Текст книги ""Фантастика 2025-162". Компиляция. Книги 1-15 (СИ)"

Автор книги: Greko

Соавторы: Василий Головачёв,Геннадий Борчанинов
сообщить о нарушении

Текущая страница: 28 (всего у книги 235 страниц)

– Браво! Браво! – неистовствовала публика в зале.

Последний кадр с титром «конец» еще не исчез с экрана, но овации уже сотрясали зал театра Глокнера. Успех вышел оглушительным в прямом смысле этого слова. Фурор!

– Баз, ты знаешь, что означает мое имя? – жарко выдохнула Констанс с такой экспрессией, будто только этот вопрос мог волновать мироздание в данную секунду.

– А мое? – не сдерживая голос, выкрикнула мисс Вудхолл. – Мистер Найнс, куда вы?

– Прошу прощения, дамы, но меня ждут на сцене!

Только так и сумел избавиться от Постоянной и Цветущей.

И без того отчаявшийся и мрачный, получил еще парочку пинков под зад на вечеринке для почетных гостей премьеры, на которую сумел технично смыться в гордом одиночестве.

– Зайди ко мне завтра! – хмуро мне бросил генерал Отис, сам на себя не похожий и позабывший про традиционного «паршивца».

– Вы большой молодец, мистер Найнс, – хвалила меня, затолкав в угол зала для приемов, старушка Северанс. – Загляните ко мне на днях на чашечку чая. Мне нужно обсудить с вами одну деликатную проблему.

Будто я не знаю, что от меня понадобилось этим двум столпам лос-анджелесского общества. Собрались мне руки выкрутить с помощью карательного матримониализма. Это дикое словосочетание мне на голубом глазу выдал потенциальный тестюшка Гарри Чандлер. Он тоже присутствовал на приеме вместе с супругой. Оба смотрели на меня с жалостью. В переводе на нормальный язык слова Гарри означали одно: беги, Вася, беги! Не то окрутят в два счета!

– Баз, Баз, очнись! – дернул меня за рукав абсолютно счастливый и умеренно пьяный Портер. – Хочу тебя познакомить с моим другом. Дейв Гриффит, уже не начинающий, а состоявшийся режиссёр. А ведь он стартанул в кино с того, что снялся в моей картине, чтобы оплатить ремонт своих башмаков.

– Не преувеличивай, Эд, – засмущался мужчина с удивительно тонким интеллигентным лицом. – Мистер Найнс, то, что вы создали с Портером – это что-то невероятное. Мне бы ваши возможности. Но я только и слышу от продюсеров: «вы расточительный фантазер». В сравнении с вашим размахом я всего лишь мелкий поберушка на паперти гигантского собора, где вы служите мессу. Быть может, теперь что-то изменится. Вы, как русский царь Петр, прорубили окно в новый мир…

Гриффит? Что-то вертелось в мозгу, как бур на скважине в Хантигтон-бич. Гриффит?

– Мистер Дэвид!Давайте чуть позже. Совершенно голова не варит. Портер! Оставь в покое портер и сосредоточься. Привези ко мне завтра-послезавтра в «Берлогу» мистера Гриффита. Обсудим наши дальнейшие планы. Нам вообще нужно серьёзно все проговорить. Нет никакого желания остаться киностудией одного фильма. Нужен производственный план и свой пул сценаристов. Нужен одновременный запуск сразу нескольких картин. Нужно открыть публике новые звезды. Работы непочатый край. Вы, господин Гриффит, не желаете к нам присоединиться?

– Был бы счастлив. Мистер Найнс! Я приезжаю на зимние сезоны в Калифорнию и снимаю короткометражки. Два-три дня работы – совершенно неинтересно. Вы сокрушительно сумели доказать всепобеждающую силу полного метра. Быть может…

Я его уже не слушал. Все мысли были заняты только одним – предстоящими встречами со стариком-генералом и генералом в юбке еще более преклонного возраста.

… Отис, к счастью, не оправдал моих страхов, когда я заявился к нему с утра пораньше, решив не откладывать в долгий ящик неприятный разговор.

– Отцепись от моей внучки, паршивец! – заявил мне чуть ли не с порога.

– Я отцепись⁈ – возмутился в ответ, но тут же сник. Генерал был готов хвататься за револьвер.

– То есть, ты ей куры не строишь?

– Упаси Боже!

– Полегче на поворотах, гаденыш! – немедленно понизил меня в звании оскорбленный дед.

– Вам, папаша, не угодишь!

Генерал печально вздохнул.

– Ты хороший парень, Баз, но Констанс тебе не пара. Нету в тебе нужного лоска, увы. С этикетом незнаком. Манеры – это не только приемлемое поведение, но и выражение того, как ты относишься к другим, как заботишься об их самооценке и чувствах. Твой стиль – это слон в посудной лавке.

– Кто бы говорил! – окрысился я, но тут же исправился. – Да на черта мне ваши манеры⁈ Я жениться не собираюсь. Мне одному в моей «Берлоге» великолепно дышится.

Отис одновременно и облегченно вздохнул, и погрустнел. Забавная вышла игра чувств на лице.

– И так перед тобой в долгу. И придется еще глубже залезть…

– Дедуля, плюнь ты на свои «должен, должен». Выкладывай, что нужно.

– Сможешь технично от себя внучку отвадить? Так, чтобы она топиться не побежала?

Я завис.

– Непросто.

– Догадываюсь.

– Я что-нибудь придумаю.

Второй мой визит выдался не менее тяжелым. Миссис Кэролайн долго ходила вокруг да около. Завела разговор издалека.

– Вы слышали о концепции «свободной любви», Базиль?

Я чуть не опрокинул на себя чашку с чаем, которым меня потчевала хозяйка. Как-то дико услышать нечто подобное от божьего одуванчика, которой пора бы задуматься о вечности.

Миссис Северанс не уловила моего замешательства.

– У меня есть в Нью-Йорке замечательная подруга, Виктория. Недавно она овдовела и унаследовала огромное состояние.

«Подруге, как минимум, лет за 80, полагаю, – тут же заключил я. – Что-то концы с концами не сходятся».

– Наша духовная связь с Викторией возникла на почве борьбы за права женщин. Миссис Вудхолл еще более радикальная дама, чем я. Она, в том числе, борется за свободу вступать в брак, разводиться и рожать детей без вмешательства государства. Именно это она и называет свободной любовью. А вы что подумали?

Чашка чая все ж таки опрокинулась на мои брюки.

Пока я их оттирал салфеткой, ни о чем другом думать не мог. А когда закончил, мне все стало ясно. Вудхолл! Флоренс тоже Вудхолл!

– Вижу, вы, молодой человек, сообразили, где собака зарыта, – радостно улыбнулась старушка. – Ваши отношения с Флоренс подошли к той черте, когда пора принять какое-то решение. Хорошенько подумайте: девушка может унаследовать состояние своей тети.

– Но я… Миссис Северанс… Не хотел бы обидеть… Брак – это не мое… Не давал ни малейшего повода, который можно было бы истолковать как ухаживание…

– Ах, Базиль, вы же герой города. Конечно, девушки смотрят на вас с определенным расчетом. Девушки любят героев. И не только девушки… Вместе с Флоренс из вас могла бы получится неплохая пара. Вы оба богаты, молоды и смотрите на мир не как на застывшее вещество…

Я вскочил и заметался по комнате. Голова отказывалась работать, а между тем я понимал: еще немного – и все! Пропал Вася!

– Ну как же так, миссис Северанс⁈ Это, по меньшей мере, звучит странно. Где девичья скромность и все такое? Что за расстрельный феминизм? – я неожиданно родил умную фразу в пику чандлеровскому «карательному матримониализму» и чуть не брякнул насчёт неизвестного этому миру харасмента.

– Вы совершенно очаровательны в своем смятении, великий воин, не уступающий бомбам, но пасующий перед дамами! – расхохоталась старушка, от души наслаждаясь моей растерянностью. – Из него я заключаю, что никаких чувств к юной Флоренс вы не испытываете. Увы, так бывает. Я не очень понимаю современных девушек. Их мотивов. Целеустремленности. Хотя именно я за это и боролась. Но нужно же поберечь…

Вполуха слушая на удивление молодой голос миссис Кэролайн, я не переставал искать приемлемый выход. Удивительно: и Отис, и старая суфражистка хотели от меня одного – элегантно послать подальше двух сцепившихся из-за моей тушки хищниц.

Я прекратил свои метания. Встал, выпрямив спину, и твердым голосом сообщил:

– Имею обстоятельства непреодолимой силы!

Да! Сто, тысячу раз да! Я придумал отмазку и готов был обрушить ее на прелестные головки охотниц за моим сердцем. Не прятать под сукно, чтобы созрела, а сразу запустить ее как камень, выпущенный из пращи.

Предложение встретиться втроем в моей «Берлоге» Флоренс и Констанс восприняли с энтузиазмом. Отчего-то решили, что я планирую выбрать одну из них и пригласил их, чтобы огласить свой вердикт. Мисс Чандлер прибыла в сопровождении брата, чтобы соблюсти приличия (Чандлер-младший тут же убежал с Осей в сад пострелять из маузеров). Мисс Вудхолл заявилась в гордом одиночестве – борцы за права женщин не привыкли стеснять себя условностями.

Устроились в патио, по-прежнему безводному и страдающему по акведуку из долины Оуэнс. Мексиканочки, спрятав ножки под длинными юбками, подали чай.

– Хватит юлить, Баз! Мы ждем! – выпалила напряженная Констанс, не притронувшись к своей чашке.

– Как думаете, может, мне купить новомодную итальянскую кофемашину? Я сам к чаю не очень…

– Базиль! Мы же видим, что вы приготовились к серьезному разговору, – ладонь Флоренс накрыла мою, выложенную на стол.

Я откашлялся.

– Девушки, вы мне обе дороги…

Начало обеим не понравилось. Они обменялись грозными взглядами под грохот пистолетных выстрелов, неожиданно раздавшихся в районе бассейна.

– Проблема в том…

– Нет никакой проблемы, Баз. Просто выбери одну из нас и отведи под венец! – высказав мучившую ее идею, мисс Чандлер покраснела и быстро стрельнула глазами в сторону соперницы. Та благосклонно кивнула в знак согласия.

– Есть проблема, – вздохнул я, мученик любовных домогательств. – Проблема в том, что мое сердце рвется к вам, но оно несвободно. Окутано цепями брака.

– Как⁈ – хором выдали девушки.

– Так получилось, – застеснялся я под их критическими взглядами.

– Мы тебе не верим! – не удержалась Флоренс, а Констанция с ней согласилась, переливаясь «перманентными волнами».

Удивительно, как быстро они спелись.

– Какие доказательства вам нужны?

– Материальные!

Внутренне заулыбался, но внешне сохранил приличествующее моменту серьёзное, даже скорбное выражение.

– Марианна! – позвал свою горничную. – Я жду визитершу. Когда она появится, проводи ее в патио.

Ответ мексиканочки оказался вовсе не тем, который ожидал.

– Хозяин! Вас уже ждет посетительница с ребенком.

– Меня? С ребенком? – растерялся я. – Наверное, соискательница на роль. Сейчас не время ее принимать.

«Откуда женщина с ребенком? Должна же явиться нанятая мной актриса и сыграть роль моей давно потерянной жены. Что-то она перестаралась. Про ребенка уговора не было».

– Мистер Найнс, она упорствует. Утверждает, что она ваша жена!

– Кто жена? – затупил я.

– Как жена? – вскричали девушки. – Ты специально все подстроил!

Подбодрив меня тычком в бок, Констанс потребовала очной ставки. И она состоялась. Разрушив надежды на союз со мной у кого бы то ни было. И подтвердив мне старую истину: хочешь насмешить Бога, построй планы.

Обе проигравшие претендентки на звание хозяйки моего сердца продолжали что-то тараторить, но я пропускал мимо ушей, все, что они пытались до меня донести. Резко стало не до них. У входа в патио стояла Адель Каган. Ее ладошка сжимала ручку маленькой крохи лет трех-четырёх от роду. И почему-то эта кроха в матросском костюмчике мне подозрительно кого-то напоминала.

– Здравствуй, Американец! – сказала по-русски Адель. – Познакомься. Это твой сын.

[1] Виктрола – фонограф от фирмы Victor, в котором роль усилителя звука играл корпус, давая более мощный звук, чем у граммофона. Громкость звука можно было регулировать, открывая и закрывая дверцы тумбы.

Глава 17

Сын

Привет тебе, Вася, из прошлой жизни – из той, российской, с ее опасностями и борьбой не на жизнь, а на смерть. Бывшая любовница сумела меня сильно удивить. Быстренько избавившись от обескураженных американок с разбитыми сердцами, провел незваных гостей в свой дом. Мальчик по имени Алеша устроился на моем ковре в гостиной коттеджа, чтобы поиграть врученной ему машинкой, изображавшей «форд Т» во всех подробностях. Адель по-хозяйски уселась в мое кресло. Мне пришлось ютиться на диване.

– Рассказывай!

– Мог бы изобразить немного радости от встречи.

– Слишком неожиданный сюрприз. Рассказывай.

Адель деланно вздохнула и приступила к повествованию.

… Боевая группа эсеров-максималистов, состоявшая из 16 человек, собралась за три дня до экса на финляндской даче около станции Мустомяки. Все молодые, не старше 18–20 лет, но уже опытные бойцы. Давид Раппопорт успел поучаствовать в нападении на динамитный погреб и совершить побег из ссылки. Рабочий Иван Мишин из Брянска участвовал в покушении и оказал вооруженное сопротивление при аресте. Чем отметился товарищ Сергей, руководитель группы и инженер по профессии, никто не знал, но все догадывались, что у него за плечами серьезный опыт. Иначе товарищ Медведь, главный эсер-максималист, не назначил бы его командиром.

– Наш человек в банке сообщил, что очередная крупная перевозка денег из таможни на Гутуевском острове в Казначейство ожидается 14 октября. Усиленная охрана из шести конных жандармов, вооруженных винтовками. Возможно, будет использована обычная карета, а не служебная…

– Будто это что-то меняет! – встрял в монолог товарища Сергея бывший матрос Толмачев. – Охрана есть, значит, нужная нам карета – вот она!

– Все верно, Никанор. Но попрошу больше меня не перебивать. Итак, имеем следующую диспозицию, – командир расстелил на столе нарисованный от руки план. – Пересечение Фонарного переулка и Екатерининской набережной у пешеходного моста. Двое, вооруженные бомбами, прячутся за трансформаторной будкой около этого моста. Их задача – остановить карету. Их поддерживает другая пара из доходного дома Кинера. Она забрасывает бомбами конный отряд. Сверху, со второго этажа. Большой шанс, что лошади испугаются и понесут. Третья группа, боевая пятерка, размещается в портерной на углу. Лично под моим руководством обеспечивает спокойное изъятие денег из кареты и прикрывает отход. Возможно, придется вступить в бой с жандармами. Другая пятерка на Львином мосту – прикрытие против полицейской части и сыскного отделения. Еще трое действуют на Казанской против Вознесенской части. Адель ждет в ресторане Кина в Потешном переулке. Толмачев, Голубев и Кишкель – на вас пролетки. На них нужно будет вывезти деньги.

– Прямо как боевая операция! – воскликнул Ицко Рабинович. – Жалко, что с нами нет Американца. Вот, когда пригодился бы его опыт.

– Без него справимся, – буркнул товарищ Сергей. – Рекомендую в ближайшие два дня мелкими группами, чтобы не привлекать внимания, побродить по окрестностям, чтобы изучить возможные пути отхода на непредвиденный случай.

Он знал от Медведя, что Американец в Москве, готовив к эксу свою группу, предварительно натаскал ее на слаженное проникновение в банк. Но товарищ Сергей боялся заранее привлечь ненужное внимание и тем поставить операцию под угрозу. Он понимал, что многие из такой большой группы, когда загремят выстрелы, могут запаниковать, задёргаться, заметаться и уйти не смогут. Поэтому Адель получила четкое указание: забрать деньги и тут же скрыться, не дожидаясь остальных и не пытаясь захватить на пролетку кого-либо еще. И не просто уехать с места события, но сразу отправиться на вокзал и выехать за границу. Документы для нее были готовы. Об этом из всей группы знали только она и сам товарищ Сергей.

Еще он надеялся на внезапность, натиск и дерзость налета. На панику гражданских, среди которых можно затеряться.

– Я живым не сдамся! – решительно заявил самый молодой в группе экспроприатор «Ленька». На его безусом, не знакомым еще с бритвой лице ярко горел здоровый юношеский румянец.

– Вы все должны понимать, – сурово добавил товарищ Сергей, – что в случае поимки каждому грозит виселица по приговору уже введенных в Петербурге военно-полевых судов. Кто испугался, не поздно отказаться.

– Согласен.

– Готов.

– Не отступлю.

Каждый из собравшихся на даче выразил желание участвовать в налете. И каждый мысленно себе пообещал патронов не жалеть. Факт присутствия на месте будущих событий большого числа обычных горожан никого не привел в замешательство. Об этом просто не упоминали. Молодости свойственно игнорировать даже очевидные последствия. И как задуматься о смерти, когда за окном качаются золотостволые финские сосны, а на столе тебя дожидается копченая с укропом розовая морская форель, купленная у местных рыбаков?

Наступило 14-е октября. Вся группа была на месте. Сидевшие в портерной молодые люди шутили, грызли соленые сушки и пили пиво. Никто из посетителей не мог себе даже представить, что под пальто у весельчаков готовые к бою маузеры и в карманах снаряженные бомбы.

В 11–27 показалась наемная карета, запряженная двумя лошадьми, с кучером из числа служащих таможни. Ее окружал отряд из шестерых конных жандармов. Внутри кареты сидели помощник казначея таможни и двое инкассаторов, охранявших четыре мешка из верблюжьей кожи, скрепленные сургучной печатью. В них лежала огромная сумма, 600 000 рублей.

Привычный гул большого города неожиданно разорвал грохот. Под лошадьми бабахнула бомба, брошенная кем-то со стороны пешеходного моста. Одну лошадь разорвало на части. Ее кишки вывалились на мостовую, и прогуливавшиеся дамы завопили от ужаса. Вторая рухнула на бок и забилась в луже крови. Из кареты выскочили окровавленные, контуженные инкассаторы и вместе с легкораненым кучером бросились наутек. Опешившие жандармы замерли на месте. Прохожие разбегались или попрятались в подворотнях.

Открылось окно на втором этаже в доме напротив. Оттуда полетели новые бомбы. Они разметали всадников. Их лошади понесли кого куда. Карету опрокинуло набок. Сила взрыва была такова, что в окрестных квартирах не только вышибло окна, но даже остановились настенные часы в часовом магазине.

Кое-как справившись с лошадьми, жандармы попытались вернуться обратно. Их встретили пистолетные залпы группы, выскочившей на улицу из пивной, в которой повылетали все стекла и с которой сорвало вывеску. Пули частым свинцовым градом полетели во все стороны. Трое жандармов получили ранения и выбыли из боя. Отовсюду неслись крики перепуганных и посечённых осколками жильцов и раненых случайных прохожих. Вдали разливались свистки городовых. Революция, словно птица Феникс восстав из пепла, ворвалась на улицы мирной столицы, никого не жалея. Питер уже успел позабыть кровавое воскресенье. Его миновала судьба Москвы с ее декабрьским безумством. «Рано расслабились! Ничто еще не закончилось!» – сообщили столице максималисты с помощью бомб и пистолетных хлопков.

Командовал боевой группой человек в белой шапке. По его приказу двое подскочили к карете и забрали три из четырех мешков. Один впопыхах просто не заметили.

– Отходим! – громко крикнул товарищ Сергей и бросил еще одну бомбу.

Под прикрытием дыма, давя стеклянные осколки, основная группа, выскочившая ранее из портерной, бросилась наутек в сторону Офицерской улицы по Фонарному переулку. Один, с двумя баулами в руках, слегка приотстал. Вскоре он бросился вдогонку за товарищами, но уже с пустыми руками. Догнал их, когда они уже свернули на Офицерскую.

Другой, в синей студенческой шинели, тот, кто схватил третий мешок, почему-то побежал прямо, в Максимилиановский переулок. Ему не повезло больше всех. У него из кармана выпала бомба. Ее разрыв тяжело ранил как налетчика, так и дворника с проходившей мимо крестьянкой.

Оставшиеся в строю жандармы, открыв огонь из винтовок, видели перед собой безусых юнцов, а не серьезных противников. Рука сама отводила ствол в сторону, и вместо уничтожения террористов выходил огонь на подавление. Дорого обошлась служивым их мягкотелость. Очень быстро еще двое из спешившихся жандармов были ранены, так и не сумев оказать должный отпор или предотвратить кражу из кареты засургученных мешков. Единственный оставшийся непострадавшим жандарм бросился за одним из налетчиков на пешеходный мост, когда основная группа нападавших преспокойно скрылась. Этот замешкавшийся террорист решил отступить через канал. Ему навстречу выбежал дежуривший за мостом городовой. Завязалась схватка. Сцепившиеся противники повалились на дощатый настил. Горе-экспроприатор пытался вытащить у полицейского револьвер из кобуры, и ему это удалось. Подбежавший жандарм выбил из руки бандита оружие и помог городовому его скрутить.

Отход остальных налетчиков развивался куда более трагически. Группа товарища Сергея напоролась на смельчака. Один бесстрашный дворник бросился в одиночку на четверку улепетывавших бандитов и ударами кулаков сбил двоих с ног. Ему на помощь прибежал брат, опрокинувший оставшихся двоих. Растерявшиеся налетчики ворочались на земле. Их спасло появление того, кто отстал ранее с баулами.Он сразу открыл огонь из пистолета. С земли его поддержал очнувшийся от ступора товарищ Сергей. Шесть пуль достались одному стражу подворотни, четыре – его брату. Окровавленные герои рухнули на брусчатку.

Но им на помощь бежал очередной дворник. За ним поспешал офицер Нейшлотского полка и два солдата лейб-гвардии Стрелкового полка. Теперь стрельба пошла не в одни ворота – ранения получили как дворник, так и один из террористов. Гвардеец ударом штыка распорол еще одному налетчику щеку, а потом прикладом размозжил ему голову. Подоспевшие полицейские схватили еще одного. На него бросилась толпа и начала избивать. Лишь парочке максималистов удалось ускользнуть. Их преследовали. Выстрел из винтовки разнес вдребезги стеклянную витрину магазина типографии Алексеева. Это неудачно пальнул часовой Стрелкового полка со своего поста. Тогда в бой вступил городовой, успевший расстрелять барабан своего револьвера. Двигаясь зигзагами, он сблизился с террористом и шашкой разрубил ему голову. Лишь одному из боевой пятерки удалось скрыться с места событий.

Те из террористов, кто был занят в прикрытии, засуетились и выдали себя. За ними погнались рассвирепевшие горожане, проходившие мимо офицеры и подоспевшие полицейские. Схватили троицу, притворявшихся «газетчиками». Леньку в приметной велосипедной кепке настигли у Синего моста. Он бешено отстреливался, а когда понял, что ему не уйти, бросил на землю браунинг с пустым магазином, сунул руку в карман и выстрелил через одежду себе в сердце из второго пистолета.

Военно-полевой суд приговорил к повешению восемь из одиннадцати задержанных. Казнь свершилась в Кронштадте через четыре дня после нападения.

… Адель замолчала.

Я встал и налил себе коньяку. После такого рассказа требовалось немедленно выпить. Все произошло в точности так, как я предсказывал. Кровавая бойня. Два десятка пострадавших, включая троих погибших налетчиков. Почему полицейские их не остановили, несмотря на мое предупреждение?[1]

– Хочешь? – кивнул на столик с напитками. – Есть ликер, вермут…

Девушка покачала головой.

– Что случилось с тобой?

Адель вздохнула. Рассказывала она безэмоциональным тоном, словно репортер. Всех подробностей она знать не могла, но откуда-то знала. Выходит, внимательно следила за газетными сообщениями и смогла составить картину произошедшего, дополнив ее личными впечатлениями. Или с ней кто-то поделился из выживших.

– Я сидела в ресторане, когда вбежал Соломон с мешками. «Взрыв»! – крикнул он на весь зал. В поднявшейся панике я выскочила на улицу, забрала мешки, села в наши дрожки и уехала вместе с Кишкелем. Соломон побежал вслед за товарищами. Потом он погиб.

– Почему не воспользовались еще двумя экипажами? – я слушал внимательно и запомнил, что было подготовлено три пролетки.

– Не знаю. Судя по всему, они попытались помочь товарищам и вступили в перестрелку. Голубев был ранен. Их задержали через несколько часов после экса.

– Что было дальше лично с тобой?

– Что, что, будто сам не догадался. Разделила деньги с Кишкелем. Мне досталось 70 тысяч в немецких марках, франках и фунтах. С ними уехала за границу. Скрывалась. Меня искали товарищи по партии, чтобы привлечь к партийному суду. Когда появилось сообщение о том, что один из организаторов экса, эсер Черняк найден мертвым на пароходе, следовавшим в Лондон из Стокгольма, я поняла, что мне нужно опасаться и агентов охранки. Переехала в Шотландию и затаилась в сельской глубинке. Родила ребенка. В прошлом году перебралась в Нью-Йорк. Начала искать тебя. Попалась в руки газета с отчетом о твоей премьере. И вот я здесь.

– И вот ты здесь, – повторил я вслед за ней и налил себе еще коньяку. – Зачем?

– Сын нуждается в отце! – с вызовом ответила мне Адель.

Освежив коньяком рот, поймал себя на мысли, что ее явление с ребенком меня не напрягает, в отличие от нее самой. И что к ней не испытываю никаких чувств. И что мальчика сыном называть язык не поворачивается.

Я замер перед ним.

Ребенок не обращал на меня внимания и возил туда-сюда машинку по ковру. Колеса застревали в толстом ворсе. Алексей сердился и что-то грозно обещал то ли ковру, то ли игрушечному «Форду».

– Предполагаю, ты на мели? – спросил, не оборачиваясь.

– Кое-какие средства у меня остались. Мы с сыном займем комнату с балконом, – она не спрашивала, а утверждала. – Остальные у тебя какие-то слишком мрачные. Не жилье, а казематы.

– В большом доме есть просторные и светлые гостевые комнаты, – машинально ответил я, слегка растерявшись от ее напора.

– Семья должна жить под одной крышей, – отрезала Адель. – Ах, да! Прикажи служанкам освободить мне гардеробную. И ванна…

– Так! – повысил я голос. – А ты не гонишь ли лошадей, дорогая?

Почувствовал, как во мне поднимается волна злости. Не успел избавиться от льва с крокодилом, сверху свалился коршун и уже готов впиться в меня когтями.

– Ты пугаешь ребенка, Американец.

– Зови меня Базом или Базилем. С прошлым давно покончено!

Алексей захныкал, бросил машинку на ковре и подлетел к матери. Уткнулся в ее колени, украдкой бросая на меня опасливые взгляды.

«Ёксель-моксель! Как же с ним себя вести? Был бы постарше, могли бы в футбол поиграть, что ли. Или на тачке погонять?»

– Леха! Ты на машине любишь кататься? С ветерком?

Парень упрямо сжал губы и не удостоил меня ответом.

– Алеша! – ласково потрепала сына по голове Адель. – Этот дядя – твой папуля. Вам нужно подружиться, – и подняв на меня свои черные глаза с блеснувшей слезинкой в уголке, добавила. – Он привыкнет, Баз. Дай только время.

– Ты-то чего хныкать собралась? – грубовато спросил я.

– Не такой представляла нашу встречу!

– Располагайся и чувствуй себя как дома! – отчаянно покривив душой, подвел итог. – Буду к вечеру.

Стремительно вышел из коттеджа, чтобы не дать втянуть себя в новые обсуждения, и позвал шофера.

– Куда едем, босс?

– Куда-куда – в магазин игрушек!

… Удар получился что надо! У Лехи выходило все лучше и лучше. Межпространственно-временной турнир по мини-футболу в пустом бассейне протекал вполне бодро. САШ, да и весь мир, были незнакомы с таким видом игры. Ну а я-то на что? Мячик есть (с трудом нашел что-то подходящее). Детскими ботиночками из этой эпохи можно при желании забить кабанчика в кустах. А дети есть дети – вне зависимости от чего бы то ни было, а в отсутствии игровых приставок, компов и тик-токов – вообще! Только помани играми на свежем воздухе!

Уже на третий день в запертую дверь моей комнаты с утра пораньше тихо стучала маленькая ладошка, а из коридора звучал слабый, но настойчивый призыв:

– Папуля, футбол!

Леха не понимал слова «папуля». Мама сказала меня так называть, вот он и взял на вооружение. Скажи Адель «зови дядю засранцем», сынок запросто мог и таким обращением зазывать меня на игру.

Не осмелилась, хотя ей очень того хотелось. Если утром в мою дверь скребся Леха, то ночью в нее барабанила она. Безрезультатно. Дверь, как граница при пограничнике Карацупе, всегда была на замке. Скреплять сексом отношения с бывшей любовницей и матерью моего сына в мои планы не входило.

Свое отношение к Адель до конца понять не мог.

Кинула товарищей по партии на бабки? Да пофиг. Меньше крови прольется, оплаченного этими кровавыми деньгами.

Они, ее товарищи, за эти бабки жизни отдали, а она их скрысила? Не пофиг. История сразу начинает пахнуть весьма мерзотненько.

Она защищала будущего ребенка, в том числе, и этими деньгами? Респект. Уровень мерзотности резко упал.

Она нашла меня, чтобы разделить ответственность за дитя? Снова респект, но пока не готов.

Она хочет для этого создать со мной семью? Ни разу не верю, хоть ты тресни.

И не потому, что я не готов к серьезным отношениям, хотя я не готов. А потому, что вся эта красивая история напоминает женский роман, а не реальную жизнь. Что за странная семья, любовь в которой не живет, а есть лишь чувство долга по отношению к детям?

Что? Так все здесь сейчас живут? Стерпится-слюбится?

А на фига мне такой компот? Я вообще компот не уважаю.

– Баз, я принесла тебе апельсиновый сок с капелькой виски, как ты любишь.

Спасибо, конечно, но я уже терпеть не могу свой любимый напиток только потому, что ты через него хочешь меня захомутать!

– Баз! Что тебе приготовить на ужин?

Милая, все, что угодно. Один хрен полетит в помойку.

Только не трожь мой нож Боуи. Этого я не перенесу!

Жесть!

Скоро наступит момент, когда я подъеду к дому и скажу водителю не въезжать в поместье. Буду до последнего оттягивать момент столкнуться лицом к лицу с мечтающей превратиться в миссис Найнс, но пока известной всему миру как мисс Каган. Хрен тебе, а не мою фамилию!

Лев и крокодил навязанной любви мне уже казались ангелочками.

– Пропустил! Пропустил!

Леха радостно запрыгал, забив мне очередной гол.

Я скорчил страшную гримасу.

– Сейчас я разорву тебя зубами, наглый мяч! Подлый предатель, как ты смог меня так обхитрить!

– Это не он, папуля! Это я!

– Точно ты виновен⁈

– Точно-точно! Лопни моя селезенка, ёксель-моксель!

– Эээ… Ты от кого таких слов поднабрался⁈

«Твою же мать! Когда ж ты, Вася, начнешь базар фильтровать, разговаривая с сыном⁈»

С сыном⁈

Я как стоял, так и сел. Рухнул на задницу в пустом бассейне.

«Это чего я только что сказал сам себе, а?!!!»

– Вставай, вставай! Давай-давай! Шевели мослами, папуля!

– Леха! Хорош за мной всякую чушь повторять! Тем более, по-английски.

Мой воспитательный посыл был полностью проигнорирован.

–Ёксель-моксель! Ёксель-моксель!

Пацан скакал вокруг меня на одной ножке, корча умилительные рожи.

– Лех, айда кино смотреть?

– В город? Или в дом?

– Куда хочешь.

– Конечно, в город. А маму с собой возьмем?

Па-ба-ба-бам! Зачем нам маман? Нам и без баб хорошо живется!

– Нет, брат, Адель не возьмем, если хочешь в город. Потому что нас ждет мужское приключение.

– Какое?

– Мы поедем кататься на каноэ в Уэстлейк-парк.

– Что такое каноэ?

– Лодка.

– Что такое лодка?

Я закатил глаза. Конечно, я тебе, пацан, объясню, что такое лодка. А вот кто бы мне объяснил, что мне делать? Кажется, есть один старикан, который мне по-крупному задолжал. Может, он что подскажет?

[1] Существует совершенно фантастическая версия, которую поведал после революции один из высоких полицейских чинов, генерал А. В. Герасимов. Якобы полиция все знала заранее и расставила своих людей на пути следования кареты. Лишь не знали в лицо, кто будет нападать. Командир группы захвата сидел рядом в ресторане с товарищем Сергеем. Если это – правда, возникает множество вопросов. Почему карету не укрепили или, на худой конец, почему не установили в ней сейф? Почему преследование и задержание налетчиков происходило руками граждан и случайных городовых? Зачем вообще полиция допустила бойню на улице города? Очень спорная версия, короче.