Текст книги ""Фантастика 2024-37". Компиляция. Книги 1-19 (СИ)"

Автор книги: Леонид Кондратьев

Соавторы: Анна Кондакова,Анастасия Сиалана,Рик Рентон,А. Райро
сообщить о нарушении

Текущая страница: 267 (всего у книги 314 страниц)

– Только где его теперь искать? – В разговор вмешался один из самарцев. Кажется, Пётр. – Где тут по дороге к Москве есть ещё такие же ульи с радиацией? В Обнинске?

Я покачал головой:

– Это не совсем по дороге. Далековато. Крюк приличный получается. А осколки, как я понял, шли в Москву по кратчайшему маршруту. И, насколько я знаю, отсюда до Москвы больше нет ничего похожего ни на белую гору, ни на Раменскую аномалию... И в Коммунарке его тоже нет. Иначе мы бы уже нашли. – Помедлив, я покопался в памяти насчёт мест с повышенным радиационным фоном рядом со столицей, но не смог вытащить из своих знаний новых идей на этот счёт. – Нет. Пока не знаю...

– Я знаю...

Этот слабый голос раздался откуда-то слева – с пустыря, на котором король только что дуэлировал со своими вассалами. И все, кто стоял вокруг нас с Кирой, немедленно обернулись на звук, защёлкав курками и затворами.

– Не стреляйте... Пожалуйста... Я сдаюсь...

Шагнув на звук, я вынудил остальных расступиться. И разглядел, как из-под наполовину обезглавленного трупа Змея, кряхтя от боли выползал сэр Феникс Воскресенский. Сквозь разогнутые прутья забрала его шлема медленно капала тёмная кровь из раздавленного глаза.

– Помогите... Пожалуйста...

– Тойво? У тебя ещё есть противошок? – Первым засуетился Череп, а его подручный тут же полез в свои подсумки.

– При ранении лица промедол нельзя. Не торопись... – Я остановил десантника и подошёл ближе к раненому. – Пусть потерпит. Антисептик и перевязку пока приготовь.

– Помогите... Снимите его... – Жёлто-синий лорд всё ещё пытался неловко выбраться из-под тяжёлого трупа и поднял на меня ошалевший взгляд уцелевшего глаза. – Я же... Я же вас... Я вас как гостя... Это всё он!

Одной рукой раненый рыцарь пытался спихнуть с себя мёртвого противника. А второй указал на мёртвого короля:

– Это всё он придумал с испытанием! Старик его подговорил! Типа, если он вас не казнит, то старик не будет делать новое лекарство... Вот он и придумал...

– Может и так... – Я нагнулся над ним. Но вместо помощи наступил на труп Змея, мешая Фениксу освободиться от груза. – А может и врёшь...

– Да я же! Я же... – Пацан застонал от боли. И из-под полуприкрытого века над пустой глазницей вытекла розовая струйка.

Подоспевший Тойво замер рядом с нами с аптечкой наготове, когда я снова остановил его.

– Сначала пусть расскажет, то, что вроде бы как знает... Где-то тут рядом есть ещё радиоактивное заражение?

Пацан выпустил ещё одну тонкую струйку – на этот раз прозрачную – из уцелевшего глаза:

– Не рядом... Но не на отшибе, как Обнинск. В Москве...

– Москва большая. И мёртвая почти как ты. Где именно?

– К... К-курчатник...

Глава 16. Расщепление

– Если этот реактор совсем небольшой, то может нам его в деревню как-то оттащить? Компы запитать, фонари... А то от солнечных панелек толку уже почти нет. Темнеет-то рано, да и пасмурно всё время к осени... – Яр, сидевший на носу лодки рядом с приятелем-татарином, выцеливал развалины на берегу. И, видимо, заскучал от однообразия медленно проплывающих мимо куч колотого кирпича и бетона, которыми были засыпан один из окружающих берегов. А на другом берегу были ещё более скучные деревья, которыми заросли острова в Строгинском затоне. Кроме расплодившихся птиц никакого другого движения не было ни в мёртвом городе ни в живом лесу.

– Ты чё, ебобо?! – Шамиль выразительно постучал себе по лбу. – Он же радиоактивный!

– Да сам ты ебобо! – Возмутился старший бесёнок и немедленно ткнул обидчика кулаком в плечо. – Раз он там в институте прямо в здании стоял – значит есть какая-то защита!

Не хватало, чтобы они тут ещё драться начали, в нашем переполненном судёнышке.

– Так, ну-ка, хулиганьё – на вёсла! Ваша очередь. – Прекратив грести, я подтолкнул сидящего за соседним веслом Ивана вперёд. – Мы с тобой на нос, Кремлёвский демон. Давайте, меняемся на счёт «три». Три.

Быстро поменявшись местами, мы не дали лодке потерять шаткий баланс. И уже через несколько секунд вся молодецкая удаль зеленоградских подростков начала уходить в размеренные движения тяжёлыми вёслами.

Повернувшись спиной к курсу лодки, я встретился взглядом с Че – тот сидел на корме вместе со своими верными падаванами. Каким-то невероятным образом командир партизан всегда умудрялся смотреть мне прямо в глаза, скрытые за нарисованными на маске крестами.

Фидель и Рауль по обе стороны от своего командира следили за нашим тылом, вооружившись небольшими охотничьими карабинами. Сейчас они оглядывали развалины Строгинского моста, когда-то соединявшего одноимённый район и Щукино. Взорвали его, вроде бы, ещё в конце февраля. И с тех пор даже шмели в расцвете своей силы не рисковали перебираться из своей территории за реку в Щукино и прочие районы, располагавшиеся за рекой на востоке.

Среди обломков моста в одном месте было довольно много машин, наполовину скрытых тёмной водой – ближе к строгинскому берегу. Видимо из них местное ополчение сделало что-то вроде баррикады или блок-поста. Но среди ржавых остовов не было ни одного скелета. Прежде чем мост рухнул вместе с этим укреплением, его гарнизон полностью покинул свои укрытия. Значит, скорее всего, взорвали его не щукинские. А сами хозяева переправы.

Тем более, что, судя по довольно часто встречающимся обломкам лодок и белеющим среди них костякам на лесном берегу, щукинские не прекращали тщетных попыток перебраться через реку. Хотя усилия их речного десанта явно не часто заканчивались успехом. И свой берег банда, которая тогда хозяйничала в Строгино, держала крепко.

Однако, не думаю, что щукинские так сильно хотели перебраться на другой берег только из-за того, что он был сильно богат какими-то ништяками. В районах, которые окружают Щукино с севера, востока и юга точно так же, как и в Строгино очень много плотной высотной застройки. И вполне хватало гигантских торговых центров наподобие «Вегаса». «Авиапарк», например. Да тут по берегу даже вполне пригодные для питья родники есть.

Нет. Такие отчаянные попытки предпринимают не те, кто хочет жить чуть более сытно и пьяно. На такое форсирование могли решиться только те, кому в затылок дышало что-то пострашнее тех пулемётов, что когда-то защищали Строгино.

Что-то, что поселилось ранней весной в «Курчатнике»?

Командир партизан внезапно легко улыбнулся и кивнул, словно читая мои мысли и соглашаясь с ними.

Перед отплытием я прямо спросил его – способен ли он на такой фокус. Точно так же загадочно улыбаясь, как и сейчас, Че пожал плечами и заявил, что даже собаки умеют читать мысли людей. Не смотря на то, что не владеют ни одним из человеческих языков.

Рефлекторно захотелось отвести взгляд от его спокойных и пытливых глаз. И я глянул на кадета, который стал восьмым участником нашей мини-экспедиции. Вице-сержант Петров сидел на днище лодки между гребцами и кормой и завороженно разглядывал щербатые двадцатиэтажки, зияющие разбитыми окнами и следами от разрывов гранат.

У представителей волжского Альянса сейчас была уйма забот, связанных с контролем ключевых замков королевства. Даже не смотря на помощь рязанцев, байкеров и крюков. Ведь кроме них, основные блок посты торговой трассы предстояло поделить поровну ещё и между тульскими кадетами и владимиро-муромскими малолетними уголовниками. И что-то мне подсказывало, что это будет очень нелёгкой задачей для будущих дипломатов.

Поэтому вооружённые руки там сейчас были на вес золота. И Петров был единственным, кому в предстоящей операции была назначена роль лакмусовой бумажки. И с его помощью мы должны были выяснить, достаточно ли много помнит очередной осколок Чёрного Жоры из своей прошлой жизни, чтобы стать последней, четвёртой частью проекта по его воскрешению. Если, конечно, мы найдём его там, где раньше располагался федеральный центр ядерных исследований.

Тем более, что по прошествии двух полных суток с того момента, как мы занялись подготовкой предстоящего приключения, от экстренной экспедиции Баджера и Белого вестей не поступало. И кадетов до сих пор было на одного меньше. Лишь только рязанцы вчера вечером отчитались о том, что сразу проводили мотогонцов до границы своей территории в сторону Тамбова. Как и обещали – вместе с провиантом и запасом топлива.

– А как вообще из радиации получается электричество? – Тренированный Яр хоть и начал немного пыхтеть, усердно работая вёслами, но дыхания у него вполне хватало и на то, чтобы попытаться удовлетворить своё любопытство. – Типа ядерное топливо выделяет какие-то специальные лучи, и они заряжают аккумуляторы? Как солнечные панели заряжают батарейки от солнечного света?

Более шумно пыхтевший менее спортивный Шамиль лишь воздел глаза ко лбу и чуть заметно покачал головой. Но во взгляде остальных подростков я заметил точно такое же искреннее любопытство, как и у старшего бесёнка.

– Нет, совсем не так. Реактор всего лишь выделяет большое количество тепла. От него нагревается вода, вода превращается в пар, пар вращает турбину генератора, генератор вырабатывает переменный ток. Точно так же, как и на всех других типах электростанций. Только там воду нагревает угольная или мазутная топка. Либо она сама течёт через плотину сверху вниз.

– То есть, реактор это просто типа как большая топка? В которой горит это самое ядерное топливо? Просто, типа, хорошо и долго горит? Лучше, чем уголь?

– Нет, ничего там горит. Если всё правильно работает, во всяком случае... После бомбардировки нейтронами, атомы топливных элементов распадаются на составляющие элементарные частицы. Протоны, электроны и новые нейтроны. При этом распаде выделяется гораздо больше энергии, чем было затрачено на генерацию первичного удара нейтронами. Эти новые свободные элементы бомбардируют соседние атомы. И они тоже распадаются. И так далее... Таким образом, запускается цепная реакция. И если эту цепную реакцию достаточно замедлить, то освобождающаяся при расщеплении атомов энергия постепенно нагревает корпуса топливных элементов. И воду вокруг них. А дальше ты уже знаешь.

– А если не замедлить?

– Вода нагревается слишком быстро и сильно. Давление пара будет слишком сильным и может произойти авария.

– Как в Чернобыле? – Вопрос прозвучал сбоку. Иван, само собой, тоже проявил живейшее любопытство.

– Что-то вроде того. А если цепную реакцию ещё и дополнительно ускорить – то будет уже атомный взрыв. Когда большая часть топливного элемента разложится на составные частицы за долю секунды. И вся та энергия, которая раньше держала атомы вместе, выделится за это же короткое время.

– То есть... То есть из реактора можно сделать атомную бомбу?! – Подростковое любопытство и не думало униматься. – Я слышал, что кто-то из армейских планировал такое зимой в Обнинске... А может там, куда мы лезем, уже был атомный взрыв?!

Вытаращив глаза, Яр оглядел всех остальных.

– Думаешь, мы бы не заметили? – Шамиль снова покосился на приятеля со скепсисом в миндалевидных глазах.

– Ну со стороны Москвы много чё взрывалось зимой... Иногда довольно мощно...

Я снова поспешил погасить назревающую ссору в зародыше:

– Атомный взрыв ты бы точно запомнил, дружище. Хоть и ненадолго... Но, к счастью, с ним всё не так просто. Сначала топливо нужно обогатить до оружейного... Потом надо придать ему необходимую форму. С весом, близким к критической массе... И обложить обычной взрывчаткой. И ещё много чего... Например, умудриться при этом не сдохнуть от радиации... Но в главном ты, в общем-то, прав. Оружейный атом делают, по большому счёту, из мирного. Делали...

Вопросы тут же посыпались со всех сторон:

– Обогатить? Это как?

– Критической массе?

– А зачем обычная взрывчатка?

– Обогатить – значит сделать так, чтобы этих самых частиц, из которых состоят атомы топлива, стало ещё больше. А после того, как определённая масса оружейного топлива собирается в одном месте, с определённой плотностью, быстрая цепная реакция запускается сама собой.

– Как это так – сама собой? Нужна же эта... Как её... – Иван напряжённо потёр лоб, пытаясь вспомнить недавно услышанный термин. – Бомбардировка нейтронами, во!

– Из-за той самой радиации. Атомы, в которых очень много элементарных частиц, довольно быстро распадаются сами по себе. Постоянно испуская или, как говорят, излучая те частицы, которые не могут удержать. Не хватает энергии. И если от этого в пространство отлетают протоны – то это «альфа»-излучение. Если электроны – то «бета». А самое жёсткое и глубоко проникающее излучение – «гамма». Когда вылетают свободные нейтроны.

– Хм... У амазонок почему-то наоборот. Самая жёсткая – Альфа... – Неожиданно сержант Петров отвлёкся от созерцания впечатляющих столичных развалин и тоже поучаствовал в научном диспуте.

Я уже был немного наслышан о девчачьем батальоне из Вольска. Во время ночёвки в деревне бесов, кадет вспомнил о них, познакомившись с преимущественно женским гарнизоном из бывших ос. Чем заслужил всеобщее повышенное внимание – всем девчонкам стало жутко интересно, как же именно вольские амазонки смогли не только отбиться от местных мужских банд, но ещё и стать равноценными участниками Альянса.

Хотя этого боевитого парня с его военной выправкой и шикарным шрамом девчонки и без того начали расстреливать кокетливыми взглядами буквально с порога – как только увидели его во входных воротах вместе со мной. Такого интереса в своё время не удостаивался даже овеянный героической славой Иван.

А когда кадет принимал водные процедуры с дороги, за право отнести ему чистую одежду даже состоялась небольшая потасовка.

– Наверное, у них иерархия не из физики, а из биологии. Как в звериной стае. Где самый главный – Альфа. Точнее, в их случае, главная...

– А почему тогда атомные бомбы не взрываются сами по себе. – Иван всё ещё потирал уставшие от гребли руки. – Ведь получается, что в каждой бомбе есть критическая масса топлива, так ведь? Иначе она точно не взорвётся.

– Вот для этого в них и нужна обычная взрывчатка, кроме ядерной. Взрыв какого-нибудь тротила вокруг атомного заряда как бы обжимает его со всех сторон и резко увеличивает плотность. Тогда достигается критическая масса и запускается необходимая скорость цепной реакции. За долю секунды высвобождается океан энергии. Энергии, которая раньше удерживала вместе частицы миллионов атомов топлива. И происходит большой бада-бум. Так что да, Шамиль прав. Даже у себя в Зеленограде вы бы точно заметили атомный взрыв на западе Москвы.

– Поня-а-а-тно... – Под недоверчивым взглядом приятеля, Яр шумно выдохнул и резко высморкался за борт. – Только не всё.. Вот эти вот... Э-э-э... Элементальные частицы...

– Элементарные! – Кивнув своим внутренним сомнениям, словно убедился в их правоте, Шамиль с улыбкой поправил друга.

– Ну элементарные, чё ты пристал! – Нетерпеливо дёрнул сопливым носом самый старший, но не самый умный бесёнок. – Это вообще что? Типа какие-то микропылинки?

– Пф-ф-ф-ф... – Его интеллигентный друг продолжил сокрушаться над небогатым запасом знаний приятеля. – Нам же рассказывали по физике.

– Чё ты тут распыхтелся, заучка?! – Вспыхнул Яр. – Я те ща попыхтю тут по хребтине!

– Спокуха, горячие зеленоградские парни! – Я обратился к Шамилю. – Если человек чего-то не знает – это не хорошо и не плохо. Плохо, если он при этом и дальше не желает ничего знать. А Яр, как видишь, желает. И это только похвально.

– Вот именно! – Бесёнок, очевидно, был вполне удовлетворён моим аргументом. И не стал воплощать угрозу физической расправы. – Так чё это такое? И какая разница между всеми этими электронами, протонами и... Ну ты понял!

– Видишь ли, мой юный друг... Сложно дать определение тому, что само по себе определяет всё вокруг нас. Да и нас самих тоже...

– И ещё. – Пока я раздумывал над дальнейшим ответом, Иван тоже поделился своим интересом. – Если при расщеплении атома высвобождается так много энергии... То как они вообще вместе собрались изначально, все эти частицы? Это же, получается, нужно что-то вроде ядерного взрыва, только... Э-э-э... Только наоборот?

– Так точно. Это называется ядерный синтез.

– И где же его можно сделать?

– Например, внутри звёзд.

При этих словах все коротко глянули на небо – на невысокое августовское Солнце. И тут же отвели обожжённые зрачки обратно на воду.

– Да-а-а... Свет от Солнца летит до Земли через ледяной вакуум космоса примерно восемь минут. А потом ещё через километры атмосферы. Но даже после этого он способен ослепить или обжечь. Вот она – сила, способная создать материю. Каждый атом, из которых состоят ваши тела, был выкован в звезде. Помните об этом, когда вдруг чего-то испугаетесь. – После этих слов и Иван, и кадет, и бесы, и партизаны начали внимательно осматривать свои руки, словно пытаясь разглядеть работу космической кузницы. – А что касается элементарных частиц... Хм...

Я снова ненадолго задумался, подыскивая достаточно простые слова, которые могли бы дать им понятие о столь сложных вещах. Всё внимание ошарашенных столь простыми, но столь очевидными истинами пацанов, было вновь приковано ко мне. И это было неправильно. Чем дальше мы следовали вниз по течению, активнее следовало смотреть по сторонам.

– Пожалуй, с основами квантовой механики мы познакомимся как-нибудь потом... Надеюсь. – Оглянувшись, я указал на левый берег. – Вон, уже почти приплыли. Будьте внимательнее. И забирайте понемногу влево. Вон там вроде можно удобно высадиться.

Лодка медленно начала приближаться к небольшому пляжу, отделённому от развалин кварталов Щукина узкой лиственной рощицей. Которая уже начала подозрительно рано желтеть.

– А там нет радиации? Деревья-то чё-то как вокруг аномалии... – Сержанту Петрову эта желтизна тоже внушила вполне резонные опасения.

– Иван, прибор!

В ответ на приказ, юный сталкер немедленно извлёк из своей поклажи небольшой дозиметр – один из тех, которыми был снабжён его бункер. И направил раструб в сторону приближающегося берега.

Раздались тихие редкие щелчки.

– Стрелка вроде в зелёной зоне. Это же типа норм? – Паренёк показал мне экранчик устройства. – Но чё-то близко к жёлтой.

– Сорок микрорентген в час... – Я разглядел показания и прокомментировал. – Это ещё не выше нормы, но уже многовато даже для мегаполиса... Тем более, что он уже давно мёртв... На берегу всем надеть костюмы. Как тренировались.

– Окей...

Когда лодка тюкнула в песок носом, все пацаны попрыгали на берег и принялись доставать бункерные ОЗК из чехлов. Только Че поднялся во весь рост в лодке, рассматривая берег сквозь прицел карабина.

– Шутник... – Остановив взгляд на зарослях высокой, но пожухлой травы, он привлёк к ним моё внимание. – Смотри туда.

Приглядевшись, я не сразу понял, на что именно он показывает. И только шагнув ближе, разглядел в траве скелеты, похожие на те, что встречались на противоположном берегу.

Вот только костяки, которые мы видели на стороне Строгино, хоть и были с переломами или расколотыми черепами от крупнокалиберных попаданий, но всё-таки целые. И в истлевшей одежде они часто валялись на берегу, вытянувшись в полный рост.

А тех, кто не успел переплыть реку и остался здесь, явно разорвали на части. Ноги в обрывках штанов валялись вдалеке от тазовых костей. Руки – отдельно от плеч и лопаток. Позвоночники разломаны надвое, а грудные клетки распахнуты, словно крылья.

И ещё в этих кустах не было видно ни одного черепа.

Глава 17. Чужой район

Закрепив лодку, остальные подростки присоединились к нам с Че через минуту. И, заметив россыпи переломанных костяков, все притихли.

– Э-ге-е... Этих точно не из Строгино расстреляли... – Разглядывая переломанные старые костяки, Яр перетянул автомат с плеча на грудь. – Всё-таки правильно мы с пацанами в Москву решили не соваться.

– «Мы решили»... – Чуть слышно проворчал Шамиль. – Больше всех рвался. Хорошо хоть меня послушал...

– Да чё ты опять начинаешь...

– Тихо! – Я поднял руку, прислушиваясь к обстановке. Хотя, кроме бесов, всю дорогу отпускающих в адрес друг друга шпильки, теперь никто не стремился что либо заявить или поделиться очередным очевидным наблюдением.

Я сразу предупреждал, что приключение будет не из лёгких. И не из приятных. Узнав, кого мы ищем внутри Курчатника, Че согласился сразу. Фидель и Рауль как обычно – не отставали от него ни на шаг. Иван всегда горел жаждой исследования. А бесы, похоже, изо всех сил хотели доказать девчонкам, что если кто и отправится на опасное задание с самим Шутником – то только самые крутые из них.

Узнав, что случилось с Кирой, поучаствовать в экспедиции захотели и многие девушки. Но я слишком плохо их знал, чтобы быть уверенным в ком-то из бывших ос. Да и в моём плане не было места слишком большому количеству ролей.

И вот теперь даже отважные и дерзкие мальчишки, окрепшие духом за месяцы катаклизма сильнее, чем иные взрослые за десятилетия мирной жизни, робко притихли при виде последствий весеннего исхода щукинских. А иначе, как исходом, я это назвать не мог.

Каждый из них уже не раз видел последствия того или иного зимнего побоища. Да и сами пацаны в чём-то подобном успели поучаствовать в полный рост. Даже Иван. И их давно не удивляли брошенные без похорон скелеты с пулевыми отверстиями в черепах, с перебитыми минами ногами или с рёбрами, раздавленными колёсами боевых машин. А Весенний Мор богато «украсил» пригороды останками тех, кто так и не смог найти нужное лечение от очередной заразы.

Но ни одно скопление истлевших тел не было похоже на это растерзанное кладбище.

Пока притихшие пацаны разглядывали изломанные останки, я продолжал прислушиваться к окружающему молчанию. И не смог различить каких-либо других звуков, кроме негромкого плеска речных волн, шума желтеющих крон да шелеста павшей листвы, которую слабый ветерок гонял по железнодорожным путям. Несколько ржавеющих полос отделяло тут прибрежные посадки от городского массива.

– Похоже, что щукинские первыми поняли на собственной шкуре – кто теперь наш настоящий враг... Ты видел в центре что-нибудь подобное? А, Вань?

– «Улица академика Ермольевой»... – Прочитал на ближайшем указателе глазастый Иван и встрепенулся, когда понял, что вопрос был к нему. – А? А! Не-а... Ну, то есть... Видел много мёртвецов, конечно. Вокруг Павелецкого вокзала, например... Но они там целые были... Ну... Почти все... Хотя и валялись по всякому...

– Павелецкий вокзал раньше назывался Саратовским. – Сержант Петров вдруг выдал неожиданный факт. – А кто такая академик Ермольева? Ну, в смысле, чем знаменита?

– Создатель многих антибиотиков. Как-то раз сама себя заразила холерой, чтобы доказать эффективность холерного бактериофага... – Отведя взгляд от кучи костей на паренька, я увидел, что он не особо хорошо понял мои слова. И поспешил внести ясность. – Бактериофаг – это вирус, который заражает бактерии и убивает их. Холерный бактериофаг убивает возбудителя холеры.

– И чё в итоге? Доказала? – Полюбопытствовал Яр.

– Да. Быстро вылечилась. И потом разработки её команды спасли тысячи жизней.

– Эх... Весной бы сюда этого... Бак-те-ри-о-фа-га? – Убедившись, что выговорил сложное слово правильно, бесёнок продолжил. – Даже в Зеленограде полгорода дристало дальше, чем видело... А чё тут творилось...

– Любопытно... – Неожиданно подал голос Че. – Насколько я понял, с нами провернули примерно такой же фокус. И теперь нам нужно пролезть прямо в логово этой новой заразы. Совсем как вирусу-бактериофагу, который внедряется в тело холерного вибриона, чтобы его уничтожить...

– Да. Только вирус после этого тоже погибал. Ведь он был выведен искусственно, а не эволюционно. И не был заточен на продолжение своего рода. А нам нужно оттуда потом всё-таки выбраться... – Я обернулся к пацанам. – Кто остаётся с лодкой? Есть добровольцы?

С одной стороны, это было явно безопаснее, чем проникновение в неизвестность курчатовского центра. Но с другой – атмосфера берега, усыпанного изуродованными останками явно никому не внушала спокойствия. И перспектива того, чтобы остаться здесь в одиночестве, не могла быть намного предпочтительнее.

Но выбор за пацанов сделал Че:

– Рауль, Фидель, останьтесь. Разверните лодку и займите оборону. Если не вернёмся до темноты – встаньте на якорь посередине реки.

– Есть! – Партизаны ответили почти в один голос. – С лодкой только помогите.

– Яр?

– Ага, ща!

Пока подростки возились с нашим судном, я шагнул поближе к их командиру:

– Че. Небольшая просьба к тебе лично.

Он удивлённо приподнял бровь. Ой, а то ты не знаешь, к чему я клоню!

– Если я оттуда живым не выберусь – попытайся сохранить мою башку в целости. Чтоб хотя бы лицо было видно.

– Думаешь, он исполнит обещание?

– Других исполнителей у меня для вас нет. – Отмахнулся я от него и крикнул пацанам. – Всем, кто идёт с нами – надеть противогазы! Капюшоны, рукава затянуть! Иван! Доставай своё снадобье!

Через несколько минут весь наш небольшой отряд уже был полностью готов к отправлению в дебри мёртвого города, закончив экипировку и обмазывание коричневатой субстанцией с головы до ног.

– Мы когда девчонок от варщиков доставали и вот в этом же говне измазались – один ночной жора прямо мимо меня просто так прошёл! – Яр не преминул возможностью похвастаться, объясняя озадаченному кадету принцип действия мази. – Прям в глаза мне заглянул, проворчал чё-то и дальше поковылял... Только трясучка у него какая-то случилась...

– Хм... Нам бы такую штуку... – Размазав выделения жор по резиновому рукаву, Петров осторожно принюхался к перчатке. – И побольше. Гораздо проще было бы падальщиков и доходяг зачищать...

Все мы уже были наслышаны о том, какие вариации жорской фауны населяют приволжские регионы. И уточняющих вопросов не последовало. Кроме моих.

– Вот, значит, уже есть на что «антижорин» поменять, когда дело сделаем...

– Да мы бы и так отдали... – Торопливо перебил меня кадет. – Просто он пока не очень быстро делается. Там яйца нужны куриные...

– Яиц в королевстве хватает, сам видел. Несушки хоть и тощие, но пока холода не пришли – кладут по одному в два дня стабильно. Тоже бартер наладим. Ты мне лучше расскажи – кого вы ещё по пути сюда видели? В Тамбове, например. Есть какие-то необычные жоры?

– Не-а... Ну, то есть, как и везде – в ульях прыгуны и коконы. В особо крупных скоплениях попадаются сросшиеся, типа как мегажора. Ну, помните, мы рассказывали про такого...

– Помню, да... – Истории о том, через что прошла Алина в компании со своим суровым приёмным отцом, заставили меня совсем иначе взглянуть на эту хрупкую с вида девчонку. И понять, почему среди своих друзей она пользуется таким авторитетом. – Что ж... Будем надеяться, что впереди мы тоже не встретим ничего особенного... И на тех, кто, возможно, живёт в Курчатнике, отпугиватель действует примерно так же, как и на остальных заражённых... Вань, что там на приборе?

Паренёк торопливо извлёк прибор из наплечной сумки:

– Пока... Пока те же сорок, да? – Он протянул дозиметр ко мне.

– Да. Следи теперь постоянно, не убирай. Скажи, если будет больше пятидесяти. – И я последним натянул на лицо противогаз и затянул капюшон защитного костюма. – Вперёд!

Узкая улочка, направлявшая нас в сторону институтского комплекса, была окружена невысокими зданиями весьма неприветливой наружности. Окружены они были небольшими полупустыми парковками и глухими кирпичными заборами. Проходя мимо серых корпусов и ржавеющих ворот, Иван негромко бубнил себе под нос названия с вывесок около проходных, словно пытался запомнить обратный путь:

– Федеральный центр по проектированию и развитию объектов ядерной медицины... Центр противоопухолевой терапии... Какие-то больницы, что ли?

– Похоже, что здесь изучали возможности радиации при лечении рака. Так сказать, не отходя далеко от реактора. И ещё рядом исследовательские центры в которых работала та самая академик Ермольева. На улице имени Гамалеи. Тоже, кстати, микробиолог.

– Ага, я про неё слышал зимой по телеку ещё в прошлом году, про эту Гамалею. Когда про всякие антиковидные вакцины много рассказывали... – Постоянно оглядываясь, осторожно заметил саратовец.

– Про него. Гамалея Николай Фёдорович.

– Да? Блин... Ну ок, буду знать. – Петров съёжился – не то от лёгкого стыда, не то от тревоги. – Вообще обычно в таких больницах развиваются ульи... В инфекционных или родильных отделениях чаще всего.

– А тут вроде тихо... Вообще никого... – Пожал плечами Яр. Хотя по его поникшей осанке было видно, что тревога при виде грязных серых стен, нависающих над пыльным асфальтом, постепенно овладевает и им тоже.

– Не сглазь! – Шикнул на него Шамиль и повернулся ко мне. – Сколько тут примерно идти?

– По улицам ещё почти полтора километра. Вон на том перекрёстке направо – Выйдем на Гамалею. Или можно прямо, срезать через вон тот больничный комплекс и парк имени генерала Жадова, но там, скорее всего, заросло всё. Замучаемся продираться.

– Лучше не надо через больницу... – Снова подал голос кадет. – Ну её...

– А знаете, что тут не так? – Неожиданно его перебил Иван и резко остановился за несколько метров до перекрёстка. – Я понял!

Все тоже замерли и повернулись к нему, ожидая ответа на поставленный вопрос.

Оглянувшись, паренёк вытянулся на цыпочках и заглянул вперёд по улице. И только потом продолжил:

– Улица слишком целая!

– В смысле?

– В центре почти на всех домах отметины от зимних боёв. От пуль, от взрывов. Пожары, обрушения... Асфальт щербатый везде. Баррикады... Целый забор – ещё пойди найди. Их или взорвали или разобрали, чтобы построить укрепления там, где они нужнее были, как я понял... А тут всё на своём месте, как и раньше было... Даже вон – колючку не сняли. И видите хоть одну дырку от пуль? Даже на машинах нет. Ни одной перестрелки за всё время? Тут что, какие-то пацифисты жили?

После этого замечания все заозирались, чтобы убедиться в его правоте. Тишину мёрвых кварталов нарушал только скрип наших резиновых костюмов да лёгкий шелест пожухлой листвы в плешивых кронах.

– Ваще да... На берегу на некоторых стволах были пулевые дырки. И вдоль железки тоже... А тут и правда нет... – Оглянувшись на ближайшее жилое здание, Яр тоже поделился наблюдениями вслух. – Окна разбитые, но нигде нет черноты... Ну... От огня и дыма, когда квартира горит. Тут что, правда никто не воевал?

– Да даже вон за ту многоэтажку хоть кто-нибудь, да по любому бы зарубился хоть разок. – Согласился с ним Шамиль. – Пока патронов было навалом – почти все сначала стреляли, а потом думали.

– Значит тех, кто мог нести оружие, здесь не было даже зимой. Ульи в больницах, говоришь... – Я покосился на саратовца и привлёк внимание Че. – Что скажешь?

Тот медленно оглядывался и вдруг неожиданно поднял маску противогаза.