Текст книги ""Фантастика 2024-176". Компиляция. Книги 1-26 (СИ)"

Автор книги: Арлен Аир

Соавторы: Анатолий Матвиенко,Алена Канощенкова,Лев Котляров,Валерий Листратов,Алёна Селютина,Сергей Котов
сообщить о нарушении

Текущая страница: 315 (всего у книги 348 страниц)

Глава 9

О том, что Женя очнулась, Климу сообщили по телефону, когда он был на середине реки, и едва лодка причалила, он со всех ног бросился в больницу. Но, пробегая мимо знакомого магазина, остановился и заставил себя продышаться. Надо было успокоиться и не наделать дел. И не стоило еще больше пугать Женю, она и без того сейчас должна быть напугана. Давая себе время, он заскочил в магазин, быстро сделал покупку, и пусть быстрым, но шагом, дошел до больницы. Как выяснилось, успокаивался и возвращал себе способность здраво мыслить Клим не зря. В реанимацию его, разумеется, не пустили. Заявили, что его жена – медицинский феномен и требует особо пристального наблюдения. Тогда Клим послушно сделал расстроенный вид и даже вышел из здания, а потом накинул на себя взороотводящий заговор и вернулся обратно.

К его удаче Женя все также находилась в палате одна. Она была в сознании, лежала на этой ужасной железной конструкции, притворяющейся кроватью, и угрюмо разглядывала катетер на сгибе локтя. Когда Клим вошел, она скользнула по нему невидящим взглядом и вернулась к созерцанию своей руки. Он зачаровал дверь – простенький заговор, которому его когда-то среди прочего научила Злата, признавшаяся, что это изобретение ее брата. Клим порой использовал его на двери своего рабочего кабинета, если уж совсем зашивался. Теперь любой подошедший к палате должен был немедленно вспомнить о чем-то важном или, наоборот, забыть, зачем сюда пришел. Сделав это, Клим на всякий случай поставил купол и только потом снял с себя чары. Женя сдавленно охнула от неожиданности, а потом взглянула на него с таким облегчением, будто ее тут пытали, а он пришел спасти.

«Кремень, а не женщина!» – вспомнил Клим слова влюбленного в нее студента. Да, конечно…

Он подошел ближе, честно собираясь сесть рядом с ней на тумбочку, а потом передумал и лег рядом на кровать, рассудив, что они оба не такие уж и толстые, а значит, поместятся, а койка должна быть рассчитана на куда больший вес, чем их общий. Тем более жизни Жени теперь ничего не угрожало, а значит, гигиеной можно было пренебречь.

Женя не стала возражать. И в ответ на его объятия обняла его сама.

– Здравствуй, – выдохнула она. – Скажи, что ты мне не снишься…

С годами от бесконечных лекций в голосе у Жени появилась лёгкая хрипотца, и Клим только сейчас понял, что во снах её не было. Интересно, а как он сам выглядел там? Он ни разу не додумался до того, чтобы оглядеть себя.

– Нет, все наяву, – ответил он и поцеловал ее в темя.

Женя в очередной раз проявила чудеса покладистости и не стала сопротивляться.

– Как ты здесь оказался?

– Прилетел.

– С ума сошел… Но ты мне и правда снился, – призналась она. – Это были странные сны.

– Это были не совсем сны, – вздохнул Клим. – И я в них действительно был. Тебе подкинули шаманский амулет. Дух-проводник увел тебя не туда…

– Ты шутишь… – Женя подняла к нему лицу и оказалась совсем близко. Глаза у нее были такие же, как и в двадцать три. Громадные, карие, очень красивые. Клим всегда считал, что Макс унаследовал лучшие черты их обоих и радовался, что глаза ему достались от матери.

– Ты была в коме два дня. Что ты помнишь?

Женя опустила лицо. И Клим приготовился услышать от нее, что ничего. Но вместо этого она ответила еле слышно:

– Все помню. Я мучилась из-за Макса и почти решила умереть, а ты пришел за мной. Как ты меня нашел?

– Воспользовался услугами шамана из соседнего села. Спасибо тебе за наводку.

– Мне?

– Да. Твоя студентка рассказала, где его найти. Потому что до этого ты рассказала об этом ей. Я шел по твоим следам.

Женя помолчала, видимо, что-то вспоминая.

– Ты сказал, Семен украл мой диктофон.

– Да.

– Вот же…

И она выругалась так, как это не стоит делать уважаемому профессору.

«Интеллигентная!» – вспомнил Клим очередное восклицание студента.

– Натравишь на него дисциплинарную комиссию? – поинтересовался он.

Женя поморщилась.

– Не дорос. Придумаю что-нибудь повеселее. У него есть тайна: он до смерти боится студентов. А есть вероятность, что врачи пропишут мне постельный режим на некоторое время.

– Постельный режим? – удивился Клим.

– Конечно. Вообще-то, я была в коме. Мне нужен отдых. А группе здесь быть еще месяц.

Клим осмыслил сказанное. Понял. Рассмеялся.

– Да ты опасная женщина.

– Это лучше, чем если я убью его собственными руками. Пусть за меня это сделает кто-нибудь другой.

«Удивительная»…

Черт, кажется, он приревновал. И к кому?

– Ты в курсе, что в тебя влюблен один из студентов?

Женя вздохнула так тяжело, будто это было самой большой проблемой в ее жизни.

– Антон Рыжов? Да.

– Давно?

– Последние года два. Он приходил ко мне проситься в аспирантуру.

– И что ты сделала?

– Объяснила, что преподавательская этика в данной ситуации не позволяет мне удовлетворить его просьбу.

– Какая у тебя однако веселая жизнь. Запретная любовь, коварные коллеги… А я и не в курсе. Почему ты мне не рассказала?

Женя снова вздохнула, спрятала лицо у него на груди и ничего не ответила.

Упс.

– Ты что, тоже в него влюбилась? – ужаснулся Клим. Вообще-то он заговорил про Антона только за тем, чтобы услышать обратное.

– Точно с ума сошел! – рыкнула Женя.

– Ты сказала, что была влюблена в меня!

Она промолчала.

– Жень, поговори со мной. Это не так страшно. Я просто хочу знать…

– Зачем?

– Потому что если у меня есть шанс, я хочу его использовать, пока это не сделал какой-нибудь Антон. Антон… Что за имя такое дурацкое?!

– Клим…

– Нет, серьезно! Ан-тон. Ассоциация с яблоками. А нежно как? Тошенька?

– Кли-им…

– Ты уверена, что готова произносить это имя каждый день?

– Клим! Ты что, ревнуешь?

– Да.

– Боже, – простонала Женя. – Этого я и боялась.

– Чего?

– Что как только дам тебе хоть один намек, сразу же начнется…

– Ничего не начинается. Просто… Ну… Знаешь, я тут много думал, пока ты спала. В том числе о том, что мы упускаем. А потом появился этот Антон и я понял: так всегда и бывает, пока ты ждешь у моря погоды, приходит тот, кто не боится бури. Мне надоело бояться бури. Потопишь меня – так тому и быть.

Клим пронаблюдал, как стремительно розовеет Женин лоб и довольно улыбнулся. Вот так, Тошенька. Выкуси и отвали. Здесь уже занято.

– Женька, – позвал он. – Давай встречаться.

– Нам по сорок пять…

– Вот именно. Всего сорок пять, наш ребенок уже взрослый, жизнь только начинается! Зачем отказывать себе в удовольствиях?

– Клим…

– Сорок пять лет! А смущаешься, как девчонка! – поддел Клим.

Женя немедленно нахохлилась.

– Да ну тебя! – фыркнула она.

Клим счастливо улыбнулся. Вот он – его ежик. Хорошо-то как.

– Будешь моей девушкой? Обещаю, что не позволю себе ничего лишнего.

– Вот это правильно. Одного ребенка мне уже хватило.

– Это правда, что ты попросила перевязать трубы?

Женя тяжело вздохнула.

– Да, но для этого нужно двое детей и разрешение мужа. Мне отказали. И я решила, что просто больше никогда не подпущу к себе мужчину.

– Жень…

Климу вдруг стало ее очень жаль. Что он наделал? А не наделал бы, и не было бы Макса... Что же все так сложно? Он снова поцеловал ее в макушку и погладил по спине. Женя внезапно слабо улыбнулась.

– Помню, одна бабушка мне в детстве сказала, что от поцелуев бывают дети…

– Только не говори, что ты поверила.

– Поверила. Была в ужасе. Дала зарок ни с кем не целоваться. Надо было его держать.

– Подожди. Так ты же со мной в первый раз…

– А я о чем!

Клим не удержался и расхохотался. Он чувствовал, как постепенно его отпускает. Женя лежала рядом: живая и бодрствующая, и ей больше ничего не угрожало, и это было все, что в этот момент ему требовалось.

– Но я серьезно, Жень. И в качестве доказательства своих намерений я принес тебе подарок, – и он достал из кармана пакетик с MM`s. При виде его Женя засмеялась тоже.

– Примешь ли ты мой дар?

– Заберу силой, – ответила Женя, вырвала из его рук пакетик, вскрыла и высыпала разноцветные шарики себе на ладонь. Принялась отправлять в рот один за другим, постанывая от удовольствия. Довольный Клим тоже взял несколько конфет и закинул в рот разом.

– Вот и уговорились, – решил он.

– Как там Макс? – спросила Женя, явно не желая развивать тему.

– Нормально Макс, – ответил Клим и усмехнулся. – Полагаю, пока мы тут с тобой сражались с древними силами и твоими тараканами, наш мальчик стал мужчиной.

– Что?!

– То. Два дня наедине с Полиной.

– И?

– Жень, ты шутишь?

Женя пожала плечами.

– Ему всего шестнадцать. И ей тоже.

– Уже шестнадцать.

– Ну не знаю, я в шестнадцать стеснялась смотреть, как люди обнимаются.

– Ага, и зареклась целоваться. Это мы уже выяснили. А вот я в шестнадцать уже на стенку лез.

– Прям вот так?

– Прям вот так.

– О… И как справлялся?

– Плохо. Мне девушка нравилась одна страшно. Я ее замуж позвал.

– Правда?

– Ага. Сейчас думаю, какое счастье, что она мне отказала. Наверное, она тогда уже лучше меня самого понимала, чего мне от нее нужно.

– И что потом?

– А потом нашел ту, с кем у меня желания совпали.

– И сколько тебе было?

– Семнадцать.

– Как интересно, – произнесла Женя с самым что ни на есть подлинным исследовательским интересом. – И ты полагаешь, что Макс пошел в тебя?

– А вот вернемся домой и узнаем.

– Но ты же говорил с ним… Ну…

– Конечно, говорил! И учитывая, что он сын доктора исторических наук и начальника следственного отдела, думаю, он подойдет к этому вопросу ответственно.

– Клим. Он наш сын.

Клим задумался. Хмыкнул. Потом достал из кармана телефон и набрал номер Макса.

– Привет, сын, – мрачно сказал он в трубку. – Ты конкретно сейчас чем занимаешься?

– Мы с Полей кормим кота, – явно с перепугу выдал правду Макс, забыв поздороваться.

– И как успехи?

– Он почему-то не хочет есть.

– Тогда перестаньте кормить.

– А. Точно. Поль, папа говорит, кота можно отпустить. Просто у Полины же болонка, а они едят по часам, вот ее и смутило, что Петька отказывается…

– В тебя пошел, да? – шепотом спросила Женя.

Клим прикрыл глаза. Он и сам сейчас не знал, какого ответа на этот вопрос желает больше.

– Ты там сам-то ешь?

– Ага, меня Поля тоже кормит.

– Тоже по часам?

– Ну, пап…

– Точно в тебя… – прошептала Женя.

– Пап, а как мама? – спросил Макс.

– Нормально мама. Сейчас дам. А ты помнишь да, что все, что тебе может понадобиться, в нижнем ящике моего стола…

– Папа!

– Вот именно. И не желаю становиться дедушкой. Все, хватит сопеть. Даю маму.

Женька напряглась так, будто он ей не трубку передал, а как минимум гранату с выдернутой чекой.

– Привет, Макс, – выдохнула она.

– Привет, мам, – услышал Клим. Голос у Макса был виноватый. – Ты там как? Папа так сорвался, что я решил, с тобой что-то серьезное.

– Нет, все уже хорошо. Не волнуйся.

– Ага… Мам, я это… Я извиниться хотел… Прости, что наговорил всякого… Я не должен был.

Женькины пальцы, лежащие у Клим на груди, явно машинально смяли ткань его футболки.

– Все хорошо, – сказала Женя и тяжело сглотнула. – Я тоже перед тобой виновата. И ты многое сказал правильно.

– Злишься?

– Нет.

– Ты вернешься домой или останешься там?

Клим наклонился, заглядывая Жене в лицо. Ну же, ежик, в этот раз решать придется самой.

Что ты выберешь?

Женины пальцы выпустили его рубашку.

– Максим, – начала она…

***

Следующий день выдался пасмурным. Клим стоял рядом с обрывом и смотрел на реку. Она была широкой и неспешной, и глаз на ней отдыхал. Климу нравились реки, они казались ему метафорой жизни. Что бы ни происходило вокруг, река текла дальше: неторопливо, но верно, и никому еще не удалось повернуть ее воды вспять.

– Привет, – сказала Женя, вставая рядом с ним.

– Он жив? – спросил Клим, имея в виду Семена Владимировича.

– Увы, – нахмурилась она. – Слушай, а если он заранее умрет от ужаса или его доведут студенты, это можно будет вменить мне в вину?

– Я тебя прикрою, – засмеялся Клим. – А что ты решила насчет Александра Юрьевича?

– Бог ему судья, – тяжело вздохнула Женя. – У него свое горе, и я отчасти его понимаю. Не будем о нем. Давай лучше прогуляемся.

– Почему бы и нет.

Молча они прошли по улице до спуска к реке и направились вдоль нее, медленно удаляясь от поселка. Миновали пришвартованные лодки и группу детей, что с визгом бросались в воду, поднимая столбы брызг.

Женя выписалась из больницы с утра, написав отказ от госпитализации. Она хотела сделать это еще вчера, но врачи встали насмерть. Борт из Якутии прилетел и улетел ни с чем. Саргылана Ивановна была счастлива. Вместе с ней Клим скормил огню самые пышные лепешки, а потом еще несколько конфет и чуть-чуть молока. Приходил Антон, выслушал новости и, кратко поблагодарив, ушел. Клим посмеялся над собой: приревновал к мальчишке... Но с другой стороны, он был ему благодарен: если бы не студент, он бы, может, так и не понял своих чувств. Потом попытался разгрести лавину из сообщений, присланных с работы, плюнул на это гиблое дело и позвонил брату. И отчего-то едва не заплакал, когда услышал его обеспокоенный голос.

Ночь Клим провел без снов. А утром пришел в больницу и застал Женю ругающейся с медсестрой.

– За вами присмотр нужен! – восклицала медсестра.

– За ней есть кому присмотреть, – пообещал Клим, возникая за Жениным плечом, и лучезарно улыбнулся. – Мы вам так благодарны, вы не представляете! Это вам!

И протянул медсестре пакет со сладостями и фруктами.

– Да вы что удумали? – всплеснула руками медсестра. – Уберите немедленно!

– От чистого сердца, – поклялся Клим. – Спасибо, что позаботились о Жене.

– Ей нужно наблюдаться!

– Обещаю не отходить от нее ни на шаг.

– Ну знаете ли, если что потом случится, мы в этом виноваты не будем!

– Разумеется, – подтвердил он, – но я клянусь: с ней ничего не случится. Я о ней позабочусь.

Женя взглянула на него. «А что, – подумал Клим, – двадцать два года прошло, самое время обновить клятву».

Медсестра в сердцах хмыкнула, но уступила: выдала Жене бланк и ручку.

– Свобода, – выдохнула Женя, выйдя за порог больницы.

– Я ускользнул от Эскулапа, худой, обритый – но живой, – засмеявшись, процитировал Клим.

– Вообще не смешно.

– Согласен. Извини. Что дальше?

– Душ. А потом я сообщу Семену радостную новость.

Пойти с ней к Семену Владимировичу Женя Климу не разрешила. Сказала, что он не даст ей разгуляться, и предложила побродить по Оленьку, дабы скрасить ожидание. Для человека после комы Женя действовала на удивление бодро. Но Клим видел: она зла и напугана, это-то и есть топливо.

И вот сейчас, разобравшись с делами и более не имея возможности вложить свой ужас во что-то продуктивное, Женя покрылась иголками и приготовилась отбиваться. Поскольку, если не считать детей, чьи крики уже стихали вдали, на пустынном берегу Оленька они были вдвоем, видимо, от него.

Какое-то время они продолжали идти молча. Женька кусала губы, Клим созерцал пейзажи. За долгие годы он уяснил, что нет смысла тратить время на подготовку к ее взрывам, лучше использовать его на что-то более полезное.

– Про Оленёк существует две легенды, – наконец подала голос Женя. – Первая гласит: жил человек, и сделал он столько зла, что был сослан богами в тундровую глушь, обратился в реку и теперь обречен на вечное одиночество.

Она замолчала.

– А вторая? – спросил Клим.

– Она очень похожа, – после небольшой паузы вздохнула Женя. – Скитался по земле человек, и был он так одинок, что превратился в реку…

В ее словах Климу послышалось скрытое сравнение.

– Ты не одинока, – сказал он.

Женя не ответила.

– Знаешь, что я понял? Часто мы сами делаем себя одинокими. Возводим стены и не замечаем тех, кто просит пропустить за них.

Женя остановилась и повернулась к реке.

– Первым же рейсом отсюда улетим в Якутск, потом вернемся домой. Я поговорю с Максимом. Если верить моему выписному эпикризу, то я до сих пор при смерти, так что вряд ли кто-то скажет что-то против, если я не выйду на работу. Весь август я буду его. Разумеется, если он захочет.

– Разумеется, он захочет. Но совсем вся – это плохой вариант, не надо таких жертв, так ты снова сбежишь от нас через неделю. Жень, а давай куда-нибудь рванем втроем. У меня же тоже в августе отпуск. Поверь, вне четырех стен с ребенком проще.

– Ты серьезно?

– Да.

– Надо подумать…

– Надо не думать, а делать, а то так еще двадцать лет потеряем. А как вернемся, я свожу тебя к своим родителям.

Женя резко обернулась.

– Что?

– Я хочу представить им тебя. Они давно об этом просили.

– Клим… Я…

– Что ты?

– Мы ни о чем не договаривались, – тихо, но уверенно произнесла Женя.

– Эй, ты съела MM’s!

– Клим!

– Ты не хочешь быть со мной? – серьезно спросил он.

На мгновение ему показалось, что сейчас она скажет «нет». Но она ничего не сказала. Вновь отвернулась к реке.

– Жень, поговори со мной, – потребовал Клим. – Давай же. Сейчас мы одни и спешить нам некуда. Ты давно разлюбила меня, да?

– Нет... Но это слишком серьезный шаг. Я не могу принять решение так быстро.

– Почему? Ради этого нам потребовалось прождать двадцать два года, забраться на край света, а тебе едва не умереть. Что тебе еще нужно, чтобы принять это решение?

– Ты не понимаешь…

– Да. Не понимаю.

– А если все пойдет не так…

– Мы и так вместе последние двадцать лет. И вроде пока что все идет так. И знаешь, я начинаю думать, что ты не этого боишься.

– А чего?

– Ты боишься позволить это себе, а это разные вещи. Женя, что случится, если ты подпустишь меня ближе?

Маленькая девочка в пустой комнате, протягивающая к нему руки. И барьер, который он не смог преодолеть. Потому что как бы сильно она не хотела к нему, она себе этого не разрешила.

Клим развернул ее к себе за плечо. Женя позволила, но при этом старательно не смотрела ему в глаза.

– Если ты разрешишь себе это? Что будет? – повторил он.

Она закрыла глаза. Из-под сомкнутых век скользнула слеза.

– Просто скажи мне.

– А вдруг все выйдет из-под контроля? – выдохнула Женя.

– Из-под чьего контроля?

– Моего.

– А зачем тебе все контролировать?

– Чтобы все было в порядке…

Клим не удержался и прижал ее к себе.

– Тебе не нужно все контролировать, – вздохнул он. – Люди вполне могут решать сами за себя. Ты не в состоянии повлиять на то, что с ними происходит. Ты не ответственна за них. Только за себя. Так и реши только за себя. Твоя мать сделала свой выбор. Твой отец умер не потому, что ты плохо заботилась о нем. И Владимир Павлович тоже. Они просто были очень стары. А тот дебил семнадцать лет назад наговорил тебе гадостей, потому что ты задела его самолюбие, и на самом деле его интересовал только он сам, а не ты. И это все не твоя вина. Да, ты можешь ни к кому не привязываться. И обратиться в реку. Но знаешь, почему с тем человеком такое случилось? Потому что это была не жизнь. Держись он хоть за кого-то, он бы остался самим собой. Ты хочешь стать рекой?

Женя заплакала.

Клим смотрел на воду и ждал, когда она успокоится. И жалел того неведомого ему человека, что однажды ощутил себя настолько одиноким.

Наконец Женя затихла и подняла к нему лицо. Оно блестело от слез. Смотрела она насупившись и явно готовясь защищаться. Клим вытер ее щеки. Она насупилась еще сильнее. Смешной ежик.

– Не бойся, – улыбнулся Клим. – Все будет хорошо. Тебе понравится. От тебя не потребуется ничего сверхъестественного. Обещаю, не будет ничего, чего ты не захочешь. Просто я буду ближе. Я хочу за тобой поухаживать. Разреши мне.

Он думал, его последние слова ее успокоят, но глаза у Жени стали большими, и она попыталась отстраниться.

– Ты чего? – не понял Клим. – Что я опять сказал не так?

– Клим...

– Ты правда думаешь, что если примешь от меня заботу и помощь, случится конец света?

– Я…

Она будто хотела сказать что-то еще, но не смогла, сжала губы. Но Клим понял. Ежику нужны иголки, чтобы защищаться. Но это значит, что никто не может его погладить. Если ежик хочет, чтобы его погладили, он должен подставить животик. А это уже опасно.

– Ты просто не умеешь, – закончил Клим. – Принимать заботу. И просить. Знаешь, может и секс ты поэтому воспринимаешь в штыки. Там, где надо отдаться на волю другому, ты просто не можешь. Но секс – он не про слабость, а про умение расслабиться и получать удовольствие. Принимать.

– И отдавать… – еле слышно сказала Женя.

Клим вздохнул.

– Когда заботишься о том, кого любишь – это в удовольствие. Неужели ты кормила меня столько лет только для того, чтобы потом стребовать долг?

Она возмущенно помотала головой. Клим снова улыбнулся.

– Не переживай, я не собираюсь рвать жилы и переступать через себя. Зато теперь я точно знаю, чем мы займемся в августе.

– Чем?

– Будем учить тебя принимать заботу.

– Ха-ха, – ответила Женя, высвободилась из его объятий и быстро пошла дальше по пляжу. Клим кинулся за ней.

– Что я опять сказал?

– Ничего. Это все не смешно.

– Я не смеюсь. Я серьезно.

– Я знаю, это и пугает. Если ты что-то решил, то доводишь это до конца, а я не сказала, что согласна…

– Тогда скажи, что не согласна! – воскликнул он.

Женя снова остановилась. Клим рывком обогнул ее. Она стояла, зажмурившись и закусив губу.

Что ж, это будет сложно. Но он отвезет ее в какое-нибудь глухое место и там будет планомерно за ней ухаживать. Нежно. Со вкусом. Начиная с массажа рук по утрам и заканчивая массажем плеч по вечерам. Что-то много массажа… Нет, массажа много не бывает! И вот когда она расслабиться… Он тоже стребует с нее массаж!

О, да он, оказывается, тоже умеет быть коварным. И, судя по всему, не столь бескорыстен, как пытался тут доказать.

Осталось куда-то сбыть Макса на время их рандеву.

Стоит предложить ему съездить на деревню к бабушке. После этого он согласится на любой другой план.

– Ты не говоришь «нет», – резюмировал Клим. – Просто не можешь сказать «да». Хочешь, я скажу это за тебя?

Она покачала головой.

– Я сама, – прошептала она. – Просто не торопи.

Клим возликовал. Все! Они вместе! Боги… Двадцать два года и одного общего ребенка спустя они вместе. Настроение взлетело до небес. Ему захотелось смеяться. И он не удержался: подхватил Женю за талию и закружил. Она взвизгнула.

– Клим!

Спина предательски заныла. Жалея, что ему не двадцать три, Клим поставил Женю обратно на каменистый берег.

– Когда ты влюбилась в меня?

– Прекрати, – снова шепотом попросил она.

– Нет, я хочу знать! Давай же, здесь никого нет! И как ты себе нас представляла? Ведь представляла же! Чего тебе хотелось? Давай, говори! Все сделаем!

Не будь он в такой эйфории, он бы ее пожалел. Женя смотрела на него с такой мольбой и таким отчаянием. Но Климу надоели эти прятки. Слишком долго они оба ходили вокруг до около. Пришло время действовать.

– Ну же, – попросил он.

Женя протяжно выдохнула, сдаваясь. Воровато осмотрелась. И Клим уверился, что сейчас она его поцелует. Давай же…

Но вместо этого Женя запустила ладони в карманы его ветровки и положила голову ему на плечо. Это было настолько неожиданно, что Клим на мгновение опешил. Ну нет… Не может быть…

Им очень много предстоит наверстать.

– Давно так хотела, – смущенно призналась Женя. Клим снова обнял ее за спину. Пробежался взглядом по противоположному берегу. А потом закрыл глаза. Тихо плескалась вода. Где-то кричала парящая в воздухе птица. Они были совсем одни. И он понял, что тоже давно хотел этого – именно так! – и хотел даже больше, чем поцелуя.

Подумалось: а что, если все эти годы, сами того не зная, они шли к этому берегу, чтобы вот так обняться, и все это было предопределено еще в тот момент, когда Женя, забравшись в его комнату через окно, упала на него, и ее локоть воткнулся ему в грудь. Судя по всему, он попал прямо в сердце.

Дед говорил, Соколовы выбирают раз и навсегда. Много лет назад он выбрал Женю и сам этого не понял. Но всегда оставался верным своему выбору. Просто у них это вот так странно получилось. Но разве странно – это обязательно плохо?

Клим вдруг снова ощутил себя молодым. До одури захотелось сотворить какое-нибудь сумасбродство. Вот прямо сейчас, пока еще в нем не заговорил старик, который периодически уже начал давать ему советы.

Ему всего сорок пять!

Жизнь только начинается!

И Клим отстранил Женю и принялся раздеваться.

– Ты чего? – поразилась она.

– Я хочу купаться. Пошли со мной.

– Рехнулся? Мы на севере! То, что сейчас лето, еще ничего не значит!

– Да мне все равно. Я закаленный.

– Я в этом не участвую.

– Как хочешь.

– Сумасшедший!

– Еще скажи, что тебе это не нравится!

– Нравится, – выдохнула Женя, глядя на него с обожанием.

И тогда Клим и вовсе преисполнился решимости, скинул штаны, оставшись в трусах, и ринулся в реку. Вода была ледяная. Дыхание перебило, но потом он справился с собой и окунулся. Показалось, что заново родился.

Тяжело дыша и обтекая, Клим вышел на берег, где, скептически глядя, ждала Женя.

– А теперь греться, – сказал он.

– Разведешь костер? Или сотворишь заговор?

Клим широко улыбнулся.

– У меня есть ты.

– Нет. Не смей. Клим, не смей, ты мокрый и холодный... А-а-а!

Будь в этот момент кто-то на берегу, смог бы пронаблюдать чудесную картину: доктор исторических наук убегает от почти раздетого начальника следственного отдела. Хвала богам, никого там не было.