Текст книги ""Фантастика 2025-162". Компиляция. Книги 1-15 (СИ)"

Автор книги: Greko

Соавторы: Василий Головачёв,Геннадий Борчанинов
сообщить о нарушении

Текущая страница: 30 (всего у книги 235 страниц)

– Папуля! – бросился ко мне Леха, как только поляна освободилась от мегеры. – Футбол?

– Да любой каприз за мои деньги! – я подхватил его на руки и несколько раз подбросил. – Хочешь, в мяч погоняем. Хочешь в город смотаемся, как только помоюсь. Навестим дедулю генерала, поплаваем на озере под парусом. А хочешь, научу тебя кататься на пони?

– Хочу послушать виктролу тети Констанс!

Упс! Про мисс Чандлер я-то и забыл. Появление Оли в моей жизни ей явно не понравится. И Адель. С ней нужно срочно решать вопрос, но как бы все так устроить, чтобы Леха остался со мной? Может, напрямую ей деньги предложить?

– Не выйдет у тебя ничего, – спустил меня на землю многомудрый Отис, после того как я рассказал ему об остановке в долине Оуэнс. – Еврейка, этим все сказано! Ты не подумай, что я антисемит. Твоего Айзека люблю как родного сына. Но если дочь Израилева колена увидела большие деньги, она своего не упустит. Сам видишь, мой совет не помог. Значит, не чувство ею движет, а холодный расчет. Вцепится всеми коготками, сколько ей не предложи. Так что, паршивец, у тебя один только выход: найти рычаги давления. Серьезные. Такие, какими можно Скалистые горы свернуть.

– Ёксель-моксель! – в сердцах буркнул я, еще не зная, что ко мне летит спасение из Нью-Йорка.

Через два дня после моего возвращения и четыре мини-скандала с Адель я получил письмо от Изи. Новости от него меня чрезвычайно обрадовали.

Во-первых, он мне сообщил, что с ним срочно связались две шишки из треста Эдисона и просили передать, что желали бы зарыть топор войны. Не трудно догадаться, что этими шишками были адвокаты Дайер и Кеннеди. Кто сказал, что добрым словом и пистолетом можно многого добиться? Снайперка рулит!

Во-вторых, благодаря столь резкой перемене позиции Патентной компании, премьера «Большого ограбления банка» в Нью-Йорке прошла на ура. Полный триумф и разрушение навязанного трестом мифа, что фильмы должны быть только 15-минутные. Все прокатчики Восточного побережья выстроились в очередь и просят только одного: копий, дайте больше копий!

«Баз, ты удивишься, – писал мне Изя, – но я охладел к карьере актера. Меня пытался переманить Карл Леммле, известный прокатчик кинофильмов и кинопродюсер. Крутой чувак, лидер Независимых на Восточном побережье, но я поднял его на смех, когда объяснил ему наши финансовые расклады. Он неожиданно возбудился и решил перебраться в Калифорнию. Попросил меня замолвить перед тобой за него словечко. И познакомил со своими дружками, владельцами „Никельодеонов“. С Сахарным Адольфом, Маркусом Лоу, братьями Уорнер и Вильгельмом Фуксом, который называет себя Уильямом Фоксом.[2] Уровни этих евреев сильно разняться – у Цукора своя сеть роскошных кинотеатров, включая „Кристалл-холл“ со стеклянной лестницей; у Карла, помимо кинозалов, уже есть свое кинопроизводство – Laemmle Film Service; Фокс – это Greater New York Film Rental; а братья Уорнер в основном занимаются парками развлечений, но полны желания инвестировать в синема. Как ты понимаешь, мижпуха есть мижпуха. Меня приняли в эту компанию, закрытую для тех, кто пропускает шабат (я смолчал про свою любовь к ветчине, ха-ха), и тут же на пальцах объяснили, что Дензел Рассел – это халиф на час, а вот Айзек Блюм – это супербренд и надежда всей еврейской диаспоры на захват кинорынка САШ. Баз, я хочу попробовать. Вдруг это мое, да?»

Конечно, да! Боже, как бы тебя не называли! Наконец-то, ты услышал мои молитвы! Дайте мне срочно разговор с Нью-Йорком! Мы всех порвем, а неизвестный мне прохиндей Леммле поедет в долину Сан-Фернандо, но только не в Голливуд!

Я так разволновался, что не заметил постскриптум в письме Айзека. Когда успокоился и прочел, тут же схватил вскрытый конверт. В нем лежала еще одна бумажка – тончайший лист рисовой бумаги, прилипший к стенке конверта так, что я и не заметил. Дрожащей рукой я его развернул и вчитался в убористые рукописные строчки.

'Отчет детективного агентства П. Мейсона.

Согласно полученным инструкциям от г-на N детективами нашего бюро было проведено тщательное расследование обстоятельств пребывания в Нью-Йорке мисс Каган в период с 1908 по 1911 годы. Установлено:

1) Мисс А. Каган прибыла в Нью-Йорк на пароходе «Калифорниэн» компании «Лейланд Лайн» 8 февраля 1908 года вместе с ребенком одного года от роду в числе 30 пассажиров. Как пассажирка первого класса, не встретила препятствий у иммиграционных властей, хотя и заявила о своем статусе переселенца. Документы о натурализации ею были получены 21 апреля 1908 года. С этого момента Адель Каган и ее сын Алекс Каган являются гражданами Северо-Американских штатов. Расходы на получение данной информации составили 83 долларов САСШ.

2) Мисс Каган, не пожелавшая, несмотря на наличие ребенка, именоваться как «миссис», встретила определённые затруднения в поиске подходящего ей жилья. Она обосновалась, после недолгого пребывания в неустановленном отеле, на Седьмой авеню в еврейско-германском квартале. Занимала двухкомнатные меблированные апартаменты невысокого класса и вела скромный образ жизни. О личности навещавших ее в этот период мужчин сведений установить не удалось. Агентство готово предоставить по требованию клиента копии финансовых документов, а также протокол записи беседы с хозяином дома, у которого мисс Каган снимала жилье. Расходы на получение данной информации составили 118 долларов САСШ.

3) Мисс Каган сменила местообитание в ноябре 1909 года. Она поселилась в комнатах (четыре спальни+гостиная) первоклассного доходного дома мистера Винценгрегора по адресу: Седьмая авеню, дом № 18, под именем миссис Биэр. Вместе с ней проживал молодой человек, именовавший себя Натаном Биэром. Тщательное расследование, проведенное нашими агентами, позволило установить, что Натан Биэр является на самом деле сыном скорняжного мастера, проживающего вместе с домочадцами на улице Уильямсбург, Бруклин, и носит фамилию Беркович. Факт интимной связи А. Каган и Н. Берковича подтвержден многочисленными письменными свидетельствами. По запросу клиента данные документы будут предоставлены незамедлительно. Расходы на получение информации составили 257 долларов САСШ.

4) В конце марта 1911 года означенная мисс (миссис?) Каган-Биэр покинула город Нью-Йорк. По неподтверждённой, но, судя по всему, правдивой информации ее исчезновение вместе с ребенком не носило криминального характера, а было продиктовано финансовыми обстоятельствами. Абсолютно точно установлено, что задолженность за ренту апартаментов на Седьмой авеню, дом № 18, составляет три месяца. Кредит в лавке мясника составляет ровным счетом 33 доллара с учетом пени за просрочку (критическая сумма превышена!!!). Кредит в лавке зеленщика составляет 19 долларов, 83 цента (порог критической суммы). За услуги прачки мисс (миссис) Каган-Биэр должна 12 долларов 3 цента (отказано в обслуживании). Имеется масса других мелких долгов, список которых, как и их суммы, агентство готово предоставить по требованию клиента. Для понимания размеров долга объекта расследования прилагаем краткое резюме текущих цен на продукты в городе Нью-Йорк:

Бекон (фунт)……………………………………………….20¢

Сливочное масло (фунт)……………………………..30¢

Хлеб (буханка)…………………………………………….. 5¢

Яйца (дюжина)…………………………………………. 28¢

Молоко (литр)……………………………………………. 7¢

Стейк (фунт)……………………………………………….15¢

Сахар (фунт)……………………………………………….. 6¢

Расходы на получение информации составили 219 долларов САСШ.

Согласно сведениям, полученным неформальным образом (без письменного подтверждения), мисс (миссис) Каган-Биэр ожидается в скором времени. Мистер Н. Биэр (он же Натан Беркович) утверждает в частных беседах (домовладелец мистер Винценгрегор, портье, несколько лавочников), что в скором времени все долги будут погашены, что «мадам» скоро вернется с внушительной суммой денег и что нет никаких поводов для волнений. Он продолжает снимать апартаменты (по сведениям, полученным от уборщицы, есть основания полагать, что квартиру посещают особы женского пола). Проведенный частным образом обыск квартиры дал основания предполагать, что нет никаких признаков поспешных сборов. Внешнее наблюдение за подъездом дома, установленное неделю назад, не выявило никаких особенных отклонений в манере поведения Н. Биэра-Берковича. Он регулярно получает телеграммы из Лос-Анджелеса, текст которых, по мнению детективов, зашифрован непонятными кодовыми фразами. Опрос телефонистки ничего не дал предосудительного. Биэр-Беркович каждую пятницу посещает дом родителей и остается в нем до воскресенья. В синагогу не ходит. Соседями по улице Уильямсбург характеризуется негативно, как человек, ведущий предосудительный образ жизни. Копии записей детективов агентства, проводивших опросы, готовы предоставить по требованию клиента. Оплата за общее количество человеко-часов, затраченных на получение данной информации, составляет 264 доллара САСШ.

5) Общая характеристика объекта. Мисс (миссис) Каган-Биэр отличается замкнутым поведением и не склонна бывать на публике. Бродвейские театры посещала редко и только в сопровождении мужчины (все не установлены, кроме Берковича). Парки развлечений посещала вместе с ребенком, но крайне редко и только в последний год (возраст ребёнка тому объяснение). Вообще (если верить показаниям приходящей няни) к сыну почти равнодушна, но кормит его исключительно сама (опасается отравления?). Любит роскошную жизнь и азартную игру (замечена в игорных клубах). В тратах умеренна. От Берковича денег не получала (на него тратила, но небольшие суммы). Расходы на наряды и парфюмерию соответствуют занимаемому статусу дамы со скромным положением. Данные выводы: бесплатно'.

Ну, не фига себе, рентген-аппарат! Просветили до трусов без фартука из свинца! Ай да, Адель, девушка оторви да брось! Твои потрахушки мне фиолетовы, а вот инфа о скором возвращении в Нью-Йорк меня крайне заинтересовала! Значит, решила нагреть папика на денежку? Чего, спрашивается, молчала? Прачке задолжала – какая беда!

– Марианна! – заорал я на весь дом. – Зови сюда гостью.

Меня услышали. Очень скоро – через полчаса, чтобы привести себя в надлежащий вид – в моем кабинете нарисовалась мисс Каган.

– О, мое почтение, миссис Биэр! – встретил ее утверждением в лоб. – Что же вы не привезли с собой мистера Натана?

Она побледнела. Нервически сжала руки.

Я потряс в воздухе тонким листиком бумаги.

– Про все твои художества мне сообщили. То-то я думаю, почему у меня на тебя не стоит.

«Фу, Вася, зачем так грубо? А как иначе? Я ж не кролик, которого надо разводить!»

– Завтра чтоб духу твоего не было в моем доме!

Я встал. Еще раз демонстративно показал листок из Нью-Йорка. Подошел к сейфу. Открыл. Адель могла заметить пачки долларов, уложенных стопкой.

Убрал отчет детективов в сейф. Показательно провернул ключ в замке и вернулся за стол.

Ой! Я уронил ключ на пол и не заметил? Какой я невнимательный.

– Бай-бай, леди! – помахал я рукой. – Мне неплохо бы навестить Хантингтон-бич. Вернусь утром. Надеюсь, тебя уже не застану. Так что прощаюсь заранее.

Адель, так и не проронив и слова, развернулась и вышла из кабинета. Последовал за ней, напевая модный шлягер, в котором пелось что-то про Олдсмобиль.

«Упущение, мистер Генри! Нам нужна заводная песня про форд „Т“! Типа гопотной „Вы можете получить «Форд-Т» любого цвета, при условии, что этот цвет будет черным“. Ой, до черного лака Форд еще не додумался! Упущение. Подсказать? Нет, лучше заткнуться! Все завязано на сушку краски, а откуда я знаю, какой нужно брать ингредиент?»[3]

– In the summer time when the weather is high… – сменил я пластинку из патриотическо-корпоративных соображений, переключившись на песенку «Манго Джери» из будущего. Которую уже придумали, как оказались, оксфордские студенты. – Ди-ди-ди-ди-ди…

Скукоженная, как летний фондовый рынок, Адель испуганно на меня оглянулась, шествуя по коридору. Или решила, что я пою «иди-иди», или усомнилась в моем психическом здоровье.

«Может, еще джазом заняться? А как на это посмотрит Оля? – мелькнула и тут же пропала шальная мысль – О сыне думай, чудило. Адель точно свалит, но Леху я ей не отдам. Перехвачу воровку на вокзале, если выберет кражу и сына с собой прихватит. Пригрожу тюрьмой. А если нет, если выберет только деньги – скатертью дорога».

[1] Во время водных войн Калифорнии взрывы на участках акведука Малхолланда были постоянным явлением. Особенно сильный случился 21 мая 1924 года, разрушив ключевой участок в Каньоне Jawbone.

[2] Карл Леммле – создатель кинокомпании «Юниверсал». Адольф Цукор – создатель «Парамаунт Пикчерз». Братья Уорнер в представлении не нуждаются. Маркус Лоу – один из создателей «Метро-Голдвин-Майер», чью фамилию «потеряли» в названии из-за ссоры учредителей. Ульям Фокс – 20th Century Studios.

[3] Правильный ответ – японский лак для шкатулок.

Глава 20

Фатальные последствия экстаза

Завтра я женюсь!

Ёксель-мок…

'Тьфу! Запрещено! Сто баксов за хрень, вырвавшуюся изо рта!

Что⁈ Уже двести «бакинских»? С такими расценками я же по миру пойду!

Или не пойду?

Запарюсь банкротиться с таким-то «прессом» на счетах. А если голову вдруг потеряю, Олька мне мигом ее на место вкрутит. Или братья Блюм. А втроем они меня ваще размажут тонким слоем. Проверено.

Спасибо братанам, что взяли на себя сватовство на русском ранчо. Я б точно это гнездо дебилов-недофермеров сжег на корню. Придумали какую-то хрень. Она вам не пара, она вам не пара… Не, бля, Билли ей пара! (ой, опять сто баксов в глиняную свинюху пихать. Или две?).

Козлы!

Мы денег не возьмем, мы не такие…

Ага. «Я не такая, я жду трамвая!» Да в вашу глухомань не то что трамвай – дрезина не доберется! Рельсы-то – алле! Обещать обещали долине Оуэнс, да забыли, о чем договорились. Как в Вашингтоне с проектом ирригации. Очень по-житейски. А с другой стороны? Чем вам, блин, «Серебряный Призрак» не угодил⁈

Спасибо Оле. Поняла, что еще пара минут и два десятка подобных соображений – и Дензел Рассел, он же Айзек Блюм, исполнит свой коронный номер из фильма – перестреляет всех на хрен! (ой, опять сто баксов! Да подавись, свинота!)

Короч…. Эээ… Короче! Холостяцкой берлоге завтра хана! Босяцкой жизни – хана! (за «хана» нужно платить? На всякий случай положу). Интересно, Олька будет прорубать оконца в моей крепости или ей понравится мой концепт безопасной жизни? Вот за что ее люблю (конечно, не только за это), так это за непредсказуемость. Варианты? Ну, зайдет такая, вся в белом, и спросит: «Где, Баз, у нас оружейка?». Или наоборот. Прямо с порога бахнет; «Ты, паршивец, меня в зиндан решил запихнуть? Я тебе кто, Гюльчатай в парандже?»

Про Гюльчатай, каюсь, я ей рассказал. «Паршивцу» – это ее долбанный генерал-лифт научил (Да что ж такое! Опять сто баксов!). Спецом, уверен. За внучку обиделся. «Что-то я маху дал!» – сам мне признался, когда узнал про мою невесту. Но Олька ему понравилась, тут спору нет. Особенно, когда влупила ему от бедра: «Дедуля, да из вас песок сыплется!» Старикан чуть не лопнул от злости и сразу согласился стать посаженным отцом. Чтоб, значица, доказать, что еще кой-чего могет (За «значица» нужно занести? Да вот хрен тебе, глиняная отбивная. Да е-мое, опять прокололся. Подавись! И за «могет» тоже прими, паскуда!).

Интересненько! Стол завален подарками, будто уже меня окрутили. Брать – не брать?'

Среди этого Монблана особенно выделялась одна белая коробка. Не иначе как Марианна постаралась, чтобы меня подразнить – из женской стервозности или от обиды. Знала, что завтра – все. Доступ к моей тушке закрыт с момента возвращения из путешествия на запад. Месяц догадывалась, а как узнала про мою женитьбу – все стало на свои места. Ничего боссу не отстрелили в долине Оуэнс – разве что сердце. А с завтрашнего дня и на пушечный выстрел не подходи.

«Э, Вася, какая связь между смуглянкой с мексиканского берега Колорадо и любимой конопатой из лунной долины, окромя твоих ласк? Ой, об этом лучше помолчим. Наверное, Марианну лучше убрать с глаз долой?»

Недрогнувшей рукой сцапал белую коробку. Нашёл сопроводительное письмо.

«Мистер Найнс! Как владеющий лучшим автомобилем в мире, вы не можете не признать, что мы, создатели, упустили одну важную деталь. На вашем капоте отсутствует маскот, который сообщил бы всем, что вы есть лаки. На всякий случай поясняем: маскот – это фирменный знак компании. В нашем случае речь идет о серебряной фигурке женщины, которую мы назвали Дух Экстаза. Ни в коем случае не подумайте ничего дурного! Моделью послужила Элеанора Веласко Торнтон – актриса, олицетворившая разумную скорость, грацию и красоту. Дух, в котором нет ни капли вульгарности, фривольности и ража. Просто вкрутите фигурку, заменив ею плоскую крышку радиатора».

О, да!

Я повертел в руках фигурку и не удержался от смеха. Грация Элеоноры. Ни капли вульгарности. Разумная скорость! О, да! Любовница Джона Дугласа-Скотта-Монтегю, второго барона Монтегю-Белью, вне подозрений, если не читать британских газет.

Но фигурка и впрямь хороша! И полностью соответствует моему состоянию души. Я в экстазе! Лечу в объятья жены, в обнимашки с доходами!

Недавно я сделал себе подарок. Отправил в Библиотеку Конгресса САСШ заявку на изобретение. На патент! Базиль Найнс придумал, как смешать сажу с каучуком, чтобы покрышка стала долговечнее. Или выдержала тяжёлую машину, вроде той автомитральесы, которая меня с братанами встретила по прибытии в Петербург почти шесть лет назад.

Да! Да! У нас получилось! Конечно, придумал не я, но все будут думать, что я. И нести мне в клювике бабосики. Даже не подозревая, что всех моих заслуг –лишь идея.

Только такой лох, как я, мог подумать, что достаточно подмешать сажу в каучук, и золотая шина у меня в кармане. Хрен там плавал! (Подавись, Ниф-Ниф и твой брат Наф-Наф!) Оказалось, что нужна не просто сажа, а углеродная.

– Смотрите, мистер Найнс, – пудрил мне мозги химик из «Файерстоун». – Берем обычную масляную лампу. На стенках стеклянного сосуда осаждается сажа. Результат взаимодействия холодной среды и сжигаемого топлива. Получаем материал, из которого делают чернила.

– Ты дурак? Мне-то зачем твои чернила?

– Не спешите ругаться. Если мы найдем способ охлаждать продукты горения, сжигая нефть, то получим ту самую углеродную сажу в товарном количестве. Только цена у нее окажется за облаками.

– Почему?

Химик объяснил. Я чуть на радостях не отломил угол стола. «Цена за облаками» – это не для тех, кому свою нефть девать некуда!

Потыркались, потыркались, и у нас получилось. Сперва первый опытный образец, который тут же захапал себе Ося для своего Паккарда. Потом – правильная печь, выдававшая сажу в промышленных масштабах. Собрал всех причастных и объявил им, что отныне мы завязываем с торговлей сырой нефтью.

– Янки будут недовольны, – напророчили мои партнеры-техасцы, но глаза у обоих горели – быстро прикинули в уме, насколько возрастет доходность завода.

… Чем бы заняться в преддверии женитьбы?

Появилась отличная идея. Сделал звонок, договорился о встрече.

Вышел к машине с Духом экстаза в руках.

– Прикрути летящую мисс к радиатору, и поедем в «Пасифик электрик билдинг», – известил шофера. – У меня рандеву с мальчиками из «Сокал». Хочу себе подарок к свадьбе сделать.

Гаденыши из «Стандарт ойл оф Калифорни» ждали меня в «Коулз». Я сам выбрал место. Рассчитывал фирменными бутерами отлакировать смешной разговор с теми, которых век бы не видал. Но придется.

– Всё, большой парень из Хантигтон-бич. Твоя песенка спета! – попытались сделать мне «подарок» на бракосочетание мальчики Рокфеллера. – Отныне мы контролируем все перевозки в штате. Папаша Хантигтон, ваш дружок, покинул свой пост и передал нам права на ж/д тарифы на перевозку нефти. Будешь с нами дальше бодаться, задушим на корню.

Я знал, что ухари-железнодорожники попытаются поиметь даже пролетающую мимо чайку. Если вы свиновод, то цена вагона перевозки составит 6 долларов, ибо, если цена будет дороже, вам будет выгоднее доставить слегка отощавших свинок до мясобойни на своих копытах. Если вы дровосек, то цена доставки топлива для моего камина составит 40 долларов. А куда деваться? Дорожник-монополист по-любому снимет с вас три шкуры, даже если вы решите пережигать дрова на уголь и пихать в один вагон вдвое больше продукции.

Но только не в моем случае.

– Янки! Я не могу вас послать туда, куда бы очень хотелось, – при этих словах наш общий стол в «Коулз буфет» окружила внушительная толпа телохранителей-ирландцев из «Стандарт ойлз». Следующая моя фраза дала им понять, что драчки со мной не будет. Слава Святому Патрику и лепрекону с его горшком золотишка. – Невеста попросила не выражаться и вообще вести себя культурно накануне свадьбы. После – можно некультурно, но с вами мы сразу все порешаем. Поэтому информирую: мне не нужны более ваши перевозки.

– Блефуешь, – улыбнулись мальчики в серых костюмах. – Деваться тебе некуда. Разве что сжечь свою нефть.

– Угадали, – расщедрился и я на улыбку. – Именно сжечь. Всю, что выкачиваю.

– Ты сумасшедший!

С чего бы? Плохая подготовка к переговорам, мальчики. Детали вам не известны, а ведь именно в них кроется дьявол. Тогда получите-распишитесь и гуляйте по холодку. Чешите себе дальше репу, отчего я с вами перестал вести бизнес.

Все дело в компании Firestone и ее борьбе с коллегами-конкурентами. В отличие от велосипедных камер и шин, с автопокрышек больших миллионов не заработаешь – такое у них сложилось мнение. Доходность резинотехнических компаний показывала убогую динамику. Харви Файерстоун доказал обратное. В 1908 году он придумал концепцию «антипробуксовочной» шины с диагональным рисунком протектора. Теперь пришел черед нового рывка, благодаря заранее оговоренного со мной права «первой ночи». В ближайшие годы мы вместе хорошенько прижмем картель шинников.

У Харви дела, благодаря контракту с Фордом, раскрутились на полную – десятикратный рост оборотов. А сотрудничество со мной откроет ему новые горизонты, вплоть до военных заказов. Как и для «Найнс энд Блюм бразерс индастри». Мне теперь светит не меньше ляма чистой прибыли, и получить ее не сложно: опытным путем установлено, что на одну покрышку будет приходиться 30–40 % сажи и продавать ее можно по цене чуть ниже, чем за каучук. Сжигаю свою нефть, чтобы получить бензин для своих же колонок. Параллельно получаю сажу для своей выносливой покрышки. «Файерстоун» отправляет мне вагон шин для фордовских «тешек». Обратно в Огайо едет моя сажа в мешках, подвозимая потихоньку на склад где-нибудь в ЭлЭй. Все довольны, все смеются. Я снова выгодный жених, весь из себя в вертикальной интеграции!

– Пацаны! – широко улыбнулся. – Свадьба – она и есть свадьба. Только близких зовем. Тысячи полторы. Но вот незадача. Вас не вписали в список гостей. Может, Оля хотела, да – забыла. А я вас и не вспомнил. Забегался! Типа сори, да?

Янки-«пацаны», словив моральный фаталити, скорчили недовольные моськи и предоставили мне возможность в одиночестве наслаждаться французским бутером с фирменным соусом. «Коулз» бился за право запатентовать свое изобретение, но конкуренты не дремали. Чертова Америка!

– Мистер Найнс, вам срочное сообщение из Хантингтон-бич.

«Приезжай. Беда», – сообщил мне Зигги.

Я бросил недоеденный бутерброд и попросил передать моему шаферу, чтобы догонял меня в округе Ориндж. Быть на вокзале и не поехать поездом – верх снобизма, которым я не страдал.

На участке, принадлежавшем «Найнс энд Блюм бразерс индастри», было тесно от железных вышек с качалками и сыкотно от толпы злобных мужиков. Артельщики меня ждали и рванули навстречу, сжимая кулаки. Хорошо хоть не револьверы по калифорнийской привычке.

Зигги пытался забежать сбоку и что-то объяснить. От самой железнодорожной станции, где меня встретил. Я, злой как черт, его не слушал. Несся вперед на толпу, немного склонив голову. Словно хотел пропороть всех несуществующими рогами. Или стоптать как носорог. Прочь с дороги! Зашибу!

– Мориц, лови!

Я бросил свое легкое весеннее пальто в руки самому шустрому и разгневанному, оказавшемуся впереди всех недовольных. Он машинально его принял и в недоумении уставился на внезапно появившуюся в руках вещь

Всё! Товарищ выключен из переговорного процесса, в котором главным аргументом является мордобой! Хорошо, что я на поезде приехал – меньше поводов дразнить возбужденных мужиков.

– Что за дела, парни? Чем я вам вдруг не угодил?

Нефтяники сбились в кучу. Морды хоть и напряженные, но проблески сознания в глазах замелькали.

Алексей, глава артели и тезка моего сына, тезоименитство которых мы отмечали буквально на днях, смущенно вышел вперед.

– Василь Петрович! Тут вот какое дело. Мы все вроде как владельцы участков, а вроде как бы нет. Нефть-то ваша. А мы в пролете. В смысле денег. Не зарплаты, а доли от прибыли. На всяк случай добавлю: не моя эта точка зрения. Кто-то мужикам смуту в голову надул. Вот все и возбудились.

– Понятно! – кивнул всей честной компании. – Значит, разговор, у нас будет серьезным. Самоварчик поставили? Или Мориц пивка подтащил? Есть чем горло промочить?

– Да мы… Вроде как спонтанно… Не ждали так скоро…

– Ну, спонтанно так спонтанно. Неужели понимаете это слово? Чую я, здесь какая-то дворняга порылась в мусорке. Хвостиком помахала, лаять научила и сбежала. Ведь так?

Артельщики смущенно потупили взгляд. Мориц, как стоял с моим пальто, так и стоял. Только спину выпрямил как на плацу. И сверлил меня взглядом, будто я у его бабушки вязальные спицы украл.

– Да что вы парни очкуете? Неужто думаете, я не понял, откуда ветер дует? «Стандарт», мать его, «ойл». Заметил, что мы остановили отгрузку нефти, и сразу засуетился.

– А чего мы вправду перестали нефть на север отправлять и понапрасну ее сжигаем? – спросил самый бойкий, и мужики поддержали его согласным гулом.

– А то не вашего ума дело!

– Как не нашего? Мы все владеем тут землей. А значит, и правом на добычу. Хотелось, как бы, знать, куды наши денежки текут. Или не текут, а с дымом в небеса улетают.

Понятно. Промышленный шпионаж через провокацию рабочего конфликта. Прилетела серая ворона. В уши накаркала. Тяжёлый выйдет разговор.

– Так есть, Мориц, пиво в заначке? – буднично, не повышая голоса, осведомился я. – Чтоб в горле не пересохло, пока будем рядить-судить. Разговор у нас выйдет долгим. Лет пять припомним, что да как у нас стряслось за это время. Кто какие документы подписывал. Кто кому должен. Ну и далее по списку.

Мориц неожиданно улыбнулся. Прижал к груди мое пальто и выдал:

– Для тебя, Босс, у меня всегда пиво найдётся!

И все! Мужики тут же расслабились. Ушло из лиц напряжение. Кулаки разжались. Можно говорить конструктивно и искать взаимоприемлемый выход.

… Сегодня океан разгулялся. Хорошие волны, надутые и с барашками, шли одна за другой. И некому оценить их мощь и красоту. Кроме меня на пустынном пляже никого. Лишь вдали, в районе пирса, кучковалась толпа усатых дяденек в сомбреро. Мексиканцы. Чем хуже шли дела по ту сторону границы, тем больше народу перебиралось через Колорадо. Революция добралась до самой границы САШ.

«Для доски волна. В самый раз. Чего я жду? Все же просто. Клееный вытянутый лист и подобие киля на хвосте. А зачем? Сами все придумают, когда время придёт. Или когда родится еще один безбашенный вроде меня и оседлает эту волну».[1]

Мощный прибой отвлек меня от пустых думок. На уходящей назад волне заблистали жирные бензиновые пятна.

«Это ведь твоя, Вася, работа. Природу имеешь во всех видах. И вглубь, и в пучину».

Грустные мысли о вреде природе навеяли терки с рабочими нефтеприиска. Как быстро люди забывают добро! Как легко они готовы приписать себе чужие заслуги! Вытащил из загона для «бродячих собак», накормил, дал паспорта и крышу над головой. Приличную зарплату. Живи и радуйся.

Забыли! Гони наше бабло, будто они хоть цент из него заработали – не на работе, а в организации всего, что сделано. Пришлось уступить. Пообещал им мизерный процент от долей компании. А как иначе? Судиться? Дух экстаза победителей природы их уже покинул. Взамен пришла зависть. Умники посоветовали, что они не твари дрожащие, а право имеют. Идеи примитивного социализма взять все и поделить прорастают в массах по всему миру, и нет никакого смысла бороться со вздымающейся волной. Лучше ее оседлать.

И немного помедитировать, глядя на океан, чтобы успокоиться. Море и горы – вот две вещи, которые меня, бывшего жителя ставропольской степи, будут всегда приводить в восторг.

«Ладно мужики. А я? Меня тоже покинул дух экстаза, несмотря на присланную фигурку от Роллс-Ройса?»

Набежавшая особо сильная волна с шумом разбилась о береговую кромку и быстрой тонкой лужей устремилась к моим ногам. Не достала до моих московских выносливых ботинок фута два.

«Слабачка, – объявил я волне и тут же дал себе ответ на собственный вопрос. – Как мог во мне погаснуть дух экстаза, когда меня ждёт первая встреча с Олиным телом⁈»

Вот спроси меня кто-то: какого цвета глаза у твоей избранницы?

Не помню.

Грудь, размер?

Не помню. Не знаю. Еще не видел. Табличку «Руками не трогать!» еще не сняли.

А привычки?

Какие яйца она любит?

Да откуда мне знать⁈ Оля как-то обмолвилась, что использует яичные желтки, чтобы вымыть голову. Один раз в месяц. Так здесь принято. Она вообще ела когда-то эти яйца? Не уверен. Там, в их общине, хомяков и без нее хватало. А яиц не хватало. Мне, по крайней мере, ни разу не обломилось.

Да разве дело в отдельных деталях? Я люблю Олю всю, какая она есть. С глазами, веснушками, грудью неизвестного размера и прочим, и прочим. Время есть, все разведаем, ощупаем, взвесим. И про отношение к яйцам, и про размер груди, и про ее форму, и про блеск глаз после жаркой ночки все-все выясним. Это с Адель я первым делом пялился на ее сиськи. А с Флоренс – на ее попку. Наверное, искал достоинства, за которые хотел зацепиться. А с Олей мне этого не нужно. Даже если я завтра ослепну, я все равно буду ее любить!

Пора возвращаться! Я сына почти сутки не видел!

– Марианна! Леха! Я дома! – заорал я что есть силы, ввалившись в «Берлогу».

Тишина.

Куда все подевались?

Оли, понятно, здесь нет. Она в поместье у Кэролайн Северанс. Там сейчас бабье царство. Без этих, блин, новомодных завихрений типа женских брюк и разговоров о всеобщем праве голосовать. Самое правильное на свете женское царство – сборы невесты. Наслаждайтесь, девушки и старушки, мисс и миссис. Учите глупостям молодую будущую супругу. Вот в ком я уверен на стопятьсот, так это в Ольге. Так и вижу: стоит и кивает всем. «Да, мисс Чандлер!», «О, миссис Кэролайн! Чтобы я без вас делала?». А у самой чертики из глаз лезут, а язык прикушен, чтобы не брякнуть: «Гоу с базы, гёрлз, моего мужчину вашей дуристикой не пронять. Сама знаю, как его встретить и проводить, чтобы несся ко мне, высунув язык, а покидал, как пальцы себе отрезал!»