Текст книги ""Фантастика 2025-162". Компиляция. Книги 1-15 (СИ)"

Автор книги: Greko

Соавторы: Василий Головачёв,Геннадий Борчанинов
сообщить о нарушении

Текущая страница: 74 (всего у книги 235 страниц)

Быстренько обратился к системе, пробил этого майора Пеньковского по открытым источникам. Ничего подозрительного, обычная биография обычного захолустного офицерика. Здесь учился, там служил, сюда перевели. Прежнее место службы… Орбитальная станция Зардоб. То есть, тут он человек не случайный. Обложили, гады.

И ведь ничего с ним не сделаешь. Граф Димитриевский ударил откуда не ждали, и такой выпад заблокировать я, похоже, не в силах. Бюрократическая машина всегда найдёт способ раздавить и перемолоть свою цель, сколько с ней не бейся. А воевать с ней – нужно очень много нервов, сил, времени и денег. У меня столько нет.

Добрых покровителей с большими звёздами и обширными связями у меня тоже нет. А жаль.

Проверил заодно сообщения из штаба. Отцы-командиры приказывали оставаться на месте, систему не покидать, станцию не трогать, к станции никого не подпускать. Примерно этим мы и занимались. Сюда, в Зардоб, уже летела эскадра, группа медленного реагирования, если можно так выразиться. Часов этак через десять прилетит, не раньше.

Стало интересно, знает ли об этом всём кронпринц? О нападении туранского крейсера, о мятеже на станции. Или от него эту информацию скрывают.

Если мятеж ещё можно как-то укрыть от посторонних, то нападение «Исмаила» точно не осталось незамеченным. Я проверил новости… Да, уже везде, расплывчато, без подробностей, но заголовки прямо-таки кричали о вероломстве султана, вновь нарушившего перемирие. Что ж, хотя бы так. Как минимум, ястребиные позиции будут в фаворе, а значит, и партия кронпринца Виктора. Меня это полностью устраивает.

У меня оставалось ещё немного свободного времени, так что я решил прогуляться до медблока, где сейчас гостили артиллеристы. Если майор Пеньковский служил на Зардобе, то есть шанс, что мне о нём что-нибудь расскажут. Что-нибудь полезное.

Старший мичман Фидлер поприветствовала меня рассеянным кивком, пропустила в палату к прапорщику Гришину. Тот, завидев меня, попытался вскочить с постели, но я остановил его жестом.

– Отдыхайте, прапорщик. Я всего лишь на пару слов, – сказал я.

– Да я здоров, прекрасно себя чувствую, – сказал Гришин.

– Это радует, но протокол есть протокол, – сказал я. – Вам известна фамилия Пеньковский?

Прапорщик потемнел лицом, нахмурился, но быстро вернул самообладание и брезгливая гримаса сменилась холодным отстранённым выражением.

– Так точно, господин старший лейтенант, – ровным голосом произнёс он.

– Буду вам очень обязан, если вы расскажете мне всё без утайки, всё, что про него знаете, – сказал я.

– Особист наш… Бывший, на станции был. Капитан Пеньковский. Мразь редкостная, – честно признался Гришин. – Это же останется между нами?

– Конечно, – сказал я.

– Ладно… Кучу народа под монастырь подвёл, – сказал прапорщик. – Карьеры стольким людям попортил, не сосчитать. В глаза улыбается, а сам… А почему вы спрашиваете? Он на повышение ушёл, полгода назад ещё, вообще в другой сектор.

Да, похоже, чаем его я угощал зря.

– Он здесь, в Зардобе. И копает под меня, – сказал я. – Только он теперь майор, а не капитан. Низенький такой, с лицом недовольным, да?

Гришин побледнел, нервно сглотнул. Кивнул.

– Здесь-то он что забыл… – пробормотал он.

Я догадывался, что. Прибыл по приглашению лично Его Сиятельства графа Димитриевского-Крейца, специально для того, чтобы разобраться со мной.

– Спасибо за подсказку, господин прапорщик. И за честность, – сказал я.

– Да было б за что, господин старший лейтенант! – воскликнул Гришин. – Вы ж нам жизнь спасли!

Я пожал ему руку. Прапорщик Гришин, сам того не осознавая, дал мне отличную подсказку насчёт этого майора. Ушёл на повышение в другой сектор. Значит, сейчас за эту часть космоса отвечает совсем другой человек, а Пеньковский сунул жало на чужую территорию. На этом можно попробовать сыграть, хоть я и не был уверен в успехе.

Вообще, хотелось бы работать без опасения попасть в цепкие лапы службы внутренних расследований, спокойно делать своё дело, отвечая только перед своей совестью и непосредственным командиром, но я понимал, что это невозможно. Не в космофлоте и не на границе.

Но план ответного удара у меня уже наметился. Я вернулся в свою каюту, вызвал Скрепку, начал с её помощью шерстить справочники и уставы, выискивая и выписывая нужные статьи и параграфы. Бюрократическую машину почти невозможно сломать, тем более в одиночку. Но я могу сделать так, что она мной просто подавится.

Глава 21

Я даже сам не заметил, как за штудированием уставов пролетело несколько часов, из рабочего потока меня выдернул звонок с мостика. Вызывала меня старший помощник.

– Господин старший лейтенант, в систему прибыл корабль, – доложила она.

– Предупредите его, что система закрыта для посещения, – сказал я. – На связь выходили?

– Ещё нет. Это «Беспощадный», – сказала она.

– Ну, хотя бы будем не одни, – сказал я. – Узнайте, какие у него задачи.

– Есть… – ответила Лаптева.

Капитан Жилин наверняка прибыл сюда не просто так, пришёл на помощь нам, станции. Против «Исмаила» мы вдвоём не управимся, конечно, но это лучше, чем противостоять врагу в одиночку.

В глубине души я даже хотел, чтобы туранцы начали полномасштабное вторжение, всеми силами. Война, как говорится, всё спишет, и расследование Пеньковского просто потеряет смысл. Но султан явно осторожничал, пусть даже и мечтал вернуть Зардоб под свою руку. Даже «Исмаила» он отправил только после того, как убедился в том, что тот не встретит сопротивления в системе.

На самом деле трусоватость султана играла нам на руку, во всяком случае, пока что. Но даже он – заложник своего окружения, и если свита потребует вернуть Зардоб, который практически уже упал им в руки, султану придётся отправить корабли. И войска, чтобы взять станцию под контроль, тоже.

Нашим воякам тоже придётся отправлять наземные части, возможно, даже гвардию, усмирять непокорных зардобцев. Мятеж дело такое, желательно бы его подавлять сразу. До того, как он перекинется на другие планеты и станции.

А пока станция оставалась в блокаде, вместе со всеми жителями. Я понимал, что далеко не всё население Зардоба поддерживает восставших, но только так можно было вернуть контроль. Немного посидят без еды, на строгой диете, а потом сами выйдут на связь, принесут вожаков восстания на блюдечке. Тем более, что систему контролируем мы, а не туранцы.

Но зардобцы и не думали сдаваться. Работали глушилки, так что происходящее внутри оставалось для нас загадкой, но по косвенным признакам становилось ясно, что повстанцы всё ещё у власти. Судьба графа Димитриевского и его приближённых тоже пока были окутаны завесой тайны, но что-то мне подсказывало, что с ними всё хорошо. Пусть даже наше появление здорово поломало их планы.

Я поднялся, вышел из каюты, не прекращая думать о статьях и параграфах межзвёздного кодекса и Устава Космического Флота, которые могли бы позволить мне выкрутиться, прошёлся по коридору, вяло отвечая на приветствия операторов, обслуживающих корабль и поддерживающих его работоспособность.

Корабль Пеньковского оставался пока пристыкованным к нашему, и как бы мне не хотелось отцепить его от шлюза и расстрелять из всех орудий, сделать я этого не мог. Тогда прилетит уже целый десант следаков и отвертеться от наказания не удастся. Димитриевский обещал мне, что служба внутренних расследований мною займётся, вот она и занялась, граф, очевидно, поднял старые связи ради меня. С одной стороны, даже как-то лестно, с другой – ничего хорошего ждать не приходится.

Я добрался до кают-компании, в которой снова сидели офицеры, вошёл, поздоровался. Настроение у всех было какое-то подавленное, несмотря на недавнюю громкую победу.

– А разрешите обратиться, господин старший лейтенант? – спросил меня Шляпников.

– Пожалуйста, – сказал я, зависнув возле распределителя с пустой чашкой в руках.

– Это что выходит, мы систему спасли, а нас ещё и накажут? – спросил он.

Остальные закивали, похоже, старший техник озвучил вопрос, интересующий абсолютно всех.

– С чего это вы так решили? – хмыкнул я.

– Ну, следак первым прискакал, – сказал Шляпников. – Копать начал.

– Мало ли что он начал, – пожал я плечами. – У него работа такая. Нормально всё будет.

Шляпников только цокнул языком, не поверил мне. Остальные тоже не поверили. Я сел чуть в стороне, налив себе вместо привычного кофе зелёного чаю. Все почему-то зашушукались.

– Господин старший лейтенант, а точно всё в порядке? – спросил младший лейтенант Крапивин.

– Точно, точно, – ответил я, продолжая размышлять о способах оставить майора в дураках.

Несколько способов я точно уже нащупал.

– А из штаба вестей не было? – спросил мичман Сандиев.

– Пока нет, насколько мне известно, – ответил я. – Ждём.

Ситуация вообще непростая, и для нас, и для командования. Мятеж в провинции это всегда весело, примерно как ткнуть палкой в осиное гнездо, все сразу же начинают бегать и суетиться. Непременно полетят головы, особенно среди безопасников, среди контрразведки. Среди тех, кто должен отвечать за то, чтобы подобные случаи не происходили.

И я уверен, в штабе сектора сейчас многие тоже бегают кругами, как петухи с отрубленной головой.

Губернатор явно планировал перейти под руку султана вместе со всей системой, преподнести султану целую орбитальную станцию вместе с наземной колонией, очевидно, рассчитывая подняться в Туране гораздо выше, чем он мог бы подняться в Империи. И он оставил себе пути для отхода, не фигурируя в мятеже напрямую. А то и вовсе окажется героем, который лично оборонял станцию с оружием в руках. Нисколько не удивлюсь, такое говно, как граф Димитриевский, из любой проруби выплывет.

И подполковника Игнатова засадили наверняка не просто так, а для того, чтобы граф вышел из этой истории чистеньким. Всё же Игнатов успел нарыть немало интересного, хоть и не успел дать ход этим материалам. А ведь часть этих материалов есть и у нас…

Недопитый чай пришлось вылить в раковину, чашка отправилась туда же. Я пулей выскочил из кают-компании, летящей походкой отправился к связистам. Медлить нельзя.

Дежурил там снова оператор третьего класса Дулбич, и он, завидев меня, вскочил и ударился темечком о полку, своротив наушники с головы.

– Ай! Господин старший лейтенант, за время м…

– Да тише ты, сядь, – перебил я его.

Дулбич уселся на место, потирая ушибленную голову.

– В медблок сходишь, начмеду покажешься, – приказал я. – Выходы на журналистов у тебя есть?

Если у кого и были связи с журналистами, то только у связистов, через которых ежедневно проходили гигантские потоки информации. Зачастую информации секретной, но любители сболтнуть лишнего на этом месте не задерживаются.

– Каких журналистов? – сдвинул брови связист.

– Дураком-то не прикидывайся, – хмыкнул я. – На любых, самых беспринципных. Кому сенсация нужна. Или мне Каргина лучше спросить?

Пожалуй, стоило начать с него. Вот только он наверняка сейчас спит перед очередным дежурством. Это я ношусь туда-сюда, как ужаленный. Нормальные люди предпочитают отдыхать.

– Ну есть пара знакомых… – признался Дулбич.

– Вот сразу бы так, – ухмыльнулся я. – А они рискнут острый материал запостить?

– Они за острый материал мать родную продадут, – буркнул связист.

– Отлично, – улыбнулся я. – Значит, сливаем через них. Сейчас тебе перекину…

Файлы с чёрного ящика «Трибуна» лежали у меня в отдельной папочке, ждали своего часа. Вот он, похоже, настал. Сами по себе они, естественно, ничего не стоят, но если немного дополнить их правильными выводами и свидетельскими показаниями, то графу Димитриевскому придётся туго. Отмыться уже не получится. Я, конечно, совершаю должностное преступление, ещё одно, но мне уже просто нечего терять. Либо так, либо никак.

– А это точно можно отправлять? – неуверенно спросил Дулбич.

– Нужно, – твёрдо сказал я.

Связист только покачал головой в ответ.

– Анонимно же будет? – спросил я.

– Так точно, сигнатуры я уже убрал, – сказал он.

– Вот и всё, отправляй своим журналюгам… Много так уже сливал?

– Никак нет! – воскликнул Дулбич. – В основном, то, что на котировки акций влияет. Они из бизнес-изданий, не просто паблики…

– Отлично. Так даже лучше, – улыбнулся я.

Уважаемые люди, таким проще будет убедить общественность в правдивости этих сведений. Документы ушли по нужным адресам, я удовлетворённо кивнул. Теперь даже если меня закроют, Димитриевскому тоже не выкрутиться. Журналисты эти наверняка нездешние, на местечковые интриги им плевать, скандальной теме будут только рады. Я сейчас, можно сказать, неплохо так швырнул говна на вентилятор, потому что разлетится это по всей сети.

– Строго конфиденциально, понял? – угрюмо произнёс я. С угрозой в голосе.

Дулбич непонятливым не был, иначе на этой должности так долго не просидел бы. Чуть-чуть неловким, это да, но всё же смышлёным.

– Само собой, господин старший лейтенант, – заверил он меня.

Мы всё равно все в одной лодке. И если пойдём ко дну, то все вместе.

Я хлопнул его по плечу и вышел с чувством выполненного долга. Очень скоро это будет во всех новостях, ещё и обрастая выдуманными подробностями, как это обычно бывает, и губернатору уже не отмазаться от обвинений. Он обезвредил Игнатова, но найдутся и другие честные люди.

Скрепка просигналила мне, что пора подниматься на мостик, и я направился туда. Эсминец наш пребывал в состоянии повышенной готовности, в любой момент в систему могли вернуться туранцы, так что нам надо было быть начеку.

Вахту принял быстро, почти ничего не проверяя. Лаптева даже удивилась такому моему пофигизму.

– Господин старший лейтенант, всё в порядке? – забеспокоилась она, когда я скучающим взглядом пробежался по логам и принял всё, даже не вчитываясь.

– Конечно, Светлана Николаевна, – ответил я. – Идите отдыхать.

Старпом нахмурилась, тряхнула копной светлых волос, но спорить не стала, собрала вещички и вышла. Я вновь остался на мостике в гордом одиночестве, наедине с «Гремящим». Все системы работали штатно, система Зардоб оставалась пуста, ни один корабль не осмеливался нарушить границу. «Беспощадный» пока что висел на самом краю системы, на высокой орбите.

Я ждал, когда майор Пеньковский покинет наконец своё корытце, чтобы снова залезть мне под шкуру, но и он пока не отсвечивал, перелопачивая документы и логи в поисках компромата на меня или Игнатова.

Так что первые пару часов приходилось скучать и маяться бездельем, раз за разом перепроверяя одни и те же цифры, корректируя и без того идеальную орбиту и обшаривая сканерами округу. Самое ненавистное в моей службе, тягучее ожидание. Ждать приходилось регулярно и много, всё-таки это космос с его гигантскими расстояниями. Нетерпеливые тут просто сошли бы с ума.

И в этот раз из состояния тоскливого ожидания меня выдернул вызов от начальника службы связи. Лейтенант Каргин попусту никогда не дёргал, а значит, что-то произошло. Кто-то вызывает «Гремящего».

– Вахтенный, слушаю, – отозвался я.

– Господин старший лейтенант, запрос на сеанс связи, станция Зардоб, – доложил связист.

– Перестали глушить? – хмыкнул я.

– Один диапазон освободили, на прямую линию, – ответил он.

– Давай их сюда, – сказал я.

– Есть, соединяю, – ответил Каргин.

В наушниках раздалось шипение, посторонние шумы, звук несколько раз поменялся. Наконец, повисла тишина и на мониторе передо мной загорелся индикатор работающей прямой линии.

– Малый эсминец «Гремящий», командир корабля старший лейтенант Мясников, приём, – спокойным ровным тоном произнёс я.

– Мясников? Отлично… – произнёс незнакомый голос, даже не пытаясь скрыть иностранный акцент. – Ты нам и нужен.

– С кем имею честь разговаривать? – хмыкнул я.

– Комендант свободной станции Зардоб, Гасанов, – представился незнакомец. – Пропусти корабли к станции, Мясников. Выпусти наши корабли. Сними блокаду. Это тебе мой совет, первый и последний.

Я едва не поперхнулся от такой наглости.

– Не раньше, чем на станции будет восстановлена законная имперская власть, – сказал я.

– Мы здесь власть! Если ты ещё не понял… На станции остались имперские граждане! Если ты думаешь, что сделал доброе дело, вытащив артиллеристов, то ты ошибаешься! Ты нас только разозлил! – зарычал Гасанов. – Ты нас разозлил не на шутку! И мы будем убивать по одному имперцу каждый час, пока висит блокада! Ты понял меня, Мясников⁈

– Так вы борцы за свободу или обычные террористы? – хмыкнул я.

– Ты играешь с огнём, командир! У тебя есть час! Через час мы начнём убивать! – проорал самоназначенный комендант станции.

– Я не имею права принимать решения такого уровня, – сказал я. – Я доложу в штаб сектора.

– Доложи, командир, – усмехнулся Гасанов. – Но трупы всё равно будут на твоей совести. Этот канал глушить не будем. Надумаешь согласиться – вызывай. Или просто уходи из системы. Конец связи.

Индикатор погас, я прошипел трёхэтажный матерный загиб. Эта мразь не блефует, это чувствовалось, для него человека убить что высморкаться. Тем более гражданина Империи. В каждом его слове ощущалась по-настоящему животная ненависть, патологическая.

– Скрепка, запусти таймер, выведи, – попросил я.

Виртуальный помощник немедленно исполнил приказ, сбоку, на самой границе зрения, побежали цифры. Пятьдесят девять минут, пятьдесят восемь. Время, которое до этих переговоров тянулось как расплавленный битум, теперь побежало со скоростью испуганной антилопы, сорвалось с места на вторую космическую.

– Каргин! Вызывай штаб, немедленно! – приказал я.

Тут простым рапортом не отделаешься, нужна двусторонняя связь. И общаться желательно не с пофигистом-дежурным, а с кем-нибудь из высокого начальства. Если не с самим адмиралом Строговым. Готов поклясться, никто из них не захочет брать ответственность за заложников на станции. Космический флот к таким задачам не готовят.

– Дежурный, капитан-лейтенант Носов, слушаю… – равнодушно донеслось из наушников.

– Малый эсминец «Гремящий», командир корабля старший лейтенант Мясников, – торопливо представился я. – Свяжите меня с командованием.

– Что у вас, «Гремящий»? Докладывайте, я передам… – пробубнил дежурный.

– Свяжите с вышестоящим командованием, чёрт побери! – зарычал я. – Нештатная ситуация!

– У всех ситуация! – явно обиделся дежурный.

– На Зардобе взяли заложников, выдвинули требования! Не делайте мне голову, капитан, свяжите уже с кем-нибудь из начальства! – заорал я в микрофон.

Плевать я хотел и на вежливость, и на субординацию. Не та сейчас ситуация, чтобы расшаркиваться в поклонах и соблюдать этикет по отношению к вышестоящим. На это нет времени.

– Переключаю, – буркнул дежурный. – Ожидайте.

Повисла тишина, я снова выругался. Ожидайте. Сколько можно ожидать? Пока не начнётся резня? На станции и в самом деле осталось целая тьма народу, ни в чём не повинных людей, граждан Империи, которых мы поклялись защищать.

– Вице-адмирал Кононенко, на связи, – прозвучал знакомый голос в наушниках, и я на секунду почувствовал облегчение. Хоть кто-то вменяемый в этом балагане.

– Господин вице-адмирал! Это «Гремящий»! Зардоб вышел на связь, объявили о том, что каждый час будут убивать по одному гражданину Империи, пока не будет снята блокада! – затараторил я.

– Стой-стой-стой! – перебил меня Кононенко. – Мясников, тише, успокойся. Кто именно вышел на связь?

– Представился как комендант свободной станции Зардоб, некий Гасанов, – доложил я.

– Так-так-так… – пробормотал вице-адмирал. – Вы в системе одни?

– Никак нет, «Беспощадный» уже добрался, – сказал я.

– К вам идут ещё «Диана» и «Минерва», – сказал Кононенко.

Крейсеры, сосредоточение огневой мощи.

– Сколько времени осталось до первого убийства? – спросил адмирал.

Я покосился на таймер.

– Сорок пять минут, господин вице-адмирал, – сказал я.

– Не успеют… – хмыкнул он. – Значит, так. Пока ожидайте. Если блокаду снять, к ним пройдут корабли с провизией и вооружением, и нам будет уже не сковырнуть их оттуда. Вот холера… Пока ожидайте, с вами свяжется штаб. Надо выработать план действий. И никакой самодеятельности, старлей, вам это ясно?

– Так точно, господин вице-адмирал, – сказал я. – Никакой самодеятельности.

Глава 22

Таймер назойливо мерцал где-то сбоку, на краю поля зрения, раздражая и отвлекая. Тридцать восемь минут. На месте мне, естественно, не сиделось. Я даже встал и прошёл несколько кругов по командирской рубке, как лев по запертой клетке. Тревожные и тягостные мысли никак не выходили из моей головы.

Штаб пока молчал. Но вместо штаба я пока вышел на связь с «Беспощадным», кратко пересказать капитану Жилину ситуацию. Обрисовать диспозицию.

Ответил он не сразу, сперва пришлось пообщаться с вахтенным офицером, старшим помощником. Но и капитан Жилин не заставил себя долго ждать, всё-таки, ситуация в системе требует постоянного внимания. Я вкратце описал ему, что произошло и чего требуют повстанцы.

– Вот уроды, – проворчал капитан. – И ведь правда начнут. Сперва по одному, а потом и вообще могут в геометрическую прогрессию уйти, пока люди не кончатся.

– Нельзя это так оставлять, – сказал я.

– А что штаб сказал? – спросил Жилин.

– Сидеть и не отсвечивать, ждать указаний, – сказал я.

– Вот ур… Кхм… Рехнулись они там, что ли… – проворчал Жилин.

Меня тоже совсем не радовало происходящее. Гасанов был прав, трупы всё равно будут висеть на моей совести тяжёлым грузом. Даже если штаб отдаст приказ продолжать блокаду любой ценой, я буду знать, что мог избежать ненужных смертей. Но и пропускать корабли к станции тоже нельзя, равно как и выпускать их оттуда. Впору хвататься за голову.

И даже если со своей совестью я смогу как-то совладать, то с репутацией уже ничего будет не сделать. И плевать, что в Академии ничему подобному нас не обучали. Нас учили сражаться в честном бою, а не противостоять кучке мятежников-террористов. Пойти на поводу у Гасанова – провал. Допустить гибель хоть одного имперского гражданина – провал. Проклятый Зардоб с его этническими конфликтами, на U-681всё было гораздо проще во всех смыслах, всё было ясно как день. Вот свои, вот чужие. Здесь не так.

Я вновь покосился на таймер. Тридцать три минуты. Время пролетело махом, незаметно, и вторая половина пролетит точно так же, это я знал наверняка. Надо что-то делать. И пусть я обещал адмиралу, что никакой самодеятельности не будет, без неё, похоже, не обойтись.

Вот только что мы могли сделать, даже силами двух эсминцев? Ещё и с нехилым шансом напороться на станционную артиллерию, контроль над которой теперь у повстанцев, а не у верных Государыне частей. Ещё одна десантная операция и штурм? Мы не спецназ, чтобы освобождать заложников на земле, шансы, прямо скажем, невелики, гораздо больше вероятность, что мы накосячим и всё только испортим. Скрытное проникновение на станцию? Нереально, всё просматривается и ежесекундно сканируется, подойти незамеченным просто не получится, даже с подслеповатыми сенсорами станции и работающими глушилками.

– Старлей, а ты древние земные мифы изучал? – спросил меня вдруг капитан Жилин.

Вопрос, надо признаться, застал меня врасплох.

– Поверхностно, – сказал я.

– Был там один… Крепость взяли по-хитрому, солдаты внутрь корабля залезли, что ли… – сказал капитан.

– Коня, – поправил я. – Внутри деревянного коня ждали. Предлагаете сделать так же?

– Да, вроде того, – сказал Жилин. – Вид сделаем, что блокаду сняли, а сами с первым же судном зайдём.

– Может сработать, – задумчиво хмыкнул я. – Осталось только корабль подходящий найти…

– С этим сложнее, – сказал мой коллега. – Тут в дальнем космосе парочка корыт стоит и всё, остальные в соседних системах ждут, насколько я понял.

– Надо грузовик искать. Желательно туранский, – сказал я. – Тогда точно пропустят.

Жилин рассмеялся.

– Это точно, – хмыкнул он. – Сейчас, сканирую…

«Беспощадный» висел на краю системы и мог видеть чуть дальше нас.

– Есть, целых три корабля, туранские, – доложил капитан.

Жилин, похоже, тоже не видел ничего зазорного в захвате иностранного судна. В конце концов, у нас чрезвычайная ситуация.

– Я, пожалуй, запрошу штаб, – сказал я.

– Понял, жду, конец связи, – немедленно ответил Жилин.

Лично я сделал бы всё и без санкции сверху, но раз уж я пообещал Кононенко, что самодеятельности не будет, то придётся держать слово. Вице-адмирал Кононенко заслуживал уважения.

Снова организовали прямую линию по закрытому каналу, на этот раз дежурный уже не морочил мне голову, соединил практически сразу, стоило мне лишь представиться.

– Кононенко, слушаю, – чуть раздражённо сказал адмирал.

– Это «Гремящий», старший лейтенант Мясников. Есть план действий, господин адмирал, – произнёс я.

– Ну-ка, – буркнул он.

Судя по всему, в штабе пока так и не пришли к консенсусу. А то и вовсе не придумали ничего. Почему-то я не удивлён.

– Троянский конь, – сказал я.

– Что «троянский конь»? Кибератака на станцию? А смысл? – не понял адмирал.

– Никак нет, господин адмирал, – сказал я. – Зайдём на туранском корабле. Они как раз там пасутся рядом с системой, ждут, когда мы снимем блокаду.

На той стороне повисла тишина, Кононенко притих, обдумывая моё предложение. Всё-таки захват мирного туранского судна это совсем другой уровень конфликта, даже если туранец мирный только условно.

– Не понял, вы хотите захватить мирное судно? – спросил он после некоторой паузы.

– Временно взять под управление, использовать для доставки личного состава, – сказал я. – Согласно пунктам 25.17 и 1.4.22 межзвёздного кодекса и параграфу восемь Устава Военно-Космических Сил. Для выполнения боевой задачи.

– Ты мне тут знанием устава не козыряй! – проворчал адмирал. – Использовать мирняк запрещаю!

– Пшш… Не слышу! Повторите! – воскликнул я.

– Не сметь! – рявкнул Кононенко.

– Помехи, плохо слышно! Понял, начинаем операцию! Конец связи! – поспешно ответил я и завершил сеанс.

Покосился на таймер. Двадцать четыре минуты. Можно успеть.

– Каргин! – вызвал я. – Если будет вызов со штаба, не бери, имитируем неполадки!

– Есть! – ответил связист.

Нехорошо, конечно, обманывать командование. Но война это путь обмана, и обманывать иногда приходится не только врага.

– «Беспощадный»! Это «Гремящий»! Берём одного, как можно скорее! – произнёс я, как только связь со вторым эсминцем снова была налажена.

Желательно успеть до того, как штаб свяжется с «Беспощадным». Потому что до нас уже пытались достучаться всеми силами.

– Вас понял, «Гремящий», выдвигаемся, – ответил капитан Жилин. – Присоединяйтесь, координаты высылаю.

Игнорировать такое приглашение тоже было нельзя, всё же на станцию нам отправляться вместе, сводным отрядом. Так что я приказал подать энергию на маневровые двигатели и начал отход к высокой орбите, подальше от станции и поближе к границам системы, за которыми ждали самые смелые из гражданских. Вряд ли этот манёвр на станции посчитают как снятие блокады, в гиперпространство мы всё-таки не уходим, так что надо было спешить.

«Гремящий» начал отходить к окраинам системы Зардоб, развивая если не максимальную скорость, то близкую к ней. «Беспощадный» пока оставался на месте, поджидал нас, чтобы выйти на охоту уже вместе. Работать с капитаном Жилиным мне нравилось, мы понимали друг друга практически с полуслова, сработались ещё в К-663.

Вот и сейчас жертву мы выбрали даже не сговариваясь, просто полетели одновременно к нужному кораблю, туранскому грузовику под названием «Güvercin-96», единственному подходящему под наши задачи кораблю.

Со стороны это, наверное, выглядело достаточно угрожающе. Два вооружённых до зубов военных корабля подлетают к невинному и беззащитному зерновозу, тычут крупнокалиберным оружием, не оставляя туранцу никаких шансов. Выбора у «Гуверчина» не оставалось от слова совсем. Тем более, что мы подошли с двух сторон, облаяли его из матюгальников и заставили принять челнок с группой захвата, которая отправилась с «Беспощадного».

Сопротивление в любом случае было бесполезно, ни один гражданский корабль не способен противостоять имперскому военному кораблю, и командир «Гуверчина» это понимал и осознавал. Чуть поодаль ждали снятия блокады ещё «Курбага» и «Акреп», тоже туранские транспорты, но выбор наш остановился на самом ближайшем к системе, на самом смелом.

Мы подошли к транспортнику почти вплотную, ощетинились орудиями и лазерами. Брони у «Гуверчина» не было, щиты выдерживали только случайные попадания космического мусора, и первый же залп наших орудий развалит его на мелкие клочки.

Несмотря на наше превосходство в огневой мощи, я всё равно немного нервничал. Таймер продолжал тикать, с каждой секундой приближая нас к первым смертям невинных людей, и это заставляло меня спешить. Торопиться. А по-хорошему, делать всё надо быстро, но без спешки, чтобы не наделать ошибок.

Челнок с «Беспощадного» пристыковался к «Гуверчину», происходящее внутри пока оставалось для меня загадкой, но я не сомневался в способностях экипажа имперского малого эсминца, точно как и не сомневался в способностях своих людей.

Ко мне вдруг постучался вестовой.

– Что случилось? – спросил я, оборачиваясь к двери.

– Господин старший лейтенант! Там этот… Майор! К вам сюда ломится, вас требует! – доложил вестовой. – Я сказал, на мостик без разрешения командира нельзя!

Я зарычал от бессилия, сжимая кулаки. Опять этот урод Пеньковский, сейчас вообще не до него. Абсолютно.

– Впусти его сюда! – приказал я.

Машинально стиснул рукоять табельного пистолета, отпустил. В оружейку я его так и не сдал, забыл, замотался.

В командирскую рубку Пеньковский буквально влетел, сходу начиная метать громы и молнии, вид у него был взбешённый, но меня это почему-то нисколько не пугало, даже наоборот, придавало уверенности в том, что я делаю всё правильно.

– Что вы себе позволяете, старлей⁈ – заорал он.

– Безупречную службу, – флегматично ответил я.

Пеньковский чуть не задохнулся от гнева, поперхнулся словами. Я холодно смотрел на него, ожидая, какую глупость он сотворит. И в чём обвинит меня на этот раз.

– Это самое натуральное пиратство! – заорал он.

– Кажется, «Гремящий» ничего не делает, просто находится рядом с другим кораблём, – сказал я. – В чём дело, господин майор?

Пеньковский набычился, взглянул на меня исподлобья.

– Вернитесь на прежнюю орбиту, господин старший лейтенант, – холодно потребовал он.

– Не припомню, чтобы у службы внутренних расследований имелись полномочия отдавать приказы, – сказал я.

– У службы внутренних расследований есть право действовать в интересах соблюдения законности, – произнёс Пеньковский.

– А в интересах Объединённого Турана? – хмыкнул я. – Вернитесь на свой корабль, господин майор.

– Вы забываетесь, старлей! – прорычал следак.

– Нет, это вы забыли, где находитесь, господин майор, – процедил я. – И то, что военную власть в системе Зардоб представляю лично я, а в условиях чрезвычайного положения…