Текст книги ""Фантастика 2024-176". Компиляция. Книги 1-26 (СИ)"

Автор книги: Арлен Аир

Соавторы: Анатолий Матвиенко,Алена Канощенкова,Лев Котляров,Валерий Листратов,Алёна Селютина,Сергей Котов
сообщить о нарушении

Текущая страница: 244 (всего у книги 348 страниц)

– Ладно, не горюй, – вздохнул отец. – Ты поторопился, но сделанного не воротишь. Любит не любит, а вам теперь вместе быть, и жить дальше как-то надо. Нос она от тебя вроде не воротит, и то хорошо. Твоя мать полюбила меня до свадьбы, но не с первого взгляда.

– Так что же делать? – прошептал Светозар.

Финист пожал плечами.

– Женщина – она что дикий зверь. Ее приручить надо. Где-то лаской, где-то разговором. Я когда твою мать впервые увидел, попытался поцеловать. А она мне знаешь что сказала? Что воображаю про себя много лишнего. Ты ей дай себя узнать. Авось узнает – полюбит. Спроси, может, хочет чего. Все-таки в чужой дом пришла. И не злись на нее. Сам виноват. Такие вещи до свадьбы спрашивать нужно.

Отец махнул косой, а потом замер на мгновение и снова повернулся к нему, посмотрел внимательно.

– Свет, ты говорил, что она знает про нас. Ты же не обманул? Она ведь знает, кто ты?

– О чем там знать…

– Светозар!

Борислав с Тихомиром синхронно подняли на них головы, оторвавшись от своего занятия. Светозар сделал шаг назад.

– Знает. До свадьбы знала. И не боится.

– А про меня и братьев?

– Нет. Но если узнает, никому не скажет.

Финист хмурился и молчал. И это было худшим наказанием.

– Ладно, – наконец отозвался он. – Но если что случится, то ты ответ держать будешь перед всей семьей и перед своей совестью.

Светозар кивнул.

Что же он натворил?

***

Дом семьи Светозара был большой и светлый, но чужой. И люди в нем были чужие. Несмеяна привыкла к тому, что отец весь день проводит в кузне и приходит лишь под вечер, и теперь, постоянно пересекаясь то с Настей, то с Бориславом, то с Тихомиром, чувствовала себя словно животное в клетке на балагане, выставленное на всеобщее обозрение. Больше всего ее пугали встречи с Финистом. В присутствии свекра она старалась стать как можно меньше и незаметнее. И вроде комнат было много: внизу горница, кладовая, чулан и клеть, а сверху четыре опочивальни, но особо не спрячешься никуда, ведь нужно работать. Светозар ей теперь не докучал и с разговорами больше не лез, ходил понурый и выглядел болезненно: осунулся, посерел. В опочивальню он приходил поздно и по ночам к ней больше не прикасался.

– Ты не захворал? – аккуратно спросила она как-то раз. Муж же все-таки, должна побеспокоиться.

Светозар глянул на нее едва ли не испуганно.

– Нет, – буркнул он и поспешно ушел.

Так Несмеяна осталась в этом доме совсем одна. И никто вроде не обижал, но чувствовала она себя гостьей, которой позабыли указать угол, куда можно приткнуться. Это был не ее дом. Но еще сложнее было от того, что этот дом уже имел другую хозяйку. У отца Несмеяна всю работу давно привыкла выполнять по ею заведенному порядку. А тут был другой, установленный Настасьей. И хотя свекровь и не требовала от нее ничего особенного, и не ругала за оплошности, все равно было тяжело.

Испросив разрешения, Несмеяна исправно бегала к отцу, помогала с домом и огородом, готовила немудреную еду на скорую руку. И каждый раз, прибегая, отдыхала там, где все было родное и с детства знакомое. И разговаривала со своими куклами, раз за разом забывая дышать, пока лезла на полати: а вдруг батюшка нашел, и как в прошлый раз… собакам… или сразу в печь… Но куклы лежали там, где она их оставляла. Надо было перепрятать, но Несмеяна так и не придумала, куда. Не под пол же. И не в лес. Они же были для нее живыми…

Спустя две недели после ее свадьбы отец поймал ее в огороде.

– Настасья-то не сердится, что ты здесь все вертишься? – спросил он.

– Она разрешает.

– Ну, смотри. Хорошо тебе там? Не обижают?

– Хорошо, батюшка.

– Тогда я спокоен. А я, дочка, уже с Прасковьей сговорился. Так что скоро не нужно тебе будет сюда ходить.

Несмеяна и сама не знала, как в тот момент не лишилась чувств. Но после того, как закончила работу у отца, впервые за все время без всякого спроса пошла не к терему мужа, а в другую сторону, в поле.

Отец сбыл ее с рук, лишив единственного дома, который она знала и хотела знать, а теперь и вовсе закрыл для нее в него путь. Она не держала на него обиды. Он любил ее и хотел ей добра. Хотел, чтобы она была хорошей женой при хорошем муже, и, наверное, боялся, что она рассердит кого в новом доме, и не желал этого.

Живот сводило. Несмеяна прошла немного вглубь, улеглась на колосья так, чтобы оказаться будто в гнезде и чтобы не видно ее было с края поля. И пролежала так пару часов, до самого заката. Там-то ее и нашел Светозар.

Снова нашел.

Однажды она уже сбегала. Когда умерла ее мать, Несмеяне едва минуло восемь зим, а батюшка запил с горя, и с перепоя становился зол и несдержан. Однажды она заигралась и забыла приготовить ему ужин. Так он ее и застал за игрой. Сильно кричал, кидал вещи, бил посуду. И пока отец громил избу, что-то приключилось с Несмеяной, она будто в столб обратилась, не могла пошевелиться, и лишь прижимала к груди кукол, пытаясь защитить от этой бури, в эпицентре которой они оказались вместе и, как ей казалось, по ее вине. Но это лишь сильнее разозлило ее батюшку. Он отобрал их у нее и кинул собакам. Собаки были голодны и злы и, не сразу разобравшись, что именно досталось им на ужин, принялись рвать соломенные тельца…

Когда отец уснул, Несмеяна убежала в лес. И заблудилась. Упала, разбила колено. Рана была неглубокой, но сильно кровоточила. И тогда она села на камушек и принялась ждать, когда ее найдет какой зверь. Но в это время ее чудом протрезвевший отец уже просил помощи у Финиста, который знал лес лучше всех в деревне, и разговор их услышал Светозар. Он нашел ее вперед своего отца. Исцелил ее колено и вывел из леса. Он не спросил, почему она убежала, наверное, решил, что из-за смерти матери, а она никогда никому не рассказывала, что он сделал, и только спустя много лет поняла, как сильно он рискнул ради нее. Ведь могла и выдать…

А отец плакал и обнимал, и зарекся пить. Так Несмеяна узнала, что была любима не только покойной матушкой, но и батюшкой. Ему не всегда удавалось держать свое обещание, но она научилась правильно вести себя и избегать его гнева. На следующий день, когда отец ушел в кузню, она скормила собакам, которых страшно боялась, свою кашу, и, не дыша от ужаса, собрала те пять кукол, которых псы не тронули, поняв, что и там будет солома. А тех двух, что они разорвали, похоронила под яблонькой. И вместе с ними похоронила свое детство.

Она была единственной, кто остался у ее отца. И о нем нужно было позаботиться. А заботиться Несмеяна любила и умела, пусть никто ее этому и не учил.

***

Светозар и сам не знал, как делал это. Просто протянул мысленно нить от себя к жене, увидел ее воочию и пошел следом. Наверное, это была совсем несложная магия, на сложную сил бы ему не хватило, но он никогда не спрашивал о том отца и воспринимал это как нечто обыкновенное. Это было так же легко, как поставить купол. Впрочем, так он мог найти только тех, кто был ему дорог.

Несмеяна лежала среди колосьев, устремив взгляд на заходящее солнце. Светозар сел рядом и тоже взглянул на горизонт. И спустя две недели молчания, в течение которых его раздирали на части чувство вины и ощущение непоправимости содеянного для них обоих, он наконец нашел в себе силы заговорить с женой.

– Прости меня, если сможешь, – попросил он. – Я совершил ошибку. А жить теперь с нею тебе.

Несмеяна перевела на него вопросительный взгляд, в котором вовсе не было зла. Она на него не сердилась. Она вообще, кажется, не понимала, о чем он говорит.

– Я должен был понять что что-то не так. Что отец тебя заставил… – а потом не выдержал, взмахнул руками и закричал. – Почему ты не сказала мне? Нужно было просто сказать! Я бы соврал Трофиму, что просто так тебя замуж звал, ради шутки! Я бы…

Он повернулся и наткнулся на огромные застывшие голубые глаза. Несмеяна замерла, судорожно вцепившись пальцами в пучок колосьев.

– Ты чего? – нахмурился Светозар, разом растеряв свой пыл. Никто и никогда не смотрел на него так, будто он перекинулся в какое-то чудовище. – Несмеяна…

Вспомнилось вдруг, как в их первое и единственное общее утро она подлетела от крика братьев. Озарение пришло внезапно, разом.

– Он что, тебя бил?

Она мелко затрясла головой, отрицая, но Светозар не поверил.

– Несмеяна…

Присел на корточки и аккуратно приблизился. Побоялся дотрагиваться.

– Бил? – повторил он.

Она отклонилась и снова покачала головой. И прошептала:

– Нет, нет, никогда…

И вроде бы не врала. Светозару порой казалось, что она вообще не умеет врать. Но что-то все же было сокрыто за ее судорожно натянутым телом и огромными испуганными глазами.

Ладно, решил Светозар. Позже разберется. Теперь она живет в его доме, и никто ее не тронет. Да и не верилось, что Трофим мог ударить дочь. Они же столько лет работали вместе бок о бок. Неужели может быть такое, что вроде как знаешь человека, а на деле не знаешь вовсе? Но ведь ему раньше казалось, что он разобрался в Несмеяне, а вышло, что самого главного-то он и не понял. А она все еще смотрела на него во все глаза…

– Несмеяна, я тебя бить не буду, слышишь. И это я не на тебя кричал. И кричать я больше тоже не буду. Совсем. Ладно? Иди ко мне.

Ее хотелось пожалеть. Как маленькую. На колени взять, обнять, сказать, что все нормально будет. Но Несмеяна не тронулась с места. И это уже разозлило. Он же к ней со всей душой, а она… Светозар вдруг ощутил в себе страшное: желание встряхнуть за плечи да посильнее, чтобы пришла в себя, успокоилась, пошла к нему… И он испугался этого в себе. Сжал кулаки, пытаясь успокоиться. Он знал, знал, кого берет в жены. Знал, что про нее говорят. И знал, что не все, что говорят – ложь. Так чего он теперь хотел? Неужто и правда думал, что облагодетельствует, а она его от благодарности сильнее любить начнет. Дурак! Как есть дурак! Ведь думал же!

Права была мама, когда говорила, что насильно хорошо не сделаешь. Ну спасибо, Трофим, удружил…

Светозар скрипнул зубами и зажмурился. Раньше ему казалось – получит ее, и дело решеное. А вышло вон как. И он снова сел на колосья и взглянул на огромный диск солнца, плавящийся на горизонте. Отец сказал подумать о Несмеяне. Не возьми он ее в жены, Трофим отдал бы ее за кого-то другого. За кого-то, кто вполне возможно не стал бы жалеть ее и сдерживать себя. Нет. Нет! Он обещал о ней позаботиться, а отец всю жизнь учил их с братьями, что данное слово нужно держать. И он сдержит.

– Ладно, дело сделано, мы женаты, – повторил Светозар слова отца то ли для нее, то ли для себя. – Повернуть время вспять никому не дано. Будем учиться жить так. Скажи мне, чего бы тебе хотелось?

Губы у нее шевельнулись, но так и не произнесли ни слова. Светозар откинулся на спину, сорвал колосок, сунул в рот, пожевал, глядя в стремительно темнеющую синь неба.

– Я хочу, чтобы ты была счастлива, – вздохнул он. – Насильно мил не будешь, но хоть что-то я ведь для тебя сделать могу.

Самая верхушка багряного круга в последний раз дрогнула в мареве красноватого неба. Миг – и он скрылся за линией горизонта.

– Пойдем домой, – позвал Светозар и поднялся на ноги. – Сейчас холодно станет, замерзнешь. Да и спать пора.

Она прошептала что-то, но совсем тихо, и вдруг заплакала.

– Ты чего? – всполошился Светозар. – Ну, я ж не о том! Несмеяна, прекрати! Я обещаю, что больше не трону тебя. Будем жить как брат с сестрой.

Забегал вокруг, не зная, можно ли обнять, и в конце концов не выдержал, опустился рядом, прижал к себе.

– Куколок своих хочу, – еле слышно всхлипнула Несмеяна.

– Каких куколок? – не понял Светозар.

– Мама мне делала, – шмыгнула носом она, крупно вздрогнула всем телом.

– И где же они?

Несмеяна отстранилась, продолжая всхлипывать, утерлась рукавом рубахи. Заглянула ему в лицо, словно проверяя, сердится или нет.

– У отца дома, на полатях, – наконец решилась она.

– Нашла из-за чего реветь! – сердито воскликнул, снова не сдержавшись, Светозар: напугала его почем зря. – Чего сразу с собой не забрала? А ну, вставай, пошли к Трофиму, заберем твоих куколок.

Несмеяна, все еще всхлипывая, посмотрела на него недоверчиво.

– Батюшка осерчает…

– Я теперь твой муж, я главнее.

– Но разве можно? Матушка твоя увидит…

– Да хватит вести себя так, будто мой дом – тюрьма! – обиженно перебил Светозар. – Все тебе можно. Хоть раз на тебя кто закричал? Хоть раз что запретил? То-то же. Все, пошли.

Он взял ее за руку, рванул вверх, поднимая, а потом широким шагом зашагал с поля, но не удержался, бросил взгляд назад, чтобы убедиться, что жена пошла за ним. Несмеяна быстро-быстро семенила следом, прижимая руки к груди.

Трофим, открывший им дверь, выглядел донельзя удивленным.

– Что случилось? – испуганно спросил он.

Наверное, решил, что дочь в чем-то провинилась, и разъяренный зять пришел требовать ответ с него.

– Ничего. Мы быстро, – ответил Светозар, стараясь не смотреть ему в глаза, и повернулся к Несмеяне. – Иди, забирай.

Несмеяна виновато и напугано взглянула на отца, мышкой скользнула в дом, забралась на полати и почти тут же слезла оттуда, прижимая к груди куколок.

– Это что за детские игры? – нахмурился кузнец. – Несмеяна, я же их… ты же теперь…

– Пусть забирает, – перебил его Светозар. – Все, или еще что-то?

Несмеяна замотала головой.

– Пошли тогда.

До дома шли молча. Собаки лениво приподняли головы, когда они проходили через двор. Мать оторвалась от шитья, стоило открыть дверь в избу. Ничего не сказала, но выдохнула с явным облегчением.

– Ужин в печи, поешьте, – предложила она, ставя для них свечу на стол. – А я к отцу пойду.

Светозар сжевал пару оладий, почти не ощущая вкуса, Несмеяна съела самый маленький, не спуская куколок с колен.

В опочивальне неуверенно обвела пространство взглядом.

– Ну, клади, где хочешь, – предложил Светозар.

Он устал, и ему хотелось услышать от нее хотя бы «спасибо», но он уже понял, что слов благодарности не дождется. Несмеяна помялась еще немного, потом открыла сундук со своим приданым и сложила их в него.

– В этой комнате никто кроме нас не бывает, – вздохнул Светозар, снимая сапоги. – Тебе не обязательно их прятать.

Несмеяна закрыла крышку сундука.

– Пусть тут будут, – тихо ответила она, не поднимая глаз.

– Что ж, – спросил он, укладываясь, – это все твои желания или есть еще что-то?

– Все, – шепнула она.

– Ну, как решишься, так и расскажешь, – пробормотал Светозар, отворачиваясь.

В конце концов в кровать лечь она могла сама, не маленькая.

***

Шло время. Луна успела истаять и снова нарасти. Медленно, но верно Несмеяна привыкала к новому дому и его жильцам. Светозар сдержал свое слово и больше ни разу ее не тронул. Сдержал слово в этот раз и ее отец: взял в жены Прасковью. Несмеяна сходила еще пару раз в отчий дом, но отныне в нем властвовала новая хозяйка, и ей там места не осталось. Оставалось только радоваться, что Светозар разрешил забрать кукол: Прасковья уж точно бы их нашла, и хорошо, если просто выбросила или отдала детям. А еще по истечению месяца стало ясно, что та единственная ночь, что Светозар провел с ней как с женой, не принесла ей ребенка. И слабый огонек надежды, всколыхнувший в ее душе – надежды на то, что родит она сама себе родного и любимого человека – снова погас.

Несмеяна поплакала, поплакала, а потом сама себя за слезы и отругала. Вспомнила все то, что сказал ей Светозар, когда нашел в поле.

«Дело сделано, мы женаты. Будем учиться жить так».

Однажды она уже научилась жить по-новому. Могла сделать это снова. И она решила, что так и поступит. А когда научится, обязательно исполнит свою мечту. Родит себе ребеночка. И все у нее и ее чадушка будет хорошо.

Ветерок из распахнутого окна играл с занавесками. Несмеяна поглядела на них, подумала еще немного, а потом встала с кровати, открыла свой сундук, нашла там свои – кружевные. И уверенно поменяла на них те, что вешала когда-то Настасья.

Где-где, а здесь, в этой комнате, в их со Светозаром опочивальне, хозяйкой была она.

Часть 2

Тем утром Несмеяна уже привычно проснулась в опочивальне одна. Долго не разлеживаясь, выбралась из кровати, глянула в окно. Солнце только вставало над кронами деревьев, но холодно уже не было. Легкая дымка тумана, окутавшая лужок перед лесом, была почти совсем прозрачной. Пели птицы. И день обещал быть солнечным и ясным. Несмеяна быстро умылась, переоделась и уже приготовилась сойти вниз, как вдруг вспомнила, что в сундуке у нее лежит небольшой лоскуток, всего-то около вершка, зато ткань была красивая, зеленая, еще совсем яркая после недавней покраски. Свекровка кроила полотно на праздничную рубаху Бориславу и разрешила ей забрать обрезок. Несмеяна рассудила, что встала рано и от небольшого промедления ничего плохого не случится, поэтому вместо того, чтобы идти вниз, пошла к сундуку.

Светозар распахнул дверь в их опочивальню как раз в тот момент, когда Несмеяна достала из сундука одну из своих куколок, чтобы примерить на неё лоскуток в качестве платка. От неожиданности она замешкалась и замерла: муж редко поднимался сюда днем. А вдруг ошиблась со временем, и ее уже заждались? И послали его глянуть, не случилось ли чего? Светозар в свое время сказал правду: кроме них двоих в их опочивальню никто не заходил. Но и им в чужие путь был заказан. Муж тем временем шагнул внутрь и прикрыл дверь. Ее занятие он никак не прокомментировал, только поджал слегка губы. По первости Несмеяна все боялась, что он передумает, и велит ей кукол отдать или сжечь. Но этого так и не случилось, и постепенно она начала верить, что он и правда простил ей эту ее прихоть.

– Собирайся, – велел Светозар. – Завтра ярмарка под Выселками, отец сказал ехать – продать Огонька и кое-что из того, что зимой мастерили. Да и прикупить кой-чего нужно. Поедем с тобой вдвоём. Сейчас выедем, завтра утром будем там, а послезавтра вечером вернёмся.

Огонёк был теленком от весеннего приплода. А ярмарка – это всегда весело и хорошо. Несмеяна послушно кивнула, убрала куколку и лоскуток обратно в сундук: потом закончит. Не удержалась: погладила каждую по голове и прошептала тихо-тихо, так, чтобы Светозар не услышал: «Скоро вернусь». Пусть муж и привык к её причуде, но зачем злить лишний раз.

Вниз спускались вместе, и уже дошли до середины лестницы, когда тишину прорезал зычный голос Борислава.

– А я почему не еду?!

И вслед за ним тут же послышался негодующий крик Тихомира:

– Отец, мне нужны книги!

– Я сказал, едет Светозар, – жестко обрубил все возражения Финист.

Несмеяна спряталась за спину мужу, но без успеха. Их уже заметили.

– Несмеяне, значит, можно, а нам нельзя? – возмутился Борислав.

– Вот женишься, тогда поговорим, – спокойно ответил глава семейства.

Борислав поджал губы, покраснел, но промолчал. Тема его женитьбы в доме стояла остро. И, кажется, Финиста не устраивало даже не то, что старший его сын рискует остаться бобылем, а то, что он не проявляет по этому поводу никакого беспокойства. В хорошем настроении Борислав отшучивался, в плохом бормотал что-то под нос, не смея прямо выступить против отца, но в любом случае невесту искать не спешил. Но если Несмеяна заставала эти споры, то смотрела она не на старшего своего деверя, а на младшего. Тихомир, коли ему тоже случалось при них присутствовать, отводил глаза, а то и вовсе с тоской глядел через окно, из которого виднелся лес. И Несмеяна начало казаться, что он тоже не очень-то мечтает о браке. Это нежелание было ей знакомо и понятно, и она чувствовала некое сходство, а порой и вовсе родство с братьями мужа. Наверное, с этого все и началось.

Два месяца минуло с тех пор, как Несмеяна переступила порог этого дома в качестве жены Светозара, и постепенно она начала привыкать к его обитателям. Те, кто нынче назывался ее семьей, были добрыми и шумными, и если шум этот поначалу ее пугал, то теперь она почти его не замечала. В этом доме то и дело смеялись, пели, разговаривали, кричали и шептались. Финист и Борислав, кажется, и вовсе не умели говорить тихо. Настя всегда работала с песней. Тихомир то и дело выяснял отношения со старшим братом, который задирал его постоянно, но как-то без злобы, любовно. Впрочем, от Финиста доставалось обоим. Свекра Несмеяна все так же побаивалась, но постепенно привыкала и к нему. На него работали две семьи батраков, и она ни разу не слышала, чтобы он ругал их прямо или за глаза. Платил Финист своим работникам тоже исправно. Непонятно было, откуда у него деньги, но Несмеяна не решилась спросить о том мужа. Иногда Финист пропадал куда-то на несколько дней, и тогда ее свекровка пела громче, явно пряча за песней свою тревогу. А потом, когда он возвращался, кидалась к нему. Кидалась без плача, как было принято, но так, что сразу становилось ясно: только ожиданием и жила, пока его не было. В такие моменты Несмеяна отводила глаза: было в их объятиях что-то такое, чего она никогда не видела между другими мужчинами и женщинами. Что-то, что заставляло ее смущаться, словно вздумалось ей подглядывать за чем-то, явно для чужих глаз не предназначенным. Но она привыкла уже и к этому. И вообще однажды вечером легла спать с мыслью о том, что семья мужа ей нравится. Все в этом доме заботились друг о друге. И о ней, как ни странно, тоже. В сундуке у нее рядом с куклами уже месяц лежала расписная свистулька, подаренная Бориславом. Тихомир, возвращаясь из леса, в котором часто бывал, всегда приносил ей орехи или ягоды. А еще они не чурались женской работы, хотя на показ свою помощь не выставляли, но коли Настасья не успевала с чем справиться, всегда бросались ей помогать, если были поблизости.

А еще все мужчины в этом доме оказались ведунами. Поначалу Несмеяна удивлялась и смущалась, но потом и это перестало казаться ей чем-то особенным. Первый раз магией при ней воспользовался Тихомир. Сделал он это, не подумав: за обедом щелкнул пальцами, и лежавшая на дальнем конце стола ложка сама прыгнула ему в руки. Несмеяна опешила, широко раскрытыми глазами глядя на такое чудо, а потом обнаружила, что все члены семьи пристально смотрят на нее. Бросила взгляд на мужа: тот глядел волком, только не на нее, а на остальных. Будто защищать собралась.

– Ну, и что думаешь? – спросил наконец ее Финист.

Под его прямым взглядом соврать или смолчать было невозможно. Несмеяна потупила взор.

– Я давно догадалась, – тихо ответила она.

– И не боишься?

Покачала головой.

– Ну, и правильно, – улыбнулся Финист. – Давайте-ка есть, а то остынет все.

Несмеяна снова глянула на мужа и успела заметить, как у того расслабленно опустились плечи. И тогда впервые подумала: смог бы он ради нее пойти против семьи? И разве не сделал это много лет назад в лесу, выдав свою тайну? Но тогда ему было всего десять лет, и они были одни, а сейчас он сидел за одним столом с братьями и отцом. И она решила, что сделает все, чтобы ему не пришлось выбирать между ней и теми, кто был родным ему по крови. Наверное, это было самое малое, что она могла сделать для этой семьи в благодарность за то, что они хорошо приняли ее. Она не должна была стать причиной раздора.

Но вот теперь она ехала на ярмарку, а Тихомир с Бориславом нет.

– Пойдем-ка, – потянула ее за собой Настасья. – Помогу собраться.

Она отвела ее в кладовую, где принялась снимать с полок снедь в дорогу.

– Борислав с Тихомиром расстроились, – подала голос Несмеяна, аккуратно укладывая то, что подавала ей сверковка, в котомку. – Отчего нам их с собой не взять?

– Мужчины, что дети, им бы лишь бы в игрушки играть, – улыбнулась Настасья. – А супругам вдвоем бывать надобно. Так оно лучше будет. А мальчикам Светозар привезет по гостинцу, успокоятся.

«Мужчины, что дети…» – повторила про себя Несмеяна.

Собрались быстро. Светозар запряг в телегу их лошадь Ежевичку, вместе с отцом погрузил в нее все, что вез на продажу, сложил еду и воду, шкуру, чтобы ночью укрыться, коли ночевать придётся в дороге, привязал Огонька к оглобле.

Финист с Настасьей вышли их провожать. Свекр привязал к оглобле амулет на кожаном шнурке.

– Я его напитал, – сказал он. – На дорогу до ярмарки точно хватит, а вот в обратном пути будь аккуратнее. Где в лесу заночевать, ты знаешь, но после ярмарки лучше остановись на подворье. А это тебе на крайний случай.

И протянул ему соколиное перо. Светозар нахмурился.

– Что я, маленький?

– Взрослый лоб, а простых вещей не понимаешь, – вздохнул Финист. – Ну все, в добрый путь.

Светозар поджал губы, но перо послушно взял, поблагодарил, попрощался с родителями, вскочил на телегу и тронулся неспешно.

Солнышко ещё не успело войти в полную силу, когда они выехали со двора. Грело ласково. Ветерок реял над землей, играл с кончиком Несмеяниного платка. Светозар отдал ей поводья, сам растянулся на соломе в телеге, сунул в рот колосок, что сорвал, когда проезжали мимо поля, принялся жевать, разглядывая небо. В небе с криком кружили стрижи, их раздвоенные хвостики мелькали с удивительной скоростью.

– Почему ты не обратишься и не полетаешь как твой отец? – спросила Несмеяна, не удержавшись. Ей казалось, только слепой мог не заметить, как манит её мужа небо.

За эти два месяца они со Светозаром вернулись к тому, что связывало их до свадьбы, до того, как он в первый раз предложил ей стать его женой. Они снова начали говорить друг с другом. Светозар и правда вел себя с ней словно с сестрой, хотя Несмеяна не понимала до конца причины такого его решения, они ведь были в законном браке, но, кажется, это решение было важно для него и так ему было проще, и она не спорила. Только вот такое его решение никак не могло помочь ей затяжелеть, но что с этим делать и как к Светозару подступиться она пока не придумала.

Травинка замерла у Светозара во рту на мгновение, он вскинул бровь.

– Догадалась, значит.

Несмеяна пожала плечами. Как тут было не догадаться? Ведь сокол, о котором говорили в деревне, действительно влетал в окно опочивальни свекров, но птицы за все эти дни в доме она так и не увидела и не услышала.

– Об этом тоже никому не скажешь? – прищурился Светозар.

Она покачала головой.

– Я не могу, – просто ответил он, но пояснять не стал, и Несмеяна почувствовала – разговор ему неприятен.

Дальше ехали молча. Дорога убегала вперед, по бокам от нее то и дело попадались поля, потом они закончились, и начался лес. Светозар снова самостоятельно взялся за поводья. А Несмеяна смотрела по сторонам и думала о том, что одну из куколок можно было взять с собой. Вот сейчас посадила бы рядышком да шепотом ей про все увиденное рассказывала. А она бы потом своим сестрицам пересказала. Эх…

Когда завечерело, они еще были в лесу.

– Остановимся здесь, – наконец сказал Светозар, свернул с дороги, увел телегу подальше – оставалось лишь удивляться, как она прошла между деревьями – и выехал на небольшую полянку, о которой явно знал заранее.

Развели костер, Несмеяна наварила каши, а Светозар принес им из леса по горсти ягод да чутка грибов. Последние нанизал на палку и поджарил. Хорошо тут было. Тихо. И ничто кроме обычных лесных звуков не нарушало этой тишины. Вопреки угрюмости последних месяцев, Светозар сегодня был даже весел, и от того рядом с ним было особенно уютно. После их разговора в поле он больше не кричал на нее и рядом с ней, и даже движения его стали плавнее. И Несмеяна все чаще ловила себя на том, что рядом с ним ей спокойно.

– Завтра совсем рано тронемся, – сказал Светозар, когда они поели. – Костер я затушу, чтобы никого к нам не привлек. Амулет, что отец дал, отведет нюх зверям и взгляд людям. Да и место это хорошее, заговоренное. Так что спи – не бойся. Пойдем.

Покрытая рогожкой солома в телеге напомнила Несмеяне ее тюфяк. Хорошо, словно дома. Но воздух, который больше не согревало ушедшее на ночной покой солнце, быстро остывал. Шкура, которой накрыл их Светозар, грела, но недостаточно. Несмеяна поерзала, пытаясь зарыться поглубже. Кинула взгляд на мужа: вроде не потревожила. Потом зашевелилась снова.

– Иди-ка сюда, – вздохнул Светозар, притягивая её ближе, устроил у себя под боком. – И сестёр обнимают, нечего тебе мерзнуть.

Несмеяна спорить не стала, послушно прижалась к нему. В конце концов в том, чтобы прикасаться к мужу она ничего плохого не видела. А муж был горячий, словно на печке лежишь, и это было приятно.

– Смотри, – вдруг сказал Светозар, вскинув руку вверх, – видишь, вон там в небе звезды словно вилы образуют? Это птичье гнездо.

Он обрисовал их пальцем, и Несмеяна живо представила себе гнездо на небе. Большие же птицы должны в нем селиться.

– А вон там видишь самую яркую звезду? Она называется полночная. И вокруг неё звезды словно ковшик. Это Лосиха по небу ходит. А рядом с ней – вот – маленький лосенок.

– Ты сам придумал? – удивилась Несмеяна, с восторгом понимая, что и впрямь видит на темном небосклоне зверей, о которых он говорит.

Светозар покачал головой

– У Тихомира в книжке вычитал. Две зимы назад я болел и долго в постели пролежал. Вот он надо мной и сжалился, давал свои книги читать, чтобы с ума от скуки не сошел. Эта мне понравилась.

– А твой отец до звёзд долетал? – спросила Несмеяна. – Какие они вблизи?

Светозар рассмеялся, потом не удержался, погладил её по голове, словно маленького ребёнка. Эта ласка была приятна.

– Отец говорит, до звёзд долететь нельзя, – ответил он, и в его голосе Несмеяна услышала тоску. – Сколько не лети, даже не приблизишься. А вон там – волчья звезда. Сказывают, она показывает человеку счастье и несчастье, и у нее можно спросить, как поступить, коли нужно куда-то ехать. Если она стоит против твоего пути, то лучше остаться на месте.

– А мы с тобой против нее едем, – вдруг поняла Несмеяна.

– Ничего, – успокоил ее Светозар, – мы ж не навсегда, послезавтра утром уже в обратный путь тронемся. Смотри-ка, а луну звери уже поели…

– Как это?

– Сказка такая есть, – улыбнулся Светозар. – Испекла бабка колобок, положила на окно остывать, а он прыг с окна да и в лес укатился. И вот катится он, катится, а навстречу ему вепрь. Хвать острыми клыками за бочок и откусил кусок. Вон он сидит.

И он снова обвел пальцем кусочек пространства на небе недалеко от лунного серпа, и Несмеяна воочию увидела жирного лесного хряка, притаившегося среди звезд.

– Вырвался колобок и покатился дальше, докатился до лесного озера, а по нему лебедь плывет. Подплыл ближе к берегу, приманил колобка сладкими речами, да тоже как выхватит клювом кусок. Бросился колобок прочь, а ему наперерез ворон с ветки метнулся. «Голоден, я, – говорит. – А ты меня сейчас досыта накормишь». И здесь не уберегся колобок. Так он в лесу со всеми зверями встретился. С медведем, волком, лисой… Вон они на небе, видишь?

Она видела каждого, и это было удивительно. Словно перенеслась в волшебный край, загадочное царство-государство. Как давно никто не рассказывал ей сказок на ночь. И как здорово это было. Разве могла магия братьев сравниться с магией сказки? Все закончилось тем, что колобка все же съели, а бабка испекла новый хлеб.