Текст книги ""Фантастика 2025-162". Компиляция. Книги 1-15 (СИ)"

Автор книги: Greko

Соавторы: Василий Головачёв,Геннадий Борчанинов
сообщить о нарушении

Текущая страница: 129 (всего у книги 235 страниц)

Рейд 5. Схватка демиургов

1

На следующий день после мозгового штурма Вересов начал посылать к Нимфе не только беспилотники, но и катера с исследователями. Пришло время детального изучения найденных на орбите объектов, подозреваемых в сокрытии в своих недрах тайной базы нимфят, как стали называть неведомых обитателей водяной планеты, где мог дремать Вестник.

Во-первых, это были группы островов, цепочкой охватывающие экваториальные области Нимфы.

Во-вторых, некие масконы – массивные скопления твёрдой материи в глубинах океана, преимущественно на полюсах планеты-капли.

В-третьих, не забыли и о Кольце Невесты, хотя это ледяное образование отдали на откуп автоматическим аппаратам.

В первую экспедицию на поверхность Нимфы Вересов взял двоих – Шнайдера, в чьи функции входило пилотирование катеров и обслуживание техсистем экспедиции, и Ивана.

Шнайдер сначала попытался убедить начальника в отсутствии необходимости нахождения на борту катера второго оператора, но Вересов так на него посмотрел, что Курт моментально замолчал и первым полез внутрь «голема».

Остальные члены группы ждали, что «босс» пошлёт их на втором катере, однако Вересов решил не рисковать, распыляя силы в первом же походе, и пообещал, что если не обнаружит потенциальной угрозы экспедиции, то найдётся работа и для других специалистов.

В десять часов утра по корабельному времени «голем» стартовал из транспортного отсека крейсера, по-прежнему висевшего над планетой на высоте пяти тысяч километров, и устремился к одной из групп экваториальных островов.

Уже было известно – после многократного зондирования океана с борта корабля и с помощью дронов, – что острова являются настоящими круглыми и овальными колоннами, уходящими в толщу воды не менее чем на восемьсот километров, и уже одно это вызывало горячий интерес экспертов, Посохина и Ядогавы, да и космолётчиков тоже. Вслух об этом не говорили, но почти все члены экспедиции были уверены, что такие, с позволения сказать, «острова» могли быть созданы исключительно искусственным путём.

Кроме того, выяснилось, что океан Нимфы практически не имеет минеральных взвесей, то есть он пресный, и этот факт также заставил учёных искать причины такой «аномальщины». Взвеси и солевые агломераты в поверхностных слоях океана всё-таки имелись, но все они удивительным образом концентрировались вокруг островов-колонн, опять-таки возбуждая у специалистов интерес к этому явлению.

Облетев архипелаг в количестве полусотни островов с необычайно ровными плоскими вершинами, поднимавшимися над уровнем вод на высоту от десяти до сотни метров, «голем» по указанию Вересова произвёл посадку в центре самого большого острова, вершина которого, цвета шафрана, имела эллипсоидную форму.

Выпустили вперёд двух фозмов, занявших позиции с двух сторон катера. Вышли на шершавую поверхность острова, огляделись.

Шнайдер топнул ногой.

– Лёд.

Вересов не ответил.

Иван поколебался, но всё-таки заметил:

– Температура островов далека от нулевой, лёд давно бы растаял.

– Экзотический лёд.

– Нужен экспресс-анализ. Согласен, вся планета – суперэкзотический объект, и вода на нём должна быть особенной. Но это точно не лёд.

– Много ты понимаешь. – Шнайдер направился к краю овала.

Иван проводил его взглядом, пожал плечами, подошёл к Вересову, созерцавшему океан под обрывом, блещущий кровавыми брызгами волн под лучами низко опустившегося светила.

Сила тяжести на поверхности Нимфы была чуть выше земной, на доли процента, несмотря на вдвое большие размеры, поэтому никаких особо неприятных ощущений разведчики не испытывали, тем более что «кокосы» регулировали поля тяготения и могли снижать их в разы. Температура воздуха в нижних слоях атмосферы планеты-капли, надо сказать, очень даже плотной, превосходящей земную вдвое, колебалась от минус десяти до плюс шестидесяти градусов по Цельсию, что тоже не доставляло землянам забот. На уровне острова она вообще держалась на вполне комфортной цифре в плюс двадцать два градуса. Вот только дышать этим воздухом было нельзя: атмосфера Нимфы на восемьдесят процентов состояла из углекислого газа, на пятнадцать из азота и лишь на пять из кислорода.

Вересов включил фонарь, направляя луч под обрыв, на волнистую поверхность воды. Луч был ярким, в отличие от лучей заходящей за горизонт Амфитриты, и высветил в прозрачной глубине «тоннель» длиной в несколько метров.

Показалось, во все стороны от этого столба прянула какая-то подводная живность.

– Как вы думаете, Иван, – задумчиво проговорил Вересов, – кто-нибудь из местных жителей, я имею в виду разумных, уцелел?

Иван напрягся: показалось, что из воды на него угрюмо глянул невидимый монстр.

Подводные беспилотники, нырявшие в океан, действительно наблюдали живых существ, не то рыб, не то креветок, но все они были мелкими и вели себя как и любая рыбная мелюзга на Земле, не проявляя к аппаратам особого интереса, но и не сильно пугаясь. Ни один из этих подводных обитателей не претендовал на разумность или на потомка разумного творения.

– Не знаю… вопрос не ко мне.

– Опыт наших специалистов не всегда способен определить параметры неизвестной жизни. А вы, насколько мне известно, человек с богатой интуицией. Что она вам подсказывает?

Иван покосился на Шнайдера, бродившего по матовой, полупрозрачной, «ледяной» поверхности острова.

– Ядогава считает, что разум Нимфы имел стайный характер. Рыбы, или кто здесь их заменяет, объединялись в стаи и формировали разумные системы.

– Эту гипотезу я слышал. Мне интересно ваше мнение.

Иван помолчал, прислушиваясь к плеску волн, доносившемуся снизу, из-под обрыва.

– На нас кто-то смотрит…

– Да? – Вересов посмотрел вверх, по сторонам, на Шнайдера. – Здесь никого нет, кроме нас. Может быть, вас беспокоит взгляд беспилотника? Он должен висеть невысоко над нами.

– Нет, смотрят из воды.

Вересов наклонился, поворочал лучом фонаря.

– Никого… но мне иногда тоже кажется, что на нас обратили внимание. Хотелось бы знать – кто именно, представители местной фауны или Вестник?

Что-то зашевелилось в глубинах океана, под столбами островов, словно произошёл обвал грунта и обнажил ранее скрытую толстым слоем ила гигантскую «опухоль».

Иван замер.

Вересов тоже склонил голову к плечу, прислушиваясь к чему-то.

– Слышали? – неуверенно спросил Ломакин.

– Почувствовал, – ответил Вересов. – Похоже, придётся опускаться на дно океана. Там кто-то или что-то скрывается.

– Очень глубоко…

– Ничего, на борту корабля есть «големы», способные погружаться на любые глубины. Сначала пошлём дроны, потом попробуем обследовать океан сами. Кстати, мы приземлились на этом острове ещё и потому, что под архипелагом зафиксирована гравитационная аномалия, маскон. Не он ли шевельнулся?

Иван промолчал. Снова спину лизнул чей-то внимательный взгляд.

– Давайте нырнём в воду и… – он не договорил.

В полусотне метров от того места, где стояли земляне, из воды вынырнули с десяток странных существ, каждое из которых представляло собой длинный, витой, прямой, заострявшийся к концу рог, опиравшийся на кожистый купол наподобие купола медузы, с пятью жилами, образующими нечто вроде каркаса и заканчивающимися сгустком щупалец. Существа в едином плавном па поднялись над водой на два десятка метров и без брызг ушли обратно в воду.

– Это… они! – прошептал Иван.

Подбежал Шнайдер, ворочая дулом «универсала» на плече.

– Что тут происходит?

– Да-а… – сказал Вересов, разглядывая успокоившуюся гладь океана. – Что вы подразумевали под словом «они», Иван? Думаете, это и есть потомки создателей Вестника?

Иван постарался успокоить дыхание.

– Не уверен… но они прыгнули как по команде, словно земные дельфины…

– Может быть, демонстрировали дружеские чувства?

– Чушь! – буркнул Шнайдер. – Стадное поведение не говорит о наличии разума.

– Ладно, разберёмся. Давайте осмотрим весь архипелаг.

Космолётчики побрели к катеру.

2

Видеозапись, сделанная камерами «кокосов» Ивана и Вересова, привела экспертов группы в состояние лихорадочного возбуждения. Все разом захотели спуститься к океану и начать исследовательскую работу с применением всех имеющихся на борту «Дерзкого» инструментов. Особенно был взбудоражен Посохин, специалист как по земной, так и по внеземной жизни.

– Да это же ортоконы! – воскликнул он удивлённо, просмотрев записи. – Отряд наутилусов! Почти один в один!

– Поясните, плиз, – попросил Альберт Полонски, присутствующий на просмотре видеофильма.

– Ортоконами называют древних беспозвоночных – головоногих моллюсков, обитавших в морях ордовикского периода сотни миллионов лет назад! Не думал увидеть их здесь, за тысячи светолет от Земли!

Альберт с сомнением поскрёб затылок.

– Но ведь земные моллюски, как их там… креветки – маленькие. С детства помню… точнее, со времён школьных уроков биологии.

– Наутилоидеи эндоцерида имели прямой скелет и достигали огромных размеров, от двух до шести метров в длину! И эти тоже громадные! – Посохин ткнул пальцем в застывший над водой косяк ортоконов.

– Интересная форма, – сказал появившийся в кают-компании Леон Батлер. – Издали похожи на уменьшенную копию останкинской башни.

– Сравнил! – фыркнул Полонски.

– А что? Действительно похожи.

Ядогава указал на полупрозрачный коричневый купол ортокона:

– У него пять жил, заканчивающихся щупальцами, а у земных наутилоидей, по-моему, чётное количество.

– Ну, всё-таки это не земные наутилусы, здесь может царствовать другой класс симметрий. Но сам факт схожести форм весьма красноречив. Может быть, и остальные морские животные Нимфы близки к земным? Тогда можно говорить и о разумных существах, к примеру, дельфинах или осьминогах. Я прав, Даль Данилович?

– Меня больше интересует, сузит ли это открытие диапазон поисков Вестника. Если разум Нимфы был представлен дельфинами, каким они сконструировали Вестника? Похожим на них? Или речь идёт о других формах? Иван, что скажете?

Захваченный врасплох Иван вытянул губы трубочкой.

– Мне кажется, нельзя привязывать геометрию «машин судного дня» к облику создателей. Вестник на Толкине был построен существами, похожими на нас. Но его форма далека от человеческой.

– Вы этого не могли видеть, – задиристо бросил Шнайдер. – Толкиновский Вестник не показывал, как он выглядит на самом деле.

– Кокон…

– Форму кокона имело силовое поле, под которым он прятался. Это же очевидно.

– И сам вселенолёт был похож на веретено. Вселенолёты выполняли иные функции и не были какими-то слугами наподобие рыцарских оруженосцев. Это другой масштаб, не планетарный и даже не звёздный. Вестники свободно летали меж галактиками.

– Какая разница? Аналогия прямая. И у вас всё равно нет доказательств.

– Не спорьте, мальчики, – дружелюбно проговорила Елизавета. – Курт, ты обо всём судишь с позиций человеческой, гуманоидной логики, а мы столкнулись с миром иной логики, выстроенной на ином отношении к жизни, на стремлении к власти любой ценой. Именно эта логика и привела к глобальной галактической войне, уничтожившей разум во Вселенной.

– Это ещё надо доказать, – упрямо возразил Шнайдер.

– Ну, если судить о деяниях человека, – хмыкнул Посохин, – то люди немало переняли плохого от своих предков, создателей толкиновского Вестника. Во всяком случае, они практически ничем не отличаются, судя по «машинам судного дня».

– Это всего лишь компьютеризированные летающие командные пункты.

– Не совсем так, – вырвалось у Ивана.

Головы присутствующих повернулись к нему.

– Сам же утверждал! – возмутился Шнайдер.

Вересов внимательно присмотрелся к лицу Ивана, которому стало неловко из-за своей несдержанности.

– Вам есть что сказать, товарищ Ломакин?

– Не уверен…

– Он не уверен! – фыркнул Шнайдер.

– Помолчи, Курт! – с упрёком сказала Елизавета.

Вересов понял колебания молодого человека, поднялся.

– Пойдёмте, поговорим.

В молчании они покинули отсек отдыха и зашли в каюту Ивана.

– Вспомнили? – сказал Вересов.

– Не то чтобы вспомнил, – признался Иван, – всё время крутилось в голове как дежавю… сейчас понял.

– Бывает.

– Вестник на Толкине предупреждал, что некоторые из его коллег-конкурентов очень опасны. Они сами – оружие.

Глаза Вересова вспыхнули мрачным огнём.

– Вы уверены?

Иван удивлённо посмотрел на собеседника.

Тот сморщился, положил твёрдую руку ему на плечо.

– Прошу прощения, дружище, я не сомневаюсь в твоих словах. Но они резко меняют статус программы действий. Здешний Вестник тоже из числа опасных?

Иван помялся.

– Мы детально не обсуждали планы других Вестников, однако намёк на агрессивность Вестника Нимфы прозвучал. Я потихоньку раскладываю запасы полученной информации по полочкам и вспомнил кое-какие нюансы встречи.

– А толкиновский Вестник не говорил, каким оружием обладают другие вселенолёты?

– Нет.

– Ну, хотя бы каким оружием была уничтожена цивилизация Нимфы?

Иван наморщил лоб, порозовел под острым взглядом полковника.

– Н-нет… хотя… что-то кружится на дне памяти…

Вересов снял гранитную глыбу руки с плеча оператора.

– Попытайтесь активировать память. С виду Нимфа ничуть не пострадала, не видно никаких плавающих по океану обломков сооружений, в глубинах океана не обнаружено развалин, радиация в норме, тайфуны не рождаются, тишь да гладь, да божья благодать. Но ведь какой-то фактор убил жизнь на планете? Жду известий.

Вересов вышел.

Иван сел на лежак, размышляя. Только теперь он осознал степень ответственности, лежащей на плечах начальника экспедиции, и всю серьёзность ситуации. Они, конечно, рисковали, все до единого, в том числе жизнью, но отвечал за них всех один Вересов.

Мягко мяукнул дверной автомат.

– Открой, – заторможенно сказал Иван.

Пластина двери убралась в косяк. В коридоре стояла Елизавета, держа в руках два пластиковых стаканчика. Точёная фигурка, прелести которой подчёркивал обтягивающий тело серебристый уник, водопад золотых волос, смеющиеся карие глаза, ямочки на щеках, полные губы, раскрытые в полуулыбке.

– А я вам космиано принесла, хотите?

Иван очнулся, вскочил.

– Конечно… я… спасибо! Проходите.

Эксперт экспедиции по ксенопсихологии вошла, протянула один горячий стаканчик.

Он взял, движением пальца вырастил из пола стул.

– Присаживайтесь.

– Я на минуту. – Подумав, Елизавета всё-таки села, осмотрелась. – У вас пахнет хвоей.

– Люблю лесные запахи, – сказал Иван торопливо.

Она задержала взгляд на витейре: со скалы открывался великолепный вид на пойму реки и бесконечные лесные просторы.

– Красиво! Из Сети взяли?

– Нет, сам снимал. Это урман в Красноярском крае, река Лена.

– О-о! Вы отличный фотограф! Изумительный ракурс! Такое впечатление, будто пейзажу двести лет – не видно ни одного строения.

– Специально выбирал вектор, чтобы на снимке не было поселений. Кстати, там их и нет по большому счёту, чуть северней начинается тундра, сплошные болота к побережью моря, из-за потепления.

– Часто путешествуете?

– Не очень, и то если позовут друзья. Они тоже предпочитают отдыхать на земной природе. У каждого куча дел.

– Как говорил один мудрый человек[21]21
  Брайан Форбс – британский режиссёр (1926–2013).


[Закрыть]: пока ещё не слишком поздно, не забывайте, что главное дело жизни – не дело, а жизнь.

Иван улыбнулся. Ксенопсихолог экспедиции нравилась ему всё больше.

Елизавета тоже улыбнулась, сделала глоток.

Он обратил внимание, что маникюр на ногтях женщины на самом деле представляет собой галерею микрокартин. В женское бытие возвращалась мода «ведард» – изысканное копирование на ногтях картин известных художников. На ногтях Елизаветы были изображены фрагменты картины Ван Гога «Звёздная ночь».

Гостья поймала его взгляд, подняла руку.

– Не нравится?

– Очень нравится! – поспешно сказал он.

– Вы, наверно, сердитесь?

– На кого? – удивился он.

– На Курта.

– За что? Он высказывает своё мнение… может, излишне резко, экспрессивно, но…

– Простите его, в принципе Курт хороший парень, великолепный спец по технике.

«И влюблён в вас», – по всей видимости, хотел добавить Иван, но не посмел.

– Каждый имеет право называть себя компетентным специалистом.

– Или демиургом, – засмеялась Елизавета. – Да вы пейте, а то кофе остынет.

Иван сделал глоток.

– С лаймом… вкусно. Что вы имеете в виду?

– Вспомнила старый анекдот: в психбольнице из одной из палат доносится крик: отстаньте, я посол бога! Из соседней тут же: я никого не посылал!

Иван засмеялся, отпил сразу полстакана.

– Надеюсь, вас ко мне тоже никто не посылал.

– Нет, я пришла сама. Если вы имеете в виду полковника Вересова, то у нас с ним не столь близкие отношения.

– Вы меня успокоили.

Елизавета допила свой кофе, разглядывая порозовевшее лицо владельца каюты с прежним доброжелательным любопытством.

– Если честно, мой интерес меркантилен. Мне хотелось узнать ваше мнение по поводу открытия в океанах Нимфы ортоконов.

– На эту тему лучше проконсультироваться у господина Посохина.

– Его резюме я знаю, но мне интересно ваше. Могут ли местные наутилоидеи быть потомками разумных хозяев Нимфы? Мне говорили, что у вас развита экстрасенсорика.

Иван почувствовал укол раздражения, нахмурился.

– Вы пришли не по адресу. Я не экстрасенс.

– Ради бога не обижайтесь! – Гостья положила прохладную ладошку на его руку. – Конечно, нас в СКБ знакомили с характеристиками членов экипажа, тесты на совместимость и всё такое прочее. Стандартная процедура. Нашу группу тоже формировали по критериям психологической толерантности.

Иван расслабился.

– Ничего особенного. С детства владел интуитивным озарением, часто помогало в жизни, и только. Но жизнь на Нимфе для меня пока загадка.

– И всё-таки?

Он бросил стаканчики из-под кофе в угол каюты, и они исчезли, проглоченные эффектором системы утилизации. Захотелось пошутить.

– Сударыня, инконгруэнтная фрактальность изменения аксиоматического ядра постулированной трансцеденции не позволяет сделать однозначный вывод о форме разумной жизни на планете Нимфа.

Красиво изогнутые стрелочки бровей Елизаветы прыгнули на лоб. Она с изумлением вгляделась в нарочито простодушное лицо оператора.

– Иван?!

Он не выдержал, засмеялся.

– Нимфу я приплёл ради эффекта. Эту фразу часто повторял мой наставник по школе выживания, правда – с другой концовкой.

Елизавета прыснула.

– Боже мой! Я подумала…

– Что я сбрендил?

– Нет, что вы секретный сотрудник космической контрразведки. Они там любят прятаться под личинами метафилософов и говорить загадочно.

– Вы с ними сталкивались?

– Конечно, не раз, такова специфика нашей работы. Да и Курт, между прочим…

В двери снова пропел каютфон.

Елизавета умолкла, оглядываясь.

Экранчик каютфона показал лицо оператора экспедиции.

– Лёгок на помине, – усмехнулся Иван, размышляя, чего не успела договорить гостья о коллеге. Впрочем, в том, что Курт Шнайдер окажется сексотом, ничего удивительного не было.

– Не открывать? – спросил Иван после паузы.

– Откройте, – нахмурилась Елизавета.

Дверь бесшумно скользнула в косяк.

Стоящий в коридоре Курт вскинул голову, глянул на сидящую в свободной позе – нога на ногу – женщину, на поднявшегося Ивана. Горящие глаза его сузились.

– Ты… здесь?!

– А где я должна быть? – спокойно спросила она.

– Вересов приказал всем…

Глаза Елизаветы вспыхнули ответным огнём.

– Приказал? Что именно? Почему он не обратился прямо ко мне? Что за детский лепет, Курт?

Шнайдер облизал губы, перевёл взгляд на Ивана, потом на лицо женщины, снова на Ивана.

– У вас всё? – вежливо спросил Иван.

Шнайдер потемнел, медля.

– Если у вас больше нет вопросов, до свидания.

Дверь мягко закрылась перед носом оператора, не решившегося войти.

– Ну вот, – грустно сказала Елизавета, – не было печали.

– Он ревнует, – сказал Иван.

– Да ладно, я не давала никакого повода.

– И всё же я это чувствую. Можно личный вопрос?

– Сплю ли я с ним? – скривила губы женщина.

– Нет, вы чисто говорите на русском…

– Я русская.

– А фамилия…

– Клод-Сантуш? Мой муж был аргентинцем. Мы давно не вместе. Я могла бы вернуть девичью фамилию – Владыкина, но не стала.

– Понятно.

Елизавета встала.

– Извините за доставленные огорчения.

– Никаких огорчений нет, я рад, что вы зашли. Но вы хотели поговорить о жителях Нимфы.

– В другой раз, хорошо? До рейда на Нимфу ещё час, пойду убивать время.

– Не надо. Кто убивает время, тот травмирует Вечность.

Елизавета снова изогнула брови, словно преодолевала в душе неверие в интеллект собеседника.

– Вы прямо-таки знаток афоризмов, Иван. Или и это изречение принадлежит вашему наставнику?

Иван смутился.

– Не помню автора[22]22
  Ганс-Дитер Шютт – немецкий писатель.


[Закрыть], слышал где-то.

Она пошла к выходу.

– Мы ещё встретимся? – вырвалось у него.

– Ну конечно, – оглянулась Елизавета, окидывая молодого человека задумчивым взглядом, прикусила нижнюю губу, отчего лицо женщины приобрело лукавое выражение, – если захотите.

– Захочу!

Она засмеялась, выходя в коридор.

Дверь закрылась.

3

Зал, опоясанный прозрачной лентой кольцевого виома, был огромен и залит тусклым синеватым свечением, исходящим от кольца атмосферы планеты, приближающейся к звездолёту. Навстречу ему двигалось, отчётливо видимое на фоне синевато-фиолетового диска, скопище чёрных громад, похожих на морских ежей, иглы которых то и дело пронизывали голубые молнии электрических разрядов. В их движении чувствовалась угрюмая угроза, но существ, сидящих в центре зала на странных черепаховидных возвышениях, похожих на таких же «черепах», закованных в сложные сверкающие доспехи, это не беспокоило. Они сидели молча – шесть фигур размером с земного слона, седьмая – вдвое больше – и не шевелились.

Но вот самый огромный из них, вероятно, командир звездолёта, вырастил из бугра «головы» толстое щупальце.

Зашевелились и остальные «слоночерепахи», высунули свои хватала.

Посреди зала вырос туманный вихрь, в котором зароились спиральки молний наподобие тех, какие струились по иглам плывущих от планеты громадных «ежей».

И тотчас же слева и справа от сидящей компании протянулись к громадам огненные стрелы с дымными хвостами, похожие на старинные ракеты.

Навстречу им ударили снопы молний!

Яркие вспышки взрывов осветили зал.

Но сражение на этом не закончилось. В действие вступили другие боевые механизмы, и громадные «ежи» начали разваливаться на обломки и лохмотья, пожираемые пламенем.

С поверхности планеты ударил в небо призрачный луч, несущий мириады неярких синих искр, настиг корабль, управляемый «черепахами». Они соскочили со своих «пуфов», вытягиваясь в высоту, замахали щупальцами. Луч вонзился прямо в зал… и Иван проснулся, судорожно приподнявшись на локтях.

Видение померкло.

– Рекомендую успокоительный коктейль, – заботливо проговорил каютный киб-служитель.

– Воды…

Выросший из-под лежака «кенгуру» подал стакан холодной воды.

Иван выцедил половину, вернул стакан.

Киб бесшумно исчез.

Итак, это был сон, чёрт побери!

Иван лёг навзничь, вспоминая подробности видения. Чертовски реальный, но сон. Или просыпается подсознание, подсовывая осознаваемые файлы в виде снов? И был бы это первый сеанс, а то уже четвёртый. Значит, процесс начался?

В потолке каюты мигнул сиреневый глазок, мяукнул будильник: семь часов утра по корабельному времени. Пора вставать. Но этот сон… битва неизвестных разумных с такими же неизвестными. Где и когда это было? У какой звезды? Спросить бы у Вестника… да где Вестник, а где «Дерзкий»?

Будильник мяукнул два раза.

– Слышу, слышу, встаю, – буркнул Иван, спуская ноги с лежака и ощущая, как его плавно повело с боку на бок: корабль совершал маневр.

Мысли свернули в другую колею: надо посоветоваться с капитаном, рассказать сон. А потом можно и с Вересовым пообщаться, тем более что мужик он хоть и суровый, но не высокомерный и не чванливый, не то что Шнайдер.

Иван улыбнулся, вспоминая недавние случайные встречи с оператором экспедиции после визита Елизаветы: Шнайдер перестал вести себя вызывающе, но, похоже, затаил недобрые чувства.

– К чёрту! – вслух проговорил молодой человек.

На обычные утренние процедуры и глоток кофе потребовалось двадцать минут. Иван натянул дежурный уник, пробежался из жилого отсека в пост управления, не пользуясь движущейся дорожкой.

В рубке царила тишина. Дежурил первый навигатор, Андрей Нарежный, закупоренный в своём ложементе по макушку, да прохаживался между ложементами экипажа, заложив руки за спину, поглядывая на экраны, капитан Бугров. Остальные члены экипажа отсутствовали.

Иван не удивился присутствию капитана. У него давно создалось впечатление, что Бугров не покидает зал поста ни на минуту.

Бросив взгляд на сияющую под лучами Амфитриты алмазную арку Кольца Невесты, перечеркнувшую тёмно-фиолетовую, с синим отливом, полусферу Нимфы (она была повёрнута к кораблю ночной стороной), Иван подошёл к Бугрову.

– Виталий Семёнович, разрешите обратиться?

– Не спится? – остановился Бугров. – До спуска ещё больше часа.

– Я сон видел…

Светлые глаза капитана пронзили голову оператора двумя скальпелями, ощупали его мозг и отпустили.

– Присядем.

Бугров занял свой командирский ложемент, вырастил второе – «гостевое» кресло, хотя у Ивана имелся свой рабочий модуль.

– Прежде, чем ты поделишься сном, выслушай замечание. Я знаю, что у тебя с оператором группы Вересова начались разборки.

Иван смутился, но взгляда не опустил.

– Нет никаких разборок, командир, честное слово. Курт цепляется к каждому моему слову по одной простой причине: он почему-то вбил себе в голову, что я навожу мосты к Елизавете… э-э, Клод-Сантуш.

В глазах Бугрова всплыли и погасли весёлые огоньки.

– А ты не наводишь?

Иван вспыхнул, покраснел, сделал усилие над собой и сказал с максимальной искренностью, на какую был способен:

– Она красивая… умная… и да, мне нравится. Но он вообще прямо кидается, как… пантера.

– Веди себя сдержанней, лейтенант. Нотации читать не буду, но мы далеко от Земли, и на корабле не должно быть никаких конфликтов. Существует такая вещь, как корпоративная солидарность.

– Классик говорил иначе, – криво ухмыльнулся Иван.

– Не понял. Что за классик?

– Оскар Уайльд.

– Ты читаешь Уайльда?

– Не только…

– Похвально. И что он говорил?

– Всегда прощайте своих врагов. Ничто другое не раздражает их так сильно. Курт, конечно, не враг мне, но…

– Никаких ехидных шуток, лейтенант, никаких подначек и афоризмов! Веди себя достойно.

– Слушаюсь, – пробормотал Иван, пряча обиду. – Хотя я ничего такого…

– Закрыли тему. Теперь сон.

Иван, запинаясь, пересказал свои утренние сновидения. Выжидательно посмотрел на капитана.

Бугров покивал каким-то своим мыслям.

– Ты прав, процесс пошёл. Хотя ничего конкретного ты пока не вспомнил: когда произошла битва, где, в каком районе Галактики или вообще за пределами Галактики, как далеко от Земли.

– Мне не удаётся контролировать сновидения, – виновато сказал Иван. – Это же не слипар[23]23
  Аппарат для просмотра фильмов во сне.


[Закрыть], программу не сменишь.

– Проконсультируйся с госпожой Сантуш. Она не только ксенопсихолог, но и врач, имеет опыт психиатра.

– Хорошо, – кивнул удивлённый предложением Иван, стараясь не показать, как он рад совету. – Обязательно проконсультируюсь. Вересов тоже просил сообщать ему, если я что-нибудь поймаю.

– Разумеется, ты обязан это делать. Единственное, с чем не соглашайся, если он вдруг предложит, так это лечь под пси-сканер.

– Ни за что в жизни! – клятвенно пообещал Иван.

Бугров улыбнулся, резко меняя каменный рельеф лица.

К Ивану он давно относился как к родному, и тот это чувствовал.

Бросив взгляд на водяной шар Нимфы, Иван поспешил обратно в жилой отсек.

Вересов выслушал сообщение Ивана внешне невозмутимо.

– Вам нужно разработать методику подъёма сведений Вестника со дна психики в сферу сознания, – сказал он. – Примерно как нефть через скважину закачивают из подземных хранилищ в ёмкости наверху.

– Если бы это была нефть, – невольно усмехнулся Иван.

– Проконсультируйтесь с Елизаветой. Она не только ксенопсихолог, но и психиатр в прошлом. Вместе вам будет легче, – Вересов наметил улыбку, – добывать полезные ископаемые из вашего подсознания.

– Слушаюсь, товарищ полковник! – вытянулся Иван, в глубине души обрадованный и удивлённый совпадением хода мыслей капитана Бугрова и начальника экспедиции. Впрочем, его это вполне устраивало.

Сразу после этого он решил было последовать совету обоих и навестить ксенопсихолога, но в это время его вызвал на мостик Бугров и начался длинный напряжённый рабочий день для всей команды «Дерзкого», сосредоточившейся на главной цели экспедиции – поиске Вестника Нимфы.

4

Поскольку места расположения масконов были определены заранее, Вересов решил направить на их исследование сразу два катера, не считая дюжины беспилотников, летающих и подводных. В экипаж первого «голема» вошли трое: сам Вересов, Шнайдер и Посохин.

Пилотом второго назначили Ивана, а к нему присоединились Елизавета и Ядогава.

Иван ожидал, что Курт снова начнёт выражать своё недовольство формированием групп, но оператор на сей раз промолчал, хотя и одарил Ивана злым взглядом.

Иван простил ему взгляд. Настроения ему он не испортил. Главное было, что летит он с женщиной, которая нравилась ему всё больше.

Стартовали в начале одиннадцатого по бортовому хронометру.

Шлюп Вересова взял курс на самый большой архипелаг Нимфы, состоящий из цепочки более двух сотен островов. Иван повёл «голем» к архипелагу, на острова которого он уже сажал катера. Это был тот самый архипелаг, возле которого космолётчики впервые повстречались с ортоконами.

К этому моменту уже было известно, что нимфианские наутилоидеи передвигаются стаями и стадами до тысячи особей в самых больших скоплениях и на контакт с земными аппаратами не идут. Возможно, это была обычная реакция морских жителей на неизвестные объекты, возможно, ортоконы опасались дронов как носителей угроз, но они обходили все беспилотники и катера стороной, исчезая в глубинах океана при попытке приблизиться к ним.

Кроме ортоконов следящие системы земных машин обнаружили множество других форм жизни, обитающих в тёплых приповерхностных слоях океана. Одни походили на земных креветок, другие на червей, третьи на медуз, и так далее, и тому подобное, но все эти существа были небольшого размера и на потомков бывших разумных хозяев Нимфы не тянули. Из всего разнообразия обнаруженных живых организмов только ортоконы, достигавшие трёх– и пятиметровой длины, к тому же собиравшиеся в стаи, могли претендовать на звание постразумных обитателей планеты-капли. Но доказать это было пока невозможно.

Определили эксперты и многие физические характеристики Нимфы.

Основная масса океанской толщи состояла из обычной воды, не дистиллированной, но почти свободной от минеральных примесей и солей. Толщина жидкого океана достигала на севере и на юге планеты тысячи километров, на экваторе – от семисот до восьмисот. Глубже вода, сжатая до огромных величин в сто тысяч атмосфер и выше, превращалась в слой вязкого «киселя» толщиной в пятьсот километров, затем в слой горячего «льда» и в твёрдое ядро температурой до полумиллиона градусов, которое представляло собой неизвестную земной науке фазовую модификацию «кристаллической» воды. Посохин предложил называть это состояние псевдокристаллическим.