Текст книги ""Фантастика 2025-162". Компиляция. Книги 1-15 (СИ)"

Автор книги: Greko

Соавторы: Василий Головачёв,Геннадий Борчанинов
сообщить о нарушении

Текущая страница: 228 (всего у книги 235 страниц)

Глава 12. Кто пасётся на лугу

Программу сна Длиннорукий не заказывал, и ему неожиданно приснилось, что он стоит на поросшем травой холме, а детские голоса за кадром поют:

– Далеко, далеко, далеко пасутся ко-о-о…

– Козы? – спрашивает кто-то.

– Нет, коровы… далеко, далеко, далеко пасутся ко-о-о…

– Коровы?

– Нет, козы…

С этими «козами» он и проснулся, ошеломлённый странным сном, который представлял собой давным-давно услышанную и переделанную песенку из древнего детского мультфильма. Но стоило домовому каюты «открыть окна» – то есть включить видеосистему и передать пейзаж снаружи корабля, – как всё стало на свои места. Мультфильм про траву и коз являлся лишь реакцией психики бывшего полковника на внешние раздражители, из которых главным была бесконечная равнина, поросшая травой и россыпями цветов. Так она действовала даже на закалённых космическим бандитизмом людей вроде Яши Коштового и самого Длиннорукого.

Сплюнув, он всунулся в санузел, привёл себя в порядок, оделся и навестил пост управления «Тёмного стрелка», пустой, если не считать дежурной смены экипажа, на это раннее время зависимого утра седьмого ноября две тысячи сто двадцать четвёртого года.

Запустив зонды к остальным планетам системы тусклой коричневой звезды, корабль занял круговую орбиту над травяной планетой на высоте двухсот километров. По просьбе наблюдателей компьютер вырезал в общем виоме оперативные видеообъёмы, и тогда в этих кружочках стало можно разглядеть даже цветочки и мелкие камешки на почве.

Вскоре проснулись остальные «археологи», начав обсуждать пейзажи и формы низких гор. Выдвигались разные гипотезы, пытавшиеся объяснить масштабы сева травы. Самой смешной из них была идея добровольца из числа вольных торговцев наркотиками Муамара Саттани, прибившегося к османовцам после побега из афганской тюрьмы.

– Это вовсе не трава, – сказал он во всеуслышание, – а заросли специальной наркотравки типа конопли. Хозяева просто засеяли планету каннабиоидами, но потом забыли.

Посмеялись, конечно, но, как оказалось, трава не имела к наркотикам никакого отношения, хотя её состав удивил экспертов на борту. С виду она была нежной и шелковистой, напоминая земные луговые травы, однако её стебли не могли пригнуть ни каблук человека, ни брюхо челнока с пассажирами, а острые кончики стеблей свободно пробивали перчатки (был случай) и подошвы космических костюмов.

– Что это за фигня? – осведомился у Кабиха Яша Коштовый, одним из первых оценивший прочность и остроту травяных лезвий.

– Какое-то неизвестное соединение углерода, – ответил озабоченный бородач.

– Графен? – предположил Яша, демонстрируя разносторонность своих научных познаний.

– Нет, скорее графур, но с добавлением вкраплений очень редких металлов, гафния и тантала. Мне такие соединения не попадались.

– Но трава живая или пластик?

– Живая, – усмехнулся спутник Кабиха Христо Продак. – Она имеет корни, растёт и цветёт.

– Сильно ценная?

– В смысле?

– Ею можно торгануть, если она насыщена такими редкими металлами?

– Торговать можно и водой, – пожал плечами Кабих. – Дальразведчики чего только не привозили из походов по галактике, но я ни разу не слышал о траве с такими характеристиками.

– Но лучше торговать артефактами! – проворчал кто-то из толпы «археологов», собравшихся в кают-компании на утренний чай. – Объясните, что мы здесь ищем? Будем косить траву?

– Понадобится, – туманно пообещал им Длиннорукий, – будете и косить.

Но осторожный Алилайя не сразу разрешил кораблю произвести посадку на травяные поля планеты, получившей имя Чимбичме. Его тревожило, что впереди «Тёмного стрелка» летит вдоль цепи звёзд неизвестный разрушитель, а сзади поджимает российский корвет, и он приказал соблюдать режим полной боевой готовности. Поэтому, только убедившись в отсутствии конкурентов и сохранившихся следов цивилизации, «паша» велел финишировать возле самого интересного объекта на северном полюсе Чимбичме, на валу чашевидного понижения плато, настолько ровного и гладкого, что ни у кого из «археологов» не родилось сомнений в его искусственности.

Плавно, как дирижабль, корабль опустился сквозь достаточно плотную атмосферу планеты к её плато и без толчка сел близко от обрыва, в любой момент готовый стартовать.

Российского «Охотника», наблюдавшего за маневрами корабля «археологов», системы польской суперъяхты так и не заметили, и он, барражировавший в космосе на расстоянии в десять тысяч километров, спокойно передал на корвет всю процедуру посадки корабля.

Кружащий над кратером разведчик «археологов», подчиняющийся компьютеру «Тёмного стрелка», доложил в пост управления об отсутствии каких-либо угроз, и все его обитатели разом выдохнули, загалдев. Всем не терпелось выбраться наружу и «подышать свежим воздухом», как десантники называли процедуру высадки на другие планеты.

Как оказалось, дышать им можно, потому что по составу он был близок к земному, что породило массу шуток и предположений развеселившихся боевиков Длиннорукого. Но до тех пор, пока анализаторы яхты не дали добро, никто и не собирался разгерметизировать скафандры, равно как не собирались «археологи» и гулять по холмистым равнинам пешком. Яша выпрыгнул было из катера на траву и поплатился: стебли пробили подошву его сапога и порезали перчатки. Пришлось ему возвращаться на борт и переодеваться.

Впрочем, десантники «дышали свежим воздухом» недолго. Никаких скрытых входов в недра плато, замаскированных люков и вообще деталей искусственного происхождения не смогли отыскать ещё крутившиеся недавно над северным полюсом беспилотники. Не нашли и «археологи».

Приказав подчинённым возвращаться, Длиннорукий в нехорошем состоянии посетил пост управления и высказал прогуливающемуся по залу поста (руки за спиной, на смуглом лице печать глубоких размышлений) Алилайе свои соображения. Закончил советом не задерживаться на «травяной лужайке» долго.

Алилайя ответил не сразу, разглядывая чашу кратера. Виом обзора показывал её с двух разных сторон: с высоты корабля и с борта беспилотного сторожа.

– Что-то здесь не так, – проговорил наконец владелец ЧАК «Осман». – Планета явно является искусственным сооружением и засеяна травой не ради красоты. Какую функцию она может выполнять?

– Поля с посадкой наркотиков, – с кривой улыбкой вспомнил Длиннорукий идею афганца.

Дёрнул уголком губ в усмешке и Алилайя.

– Ну а серьёзно?

Лицо полковника затвердело.

– Я не учёный…

– Вы опытный космен, Владизем. Что, если эта планета создана в качестве резервного района обитания? Хозяева погибли в войне, их творение уцелело.

Длиннорукий помолчал, тоже глядя на заросшее травой плато.

Света небольшое светило системы давало мало, да и тот весь укладывался в длинноволновой диапазон спектра, поэтому естественный цвет, отражённый травой, был коричневым и бурым. Но видеосистемы обзора «Стрелка» корректировали изображение под человеческое зрение, и зелёно-изумрудная чаша в центре плато искрилась бисером жёлтых и голубых цветочков.

– Эта мысль приходила мне в голову… но…

Алилайя подождал продолжения.

– Но?

– Если Чимбичме сделана до войны, с тех пор прошло пятьдесят миллионов лет, а по моему разумению, ни одно искусственное сооружение столько времени существовать не может. Однако планета выглядит как новая, а это означает, что…

– Её состояние поддерживает какая-то автоматика.

– Верно.

– Значит, стоит поискать эту автоматику?

– Только недолго. За нами крадутся русские…

– Боитесь соотечественников? Для них вы, наверно, предатель?

Длиннорукий стиснул зубы.

– Не боюсь, но… это профи, моя команда по сравнению с ними что детишки в песочнице.

Алилайя усмехнулся:

– Мы хорошо вооружены.

– Вряд ли они хуже.

– Понял вас, Владизем, поступим так. Кое-какую технику бросим на этот кратер, просканируем, в крайнем случае пробьём шурфы на хорошую глубину и посмотрим на реакцию автоматики, если она есть. А может быть, и отыщем ценные вещи. Это займёт полдня-день. Хватит?

Длиннорукий кинул ещё один взгляд на заросший травой кратер.

– Максимум два-три часа, экселенц.

– Почему?

– Интуиция, – мрачно признался бывший полковник Российской пограничной службы.

Глава 13. Круглый Куб

Запас дронов на борту постепенно таял, но «Поиск» всё же оставил в двойной карликовой системе два аппарата: один – обычный формех для сбора информации и проб образцов грунта, второй – класса СЭЗ, то есть обладавший комплексом дальней связи на эффекте запутанности элементарных частиц. В транспортном ангаре корвета было законсервировано ещё несколько СЭЗов и полтора десятка зондов, однако их стоило поберечь для изучения других звёзд цепи.

Стоум, как обычно, просчитал новый маршрут, и корвет сделал короткий ВСП-прыжок длиной всего в один и три десятых парсека.

Вышли под пузырём маскировочного поля, на всякий случай помня о присутствии в системе конкурентов: польско-турецкой экспедиции «археологов» на «Тёмном стрелке» и странно ведущего себя агрессивного незнакомца.

Корвет простёр в пространство системы щупальца локаторов и гравитационных телескопов, началась рутинная, с точки зрения космолётчиков, работа по выявлению параметров планетной системы и скрытых угроз. Сами космены, естественно, не напрягали зрение и нервную систему, чтобы успеть вовремя увидеть противника или отреагировать на опасную активность местных жителей. Компьютеры «Поиска», сшитые в единую сеть информационного обеспечения под началом Стоума, и видели дальше, и реагировали быстрее. Но и люди, не раз бороздившие космические просторы и набравшиеся опыта, получали от компьютеров те же сведения о состоянии локализованного района и вынуждены были контролировать все процессы снаружи корабля, как бы иронически это ни звучало. Нередко происходили события, не учтённые инструкциями, возникающие в том числе и по причинам человеческого невнимания, и тогда происходили страшные вещи. Одна из таких экшн-сцен случилась в Пузыре Дайсона, внутри которого располагалась тюрьма джиннов, боевых роботов одной из древних рас, принявших участие в глобальной межгалактической войне. Это было всего полтора года назад. Тюрьму в Пузыре открыла экспедиция Дарислава Волкова в Ланиакею, её начали обследовать, ещё не зная, что это такое, и один из экспертов экспедиции неправильно оценил ситуацию, махнув рукой на предупреждение «ничего не трогать руками». В результате один из роботов, спящих в тюремной камере, напоминающей колоссальную ступу из русских сказок о Бабе-яге, очнулся, пробил капсулирующую оболочку и выбрался на свободу. Если бы людям не пришёл на помощь Копун, искусственный интеллект, созданный обитателями планеты-бублика, неизвестно, сколько бед натворил бы оживший джинн. А началось всё из-за проявления «человеческого фактора», которым можно было назвать жуткую, по сути, формулу земных блогеров: ИМХО, то есть «имею мнение, и хоть обо…сь!»

Однако в новой системе не оказалось того, что обычно называется «засадой».

Светило системы представляло собой ещё один коричневый карлик с температурой около двух тысяч градусов, вокруг которого крутилось всего четыре планеты. Две обычного типа, потерявшие или же не имевшие плотной атмосферы, размером с Венеру Солнечной системы, одна – газовый гигант, окружённый десятками газовых шаров поменьше, и последняя, точнее, ближайшая к звезде, преподнесла сюрприз.

Впрочем, и громадный псевдо-Сатурн здесь тоже оказался необычным объектом, так как практически все его спутники представляли собой газожидкостные сферы диаметром от сотни до тысячи километров. Ядра их были водяными или ледяными и не имели чётких границ между ядром и атмосферой. По мере спуска в глубины сфер газы (азот, кислород, гелий, аммиак, водяной пар) становились плотнее, но даже при достижении плотности фазового перехода не сразу становились твёрдыми. Вероятно, срабатывали какие-то местные законы физики. Естественно, эксперты заговорили об искусственности спутников, что обрадовало молодёжный состав экспедиции. Поле для изучения феноменов системы представлялось очень большим.

Но ближайшая к звезде планета оказалась ещё феноменальнее, и космолётчики тотчас же обратили внимание на неё.

В первую очередь, планета имела необычную форму – гладкого эллипсоида (материал которого издали отсвечивал серебром, несмотря на густой поток багрового света звезды), покрытого кольцевыми структурами таких удивительных форм, что язык не поворачивался называть их естественными реалиями.

Ещё большее удивление вызывал тот факт, что эти реалии (готика, доведённая до нечеловеческого гротеска, по выражению Архипа) окружали ровные и плоские, как стол, участки поверхности планеты, из-за чего её эллипсоид усеивали кляксы неведомой прозрачной субстанции, напоминающей лёд или хрусталь с чёрными прожилками внутри. При взгляде на эллипсоид создавалось впечатление, что на его поверхность выпал из космоса редкий дождь, гигантские капли которого разбились о твёрдую оболочку, образовав плоские звёздчатые всплески, сохранившие форму.

Разумеется, исследователи развили тему, заговорив об искусственных ландшафтах планеты-яйца, требуя от руководства немедленно начать процедуры изучения. Антон в их хоре не услышал голоса Никиты и даже мимолётно забеспокоился о самочувствии молодого оператора. Вероятно, Голенев предупредил парня о возможных последствиях его излишней активности там, где проявлять её не стоило. «Что ж, – пришла мысль, – пусть учится сдерживаться».

Антон хотел связаться с молодым оператором по личной линии, но сдержался. Ещё больше ему хотелось выяснить настроение Олеандры, а также Дарьи, начавшей избегать его, что стало заметно, однако и с ними не хотелось выяснять отношения. Хотя ни в чём виноват Лихов и не был.

Волна дронов разбежалась по системе.

Эксперты разбились на группы, управлявшие своим беспилотным аппаратом, приникая к виомам связи.

Через два часа Стоум выдал людям свои выводы, из которых вырисовывалась следующая картина.

Никаких искусственных сооружений, ни разрушенных, ни целых, обнаружить не удалось, если не считать таковым эллипсоид ближайшего спутника звезды. Возможно, все газоледяные сгустки, окружавшие единственную газовую планету, и являлись остатками твёрдых тел, прямых доказательств этому тоже найти не удалось. Эксперты экспедиции разделились на два лагеря, каждый со своим мнением. Один (Лог-Логин, Майя и Артур Варакин) видел в газовых шарах зародыши для создания новых объектов, второй (Бартош, Сандро Лем и Магдалина Леонова, второй навигатор корвета и дипломированный ксенопсихолог) за то, что все тридцать три шара – столько их насчитал Стоум – представляют собой остатки взорванных искусственных спутников.

Антон больше склонялся к первому варианту, однако объявлять своё отношение к нему не торопился. Было интересно слушать дебаты учёной братии, приводящей разные аргументы в пользу своих идей. Особенно запомнился ему последний перед спуском на яйцепланету спор спутников, в котором участвовали и члены экипажа.

Никита и в нём не принимал участия, подтвердив тем самым мысль Антона о получении предупреждения от капитана.

Спор завёл сам Лог-Логин, заговорив с компьютером, когда тот показал снимки «готики», кольцами окружавшей плоские днища в центрах разбившихся капель.

– Как ты оцениваешь эту геометрию? – спросил руководитель научной группы.

Стоум сделал солидную паузу, словно человек, долго размышлявший над сложными житейскими проблемами.

– Если принять как данность концепцию искусственного создания кольцевых структур, то их владельцы представляют собой разум негуманоидного типа.

– Согласен, – сказал Архип.

– А я нет! – заявил Бартош. – По каким критериям вы определили негуманоидность структур? Что это вообще такое? В космосе много объектов, которые выглядят как созданные искусственно, однако никто не говорит об их негуманоидности.

– Извините, друг Бартош… – начал компьютер.

– Подожди, Стоум, – остановил его Архип. – Ты правильно сделал оговорку, сказав «если». То есть если те кратеры с ломаными валами можно принять за искусственные сооружения. Да, они и в самом деле выглядят необычно, и шанс искусственности к параметру естественности можно приравнять, наверно, как пятьдесят на пятьдесят.

– Я не об этом, при чём тут негуманоиды? Вы хотите сказать, что кольца созданы не людьми?

– Ни один образец человеческого искусства, – заговорил Стоум своим мягким выразительным голосом, – или трансформная механика не имеют явно выраженного налёта нелинейной готики. Даже самые известные земные сооружения типа собора Нотр-Дам и Святого Семейства. Разумеется, я опираюсь только на человеческие отзывы, отзывы специалистов. Готика южноазиатских строений являет собой геометрию хищников. И это не мой вывод. Здесь же все композиции и переходы, кстати, отнюдь не фрактальных форм создают общий психологический фон угрозы. Вы этого не почувствовали?

Антон вдруг поймал себя на мысли, что Стоум действительно оценивает состояние всех присутствующих на борту пассажиров не просто как собеседник, а как система, считывающая эмоции людей ради их же защиты. Компьютер ничего не выдумывал.

Бартош хмыкнул:

– Надо посмотреть своими глазами… Архип Владиленович, а вы по каким критериям оцениваете негуманскую архитектуру?

– По таким же, что и вы, Бартош Карлович, – весело отозвался учёный. – Мы оба учились у одного и того же мастера – Всеволода Шапиро. А он всегда давал точные формулировки своим теориям и личностным оценкам. Правда, я с ним не всегда соглашался.

– По каким темам?

– Это долгая история, – сказал Антон. – Нет времени. Я отвечу коротко: Всеволод считал человечество самым хищным из отрядов разума, населивших Вселенную с момента Фазового Перехода.

– Какого перехода? – послышался озадаченный голос Щёголева.

– У нас в ходу сложившийся стереотип под названием Большой Взрыв.

– При чём тут переход?

– Минуту, парни, – сказал Антон, видя, что дискуссия отклоняется от реальности, – не теряйте времени, о Большом Взрыве и мнениях Шапиро поговорим позже. Прошу всех закончить расчёты. Перед тем как покинуть этот чудесный уголок скопления, мы прогуляемся по объекту…

– Можно я дам имя? – послышался неуверенный голос Никиты.

Антон усмехнулся:

– Валяй.

– Круглый Куб.

Раздался смех.

Судя по реакции Голенева (Лихов видел его, прохаживающегося по рубке), он тоже улыбался.

– Не поняла смысла, – проговорила Майя. – Где ты увидел круглый куб? Это что, прикол?

– Нет, просто в голову пришло, – смущённо ответил оператор.

Смех вспыхнул с новой силой.

Обещанная экспедиция к странной планете, название которой предложил Никита, состоялась через полчаса.

Полетели снова двумя группами на двух катерах: с Антоном пятеро, с Архипом шестеро.

Его «големом» управлял гордый своей миссией Никита. Каким бы невыдержанным на язык оператор технических систем ни был, специалистом он являлся отменным.

Преодолев неловкость, Антон подошёл в посту управления к Дарье, спросил, стараясь выглядеть как обычно, не хочет ли она прогуляться по Круглому Кубу, и получил лаконичное «нет».

Заколебался было, подумав об Олеандре, но всё-таки тот же вопрос задал и ей.

Девушка неожиданно согласилась, с искоркой удивления и благодарности посмотрев на майора, отчего на душе рассеялось облачко осуждения самого себя. Жизнь не раз доказывала людям горькую истину, что сердцу не прикажешь, да и не было между ним и Дарьей каких-то страстных «жить-не-могу-без-тебя». Но так не хотелось никого обижать…

И тем не менее Олеандру он послал с командой Лог-Логина.

Сверкающие в свете близкой звезды каплями крови катера оторвались от корвета: протокол «Z», защита «зеркалами», отражающими все виды жёсткого электромагнитного излучения, готовность к бою степени «двойка». Стоум по-прежнему не фиксировал в системе скрытых источников опасности, но Антон не пошёл на поводу умозаключений об отсутствии «мёртвых рук» исчезнувшей цивилизации. Весь его опыт космоплавания в режиме ожидания тревог был накоплен именно при внезапном возникновении в космосе всяких коварных «ихтамнетов».

Сила тяжести на поверхности Круглого Куба оказалась вдвое ниже земной, поэтому после облёта яйцевидной глыбы появилась возможность прогуляться по ней на своих двоих. При полном соблюдении мер безопасности, разумеется. Команда Антона выбрала самый большой кратер с плоским дном, подвесила над ним два беспилотника и уже хотела произвести посадку, как рация «голема» принесла сразу два сообщения.

Первое принадлежало Стоуму:

– Командир, на северном полюсе (им считался более широкий торец эллипсоида) отмечаю наличие пустот в дне кратера.

Продолжил его Архип:

– Антон, мы нашли тут что-то необычное.

– Уточни где, – попросил Лихов.

– Северный конец яйца, даю пеленг.

– Идём к вам.

«Голем» развернулся и, развив скорость в тысячу километров в секунду, за три секунды доставил второй отряд к первому.

С высоты пяти километров стал виден плоский кратер в форме многолучевой звезды, окружённый иззубренным колючим валом застывшего навеки льда. Отсюда хорошо просматривались бахромчатые лепестки этого вала, действительно похожие на взметнувшиеся вверх на двести метров и застывшие прозрачными сталагмитами шпили. В центре серебристого даже в красном свете звезды дна кратера бликовал купол высотой около пятидесяти и радиусом в сто метров, из того же материала, из какого состояли лепестки вала. Конечно, это был не лёд и не стекло, а более сложный композит, по сути, «углеродная вода», пронизанная чёрными прожилками металла, в данном случае висмута. Но она была прозрачна как лёд или стекло, и лучи коричневого карлика играли на её наплывах красивыми переливами.

«Голем» Лог-Логина уже сидел на дне возле купола глыбой «красной ртути».

Компьютер катера посадил машину рядом. Космолётчики с радостными возгласами покинули «голем».

Голенев доложил, что корвет завис над кратером и хорошо видит разведчиков.

Антон скупо поблагодарил капитана, подумав, что должен был дать команду сам, а не дожидаться решения Виктора.

Выпустили многосуставчатых «сусликов», как космолётчики называли защитных ботов индивидуального использования. В принципе, у каждого пассажира корвета имелся такой «суслик», но Антон счёл ситуацию в данном месте неопасной и выпустил только четырёх.

Сойдя с трапа, он посмотрел под ноги, ожидая увидеть нечто вроде реголита или слоя пыли, но материал дна, пористый, как пемза, оказался твёрже, хотя и отсвечивал как серебро. Заметив его жест, подошёл Архип, оставляя при каждом шаге неглубокие следы.

– Знаете, что это за материал?

– Висмут, – вспомнил Антон доклад Стоума.

– Чистый висмут! – восторженно воскликнул Никита, стоявший перед куполом.

– И что с того?

– Стоум сообщил, что толщина верхнего слоя Круглого Куба около километра. Да и дальше под ним какая-то экзотика. Но чистый висмут у нас дома дороже золота и платины! Так что мы одним этим оправдаем свой поход.

– Ты о чём, Ник? – проговорила Майя, также разглядывающая купол.

– Надо срочно застолбить планету за нами! Тогда она будет принадлежать России! Никто не придерётся! И турки в том числе, что идут с другого конца цепи. Хорошо, что мы начали поиск отсюда. Сначала чёрный карлик нашли, теперь Круглый Куб. Зуб даю, что в этой системе база древних!

– Твой зуб не столь ценен, как висмут, – издал смешок Щёголев.

– Я серьёзно! – обиделся оператор.

Антон подошёл к нему, всматриваясь в глубины купола, состоящего из того же материала, что и стенки кратера. Было видно, что внутри купол растрескался, и эти сколы мешали рассмотреть его глубоко. Однако к центру он темнел, так что можно было предположить существование внизу провала или колодца в недра планетоида.

«Суслики», оснащённые генераторами защитных полей и неплохим набором оружия, окружили периметр посадки «квадратом перекрёстного внимания».

Разведчики разбрелись вокруг прозрачной опухоли, перебрасываясь оценками увиденного.

К Антону снова подошёл Архип.

– Что скажешь, начальник? – спросил его Никита. – Похоже, весь этот пузырь кем-то сделан?

– Похоже.

– Интересно, где его хозяева отыскали столько висмута?

– Да нигде, скорее всего, они изобрели технологии наподобие алхимических превращений, только базовым материалом взяли не силикаты или свинец, а вакуум и лепили из него не золото, а висмут.

– Почему висмут, а не золото?

– Сам сказал, что он дороже золота. Но я думаю, что цена здесь ни при чём. Если нам доступны реплики в 3D-копирователях, то и обитатели этой системы могут создавать любой металл.

– Висмут радиоактивен?

– Можно сказать – условно, период его полураспада равен десяти в девятнадцатой степени лет, что на девять порядков больше возраста Вселенной.

– Тогда он может сохраняться полста миллионов лет.

– Это ты к чему?

– Подумал, что мой Кубик построили ещё до войны. – Никита помолчал, хмыкнул. – А может быть, и до Большого Взрыва!

– Мечтатель! – фыркнула Майя.

Никита не отреагировал.

– А давайте продолбим туда ход? Интересно посмотреть, что там под куполом. Вдруг кокон с боевым модулем?

– Мы бы уже обнаружили его с орбиты.

– Он закапсулирован. Командир?

– Не спеши, – проворчал Антон, наблюдая, что Олеандра в одиночестве возвращается к «голему». – Всему своё время.

– Но ведь мы и летели сюда за тем, чтобы найти базу Древних и снять оружие, если оно сохранилось. Первыми захватить Вестника или робота.

– Захватить, – проговорил Щёголев. – Легче сказать, чем сделать.

– Но я ведь прав!

– Прав, – согласился Антон. – Парни, готовьте комплекс для бурения.

– Ура! – подскочил Никита, а так как сила тяжести на планетоиде была в два раза меньше земной, его вынесло вверх на приличный метр.

Спутники засмеялись, начиная выполнять приказ Лихова.

Антон догнал девушку, переключил диапазон связи.

– Что случилось, Оля? Устала или надоело?

– Хочу домой, – виновато отозвалась девушка.

– Садись в катер, я прикажу Никите отвезти тебя на корабль.

– Я имела в виду не корабль. Хочу домой, на Землю.

Они остановились у катера, из которого уже выплыла платформа с бортовым неймсом.

– Так соскучилась? – улыбнулся Антон сочувственно, не зная, чем помочь спутнице Алилайи.

– Не только, – покачала она головой. – Вы все заняты… и я лишняя…

В голосе Олеандры прозвучала такая горечь, что он невольно сделал шаг вперёд и прижал её к себе.

– Ты не лишняя!

Она замерла. Потом раздался её шёпот:

– Не боишься, что нас… видят?

Он рассмеялся, понимая, что пленница имеет в виду в первую очередь Дарью.

– Не боюсь.

– Я рада.

– Станет совсем скучно – обращайся в любой момент.

– Спасибо. – Она освободилась и полезла в кормовой люк.

А он вдруг сообразил, что дурацким ответом убил её настроение окончательно. Нужно было подобрать другие слова. Или вообще промолчать. Потоптался возле катера.

– Присоединишься?

– Хорошо, – прилетел ответ.

На душе стало легче. Хотя в самых дальних уголках осталась тень тревоги, не связанная с Олеандрой.

Сверлить сам купол не стали из-за опасений взрыва или, что хуже, срабатывания какого-нибудь защитного автомата. Платформу с пушкой неймса, действительно похожего на старинное орудие на лафете, подвели на расстояние десяти метров от края пузыря. Антон, как заправский минёр, крикнул: «Выстрел!» – и компьютер аппарата включил излучатель.

Первый разряд был не самым мощным. Он только оконтурил будущий колодец, диаметр которого позволял пробраться внутрь беспилотнику разведкласса и самой платформе. Атмосфера Круглого Куба состояла из азота и углекислого газа в соотношении пять к трём плюс некоторое количество кислорода и азотистых соединений, но её плотность была невысокой, поэтому в воздух взлетели едва заметные прозрачно-серые струйки испарённого висмута.

Подождали реакции купола, насторожённо выглядывая из-за корпусов «големов». Но всё было тихо, с места пробоя шурфа донеслось только тихое потрескивание, никто не вынырнул с рёвом из глубин почвы и не выстрелил по буровой установке.

Тогда Антон скомандовал продолжать процесс, и невидимые силовые «фрезы» неймса начали резать слои висмута один за другим. Дымок повалил гуще, хотя в лучах нейтрализатора ничто на самом деле не горело. Его «фрезы» представляли собой шпаги особого квантового поля, в котором распадались молекулярные и атомарные связи вещества, и висмут просто стремительно таял, как углекислотный лёд под солнечными лучами.

Через полчаса работы в недра планетоида был пробит круглый колодец диаметром в полтора метра, точно под размер платформы, и в него спустился дрон, показывающий процесс прокладки шурфа. Ещё через пару метров компьютер изменил направление «бура» по заранее рассчитанной траектории. Эксперты сошлись мнениями, что подкоп лучше сделать в форме петли, чтобы он вышел в купол где-то со стороны его дна.

Для достижения результата потребовалось ещё около часа, и когда «бур» наконец пробил дыру в основании купола на глубине пятиэтажного здания, нетерпеливо топтавшийся возле катера Никита бросился к дыре колодца со словами:

– Чур, я первый!

– Стоять! – рявкнул Антон в сердцах, сожалея, что не предупредил заранее о неукоснительном соблюдении инструкций.

Вася Щёголев, молодчина, нагнал оператора и остановил, укоризненно проговорив:

– Не лезь поперёд батьки в пекло, лейтенант, и СРАМ тебе не срам.

Никита что-то пробормотал в своё оправдание, но вряд ли извинялся искренне, и Антон решил при случае предупредить парня о последствиях его нетерпеливости и горячности. В ЦЭОК такие торопыги не задерживались.

Беспилотный разведчик протиснулся мимо платформы, продолжая передавать видео с места событий, и космолётчики замерли, разглядывая открывшуюся перед их глазами картину.

Света под куполом было достаточно, чтобы рассмотреть каждую деталь пейзажа, но самое интересное, что его диапазон был вовсе не в конце длинноволновой красной полосы. Впечатление сложилось такое, что дрон вылетел на луг где-то в средней полосе России, где царило раннее утро: светило ещё не поднялось над горизонтом, однако белёсое, с голубым оттенком, покрытое сеточкой трещин небо уже было освещено его близким краем. И всё пространство под этим «небесным куполом» действительно напоминало луг, поросший травой и россыпями мелких жёлто-голубых цветочков.

– Жесть! – выговорил Никита хрупким голосом.

Антон вдруг заметил, что ближайшие к проделанному неймсом отверстию шелковистые побеги травы начинают съёживаться, жухнуть и сереть. Волна потускнения двинулась дальше, захватывая всё больший участок луга, и в голову вонзилась догадка.

– Майя!

– Да, командир?

– Трава…

– Вижу, это, наверно, реакция на воздух снаружи.

– Возвращай дрон, командир, – прилетел голос Щёголева. – Для природы под этим пузырём внешний воздух – отрава.

– Тогда уж лучше взорвать колодец, – возразил Никита. – Иначе мы ничего не увидим.