Текст книги ""Фантастика 2025-162". Компиляция. Книги 1-15 (СИ)"

Автор книги: Greko

Соавторы: Василий Головачёв,Геннадий Борчанинов
сообщить о нарушении

Текущая страница: 177 (всего у книги 235 страниц)

– Я сам узнал о её существовании только пару дней назад. Объект требует срочного обследования.

– В чём напряг? – спросила Диана озадаченно. – У меня по этой системе нет никаких сведений.

– Моллюскоры – боевые роботы, созданные разумными обитателями планеты, полностью покрытой водой, – сказал Копун таким же озадаченным тоном. – Извините, что не предупредил вас раньше.

– Однако на Нимфе сидел Вестник Шнайдера…

– Мурекс, – кивнул Голубев.

– Во Вселенной не одна планета, полностью покрытая океаном. Их не меньше миллиона. Это целая система планет-«капель», обитатели которых создали своих боевых роботов.

– Моллюскоров, – медленно проговорила Диана, словно пробуя слово на вкус. – Почему такая мощная система проиграла войну?

– Система, создавшая джиннов, была не менее мощной. Но и кроме них во Вселенной было достаточно сильных агрессивных союзов. Почти каждый экзот, к изучению которых приступили ваши соотечественники, представляет собой обломок того или иного Разума. Чёрный принц – один из них. Но я не уверен, что он уцелел.

– Откуда у вас эти сведения? – не выдержал Ведерников, глянув на Копуна, а потом на Голубева.

– Они есть в Реестре, стоит только хорошо покопаться.

– Многие файлы битые, – с сожалением сказал Голубев.

– Попробую позже скачать в Центре двойной звезды все доступные материалы.

– Там сейчас работает экспедиция Боярского.

– И много этих… экзотов? – спросил Ведерников.

– Тысячи и тысячи. К примеру, те же биг-системы – большие планеты. Ансамбли звёзд, в том числе нейтронных, кластеры чёрных мини-дыр, голые квазары, голые чёрные дыры. Всего не перечислишь. Даже так называемые FRB-вспышки, фиксируемые астрономами, представляют собой вопли умирающих цивилизаций.

– Эф-эр-бэ? – вскинул брови капитан.

– Быстрые радиовсплески, – сказала Диана.

– Совершенно верно, длительность таких «предсмертных криков» едва достигает пяти миллисекунд. Сигналы ближайших к Солнечной системе цивилизаций уже прошли мимо, и астрономам достаются сигналы дальних – от трёх-четырёх миллиардов до четырнадцати миллиардов световых лет.

– А что такое «голый квазар»? – проснулась у Ведерникова любознательность.

– Ядро сейфертовской галактики с чёрной дырой, – ответил Копун с готовностью, – потерявшее всё звёздное окружение. Живёт недолго, пока светится аккреционный диск, который и излучает огромную энергию.

– Капитан, не отвлекай нашего проводника, – недовольно сказал Голубев. – Итак, леди и джентльмены, я вас уговорил?

– Я в вашем распоряжении, – ответил Копун вежливо.

– Летим к Деве, – сказала Диана после паузы. – Но только на пару часов. Убедимся в отсутствии базы и поворачиваем к цели.

– Спасибо, – с преувеличенной любезностью сказал Голубев, обрадованный тем, что всё идёт по намеченному им плану.

* * *

Весь путь от границ Солнечной системы до ожерелья звёзд-карликов у Вестника занял сорок минут с двумя остановками – немыслимо короткое время даже по нынешним временам, позволявшим летать земным кораблям к другим галактикам в миллионы раз быстрее света. Но технологии, используемые Вестником, снова подчеркнули свободу передвижения этого искусственного интеллекта в пределах не какого-то земного города, не Солнечной системы и даже не галактики, а целой Вселенной! Только оказавшись недалеко от огромной планеты, освещённой близкими звёздами, на которой, по словам Копуна, когда-то существовала военная база моллюскоров «Чёрный принц», Голубев осознал превосходство Вестника и порадовался тому, что тот считает его своим приятелем.

Сначала он скептически отнёсся к созданной их носителем жилой зоне. Но до прибытия к бланете успел оценить внутреннее убранство палатки, имевшей всё необходимое для комфортного проживания: две широкие кровати, трюмо, шкафчики и комоды для личных вещей, прекрасный туалет и не менее прекрасную душевую систему. Однако особенно Виктору понравились кровати, на каждой из которых можно было уместиться двум отдыхающим для любых утех. Он даже попрыгал на одной, убедившись в её мягкой упругости и шелковистости. Смущало лишь одно обстоятельство – постоянное незримое присутствие хозяина «апартаментов». Поэтому Виктор и старался вести себя «прилично» в присутствии Дианы, опасаясь получить жёсткий «отлуп» не только от неё (интим с привлекающей взоры мужчин женщиной пока прятался в мечтах), но и Вестника. Запрограммировать его, как это удалось Курту Шнайдеру с Мурексом, не представлялось возможным, и надежда была лишь на захват джинна, равного по возможностям Вестникам Апокалипсиса.

– …обзора, – прорвался в уши Виктора голос Копуна.

Он очнулся, обнаружив, что не отрываясь смотрит на висевшую в центре фронта обзора тёмную сферу планеты.

Взгляд Дианы, заинтересованной его заторможенным состоянием, сказал ему, что за собой надо следить лучше.

– Прошу прощения, дружище, что ты сказал?

– Могу подключить ваше сознание к полю обзора напрямую, – повторил Копун.

– Нет! – вырвалось у Голубева помимо его воли: сработал страх, что Вестник, бросая линию визуального контроля непосредственно в мозг, может прочитать мысли. – Это лишнее. Насколько я понимаю, твой исследовательский комплекс не уступает системам наших космолётов?

– Вы мне льстите, – мягко рассмеялся Копун. – Хотя возможности моего… гм-гм, исследовательского комплекса меня устраивают.

– Будь добр, проанализируй параметры этого шарика и составь общее представление о нём.

– Я уже занимаюсь этим делом, но потребуется время.

– Как долго ждать?

– Около часа.

– Час – не деньги, подождём. – Голубев заметил насупленные брови спутницы и спохватился: – Простите, сударыня, вечная проблема всех полковников – командовать, не спрашивая ни у кого согласия.

– Не знаю, как другие, – сморщилась Диана, – но ты стал настоящим полковником.

– Принимаю упрёк, исправлюсь.

– Не верю.

– Вот, посмотрите, что я вижу, – раздался голос Копуна.

Картина космоса с мрачной глыбой бланеты приобрела красноватый оттенок. Шар в поле обзора стал полупрозрачным и слоистым, протаивая до самого её ядра, засиявшего алым пламенем. Верхний слой сферы был очень тонким, истаивая в космос редкими струйками газа, отчего весь шар казался поросшим волосами.

Затем планета скачком увеличилась в размерах, и взору путешественников стала доступна поверхность гиганта, представляющая собой сплошную мозаику горных хребтов, каньонов и плато.

До ближайших звёзд – в данном случае слева и справа от бланеты располагались звёзды-карлики из ожерелья Девы – было не меньше десяти миллионов километров, но их света вместе с излучением звёзд скопления было достаточно, чтобы можно было рассмотреть детали поверхности.

Она ещё больше приблизилась, и Виктор заметил металлический отсверк в долине между хребтами.

– Там, по-моему, море!

– Похоже на озеро, – сказал Ведерников. – Причём искусственное, если судить по форме.

Озеро действительно походило на искусственно созданный бассейн диаметром около сотни километров, точно уложенный между складками двух угольно-чёрных хребтов.

– Это не вода, – сказал Копун.

– А что?

– Застывший полиметаллический расплав.

– Металлический?

– Это легкоплавкие фракции: олово, свинец, бериллий.

– Жесть!

– Вообще вся эта громадина является остывшим сгустком полиметаллических соединений, а её ядро – чисто железное, причём из очень редкого изотопа.

– Жесть! – повторил Ведерников. – Это же невероятное сокровище! Мы все озолотимся!

– Может, ожелезимся? – иронически хмыкнула Диана.

– Я в другом смысле…

– Ну, если так. Кстати, а почему горы кажутся чёрными?

– Они покрыты графитом и фуллеренами, – ответил Копун.

– Действительно сокровищница! Воды здесь вообще нет?

– Разве что на больших глубинах.

– Наши теоретики с ума сойдут, пытаясь объяснить, как могла возникнуть полностью металлическая планета, – сказал Ведерников.

– Совершенно верно, – согласился Копун. – Стандартные природные процессы не в состоянии сформировать такой объект.

– Ты хочешь сказать, что он создан искусственно?

– С очень большой вероятностью.

– Кто дал ему название «Чёрный принц»?

– Вообще-то это перевод контента Реестра на русский язык. Примерно так его назвали создатели информационного Центра.

– Бланета и в самом деле чёрная, – задумчиво сказала Диана. – Но я не вижу ни базы моллюскоров, ни её охраны.

– Я тоже, – смущённо признался Копун.

– Она была построена до войны или после?

– Реестр создавался до войны, как и база, иначе о ней не было бы упоминания.

– В таком случае планету могли проутюжить во время войны и уничтожили базу.

– Кто? – спросил Ведерников, не терявший, как оказалось, нити беседы. – А если ещё учесть тюрьму джиннов, куда запихнули боевых роботов, то напрашивается один интересный вывод: и в нынешней Вселенной существует могущественная цивилизация, способная справиться с чудовищно мощными комбатантами.

Голубев с любопытством глянул на оживившегося капитана. Он не ожидал от него таких непростых рассуждений.

– До сих пор эта могущественная цивилизация себя никак не проявляла. Тебя-то с чего увлекла тема развития цивилизаций?

– Интересно, – простодушно пожал плечами Ведерников.

– Этой темой вплотную занимается Всеволод, – заметил Копун.

– Шапиро? – уточнила Диана.

– Мощный ум и хороший человек! Он считает, что в наши дела вмешивается будущее.

– За-Разум, – улыбнулась женщина.

– Так точно, это его идея фикс. Его кругозор меня потряс.

– Скоро увидитесь.

Копун замолчал.

Шар планеты в фокусе системы обзора повернулся вокруг оси, и на нём стал виден гигантский каньон, пересекавший планету чуть ли не от полюса до полюса, как говорят в таких случаях.

Мужчины одновременно наклонились вперёд, словно собирались рассмотреть ландшафт получше.

Озадачили не размеры каньона, а цепочка застывших озёр круглой формы, протянувшаяся на сотни километров. Их насчитывалось более двухсот, диаметром от десяти до двадцати километров, и под лучами звёзд они выглядели снежно-ледяными.

– Вам не кажется, что это крышки над подземными кратерами? – спросил Ведерников.

– Нет, это кратеры, – сказал Копун.

Угол зрения, под которым на планету смотрели путешественники, изменился, и стало видно, что «озёра» на самом деле являются кратерами с отсвечивающими серебристым металлом склонами.

– Кажется, опоздали, – сказал Ведерников разочарованно.

– Похоже, – согласился Голубев. – Такие воронки оставляют только бомбы.

– Не только бомбы, но всё-таки посмотрим, – отозвался Копун.

Диана промолчала, хотя было видно, что и она в какой-то степени сожалеет о предполагаемом отсутствии моллюскоров.

В глубине видеообъёма показалась стремительно удаляющаяся металлическая капля.

– Мой посланник, – пояснил Копун, не дожидаясь вопроса.

Изображение перед глазами наблюдателей раскололось на две панорамы: одна показывала бланету с расстояния в сто километров, вторая то, что передавали видеокамеры беспилотника. В нём появился один из кратеров, в течение нескольких секунд превратившийся в глубокую выемку с тускло серебрящимися склонами.

Посланец Копуна спикировал на дно кратера, вызвав вздох Дианы и нервный смешок Голубева.

– Надеюсь, твой дрон не разбился?

– Мои ребята представляют собой полевые структуры, – ответил Копун. – Их можно запускать внутрь любой звезды.

Второй виом, отражающий движение зонда, потемнел и расцвёл призрачными конфигурациями света, в которых угадывались плотные слои кратера, образовавшиеся при ударе, а ещё ниже – какие-то неясные волокна и полости.

– А каньон-то непростой, – заметил Ведерников. – Там целый город.

Копун промолчал.

Зонд погрузился на глубину сто метров, вылетел в одну из полостей правильной геометрической формы.

– Бункер, – хмыкнул Ведерников. – Пустой.

Посланец Копуна запустил над собой осветитель, и всё вокруг озарилось белым светом, выжигая тени в рёбрах стенок пещеры.

Это действительно была сфера диаметром около ста пятидесяти метров, стенки которой имели углубления в форме пятипалых человеческих ладоней. Но размеры этих отпечатков были чуть ли не в сто раз больше человеческих, что заставило людей поёжиться. Трудно было представить носителя таких рук, возможно, и строивших бункер.

– Невероятно! – сказал Ведерников. – Вам не кажется, что нам здорово повезло? Только прилетели и тут же наткнулись на клад!

– Странно, – согласился Копун.

– Что странно? – спросил Голубев.

– Вы ещё не поняли?

– Нет.

– Странно, что отсутствует охрана. Ведь перед нами тоже тюрьма, ну, или хранилище боевых роботов. В моей памяти осталась ссылка на базу моллюскоров, а Реестр подтвердил её наличие, но вы правы, такие объекты должны находиться под мощной охраной. Где она?

– Судя по ударным кратерам, базу пытались разрушить, вот и уничтожили охрану.

– Слишком робко и неуверенно. Даже вы, люди, имеете оружие помощней, те же «нульхлопы» и «нихили». Мои создатели владели ещё более мощным.

– Каким же? – заинтересовался Ведерников.

– Способным «вскипятить» вакуум.

Капитан невольно фыркнул.

– Как вскипятить? Это же не вода!

– Но и он может «кипеть» при соответствующем воздействии.

– Подождите, Родион, – вмешалась в разговор Диана. – Сейчас не до выяснения принципов действия какого-то оружия. Копун, почему ты уверен в слишком робких действиях тех, кто хотел взорвать базу моллюскоров?

– Они не хотели взорвать базу, они пытались освободить моллюскора.

– С чего ты взял?! – изумился Голубев, внезапно уловив тихий, на грани слышимости, шорох в голове. Впечатление было такое, будто у паучка чип-секретаря, свернувшегося под кожей на виске, проросла дополнительная ножка.

Диана странно посмотрела на него, заметив заторможенный взгляд полковника, но промолчала.

– Секунду… – голос Копуна растворился в тишине. Затем зазвучал снова: – Кто-то только что пытался взломать мою защиту.

– Ага, – с облегчением выдохнула Диана. – Мне тоже показалось, что шевельнулся мой терафим. Виктор, что молчишь?

– Похоже, в меня тоже заглядывали, – признался Голубев. – Что означает…

– На планете кто-то есть!

– Да моллюскор! – воскликнул Ведерников.

– И ты почувствовал?

– Нет, у меня нервы крепкие. Но не лучше ли нам убраться отсюда подальше?

– Я увеличил потенциал защиты, – сказал Копун. – Больше к вам не проскочит ни одна недобрая мысль. Вот, всё. Как ощущения?

Голубев пошарил мыслью по закоулкам мозга, и ему показалось, что глубоко-глубоко в недрах психики тает тонюсенькая, как хоботок комара, колючка. Но признаваться в этом вслух он не стал.

– Нормально.

– И всё-таки мне никто не ответил, куда делась охрана, – сказал Ведерников.

– Вопрос надо ставить шире, – покачала головой Диана. – Куда делись моллюскоры, если камеры пусты? Кто их выпустил и для каких нужд?

– Очень правильные вопросы, – с одобрением сказал Копун.

– Ты не знаешь?

– Увы, я не всемогущ.

Зонд Копуна перестал обнюхивать полость в поверхностном слое бланеты и вылетел наружу.

В течение нескольких минут он с огромной скоростью метался по каньону, изучая кратеры, то и дело передавая изображения бугристого дна с разбросанными вокруг воронок с обломками каких-то механизмов.

Путешественники молчали, разглядывая обломки, пока не заговорил сам Вестник:

– Надеюсь, вы поняли, что здесь произошло?

– Докладывай.

– Базу нашли инсургенты.

– Кто? – не понял Голубев.

– Разведчики какой-то цивилизации, появившейся после войны. Их технологии позволяли им неплохо ориентироваться в пространстве и быстро передвигаться от звезды к звезде, но не воевать на уровне предков. На разведчиков напали и уничтожили, в чём вы можете убедиться по обнаруженным обломкам.

– Но кто их уничтожил? Моллюскоры?

– Нет, моллюскоры вообще не оставили бы от них никаких следов. Думаю, сработала охрана тюрьмы.

– Так это всё-таки тюрьма, – грустно проговорила Диана.

– И как минимум один из заключённых до сих пор здесь.

В кают-компанию вползла тишина.

– Ты его видишь?

Зависший в конце каньона беспилотник очертил окружность над его ровным, как футбольное поле, дном.

– Примерно на глубине двухсот метров.

– Покажи.

Слои пород и конструкций под беспилотником стали почти прозрачными, уходя вниз своеобразной этажеркой. В поле обзора аппарата показалась стеклянная с виду сфера, обвитая сеткой спиралек. Но не они привлекли внимание наблюдателей.

– Руки! – пробормотал Ведерников.

Снизу сферу и в самом деле поддерживали механоподобные руки, отпечаток которых посланец Копуна обнаружил в пустой сферической камере, предназначенной для содержания чудовищного узника.

Голубев снова почуял засевший в виске «комариный хоботок».

«Кто ты?! – мысленно воззвал он. – «Чёрный принц»?!»

Тёмная струя сорвалась с «хоботка» в мозг. На краткое мгновение перед глазами Виктора проявилась маслянисто-чёрная туша, напоминающая тюленя, сверкнули узкие рубиновые щели глаз, и всё исчезло: включившийся пси-защитник Голубева отбил пси-передачу.

Послышался голос Дианы:

– Виктор? В чём дело?

Он очнулся.

– Я… его… слышу…

Диана несколько секунд смотрела на него потемневшими глазами, потом резко бросила:

– Копун, уходим!

– Одну минуту.

– Э-э, коллеги дорогие, что за паника? – удивился Ведерников. – Мы мало что узнали…

– Для этого нужна хорошо подготовленная экспедиция. Мы убедились, что «Чёрный принц» существует реально, я доложу об этом начальству, и оно позаботится о посыле разведки. Но сейчас – уходим!

Ведерников с надеждой посмотрел на Голубева:

– Командир…

– Диана права, – выдавил Виктор, подумав, что «Чёрным принцем» надо будет заняться во что бы то ни стало. И без свидетелей. Потому что скачанная из Реестра программа подчинения джиннов вполне может пригодиться и для подчинения моллюскоров.

Глава 21
Джинна бояться – в тюрьму не ходить

Серая башня практически ничем не отличалась от своих соседей, чёрной и белой, не считая цвета. Причём серый цвет покрывал её не сплошным ковром. Основание обелиска, представлявшего собой камеру для боевого робота, было чёрным, постепенно меняясь с высотой на тёмно-серый, и к вершине он становился почти белым.

«Голем» Ахмета Бероева уже крутился над валом мелких обломков породы, окружавших основание башни, но никаких отверстий не обнаружил.

– Не понимаю, как он пробрался внутрь, – доложил он по рации.

– У него был такой же программатор, – ответила Люба Любина, – как и у нас. Только мы вглубь башни не пошли, а Артур рискнул.

– Где именно они прошли? – процедил сквозь зубы Дамир.

– Не знаю, – смущённо ответил пилот «голема», приняв вопрос Волкова-младшего за обращение к себе.

– Вильгельм, вы наблюдаете за нами? – спросил Дарислав.

– Так точно, – отозвался Дроздов.

– У вас должны сохраниться записи манёвров Голенго.

– Понял, сейчас сбросим.

Ответ Твердыни не заставил себя ждать.

– Вижу, – отреагировал Дамир, – это с другой стороны.

«Тореадор» сделал петлю и завис на высоте полутора километров над поверхностью поля, там, где серый цвет башни начинал светлеть.

– Дарья, оставайтесь на подстраховке, но будьте предельно осторожны. Всеволод, запускайте программу.

– Поняла, командир. Будем осторожны. – «Голем» Черкесовой завис невдалеке от башни.

– Слушаюсь! – отрапортовал Шапиро с энтузиазмом; чувствовалось, что ему нравится участвовать в процессе активной разведки. Того, что он может погибнуть, физик не боялся совершенно.

Включение передатчика, промодулированного программой «свой – чужой» и испытанного на белой башне, прошло незамеченным, однако через несколько секунд в ребристо-складчатой оболочке башни появилось отверстие и начало расти. Ещё через полминуты катер пулей вонзился в эту щель, едва не ободрав борта, и оказался в тоннеле, уходящем в недра сооружения.

Дарислав вызвал Голенго, но ему не ответили ни на одну попытку. Радиосвязь экранировалась материалом стен башни, и даже космолётчиков на борту «Великолепного» Дарислав едва мог расслышать.

Тоннель разветвился на два коридора: один вывернулся наверх, к вершине колосса, второй нырнул вниз.

Дамир перешёл на ментальный режим управления, называемый космопроходцами «один-на-один», что позволило увеличить скорость спуска.

Тоннель вился вокруг осевой трубы башни, выходящей в центральную камеру, напоминая своеобразную полую пружину, и по мере продвижения стали проявляться признаки деградации энергосистемы комплекса.

Сначала это отразилось на цвете кольчатых стен тоннеля: на входе в башню он был светло-серым, однако начал темнеть и на третьей сотне метров сгустился до черноты.

Изменилась и его геометрия. У входа сечение тоннеля имело чёткую круглую форму, но вскоре в нём появились пузырчатые выпуклости, выбоины и трещины, а кое-где и вовсе он сплющивался, как при сильном сжатии, и к буграм на полу прибавились отсверкивающие серебром лужицы, не то изо льда, не то из расплавленного металла.

– По-моему, здесь бушевал пожар, – заметил Сабуров.

– Возможно, кто-то пытался пройти к главной камере, – предположила Люба.

– Либо кто-то успокаивал узника, – добавил Шапиро, – когда тот попытался освободиться.

– Почему вы так решили?

– Просто пофантазировал, – издал смешок физик.

– Как вы думаете, почему эта башня серая? – спросил Сабуров. – Вообще, почему они темнеют? Ведь поначалу их ставили белыми?

– Прошло много лет, – неуверенно проговорила Люба.

– То есть они потемнели от старости?

– Скорее от потери энергопитания, – сказал Шапиро.

– Следуя этой логике, роботы-зэки имели шанс освободиться? Если запасы энергии камер истощились…

– Запасы энергии не вечны ни для какого источника. Творцы камер должны были предусмотреть срок жизни узников и сделать так, чтобы запасы энергии камер были существенно больше запасов энергии роботов. В чёрных камерах не должно было остаться живых узников.

– То есть внутри их лежат мертвецы? А в серых?

– Полутрупы, – пошутил Дамир.

Впереди появились рухнувшие сверху плиты потолка, и скорость катера упала.

– Осталось всего метров сто, – досадливо сморщился Дамир, – неужели не доедем?

Перед глазами Дарислава на блистере шлема зажглась цифра 1650. Это означало, что они опустились по тоннелю на один километр шестьсот пятьдесят метров. До дна башни действительно осталось метров сто.

– Не застрять бы, – проговорила Люба: она нервничала.

Впрочем, нервничал и Дарислав, ощущая зыбкое недоброе дыхание пленника, сидевшего в камере. Полковник уже пожалел, во-первых, что разрешил исследователям заняться изучением камер персонально, в то время как они имели беспилотники и аватар-модули, а во-вторых, что он сам как мальчишка помчался в башню на рабочем аппарате, а не на катере высшей защиты. Окончательно испортила настроение мысль: надо было пробиваться к центру башни с помощью неймса, снизу. Это потребовало бы времени, зато и отбило бы надобность рисковать.

Впереди выросла груда кристаллически отсвечивающих бурых глыб, перегородившая тоннель, и катер остановился.

Все молчали, понимая, что положение у них незавидное. Препятствие выглядело непреодолимым, лишь справа по ходу тоннеля виднелось пространство между обломками и стеной, в которое мог, наверно, протиснуться человек.

Но не катер.

– Приплыли! – озадаченно бросил Сабуров. – А парни впереди как здесь прошли?

– Либо нашли другой путь, – сказал Шапиро, – либо обвал произошёл после того, как они проследовали дальше.

– Придётся использовать неймс! – очнулся Дамир.

– Застрянем на час, а то и больше.

– Поищем другой коридор.

– А он тут есть?

Дарислав вызвал Голенго ещё раз, но ответа не дождался.

– «Птичку»!

Запустили мини-дрон размером с ворону.

Аппарат пролез в щель между горой обломков и стенкой тоннеля, показал участок за завалом.

– Майор, за мной!

Сабуров с готовностью подхватился с места.

– А мы? – недовольно спросил Дамир.

– Будете пробиваться с помощью неймса. Только не спровоцируйте новый обвал.

Космолётчики высадились в тоннеле, практически лишённом воздуха, дождались своих роб-телохранителей и полезли через завал, стараясь не шевелить самые неустойчивые глыбы.

Щель между горой каменных или, скорее, керамических обломков оказалась достаточного размера, чтобы через неё разведчики пробрались в тоннель за грудой, где их ждала «птичка». Оба подвесили себя на гравикомпенсаторах и устремились вслед за роботами-фозмами, включившими фонари, в темноту кольчатого коридора, напоминающего кишку мифического исполина, усеянную «остатками пищи».

Посланный вперёд на два десятка метров дрон стал передавать изображение.

Дарислав напрягся, уловив вибрацию пространства, неприятно морозившую кожу на спине.

Через полсотни метров тоннель впереди сошёлся в тускло мерцавшее синеватым свечением колечко.

Остановились, пустив вслед за беспилотником сабуровского роб-защитника.

«Птичка» вылетела в зал центральной камеры, и прозрачные забрала шлемов разведчиков залил ослепительный жёлтый свет. Через пару мгновений свет исчез. Беспилотник перестал передавать сигналы.

– Как это понимать? – пробормотал Сабуров.

– Вперёд! – велел Дарислав.

Они вылетели из тоннеля в зал, остановились, жадно разглядывая интерьер камеры, поражающей своей неземной логичностью и параметрической геометрией.

Дарислав ни разу не бывал в камерах для джиннов, но помнил записи «Охотника», посланцы которого посещали чёрную башню. Тот зал представлял собой пустой конус, соединённый с вершиной башни осевой трубой, стены которого сохранили лишь следы оборудования камеры. Поскольку времени с момента заточения пленника в камеру прошло много, десятки и даже сотни миллионов лет, всё обрудование зала превратилось в прах. Под завалами обломков, грязи и пыли уцелела только «механическая рука», оставленная по какому-то случаю конвоирами джиннов.

В этом зале ещё работали кое-какие системы обслуживания камеры омерзительной конфигурации, подчёркивающей негуманоидный облик тюремщиков. Почти все аппараты зала крепились к его стенам и походили на отдельные органы живых существ, отнюдь не напоминавшие земные технические комплексы.

Сначала Дарислав подумал, что видит цифранж – виртуальный голографический пейзаж, какими на Земле пользовались все учреждения, заводы, фабрики, спортивные и культурные центры. Но вскоре убедился, что техника тюрьмы не опиралась на цифровые преобразования, применяя какие-то невероятные с точки зрения человека технологии.

Главным узлом интерьера, несомненно, являлся сам пленник.

Глыба не то металла, не то жидкого материала, очертаниями напоминающая голову-мешок осьминога, шевелилась, меняя цвет, внутри прозрачной сферы диаметром около полусотни метров, которая висела над полом зала на высоте нескольких метров. Сходство с осьминогом подчёркивали два десятка жилистых отростков, напоминающих щупальца, поддерживающие пленника снизу.

Его нижняя часть была почти чёрной, как у большинства щупалец. Верхняя часть купола «головы» светлела до серого оттенка.

Глаз у этого создания не было, но вбежавшие в зал космолётчики сразу почувствовали на себе взгляд, породивший в их душах страх.

Катер исследователей находился в зале.

Он стоял на полу, разрубленный пополам каким-то чудовищным лезвием, мигая красным индикатором на корме.

Рядом с катером на буграх мха (с виду) лежали недвижные тела двух космолётчиков. Ещё один был виден в кабине через щель, пробитую неведомой секирой и отхватившей его руку.

Четвёртый член группы, Артур Голенго – на его плече мигал личный шеврон, – лежал в паре метров от металлической штанги, соединявшейся с прозрачной сферой над ним. Таких штанг было пять. Кроме того, сферу соединяли со стенками зала пять провисших гирлянд прозрачных дисков, напоминающих бусы. Две сочились синеватым свечением, три почернели, изредка простреливаемые синей искрой.

Голенго держало за ногу щупальце, подтаскивая ближе к дну сферы. Он шевельнулся, и Дарислав опомнился, направляя на щупальце ствол «универсала». С губ сорвалось:

– Отпусти его!

Пленник не ответил, крик человека был ему недоступен.

Зато Волкова услышал Голенго.

В наушниках родился стон, затем сдавленный голос:

– Не подходите! Он пытается… зазомбировать меня…

– Держитесь!

Дарислав выстрелил, выбрав режим лазерного импульса.

Почти невидимый из-за отсутствия в камере воздуха луч перечеркнул щупальце, и тело Голенго, приподнятое над полом на метр, свалилось на бугор «мха».

«Десятиног» внутри сферы всколыхнулся всеми своими складками и наростами, и Дарислав почуял такой мощный удар по голове, что едва не потерял сознание! Спас его пси-защитник, принявший на себя основную энергию психотронного импульса и не позволивший чудовищу в камере подчинить человека.

Досталось и Сабурову.

– А-а-а! – закричал он, хватаясь за голову.

«Универсал» на плече майора метнул в сферу два сгустка плазмы, однако клубки пламени бесследно растеклись по её поверхности, не причинив никакого вреда.

Из чёрного «зада» «десятинога» выдвинулось ещё одно щупальце, пронзило оболочку сферы, намереваясь довершить начатое. Но Дарислав откромсал петлю лучом лазера, крикнув роботу-защитнику:

– Прикрой его!

«Лемур» Сабурова отреагировал не сразу, не получив приказа хозяина, а когда подбежал к нему, было поздно. Импульс джинна опередил его. «Лемур» завертелся на месте юлой и начал палить из плазмера в разные стороны, словно сошедший с ума человек.

– Лёня, берегись! – рявкнул Дарислав, увернувшись от яркого клубка пламени.

Сабуров упал, открывая огонь по своему же защитнику.

То же самое сделал и Дарислав.

Два разряда сошлись на теле «лемура», превращая робота в фонтан обломков и пламени.

– Попробуй вытащить ребят в тоннель!

– Иду! – Майор метнулся к катеру.

Дарислав же бросился к Голенго, надеясь спасти ксенолога. Но пленник оценил его намерения и усилил мощь своего психотронного излучения, несмотря на своё положение узника.

Перехватило дыхание! Глаза обожгло синее пламя, перекрывая обзор.

Дарислав упал, однако продолжал на четвереньках ползти к Голенго, запомнив его местоположение.

К нему подскочил робот-защитник.

– Оттащи… его… в тоннель! – выговорил Волков.

Огонь в глазах погас, стало видно, как из сферы вылезло щупальце, пытавшееся ухватить ксенолога за руку.

Робот успел первым, подхватил Голенго сразу четырьмя манипуляторами, однако вынести его из зала не смог. Щупальце пробило его насквозь, задев, очевидно, узел нейросети, и «лемур» застыл на месте.

Дарислав вскочил, снял тело ксенолога, повернулся к выходу, и в голове взорвалась бомба боли. Сердце остановилось! Тем не менее он, практически ничего не видя, действуя интуитивно, потащил Голенго прочь от чудовища, заточённого под силовым колпаком.

Сознание ускользнуло окончательно, когда обоих подхватили чьи-то руки и понесли в темноту…

* * *

Из четырёх членов группы Голенго уцелел только он один. Остальные трое были мертвы, и даже медицинский кванк, владевший новейшими лечебными технологиями и средствами, не смог им помочь.

Сабуров отделался шоком и расстройством нервной системы, вызванным психотронным нападением, но его жизни ничего не угрожало.