Текст книги ""Фантастика 2025-162". Компиляция. Книги 1-15 (СИ)"

Автор книги: Greko

Соавторы: Василий Головачёв,Геннадий Борчанинов
сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 235 страниц)

В том, что покупателями наших бумаг окажется именно эта компания, Ливермор не сомневался. С чеком на руках мы бросились на угол Бродвея и Уолл-стрит, где в доме № 42 «медные» быки устроили себе «загончик» с поилкой, кормушкой и десятком телефонов.

– Зачем тебе наличка, Юный Хват? – попытался отвертеться Морис, отвечавший за финансы в консорциуме Gross Kleeberg.

– Не играй со мной, Чарли. Хочешь, чтобы я ославил вас на всю Биржу? Вы неплатежеспособны?

Угроза подействовала. Деньги мы получили. И решили взять паузу до завтра и даже утром ничего не покупать и не продавать. Очень разумное решение. Ибо в среду за короткую сессию United Copper обвалился. Рухнул, как брошенный с вершины «Утюга» камень, разнеся кучу голов. С 60 до 10 баксов. С последующим закрытием или банкротством аффилированных лиц, банков и компаний, с персональным запретом для Хайнца и Мориса появляться на Бирже и даже с самоубийством президента третьей по величине трастовой компании Нью-Йорка.

Вся эта турбулентность случилась за пять коротких дней. Кто в ней был виновен? Конечно, не мы выдернули табуретку из-под ног Gross Kleeberg. Наша добыча – так, мелочь. Нашлись дяди посерьёзнее. Поговаривали, что руку приложили сам Джон Ди Рокфеллер и еще несколько очень влиятельных тузов.

Так или иначе, Биржу лихорадило. Наступил тот любимый Ливермором момент, когда большое колебание приносит большие деньги. Мы продавали и продавали. Джесси с алчным азартом вспоминал саквояж с наличкой, который я оставил себе, вернув ему взамен виртуальный эквивалент в виде записи в журналах конторы Хардинга.

– Ну же, Базиль, нельзя над златом чахнуть! Пора пустить прибыль от «Купер» в дело.

– Еще не время, Джи Эл. Я знаю, как поступлю с саквояжем.

Как? Я задумал дерзкую аферу. В духе скупщиков золота в начале 90-х, которые парковали машину у вокзалов, ставили на крышу таблички с предложением и по дешевке выгребали драгметаллы у населения, отчаявшегося от безденежья.

В четверг 24-го октября настал подходящий момент. Об этом я догадался, когда в контору Хардинга, где я практически поселился, с утра пораньше начали заглядывать все подряд с одним и тем же вопросом: «денег нет?» Спустился в зал. Народу тьма, и все заняты поиском кредитов. Ни одного представителя банков или денежных брокеров. Ни одного! Меня стали сразу дергать, так как я примелькался за год как трейдер, занимающийся онкольными займами.

Вышел на улицу.

Перекресток Уолл– и Брод-стрит кишел брокерами с поребрика. Иголку не протолкнуть даже у входа в «Корнер», помпезное здание банка Моргана. Не подняться на ступени Федерал-Холл и на площадку под памятником какому-то мужику в парике, тычущему бронзовым пальцем в толпу. И никто не торговал. Предложения на покупку отсутствовали. На векселя и долговые расписки все смотрели как на мусор.

Бросился к телефону и вызвал парней. Они ждали моего звонка в ближайшей от дома аптеке, попивая газировку. Там стоял аппарат, и аптекарь за десять баксов разрешил нам им воспользоваться. Чертов крохобор! Ему бы не лекарствами торговать, а с кистенем на углу поджидать клиентов.

Изя и Ося добрались быстро. Оба были вооружены, так как несли с собой то, за что их могла порвать на мелкие клочки толпа на Уолл-стрит – наличку.

Дальше действовали по плану.

В темном неприметном углу Биржевого зала каждый день зачем-то сидел серенький клерк, занимавшийся никому неинтересными делами. Его стол всегда игнорировали. Но только не сегодня. Он с радостью уступил мне место на пару часов за сотню баксов. Ося устроился за столом, я встал перед ним, а Изя помчался к Денежному Столбу.

На него сразу обратили внимание. Засыпали вопросами и предложениями.

– Ответы на все вопросы в северном углу зала!

Немедленно толпа устремилась в указанном направлении. И наткнулась на меня, растопырившего руки и не пускавшего никого к столу, за которым сверкал золотой улыбкой Джо. Он выглядывал из-за таблички с надписью «20 %», выведенных крупными красными буквами, и демонстрировал всем желающим тугую пачку «бизонов».[2]

– Базиль, что все это значит⁈

– Вы даете деньги под 20% в день?

Никому и не пришло в голову, что я настолько безумен, чтобы предлагать живой кэш под 20% годовых. Но никто так и не догадался о размерах моей алчности.

– Покупаю первоклассные акции по цене в 20 % от текущей котировки.

– Баз, ты сошел с ума⁈ Забрать за бесценок «голубые фишки»?

На меня обрушился шквал негодования и гром вперемежку с градом в виде попреков. Кто-то пытался со мной поторговаться. Кто-то взывал к христианскому милосердию или кричал о своих детях, которых я выброшу на улицу. Но большинство просто развернулось и ушло в зал, чтобы снова потолкаться у Денежного Столба или в очередной раз попытать счастья в брокерских конторах.

Ожидаемо. Все просчитано заранее. Когда проблематично даже получение собственных денег в банке, когда люди продают места в очередях, которые выстроились у дверей финансовых организаций, когда на Бирже денег нет – физически отсутствуют, – игроку, чтобы выполнить свои обязательства, приходится прибегать к крайнему средству – продавать свои акции частному лицу. Даже те, которые использовались в качестве залога. Если применить аналогию Джесси, передо мной сейчас были мыши под колпаком, лишенные воздуха. У них только два варианта: или умереть, или глотнуть воздуха через протянутую мной трубочку, отрубив взамен правую лапку.

А кому легко? Что они хотели, придя сюда – в здание, где на одного счастливчика приходится десяток неудачников? Выслушивая бесконечные упреки, я равнодушно отвечал:

– Что же вы не возмущались, когда Хайнц неделю назад хотел заставить медведей покупать акции «Купер» по цене в три раза дороже обычной?

– Отти плохо кончил, – кричали мне в ответ.

– Плевать! Советую поспешить – предложение ограничено!

Как и думал, не прошло и получаса, к нашему столу потянулись ходоки. Сперва с предложением акций второго эшелона и дисконтом в 50 процентов. Потом с куда более вкусными офертами. Я был непреклонен.

– Как говорил мой дед, – обратился я к братьям Блюм, чувствовавшим себя крайне дискомфортно под сотнями осуждающих взглядов и желавшим поскорее унести отсюда ноги, – не нуза торопиза. Скоро приползут и сами все предложат.

Я оказался прав. Стоило первому согласиться на мои условия, процесс, как любил говаривать первый и последний президент СССР, пошел.

К полудню все завершилось. Деньги закончились, остались жалкие крохи. Зато в саквояже пристроилась внушительная стопка акций ведущих компаний САШ, типа «ЮС Стил», «Стандарт Ойл» и прочая со всеми необходимыми передаточными надписями.

Очень вовремя, надо сказать. Президент Биржи мистер Томас, обеспокоенный отсутствием наличности, обратился за помощью к Джи Пи – к всесильному Моргану, который не сказал «нет».

– Передайте брокерам, деньги будут. Банки помогут.

Через полчаса, как я закончил раздевать спекулянтов до трусов, мистер Томас сделал сенсационное заявление о щедрости банковской верхушки города. Сперва все возликовали, наверняка, многие помянули меня недобрым словом, но затем снова приуныли. Денег-то как не было, так и нет. Словами председателя Биржи невозможно рассчитаться по обязательствам. Котировки неуклонно стремились вниз, чем безбожно продолжал пользоваться Джесси.

Поднявшись в контору, я рассказал ему о своей проделке.

– Тебя разорвут, – хихикнул Джи Эл.

– А тебя?

– По крайней мере, я не свечу лицом. Но нет худа без добра: с помощью твоих акций мы можем значительно увеличить кредитное плечо.

– Сколько мы заработали?

– На бумаге порядка трех миллионов.

Сумма меня поразила.

– Может, нужно остановиться?

– Зачем? Удача сама прет в мои руки.

И он продолжил яростно рубить фондовый столб американской экономики, а щепки чужих банкротств по всей стране летели в разные стороны. С фатальными последствиями для многих…

Через два часа в контору вбежал клерк.

– Представитель Моргана лично у Денежного Столба раздает расписки на получение денег в банках Нью-Йорка! Кризис преодолен!

– Черта с два! – вскричал Ливермор. – Сколько бы не влили сейчас денег, все равно будет мало, чтобы преодолеть кризис. Могу продолжать валить и валить рынок столько, сколько будет возможным. Я чувствую себя богом.

Из кабинета выглянул встревоженный Хардинг.

– Джей Эл. Мне звонил из конторы Моргана чех Холик. Очень влиятельное лицо. Он просит тебя остановиться.

– Пошли его далеко и надолго! Когда эти большие дяди трижды стригли меня как овцу, никто и не почесался им сказать: ребята, Джи Эл – хороший парень. С ним нельзя так поступать.

– Он говорил о патриотизме, об ответственности перед страной, – неуверенно промямлил Хардинг.

Джесси лишь хмыкнул.

– Достаточно, приятель, – не выдержал я. – Пора закрывать лавочку.

– Ты можешь покинуть лодку в любую минуту. Акции не положишь на депозит?

– Нет. Заберу с собой.

Он странно на меня посмотрел. Не осуждая за бегство. Иначе. Но промолчал.

– Уходим, парни, – распорядился я. – Айзек! На Уолл-стрит дурдом. Транспорт не найдем. Поэтому пробегись до Бродвея, найди нам любые колеса и жди. Мы подойдем к тебе с интервалом в пять минут.

– Сделаю! – кивнул Изя и исчез.

– Джесси, мне нужно где-нибудь расписаться, чтобы закрыть свои позиции?

– Не утруждайся. Контора все сделает и подсчитает. Жаждешь узнать, насколько стал богат?

– Единственное, о чем я мечтаю, так это о куске пиццы и бутылке пива.

– Пицца? Ты о пироге с помидорами, которые делают в Маленькой Италии?

– Да! Да! Неужели в Нью-Йорке есть пицца⁈ – я восхитился, потому что за полтора года так и не встретил ни одной пиццерии и решил, что еще не пришло ее время.

– Ресторанчик Дженаро Ломбарди на Весенней улице.

– Мой бог! Ты не представляешь, какой подарок мне сделал!

Ливермор расхохотался и обвел руками стол, заваленный бланками заказов на продажу без покрытия.

– Миллионы долларов за кусок пирога? Да ты, Баз, оригинал!

Мы с Осей вышли из здания Биржи – я впереди, Ося с саквояжем за мной, – не испытывая особого страха. Грабить нас бессмысленно. Скорее стоило опасаться за свои ноги и одежду, чтобы не оттоптали и не порвали. На улице ни одного полицейского в круглом шлеме, как у британских бобби. Анархия. Толпа разгневанных мужчин.

Уподобившись ледоколу, рассекая человеческое море, я почти достиг поворота на Уолл-стрит. Тут-то нас и попытались зажать. Пятерка ирландцев, неведомым образом умудрявшихся выглядеть одновременно и свирепыми забияками, и добродушными соседями. Почему ирландцы? А кто ж еще, если все повязали на шею зеленые платки, и в эту компанию затесался мужик в клетчатой юбке, а двое других могли похвастать огненной шевелюрой и клопиной россыпью веснушек?

– Джентльмены, вас желают видеть в «Корнере», в офисах мистера Моргана, – прорычал мне в лицо Рыжий-Рыжий-Конопатый, а его брат близнец вплотную надвинулся на Джо Блюма.

Ну кто ж так приглашает на встречу? Зачем толкать нас пузяками, грозно надувать усы, грозно сжимать кулаки и заходить сбоку? И, вообще, не стоило вставать на моем пути, когда я отправился за пиццей, которую не видел пару столетий. Я, конечно, не Микеланджело, черепашка-ниндзя, но тоже могу сильно расстроиться из-за «пирога с помидорами». Так что не нужно теперь обижаться. Кто не успел убежать, пеняй на себя!

Резко дернул за руку одного из громил, норовившего зайти мне за спину, и взял его шею на удушающий прием. Ося, не растерявшись, тут же уткнул ствол маузера в плотное брюшко другого, в любителя юбку носить средь бела дня.

– Ваш приятель продержится без воздуха две минуты, – краснеющее лицо ирландца подтверждало истинность моего заявления. – Дернитесь, и мистер Блюм отправит юбочника на свидание со Святым Патриком. Лучше вам исчезнуть, как лепрекону. Время пошло.

– Это не юбка! Это килт!– возмутился Рыжий-Рыжий-Конопатый. – Никто не рискнет стрелять в такой толпе. Ты блефуешь!

– Время! – я был непреклонен.

Оставшаяся троица отступила, не зная, что предпринять.

– Исчезли. Ну! Быстро!

– Уходим, Теренс! Этот сумасшедший не шутит.

Ирландцы скрылись за дверью «Корнера». Я отпустил того, кого душил. Он согнулся и отчаянно закашлялся. Мужик в юбке (хоть килтом назови, но юбка – она и есть юбка: ногу задерешь, трусы всяко видать) бросился к нему на помощь. На прощание бросил нам в спину:

– Мистеру Холику это не понравится.

Ответил ему незамысловато – поднятым вверх средним пальцем.

– Давай, Ося, прибавим ходу. Поверить не могу – меня ждет пицца.

Дженаро Ломбарди меня не подвел. Конечно, пицца серьезно отличалась от той, к которой я привык. Толстый корж с высоким бортом, мягкий, как хлеб. Начинка из сала, помидор, орегано и сыра романо, вместо моцареллы из «Пятёрочки». И пекли ее не в дровяной, а в угольной печи. Но главное – сыр тянулся, и от пиццы упоительно пахло дымком. И стоила она сущие копейки – пять центов. Братьям Блюм понравилось.

Мы славно перекусили прямо в маленьком ресторанчике, похожим на продуктовую лавку. И захватили с собой пяток пицц, чтобы вечером продолжить под пивко.

Отличный вышел финал напряженного дня.

А вечером пришли они, толстяк и немец Фриц, со стальным листом в качестве защиты. Как раз в тот момент, когда я нежился у камина и вспоминал минувшие полтора года.

[1] Онкольные займы – то же самое, что кредит, который необходимо вернуть по первому требованию заимодавца.

[2] На купюре номиналом в 10 долларов образца 1901 г. был изображен пасущийся бизон.

Глава 4

Пицца фраера сгубила

– Чем обязан, джентльмены? – вальяжно протянул я, слегка скосив голову, чтобы рассмотреть пришельцев.

Мизансцена мне понравилась, как и Осе, хотя в первый момент могло показаться, что у нас глюки на фоне переедания. На пиццу смотреть приятнее, но и эта картинка под пивко потянет. Два здоровенных мужика, вторгшись в гостиную, пытались спрятаться за листом матово отсвечивавшего железа и водили стволами как Бог на душу положит – то в нашу сторону, то в окно, то в камин. Откроют огонь, вряд ли что-то уцелеет в гостиной, а вот нас им зацепить будет проблематично. Но всякое бывает. Не стоило полагаться на авось.

– Полицейские детективы… – раздался голос из-за щита.

– Какой округ?

– Это не важно!

– Ага, значит, не из Виллидж.

– Все вопросы позже. А сейчас будьте так любезны покинуть кресла и опуститься на пол. Фриц, возьми ты их на мушку наконец!

– Зачем нам вставать?

– Выполняйте наши указания, и никто не пострадает.

– Боюсь, офицеры, (если, конечно, вы те, за кого себя выдаете) не в вашем положении указывать нам, что делать.

Я сделал паузу, чтобы дать вторженцам осознать сей простой факт. Ответом мне стало чье-то пыхтение и немецкое ругательство от Фрица. К сожалению, им потребовались более весомые доказательства, ведь у них было в руках оружие, а у нас нет. Ну что ж, карты на стол.

– Только без резких движений, господа. Медленно, я повторяю, медленно поверните головы и посмотрите на потолок за своей спиной.

Они повернули. И посмотрели. Прониклись.

Над ними, раскорячившись в трапециевидном углу под самым потолком, над самой дверью, висел Изя. Этот гимнаст-любитель так за полтора года навострился в эквилибристике, что запросто удерживался в вышине с помощью одних ног. Руки у него были заняты. Сжимали маузеры. И стволы смотрели прямо на головы ночных незваных посетителей.

– Незаконное проникновение в частное жилище, – я прибавил металла в голосе. – Ни один суд не признает нас виновными в нанесении смертельных ранений. Будь вы при исполнении, был бы другой расклад. Но вы заявились к нам как тати. С целью грабежа известных на Уолл-стрит бизнесменов.

– Мы при…

– А вот сейчас и разберёмся. Стволы на пол. Быстро!

Без резких движений приподнялся в кресле, демонстрируя пустые руки. За стальным щитом раздались звуки упавших на пол пистолетов.

– Изя, чисто?

– Да. Слезать?

– Потерпи еще пару минут.

Я вытащил из ножен свой Боуи. Приблизился к щиту и постучал по нему клинком. Щит отозвался приятным, почти колокольным звоном. Ося, подскочивший следом, не удержался и попытался проделать аналогичное, но горлышком пивной бутылкой. Получилось не так мелодично. Пацан пацаном, ёксель-моксель.

– Тук-тук, кто в домике живет? Давайте, парни, пошевеливайтесь. Первый на выход.

– Из квартиры? – затупил Фриц.

– Из-за щита. Вышел и опустился на пол, изображая морскую звезду. Ферштейн?

– Ja, ja! – перешел на родную речь немец.

Он осторожно выглянул из-за листа, сделал пару робких шагов в глубину комнаты и опустился на ковер. Я небрежно помахал кистью – мол, продолжай в том же духе. Фриц улегся на пузо.

– Джо, придержи щит. Будь вежливым хозяином и помоги джентльмену присоединиться к приятелю. Прошу вас, офицер, выполняйте мои указания, и, – я повторил его же слова с легкой насмешкой в голосе, – никто не пострадает.

Толстяк – мы теперь получили возможность изучить его комплекцию – сперва высунул на наше обозрение круглое лицо в каплях пота. Потом показал нам свою выдающуюся выпуклость на месте живота, а следом и всего себя, круглого такого.

– На пол!

Айзик ловко спрыгнул, как только чудики немалых размеров разложили свои тушки на нашем ковре. Немного поприседал, чтобы размять затекшие ноги, и передал один маузер Осе. Наш золотой мальчик с бутылкой пива и пистолетом в руках, подпирающий плечом стальной лист, выглядел комично. Но у вторженцев отсутствовало желание веселиться.

– Да положите вы уже этот долбанный щит на пол или к стенке прислоните! – отдал я запоздалое указание и перешел ко второй части представления – к упаковке клиентов.

Обнаруженные у Фрица наручники помогли мне справиться с этой задачей быстрее. С толстяком оказалось сложнее – больно уж комплекция у него неподходящая для сковывания-связывания рук за спиной. С помощью принесенной Изей веревки худо-бедно проблема решилась.

Обыскал супостатов. И сразу вылез нежданчик.

– Что позабыли в Нью-Йорке помощники шерифа из округа Куинс?

– Мы сегодня не на службе, – буркнул Фриц.

Толстяк от ответов воздержался. Ему было не до того. Лежать на животе для него оказалось сущей мукой. Он побагровел, тяжело задышал и взмолился:

– Прошу вас, сэр… Мне не хватает воздуха!

– Парни, переверните его, – смилостивился я, вовсе не желая, чтобы полицейский, пусть и не на службе, отдал концы в наших апартаментах.

– Спасибо, сэр, – отдуваясь, молвил толстяк.

– Я пошел тебе навстречу. Надеюсь на взаимность. Вот ты мне и расскажи, что вас сподвигло навестить нас в столь поздний час. Ты – Чарльз О’Нил, если верить твоим документам?

– Так точно, сэр. Я помощник шерифа округа Куинс от республиканской партии. Как и мой напарник Фриц.

– Меня не интересует ваша политическая ориентация. Повторяю вопрос: на хрена приперлись? Ограбить нас решили? Прослышали, что мы куш сорвали на Уолл-стрит и решили, что Господь велел делиться?

– Нет, сэр, нет! Нам поручили вас доставить…

– Смотрю, ты ловчишь, приятель. Изя, засунь лопатку для угля в камин. Пусть раскалится. Сейчас поджарим кабанчика.

– Вы этого не сделаете, сэр! Не нарушайте закон! – отмер молчавший до сей поры Фриц.

– Ося, заткни ему рот! Можешь использовать грязные носки.

– У меня все чистые! – возмутился Ося, превратившийся в Америке в чистюлю и менявший носки каждый день. Как-никак ходил со мной на Биржу и привык соответствовать.

– Не тупи! Можешь у немца с ноги стянуть, можешь его платком воспользоваться.

– Так бы сразу и сказал, – буркнул обиженно Ося, вытащил из кармана белоснежный платок и выключил Фрица из компании беседующих.

– Ну что, Чарльз, будем колоться? Или хочешь на брюхе ожег заиметь, – для убедительности я дернул кверху его рубашку, выставив на показ белое тугое полушарие, зримое доказательство вредности свиных колбасок и прочих жирных вкусностей для человеческого организма.

– Не надо, сэр, остановитесь, – заголосил толстяк. – Скажу все как на духу. Мне нечего таить. Нас за вами отправил мистер Холик.

– Вот как. Неожиданно, – я в третий раз за день услышал это имя и заинтересовался. – Что ему от нас нужно?

– Не могу знать, сэр. Но он был очень на вас сердит. Приказал с вами не церемониться. «Притащите его ко мне за шкирку и сделайте посговорчивее», – вот его слова, с которыми он нас к вам отправил.

– «Сделайте посговорчивее», – задумчиво повторил я. – На вашем полицейском языке, полагаю, это означает крепко намять бока?

– Да, сэр. Фриц для этого захватил с собой «билли».

– С вами еще кто-то? – напрягся я не на шутку.

– Нет, сэр. «Билли-клаб» – это короткая деревянная дубинка. Есть еще дневная и ночная, но они неудобные при штурме квартиры.

– Вот эта, что ли? – я кивнул на валявшийся рядом с маузером короткий «демократизатор».

О’Нил энергично закивал.

– Фриц, ты такой жестокий, что готов бить незнакомого тебе человека? Ай-яй-яй!

Немец, не имея возможности ответить словами, выдал целую пантомиму, смешно вывернув голову. Изобразил лицом, что потомок тевтонов – самый мирный человек на свете, главная цель которого – снимать кошечек с деревьев и переводить старушек через проезжую часть. Так я и поверил. Вы мне еще за негров, полицейские гады, ответите! Ой, сори-сори. За афроамериканцев.

– Черт с ним, с Фрицем. Объясни, кто такой Холик?

– Очень важная персона, сэр. Правая рука самого мистера Джи Пи.

– Ты про Моргана?

– Так точно, сэр.

– Интересненько. Что могло понадобиться от меня самому влиятельному человеку в Нью-Йорке? Даже его главному помощнику. Где я – и где они, эти напыщенные дедушки в цилиндрах?

– Не могу знать, сэр. Но предполагаю, дело связано с паникой на Бирже.

Я задумался. Происходящее мне категорически не нравилось. Вмешательство в мою жизнь больших шишек с Уолл-стрит ничем хорошим закончиться не могло. Эти люди не приемлют отказов. В следующий раз за мной придет толпа громил, спеленает как мумию и притащит на стол к этому Холику со словами «Кушать подано!». Возможно, с крайне неприятными для моего организма последствиями.

– Что, вот прямо посреди ночи попремся в гости?

– Никак нет, сэр. Утром мы должны были привезти вас на Статен-Айленд.

– На своих двоих или как?

– Как получилось бы, сэр, – не стал юлить Чарльз, вызвав у Фрица предупредительное мычание.

– Хороший мальчик, – одобрил откровенность толстяка. Сразу видно: человек встал на путь добровольного сотрудничества со следствием. – И что, даже мысли не было пошарить у нас в карманах? В жизни не поверю, что вам не пришла в голову идея нас обчистить.

Фриц снова замычал, и мне пришлось нагнуться, чтобы влепить ему подзатыльник.

– Честно признаться, сэр, такая идея у нас возникла, – с полной откровенностью ответил О’Нил, будто и не заметив надругательства над напарником.

– Что с бою взято, то свято, да? – толстяк утвердительно моргнул.

Мне надоело над ним нависать.

– Парни, развяжите офицера и посадите в кресло.

Изя и Ося принялись ворочить борова, освобождая от веревок. С трудом вздернули его на ноги. Проводили до кресла у камина. Помогли усесться. Нежно, как заботливые племянники с любимым дядюшкой.

Я расположился напротив, спрятав Боуи в ножны. Вытянул ноги к камину.

– Почему Статен-Айленд? Где вообще эта дыра? – продолжил свой допрос.

– Статен-Айленд – это остров к югу от Нью-Йорка. Как я понял, сэр, мистер Морган проводит там встречу с несколькими важными людьми. Мистер Холик, как всегда, с ним. Отбыли еще сегодня. В особняк Конференц-холл.

– Как туда добраться?

– Паромом. Нас ждут не раньше восьми утра. Сэр! Я вижу, вы разумный человек, а вовсе не такой отморозок, как сообщили ирландцы. Давайте, как рассветет, отправимся вместе на Статен-Айленд. Без взаимных угроз, без членовредительства. Вы встретитесь с мистером Холиком и все обсудите, как подобает истинным джентльменам.

Да уж, в систему жизненных координат плотненького полицейского легко вписывалось представление о джентльмене, как о человеке, способном оказать вооруженное сопротивление «фараонам» и грозить им пытками. Хотя о чем это я? Мой горлорез получил свои имя благодаря не менее активному «джентльмену», походя прикончившего кучу народу. Америка – этим все сказано!

Ехать, не ехать? И хочется, и колется… Могу ведь и не вернуться… Что там у этого Холика на уме? Поглазеть на легендарного Джона Пирпонта Моргана? Сомнительное удовольствие, да и вряд ли меня представят пред его тяжелые косматые очи. А какая у меня альтернатива? Исчезнуть из Нью-Йорка и бросить здесь награбленные миллионы? И ходить по Штатам, все время оглядываясь?

– Вот как мы поступим, офицер. Мы с тобой отправимся вместе на остров, чтобы не злить дальше мистера Холика. Надеюсь, поездка пройдет без глупостей с твоей стороны? Я даже буду настолько безумен, что верну тебе значок и кольт. Разряженным, разумеется.

– Сэр, заверяю вас: с моей стороны вы встретите только самую искреннюю признательность и любую посильную помощь!

Эка, излагает – любо-дорого слушать! И про раскаленную лопатку для пуза позабыл. Душевный человек. Впрочем, крупные толстяки обычно все такие. Добродушные.

Фриц снова замычал, активно привлекая наше внимание. То ли в туалет захотел, то ли составить нам компанию во время визита к пресловутому чеху.

– А вас, штандартенфюрер Штирлиц, я попрошу остаться! Парни, устройте офицера Фрица в моей спальне поудобнее. Когда вернусь, мы его отпустим.

… Двухэтажное поместье из бутового камня с окнами в густых переплетах, старинный Конференц-холл, пряталось на южной оконечности Статен-Айленда в окружении акров леса, болот и лугов. Уединенное местечко, примечательное своими высокими фронтонными стенами. Но не безлюдное. Его охраняли уже знакомые мне ирландцы с дробовиками в руках. Парень в юбке отсутствовал. Или переоделся. Разумно при сырой-то погоде и промозглом ветре с Атлантики.

О’Нил небрежно кивнул охраннику у ворот в поместье, вежливо попросил меня подождать и засеменил в сторону дома.

Я рассматривал окружающий пейзаж, зачем-то мысленно прикидывая, как бы действовал, если хотел бы незаметно сюда проникнуть и навести шороху. Забора не было – так, просто изгородь от случайно забредшей сюда коровы. Рассредоточенные вокруг дома охранники тоже не проблема. Стоят на месте как пугало и не все видят друг друга. Зайти со стороны леса, снять часового…

– Скажи, большой парень с Зеленого острова, вы, когда килты надеваете, трусы на вас или нет? – прицепился я к узнавшему меня ирландцу, но упорно делавшему вид, что мы незнакомы.

– Пошел к дьяволу!

– Ты своему приятеля объясни, что юбка на мужчине – как приглашение для моего ножа отчекрыжить ему яйца, – я откинул полу визитки и показал рукоять Боуи. – Куда быстрее управлюсь. Задрал – и все, режь не хочу. В штанах яйцам безопаснее. И теплее.

Ирландец запыхтел и сильнее сжал цевье дробовика. Будем драться?

– Вас ждут, сэр! – выручил всех прискакавший О’Нил. – Сюда, пожалуйста.

Он показал на заднее крыльцо Конференц-холла. Цыкнул на охранника, заикнувшегося было, что я вооружен, и пошел вперед, показывая дорогу.

Я двинулся за ним, коря себя за несдержанность. Зачем я троллил ирландца? Вдруг у него хватит дури засадить мне в задницу заряд дроби из-за обиды, нанесенной национальным обычаям?

Не стрельнул, сдержался. Так я и донес в целости свой афедрон до черного входа в Конференц-холл.

А куда еще могли меня привести? Молочницам, коммивояжерам и прочей шушере, вроде меня, вход с заднего двора! Таблички нет, но все и так понятно. Дальше кухни не пустят.

Именно там, в антураже из сковородок и кастрюль, меня поджидал мистер Холик, сухой облезлый старикан с такой желчной миной на лице, что так и тянуло стереть ее оплеухой, наплевав на уважение к старости. Он пил молоко и крошил бисквит. Меня угостить и даже присесть за стол не предложил. Сразу приступил к делу.

– Я навел справки. Вы молодой ловкач, поймавший удачу за хвост или, скорее всего, получивший непонятно каким путем доступ к сверхсекретной финансовой информации. В любом случае вы для нас чужак, если ни вор. Вы не Джесси Ливермор, а обычный трюкач. Не аналитик, а торпеда. Ход с демонстрацией живых денег был хорош, спору нет. Но этого мало, чтобы заслужить наше уважение. Мистер Морган желает вас наказать – вы отдадите нам все сделки без покрытия, которые совершили в эти дни. И исчезните из Нью-Йорка с тем, что скупили за бесценок.

– Я думал, Америка – страна равных возможностей, – я постарался, чтобы мой тон не звучал вызывающе.

– Мой босс, Джи Пи, противник идеи свободной конкуренции.

– Что будет, если я откажусь?

– Заморозим все ваши счета, устроим длительное расследования законности ваших действий. Например, проверим, может ли проводить сделки на крупные суммы в зале Биржи человек, не имеющих брокерской лицензии, – равнодушно пояснил Холик. – Вы не сможете вывести деньги из Нью-Йорка.

– А как же те, кто заработал в эти дни миллионы?

– Вы о Джесси? О Юном Хвате… – язвительно добавил чех, но потом поправился. – Ливермор признанный машинист медвежьего экспресса. Не трюкач. Он знал взлеты и падения, и он прислушался к доводам разума от мистера Моргана. Перестал валить курс, когда его попросили.

«Ха! Перевод следующий. Сперва проиграй нам пару лямов, и, быть может, мы тебе дадим свалить в закат с парой тысчонок! Да ты, старикан, за пояс заткнешь покойного Пузана из Зарядья, авторитетного вора».

– Но я же тоже начал скупать!

– Обирая всех игроков, не скрываясь? – Холик презрительно повел плечами, как старый школьный препод, разочарованный ответом второгодника. – Это не бычье воздействие на рынок, не помощь ему в трудную минуту, а разрушение. Вам подобного не простят.

– Я понял! Джесси все устроил так, чтобы выставить меня козлом отпущения! Или… Неужели вы расплатились с ним моей долей, чтобы он прекратил продавать? Ведь это же… Ведь… Грабеж!

Моему возмущению не было предела, но я удержал себя в руках и не стал хвататься за нож. Скрутил клокотавшую во мне ярость в тугой комок плазмы и спрятал на задворках души, запечатав ледяным спокойствием.

Холик усмехнулся:

– Каждый сам кузнец своего несчастья. Зайди вы в наш офис вчера во второй половине дня, все могло сложиться иначе. Не пришли, и нам пришлось пойти другим путем. Но своего мы добились: уже к концу торговой сессии Юный Хват начал закрывать позиции. И сегодня продолжит.

О, боже! Выходит, я и вправду, как сказал Джи Эл, променял миллионы на кусок пиццы⁈ Еще один такой случай, и я возненавижу итальянскую кухню!

– И что произошло бы на этой встрече? – уточнил на всякий случай, чтобы не чувствовать себя конченным придурком.

– Мы бы донесли до вас нашу позицию и отправили бы обратно на Биржу накидывать узду на прыткого Ливермора.

– Так бы он меня и послушал!

– Тогда все вышло бы так, как вышло сейчас.

Фух, просто камень с души! Меня бы кинули по любому, а так хоть пиццы поел.