Текст книги ""Фантастика 2025-162". Компиляция. Книги 1-15 (СИ)"

Автор книги: Greko

Соавторы: Василий Головачёв,Геннадий Борчанинов
сообщить о нарушении

Текущая страница: 80 (всего у книги 235 страниц)

– Тебя и в ногу подстрелили? – спросил он, глядя на моё перевязанное обрывком ткани бедро.

– Царапина, – сказал я.

Десантник бормотал себе под нос сплошной матерный загиб, в котором приличными были только предлоги и знаки препинания. Я слушал и запоминал.

– А сколько их? – спросил он вдруг чуть погодя.

– Внутри не меньше отделения, возможно, сколько-то ещё на крыше и у подъезда. Наружное наблюдение тоже установлено, – сказал я.

Я прошёл внутрь холостяцкой квартирки, заваленной коробками от пиццы и смятыми пивными банками, десантник засмущался, принялся быстро распихивать мусор по углам. Меня обстановка ничуть не смущала, видал и не такое. Я подошёл к окну, занавешенному пластиковыми жалюзи, осторожно выглянул, стараясь не маячить особо. Внизу прогуливались ещё несколько человек в чёрных комбезах.

– Вон они, суки… – пробормотал я, отстраняясь от окна и закрывая жалюзи.

Десантник тоже выглянул украдкой.

– Верняк… Ну дела… – произнёс он.

Его лицо вдруг исказилось злобной гримасой.

– Вы мне, гады, ещё за Севастополь-4 ответите… – прошипел он.

– Не-не-не! – воскликнул я. – На рожон не лезем. Мне главное подмоги дождаться!

Я вызвал виртуального помощника, ещё раз отправил сообщение Магомедову, лейтенанту Козлову и лейтенанту Каргину. Надо было сразу дублировать просьбу о помощи.

Дверной звонок вдруг издал мелодичную трель, потом ещё одну. В дверь настойчиво заколотили. Мы с десантником переглянулись.

– В туалет! – шикнул он.

Я торопливо заковылял к санузлу, точно такому же тесному, как в квартире Дарины, и меня тут же накрыли неприятные воспоминания. Дверь я тихонько прикрыл.

– Кто? – рявкнул бывший десантник.

– Открывайте! Служба газа! – глухо прозвучало из-за двери.

– Я не вызывал! – ответил хозяин квартиры.

– Это приказ! Проверка счётчиков! Открывайте, или мы взломаем дверь!

До моего слуха донеслось сухое щёлканье замков и тихий скрип дверных петель. Я почувствовал, как внутри всё сжалось.

Глава 5

Я стоял в тесном санузле, прислонившись к двери и внимательно прислушиваясь к каждому звуку снаружи. Правая рука меня так и не слушалась, скорее всего, нейропарализатор был настроен на максимальную мощность и нервные импульсы теперь до руки просто не доходили. Я её вообще не чувствовал, словно рука теперь у меня заканчивалась чуть ниже плеча.

А в коридоре хозяин квартиры общался с ещё двумя незваными гостями, одетыми в чёрные комбинезоны, и я надеялся, что десантнику хватит актёрского мастерства, чтобы не выдать моё присутствие. Силы слишком неравны, чтобы действовать открыто.

– Что-то на газовиков не шибко вы похожи, – хмыкнул мужик.

– Молчать! Кто ещё в квартире есть? – рыкнул на него один из громил.

– Один я… Бухаю, – проворчал десантник.

– Газом не пахнет, – заключил второй верзила, заглянув в коридор и комнату.

– Всё, извините за беспокойство, – сказал первый.

– Ага… – буркнул хозяин.

Дверь скрипнула снова, защёлкали замки. Я наконец выдохнул, чувствуя, как вспотел под рубашкой. Стресса мне за сегодняшний день хватило.

– Выходи, – шепнул десантник, приоткрывая дверь.

Я наскоро умылся в крохотной раковине, глянул в зеркало. Видок у меня был потрёпанный, если бы не погоны на плечах, меня можно было бы принять за какого-нибудь бродягу.

– Спасибо, десант, – сказал я, выходя в коридорчик.

Тот расплылся в довольной улыбке.

– А ведь и правда алики это были, – сказал он. – Рожи не нашенские у них.

Я устало вздохнул и потёр глаза. Совсем не так я планировал провести этот вечер.

– А ещё волыны у них под одеждой топорщились, – добавил десантник. – Какие именно, не знаю, но контуры увидел.

– Не удивлён… – буркнул я.

Я кинул беглый взгляд на часы. Где этот чёртов спасательный отряд? Или ПВОшники опять устроили гулянку, как вчера? Очень вряд ли. Чтобы столько пить – необходимо здоровье, а в ПВО отправляли, прямо скажем, не богатырей.

В конце концов, мне пока остаётся только ждать. Я прошёл вслед за хозяином квартиры в комнату, посмотрел, куда можно присесть. Мужик, заметив мой взгляд, быстро очистил свободное кресло от пивных банок и смятых пластиковых контейнеров.

– Может, по пивку? – предложил он.

– Давай… – вздохнул я.

Бывший десантник сходил до холодильника, забитого пивом, бросил мне одну банку светлого. Я неловко поймал её левой рукой, прижав к неподвижной правой. Открывать пришлось, зажав банку коленями.

– Как звать-то хоть тебя, десант? – спросил я, салютуя ему банкой в знак благодарности.

– Лёхой все зовут, – сказал он.

– И меня, – сказал я. – Ну, тёзка, будем знакомы.

Мы легонько стукнулись пивными банками за знакомство, холодное пиво ухнуло прямо в желудок, растекаясь по телу приятным расслаблением. Не красное вино из лучших виноградников Магарамкента, конечно, но тоже неплохо.

Я позволил себе немного расслабиться. Дом хоть и окружён, найти меня всё равно не смогут. Так что я вполуха слушал рассказы Лёхи о его службе, потягивал холодное пиво и ждал.

Сообщение пришло внезапно, Скрепка выскочила как чёрт из табакерки, принеся с собой всего два слова. «Скоро будем». Послание было от лейтенанта Каргина, и я вздохнул с облегчением, смахнув строчку в сторону.

– Скоро мои прилетят, – пояснил я.

– А-а… – протянул десантник.

Вскоре меня вызвали и по голосовой связи.

– Говорит Заварзин! Командор, мы на подлёте! Крыша занята, садимся на парковку внизу!

Я подскочил к жалюзи, выглянул в окно. К открытой парковке опускался десантный корабль. Люди в чёрном засуетились, начали переговариваться по закрытой связи, но огонь открыть не смели, во всяком случае, первыми.

– Отлично, мичман, – отозвался я. – В чёрных комбезах враги, будьте внимательны. Буду пробовать прорываться, ждите внизу. Вызывайте сюда полицию, СБ, всех, кого только можно. Да, и скорую тоже, тут есть… Пострадавшие.

Рискованно, конечно. Но это лучше, чем устраивать пальбу в спальном районе Новой Москвы.

– Есть, господин командор! – отозвался мичман.

Связь через имплант я никогда не любил, ощущение чужого голоса в голове, в костях черепа, казалось мне если не сумасшествием, то чем-то близким к нему. Но другой у меня в данный момент не было.

Теперь как-то надо пробраться на парковку, учитывая мою хромоту и как минимум два поста, установленных группой захвата, на этаже, где находится квартира Дарины, и на выходе из подъезда. Или можно дождаться полицию, которая упакует абсолютно всех, в том числе и меня.

– Пора выбираться, – сказал я.

– Мне, может, с тобой пойти, командор? – спросил меня Лёха.

Он уже изрядно набрался, не так, чтобы упасть прямо на месте, но достаточно, чтобы в нём пробудилась воинственность.

– Не, дружище, отдыхай, – сказал я.

– Да я же говорю! Алики, сука… В засаду нас, на Севастополе-4! Всех положили, меня контузило! – повысил он голос.

Я понял – спорить бесполезно. Про этот Севастополь он упомянул уже раз восемь, пока мы с ним пили пиво. В нём горела жажда мести. Желание поквитаться за всё пережитое во время прошлой войны с Альянсом.

Хотя войной это трудно было назвать. Очередной пограничный конфликт, один из десятков, ежегодно вспыхивающих то тут, то там. В космосе колонии вынуждены действовать более-менее самостоятельно, а в случае Альянса… Я вообще удивлён, как он до сих пор не развалился на отдельные части, каждая система Альянса считала себя отдельным государством, чьи жители скорее ощущали себя франклингами или никсонианами, а не членами Альянса.

Я посмотрел на грузную и обрюзгшую фигуру Лёхи. В рукопашной схватке он может быть полезен, конечно, но только очень недолгое время. Хотя всё равно продержится больше меня, однорукого и одноногого. У меня возникла очередная гениальная идея.

– Лёха! А шмотки какие-нибудь есть у тебя? – спросил я. – Ищут-то командора флотского. Просто в лицо могут и не узнать. Да и ищут одного, а если вдвоём пойдём, тоже не факт, что сообразят.

– Ну ты голова! – усмехнулся бывший десантник. – Щас найдём чего-нибудь… А форму твою в пакет сложим. Проскочим, я те слово даю. А если нет… Всех нахлобучим уродов!

В пыльном шкафу отыскалась чёрная толстовка с эмблемой новомосковского «Витязя», растянутые треники, пластиковые тапочки. Я кое-как переоделся, проклиная отключенную руку и раненую ногу, быстро глянул на себя в зеркало. Из бравого космофлотского командора я превратился в какого-то маргинала, обитателя трущоб. То, что доктор прописал.

Лёха переодеваться не стал. Он выглядел так постоянно.

– Если чё, ты мой дружок контуженный, сослуживец глухонемой, – сказал он.

Я скорчил гримасу, изображая последствия тяжёлой контузии, мелко затряс головой. Руку мою подвязали на верёвочку под толстовкой, рукав завязали узлом, запихнув внутрь скомканную рубашку, словно там культя.

– Во, точно! – воскликнул десантник. – А тебя раньше не контузило в реале?

– Нет, к счастью, – сказал я. – В космосе если рядом с тобой бахнет чего, то почти без шансов. Взрывом если не убьёт, так разгерметизация прикончит.

Десантник покачал головой.

– Ну его нахрен, этот космос ваш, – пробормотал он, явно прикидывая на себя последствия взрыва в космосе.

– А мне нормально, – пожал я плечами, вернее, плечом. – Идём?

– Идём, ща… Пакет возьму, – сказал он.

Лёха подхватил пакет с моей формой, непрозрачный, мусорный, и мы вышли на пустую лестничную клетку. Спускаться пешком не стали, поехали на лифте. Внутри тесной кабины тоже висело зеркало, и я на всякий случай заранее начал изображать контуженного ветерана былых сражений, просто чтобы потренироваться перед зеркалом.

И очень кстати, потому что когда кабина открылась, мы с Лёхой оказались прямо напротив пары бойцов в чёрных комбезах, пристально глядевших на нас.

– Стоять! – рыкнул один из громил. – Кто такие?

– А вы кто такие? – набычился Лёха в ответ. – Я живу тут! А вас вот впервые вижу!

Я сгорбился, скривил лицо. Ветеранов боевых действий я повидал немало, и некоторые из них находились в гораздо худшем состоянии, чем я изображал, несмотря на обязательную реабилитацию и меры государственной поддержки. Кого контузило, кто хапнул газку, кто переживал последствия декомпрессии. Отбоя от желающих служить всё равно не было. Прибыльное дело, почётное, уважаемое.

– Да не, это работяги какие-то, – с сомнением произнёс второй боец. – Идите. Хотя стоп… Офицера флотского не видали тут?

Лёха презрительно сморщил нос.

– Мы из десанта. Сотая бригада, – фыркнул он. – Чё нам эти флотские?

– Понятно, можете быть свободны, – сказал первый.

Десантник протиснулся первым, я заковылял следом, стараясь потряхивать головой так, чтобы моё лицо оставалось укрыто от их взглядов, но бойцы равнодушно отвернулись. Пост на выходе из подъезда нас даже не остановил, только посмотрели вслед. Их гораздо больше интересовал десантный корабль, спустившийся на парковку.

Из корабля никто не высовывался, я намеренно приказал ждать, рассчитывая выбраться бесшумно и скрытно, без лишнего кровопролития, которое обязательно случилось бы, прикажи я начать спасательную операцию.

Лёха медленно шёл рядом с пакетом в руках, касаясь меня плечом и косо поглядывая на корабль.

– Чё это, «Барс»? Восьмёрка? Были у нас такие, да… – бормотал он. – Гул внутри стоит, как будто на турбине сидишь…

Я ковылял молча. Мы делали вид, будто идём к ближайшему магазинчику за добавкой, и для этого приходилось делать небольшой крюк. Идти напрямик к кораблю я почему-то опасался.

Как только мы завернули на парковку, со всех сторон тут же завыли сирены полиции и прочих служб, с воздуха спускались аэромобили, по земле подъезжали бело-синие микроавтобусы со включенными мигалками. Я на миг почувствовал облегчение, но уже через пару секунд нас начали винтить полицейские. Просто за компанию.

И меня, и Лёху опрокинули на асфальт, сопровождая всё криками и матом. И если Лёха ещё как-то пытался дёргаться, то я не сопротивлялся, чтобы минимизировать возможный ущерб. Я вместо этого наблюдал, как с крыши улетает чёрный аэромобиль, а бойцы у подъезда спешно пытаются удрать.

– Долго вы, господа, – произнёс я, чувствуя щекой мелкие камешки на асфальте.

– А-а-а, пустите, сволочи! – рычал десантник.

– Молчать! – рявкнул один из полицейских.

Нас повязали для выяснения личности, а не потому, что в чём-то подозревали. Однако даже несмотря на то, что нас уложили мордой в асфальт, а теперь довольно грубо обыскивали, я наконец-то чувствовал себя в полной безопасности.

– В пакете что⁈ – рыкнул полицейский.

– Форма, – выдавил я.

Меня в этой суматохе явно не узнали.

– Флотский китель! – воскликнул полицейский, заглянув в пакет.

– Это мой, – выдавил я. – Документы там же, в кармане.

С этого момента всё понеслось вскачь, как в призме калейдоскопа, меня подняли, отряхнули, в машине скорой помощи мне обработали раненую ногу. С рукой сделать пока ничего не могли, требовалась операция по восстановлению сожжённых нервных клеток.

Мелькали лица, знакомые и незнакомые, погоны, белые халаты. Я продолжал понуро сидеть в машине скорой, пока все остальные делали свою работу. Даже Лёха куда-то подевался со всей этой суетой.

Нескольких бойцов в чёрном нашим доблестным полицейским удалось повязать, но предъявить обвинение им, по сути, было нельзя, ничего предосудительного они не совершили. Не успели, не смогли. Более чем уверен, что им всем легко удастся выпутаться из этой истории, их просто увезли для проверки документов.

Работали тут уже и представители имперской СБ, причём один из них даже попытался меня допросить, пока не прошло слишком много времени, но его вскоре прогнал врач скорой помощи.

Мои ребята тоже подошли, так и не дождавшись от меня новых указаний, неполным составом, только офицеры. Магомедов, Каргин и Заварзин. Я слабо улыбнулся им в знак приветствия. Стресс, кровопотеря, выпитое пиво и всё в совокупности довело меня до какой-то невообразимой апатии, сверхконцентрация сил обернулась, как обычно, откатом. В таком состоянии я не смог бы дать отпор даже престарелой улитке. А может, это действие обезболивающего, которое вколол мне фельдшер.

– Вы как, господин командор? – растерянно спросил меня старший помощник.

– Погано, – ничуть не слукавил я.

– Как так вляпались-то? – хмыкнул Каргин.

– Женщины… – философски изрёк я.

Офицеры ухмыльнулись как по команде.

– Султан открыл сезон охоты, – сказал я. – Пока только на меня, но и вам лучше быть начеку.

Все трое переглянулись.

– Где мы и где султан, – хмыкнул Заварзин.

– Как видишь, лапы у него длинные, – проворчал я. – Настолько, что за мной альянсовские агенты пожаловали.

Магомедов присвистнул.

– Короче, не расслабляйтесь. С базы ПВОшников – ни ногой, это приказ.

Все трое заметно приуныли, успели, видимо, настроить себе планов. Я их понимал. Я бы тоже с большим удовольствием предпочёл находиться в городе, а не в обшарпанной старой казарме. Особенно если помнить, что ремонт обещался быть долгим.

– Возвращайтесь на базу. Я потом сам доберусь, – сказал я.

– Есть… – буркнул лейтенант Магомедов.

– Может, лучше с нами? – настороженно предложил Заварзин.

Я вместо ответа покосился на маячащих неподалёку сотрудников имперской СБ. Допрашивать меня будут долго, учитывая, что дело приобрело политическую окраску. И пусть в этот раз я не подозреваемый и даже не свидетель, а потерпевший, это не отменяет того, что допросами из меня вымотают всю душу.

– Тогда будьте на связи, ладно? – попросил Каргин. – А то мы и так не знаем, чего и думать.

– Постараюсь, – кивнул я. – Но обещать ничего не могу. Вам-то чего, сидите в казарме, отдыхайте от трудов праведных.

– Да не сидится уже на месте, – усмехнулся связист. – Я уже и ПВОшникам ретрансляторы перенастроил, и в казарме старые мониторы запустил…

Похоже, мой энтузиазм заразителен. Сейчас, правда, я никакого энтузиазма уже не испытывал, всё, чего мне в данный момент хотелось – попасть наконец в заботливые руки нейрохирургов, чтобы они восстановили мне руку. Желательно целиком и с полным функционалом.

– Как вернусь, наверное, переместимся на верфь, поближе к «Гремящему», – сказал я задумчиво. – Может, у них дело быстрее пойдёт. Да и там поспокойнее будет, пожалуй.

Возражать никто не стал. Попрощались, Магомедов напоследок протянул руку для рукопожатия, понял, что сотворил глупость, сконфуженно приложил к фуражке. Я взял своей левой рукой правую, помахал дурашливо. Выключенная рука оказалась неожиданно тяжёлой.

Вслед за ними ко мне подошёл незнакомый офицер СБ, махнул перед лицом удостоверением. Ну, началось.

– Командор Мясников? – спросил он. – Майор Иванов, имперская служба безопасности, третье управление.

Я предполагал, что он сейчас попросит меня пройти с ним. Но я ошибся. Хотя фамилия наверняка ненастоящая.

– Как ваше самочувствие? – поинтересовался он.

Не думал, что я заслужил какое-то особое обращение. Но, по всей видимости, это было именно оно. Ладно, есть и плюсы в том, что меня теперь знает каждая собака.

– Бывало и лучше, – сказал я.

– Вас доставят в нашу больницу, как только вы этого пожелаете, – сказал майор. – Но если вы сначала ответите на пару наших вопросов, то мы сможем приступить к расследованию.

Чертовски хотелось всё бросить и уехать лечиться. Но даже этого я пока не мог себе позволить. Чем раньше ищейки нападут на след, тем лучше для меня, да и для них тоже.

Поэтому я начал рассказывать всё с самого начала, без утайки, не пропуская ничего. Майор Иванов стоял напротив, внимательно слушая каждое слово, похоже, записывал всё на имплант. Покончив с рассказом, я почувствовал себя вымотанным так, словно весь вечер провёл на разгрузке бетона.

– Мы их найдём, – уверил меня майор.

– Просьба… – тихо сказал я.

– Да, какая? – оживился Иванов.

– Лёху… По допросам не таскайте, ни к чему… Я за него всё рассказал и так. Лучше наградите. Если бы не он, лететь бы мне уже по направлению к Турану, – сказал я.

Я думал, Иванов только отмахнётся. Но нет, эту просьбу он воспринял со всей серьёзностью. И только после этого скорая повезла меня в ведомственную больницу. Фельдшер сделал мне ещё один укол, и всё растаяло в тумане.

Глава 6

Очнулся я в больничной палате, белой и стерильной. Один. А ведь мог очнуться и в трюме курьерского судна, за фальшивой переборкой.

Рука… Болела. Я ощущал каждый имплантированный нерв, плечо было испещрено сеткой тонких шрамов, и я даже мог шевелить пальцами, но каждое движение вызывало вспышку острой боли. Пианистом мне теперь точно не быть. Боль, конечно, пройдёт, когда новые, искусственные нервы приживутся окончательно, но я уже сейчас ощущал, насколько они отстают от прежних. Да, нейропарализатор это игрушка дьявола. Страшно было даже представить последствия, попади Дарина мне в голову или в корпус.

Ногу мою тоже починили, зашили, подобные ранения для здешних хирургов всё равно что домашка первоклассника для кандидата наук. Но я пока не ощущал себя готовым к новым подвигам. Сил не было даже подняться с кровати, последствия наркоза всё ещё давали о себе знать. Но мне жутко хотелось пить, а ещё больше хотелось по-маленькому, так что я пересилил себя и поднялся с кровати, ощущая жгучую боль в руке вперемешку с головокружением.

Идти пришлось по стеночке, прилагая максимум усилий, словно бы генератор искусственной гравитации вышел из строя и выдавал 3G вместо привычных 0,97. Коридор, такой же белый и стерильный, как и палата, казался бесконечным, но я знал, что в конце меня непременно ждёт то самое место.

Путешествие туда и обратно заняло у меня необычайно много времени. Даже смешно, капитан космического корабля, преодолевающий миллионы километров на сверхсветовых скоростях, вынужден ползти как улитка.

По возвращению я обнаружил в своей палате хмурого доктора в сопровождении молоденькой испуганной медсестры.

– Здравия желаю, – произнёс я.

– Вам запрещено вставать, господин командор, – прогудел пожилой доктор.

– Меня как-то забыли об этом уведомить, – пожал я плечами.

Он покосился на медсестру, снова посмотрел на меня.

– Как ваше самочувствие? Жалобы какие-нибудь есть? – спросил он.

Пришлось на секунду задуматься и прислушаться к собственным ощущениям.

– Бывало и лучше. Рука болит, – сказал я. – Пульсирует как будто бы.

– Ложные ощущения? Фантомные боли? Судороги? – перечислил доктор.

– Да вроде бы нет… – неуверенно сказал я.

– Значит, всё в порядке. Импланты приживаются, – сказал он.

Мне будто бы стало немного легче. Хорошие новости всегда воодушевляют. Эта новость определённо была хорошей.

– Если почувствуете что-нибудь необычное, дайте нам знать, – добавил он. – Вставать пока запрещаю, отдыхайте. Если что, утка под кроватью. А госпожа Стародубцева неотлучно, повторяю, неотлучно будет находиться в палате.

Щёки медсестры окрасились пунцовым. Кто-то, похоже, крупно попал из-за меня.

– Разрешите вопрос? – спросил я. Некоторые привычки не изжить даже в разговоре с гражданскими.

Доктор кивнул.

– Когда меня выпишут?

– Не терпится снова в бой? – добродушно усмехнулся доктор.

– Вообще да, – сказал я.

«Гремящий», конечно, всё равно пока на капитальном ремонте. Но задерживаться здесь, в больничных стенах, занимая чьё-нибудь место, мне не хотелось.

– Потребуется время для некоторых тестов. Результаты анализов будут только в понедельник, – сказал он. – Ну и мы должны удостовериться, что нервная система функционирует как надо. Поверьте, вы не хотите знать о последствиях отторжения.

– Понял… – вздохнул я.

До понедельника… Я вызвал Скрепку и запросил у неё точное время. Ещё четыре дня. Захотелось взвыть.

Время потекло как расплавленная магма, релятивистские эффекты во всей красе, даже на обычных скоростях. Когда тебе нечем заняться – время искривляется вопреки любым законам физики.

Медсестра в диалог со мной не вступала, ограничиваясь односложными холодными ответами, так что желание поболтать у меня пропало в первые же минуты разговора. Наверняка конторская, как и весь остальной персонал этой больницы, и за моё исчезновение ей ещё крепко влетит. И я чувствовал, что винила она не себя, а как раз-таки меня.

Ужин она мне принесла прямо в палату, в постель. Кровать трансформировалась в полулежачее положение, поднос я разместил на коленях. Попытка взять ложку на первый раз обернулась неудачей, руку прострелило болью и я с шипением выронил прибор прямо в миску горячего бульона. Больше, чем собственная неуклюжесть, меня бесила только моя беспомощность. Я неловко взял ложку левой рукой.

– Нет, господин командор, в правую руку, – настойчиво произнесла медсестра.

Пришлось подчиниться. В этом деле лениться нельзя, если я хочу восстановиться полностью.

Но как минимум, кормили здесь неплохо, ничуть не хуже, чем в ПВОшной столовой, а то и лучше. Правда, приём пищи затянулся настолько, что всё остыло до комнатной температуры. Даже просто держать ложку в пальцах оказалось сущим мучением.

На следующий день ко мне в палату явился майор Иванов. Одетый по форме, с планшетом в руках. Чёрный китель имперской СБ смотрелся на нём как вторая кожа. Он тоже поинтересовался моим самочувствием, спросил, не нужно ли мне чего-нибудь. Шутить с ним не возникло никакого желания, весь его вид просто кричал о том, что лучше бы воспринимать его максимально серьёзно. Дело и впрямь было серьёзным.

Далее пошла стандартная беседа, у безопасников они все строились по одному шаблону с незначительными вариациями. Я ничего не утаивал, наоборот, рассказывал всё как есть, делился версиями и подозрениями, короче говоря, активно сотрудничал со следствием. В конце концов, это и в моих интересах тоже. Да и время так текло гораздо быстрее.

Прерывались мы только на процедуры, во время которых мою руку облепляли датчиками, и на приём пищи. Всё остальное время мы беседовали с Ивановым.

– Не хотите к нам перевестись, командор? – спросил он вдруг.

– Даже если бы хотел, не имею права, – сказал я. – Я на личной службе.

Майор Иванов удивлённо изогнул бровь. Странно, это наверняка должно было быть в моём досье.

– Нам бы пригодились такие офицеры, как вы, тем более, с боевым опытом. Но неважно, – сказал он. – Я зайду в понедельник.

Я пожал ему руку на прощание, и от простого рукопожатия чуть ли не заорал в голос. Начались долгие выходные, во время которых не было ни процедур, ни посещений, так что я готов был на стену лезть от скуки. Дошло даже до того, что я начал общаться со Скрепкой, вяло доказывая ей преимущество искусственных нервов над натуральными, а потом резко переобуваясь и начиная доказывать уже другую точку зрения. Спорить и отстаивать своё мнение Скрепка не умела, во всём соглашаясь со мной, поэтому никакого удовольствия от дискуссии я не получал. Просто разминка для ума.

В воскресенье после обеда в мою палату вдруг вошли двое бойцов в форме без знаков различия. Я насторожился, приподнялся на кровати. Медсестра, сидевшая на стульчике рядом, осталась равнодушна и неподвижна, как статуя.

– Чем могу помочь? – произнёс я.

Мой вопрос проигнорировали. Один из них просканировал помещение, кивнул другому. Через несколько секунд в палату вошёл кронпринц Виктор.

Я подскочил на ноги в тот же момент, вытянулся смирно, думая только о том, что не побрился утром и выгляжу теперь как туранский подданный.

– Вольно, командор, сядьте обратно, – властно произнёс кронпринц.

Я подчинился.

– Прошу прощения, Ваше Императорское Высочество… – пробормотал я.

Он жестом заставил меня умолкнуть.

– Султан Аббас и впрямь… Рассержен, – произнёс кронпринц. – Это в мои планы не входило, но мне стоило предвидеть такую возможность. Это меняет дело, командор.

Меня распирало от любопытства, что именно за дело он имел в виду, но я не смел даже пикнуть без разрешения.

– В любом случае, «Гремящий» будет отремонтирован. Да и вам тоже… Ремонт не помешает, – продолжил он. – Что-то назревает, командор. Снова.

Это не новость. В Галактике происходит столько всего одновременно, что подобное утверждение никогда не бывает ложным. Что-то назревает постоянно. Вопрос только в том, что именно и где именно.

Кронпринц заложил руки за спину и прошёлся по палате, задумчиво наморщив лоб. Все остальные присутствующие замерли, и я в том числе.

– Изначально я планировал отправить вас на дальние рубежи, к нейтральным системам, – произнёс он. – Теперь я понимаю, что это будет слишком опасно.

Галактика ещё не была освоена полностью, даже несмотря на то, что экспансия продолжалась уже сотни лет. И в нейтральных системах можно было с лёгкостью разбогатеть и прославиться, обнаружив, к примеру, пригодную для жизни планету или богатый редкими ресурсами мир. Или наоборот, сгинуть в безвестности. Туда отправлялись экспедиции, оснащённые по последнему слову техники, туда улетали вольные капитаны, надеясь сделать какое-нибудь открытие, туда стекалось различное отребье со всей Галактики в поисках лёгкой наживы. Пираты, наёмники, авантюристы всех мастей, бродяги.

По соглашению, принятому всем галактическим сообществом, нейтральные системы оставались вне чьей-то юрисдикции. Они находились слишком далеко от всех звёздных государств и союзов, население там было слишком перемешано, чтобы вот так просто взять и отдать ту или иную систему нам, аликам, федератам, туранцам или ещё кому бы то ни было. Всё присутствие ограничивалось официальными представительствами, не более.

И боевые корабли там были скорее исключением, чем правилом, постоянно там никто не находился. Максимум – для сопровождения каких-нибудь конвоев или транспортов, И для меня оставалось загадкой, почему вдруг кронпринц Виктор хотел отправить имперский боевой корабль в нейтральные системы.

– Разрешите обратиться, Ваше Императорское Высочество? – спросил я.

Он посмотрел прямо на меня, несколько недовольный тем, что я вырвал его из задумчивости. Затем коротко кивнул.

– Я… Мы, весь экипаж «Гремящего»… Опасностей не страшимся, – сказал я. – Если прикажете, если это нужно для блага Империи, то…

– Я понимаю, – перебил он меня. – Но с учётом этих, кхм, новых факторов… Сложность, так скажем, повысилась с трёх пунктов до десяти. Что, соответственно, вынуждает меня вносить коррективы в план.

– Мы справимся, – сказал я. – Просто дайте нам шанс.

Кронпринц почесал выбритый до синевы подбородок. Мне вновь стало стыдно за мой внешний вид.

– Ладно… Всё-таки никто и не рассчитывал на лёгкую прогулку, – сказал он. – Решено. Долечивайтесь, потом принимайте «Гремящий». Дальнейшие инструкции вам выдаст подполковник Игнатов, он с вами свяжется.

Всё-таки Игнатова вытащили. И, похоже, он тоже не обделён милостью кронпринца. Это радует.

– Есть, Ваше Императорское Высочество! – воскликнул я.

– Посмотрим, останется ли у вас столько же энтузиазма, когда вы доберётесь на место, – фыркнул Виктор. – Всё, не смею больше вас отвлекать.

Он кивнул мне, резко развернулся и вышел из палаты, не позволив мне произнести и слова, вслед за ним вышли его телохранители. Я амёбой растёкся по кровати. Наконец-то хоть какая-то определённость. Теперь у меня появилась цель, пока ещё не совсем ясная, но этого уже достаточно, чтобы прикинуть, что меня ждёт.

Медсестра тоже поднялась и вышла. Я осторожно потянулся, сжал кулак, напряг мускулы. Руку словно прошило электрическим разрядом, бодрящим и болезненным. Хотелось уже поскорее покинуть эти безжизненные стены, безделье сводило меня с ума. И всё же остаток выходного дня пришлось терпеть, изнывая от вынужденного томительного ожидания.

Зато следующим утром, аккурат с началом нового рабочего дня, всё снова завертелось в вихре процедур, анализов, опросов и тому подобного. Визитов майора Иванова и моего лечащего врача я ждал как новогоднего подарка. И они пришли одновременно, вместе.

Врач дежурно поинтересовался моим самочувствием, поискал что-то у себя в планшете, осмотрел и пощупал мою руку.

– Реабилитация будет долгой, предупреждаю сразу, – сказал он. – По срокам не скажу, всё зависит от того, как вы будете выполнять все рекомендации. Но если не выполнять, могу точно гарантировать, что рука так и не восстановится целиком.

– А есть шансы полного восстановления? – удивлённо спросил я.

Обычно после нейропарализатора люди мучаются до конца жизни. Ни разу не видел, чтобы кто-то восстановился полностью. Гораздо чаще люди просто меняли поражённую конечность на механический протез, это было проще, а иногда даже и дешевле, чем заниматься реабилитацией. Я и сам подумывал насчёт замены руки на хром и железо. Но замена, по моему мнению, будет означать, что я окончательно сдался, уступил. Я же сдаваться не собирался.

– Разумеется, – кивнул доктор. – Если не пренебрегать терапией.

Я был настроен серьёзно. Уж лучше тратить полчаса в день на оздоравливающую гимнастику, чем страдать потом от различных последствий собственной лени.