Текст книги ""Фантастика 2024-37". Компиляция. Книги 1-19 (СИ)"

Автор книги: Леонид Кондратьев

Соавторы: Анна Кондакова,Анастасия Сиалана,Рик Рентон,А. Райро
сообщить о нарушении

Текущая страница: 221 (всего у книги 314 страниц)

Глава 12. Стратегии выживания

– Ты чего это там с моим рюкзаком делаешь? – Кира выглянула из-под спальника и подозрительно прищурилась.

– Не беспокойся, внутрь не лазил. Пришил тебе петли для дробовика. – Я подкинул ей рюкзак, и она ловко поймала его прямо перед носом.

– Петли? Мне? Для дробовика? – Протерев глаза, сонная девчонка присмотрелась к двум кожаным лямкам на боку своей походной сумки. – Да эта пушка весит как слон! Как я его таскать буду-то?

– Не весь. Приклад и ствол я сейчас отпилю.

– Хм... Вообще я один раз стреляла из ружья... У папы друг охотник был. – Кира с сомнением наморщила нос. – Оно у меня чуть на небо не улетело. И я вместе с ним. Плечо потом неделю болело. Может лучше карабин? Или автомат там ещё был. Такой небольшой...

– Обрез к плечу не прижмёшь при всём желании. Но держать надо крепко, да. Зато промахнуться сложно. Главное направить ствол в сторону врага. – Подхватив с верстака один из карабинов, я продемонстрировал его при дневном свете. – А это всё вообще не пойми как вчера стреляло... Кривой, ржавый... Да и патронов к ним всё равно нет.

– Ну дробовик, так дробовик... Потренироваться бы...

– Патрон у нас к нему только один. Так что считай, что это твоё оружие судного дня. Последний довод. Может заставить целую толпу забыть о всякой агрессии. Раны от обжигающей картечи небольшие, но болят сильно. – Я достал ножовку и зажал ружьё в тиски. – А вот по жоре – только в упор. Чтобы порвало. Иначе он не остановится.

– Жору я лучше так порежу... Тише и надёжнее. – Девчонка понаблюдала за работой и глянула в окно, заросшее виноградом. Из-за тёмно-зелёных разлапистых листьев уже давно пробивалось яркое июльское солнце. – Чё-то я разоспалась... Вот уж точно говорят – на кладбище отоспишься... Так тихо тут у тебя... А сколько времени?

– Около девяти. Я ж говорил, что тут нечего ловить. Вот и не шумит никто.

– А ты чего, вообще не спал?

– Мне нужно не так много времени, чтобы выспаться. – Я пожал плечами. – Это, наверное, возрастное.

– Да хорош прибедняться, дедуля... А этот там живой? – Кира кивнула в сторону запертой душевой.

Кажется, Денчик проснулся, когда ножовка начала резко вжикать по прикладу. До этого из-за двери слышалось только негромкое похрапывание. А сейчас оттуда раздался тактичный кашель, когда юный крюк догадался, что речь в нашем диалоге пошла о нём.

Расслышав кашель, Кира хищно улыбнулась и спросила у двери:

– Альдебаран, ты там живой?

– Кхм... – Парень за дверью снова стеснительно кашлянул и всё-таки заговорил. – Если вы ко мне, то я был бы крайне признателен разрешению сходить в туалет. Спасибо-пожалуйста!

Я шагнул к душевой, щёлкнул шпингалетом и толкнул дверь в сторону:

– Сортир на улице через дорогу. Давай пошустрей.

– Ой ё-ё-ё... – Денис, закутавшийся в одеяло, протёр глаза и испуганно уставился на мою маску . – А я думал, что это меня вчера так приглючило...

– Реальность ещё страшнее, чем тебе кажется. Давай не тормози.

– Погоди... Так это... Так это ты... Вы... Правда что ли... – Взъерошенный парень осторожно выглянул за дверь, оглядел комнату и, наткнувшись на ехидный взгляд Киры, немного застеснялся. – Драссте...

– Здорова, Альдебаран!

Это обращение заставило паренька окончательно смутиться и покраснеть.

– Я что... Наверное нёс вчера всякую ерунду, да?

– Не беспокойся. Не считая рассказов о звёздах, ягодичной мышце и истинном имени медведя – ничего необычного. – Я решил проверить свою гипотезу. – Ты даже ни разу не проговорился о том, что ты гровер.

После этих слов Денчик резко побледнел. Похоже, гипотеза подтверждалась.

– Так, хамелеон... Заканчивай тут мимикрировать и давай быстрее беги до ветру. Солнце уже высоко.

Паренёк засуетился, подобрал одеяло и вышел с ним из душевой наружу. Шагнув в сторону входной двери, он остановился посреди комнаты, восхищённо осмотрел висящие под потолком ароматные веники и снова остановил взгляд на моей маске. Я продолжал аккуратно отпиливать приклад, но тоже покосился в его сторону и склонил голову набок, желая дать ему понять, что жду вопроса.

– Так... Так ты... Вы... И правда... Шутник? – Сбивчивый вопрос последовал немедленно.

– Можно на «ты». Да. Я – Шутник.

– А-а-а... – И Денчик перевёл вопросительный взгляд на Киру.

– «Ты». – Подсказала ухмыляющаяся девчонка.

– А-а-а... ты?

– А я – не Шутник. – Хищная улыбка Киры стала ещё более издевательской.

– Ага... – Денчик задумался, шагнул к двери и застыл на пороге, когда всё-таки её открыл. – Это мы чего... И правда на кладбище?

– Труднее всего отвечать на вопросы, ответ на которые очевиден. Кончай тупить. Вроде трезвый уже.

– Да... Просто... Ну да. – Решительно запахнувшись в одеяло, паренёк шагнул на улицу и потопал в сторону туалетов.

– Может, надо было ему мешок на голову одеть? – Кира с сомнением провожала его взглядом из под спальника, пока дверь не закрылась. – Ты не боишься ему своё логово показывать? Вдруг сбежит?

– Никуда он сейчас не побежит. – Справившись с прикладом, я принялся за ствол. – Сейчас он, скорее всего, вообще ничего не хочет.

– В смысле?

– У него сейчас сильный дефицит мотивирующих нейромедиаторов. Допамина, окситоцина, серотонина... Слишком много их вчера синтезировалось в его мозге под воздействием каннабиоидов.

– Я, честно говоря, мало что поняла из твоих слов... – Вместо того, чтобы ёрничать, Кира, кажется, всё же заинтересовалась этой информацией. – Это что-то вроде похмелья от травы?

– Не совсем. Похмелье – это процесс переработки токсинов, образовавшихся после расщепления спирта, плюс сильное обезвоживание. А то, что он испытывает сейчас... Это как взять у жизни счастье в кредит. Который нужно вернуть уже наутро. И с очень большими процентами. В такой момент ты не можешь испытывать удовольствие ни от чего. Даже от того, что сильно радовало тебя раньше. Тебе просто нечем его испытывать. Счастье.

– Паршиво, наверное...

– Конечно. Именно это и заставляет наркомана возвращаться к дилеру за новой дозой нейротоксина. Это превращается в единственное верное средство от вечной депрессии. Быстро, легко, надёжно. Пока есть на что выменять, конечно.

Кира закуталась в спальник и, задумчиво выпятив нижнюю губу, покивала:

– Интересно... – Девчонка прислушалась к вжиканью ножовки. – Ну а всё-таки... Вдруг он расскажет своим, где тебя можно найти?

– Крюки не станут предпринимать сюда вылазку только ради того, чтобы ограбить избушку Шутника. Далеко. Опасно. И это вообще не их стратегия, не смотря на все россказни. – Остановив ножовку, я повернулся к девчонке и предупреждающе покачал пальцем. – Только не подумай, что они какие-то там благородные и совестливые добряки. Как говорится, где совесть была – там давно хер вырос. Они точно такие же хищники, как и шмели. Которым хватило хитрости, силы и здоровья, чтобы пройти сквозь жернова Зимней войны и чудом увернуться от Весеннего Мора. Разница между ними только в том, что шмели выжимают дань насилием. Грубо, жестоко, не особенно эффективно. Но по-своему – честно. Они просто реализуют единственное работающее сейчас право – право сильного. Как умеют. А эти – подсаживают выживших на нейротоксин. И точно также выжимают из своих жертв последнее, хоть и без единого удара. Хитрее. С дружелюбной улыбкой. И с первой дозой бесплатно. Слышала же вчера, что он про Химки рассказывал?

– Ну да... – Кира выбралась из спальника и присела на лежанке, с любопытством прислушиваясь к моему рассказу.

– По его словам, они туда только ещё заходят со своими «подарками»... Кстати, организуй-ка нам чайку и завтрак. – Я перевёл дух и указал на один из веников, висящих под потолком. – И кинь туда пару вон тех цветочков. Это зверобой. Поможет нашему гостю немного в себя прийти.

– Он типа полезный? – Девчонка достала до сушёных цветов, вытянувшись как струнка. Хорошо, что сквозь маску не видно, куда невольно скользнул мой взгляд, когда у неё задралась футболка.

– Способствует естественной выработке серотонина... Мягкий антидепрессант, короче. – Я отвернулся и снова принялся за отпиливание ствола.

– Вкусно пахнет... – Кира принюхалась к сушёным цветам, прежде чем добавить их к остальным травам. – Лимоном... Летом...

– Да... Так вот в Химки они ещё только пытаются проникнуть. И шмелям это очень не нравится. Ведь в Долгопрудный, к примеру, крюки уже зашли. И на этом власть шмелей там кончилась.

– Это город, который на севере между Химками и Мытищами?

– Да, ближе к Химкам. Там ведь раньше тоже шмели свой порядок наводили. Они вообще оттуда родом, можно сказать. Видела там торговый центр «Дирижабль»?

– Не-а. – Поставив кружки на огонёк от таблеток сухого горючего, она оставила в руках одну веточку зверобоя и постоянно к ней принюхивалась. – Я там вообще ни разу не была.

– Все эти их тотемные верования там зародились. А Шершень со своими кунаками уже на готовый культ верхом запрыгнул, по сути. На этом комплексе был нарисован большой жёлтый овал, как дирижабль – во весь фасад. Зимой там бои были. И нижний этаж кое-где горел. Из-за поднимающейся копоти на этом фасаде образовались вертикальные чёрные полосы.

– И получился типа такой большой шмель во всю стену?

– Именно. Весной там группа подростков каким-то образом спаслась от эпидемии. Вроде бы под завалами нашли почти нетронутую аптеку и продуктовый. Там в разломе ветер так задувал... С гудением. Приползли на звук и сообразили, как убрать рухнувшие перекрытия с помощью домкратов из хозяйственного универмага неподалёку. И жили там месяц по тихой, пока все вокруг загибались от тифа или холеры. В этой изоляции развлекали сами себя сказками про «великого шмеля», который указал им путь к спасению своим "голосом". Там образовалось их первое гнездо. Опорный пункт, как тут в Отраде.

– А теперь? Ты говорил, что их власть там кончилась. Вынесли их оттуда, типа как мы вчера? Но крюки же не воюют, ты тоже сам говорил.

– Так и есть. Не то чтобы не воюют. Сами ни на кого не лезут. А в Долгопрудном все выжившие теперь просто несут всё найденное добро крюкам. Все, включая бывших шмелей. Лишь бы им ещё немного травки отсыпали.

– Хм... – Кира посмотрела на травинку в своей руке. – Неужели прямо так легко подсаживаются... Я слышала, что травка – это так... Фигня.

– А вот вспомни, что этот наш Денчик тут ещё говорил. Самим-то им строго-настрого запрещено употреблять. Под страхом изгнания или казни. Не просто так, от жадности. У них же этого добра как у дурака фантиков. Просто прекрасно знают, что вся эта растительность способна сотворить с нервной системой при регулярном употреблении. Особенно с несовершеннолетней. Да и других развлечений нынче негусто. Вот и тянутся к ним бедолаги, у которых не хватило ни ума, ни воли "нет" сказать.

– Понятно... – Сняв закипевшие кружки с огня, девчонка насыпала туда заварки и несколько ягод шиповника. – А что если он расскажет про тебя не своим? Что если его опять поймают шмели? Или ещё кто?

– А вот это как раз и будет нашей с тобой задачей. Сделать так, чтобы он добрался до остальных крюков целым и невредимым. Хотя бы до Долгопрудного.

– Нашей? – Кира снова принюхалась к веточке зверобоя и, кажется, на долю секунды как-то несмело улыбнулась, без своего фирменного хищного прищура. Но тут же снова стала серьёзной и сосредоточенной. – Ты... Ты всё-таки поможешь мне пойти по следу этой бума...

Её перебил звонко задребезжавший по верстаку отпиленный ствол дробовика.

Крутанув вертел тисков, я вытащил из них обрез. И, прежде чем приступить к чистке укороченного ствола, пригляделся к её лицу. Ждёт ответа.

– Как ты, возможно, догадываешься, здесь меня больше ничего не держит. Кроме, разве что, тёплого душа. И я бы уже ушёл куда подальше... Но Долгопрудный для начала тоже сгодится.

– Долгопрудный? Вы собираетесь в Долгопрудный? – Появившийся на пороге Денчик проявил живой интерес к окончанию нашей беседы. – А можно с вами?

– А что нам за это будет? – Я попытался выяснить, многое ли он помнит из вчерашней беседы.

– Ну... – Паренёк немного стушевался. – Вот такую же куртку вы же искали. Могу найти того пацана. Но это нужно дальше идти. До... Эм-м... Почти до Мытищ.

Похоже, он только что чуть не выдал расположение одной из их плантаций.

– Маловато будет.

– Не, ну вообще товара тоже можем подкинуть. От души, чё! – Юный крюк с мягкой улыбкой полез на любимый торговый конёк.

– Сам свой товар долби. Нам ещё электричество от вас нужно. Ненадолго. Минут на пять.

– Блин... Да это ж надо... Не, ребят...

– Слушай, крюк. Нахер мне ваши плантации не сдались. И плевать я хотел на ваш бизнес. – Я проверил, как ходит помпа, и от хруста оружия в моих руках Денчик вздрогнул и отступил к двери. – Но если уверен в своих силах – скатертью по жопе. Мы тебя не задерживаем. Погода хорошая. Догуляешь сам как-нибудь.

– Ну... Ну, наверное, всё-таки можно устроить...

Слишком легко согласился.

– Только пока я буду у вас в «святая святых», ты немного поскучаешь с Кирой. В укромном месте, с клинком у горла. – Я покосился на девчонку, и она еле заметно кивнула, продолжая принюхиваться к веточке полевого цветка. – И если я не вернусь во время, она знает, что с ним делать дальше.

Денчик тоже покосился на Киру и встретился с тем самым фирменным прищуром.

– Ладно... Устрою... – Спорить и активно торговаться после вчерашнего ему точно не хотелось.

– Вот и ладно. Завтракаем и выдвигаемся.

– А шмели сейчас тут повсюду разве не бегают после вчерашнего? – Усаживаясь за стол, паренёк проявил достойную прозорливость. – Может лучше переждать денёк?

– Я уже сходил на разведку к Отраде, пока вы дрыхли. Те, кто там уцелел, эвакуируются в Химки. В Мегу.

– Это как ты понял? – Кира поставила перед нами кружки и тоже присела за стол.

– Я знаю их тропы. Ими мы, кстати, и пойдём.

– Э-э-э... А может не надо? – Денчик замер с кружкой у рта. Нет, не боец совсем. Но соображает. Поэтому его и взяли в садоводы.

– Сейчас это должна быть самая безопасная дорога отсюда до Химок. На их пути никто не хочет лишний раз появляться. И, насколько мне известно, со времен Весеннего Мора от Красногорска до Долгопрудного нет никого, кто смог бы им что-то противопоставить. Засад там давно некому делать.

– А если навстречу кто пойдёт?

– Вчера уже пришли. И сейчас из Меги точно никто не выдвинется. А вот как раз завтра оттуда придёт карательная экспедиция. Будут пытаться меня найти. Так что ждать ни к чему.

– И как же они отсюда туда ходят? – Кира подсела поближе, когда я развернул на столе карту с планом вчерашнего мероприятия.

– Вот тут грунтовая дорога по лесному массиву Захарьинской поймы до Новогорска. Потом через коттеджи до Заречной улицы. Тоже мимо всяких загородных посёлков. Там уже давно никого, кроме жор. И после этой улицы – прямая дорога по Машкинскому шоссе до самой Меги. Её обойдём по северу – по Химкинскому кладбищу. Вот здесь.

– Любишь ты по кладбищам тусить, всё-таки... Настоящий вампир. – Девчонка хихикнула, косясь на реакцию Денчика. Тот старался не дёргаться, но опять немного побледнел. – А дальше?

– А дальше видно будет. Нам бы сначала тут где-нибудь до темноты ночлег найти. – Я показал на карте на промышленную застройку чуть севернее гигантского торгового комплекса. – Здесь был крупный склад всякой фармацевтики. Логистический центр, областная таможня... Можно заодно найти что-нибудь полезное. Кислоту я там нашёл, например.

– Э-э-э... – Снова проблеял паренёк. – Я бы туда наоборот не совался. Слухи ходят совсем нехорошие про северные Химки.

– А может это я их и распустил? – Свернутая карта Подмосковья отправилась обратно в рюкзак и, не дожидаясь ответа, я принялся рассовывать по карманам свои оставшиеся после вчерашнего пожитки и боеприпасы. – Выходим через пятнадцать минут.

Глава 13. Кладбище домашних животных

– А как ты понял, что шмели с утра именно в Мегу ушли? – Кира опасливо покосилась в сторону Отрады, когда мы вышли через лес на грунтовую дорогу до Новогорска. Хотя со стороны бывшего торгового центра не раздавалось ни звука.

– Не говори так громко... – Я всё время прислушивался к звукам леса, стараясь услышать возможную засаду у нас на пути. – По следам я это понял.

Притихший Денчик понуро шагал впереди всех, обрядившись в выданную мной камуфляжную накидку – иначе его модную кенгуруху вырвиглазной расцветки было видно даже из космоса. И после моих слов он начал с любопытством приглядываться к заросшей свежей зеленью лесной колее:

– Чё-то не вижу я тут никаких следов...

Раньше в этом лесу то и дело можно было встретить гуляющих пенсионеров, бегунов-зожников, велосипедистов или собачников со своими питомцами. Но теперь, безо всех этих ездоков и ходоков, по густоте молодой поросли дорога почти не отличалась от своей собственной обочины. К тому же сильных дождей уже давно не было, и наши ноги действительно не оставляли на высохшей почве никаких отпечатков даже там, где колеи ещё не успели зарасти полностью.

– Вот, например. – Я присел рядом со следами, придерживая импровизированную кобуру с револьвером, который непривычно оттягивал пояс справа. И привлёк внимание своих юных спутников к пучку невысоких былинок, проросших среди мелких камешков. – Здесь прошёл человек. Сегодня после восхода солнца. В ту же сторону, куда и мы сейчас идём. И, скорее всего, это была девчонка.

Оба подростка остановились и, наклонившись, внимательно присмотрелись к указанному месту.

– Вот тут? – Парень неуверенно указал на дорогу нашей трофейной битой, которую ему выдали за неимением лучшего оружия.

– Именно.

– Да ладно... Прикалываешься, небось! – Кира тоже не замечала там ничего необычного. – Нет тут никакого следа!

– Вот посмотри поближе. – Я указал на камешки. – На них есть зеленоватый отпечаток примятых стеблей. И на этих. А вот на этих нет. Хотя трава рядом с ними тоже растёт. Значит, стопа делала шаг туда.

– Но трава же не примята совсем...

– Она ещё слишком короткая, чтобы сломаться. Но достаточно нежная, чтобы оставить на камне сок. И его ещё не смыло росой. Значит примяли сегодня с утра.

– А как ты понял что след оставила девчонка?

– Вот тут дальше ещё след видно. И тут. Можно прикинуть длину шага и ширину стопы.

– Узкая, да... – Кира оценивающе посмотрела на мои рабочие ботинки, модные кроссовки крюка и свои высокие шнурованные боты, размер которых, не смотря на агрессивный фасон, был явно меньше нашего.

– Малышей шмели, как вы оба знаете, у себя не держат. Субтильных парней-андрогинов – тоже не жалуют. Значит тут шла девчонка. Пойдёмте дальше.

День обещал быть достаточно тёплым и даже жарким. Благодаря знойному штилю смешанный лес почти не шумел своими высокими кронами. И птичье пение было слышно издалека. А это значит, рядом с нами сейчас не было больших групп людей.

Денчику поначалу, похоже, было не совсем уютно идти под нашим неусыпным наблюдением – он то и дело с подозрением оглядывался. Но после этой познавательной беседы, вроде бы, немного расслабился. И даже осмелел настолько, что, подхватив с обочины небольшой фиолетово-жёлтый цветок, повернулся и вручил его Кире с робкой улыбкой.

– Ещё чего! – Неожиданно фыркнула девчонка. Очевидно, совершенно вопреки ожиданиям юного романтика.

Но, заметив то, как тот снова смутился и робко ссутулился, она всё-таки снисходительно приняла подношение:

– Да ладно, чё ты прям... Давай сюда... Не выбрасывать же, раз уж сорвал. Хорошо, хоть маленький. – Поразмыслив, Кира воткнула цветок в петельку на рюкзачной лямке. – Просто... Вот вы все такие, пацаны. Всё время когда видела вот такого вот типа с цветочком, который кого-то ждал у метро, то сразу понимала, что он сейчас будет весь из себя такой довольный – смотри вот, какой я дофига джентльмен, аж цветочек подарил! А девчонке потом с этой дебильной розочкой в руках ходить весь вечер как дуре. Ладони зелёнкой пропахнут, исколешься вся... А откажешься – обидится ещё...

Заметив, как я хмыкнул над её рассуждениями, она недовольно покосилась:

– А чё ты хмыкаешь?! Эгоизм это, вот что я тебе скажу! Дарят эти цветуёчки для того, чтобы прежде всего себя порадовать, а не других!

– Да как же это?

– Да вот так! Хотели бы мне приятно сделать – сначала разузнали бы, что да как. Что человеку на самом деле нравится. Или наоборот – не нравится. Может я бы лучше мороженку какую съела... Или вообще бургер! А не цветок ваш этот таскать теперь весь день как проклятая. Но не-е-ет! Так же вот положено! Это... Как его... Стереотип, вот что! И всё! На, ёптыть, девка! Таскай теперь, нюхай и радуйся! «Тыждевчонка»! А значит – обязательно должна любить эти ваши цветочки до посинения!

– Ну так правда же красивый цветок. – Заметив как стыдливо запылали уши отвернувшегося Денчика, я поспешил вступиться за его романтический жест. – Тебе на самом деле идёт. Говорю совершенно искренне.

– Ну может быть... – Кира придирчиво осмотрела себя в сочетании с фиолетово-жёлтой веточкой. – Ты знаешь, как он называется?

– Марьянник дубравный. Или ещё Иван-да-Марья.

– Хм... Ну ничё так... Как в сказке какой-то... Он хотя бы полезный? А то чё-то я у тебя таких в гербарии не видела.

– Ничего особенного. Но даёт много нектара. Мёд из него хороший получается. И пахнет он поэтому очень хорошо.

– Погоди... – Девчонка замерла на месте и покосилась на цветок с опаской. – А жоры на него не бросаются? На мёд же бросаются!

– Если бы бросались – уже бы всю эту поляну сожрали. Шагай спокойно. – Я легонько подтолкнул её вперёд. – На нектар они почему-то не особо реагируют. Скорее всего, у полевых цветов концентрация сахаров слишком низкая. Не на много больше, чем в других частях растений. И они трудно усваиваются.

– А я видел один раз, как жора траву ест. – Неожиданно заявил переставший краснеть Денчик. – Не так быстро и жадно, как другую еду, но всё-таки...

– Тоже видел, да. – Я согласился с его наблюдением. – Правда не траву, а почки. Ещё в апреле. Возможно это ответ на вопрос о том, как они умудряются до сих пор не передохнуть от голода. Ведь всё легкодоступное они сожрали ещё зимой... Хотя травой особо сыт не будешь.

– Ну а как же всякие там коровы? Они ж едят только траву и весят по двести кило? Ещё и молока ведро каждый день дают. – Кира всё-таки принюхалась к разноцветной веточке и, кажется, осталась довольна как запахом, так и внешним видом.

– Чтобы усваивать сено, у травоядных в кишечнике есть целый отдельный орган, битком набитый всякими специальными бактериями, которые помогают им переваривать такую пищу. У нас такого органа нет. И мы же очень мало про них знаем. Про жор, в смысле, а не про коров. Исследовать-то теперь некому. Может у них тоже что-то похожее развилось в кишках... – Я вгляделся вперёд. – Так, юные натуралисты... Теперь давайте малость помолчим. Коттеджи скоро начинаются.

– Ты ещё и биологию преподавал что ли... – Ехидно прошипела девчонка. – Я ж говорила – ботан...

– А ещё один раз я видел, как один жора другого... – Продолжил делиться занимательными наблюдениями Денчик, но я резко его оборвал.

– Тихо!

Известные мне пригородные посёлки, как и эти, были в массе своей давно разорены. Пустые коттеджи молча взирали на нас разбитыми окнами. И примерно каждый пятый дом сгорел. А то и вся улица. Скорее всего, из-за попыток детей согреться, разведя костёр прямо на ламинатном полу. А может и в ходе перестрелки. Некоторые фасады действительно несли на себе явные пулевые отметины.

Поэтому встретить тут выжившего было крайне маловероятно. Тем более рядом с маршрутом шмелей. Но это не значило, что теперь можно спокойно горланить во все тяжкие. Кто знает, что за гастролёры могли пожаловать сюда из соседних регионов. Да и жоры, как выяснилось этой весной, далеко не всегда представляют собой лишь безобидных кретинов. Наверняка здесь где-нибудь по подвалам сидят несколько ночных особей, которых ранний летний восход застал слишком далеко от тоннелей метро.

Прошагав мимо нескольких поворотов, мы миновали некогда роскошное поле для игры в гольф. Которое сейчас заросло нестриженой газонной травой. Но по бетонным дорожкам, утопавшим в траве, и песчаным ямам ещё можно было догадаться, что здесь когда-то проводили свой досуг какие-то претензионные столичные толстосумы.

Рядом со зданием гольф-клуба высилась небольшая рощица аккуратно постриженных деревьев. Точнее, их ветви уже успели обрасти свежими побегами, словно запойный алкоголик неровной щетиной. Но по общей форме угадывалась рука садовника, касавшаяся их прошлой осенью.

И среди этих «заросших» ветвей мы внезапно обнаружили свидетельство того, что даже на этой тропе следует вести себя потише. Метрах в трёх над землей на лёгком ветерке покачивался свежий мальчишеский труп.

Посиневшее лицо с вывалившимся языком ещё не тронуло разложение. И тело было такое же худощавое, как при жизни. Ничуть не опухло. Одежда грязноватая, но совсем не тронутая тлением и ещё не обвисла вдоль тощих конечностей после дождя. Возможно, он тут висит какие-то считанные часы.

И на правом рукаве – две черно-рыжие полосатые повязки.

Так как под висельником не было никаких поваленных лесенок или помостов, Кира сразу пришла к совершенно верному выводу о том, что он покончил с бренным существованием отнюдь не самостоятельно:

– А зачем его так высоко повесили?

– Наверное, чтобы умер посильнее. – Я снял с плеча арбалет и отошёл к забору. – Сюда. Пригнитесь.

– У него что-то на груди приколото. – Глазастый Денчик и не подумал прятаться, а наоборот шагнул поближе к повешенному телу. То-то тебя шмели схомутали. Привык, что у вас на районе все стараются твою братию лишний раз не трогать. Чтобы дилера не лишиться.

– Ден! В сторону! – Я дёрнул его за шкирку к забору.

Но предосторожность всё-таки оказалась напрасной. В садике ближайшего особняка птицы щебетали всё-так же беззаботно. А больше тут спрятаться было негде.

– Вон он там за сучок привязан. – Юный крюк шагнул к дереву и дёрнул за конец верёвки. Узел мгновенно распустился, и труп немедленно рухнул на асфальт пацану под ноги. – Ой, ё!

– Как ты вообще до лета дожил, а? – Я отодвинул его в сторону и шагнул к телу.

Каких-то ранений или заметных побоев на пацане не было. Похоже, умер от удушения. А в центр грудной клетки мёртвого парня был действительно приколочен небольшой жёлтый листок бумаги. Буквально приколочен. Гвоздём-соткой.

– Э-э-э... Это какой-то логотип? Или ребус? – Кира выглянула у меня из-за плеча.

«:b с:».

Вот что было выведено крупными символами на бумажке.

– Мягкий знак и «эс»? – Прочитал Денчик.

– Не. Это, наверное по-английски. «Би» и «си». И двоеточия... – Поделилась своей версией Кира. – Что они значат?

– Это смайлики. – Подытожил я. – Один показывает язык, а второй – улыбается.

– Так это же шмель! – Денчик обратил внимание на повязки и опасливо оглянулся. – Мы точно всё ещё на их тропе? Это они её так метят?

– Свои наказали? – Кира всё ещё надеялась на лучшее.

– Нет, не их метод. И что-то мне подсказывает, что выжившие из Отрады сегодня так и не дошли до Меги.

Пятна на асфальте впереди, которые мой мозг чуть ранее на автомате заботливо воспринял как небольшие высыхающие лужицы, теперь ясно виделись как следы запёкшейся крови. Дождя-то давно не было.

– Ты же говорил, что тут на них никто не решается напрыгнуть?

– Я говорил «насколько мне известно». Очевидно, мои сведения устарели. И кто-то всё-таки дерзнул. Да ещё и успешно. Может твои? – Я повернулся к Денчику.

– А причём тут тогда эти знаки? – Он дотянулся до бумажки и сорвал её с гвоздя. – Я понятия не имею, что это значит.... О... Да это же... Ты?

Перевернув листок, паренёк продемонстрировал нам нарисованную круглую улыбающуюся рожицу. Косые кресты вместо глаз и рот лесенкой, от уха до уха. Совсем как моя маска.

– Ты сюда на разведку утром не ходил? – Кира присмотрелась к рисунку и сравнила его с моим лицом. – Далековато, конечно... Но кто знает, во сколько ты сегодня вскочил.

– У меня он бы он не остался таким грустным. – Я указал на посиневшие губы дохлого шмеля. Целые. – Подражатели. О которых ты сама говорила.

– Хм... Ну значит что-то да всё-таки могут твои фанаты! Караван шмелей завалили! Респект, чё...

– Невелик подвиг. После вчерашнего в Отраде выжили почти только одни осы. Девчонки. – Пояснил я Денчику. – Бойцы из них так себе, сама знаешь.

– Значит, они их освободили? – Кира недоумённо оглянулась, словно желая увидеть разбегающихся по сторонам счастливых бывших пленниц. Или хотя бы их следы.

– Это всё равно, что отпускать на свободу канареек в тундре. Им свобода не нужна. Они на свободе не выживут.

– Ну... – Пожала плечами девчонка. – Других убитых тут вроде бы нет...

– Тут нет. Пойдём дальше. Только не по дороге. – Я кивнул на забор. – Дворами. И рот на замке.

Задние дворы особнячков и коттеджей были небольшими. Это совсем не региональные дачи. Никаких огородов на несколько соток. В лучшем случае – песочница для малышей, клумба для их мам, беседка для бабушек и дедушек да очаг для папаш-шашлычников. И каждый заросший травой закуток был отделён от соседского участка высоким забором. Поэтому перелезать через них приходилось довольно часто. Что сильно сказалось на скорости нашего путешествия. Но это время я сразу закладывал в наш маршрут. До захода солнца было ещё долго.

Оказавшись на вершине очередной ограды, я всегда осматривал местность вокруг. По-прежнему ни одного нового шмелиного трупа или тела растерзанной девчонки. Никакого движения. И беззаботное пение птиц в придорожных деревьях.

А пока мы пересекали ровные участки, я всегда косился в окна домов. Если бы там кто-то прятался, то точно бы начал выглядывать на нас в момент нашего появления. Но и в окнах тоже никого – ни движения, ни тени, ни силуэта.

Преодолев таким макаром пару километров пути, мы оказались на обочине довольно широкого шоссе.

– Машкинское? – Шёпотом осведомилась Кира.

– Она самое. Пошли за посадками. Тишина.

Посадки. Лесок. Коттеджи. Опять Посадки. Большой пустырь, уставленный дорожной спецтехникой.

– Производственная база ГБУ «Жилищник» района Куркино... – Шёпотом прочитала Кира табличку на заборе перед пустырём. – Может уже можно перестать прятаться? Вроде никого вокруг... А то уже вечереет, пока мы тут крадёмся как мыши какие...

– До Меги отсюда уже пара километров всего. Сейчас слева от шоссе будет кладбище. Там побыстрее пойдём.

– А вдруг твои подражатели тоже на кладбище прячутся? Есть другой путь? – Денчик явно не горел желанием пересекаться с моими неизвестными фанатами-душегубами.

– С юга от Меги плотная жилая застройка. Там днём шмели то и дело снуют. А после захода солнца – жоры из Ховрино.

– Вообще да... Там-то меня и сцапали... О, а это что? Тоже какое-то кладбище? – Денчик указал на ряды небольших могильных памятников, начинавшихся после лесопосадок впереди. – Ты ж говорил, что оно слева от шоссе?