Текст книги ""Фантастика 2025-162". Компиляция. Книги 1-15 (СИ)"

Автор книги: Greko

Соавторы: Василий Головачёв,Геннадий Борчанинов
сообщить о нарушении

Текущая страница: 128 (всего у книги 235 страниц)

Вересов оказался высокорослым (под два метра) человеком с простоватым «крестьянским» лицом, как заметил позже Альберт Полонски, но с умными, внимательными, цепкими, голубовато-зелёными глазами. Двигался он гибко и бесшумно, с грацией пантеры, несмотря на видимую массивность, что говорило об его хорошей спортивной подготовке. Представился он коротко:

– Вересов.

А когда Фьоретта поинтересовалась, как к нему обращаться, ответил:

– Даль Данилович. Можно просто Даль.

И улыбнулся.

И ответно ему улыбнулись все, в том числе Иван, потому что улыбка у полковника была тёплая, приятная и не таила ни насмешки, ни превосходства, ни каких-либо негативных оттенков.

Познакомились и с членами его группы. Их оказалось четверо. Из них Ивану был знаком только Ядогава Хироси, астрофизик и ксенолог, с которым он прорвался к вселенолёту. Японец нравился ему своей непосредственностью и выдержкой, и его присутствие в группе показалось оператору корабля хорошим знаком.

Остальные специалисты были незнакомы. Среди них была и женщина – Елизавета, ксенопсихолог, специалист по конфликтным ситуациям, судя по чистоте речи – русская, хотя фамилия у неё была не то испанская, не то бразильская – Клод-Сантуш.

Биолог Тигран Посохин оказался неразговорчивым смуглолицым мужчиной с фигурой бегуна на длинные дистанции: тонкие ручки, костлявые плечики, грудь колесом и мощные мускулистые ноги. Впоследствии выяснилось, что ему пятьдесят лет и он прекрасный собеседник.

Четвёртый член группы Курт Шнайдер, оператор технического сопровождения и он же спец по охране, выполняющий те же функции, что и Филипп Каледин из прежнего состава экспедиции, выглядел классическим качком с мрачноватым, не меняющим выражения лицом и сжатыми в полоску губами. Смотрел он на всех исподлобья, и шутить с ним, да и вообще разговаривать на отвлечённые темы не хотелось.

Бугров скомандовал экипажу занять свои места согласно штатному расписанию.

Экипаж ступил на пандус, дружно помахал руками провожающим из числа обслуживающего космодром персонала и сотрудников СКБ, и пандус втянул их внутрь корабля. Провожающие встали на летающую платформу, унёсшую их в недра космовокзала. Корабль закрыл люки, покрылся слоем туманной воздушной продувки, словно стряхивал с себя земную пыль. С минуту движение вокруг громады крейсера, внушающей уважение и восхищение законченной геометрической красотой, остановилось. Затем коротко пролаял стартовый колокол, и крейсер плавно и быстро пошёл в темнеющее вечернее небо Плесецка, скрывшись из глаз буквально за три секунды.

Поднялись над Землёй в колодце пространства, свободного от всех видов транспорта, на высоту пятисот километров. Провели штатную перекличку со службами международной федерации космоплавания. Корабль помигал габаритными огнями и включил режим двойного ускорения, за четверть часа преодолевая расстояние до орбиты Луны; она осталась в стороне.

С час шли на гравитяге, набирая скорость, близкую к скорости света. Затем «Дерзкий» врубил ВСП-генераторы и скрылся за пределами Солнечной системы, в направлении на далёкий звёздный рукав Персея. Хотя в официальном протоколе Межкосмоса целью его полёта была система нейтронных звёзд в созвездии Треугольника.

На третьи сутки полёта Бугров выключил ВСП-режим и объявил восьмичасовой привал, вызванный диагностированием всех систем крейсера перед «большим прыжком» к цели – звезде, скрытой от земных астрономов облаками пыли, вокруг которой, по утверждению толкиновского Вестника, вращалась планета-капля.

Роль Ломакина в процессе проверки была минимальной, он отвечал за работу летающего парка корабля и справился со своей задачей за час, после чего присоединился к компании Вересова, оккупировавшей уголок отдыха космолёта сразу после заявления Бугрова.

Компания внимала Тиграну Посохину, который, судя по всему, вёл речь об участии в какой-то операции в космосе по спасению людей. Слушали его внимательно, не отрываясь от распития разного рода напитков от кофе до горячего лунного мёда, в том числе и Вересов, предпочитавший фруктовый чай.

Все члены группы были одеты в стандартные «кокосы», отличавшиеся лишь размерами, да цвет костюма Елизаветы Клод-Сантуш, симпатичной блондинки с ямочками на щеках, был не серым, как у всех, а сахарно-белым.

Ломакина заметили.

– А мы вас ждём, Ваня-кун, – встал Ядогава Хироси, изобразив улыбку. – Хотим поговорить о других Вестниках и особенно о том, что ждёт нас в системе планеты-капли.

– Если ждёт, – сухо прокомментировал его слова Курт Шнайдер.

– Присаживайтесь, – радушно пригласил оператора Посохин. – Мы только что закончили обсуждать деятельность внеземных цивилизаций и пришли к мнению, что вывод вашего Вестника о нашей Галактике Млечный Путь как о кладбище мёртвых миров слишком пессимистичен.

– Твоя теория тоже не слишком оптимистична, – с улыбкой заметила Елизавета.

Иван посмотрел на неё непонимающе, и женщина добавила, отбросив со лба прядь волос:

– Он представляет Вселенную как Гиперсистему катастроф.

– Это вовсе не моя идея, – запротестовал Посохин, – но я её всецело поддерживаю.

Иван вежливо улыбнулся. Желания участвовать в дискуссии у него не было. К тому же информация, полученная от Вестника, имела несколько иной оттенок: Вселенную разумную погубили не звёздные катастрофические процессы, а сами мыслящие существа.

Ядогава понял мимику оператора.

– Трудно осознать, что в нашей Галактике не осталось высокоразвитых цивилизаций, не правда ли? Если учесть, что в ней, по расчётам моих коллег, насчитывается более трёх десятков миллиардов потенциально обитаемых планет.

– Вестник говорил, что в ней было более миллиарда цивилизаций, – сказал Иван.

– Вот мы и спорим, все они погибли в древней войне или нет, – сказал Посохин. – Возможен ведь и другой вариант – цивилизации вымерли в соответствии с законом Ропа – Сепкоски. Его ещё называют законом глобальной деградации.

– Не слышал о таком законе, – сознался Иван.

– Ему почти сто лет. Американские палеонтологи Дейв Роп и Джек Сепкоски, изучая древние отложения, пришли к выводу, что каждый биологический вид имеет свой период существования. Предельный возраст человеческой цивилизации, по их подсчётам, равен двум миллионам лет. После этого, как бы ни был продвинут человек, он естественным образом деградирует и отмирает как биологический вид. Кстати, подтверждение этому процессу уже налицо: люди потеряли интерес к космосу и вообще к изучению нового, неизведанного.

– Мало кто из крупных учёных принимает положения Ропа как закон, – возразил Ядогава.

– Но он ничуть от этого не страдает, – пожал плечами Посохин. – Разве что природа не всегда соблюдает период в два миллиона лет. Динозавры вымирали сотни миллионов лет, до них были насекомые, которые тоже вымирали долго. А вот человек деградирует быстрей. – Посохин подмигнул Ивану. – За счёт единых госэкзаменов, цифровизации и компьютеризации. Мы скоро станем компьютерам не нужны.

– Не ёрничай, Тигран, – с укором сказала Елизавета.

– А эти палеонтологи предсказали, кто придёт на смену человечеству? – с любопытством спросил Иван.

– Мы заменили динозавров, нас тоже кто-то заменит, – сказал Посохин.

– Кто, если не секрет?

– Может быть, снова насекомые, только уже другого масштаба. Уже полста лет наблюдается рост популяции муравьёв. Они вполне способны завоевать Землю. Я в детстве читал роман классика американской литературы Саймака «Город». Не читали? Рекомендую.

– Только не муравьи, – покачала головой Елизавета. – Скорее что-то летающее, осы, например.

– Только не осы, они тоже скоро исчезнут как вид вслед за пчёлами.

– Тогда птицы, среди них есть очень умные – вороны, например.

– Не спорьте, коллеги, – сказал Ядогава. – Мы заговорили о цивилизациях Галактики, могла ли война уничтожить их все до единой. Человек же может уничтожить сам себя и без участия в галактических разборках.

– Я понял Вестника именно так, – развёл руками Иван. – Войну полмиллиарда лет назад проиграли все.

– Это были цивилизации биологического вида? – спросила Елизавета.

Иван поймал взгляд Вересова, до сих пор не произнёсшего ни слова. Это молчание нервировало, заставляло напрягаться и тщательно формулировать мысль.

– Мы об этом не говорили. Корабль Вестника был явно создан существами, похожими на людей. Настолько похожими, что он принял нас за потомков создателей. Что касается других Вестников, то из тех, о каких зашла речь, ни один не был построен гуманоидами. Огневики были плазмоидами, планету-куб формировали огромные механизмы, жители Орилоуха вообще представляли собой живые математические формулы.

– Не могу даже вообразить, – буркнул Шнайдер.

– А Вестник вам не показал их облик? – спросила ксенопсихолог. – Действительно очень трудно понять, что такое живая мыслящая математическая формула.

– Опять же, насколько я понял Вестника, Орилоух – это не планета в том смысле, как принято считать, а объект величиной с планету, такой ажурный шар наподобие снежного кома, но с целыми, постоянно изменяющими форму снежинками. Они и представляют собой реализацию формул. Это всё, что я помню.

– Вот куда надо было лететь, – с сожалением проговорил Ядогава. – Разумные существа – математические формулы! Это за пределом моих фантазий!

– Не мы решали, куда нас пошлют, – примирительно сказала Елизавета, поглядывающая на Ивана с интересом.

Эти взгляды заметил Шнайдер, и Иван интуитивно сообразил, что оператор группы уже оценил его как соперника, хотя сам Иван видел Елизавету впервые. Впрочем, это не помешало ему признаться в душе, что ксенопсихолог экспедиции ему нравится.

– Ну, я думаю, планета-капля тоже весьма необычный объект, – сказал Посохин. – Интересно, кто на ней командовал парадом полмиллиарда лет назад? Дельфины? Осьминоги? Ихтиозавры?

– Планктон, – фыркнул Шнайдер.

Елизавета засмеялась, захлопала в ладоши.

– Браво, Курт, неплохой вариант.

– Долетим, увидим, – улыбнулся Ядогава.

Вересов, допивший свой чай, молча встал и вышел.

В кают-компании на мгновение повисла тишина.

Иван приподнял брови, сказал с усмешкой:

– Ваш начальник так внезапен…

– Какой есть, – буркнул Шнайдер.

– Как говорят ваши соотечественники, не берите в голову, Ваня-кун, – сказал Ядогава. – Все мы разные и непредсказуемые. Господин Вересов просто не любит пустую болтовню.

– Почему пустую? – обиделся Посохин. – Мы по делу говорим, обсуждаем варианты возможных контактов. Надо же подготовиться, особенно психологически.

– Ещё будет время подготовиться, – буркнул Шнайдер.

Елизавета посмотрела на Ивана, очаровательно улыбнулась.

– Не обращайте на него внимания, Иван, Курт у нас штатный пессимист, зато он бог высшего пилотажа и всегда готов прийти на помощь.

– Есть поговорка: на бога надейся, а сам не плошай, – попытался пошутить Иван, но поймал недобрый взгляд оператора экспедиции и понял, что тот шуток не понимает. Встал. – Мне, пожалуй, пора на мостик…

– Товарищ Ломакин, – ожил внезапно динамик интеркома кают-компании, – зайдите, пожалуйста, на минуту.

Иван узнал голос Вересова.

– Да, конечно, сейчас.

Его проводили взглядами, что-то пробурчал Шнайдер, но Иван был уже в коридоре и не расслышал сказанного.

Вересов ждал его в своей каюте в жилом секторе корабля с номером «1» на двери.

Каюта была стандартной, как и все жилые помещения сектора, хотя имела встроенную дизайн-систему, и владелец мог по своему желанию изменять интерьер блока в достаточно широких пределах.

Вкусы у полковника оказались примерно такими же, что и у самого Ломакина, поэтому он с интересом осмотрелся, находя знакомые геометрические формы, изгибы стен и витейры на стенах – картины с объёмным эффектом. На одной была видна опушка смешанного леса, на другой – старинная шхуна, идущая по бушующему морю под всеми парусами. Никаких новомодных инопланетных пейзажей Вересов не признавал, предпочитая земную природу.

Хозяин каюты кивнул гостю на вычурной формы стул; всего стульев было два, плюс столик с лежащей на нем книгой, которая казалась лишней. Кровать была убрана в стену, и комната благодаря отсутствию перегородок и другой мебели приобрела некий простор, тем более что картины представлялись окнами с видом на земные пейзажи.

Иван сел.

Вересов сел напротив, изучая смущённое лицо гостя, не понимающего, зачем он понадобился начальнику экспедиции.

– Я знаю, что Вестник на Толкине передал вам очень большой массив информации, – начал Вересов ровным голосом. – Намного больше, чем вы изложили в отчёте.

Иван сделал каменное лицо, сказал, не опуская глаз:

– Это правда. Но пока что вся эта информация мне недоступна. Пытался не один раз, однако так и не смог вывести в сферу сознания ни один файл. Только отрывочные видения.

– Отрывочные видения?

Иван помолчал, вспоминая свои попытки прочитать «книгу бытия», внедрённую ему в подсознание Вестником.

– В нашей Галактике почти не осталось живых миров. По сути, она представляет собой кладбище цивилизаций. Лишь в двух-трёх ветвях начала возрождаться жизнь.

– Разумная?

– Ну-у… наверно… мы не углублялись в детали. По сути, человечество тоже является вторичной волной разума, так как мы потомки, хотя и не прямые, создателей Вестника на Толкине.

– Может быть, не все?

– В смысле?

– На Земле несколько разных рас, в том числе потомки рептилоидов, драконов, змей и даже насекомых.

– Нет, мы – люди… – неуверенно сказал Иван.

Вересов улыбнулся, превращаясь в обаятельного парня.

– Да, мы – люди, но и нелюдей в человеческом обличье среди нас полно. – Улыбка погасла, лицо Вересова стало твёрдым и холодным как гранит, хотя в глазах сохранилась искра снисходительной теплоты. – Возможно, Вестник на Толкине действительно создан нашими предками, и нам ещё придётся к нему обратиться.

– Вряд ли он пойдёт на контакт вторично.

– Кто знает, кто знает, Иван, космос иногда преподносит совершенно непредвиденные сюрпризы и ситуации. Но поскольку вы являетесь носителем исключительно важной информации, просьба по мере её проявления предупредить меня о потенциальных угрозах нашей команде. Мы не только должны добиться решения поставленной задачи, но и вернуться домой живыми и по возможности здоровыми. Простите за вопрос: вы у психиатра не консультировались?

– Зачем? – озадаченно спросил Иван. – Чувствую себя нормально…

– Это я по поводу засевшего в памяти файла, консультация не помешала бы. Не обижайтесь. Я должен знать, что вы не подведёте.

– Конечно, я буду стараться, – пробормотал Иван.

– Вот и отлично, – снова улыбнулся Вересов, отчего Ивану почему-то стало легче на душе, и он улыбнулся в ответ, расправив плечи.

7

На четвёртые сутки полёта «Дерзкий» в ВСП-режиме миновал пылевые облака и вышел к небольшому скоплению звёзд, среди которых сияла и яркая белая звезда класса О, породившая планету-каплю, полностью состоящую из воды.

Фьоретта предложила назвать звезду Амфитритой в честь древнегреческой богини воды, супруги Посейдона, а планету – Нимфой, и хотя у мужчин-космолётчиков имелись свои мнения на этот счёт, все согласились с предложением коллеги, вынужденной после свадьбы мчаться к чёрту на кулички, вместо того чтобы проводить медовый месяц с супругом.

С расстояния в три миллиарда километров обозреть систему Амфитриты с помощью телескопов комплекса обзора корабля было невозможно, и капитан Бугров, посовещавшись с Вересовым, направил космолёт к трём планетам центрального пояса, среди которых была и Нимфа.

Сделали ВСП-прыжок, перенеслись на два с половиной миллиарда километров ближе. Снова притормозили бег корабля, тщательно анализируя состояние пространства в зоне остановки.

Звезда системы выросла в размерах, но была ещё далеко и по-прежнему казалась звездой. Комплекс контрольно-измерительной аппаратуры крейсера позволил лишь уточнить температуру её поверхности – плюс восемь с половиной тысяч градусов, спектр излучения и параметры электромагнитных и гравитационных полей. Зато удалось сосчитать количество планет системы. Их оказалось тринадцать, три размером с Марс, две – с Землю, остальные были гигантами, в том числе и планета-капля, диаметр которой превышал диаметр Земли в два с половиной раза. Кроме того, у Нимфы было обнаружено кольцо, состоящее из ледяных астероидов разных размеров – от нескольких километров до десятков метров и меньше. Кольцо по размерам уступало системе колец Сатурна, однако было толще – настоящий пояс с внешним диаметром в один миллион километров и толщиной в триста. Так как этот пояс сверкал издали не хуже алмазного, его назвали Кольцом Невесты. Автором названия был Альберт Полонски, никто не стал возражать, и таким оно и вошло в обиход членов экспедиции.

Навигатор также первым оценил ландшафты Нимфы, назвав планету реализованным Солярисом. Когда его спросили, что он имеет в виду, Альберт ответил:

– В двадцатом веке мой земляк Станислав Лем написал роман «Солярис» о разумном океане. Если бы он увидел Нимфу, был бы доволен своим предсказанием.

– Но океан Нимфы не разумное существо, – возразил Леон Батлер.

– Ну и что? – парировал Альберт. – Зато масштабы совпадают.

Подвесили крейсер над Кольцом Невесты в двух тысячах километров от него, запустили два десятка зондов и беспилотников, начавших методическое изучение пространства вокруг Нимфы и саму планету.

Никаких искусственных сооружений в космосе зонды не обнаружили, если не считать Кольцо, удивительным образом хранившее строгую геометрическую форму. За сутки наблюдений в этой рыхлой плотной струе обломков льда, огибающей планету-каплю, не произошло ни одного столкновения ледяных глыб, не вырвался из общего потока ни один астероид, словно все они были привязаны друг к другу невидимыми канатами.

Остудил фантазии космолётчиков и коллег Ядогава Хироси. Он предположил, что за время существования Кольца, возраст которого удалось измерить с точностью до десяти лет, все «шальные» и активные глыбы покинули Кольцо, и поток стал устойчиво ламинарным, каким были и кольца Сатурна. На вопрос Нарежного: Кольцо имеет естественное происхождение? – Ядогава ответил: вероятнее всего на его месте находился спутник Нимфы, который по каким-то причинам разрушился. И воображение космолётчиков заработало с новой силой. Все согласились с мнением Леона Батлера, что спутник Нимфы был разрушен энергетическим ударом во время последней галактической войны. Иных причин быть не могло.

Следующие сутки вся исследовательская и контрольная техника «Дерзкого» приносила всё новую и новую информацию о планете и о кольце, сформированном практически чистыми обломками водяного льда, с редкими включениями пыли и ещё более редкими твёрдыми телами в ядрах ледяных глыб. Стало понятно, что спутником Нимфы была такая же водяная капля, либо, что вероятнее, небольшая ледяная планета размерами с одного из спутников Юпитера, такого как Ио[20]20
  Диаметр Ио = 3642 км.


[Закрыть]. Но так как ни один беспилотник ни в Кольце, ни на поверхности Нимфы, состоящей из бесконечного океана, ни в её глубинах не обнаружил уцелевшей инфраструктуры разумных обитателей или хотя бы какого-нибудь искусственного сооружения, а они должны были быть, если верить заявлению Вестника об уцелевшем на Нимфе конкуренте – «вселенолёте судного дня», Вересов решил устроить нечто вроде мозгового штурма и на основе полученных данных определить хотя бы район Нимфы, где мог бы предположительно прятаться её Вестник.

Собрались в кают-компании: все члены исследовательской группы и трое космолётчиков – Иван Ломакин, Альберт Полонски и Леон Батлер. Впрочем, бортовая видеосвязь позволяла присоединиться к компании и остальному экипажу.

Кто-то включил систему визора, и отсек, стены которого представляли собой виомы дополненной реальности, оказался висящим над южным океаном Нимфы, освещённым лиловым арбузом Амфитриты, на высоте пяти километров. Все разговоры смолкли. Космолётчики, затаив дыхание, заворожённо разглядывали снятую камерами дрона поверхность океана, где-то гладкую, где-то покрытую мелкой рябью волн, где-то прозрачную, сияющую арку Кольца Невесты, и не могли отвести взгляда.

Застыл даже Вересов, до этой минуты не проявлявший своих чувств к происходящему и вообще тяги к созерцанию прекрасного.

Прервала молчание Елизавета:

– Грандиозное зрелище! Такого я ещё не видела!

– Да, впечатляет, – согласился с ней Альберт. – Хотя вы не видели пейзажей Толкина. Планета-«бублик» тоже весьма экзотично смотрится из космоса. Иван, подтверди.

Ломакин с трудом отвёл взгляд от сверкающей аквамариновыми и лазоревыми глубинами поверхности океана.

– Пожалуй…

– Нам вообще везёт, – добавил навигатор. – Мы первыми из землян видим то, что никому прежде не было доступно. Вспомни планеты Кеплера-666, по которым прошёлся солитон тёмной антиматерии. А Сфера Дайсона? Грандиознейшее сооружение! Разве что использовали её хозяева позорно, как мусорную свалку.

– Мы не всю Сферу успели обследовать, – сказал Леон Батлер. – Может быть, там ещё полно артефактов, не связанных со свалками мусора.

– Вот, кстати, я подумал, война ведь должна была затронуть и звёзды Орла, в том числе Сферу. Не потому ли нам никто из её создателей не ответил, что их уничтожили?

– Почему же не уничтожили Сферу?

– Зачем? Она и захватчикам могла бы пригодиться.

– Вероятность такая есть, особенно в связи с открытием глобальной системы «судного дня». Я вообще допускаю, что где-то внутри Сферы прячется Вестник его конструкторов.

– Отличная мысль! – поднял вверх большой палец Альберт.

– Расскажите, что вы видели, – попросила Елизавета.

– Минуту, – прервал ее Вересов. – Об этом мы поговорим в другой раз, вернёмся к теме. Наша аппаратура не выявила ни одного намёка на присутствие в системе Амфитриты Вестника, о котором сообщил его конкурент на Толкине. Нужно определить наиболее вероятные районы Нимфы, где он может находиться. Прошу высказываться.

– Можно? – поднял руку Альберт.

– Пожалуйста.

– Я думал об этом… мы думали. – Полонски посмотрел на Леона, потом на Ивана. – Так как Вестник строили жители Нимфы, облик которых нам пока неизвестен, то и искать Вестника нужно в глубинах океана.

– Океан большой, – покачал головой Шнайдер. – Для его исследования понадобится два десятка экспедиций плюс миллион беспилотников, в том числе подводных.

– Ну так что же? – не смутился навигатор. – Для того мы сюда и прилетели.

– Ещё предложения?

– Следует также обратить внимание на Кольцо Невесты, – сказал Леон. – Среди множества ледяных глыб может затеряться любой спутник или космический корабль. Тем более что Вестники, маскируясь, могут превращаться в любой объект либо вообще становиться невидимыми, как вселенолёт на Толкине.

– Хорошая идея, – кивнул Вересов, посмотрел на ксенолога экспедиции. – Что скажете, Ядогава-сан?

– Мы забываем, что Вестники – всего лишь летающие по Вселенной командные пункты, предназначенные привести в действие уцелевшие стратегические комплексы для гарантированного ответа агрессору. Они могут, конечно, иметь защитные системы, такие как силовые поля, но не предназначены для нанесения удара возмездия.

– Это не отменяет моих оценок, – проворчал Батлер. – Вестники всё равно будут прятаться, так как представляют собой «машины судного дня», координаты которых должны оставаться неизвестными противнику. Может, здешний Вестник тоже призрак и висит где-нибудь на орбите Нимфы. Либо действительно прячется в Кольце Невесты, замаскировавшись под астероид.

– Но он может спокойно базироваться и на других планетах, – сказал Шнайдер. – Или вообще в открытом космосе.

– Может, – без энтузиазма согласился Альберт.

Вересов перевёл взгляд на Ломакина:

– А вы почему молчите, Иван?

Взгляды присутствующих скрестились на лице космолётчика.

– Мне кажется, – сказал Иван, – что Вестник всё же прячется недалеко от планеты. Точнее, в глубинах океана.

– Почему?

– Интуиция, – скривил губы Шнайдер.

Иван посмотрел на него с вызовом:

– Да, если хотите, интуиция. Но есть и основание для неё. На Земле в эпоху глобального противостояния «самолёты судного дня» базировались на территории стран, создававших такие машины. Никому в Соединённых Штатах или в России не пришло бы в голову прятать воздушный командный пункт на территории другой страны. Уверен, что и галактические Вестники Апокалипсиса маскировались рядом с планетами создателей или в их недрах.

– Значит, вы считаете, что искать Вестника Нимфы надо в океанах?

Иван хотел сказать «да», но передумал.

– Я не специалист в ксенологии. Пусть Ядогава-сан скажет. – Он посмотрел на притихшую Елизавету. – Или госпожа Клод-Сантуш.

Елизавета встрепенулась.

– Я пока пас.

– Спасибо за доверие, – сморщил Хироси лицо в иронической усмешке. – Диапазон поисков действительно чрезвычайно широк, если учесть все обстоятельства создания Вестников, и они могут находиться где угодно. Однако накама Иван прав, скорее всего, местный Вестник вряд ли будет прятаться на других планетах системы. Он был разработан на Нимфе, предназначался для её защиты и во время начала боевых действий располагался либо в океане, либо в крайнем случае недалеко от планеты. Скажем, на спутнике Нимфы, который был разрушен во время атаки противника. Вряд ли Вестник получил от хозяев приказ бежать подальше. Он должен был работать в автономном режиме и, не получив ответа от командования, запустить ответные атакующие силы. Успел ли он это сделать, мы не знаем, но это уже не имеет значения. Главное, что, по заявлению толкиновского Вестника, вселенолёт Нимфы остался цел.

– Я вас понял, – задумчиво проговорил Вересов. – Что ж, друзья, будем искать.

Пейзаж под кораблём снова изменился.

Планета отдалилась, превращаясь в идеально ровный водяной шар, окружённый сверкающим драгоценными камнями шарфом…