

ШЕЙН: Блядь, что это было?!

В то же мгновение всех снова скручивает, и гостиная наполняется криками.

МЕРЛ: Ебама-рама, да какого хе...

ВСЕ: А-А-А-А-А!!!

МИШОНН: (поднимаясь с пола) Все молчите! Молчите и ничего не говорите! Шейн, Мерл, просто ЗАТКНИТЕСЬ! Оно включается, когда вы говорите!

ШЕЙН: Опять Шейн, да?!

Все замирают в ужасе, но ничего не происходит.

ШЕЙН: А я говорил, что ни при чем. Это мудоеб Диксон винова...

ВСЕ: А-А-А-А!!!

АНДРЕА: Шейн, да заткнись ты!

Шейн в панике замолкает.

МАРТИНЕС: Что это вообще за хрень?!

ГУБЕРНАТОР: Это электричество. Очевидно, разряд безопасный, но очень неприятный.

ТАРА: Спасибо, Капитан Очевидность.

ГУБЕРНАТОР: Что?

АНДРЕА: Электричество? Нас теперь бьют ЭЛЕКТРИЧЕСТВОМ? Через специальные трусы на подтяжках?! БэБэ окончательно свихнулся.

МИШОНН: Ну, он хотя бы сказал, что здоровью ничего не угрожает. Среди нас ведь нет сердечников?

Все переглядываются и пожимают плечами. Андреа медленно поворачивается к Мерлу.

МЕРЛ: Че?

АНДРЕА: Мерл... А как у тебя с сердцем?

МЕРЛ: Как у быка.

ГУБЕРНАТОР: Серьезно? У алкоголика и наркомана сердце как у быка?

МЕРЛ: Зато не курю, бля! Почти...

Внезапно всех снова скручивает. Ребята кричат уже больше от неожиданности.

ГУБЕРНАТОР: Тебе сказали рот не раскрывать!

АНДРЕА: (в ярости) Ты сам его спровоцировал!

ГАРЕТ: Шейн и Мерл ни при чем. Нас бьет током, когда кто-то матерится.

ШЕЙН: Опять ты самый умный, да?

ГАРЕТ: Не верите – проверьте.

Воцаряется молчание.

ШЕЙН: Ну... Как проверять-то будем?

АНДРЕА: Предлагаю вовсе не проверять.

ГАРЕТ: Я уже говорил, что я читал контракт. В частности, страницу с правилами. И там был прямой запрет на мат в эфире.

МАРТИНЕС: Охренеть...

Все в ужасе замирают.

МАРТИНЕС: Что? Охренеть – это не мат. А я с первого дня тут матерюсь!

ТАРА: Ага, наша команда самая отмороженная была, на весь лес ругань стояла.

МИШОНН: У нас, может, команда и была приличнее, но Шейн за всех отрывался, и тоже с первого дня.

Участникам вдруг становится очень стыдно.

АНДРЕА: Бедный Большой Брат... Он, наверное, потерял надежду нас заткнуть.

МЕРЛ: Наивный Большой Брат. На что рассчитывал?!

МАРТИНЕС: (Гарету) Так ты поэтому такой приличный – правила почитал?

ГАРЕТ: Я в принципе не любитель мата. Только если сильно доведут.

ТАРА: Чего ты к нему пристал, он же хипстер. Хипстеры как-нибудь по-особому матерятся. По-шведски, например.

ГАРЕТ: Я не... Э...

ТАРА: Хипстер-хипстер, я тебя как-то в “Старбаксе” через витрину видела!

ШЕЙН: (настороженно) А что, в “Старбакс” только хипстерам можно?

МЕРЛ: Че такое хипстер вообще?

ШЕЙН: Не знаю, но судя по тому, как чморят тощего, надо этого избегать.

МИШОНН: Так, хватит чморить Гарета, он единственный из нас читал правила. Гарет, что еще нельзя делать?

ГАРЕТ: Но я не помню. Я не учил правила наизусть. Помню, что нельзя прыгать через стену, приносить с собой оружие...

АНДРЕА: Про стену и я помню. А еще нельзя ломать камеры. Я запомнила, потому что в первом сезоне так же было.

ТАРА: Я помню только, что нельзя закрывать камеры в ванной и туалете.

МЕРЛ: Извращенцы хуевы!

Участники снова сгибаются пополам с воплями.

ТАРА: Блин! Каждый раз думаю, что привыкла, и ни фига!

АНДРЕА: (треснув Мерла журналом) Прекращай! Мне не нравится, когда меня бьют током за то, чего я даже не делала.

МЕРЛ: Барби, да я ж так, на автомате!

МИШОНН: Отличный повод всем научиться следить за языком. Народ, просто расслабьтесь и старайтесь не материться. Вряд ли мы сегодня умудримся еще что-то нарушить...

В эту же самую секунду всех снова бьет током три секунды.

ШЕЙН: Какого черта?! Кто матюкнулся?!

МЕРЛ: Я молчал как мертвый Губер на дне океана с ногами в цементе!

АНДРЕА: Ох, блин... Это Дэрил.

ДЭРИЛ: Я?!

Андреа молча показывает ему под ноги. На ковре лежат самокрутка и зажигалка, которые Дэрил выронил, когда в волшебные трусы пустили электричество.

МИШОНН: Наверняка в доме нельзя курить.

ДЭРИЛ: Да я постоянно курю в доме.

ТАРА: И всех задолбал этим, кстати.

ДЭРИЛ: Ну ладно. Не буду.

АНДРЕА: Боже, мы три недели пытались отучить Дэрила курить в доме, а оказалось, нужно было просто шарахнуть его током.

ГУБЕРНАТОР: Между прочим, ковер горит.

ВСЕ: (сложившись пополам) А-А-А-А!!!

ТАРА: Ну ЗАЧЕМ ты это сказал!

Дэрил затаптывает сигарету.

ГУБЕРНАТОР: Зато мы теперь знаем, что в доме нельзя устраивать пожары.

ДЭРИЛ: Очевидно, не? И я его не нарочно устроил.

Хмурый, уходит во двор. Шейн с надеждой смотрит ему вслед: он явно боится выселения и надеется, что Дэрила достанут веселые труселя, и тот захочет покинуть шоу вместо одного из кандидатов.

Днем Гарет лежит на диванчике в комнате-дневнике, свесив ноги с подлокотника.

ГАРЕТ: И о чем ты обычно разговариваешь со своими подопечными? Заставляешь копаться в воспоминаниях о прошлом?

ДЕНИЗ: Бывает и такое. Иногда обсуждаем какие-то травмы детства. Иногда – травмы, полученные во взрослом возрасте. Говорим о родителях, о семье...

ГАРЕТ: Как банально.

ДЕНИЗ: Но работает. Ты не представляешь, сколько проблем можно решить, только поняв, откуда у них ноги растут.

ГАРЕТ: Разве человек не может сам в этом разобраться?

ДЕНИЗ: Нет, если у него стоит блок.

ГАРЕТ: Это как?

ДЕНИЗ: Человек может не хотеть признаваться самому себе в чем-то. Открывать те стороны себя, которые ему неприятны.

ГАРЕТ: Скука.

ДЕНИЗ: Гарет, мы можем разговаривать о чем захочешь, предложи тему поинтереснее – и я с радостью ее поддержу. Тебя сегодня что-нибудь беспокоит?

ГАРЕТ: Да. Я совсем растерял хватку. Вчера я проголосовал против Шейна и Андреа, был уверен, что они оба станут кандидатами. А оказалось, что я пропустил ссору Тары и Цезаря, пока был не в доме. И они оба стали кандидатами.

ДЕНИЗ: Тебя это расстроило?

ГАРЕТ: Что я выпал из информационного поля? Естественно. Я мог как-то успеть повлиять на голосование... Этих двоих простачков надо бы для финала приберечь. Впрочем, вылетит Шейн, я уверен.

ДЕНИЗ: Почему?

ГАРЕТ: Я знаю это, вот и все. Он неприятен зрителям. В нем нет злодейского очарования и нет ничего милого. Его дни здесь сочтены.

Он молча смотрит в потолок пару минут.

ГАРЕТ: Невероятная скука все-таки. (повернувшись к камере) Как ты выглядишь?

ДЕНИЗ: Я?

ГАРЕТ: Да, ты. Опиши мне, как ты выглядишь. Ты мой психолог, я хочу знать, с кем говорю.

ДЕНИЗ: Что ж... Я обычная. Но у меня есть три черты, которые могли бы тебя порадовать. У меня светлые волосы. Я ношу очки. И у меня есть лишний вес.

ГАРЕТ: (приподняв одну бровь) Серьезно? И почему меня это должно радовать?

ДЕНИЗ: Шпильки про блондинок, очкариков и пухлых. Тебе выпал джек-пот!

ГАРЕТ: Смешно. Нет, мне обидно, что ты меня недооцениваешь. Я не опускаюсь до прямых оскорблений.

ДЕНИЗ: Знаю, просто хотела, чтобы ты улыбнулся. Гарет, а как бы ты себя описал?

ГАРЕТ: Это еще зачем? Ты знаешь, как я выгляжу.

ДЕНИЗ: Да, но если представить, что не знаю... Мне просто интересно. Какие слова бы ты выбрал?

Гарет задумывается.

ГАРЕТ: Ерунда какая-то.

ДЕНИЗ: Я себя описала – теперь твоя очередь. У нас все по-честному, нет?

ГАРЕТ: Я...

Он неожиданно долго подбирает слова.

ДЕНИЗ: Тебе сложно говорить о себе?

ГАРЕТ: Пф. Мне? С чего бы? Просто думаю, какой из своих плюсов назвать первым. (после паузы) Это странно, потому что я знаю, что ты меня видишь.

ДЕНИЗ: Если я тебя вижу – значит, я буду сравнивать твои слова с реальностью? И буду делать – что? Смеяться?..

Гарет фыркает, но не отвечает.

ГАРЕТ: (через десять секунд) Окей. Мне двадцать пять. Темные волосы. Судя по тому, что твердит моя мать, я ужасно сутулый. Всех бесит моя челка, поэтому я каждый день укладываю ее наиболее бесячим образом. И... не знаю, что еще... (усмехнувшись) Очевидно, не обладаю достаточным количеством мышечной массы.

ДЕНИЗ: Тебе обидно из-за того, как тебя называют?

ГАРЕТ: Нет. Это забавно, но не обидно. Нет.

Он вдруг садится на диване.

ГАРЕТ: Мне это надоело.

ДЕНИЗ: У нас еще сорок минут... Гарет, это из-за того, что тебе пришлось говорить о себе? Если тебе было некомфортно, мне жаль.

ГАРЕТ: Я сказал, что мне это надоело. Ты глухая?

ДЕНИЗ: Большой Брат хочет, чтобы мы общались, поэтому я не смогу молчать оставшееся время. Если не хочешь говорить, я могу рассказать тебе какую-нибудь забавную историю.

Гарет ничего не отвечает и просто смотрит в стену.

Спустя сорок минут он выходит на свободу и в гостиной сталкивается с Андреа.

ГАРЕТ: (очень зло) Меня два раза тряхнуло на этом чертовом диване, что у вас тут происходит?!

Андреа оторопело смотрит на него.

АНДРЕА: Эээ... У нас камера на крыльце сломалась, пришел мужик ее починить, а Мартинес попытался стрельнуть у него сигарету. Как выяснилось, нам нельзя разговаривать с рабочими, если они первыми с нами не заговорят.

ГАРЕТ: А второй раз?!

АНДРЕА: Второй раз сигарету попытался стрельнуть Дэрил.

Поежившись, она спешит покинуть общество Гарета и идет в спальню, где Мишонн, Мартинес, Губернатор и Шейн валяются на кроватях.

ШЕЙН: Вариант первый. У тебя выросли крылья, и ты умеешь летать. Но эти крылья – навсегда. Нужно перешивать всю одежду под них, учиться спать с ними, мыть их и все такое. Вариант второй. У тебя нет крыльев и ты все равно умеешь летать, но когда ты летаешь, то неконтролируемо ссышь в штаны.

ГУБЕРНАТОР: Что за... Я могу ничего не выбирать?

ШЕЙН: Нет, только эти два варианта. Если откажешься выбирать, то судьба сама подкинет тебе один из них.

ГУБЕРНАТОР: Идиотизм. А крылья ангельские или дьявольские?

ШЕЙН: Ангельские. Куча перьев, выпадают и все такое, весь дом в перьях.

ГУБЕРНАТОР: Выбираю крылья. Я просто ампутирую их, а летать не буду.

Шейн страшно обижен.

ШЕЙН: Это нечестно.

МИШОНН: Ох, Шейн, наконец-то кто-то обхитрил твою игру.

АНДРЕА: Ребят... Гарет вышел от психолога ужасно злой. Никогда его таким не видела. Он буквально наорал на меня.

МИШОНН: Значит, терапия работает.

АНДРЕА: Серьезно?

МИШОНН: Помнишь, я рассказывала, как ходила к психологу со своей... кхм... маленькой проблемой?

ШЕЙН: (страшно заинтересовавшись) Это что за проблема?

МИШОНН: (не слушая Шейна) Когда я бесилась из-за чего-то, он говорил, что это я преодолеваю свои внутренние блоки.

АНДРЕА: Не знаю, зачем Большой Брат это затеял, как бы хуже не бы... А-А-А-А!!!

Скрючившись, она хватается за дверной косяк, остальные корчатся на своих кроватях. Откуда-то со двора слышится недовольный вопль Мерла.

ШЕЙН: Это что было? Это что было?!

АНДРЕА: Я ничего такого не сказала!

МАРТИНЕС: Какого черта... Кто-то ругался?

ГУБЕРНАТОР: Андреа наехала на Большого Брата – очевидно, это запрещено.

АНДРЕА: Бредятина, мы весь день ругаем БэБэ! Вот, смотрите: Большой Брат – засранец.

Ничего не происходит.

ШЕЙН: Электричество пустили, когда ты говорила!

АНДРЕА: Значит, кто-то снаружи что-то не то сделал.

В окне появляется лицо Мерла.

МЕРЛ: Ну, и кто из вас, умников, хе... фигню сотворил?

МИШОНН: Это не мы. Ищите во дворе.

МЕРЛ: Мы с Дэрилиной курятник перестраиваем и ведем себя примерно, как цыплята! Толстопопая мячик об стенку кидает, что вроде не запрещено, а тощий сидит под деревом, как истукан.

Участники уже ничего не понимают.

МИШОНН: Так, давайте заново. Андреа стояла и разговаривала. Ничего запрещенного не сказала. Я лежала и слушала ее. И даже не шевелилась.

ШЕЙН: Я чесал пятку. Это же можно делать?

Чешет пятку. Никакой реакции со стороны Большого Брата.

ГУБЕРНАТОР: Я ковырял в зубах.

ВСЕ: Фу-у-у-у!

ГУБЕРНАТОР: Словно я первый, кто занялся этим в доме. И это не может быть запрещено.

МАРТИНЕС: А я вообще ничего не делал. Последнее, что помню – лежу и слушаю бред Шейна, а потом просыпаюсь от удара током.

ГУБЕРНАТОР: “Просыпаюсь”? Так ты заснул, идиот?!

МАРТИНЕС: И чего такого? Я раньше всех сегодня встал к этой дурацкой корове. Хочу и сплю!

МИШОНН: Вот оно. Днем нельзя спать.

МЕРЛ: Мы че, в тюряге?!

АНДРЕА: А что, в тюрьме нельзя спать днем? Нет, не отвечай, я не хочу знать...

МИШОНН: Не зря же Большой Брат будит нас в определенное время и сам гасит свет. У нас режим, и режим строгий.

ШЕЙН: Слушайте, а я чего-то такое припоминаю. В первые недели было... Тайриз задрых в гостиной, а БэБэ его разбудил музыкой.

МАРТИНЕС: Ага, и у нас чего-то похожее было, когда Форд уснул после обеда. БэБэ нас заставил его будить, и всем прилетело.

ГУБЕРНАТОР: Ничего удивительного в этом правиле нет. Зачем им участники, которые спят круглые сутки?

МЕРЛ: Да ну в степь это задание, после обеда покемарить – самое милое дело!

АНДРЕА: Мерл, если ты снимешь электротрусы, мы завалим в первый же день. Уж потерпи как-нибудь.

Мартинес, недовольный тем, что ему не дали подремать, идет гулять во двор и видит Тару, которая уныло играет с мячом.

ТАРА: (заметив его) Чего у вас там было? Я аж подпрыгнула.

МАРТИНЕС: Спать днем нельзя, вот чего.

Идет к Дэрилу, стреляет у него самокрутку и, вернувшись назад, садится на садовый столик и закуривает.

МАРТИНЕС/ТАРА: (хором) Слушай...

ТАРА: Ты первый говори.

МАРТИНЕС: Да я ничего и не собирался сказать. Ты говори.

ТАРА: Неа, шиш.

Молча топчется рядом, а потом, вздохнув, садится на лавочку.

ТАРА: Короче... Прости меня, если что не так. Я не хотела, чтоб все так вышло. Приехала сюда в первый день – и думала, будем веселиться, ссориться, ругаться, драться. А вышла дурацкая мыльная опера. То я с Розитой, то... (мнется) Блин, Цезарь, вот бы можно было все сначала начать.

МАРТИНЕС: Ага. Неплохо было бы.

ТАРА: Знаешь, если я вылечу сегодня, можешь меня тут ругать на чем свет, я не обижусь! Мне даже приятно будет. Включаю телек, а там ты и Мерл. И Мерл такой: “Ну че, Тако, скучаешь по своей лесбе?” А ты такой: “Да ну ее к лешему, дурку дурацкую!” Ну, ты крепче скажешь, потому что уже можно будет материться.

Мартинес ржет.

МАРТИНЕС: Ладно. Заметано. А если я вылечу, можешь соблазнить Мишонн, я не обижусь. Включаю телек, а там ты и она, и обе... Ай, ай, блин, не драться!

ТАРА: Шутки у тебя хуже чем у Гарета! К тому же, Мишонн будет соблазнять Шейн, это уже все поняли.

МАРТИНЕС: Э, давай-ка не говорить про это. Ему сегодня вылетать, а там злобный Рик на свободе.

ТАРА: Точняк. Бедный Шейн. Рик, не слушай нас!

Вдруг зажимает рот ладонью.

МАРТИНЕС: Ты чего?

ТАРА: Думала, нас тряхнет. С камерами можно говорить?

МАРТИНЕС: Да можно, конечно, Шейн каждое утро с Лори разговаривает.

ТАРА: Чё... Правда?

МАРТИНЕС: А то. Поэтому с ним никто в душ не любит ходить. Стоишь, моешься, а рядом Уолш про свою жизнь отчитывается.

Тара пихает Мартинеса в плечо.

ТАРА: Когда после финала выйдешь отсюда, скинь мне хоть смс-ку, лады?

МАРТИНЕС: Ага. А ты мне. Или подваливай в гости.

ТАРА: Фу, к тебе и Шамперту? Ты сам говорил, у вас там трэш и угар и армрестлинг какой-то... Я только обычный рестлинг люблю, а свои руки ломать не буду.

Мартинес не верит своим ушам.

МАРТИНЕС: Я тоже!

ТАРА: Что?

МАРТИНЕС: Я тоже люблю рестлинг!

ТАРА: Да ладно?! Я думала, я одна такая дура!

МАРТИНЕС: Блин, да я ОБОЖАЮ рестлинг!

ТАРА: Вот просто заткнись щас, потому что если ты не смотрел подряд двадцать боев без перерывов на сон – то ты не настоящий фанат!

МАРТИНЕС: Как тебе тридцать боев без перерывов на сон?!

ТАРА: Блин, да что ж ты молчал!

МАРТИНЕС: Да ты не спрашивала!

ТАРА: Я никому не говорила, потому что мне стыдно... Эй, WWE или CZW?

МАРТИНЕС/ТАРА: (хором) CZW!

В шоке смотрят друг на друга.

МАРТИНЕС: Ну все, забились. После финала идем на рестлинг.

ТАРА: Да!! Блин, круть!

Теперь уже оба улыбаются. Тара протягивает Мартинесу кулачок. Тот смотрит на него, а потом машет рукой.

МАРТИНЕС: Иди уж сюда...

Они обнимаются.

МАРТИНЕС: Короче, я тебя люблю, но не типа ЛЮБЛЮ, а типа ты козявка, поняла?

ТАРА: Ага. И я тебя. Я сейчас заплачу, и вот это будет стыд, потому что вылетит Шейн, а нам будет неловко смотреть друг на друга остаток дней.

МАРТИНЕС: Ага. Ну, мы мастера неловких моментов, че.

И внезапно оба с дикими криками отскакивают друг от друга.

МАРТИНЕС: Бббб...лин! Да что за фигня!

ТАРА: Я больше не могу, я хочу снять эти ужасные трусы!

Она идет в дом, разъяренная.

ТАРА: Кто это сделал?

В гостиной уже собрались остальные недовольные жильцы.

ШЕЙН: Я сидел в сортире, и это был экстрим так экстрим!

МИШОНН: Кто-нибудь видел Дэрила? Он опять курит в доме?

ТАРА: Нет, Дэрил во дворе, и...

Открывается дверь кладовки. Мерл и Андреа бочком выходят оттуда. Мерл делает вид, что вообще не понимает, в чем дело, а у Андреа розовеют щеки.

АНДРЕА: Э-э-э, народ, извините нас.

ГУБЕРНАТОР: Камеры нельзя закрывать – мы обсуждали это несколько часов назад.

АНДРЕА: Кхм, ага. Только мы их не закрывали.

ТАРА: А чего тогда?..

Мерл, насвистывая, копается в холодильнике, будто просто мимо проходил.

АНДРЕА: Ну почему я одна должна оправдываться?!

МИШОНН: Погодите, не может быть, чтобы в доме нельзя было заниматься сексом. Большой Брат обожает такие вещи. Вы что, снимали эти жуткие трусы?

АНДРЕА: Ох, да нет же! Иначе задание было бы завалено.

ТАРА: Но как... Ах да, молнии...

АНДРЕА: (стонет) Да хватит это обсуждать! Я слегка... матюгнулась, вот и все.

МЕРЛ: Хе! Слегка, ага.

МИШОНН: О. О-о-о. Понятно.

ШЕЙН: (ухмыляясь) Грязные разговорчики, значит?

АНДРЕА: Все, я извинилась, так что идите нафиг. Гуляйте. Или давайте обедать. Что у нас на обед?

Мерл достает из холодильника нечто бесформенное в бумажном пакете.

МЕРЛ: Опоссум.

АНДРЕА: Фу!

Остаток дня участники, вымотанные постоянным дерганьем, стараются вести себя очень прилично и присматривают друг за другом.

В шесть часов ребята собираются во дворе на выселение. Шейн на этот раз изо всех сил пытается скрыть, как сильно он нервничает. Остальные помнят попытку Шейна сбежать в лес и окружают его неплотным кольцом.

К дому подъезжает машина, из которой выходят Гленн и Мэгги.

ТАРА: Наконец-то вас двое! Гленн, как простуда?

ГЛЕНН: Простуда?.. Какая еще простуда?

ТАРА: Ну, Мэгги в тот раз вломила Мерлу за то, что он тебе какое-то народное лекарство посоветовал, не?

Мэгги и Гленн переглядываются. Мэгги вдруг краснеет.

МЭГГИ: Была простуда – и сплыла. Давайте нас не обсуждать.

ГЛЕНН: Да, я... Эээ... Отлично себя чувствую.

Косится в сторону Мерла, но тот вместе с Дэрилом слишком занят удерживанием Шейна на месте.

ШЕЙН: Сказал, что не убегу!

МЕРЛ: Мне за тебя не улыбается пиздюлей электрических получааАААА!!!...

МИШОНН: Мерл, ну ЗАЧЕМ!

ГУБЕРНАТОР: Уж на выселении мы могли обойтись без этой пытки?

ГЛЕНН: Не будем затягивать, а то нам страшно на вас смотреть. Кандидаты, шаг вперед.

Мерл выпихивает Шейна к Таре и Мартинесу.

БОЛЬШОЙ БРАТ: Добрый вечер. Вы готовы попрощаться с одним из участников?

АНДРЕА: (внезапно) Нет.

Все удивленно смотрят на Андреа.

АНДРЕА: Нет, я не готова. И никто не готов. Это несправедливо. Мы весь день озабочены заданием, и тут вдруг... Это слишком. Слишком много всего.

МИШОНН: Андреа права. У меня аж руки дрожат, а ведь я не кандидат.

БОЛЬШОЙ БРАТ: В любом случае, мой вопрос всегда риторический. У вас была неделя, чтобы подготовиться.

Участники затаили дыхание.

БОЛЬШОЙ БРАТ: Пора покинуть этот дом, Цезарь Мартинес.

Шейн хватается за голову и изо всех сил старается не улыбаться. Тара в шоке. Мартинес выдыхает и смеется.

МАРТИНЕС: Ну ладно, это было очевидно.

ТАРА: Нет. Нет!

МАРТИНЕС: Было круто, ребят. Никогда не забуду это время.

Мартинес бодрится и прощается со своими соседями: он целует в щеку всех девушек, обнимается с Шейном, Мерлом и Дэрилом и сдержанно жмет руку Губернатору. Перед Гаретом он застывает, не зная, что сказать.

МАРТИНЕС: Удачи, чел. Я тебя вроде как ненавидел одно время, но надеюсь, что ты перестанешь ехать крышей.

ГАРЕТ: Пока, Цезарь. Спасибо, что терпел меня так долго.

ТАРА: (пинает рюкзак Мартинеса) Не мог не вылететь, да?!

МАРТИНЕС: (разводит руками) Что поделать.

МЕРЛ: Давай, Тако, свидимся на воле. Сильно не рыдай.

МАРТИНЕС: Если только при мысли о том, как ты без меня тут сдохнешь!

ШЕЙН: Мужик, передай “слабо”, МОЛЮ!

МАРТИНЕС: Кто у нас еще не попадался? Мишонн, слабо сделать Шейну расслабляющий массаж?

МИШОНН: (полузадушенным шепотом) За что...

Минута вышла. Мартинес садится на заднее сиденье, Гленн и Мэгги прощаются с ребятами и уезжают.

БОЛЬШОЙ БРАТ: Распределение голосов было следующим: Шейн – 19, Тара – 34, Мартинес – 41.

ШЕЙН: Я понимаю, что момент не самый подходящий, но... (орет) Шейн Уолш – чемпион!!!

Мишонн трогает Тару за плечо.

МИШОНН: Ты как?

Тара садится на землю и утыкается носом в колени.

ТАРА: (глухо) Я сейчас буду ужасно громко плакать, с соплями и всем таким, поэтому спасайте свои задницы.

Мужики немедленно исчезают в доме. Мишонн и Андреа усаживаются по обе стороны от Тары и просто молчат рядышком. В какой-то момент Мишонн наклоняется к Таре и что-то шепчет ей на ухо, и вдруг всех троих подбрасывает от удара током.

ГУБЕРНАТОР: (высунувшись из окна) КТО?!

МИШОНН: Я. Я забыла, что нельзя шептаться.

Губернатор недовольно смотрит на Мишонн, но больше не отпускает никаких комментариев.