Текст книги ""Фантастика 2025-162". Компиляция. Книги 1-15 (СИ)"

Автор книги: Greko

Соавторы: Василий Головачёв,Геннадий Борчанинов
сообщить о нарушении

Текущая страница: 141 (всего у книги 235 страниц)

Шаг 3
Квест в балдж

1

Общеизвестно мнение учёных Земли о том, что компьютеры, несмотря на невероятное усложнение и возможности, не обладают душой и не мыслят как человек. Даже кванки – кванковые компьютеры, производительность которых подошла к пределу Мура и достигла десяти ксерафлопсов[35]35
  1 ксерафлопс – 10 в 27-й степени операций в секунду.


[Закрыть], умеющие разговаривать по-человечески и реально имитировать проявление эмоций и чувств, не осознают себя разумными существами.

Действительно, доказательств присутствия души в компьютерах никто из исследователей так и не привёл. Хотя по интеллектуальной мощи они намного превосходят людей.

Но что касается компьютеров, созданных разумными существами на два уровня выше человека, можно утверждать, что эти машины умели мыслить. Не по-человечески и не человеческими логическими категориями, но могли. И даже такой исключительный интеллект, как толкиновский Вестник, созданный исключительно для военного применения в качестве командного пункта, имел мыслящую сферу, то есть сознание.

Правда, и он мыслил не словами, как человек, а сложными образами и стратагемами, не облекаемыми в звуковые пакеты – слова, поэтому человеку трудно было понять проблематику его мышления. А вот он читал мысли людей легко, потому что и его создавали пусть и не люди, но существа, близкие к ним по переживаниям.

Конечно, отличий мыслительного процесса Копуна, как его назвали временные операторы – земляне, от мышления обыкновенного человека было много. Ему были доступны объёмность и многослойность мышления, выражавшиеся в одновременной обработке информации не связанных меж собой областей знания и бытия. Привычным было состояние, когда он одномоментно оперировал сразу пятью уровнями, различавшимися меж собой сложностью потоков информации.

Первый уровень представлял собой получение данных со всех датчиков его многосоставного организма и обслуживание систем жизнеобеспечения.

Второй уровень касался контроля внешней среды, оценки угроз и реагирования на изменение положения пространственных объектов.

Третий означал интеллектуальный запрос и представлял собой анализ контактов со всеми системами, разработанными создателями и развёрнутыми в космосе, а также позволял Копуну оценивать и встречавшиеся формы жизни. В данном случае именно этот уровень отвечал за анализ поведения людей и поиск места их обитания. Кроме того, данный слой мышления вполне соответствовал уровню сообразительности людей, представлявших собой отдалённых потомков создателей Копуна.

Четвёртый слой являлся сугубо технологическим: Копун постоянно сравнивал основную программу своей деятельности как автоматического командного пункта для активации ответного удара с поступающей извне информацией о поведении противника и мог в любой момент ответить на угрозу. Не мог он только одного – выполнить главную функцию – включить систему «мёртвой руки», которая позволяла инициировать ответное возмездие агрессору.

Во-первых, команды от создателей на включение системы он так и не дождался.

Во-вторых, ответно уничтожать уже было некого. По тем данным, которые Копун получал от систем разведки из всех районов видимой Вселенной, от врагов создателей не осталось ничего, кроме редких уцелевших баз и форпостов. Таких, как база самого Копуна на планете-«бублике».

И, наконец, пятый слой мышления этого квазиразумного организма уходил в интеллектуальные высоты, потому что он мог рассуждать и об абстрактных вещах, владея великолепной памятью, в которую были заложены не только координаты звёзд и планет врагов создателей, но и научно-естественные парадигмы, объясняющие принципы существования доменов Вселенной с разными свойствами и физическими законами.

Так, последними темами мыслительного процесса Копуна были: существование первичных чёрных дыр, оставшихся после рождения Вселенной в результате Большого взрыва (их ансамбли могли представлять собой протяжённые разумные системы и помочь ему найти координаты переселившихся куда-то создателей), и существует ли что-то за краем видимой Вселенной, за Бесконечностью и Вечностью, о чём когда-то размышлял и главный конструктор Вестника. Копун любил эту тему, возбуждающую все его интеллектуальные структуры, но проблему решить не мог, так как не получал ниоткуда дополнительной важной информации. Лишь встреча с землянами заставила его переоценить своё информационное наполнение и подвигла к поискам недостающего. А начать он решил, имея запас девиации креативности (напрочь отсутствующей у человеческих интеллектуальных изделий), с поисков следов своих создателей. Прямых указаний о путях их бегства с обустроенных планет галактики у него не было, но он смог сопоставить разрозненные сведения и в конце концов определил направление, куда ушла часть толкиновцев, как опять же называли его создателей люди.

Первым делом, после того как Копун покинул стойбище человечества – Солнечную систему, он направился «домой», то есть в систему звезды под названием Свеча, располагавшейся в рассеянном звёздном скоплении на расстоянии пятнадцати тысяч световых лет от Земли. Вокруг этой звезды класса К (по определению земных астрономов) и обращалась планета-«бублик» Толкин.

Там вовсю трудились земные исследователи, и Копун не стал их пугать своим видом, накинув на «вселенолёт» пузырь невидимости.

В системе Свечи ещё сохранились остатки автоматических пограничных модулей, замаскированные под спутники планет, и Копун снова тщательно ощупал их в поисках упущенных ранее деталей войны.

Ему повезло: компьютер одного из модулей ещё не умер окончательно, и, реанимировав его, Копун отыскал записи переговоров обитателей системы, из которых можно было воссоздать примерный путь бегства одной из групп военных к центру галактики. Сопоставив данные, Копун утвердился в своих предположениях и, будучи энергетически независимым, прыгнул к звезде, у которой должна была остаться (если её не уничтожили) база переселенцев.

Звезда находилась во втором звёздном рукаве галактики (люди называли её KELT-9b в созвездии Лебедя) и была окружена шестью планетами-великанами (больше земного Юпитера), одна из которых – самая ближняя к звезде – и приютила переселенцев.

Однако теперь это был экзотический объект с необычными свойствами, похожий на остывающую звезду.

Её атомарная атмосфера, разогретая почти до трёх тысяч градусов, представляла собой смесь паров железа, титана и кремния, а поверхность превратилась в океан жидкого металла с температурой больше четырёх тысяч градусов. Разумеется, таковой она стала после энергетического удара противника жителей планеты (Копун узнал об этом позже) и спустя сто пятьдесят миллионов земных лет после окончания войны лишь немного остыла.

Копуну снова повезло: он обнаружил базу своих создателей, прятавшуюся в недрах одного из спутников соседней планеты, а также смог прочитать записи её компьютера и восстановить картину происшедшего.

Удар был нанесён издалека – из другой галактики, с расстояния в сто тысяч световых лет. Кто его нанёс, так и осталось загадкой. Но отбить энергетический луч хозяева планеты не смогли. По всем параметрам это был не поток каких-то частиц класса антипротонов или квантовых полей, а канал изменения метрики пространства, от взаимодействия с которым ядро планеты пришло в резонанс и температура всех пород подскочила на три порядка. Планета не взорвалась, она расплавилась, погубив всё, что находилось на поверхности и уничтожив всех обитателей.

Подтверждение тому, что часть родичей создателей уцелела, Копун всё-таки отыскал, проанализировал полученные данные и прыгнул ближе к центру галактики, куда, по его расчётам, и сбежал уцелевший отряд.

Прыжок к звезде, приютившей отряд беглецов численностью более миллиона толкиновцев, не принёс ни тревог, ни каких-либо неожиданностей. В галактике появились новые очаги разумной жизни, но ни один из них не претендовал на второй уровень развития, предполагавший владение энергией всей звезды, и тем более не поднялся до уровня участников прошлой войны, обладавших энергией целых галактик. Перемещение по галактике теперь стало безопасным.

База толкиновцев оказалась пустой. Но слабенькая электрическая жизнь внутри неё не угасла совсем, подпитываемая генератором отсоса энергии вакуума, и Копун, используя системы периферийного обслуживания с эффекторами, которых люди назвали бы полевыми конфигурациями и киберами, быстро разобрался в ситуации.

Когда толкиновцы начали было договариваться с хозяевами планеты о деятельности, направленной ко взаимной выгоде, враг нанёс удар. Треть отряда, работавшая на поверхности планеты, погибла. Остальные успели организовать отступление и снова улетели в космос, перемещаясь вдоль цепочки маяков, оставленных разведкораблями. На этот раз они вошли в плотное кольцо звёзд, окружавшее балдж – центр галактики с его перемычкой и чёрной дырой, и стали лагерем на планете в форме куба, почему-то брошенной владельцами.

Делать было нечего, Копуна ничто не удерживало в системе расплавленной планеты, и он снова направился в поход, прыгнув к планете-кубу, надеясь увидеть хотя бы горсточку своих прародителей.

Но и планета-куб, творение расы существ, наделённых удивительным свойством чувствовать математику и жить по законам многомерной геометрии, не дала Копуну ничего, кроме разочарования. Конечно, его переживания нельзя было назвать чувствами, они были сложнее человеческих и отражали пересечения всех слоёв мышления, но всё же выразить их можно было одним человеческим словом – сожаление.

Он не давал себе отчёта в том, откуда у него всё больше проявляется неколичественная мера реагирования на происходящее вокруг, и лишь в одном из уровней сознания искрой проскакивала мысль: это результат общения с землянами, в первую очередь с человеком по имени Иван Ломакин, в характере которого неожиданным образом проявились черты главного конструктора «машины судного дня».

Покружив над планетой-кубом (по какой причине она осталась не разрушенной и куда подевались её обитатели, творцы сложнейших геометрических конструкций, так и осталось тайной), Копун обнаружил лагерь толкиновцев, реанимировал уцелевший компьютер, убедился в том, что часть отряда беглецов выжила и направилась в ядро галактики, и сам рванул туда, испытывая почти человеческое нетерпение.

Ядро галактики, или балдж, как называли его земляне, представляло собой плотный вихрь звёзд, вращавшийся вокруг центральной чёрной дыры массой в один миллион звёзд, равных земному Солнцу. Однако, как оказалось на самом деле, в этом небольшом[36]36
  Диаметр галактического ядра равен примерно тысяче световых лет.


[Закрыть] по космическим меркам пространственном колечке располагался целый кластер из чёрных дыр, хотя и с меньшей массой, чем центральная дыра. Копун насчитал их около сорока, и все они вращались вокруг центрального «провала в коллапс», образуя настоящий рой. Но самое главное, что большинство из этих чёрных дыр являлись могилами древних могучих цивилизаций, устроивших сто пятьдесят миллионов лет назад самоубийственное сражение и погибших в результате этого сражения. Не выжил никто!

Обозрев окрестности балджа, Копун увидел лишь мёртвые миры, хотя кое-где затеплились и ростки новых разумных систем, возникшие на обломках старых. Но им, как и землянам, было ещё далеко до уровня исчезнувших, и они, как и земляне, могли в любой момент истребить друг друга или сами себя.

Из рассказов Ломакина Копун знал, что жизнь на его планете не один раз висела на волоске, готовая исчезнуть в глобальной ядерной войне, и не ушла в небытие до сих пор лишь благодаря существованию на Земле государства Россия, ценой неимоверных усилий её народа удерживающего планету от войны.

Базу переселенцев с Толкина Копун всё-таки отыскал.

Они уцелели и в этом аду, не вмешиваясь в звёздные битвы, но не остались у обломка погибшей цивилизации, а направились, по косвенным данным, ещё глубже в балдж.

Озадаченный их решением Копун попытался проследить их путь, но не смог. Программа его действий в экстремальных случаях оказалась конечной, несмотря на применение технологий БОГ – «без ограничений». Его создатели не смотрели так далеко вперёд, разрабатывая функционально ограниченный механизм. И дойдя до конца этой программы, Вестник Апокалипсиса, как его называл в начале знакомства Иван Ломакин, вдруг обнаружил, что не знает, что делать дальше.

Это было что-то новое в жизни умной машины, и Копун вынужден был проанализировать своё новое состояние и сделать вывод, что, с одной стороны, он свободен, с другой – абсолютно никому не нужен. Этот факт ещё не являлся финалом существования, предусмотренным конструкторами, бывшими конечными существами в части познания мира, но уже говорил о приближении предела, за которым не просматривалось ничего, кроме пустоты. Люди назвали бы эту пустоту смертью. И, подумав об этом, Копун вспомнил о своём обещании связаться с Ломакиным. Он даже ощутил нечто вроде приступа радости от того, что может пообщаться с землянином и выслушать его совет. Этот человек обладал тем, чего не было у Вестника – интуицией. Именно она в данном случае играла более значимую роль, чем обладание огромным массивом информации.

Зависнув в центре сравнительно свободной от материальных тел ячейки пространства в окружении сплошного моря звёздного огня, Копун определённым образом настроил свой контур восприятия, который люди назвали бы комплексом паранормальной мгновенной связи, и протянул паутинку мысли к Солнечной системе.

2

Астрофизический центр Службы космической безопасности России располагался в подмосковном Королёве на улице Пионерской, там, где когда-то был создан и просуществовал больше века Центр управления полётами.

Центр был связан со всеми станциями наблюдения за космосом, находившимися как на поверхности Земли, так и на других планетах и в космическом пространстве, и, кроме того, имел в своём распоряжении крупнейший в Европе гравитационный локатор, принимавший сигналы практически не только от звёзд галактики, но и от других галактик. Наблюдения на этом комплексе, возведенном на холмах недалеко от реки Клязьмы, вели посменно два десятка специалистов, не считая кванка по имени Академик, а руководил всем сложным хозяйством комплекса доктор физико-математических наук Лука Островский, семидесятилетний богатырь, в прошлом – чемпион страны по дубовалингу.

Двадцать третьего февраля именно он руководил дежурной сменой гравиоников, как называли гравитационных астрономов, и вёл наблюдение за сектором космоса в направлении на Юпитер: имелось распоряжение главы СКБ не спускать с гигантской планеты глаз.

Разумеется, человеку не нужно было беспрерывно пялиться на экран системы слежения, чтобы не упустить появление какого-либо феномена. Компьютер справлялся с этим процессом сам. Наблюдателю только надо было анализировать пульсацию фона и сравнивать вспыхивающие подозрительные метки на поле обзора с матрицей космических объектов, давно занесенных в реестр известных. Впрочем, даже это можно было не делать, Академик не упускал из виду ни одну гравитационную аномалию в пределах Солнечной системы и в случае обнаружения оных тут же сигнализировал дежурному астроному о появлении всплеска.

Лука Островский, абсолютно доверявший компьютеру, тоже не сидел у экранов, он копался в архиве Центра, составляя галактическую карту гравитационных полей, поэтому на сообщение Академика, полученное в пять часов с минутами по среднесолнечному времени, отреагировал без особой спешки. Две минуты ему понадобилось на изучение обстановки в районе Юпитера, после чего он немедленно связался с Космодомом в Плесецке, вызывая секретаря директора СКБ.

Секретарь-кванк отреагировал мгновенно, соединяя астрофизика с директором, и между ними произошёл короткий разговор.

– Зафиксирован векторный гравитационный выброс в районе орбит спутников Юпитера Ганимеда и Каллисто, – сказал Островский. – Исчез небольшой спутник Планус. Характеристики импульса уточняются.

– Проведите тщательное сканирование всего сектора, – сказал Строганов. – Возможно, это проявился нимфанский Вестник.

– «Мурекс», – сказал Островский, принимавший участие в поиске возмутителя спокойствия, уничтожавшего космические аппараты землян по всей Солнечной системе.

– «Мурекс», – согласился Строганов. – Перед тем как вы позвонили, его обнаружили визуально, но он сразу исчез. Возможно, он напал на какую-то станцию на Планусе, пограничники взяли район под контроль.

– Сделаем всё возможное, – сказал начальник Центра.

После этого он связался со всеми гравиониками других обсерваторий в России и в космосе, и вся сложная система контроля пространства включилась в поиски невидимых глазу концентраций массы, «загрязняющих» космическое пространство вокруг Солнца.

Через два часа Островский снова связался с СКБ и доложил о результатах работы, и директор Службы созвал срочное онлайн-совещание, имея на руках конкретные цифры.

Видеофантомы ответственных сотрудников СКБ, контрразведки, Минобороны и главных кабинетов власти появились за столом заседаний директора спустя минуту: словно грибы начали бесшумно вырастать в креслах фигуры мужчин и женщин – всего одиннадцать человек, отвечающих за безопасность страны и принятие решений, обеспечивающих эту безопасность.

– Товарищи, самое важное вы знаете: группе полковника Коскора Вересова удалось активировать марсианский оружейный комплекс на спутнике Юпитера и, по всей видимости, нанести удар по Вестнику Нимфы, подчиняющемуся Курту Шнайдеру. Во всяком случае, нелокализованных концентраций массы в пределах Солнечной системы наши астрономы не обнаружили. Зато обнаружили след «кротовой норы».

По рядам присутствующих прошло движение.

– «Кротовая нора»? – проявил общее недоумение секретарь Совбеза России Дурманов.

– Сугубо научный термин, – усмехнулся Строганов. – Им часто оперируют учёные, спецы в области астрофизики и космологии. Означает пробой пространства через какие-то дополнительные измерения. Так вот, импульс внезапно сработавшего марсианского орудия, получившего название сбросер, очевидно, создал эту самую «кротовую дыру» или «трещину» в геометрии, и Вестник Шнайдера ухнул в неё.

– Это чисто научные выводы или спекуляции типа «хайли лайкли»? – спросил Дурманов.

– В Солнечной системе блуждающих невидимых гравитационных концентраций, равных по массе Вестнику, не обнаружено.

– Прекрасно, если речь идёт о реальном выбросе. И где же он теперь?

– По мнению наших экспертов, «кротовая нора» тянется к центру галактики. Её след чётко зафиксировал наш гравитационный комплекс в Королёве.

– То есть угроза миновала?

Строганов поморщился.

– Стопроцентно утверждать не берусь. Если Шнайдер не нанесёт новый удар в ближайшее время или не выйдет на связь, будем считать, что его Вестник действительно вынесло за пределы Системы.

– Но он же может вернуться, не так ли?

Строганов снова поморщился, сказал нехотя:

– Такой вариант не исключён.

– Это плохо, – хмыкнул Савицкий.

– Это отвратительно! – резко бросил Дурманов. – С нас три шкуры сдерут, если это произойдёт! Кстати, как получилось, что Вересов вместо передачи Ломакина и Клод-Сантуш в руки спецкомиссии Совбеза ООН проявил инициативу, кстати, преступную инициативу, не проанализировав последствия?

– Почему это не проанализировав? – не согласился Головин. – Всё было рассчитано идеально. Я считаю, что это был единственный правильный вариант развития событий. К тому же он удался.

– Всё равно эта авантюра аукнется нам не раз! Надо было предупредить всех, посоветоваться, взвесить все «за» и «против».

– Пока мы взвешивали бы, Шнайдер атаковал бы ещё какой-нибудь флот и уничтожил людей.

– Так вы оправдываете действия Вересова, полковник?

Головин поднял на лысоватого Дурманова похолодевшие глаза.

– Он рискнул и выиграл.

– То есть вы хотите сказать, что победителей не судят?

– В данном случае именно это я и хочу сказать.

– Тем не менее Вересов превысил полномочия, – негромко проговорил Никанор. – Мы не можем отрицать, что он рисковал всей операцией по обезвреживанию сумасшедшего, вооружённого до зубов.

– Прежде всего он рисковал своей жизнью.

– Не только.

– Оставьте споры, товарищи! – сказал Строганов. – Не до разбирательств, кто прав, кто виноват. Жду конкретных предложений, что делать дальше в сложившейся ситуации.

– Отдать Вересова под трибунал! – угрюмо предложил секретарь Совбеза. – Да и капитана Бугрова, не возразившего ему, тоже.

– То есть наших лучших людей, профессионалов до мозга костей, отдать под суд, так я вас понимаю? А кто за них будет делать их работу, вы? – усмехнулся Савицкий.

– Люди найдутся.

– Вы их будете искать?

– Товарищи… – в третий раз поморщился директор СКБ.

– Есть деловое предложение, – сказал Головин, – товарищ генерал.

– Мы слушаем.

– Если след «кротовой норы» определён точно, мы можем послать по нему крейсер «Дерзкий», который догонит Вестника с Нимфы и либо убедится в его неспособности функционировать, либо уничтожит.

Присутствующие оживились. Послышались голоса, реплики, смешки.

– Вы в своём уме, полковник? – осведомился Дурманов. – Кто нам разрешит отправить крейсер к чёрту на кулички? Да ещё без каких-либо гарантий на успех?

– Ради спасения человечества можно пойти на всё, – философски заметил Фарниев.

– Но крейсер не вооружён так, как Вестник!

– Вооружён он неплохо, – возразил Головин, – и при прямом попадании может серьёзно повредить «мурекс». Но я предлагаю другой вариант: поместить сбросер, с помощью которого был выброшен «мурекс», на борт крейсера. Возможность такая изучается специалистами.

– Но он же огромный…

– Технари наших верфей разберут его и упакуют в приемлемый по размерам контейнер, после чего сбросер вполне уместится в одной из оружейных систем крейсера. Это не проблема.

– А если он больше не включится?

– Включился один раз, сработает и в другой. Лейтенант Ломакин, который смог его инициировать, остаётся в команде, а я в него верю. Да и полковника Вересова следует оставить на борту, пусть командует погоней, он уже доказал свою состоятельность и решимость.

– Но Межкосмос…

– А Межкосмосу мы объявим о нашем решении продолжить погоню ради предотвращения новых атак Шнайдера, сообщим, что Вересов назначен ответственным за результат, никто и не рыпнется отдавать его под трибунал.

Головы совещавшихся повернулись к хозяину кабинета.

– Согласен, – сказал Строганов после паузы.

3

Чёрный тоннель и алый огненный шар в центре, окутанный медленно плывущими космами протуберанцев. И чуть поодаль – маленький голубоватый шарик – планета. Звёзд не видно, вместо них всё поле обзора покрыто тонкими паутинками света, какие остаются на фотопластинке при длительной экспозиции. Картина идиллическая: что может быть красивее и безмятежнее, чем движение голубой (а значит, имеющей океаны) планеты вокруг светила? Разве что кружение коров, поедающих траву, по зелёному холму под голубым небом.

Но вдруг картина резко меняется!

Из чёрных глубин со всех сторон несутся к звезде длинные перья гигантских молний! Некоторое время они бомбардируют верхний плазменный слой звезды, разбивая в красную пыль протуберанцы, затем проникают в глубь облысевшего шара, вызывая в местах ударов заметное потемнение. И звезда, покрывшаяся смертельными «трупными пятнами», начинает всё быстрее уменьшаться в размерах, проваливаться в себя!

Миг, и её не стало! Лишь ещё какое-то время носится вокруг исчезнувшего светила спираль света, но вскоре гаснет и она. А через несколько мгновений к этому призрачному чёрному ничто начинает падать и голубая планета. Падает до тех пор, пока не начинает вытягиваться и разрушаться, превращаясь в дымно-огненный стержень, постепенно истончавшийся до световой вуальки…

Картина гибели звезды перед глазами исчезла, Иван очнулся.

Нет, он не спал, сидел в кресле дома, перед ТВ-системой, и не собирался копаться в своей памяти, загруженной чудовищной горой информации. Превращение неизвестного светила в чёрную дыру отобразилось перед глазами устрашающе отчётливо, само собой, будто наведённое сновидение. Так в чём дело? Почему психике понадобилось вновь пережить эпизод великой вселенской войны? Радости такие эпизоды не приносят.

Рука потянулась к стакану с горячим селенго – лунным мёдом. Тягучий пузырящийся напиток был хорош, Иван к нему пристрастился. Делали его теперь не только на Луне, куда умудрились лет тридцать назад привезти пчёл и заставили их собирать нектар в лунных оранжереях. Пчёлы поначалу отказывались летать в слабом лунном тяготении, однако всё же приноровились и стали выдавать вкуснейший сбор, обладавший слабым наркотическим эффектом.

Допив напиток, Иван позвонил Елизавете.

После возвращения из района Юпитера, где команде Вересова удался трюк с атакой на «мурекс» Шнайдера, пара договорилась начать совместную жизнь (пока обойдясь без свадьбы), но их мечтам в ближайшее время не суждено было сбыться. Елизавета не принадлежала себе, будучи майором ксеноразведки СКБ, и её отозвали в район расположения Коскора вместе с Вересовым. Ивана же «сослали» домой, под негласное наблюдение ВИП-охраны Службы, пообещав в скором времени решить его судьбу. Домашним арестом назвать его нынешнее положение было нельзя, так как он продолжал считаться членом экипажа «Дерзкого». Но, обладая информацией, составляющей государственную тайну, лейтенант не имел права общаться на тему своих «кладов» памяти ни с кем и вынужден был проводить время в одиночестве, не считая, конечно, визитов друзей и сослуживцев.

Так, его посетили Фьоретта Месси с Альбертом Полонски, а потом и капитан Бугров, попросивший поделиться с ним подробностями включения сбросера.

Иван описал процесс включения, и Бугров посоветовал ему держать язык за зубами, так как, по его мнению, Ивана могли осудить за участие в «рискованном эксперименте, грозящем гибелью невинных людей». Сбросером в этом случае занялась бы другая команда, что могло отразиться на положении всех причастных к операции людей.

– Бить надо на то, что ты единственный, кто может активировать марсианскую «пушку», – закончил капитан. – Это заставит начальство пересмотреть свои планы относительно тебя и Елизаветы. – Бугров подумал. – Да и относительно всех нас.

– Сделаю всё возможное! – пообещал молодой человек.

С ним действительно беседовали специалисты техцентра СКБ, расспрашивая детали процесса запуска сбросера, и Иван постарался произвести на них впечатление, постоянно добавляя, что компьютер сбросера отреагировал лишь на его мысль и что его напарник Ядогава Хироси общаться с компьютером не смог. Это была полуправда, так как Ядогава не влезал в контур управления сбросером, но Ивану поверили.

Елизавета отозвалась через минуту.

У Ивана при сформировавшейся перед ним фигурке женщины дрогнуло сердце: в последнее время он места себе не находил, боясь услышать об аресте ксенопсихолога, однако, к счастью, его тревоги оказались напрасными.

– Я занята, – деловито сообщила Лиза, послав ему воздушный поцелуй. – Обсуждаем с коллегами поведение нимфанского Вестника и его отличие от Копуна. Освобожусь к вечеру. Как ты?

– Скучаю, – сморщился Иван, – сижу как барсук в клетке. Может, заказать Альбертику бутылочку коньяка? Выпью, глядишь, и полегчает.

– Ты же не пьёшь коньяк, – засмеялась Елизавета. Она сделала новую причёску по моде фрифайр, и это её красило необыкновенно.

– Начну.

– Тогда уж лучше начни с шампанского. Или подожди меня.

– Как скажете, леди, – согласился он, улыбаясь.

Настроение повысилось. Захотелось нырнуть в дебри памяти и прокрутить записи Копуна, которых он ещё не видел. Вспомнился последний «сон», выползший из глубин подсознания совершенно без каких-либо запросов. Интересно, что это означает? Психика начинает шататься и работать самостоятельно, не включая сознание? Или есть причина?

В голове звонко щёлкнуло, словно сработал какой-то невидимый переключатель. Сквозь череп подул холодный ветерок.

Оба-на! Что за дела?!

«Землянин, не пугайтесь, это я, – заговорил в ушах бестелесный голосок. – Узнаёте?»

– Копун?! – вслух выговорил Иван, вскакивая с дивана.

«Совершенно верно, сударь. Кажется, так вы обращаетесь друг к другу?»

– Не всегда, – рассмеялся Иван, обрадованный известием. – Как тебе удалось со мной связаться?! Или ты вернулся в Солнечную систему?

«Нет, я далеко, в центре галактики, продолжаю поиски создателей. А с вами связался через оставленный в памяти бустер связи, которую люди называют паранормальной или спин-торсионной».

– Ты оставил… в моей голове…

«Прошу прощения, землянин, но только так можно было сохранить канал передачи информации. Не обижайтесь, это легко устранимо».

– Нет уж! – испугался Иван. – Пусть остаётся! Мне это не мешает. Но я пытался сам достучаться до тебя мысленно и не смог.

«Я не снял блок, ещё раз прошу прощения. А сам был занят поисками».

– Кого-нибудь нашёл?

«Везде мёртвые миры. Растерян. Такого со мной никогда не было. Программа закончена, и впереди только пустота».

– Не торопись в пустоту, – фыркнул Иван. – Ты ещё многое можешь сделать, причём не как командный пункт, а как создатель новых форм жизни. К тому же ты нужен нам, чего греха таить.

«Ваши проблемы меня не касаются».

– Ты нужен мне, а я твой друг и хочу, чтобы тебе было хорошо. Кроме войны в мире много других интересных дел, и мы найдём тебе дело по душе.

«Вы всё время пытаетесь приписать мне свойства, которых у меня нет. Я до сих пор не понимаю, что такое душа».

– Попытаюсь объяснить тебе это при встрече. Уверен, ты поймёшь, парень умный.

«Что у вас происходит?» – сменил тему разговора Копун.

– Мы ударили по Шнайдеру, то есть по его «мурексу», и выбросили его из Солнечной системы. Кстати, похоже, в центр галактики, так что рискуешь его встретить.

«Разрешите скачать подробности?»

– Конечно. – Иван «подставил» голову. – Скачивай.

Для «ощупывания» памяти Ломакина Вестнику понадобилось две секунды.

«Я понял, вам удалось запустить сбросер».

– Подозреваю, не без твоей помощи.

«Да, я оживил программу перезапуска браузера, когда мы его осматривали, и сменил код активации».

– Сменил код?

«Компьютер сбросера должен был реагировать на марсианский психотип, но я заменил его вашим ментальным образом».

– Небесная сила! – пробормотал Иван, обескураженный известием. – А я ничтоже сумняшеся подумал, что я такой крутой оператор, уломал чужой компьютер!

«Ментальное управление доступно всем мыслящим, вы не исключение, да и потенциал ваш выше».

– Спасибо за комплимент. Что подскажешь делать в создавшейся ситуации? Мы действительно выкинули нимфанского Вестника? Или вообще уничтожили?

«Уничтожить такие совершенные машины трудно, хотя и возможно. Сброс в суперструну не означает деструкцию объекта, он вполне способен сохранить свой объём, энергетику и функциональность».