Текст книги ""Фантастика 2024-176". Компиляция. Книги 1-26 (СИ)"

Автор книги: Арлен Аир

Соавторы: Анатолий Матвиенко,Алена Канощенкова,Лев Котляров,Валерий Листратов,Алёна Селютина,Сергей Котов
сообщить о нарушении

Текущая страница: 196 (всего у книги 348 страниц)

– Наверно, очень хороший. Иначе ты не терпел бы от него столько хамства.

– Привыкай. Это Америка, детка. Здесь только на великосветских приёмах общаются с долей вежливости. За их пределами большинство разговоров начинается с What You Fucking Do? Или других факов. Причём это не ругательства. Просто так принято выражаться. А вообще, если не углубляться в частности вроде личности моего персонального мучителя, в Балтиморе ты видела фасад, обёртку. В Калифорнии узнаешь Америку в целом такой, какая она есть. Вечером в большинстве районов за благо не выходить на улицу, даже мне, в лучшем случае – заберут бумажник. На окраинах, около зелёной зоны, нельзя отпускать маленьких собачек – выскочит из кустов койот и загрызёт. Или унесёт орёл. Здесь, по трассе, ещё ничего, и там, где я живу, тоже. Но около нашего тренировочного зала, да много где, царит настоящий срач. Мало? Здесь сильные ветры, почти каждый год – торнадо, обычно с разрушениями и жертвами. В Калифорнии настолько привыкли к землетрясениям, что о них даже не пишут в газетах, если только не рухнут небоскрёбы или какой-то большой мост. Если тебя остановит полиция, подчиняйся беспрекословно. Полицейский имеет право выстрелить на поражение, если только заподозрит, что у тебя есть оружие или ты представляешь собой иную угрозу. Можешь проработать всю жизнь от звонка до звонка, но лопнет страховой фонд с твоими пенсионными отчислениями, и соси лапу без пенсии. Если попадёшься на любой ерунде, пусть даже без вины, тебя без колебаний отправят за решётку, и будешь сидеть, пока не внесут залог. Тут едва ли не половина населения хоть одну ночь провела в кутузке! Например – за превышение скорости на хайвее. И хрен потом отмажешься, если нет бабок на хорошего адвоката, от тысячи долларов в час.

– Так зачем ты сюда переехал? И нас притащил? – спросила Ольга через минуту, с трудом переварив услышанное.

– Потому что это страна великих возможностей. Их нужно реализовать, затем продать активы и линять как можно скорее – в Европу или Австралию. Да в ту же Белоруссию, когда совок развалится, и наведут порядок. Здесь придётся быть очень осторожной, продумывать каждый шаг, присматриваться к любому новому знакомому, не допускать случайных встреч. Любое невинное предложение угостить тебя коктейлем в баре означает вопрос: ты сразу после бара переспишь со мной? Учти, на тебе Машка. Любой мужик, пытающийся угостить её леденцом на улице, это потенциальный насильник-педофил. Тем более ты всё равно не у дел, пока не решим с университетом.

– И на твоём иждивении… Знаешь, что она утром учудила, пока ты отсыпался?

– Шокируй подробностями.

– Я набрала Минск, у них вечер. Она ни разу с отъезда не говорила с мамой! Уже сколько дней.

– Потому что вечером пан генерал дома.

– Папа теперь дома всегда. Но подняла трубку Вика, – Ольга снова перешла на русский: – Машенька, что ты сказала маме, повтори папе!

Мелкая оторвала нос от окошка.

– Я сказала, что ребёнку нужна мама. В Америке у всех есть мамы, а у меня одной нет. Если ты не приедешь, я попрошу папу, чтобы он взял мне в мамы тётю Олю. Вот!

Сверхъестественный ребёнок! У неё пора спрашивать – кто ты, а не у меня.

– Оль, что Вика ответила?

– Плохо слышно было. Что-то лепетала, она тебе тётя, этого достаточно… Но, по-моему, у неё поколебалась решимость не ехать. Спрашивала: кто Машку так подговорил. Если сестра приедет, ты как поступишь?

То есть – кого выберешь из нас двоих. Интересная постановка вопроса. А почему не симпатичную мулаточку с соседней улицы?

– Если хочешь услышать ответ, который тебя больше всего устроит, то не услышишь. Я слишком устал от семейных пертурбаций. Быть может, сильнее, чем от эксперимента с Джей. Вот сейчас, когда наступило некоторое равновесие, не надо ничего менять и думать, это самое лучшее. Я и так запустил своё главное дело – бокс. Если вас не нужно было бы вытаскивать из-под Чернобыля, Дон организовал бы два, может – и три боя. Я потратил тысяч семнадцать всего, не считая подарка чете Клинтон, а не заработал тысяч двести!

– Ты всё меряешь на деньги.

– Затасканный и неактуальный аргумент из советского нафталина. В Америке у тебя должны быть деньги. Без них ты несчастен. С ними тоже не обязательно счастлив, но бедность – это жизненная катастрофа в любом случае. Учись считать каждый бакс, и мой, и свой, когда заработаешь. В газете «Правда» это называют «гримасами капитализма», «эксплуатацией человека человеком» и так далее. Редкий случай, когда в «Правде» печатают правду.

– Это же кошмар…

– Но они привыкли. В том числе научились приспосабливаться и создавать для себя несравнимо более комфортную жизнь, чем мы в СССР. Задача наша проста как три гвоздя – урвать кусочек Америки и увезти в более милое место. А вот каким макаром его урвать – задача со звёздочкой.

Пока болтали, таксист проскочил собственно Лос-Анджелес, приняв левее к океану, за окнами мелькала Санта-Моника с её парками, малоэтажной застройкой, рядами коттеджей и таунхаусов, аккуратных как на картинке. Когда машина тормознула около моего дома, Ольга совершенно избавилась от неприятного осадка после описанных мной прелестей Америки с её заднего фасада, восхищённо протянула:

– Какая красота! Чистота, стриженые газончики, пальмы. Машины новенькие, блестящие. Эх, выглядели бы так Ждановичи…

– Дорогая, я предпочёл бы перенести в Калифорнию кусок Ждановичей. Там отличный участок в четверть гектара, просторно, сосны. Здесь у меня только газон, подъездная дорожка, задний дворик настолько мал, что коту поссать негде.

– Понимаю… Ты выбирал подешевле.

А вот тут начал ржать – прямо около крыльца среди чемоданов и разновозрастных фемин, такси уже уехало.

– Прикинь, сколько, по-твоему, затянуло это недорогое жилище?

Машка благоразумно промолчала, Ольга, зажмурившись, представила ну очень большую сумму:

– Полмиллиона долларов!

– Столько в Санта-Монике стоит собачья будка. Миллион сто, не считая обстановки и ещё кой-какого благоустройства. Так что полмиллиона – это в районе первого взноса. Плачу по частям. Вика хотела урвать треть этой суммы.

Я отомкнул входную дверь и быстро набрал телефон охраны, сообщив пассворд. Сигнализация пиликнула и отключилась.

– Места хватает. Наверху ваши комнаты и моя спальня. Проходите.

– Я с тётей Олей!

– Нет, милая. Тётя Оля – большая девочка. Может захотеть сходить потанцевать и посидеть в баре, вернётся поздно. Зачем тебя тревожить?

– Без меня пойдёт⁈ – перспектива калифорнийской жизни враз потускнела в дочкиных глазах.

– Только когда ты останешься с папой, – быстро выкрутилась большая во всех смыслах девочка. – Идём смотреть комнаты. А ты покажешь «мерседес»?

– У меня «кадиллак». Это как американский «мерседес», но гораздо патриотичнее, свидетельствует, что ты – стопроцентный американец, зажиточный. Кататься на «мерседесе» или на БМВ считается пижонством, вызовом. Я пока не в том положении, чтоб гладить местных против шерсти кроме как на ринге.

Через полчаса подкатил весёлый китаец на велосипеде, притащил заказанные мной пакеты. Тащиться в магаз за продуктами, благо он в двух шагах, или вести обеих захребетниц в ресторан было обломно. Я далеко не на все сто восстановился после сеанса с Джей.

Лёгкая на помине, она позвонила, когда мы ужинали китайской едой, спросить – хорошо ли добрались.

– Вечерние новости смотрела? Про крушение самолёта. А, ну да, не было никакого крушения. Значит, добрались без проблем, сама знаешь. Колись, что хотела спросить?

– Ох… ты меня насквозь видишь. Тем более во мне, наверно, до сих пор крутятся частички тебя в виде кровяных телец.

– Наверно.

– Валери… Что это было?

– Переливание крови в сверхмалой дозе. Потом кое-что из восточных методик. По неопытности едва не угробил нас обоих.

– Угробил⁈ Да я себя так хорошо год не чувствовала! У меня диарея прошла! Врачи мне поставили вирусный эзофагит на фоне ВИЧ, он бы закончился только вместе с жизнью. Я на свадьбе и на банкете каждый час в сортир бегала. И вот сейчас…

– Не обольщайся и не радуйся раньше времени. Это может быть временное улучшение или даже просто результат самовнушения. По крайней мере, я сделал всё, что мог. Остальное – как фишка ляжет. Выздоравливай!

– Я перед тобой в неоплатном долгу!

– А я перед тобой. Если бы не всадила пулю в того таджика… А, не будем ворошить. Бери Рут и мужа, приезжайте ко мне подышать тихоокеанским воздухом. Чао!

– Она кого-то застрелила? – изумилась Ольга.

– И тем спасла нас всех. Тот таджик оказался быстрее, ранил меня. Всадил бы контрольную в голову или сердце: всё, приехали, гуд бай, май лав, гудбай.

– И ты… раненый… посадил самолёт?

Хорошо, что спросила по-английски. Маше рано знать некоторые подробности. Или поймёт?

– Очень простая посадка. В основном всё сделал автопилот. Он глюкнул только на пробежке, самолёт могло увести в сторону и – бабах в какое-нибудь аэродромное сооружение. Опять гуд бай, май лав.

– А ты?

– Отключил его и нажал на тормоза. Просто как в автомобиле.

Почему-то её рассердила моя показная и дурашливая лёгкость.

– Просто? Отбить у бандитов и благополучно приземлить захваченный авиалайнер – это просто⁈

– Дарлинг, я обещал раскрывать тебе свои секреты понемногу. Сегодня последний, ладно? Это не самая моя трудная посадка в Англии. Раз приземлялись на расстрелянном вдребезги бомбардировщике. У него заклинило люк, ведущий в кабину нижнего стрелка. Нога шасси подломилась, мы скользили по полосе на брюхе, высекая искры, чудо, как не загорелся бензин, вытекавший из треснувших баков, а бедного парня на пятьсот футов размазало по бетону.

– На каком бомбардировщике? – она уже не спрашивала, а блеяла, выпадая в осадок. – На Б-52?

Конечно, на военной кафедре их учили на военных переводчиков. Без сомнений, начнись война с США, американские солдаты побегут сдаваться в плен миллионами, и понадобятся все выпускницы инязов, чтоб их допросить. «Не соблаговолите ли поделиться тайной, сэр, где находится ракетная пусковая установка?»

– Смеёшься? Б-52 – реактивный, летает на керосине. Я же тебе не лгу. Нет, это был Б-17 «Флаингфортсресс», мы называли его «Кикимора». Б-52 списали бы после такой посадки, а «Кикимору» залатали и поставили на крыло. То есть вернули лётную пригодность. Правда, она больше не воевала, передали в учебку.

Маша с самым серьёзным видом колупала китайское, Ольга отложила вилку, палочками не обученная обращаться.

– И в каком году это было?

– В тысяча девятьсот сорок третьем.

– Валера! Ты же родился в шестьдесят первом, фантазёр! Или пора звонить мозгоправу?

– Звони, послушаю. Но ему не скажу того, что тебе: я помню предыдущие жизни.

– Какие⁈

– Ну, это уже далеко не единственный вопрос. Мы договорились – один и последний.

– Сегодня Маше ты сказку рассказываешь, выдумщик!

– Ура! – согласилась та и унеслась наверх – осваивать новое жильё, пока лишённое игрушек и картинок из диснеевских мультов на стенах, скоро исправлю упущение.

Ольга принялась мыть посуду, её было мало, китайское ели в основном из одноразовой. Я взял у неё кухонный нож, пробил себе кисть руки насквозь, единственная зрительница моего шоу ойкнула, будто её порезал, а не себя, затем смыл кровь и продемонстрировал чистую кожу, на которой моментально исчез шрам.

– Думай головой перед тем, как назвать меня фантазёром.

– Ты-ы-ы…

– Да, я. Очень особенный. Не только Маше, но и Вике ни слова. Этого не знает никто. Тебе сказал и показал. Но чтобы мог доверять вполне, ты мне тоже доверяй.

Она часто заморгала глазами. Потом кивнула.

Для успокоения тихонько поцеловал её под ушком, прислушиваясь, не раздастся ли топот детских ножек на лестнице. Маше рано знать, что Ольга весьма приблизилась к статусу «другая мама».

Глава 10

Бокс!

За время, проведённое без меня, Марв набрал пополнение, аж шесть негритят самого неприглядного и хулиганского вида. Когда ехали к тренировочному залу, я предупредил Ольгу:

– В Америке ты будешь постоянно слышать о запрете на расовую сегрегацию, что афроамериканцы – такие же нормальные люди и граждане США как и белые, ни в коем случае цветных нельзя задевать ни одним словом, если оно толкуется как пренебрежение белого человека к расовым меньшинствам. Грязный нигер – это предрассудок, пережиток колониальной эпохи, уловила?

– Конечно!

– Грязный нигер, грязный нигер! – воскликнула Машка. – Знаю, при них самих так нельзя говорить.

– Нельзя. Это просто опасно. Особенно учитывая, что мы едем к парням, стопроцентно оправдывающим репутацию афроамериканцев как грязных нигеров. Да, не все чёрные – такие. Но в боксе выживают только отбросы. И я, называйте меня как хотите. Впрочем, скоро всё сами увидите. И вряд ли снова попросите взять вас на тренировку.

– Мне нравится кататься на твоей машине, – прагматично заявила дочь. – Поедем потом в Диснейленд? Он же, наверно, недалеко…

– Я пока занят. Вот тётя Оля сдаст на права, тогда с ней.

– Ты доверишь мне этот лимузин⁈

– Учебная парта будет скромнее. Не смотри на меня так. Всё одно – лучше, чем «волга» Виктории.

Устраиваясь в жизни подле меня, барышня начала сравнивать моё отношение к жене, практически бывшей, к ней, на эту роль претендующей. Я с ходу отмёл поползновения в духе «а вот Вике ты бы позволил», заявив, что жестоко ошибся, разбаловав неумеренной щедростью. Теперь не хочу повторять ошибку и тем самым портить союз с её преемницей. Само собой, Оля предпочла бы, чтоб я ошибался с ней в том же щедром направлении, только интенсивнее.

Мы проехали мимо рядов брошенных и неубранных старых автомобилей, дорога шла через квартал, где стены измазаны похабными надписями, ветер гоняет мусор по тротуарам, а по улицам шастают более чем неприглядные типы, Голливуд – это не только киностудии и шикарные виллы. Я приткнул «кадиллак» между сияющим пикапом Дона и поношенным Марва.

– Пошли. На улице – от меня ни на шаг.

Предупреждение было избыточным. Обе жались ко мне как в диком лесу, словно я – единственный с двустволкой, надежда и защита от хищных зверей.

Внутри дома Марвела, по крайней мере, не так как на улице давила жара. Кондиционер гремел и рокотал, но зал охлаждал. Правда, запахи нескольких поколений мужиков с крепкими и вонючими телами вентиляция не уничтожила.

Ольга даже не наморщила нос. Если её мужчина торговал бы навозом, столь же ароматным, то это амбре было бы запахом денег. Маша вообще с редким интересом отнеслась ко всему боксёрскому, это было заметно ещё в Балтиморе в любительской секции.

Марв начал с ожидаемой выволочки за более чем двухмесячный пропуск тренировок, затем показал мне улов новичков. Шестёрка подростков с дебильными и зверскими выражениями на рожах, пятеро плотоядно вперились в Ольгу, одетую в обтягивающую майку и слимовые джинсы, последний, явный кандидат в тяжи, рост выше меня и комплекция соответствующая, меланхолично что-то жевал, что делало его не менее отталкивающим.

– Рой Бритва, Пол Койот, Сэм Динамит, Гас Молния, Роб Задира, – представил их тренер. Самого здорового буйвола похлопал по плечу. – Джим Кастет, выбиватель долгов. Должен был сесть за нападение, но Дон выхлопотал условный срок, я выступил поручителем. Вал, это твой подопечный. Не продлишь контракт, нам нужен супертяж.

– Я в восторге. Сколько мне Дон доплатит за тренерскую работу с этим громилой?

– Нихрена. Будешь с ним спарринговаться. Но осторожно, мать твою! Никаких нокаутов на тренях. И ты, сынок, не зарывайся, Вал уже двоих убил насмерть на ринге.

– Всего двоих? Слабак…

– Надевай перчатки и шлем, умник, – кинул я ему и отправился в раздевалку, после разминки кивнул Марву – тащи пушечное мясо на ринг.

Так, интересно. У меня с середины апреля перерыв, этот всего-то два месяца занимается… Погнали!

Тренер поднялся вместе с нами к канатам и скомандовал:

– Бокс!

Джим не надел шлем, у Марва они есть, но не приветствуются, и безудержно кинулся в атаку, словно нажравшийся допинга-озверина. Мои встречные джебы проходили практически все, но его это не останавливало, парень был готов умереть, лишь бы меня достать. Правая, кстати, работала у него неплохо, вырастет приличным нокаутёром, если только Марв с Доном не выпустят его против кого-нибудь, кто воспользуется неопытностью юного уголовника и не потушит ему свет навсегда.

Когда мне надоел бестолковый махач, вклеил ему разок в челюсть, Джим поплыл и схватился за канаты.

– Мвы-бвы-гмы…

– Достань капу, если хочешь говорить, – сам я счёл ниже своего достоинства брать её в рот в спарринге с новичком.

– В следующий раз я тебя закопаю, траханый белый!

– В следующий раз мы начнём учить защиту, уличный герой. Я в первую же минуту имел десяток возможностей тебя отрубить. Опытный боксёр просто закроется от твоего града ударов, выберет момент и врежет. Но ты – молодец. Кураж есть.

Я тоже похлопал его по плечу, Джимми зло сбросил мою руку. Мерзота с характером? Дон таких ценит.

Отзанимавшись четыре часа, отвёз своих обратно в Санта-Монику, а сам вернулся на вторую тренировку. В одном промоутер прав – оставшиеся до боя с Синклером дни надо использовать по полной.

Юниоры исчезли, в зале стучали по мешкам хорошо знакомые мне пацаны.

– Вал, ты правда от нас уйдёшь? – тихо спросил тренер.

– Не раньше, чем через год. Вот ты – когда последний раз дрался на ринге?

– В шестьдесят шестом. Двадцать лет тому. Вал, не тяни кота за яйца. К чему клонишь?

– Потому ты и бодр, не пускаешь слюни в психушке, не трясёшь башкой, разбитый инсультом. Потому что вовремя свалил. И я тоже не задержусь.

– Дон тебя не отпустит. Лет десять назад он одному такому строптивому подмешал чего-то в воду, которую давал секундант между раундами, сам поставил на противника, хоть наш был фаворитом. Воду проглотил и поплыл, его разделали в следующем раунде как говяжью отбивную. Такие дела. Я тоже в доле, но Дон ради бизнеса порой переходит границу, за которую я бы не переступил.

– Посмотрим. Поработай со мной с лапами. Физически я ОК. А вот чувство дистанции из-за перерыва притупляется. Контроль тоже. Чуть не убил этого Джима.

– Сделаем. Потом давай физуху. И стань на весы в конце. Сдаётся мне, в Раше ты нагулял жирок.

В целом, посещение зала вышло удачным. Перерыв сказывается, но не фатально. А вот к предупреждению Марва стоит прислушаться. Тренер тоже не хочет меня отпускать, тем не менее, вряд ли кинет подляну вслед. Дон… Всё может быть.

Дома Ольга аккуратно спросила:

– В этом зале ты проводишь ежедневно по восемь часов?

– Я должен продолжить вопрос за тебя: не противно ли мне это, так?

– М-м-м. Да, именно это.

Они с Марией осмелились сходить в продовольственный мини-маркет, и моя… даже не знаю, как определить её статус… Любовница? Квазижена? Дочкина тётка? В общем, Ольга исхитрилась приготовить рагу со сложным гарниром, удивившись, как много продаётся полуфабрикатов. Возиться на кухне, начиная с исходников – сырого мяса или рыбы, а также сырых овощей – хотят далеко не все американские домохозяйки. Алевтина Павловна, отдам тёще должное, готовила обеих дочек с младенчества к замужеству за военным. Жёны-декабристки, следующие за судьбой в дальние гарнизоны и на ракетные точки, способны обеспечить пропитание супруга едва ли с подножного корма, не удивлюсь, если Ольга знает шесть рецептов супа из ягеля на бульоне из оленины.

– Классно готовишь. Про спортзал Марва – та ещё клоака. В перерывах между боями не обязан отрабатывать ежедневно там, тренируюсь дома, бегаю. Но непосредственно перед встречей – да, торчу там постоянно. Всю жизнь так провести не планирую, собираю начальный капитал. Пока придётся терпеть – и эти условия, и этих людей.

– Но воскресенье нам уделишь?

– С удовольствием. Морская прогулка или Диснейленд?

– Диснейленд!

– Море!

Обе выстрелили одновременно, Маша великодушно переменила выбор и согласилась на прогулку, «мультики и по телевизору посмотрит». Но в следующий уикенд – в Диснейленд обязательно!

Америка всё ещё была для них на девяносто девять процентов новинкой, где даже унитазы в туалетах разительно отличаются от европейских, другие вилки и розетки в доме, непривычные меры длины, объёма, веса… Вот с долларами освоились быстро, но только как их тратить, а не зарабатывать.

– Договорились. Море. Попрошу катер у Дона. Ольга, с тебя – продукты на пикник в море. Дельфина на шашлык не поймаем. А кроме развлечений, назрел серьёзный разговор. Я посоветовался, рекомендуют университет в Лос-Анджелесе, он – часть Калифорнийского госуниверситета. Там есть специализация «педагогика-психология», условно перекликается с программой минского иняза.

На самом деле, мне попалась огромная статья про этот университет, он самый большой на Западном побережье, так там утверждалось, а газеты никогда не лгут (сарказм). Посоветоваться? С кем? С Марвом, Доном или юными уголовниками из их волчьего питомника? Даже не смешно.

– Супер! – воскликнула тётя.

– Теперь о проблеме. В универ берут только выпускников калледжей. Обучение дорого и для меня.

– Так к чему разговор?

– Надо запросить в Минске справку о твоём незаконченном верхнем образовании. Для них и оконченное в Минске – вроде церковно-приходской школы. Всё же попытаюсь пропихнуть тебя на бакалавриат. Что касается денег, попробую решить с персональным траншем. Пока не хлынул поток экс-советских граждан, к беженцам из-за «железного занавеса» относятся с состраданием. Но и это не всё.

– Грузи уж по полной.

– Кампус находится на севере Эл-Эй. В получасе езды, если без пробок. В любом случае, городской транспорт тут отвратный. Всё заточено на личные авто. Без тачки под задницей ты – как жираф с оторванными ногами.

– Папа! Что за жестокость? То дельфин на шашлык, то жираф без ног.

– Это всё шутки, милая. Никто животных калечить не собирается. Наоборот, в Америке их оберегают, – самое потрясающее, дочь поняла сказанное на английском языке! Чего не знала, догадалась по контексту. И ответила по-английски, приправив обязательным «факом». Я обернулся к потенциальной студентке. – В любом случае, Оля, ты отправляешься на курсы вождения. Водительские права заменяют внутренний паспорт в США. По ним можешь даже пистолет купить. Машину тебе выберу, жаль, свой «форд» отдал.

Конечно, их появление принесло массу хлопот и существенные расходы. Зато жизнь наполнилась. Раньше после тренировок я убивал время на длительные прогулки, тупо таращился в телевизор и очень много читал. Книги – хорошо, но не тогда, когда потребляешь их в количестве больше желаемого.

Девочки присутствовали на бое с Синклером, он проходил в Калифорнии, сидели рядом с Доном на первом ряду. Поскольку мы с ним так и не подписали пока контракт, он сменил тон на ледяную холодность. Катер, правда, для катания давал.

Мой очередной противник орал про то, как уроет меня и съест без хлеба, наверное, больше всех предыдущих вместе взятых. Продолжал уже на ринге, брызгая слюной, делал вид, что набросится до официального начала боя, клоун.

Наконец, протопали по кругу девицы с цифрой «один» на щитах, я подумал, что могу пристроить Ольгу, хоть какой-то ей приработок на булавки, фигурой не хуже американских девиц. Потом выкинул её из головы, сосредоточившись на деле.

Дракончик на затылке потеплел, готовый к бою. Медитировал ежедневно, пусть без папы Кима, но заправился на все сто… Погнали!

Вопреки наскокам и демонстрации безудержной агрессии, Синклер начал крайне осмотрительно. Аккуратные джебы сменялись защитным положением руки у лица, ни тени промахов, замеченных в предыдущих боях.

Я спокойно двигался, изредка выбрасывая одиночные. Физически чувствовал себя уверенно, мог перейти в тупую атаку, засыпав соперника градом ударов, что-то наверняка дойдёт до цели, заставит раскрыться… А зачем? Передо мной – спарринг-партнёр, с которым имеет смысл попрыгать подольше, достаточно опасный, приходится думать о защите и осмотрительности, и никто не запрещает валить его, пока не грохнется копытами вверх. Идеальная тренировка!

К началу восьмого раунда публика, наверно, уже жалела, что купила билеты. На ринге не произошло ничего примечательного. Марв брюзжал в перерыве:

– Знаю, ты чего-то ждёшь. Но вот ни хрена не понимаю, что именно? Тебе платят сто тысяч за одно только участие в этом бою, когда начнёшь отрабатывать бабки, лентяй?

– А на какой раунд ты поставил на мою победу нокаутом?

– Вообще не ставил. И Пат боится теперь ставить на нокаут.

– Надеюсь, не на победу Синклера. Ладо, размялись – начнём.

В восьмом я принялся взвинчивать темп, лезть вперёд, пытаться прижать соперника к канатам. Он начал отвечать, не ввязываясь в обмен ударами. К концу раунда запыхался… То, что доктор прописал.

Я устроил ему физнагрузку в девятом и десятом, что сказалось: движения его стали чуть менее точными. Наверно, после нескольких пропущенных, пусть не самых сильных, но его бьёт чемпион мира, афро уже не так концентрировался на том, что ему втирали тренеры… Оп, левая после джеба вернулась к плечу и только через какую-то долю секунды поднялась к скуле. Ну, родимый, повтори на бис!

В оверхэнд правой я зарядил приличную порцию «пли». Его аж прогнуло от удара, левая поднялась к голове, на миг приоткрыв часть живота. Получи! Я принялся молотить со всей мочи с двух рук, не уверен, что хоть половина достигла цели, парень хлопнулся на задницу, всё так же прижимая перчатки к морде, что странно, обычно при хорошем сотрясении руки контролируются плохо.

– Стоп! В угол! Один, два, три…

Совсем недавно грозившийся стереть меня в паштет и скормить этот паштет бродячим псам попробовал подняться и услышал «десять». Нормальное положение тела он принял только к объявлению победителя и явно был не в состоянии дерзить.

Осталась мелочь – получить бабки с тотализатора. Я ушёл с ринга в раздевалку, где наткнулся на испуганно-виноватый взгляд Пата.

– Босс! Меня ограбили! Не дали денег!

Я ставил на себя тридцон. Поскольку считался фаворитом, заработал бы немного, от силы десятку. Потерять не только её, но и свои – не вариант.

В раздевалке суетился Марв, усиленно делая вид, что с Патом даже незнаком, заходили другие парни из волчьей стаи. Мне на глаза попался Джим-Кастет, безучастно сидевший на скамейке. Я опустился рядом.

– Видел мой бой?

– Ну.

– Хочешь дальше учиться у меня? Понадобятся твои способности. Меня тут хотят на бабки кинуть, а заработать должен был десять косарей. Вернёшь мои – пять тысяч твои. ОК?

– Я – в деле. Только на мне условное…

– Вот и не перегибай палку. Без увечий и простреленных ног.

– Мне нахер не нужен пистолет.

Он продемонстрировал кастет, неожиданно мелкий на фоне его лапищи. Подошёл к Пату, массажист отчаянно принялся крутить головой. Джим взял его за ворот, встряхнул как тряпку и поволок к выходу.

Когда я принял душ и переоделся в свежее, расклад был готов. Пат – тоже готов, половина физиономии заплыла гематомой, словно он выходил на ринг вместо меня, вместо передних верхних зубов зиял провал.

– Пат – крыса, – без обиняков просветил мой воспитанник. – Просрал чужие бабки. Закрыл твоими. Сказал: белый стерпит.

Супер! За минусом этой потери, отчислений Дону, налогов и прочих расходов я боксировал в ноль.

– Пат! С тебя сорок тысяч. Срок – неделя. Пять процентов в день.

– Где мне их взять⁈

– Твоя проблема. И вот вторая твоя проблема – Джим. Не смотри, ни Марв, ни Дон за тебя не вступятся.

Громила встряхнул несчастного так, что у того едва не высыпались последние зубы. Я достал кошелёк и отсчитал двести баксов.

– Джим, обещанную пятёрку получишь, когда конченный рассчитается полностью. Это тебе аванс за старания. В понедельник Марв отдаёт чеки с зарплатой, заберёшь в счёт долга чек Пата.

Он осклабился.

– Что-то ещё нужно?

– Да. Будешь обеспечивать безопасность моих ставок на каждом бою. Пат уволен.

Это морально ударило негра сильнее, чем зуботычины Джима.

А я понял, как обеспечу Ольге первый доход. Пусть делает за меня ставки, Джим прекрасно прикроет её. Даже без кастета он одним своим видом говорит: не связывайся со мной, если не хочешь расходов на дантиста, да и репутация у него тяжелее, чем монтировка в руке водителя-дальнобойщика.

Услышав про массажиста и о предстоящих обязанностях, тётя-мама пришла в лёгкий ужас. Расправа с Патом показалась ей реальной жестокостью, в отличие от шуток про дельфина и жирафа.

Мы катили вдоль побережья домой.

– Ты всегда так уверен в себе! Избитый боксёр вряд ли сядет за руль после боя.

– Не скажи. Я далёк от неуязвимости. Помнишь рассказ про бой без правил около Ташкента? Я до утра с трудом приходил в себя. Если бы меня так отделали здесь, пришлось бы снять гостиничный номер и пару дней отлёживаться.

– С проломленной лицевой частью? Два дня… Прости, я обещала верить тебе во всём.

Ночное шоссе было словно скатано в огромный рулон за горизонтом, разматывающийся со скоростью семьдесят миль в час и сматывающийся у нас за задним бампером. Редкие встречные машины обдавали нас слепящим светом, навсегда растворяясь за кормой. Вообще, салон авто в ночное время, освещённый лишь приборной доской, это очень интимное место. Машка спала на заднем диване, мы с Ольгой тихо беседовали о будущем и прошлом.

– Правильно делаешь. Будешь умницей, расскажу ещё кое-что. А пока о насущном. Мало исполнять мои поручения в точности. Ты должна учитывать весь расклад – кого прочат в фавориты, каковы другие ставки, сколько выигрыша сулит моя победа вообще, победа нокаутом или по очкам, победа в конкретном раунде. Имей в виду, надо показывать зубы. Твоей зубастой пастью будет Джим Кастет, но ты сама принимаешь решение отдать команду «фас». Тебя шокировало, что я посадил Пата на счётчик? Не столь важно, вышибу ли из него долг, целиком – маловероятно. Важнее, что все вокруг обязаны знать: я не прощаю попытку меня кинуть, иначе кидняк станет нашим постоянным спутником.

– Справлюсь ли я…

– А куда денешься? В Америке не принято пропускать шанс. Следующий или не представится, или представится не скоро. Ты приступаешь со следующего боя, в Лас-Вегасе. До этого мы должны найти, где и с кем оставим Машу.

– Это так необходимо?

Похвально, она была готова отказаться от денег ради безопасности моей дочери.

– Рано или поздно этот вопрос бы встал. Надо найти детское учреждение, где она будет находиться, пока ты на занятиях. Надеюсь, с тем или иным учебным заведением я утрясу. Бои исключительно по выходным, сможешь сопровождать меня даже на Восточное побережье, максимум, пропустишь один день.

– Я познакомилась с соседями. Очаровательная семья напротив, довольно сомнительные справа… Многие пользуются приходящими нянями. Могу спросить телефон тех, кого лучше всего рекомендуют. Но всё же… страшно. Девочка никогда не оставалась без кого-то из нас.