Текст книги ""Фантастика 2024-37". Компиляция. Книги 1-19 (СИ)"

Автор книги: Леонид Кондратьев

Соавторы: Анна Кондакова,Анастасия Сиалана,Рик Рентон,А. Райро
сообщить о нарушении

Текущая страница: 133 (всего у книги 314 страниц)

Эпилог

Год спустя, полдень

– Ну что? Ты готов, кириос ЛасГален? – Сзади меня обняла Афена. – Ты же так хотел это сделать. Столько народу будет тебя провожать.

Мы стояли в комнате нашего общего дома и смотрели на себя в зеркало. Дом отстроили на новом месте, рядом с Зоопитомником, чтобы Зефир был поближе. Без него мы уже не представляли наших путешествий, ведь теперь Портацией я не владел. Мы часто летали в столицу и на наш остров (так его и называли – «наш остров»).

В спальню ввалился Кристобаль, а за ним – и Чез Гаспер. В открытую дверь влетели и Жмот с Князем Тьмы. Они прокатились кубарем по полу и скрылись в пространстве, опять что-то не поделив.

Кот теперь был всего лишь котом, и госпожа Майдере никогда больше не внедряла в него своё сознание. Она погибла в тот момент, когда Артазар убил Нари – тогда вместе с девушкой умерла и великий дисгений Ордена Тайн. Вчера мы с Афеной были на открытии памятника в её честь.

– Если долго будешь возиться, то пирога по-кристобальски тебе не достанется! – объявил Крис. – И столик в моём заведении можешь не выпрашивать! Хотя ты и не выпрашиваешь, но даже не пытайся!

– А мне можно выпрашивать? – заулыбался Чез.

– Тебе всегда можно. И Дексу Гарнеку. Даже главе Йешу. И кириосу Кэйничу с женой. Даже Кайле можно. Но только не Тайдеру ЛасГалену. Он вечно чем-то недоволен.

Я покачал головой.

– Для начала смени название для главного десерта.

– А чем тебе десерт не угодил? Торт «Мозарт» – отличное название. У нас таких названий по городу – завались. Ты будто не знаешь! Площадь Мозарта, морской порт Мозарта, вокзал Мозарта, музей Мозарта, даже стрелковый клуб Мозарта. А в лавке у Хартога есть морфи, похожие на Мозарта, и стоят они, как десять других морфи. Почему не может быть торта Мозарта?

Я не стал с ним спорить – всё равно бесполезно.

Для меня имя Мозарт было чем-то неприкосновенным, а его использовали везде и для всего подряд, но почему-то я был уверен, что сам Мозарт бы одобрил людское уважение на свой счет.

Правда, «торт Мозарта» – всё-таки перебор, как по мне.

Мы наконец вышли на улицу и внезапно натолкнулись на Кайлу Сише. Она неслась по улице со стороны площади и кричала:

– Погодите! Эй! Не улетайте!

Кристобаль нахмурился, Брана закатила глаза, а Афена заметно напряглась.

Подбежав к нашему дому, Кайла кивнула мне, Бране и Афене:

– Привет, ребят, – и кинулась Кристобалю на шею.

Тот опешил и растерянно замер, а девушка одарила его смачным поцелуем в губы, после чего, отдышавшись, спросила:

– Ты же не-маг, верно?

– Э… ну да, – покраснел Кристобаль.

– И не кириос?

– Не кириос, конечно.

– И не-гражданин?

– Вообще-то, теперь не-граждан не существует, все мы граждане, и я, и Брана, и…

– О да-а-а! – выдохнула Кайла. – Ты идеальный парень! Лучше, чем твой брат, даже после того, как ему предложили место кириоса в столице. Никакой магии, никакой службы, никаких морфи и богов! Мне нужен кто-то попроще. Я всё предусмотрела. У тебя перспективный ресторанный бизнес, у меня – высокое происхождение… Хочешь, покажу тебе мой боевой зал? Но учти, что войти туда можно только через мою спальню, я дам тебе ключ.

Она продемонстрировала ему ключ со знакомым мне брелком в виде красного скорпиона.

Кристобаль покосился на ключ и прокашлялся.

– Извини, но я занят. Навсегда занят.

Кайла заморгала часто-часто – отказа она не ожидала.

– Как это, «навсегда занят»? Совсем навсегда? Поверь, когда я предложила твоему брату свой ключ, то он очень даже…

Кристобаль буквально спас меня, опять громко прокашлявшись.

– Я занят, Кайла. У меня куча дел, ты же знаешь. Давай, я тебе лучше столик придержу на воскресенье.

Девушка насупилась и процедила:

– Засунь себе свой столик, знаешь куда⁈ Ненавижу вас, братья ЛасГалены! Вы меня динамите, козлы! Я бы на месте главы республики не дала вам гражданства! Именно вам двоим на всём белом свете!

Она развернулась на каблуках и потопала в сторону дома, пробурчав напоследок, что предложит свой ключ Чезу Гасперу, потому что «…у него тоже перспективный бизнес – цех по ремонту лодок, которые сейчас покупают все, кому не лень, а свой пирог по-кристобальски можешь засунуть туда же, куда и столик из твоей забегаловки!».

Кристобаль проследил, как она уходит, и пробормотал:

– Задница у неё, конечно, шикарная, но к ней прилагаются проблемы. И почему у меня ощущение, что Чезу не отвертеться от её ключа?

– Кому-то точно не отвертеться, – усмехнулся я, глядя Кайле вслед. – Насчёт задницы – согласен…

Афена ткнула меня локтем в бок, причем так сильно, что я согнулся.

Кристобаль усмехнулся и тут же забыл про Кайлу. Вообще-то, я знал, что он положил глаз на одну из четырёх сестёр Катьяру. Самую младшую. Её звали Нари, что значит «радость». Так ему сказал ичитака племени по имени Маноя, что значит «отравленная игла». Это случилось пару месяцев назад, когда мы с Крисом, Кэйничем и Афеной прилетали в лагерь племени. Крис не мог глаз от девушки отвести. Пялился, как придурок, и говорил, что она завораживает, как луна (подсмотрел комплимент в какой-то книжке).

Каждый месяц, в полнолуние, племя Катьяру возносило дары своему покровителю – ночному филину. Луна светила ярко и ровно, а Бог Ночи опускался на землю и одаривал людей спокойствием. Все племена почитали его. Они возвели холм и построили для Нокто гнездо посреди долины Зохи, у пещер Азимуса.

– Ну всё! Отправляйтесь! – Брана подтолкнула меня с крыльца и добавила деловито: – Не задерживайтесь на ужин! А мне ещё по делам надо заскочить!

«По делам» – это значило, что она опять побежит к Баучу Беласко и придёт только после полуночи. Они готовились к свадьбе.

На шее у Браны мерцала одна бусина на серебряной нити, оставшаяся от ожерелья Бога Солнца. Не знаю, зачем сестра это хранила – как воспоминание о мести, как украшение, как магическую реликвию. Но, кажется, о своём шраме она больше не беспокоилась.

– Шрамы украшают людей, а кому не нравится, тот просто ещё не получил свой, – сказала она однажды, обнимая своего экзорциста, у которого своих шрамов было завались. Как, впрочем, и пирсинга с амулетами.

Кристобаль и Брана с нами не полетели, а лишь проводили до дракона.

Афена взяла его под управление и, как обычно, доверила мне своё тело. Я устроился в седле на спине Зефира и крепко обнял девушку, а она подняла белого гиганта над городом. Мы пронеслись над толпами людей, собравшихся на площади. Все молча проводили нас печальными взглядами: люди знали, куда я отправился вместе с Афеной и что прихватил с собой.

Дракон мчался вперёд, расправив крылья, и нёс нас туда, куда я давно хотел вернуться.

Под нами распростёрлась морская гладь, мелькали редкие острова. Когда наконец показались ровные холмы посреди воды, у меня защемило сердце. То ли от радости, то ли от тоски.

Гнёзда выглядели иначе.

Люди привели их в порядок, вернули на место украденные артефакты, и сюда вернулись боги. Домики на вершинах снова блестели, вогнутые скаты крыш золотились на солнце, а куски разноцветной ткани хлопали на ветру.

Дракон спикировал вниз, пронёсся над тёмной водой, почти касаясь её когтями, и приземлился у подножия одного из холмов. Афена вернула сознание в своё тело, и мы вместе отправились на гору, к гнезду. Охранных идолов тут больше не было, потому что не было и их хозяина.

Мы шли по высокой траве наверх и молчали, в воздухе пахло морской солью, свежестью и травами.

В руке я держал золотистый лук, а на плече нёс колчан.

Перед тем, как взойти на крыльцо, мы посмотрели на статую ястреба у входа, поклонились ей, постояли немного и прошли дальше. Внутри было чисто и свежо, на алтарь падали солнечные лучи из мозаичного окна.

Я положил лук с колчаном на главное место святилища и тихо произнёс:

– Это твоё, Мозарт.

Вдруг за спиной кто-то коротко чирикнул, кто-то маленький и не слишком опасный. Мы обернулись.

– Ой… – в умилении выдохнула Афена. – Это что, охранный идол горы?

Я нахмурился.

– Откуда бы ему взяться, если бога в гнезде нет?

Афене было плевать на мои доводы. Она присела и протянула руку к маленькому идолу. Он выглядел, как зубастая черепаха на двух лапах, только шустрая, как хорёк. Охранные идолы вообще не отличались миловидностью.

Он ещё раз чирикнул и юркнул в открытую дверь, на улицу.

Всё ещё хмурясь, я глянул на алтарь и замер. Рядом с луком сидел маленький золотистый ястреб. Нет, это был не Мозарт, а какой-то другой бог. Говорят, что в старое гнездо порой может наведаться новое божество, совсем молодое, только родившееся. И это было как раз такое.

Бог вылупил на меня глаза, посмотрел пристально и с интересом.

– Привет, – поздоровался я. – Меня зовут Тайдер. А это артефакт одного из великих богов. Его звали Мозарт, Бог Гор. Ты сидишь прямо на его алтаре.

Ястреб опустил голову и остался сидеть.

Мы с Афеной постояли ещё немного и покинули гнездо, а вот новорождённый бог остался. Никто из нас был не против, если честно. Пусть это будет его новый дом.

Спустившись с крыльца, я прошёл по склону и уселся прямо на траву. В том самом месте, где когда-то очнулся, ещё даже не зная, что это далёкое будущее.

Афена пристроилась рядом.

Мы молча уставились на море вдалеке, на горизонт за холмами и гнёздами, на то, как солнце блестит на воде. Внезапно воздух перед нами сгустился и образовал женскую полупрозрачную фигуру, голубые волосы закрывали часть её голого тела. Она явилась так неожиданно, что я оторопел.

– Тхаги! – Афена вскочила.

Я тоже поднялся на ноги – не ожидал увидеть богиню собственными глазами.

Она склонилась ко мне и тихо сказала:

– У тебя есть шанс вернуться обратно, Стин. В тот самый день и час, с которого всё для тебя началось. Ты можешь вернуться и встать у истоков великой эпохи Одинай. С твоими знаниями о том, что может произойти, ты бы создал великую людскую цивилизацию. Лучше той, что была. Ты бы не дал ей погибнуть. Я во власти вернуть тот день, если ты захочешь.

Афена непонимающе уставилась на меня.

– О каком прошлом она говорит, Тайдер? И почему она назвала тебя «Стин»?

– Потому что меня так зовут, – ответил я и внимательно посмотрел на Богиню Смерти.

А сам представил, как возвращаюсь обратно, как сталкиваюсь с Афеной у ворот интерната, и о том, что со мной в этот момент все знания о будущем крахе цивилизации и о том, как поступить правильно, чтобы не довести её до гибели… Только было одно «но». Это будем уже не мы: другой я, другая Афена и другая история.

– Нет, Тхаги. – Я покачал головой. – Та эпоха прошла, люди сами её погубили. То, что умерло – уже умерло. Мы восстановим то, что живо, и построим новую эпоху.

Тхаги выпрямилась и посмотрела на небо, а оттуда донеслось знакомым голосом:

– Я же говорил, крошка! Мой пацан! У него всегда есть план бэ! Ах-ха-ха! Дай обниму!

Тхаги снова склонилась и провела полупрозрачным пальцем по моей щеке, окатив прохладой, затем улыбнулась Афене, после чего ветер с моря снёс её образ, и мы снова остались одни на горе.

Я опять сел на траву, посмотрев на горизонт. Афена опустилась рядом и взяла меня за руку.

– Так о чём она говорила? Какое прошлое, Тайдер?

– Хочешь знать, с чего всё началось?

– Ну конечно! – в нетерпении выдохнула девушка.

Я улыбнулся, вспоминая начало своей истории, и о том, как столкнулся с Богиней Смерти у ворот интерната.

– Ну что ж. Тогда слушай. Всё началось с того, что ты меня убила…

Рик Рентон
Поколение сирот 1
А отличники сдохли первыми…

Глава 1
Клубничка для подростков

Едва мне удалось забыться тревожным сном, как в сознание ворвались звонкие голоса. Твою ж мать, ублюдки мелкие! Сначала жоры до темноты воют как резанные, а теперь эти… Ну почему вы всегда орёте как макаки, если вас больше двух!

Я немного полежал, надеясь, что голоса пройдут мимо. На полуголодный желудок опять уснуть получится нескоро. А эти пиздюки ещё и уходить, походу не собираются. А я так устал… Ладно, придётся заняться воспитанием.

Перешагнув через свои растяжки, я спустился с чердака и осторожно подошёл к соседней даче. Голоса шли изнутри надворных построек. Ну знал же, что там погреб! Чёрт, надо было сегодня обыскать…

– Да они из Степного, кароч. За бабами нашими пришли да? У с-сука! – Какой-то грозный подросток дал гневного петуха и, видимо, попытался кого-то ударить. Глухой шлепок меня особо не впечатлил. Этот слабак.

– А чё чистые такие? За шмот поясни, ёпта! Хуле смотришь! – Раздался ещё один гнусавый дискант. Этот наглее. Но тоже базарит, а не действует.

– Да режьте их, хера с них взять. – Этот голос меня насторожил. Ломкий, но спокойный. Этого так просто не напугаешь. Успел уже яйца отрастить.

Что-то щёлкнуло, и из сарая послышался сдавленный булькающий хрип. О, я угадаю эту мелодию с трёх нот! Так хрипит человек, которому только что вскрыли горло. Значит, у этих есть ножички. Тем чище будет совесть.

Заглянув в щель между приоткрытой дверью и косяком, я увидел двух пацанов лет двенадцати. Один из них вытирал о замызганные штаны какую-то заточку, второй сидя стягивал куртку с ещё шевелящегося мальчонки примерно такого же возраста. Другой лежал рядом в растекающейся тёмной густой луже. Этот был помладше. И уже затих. Третий ублюдок, походу самый старший, расслабленно стоял у стены чуть поодаль. Скорчив на прыщавом лице презрительную гримасу, он наблюдал за сбором трофеев. Из-за спины у него выглядывало деревянное ложе какого-то ружья или винтовки. Вот блядь. Придётся патрон потратить.

Я взвёл курки на обрезе и плавно вытащил его из ремней на бедре. Резко толкнув дверь в сторону, я без лишних приветствий спустил один в сторону вооружённого подростка.

Тот охнул и осел по стене, оставляя позади себя размазанный тёмный след. Сука, навылет! Тварь тощая. Хоть бы ствол не задело.

Те двое, что были поближе, резко обернулись на выстрел. Сидящий сразу получил ботинком по роже и упал на свежеприрезанных. Тот, что стоял, успел что-то вякнуть, но следом тоже схлопотал по морде – рукояткой обреза я почти оторвал ему челюсть. По деревянному полу зазвенели осколки зубов.

Оба ещё успели завыть что-то нечленораздельное, прежде чем я по разу проткнул каждому шею. Старая финка почти не встречала сопротивления. Таких больше не делают…

Пацан у стены ещё был жив, когда я стягивал с его плеча оружие. Вертикальная двустволка с внутренними курками. Новая, не чета моему раритету. Откинув стволы, патронов в них я не обнаружил. Твою мать!

Пошарив по карманам булькающего кровью, но не пытающегося сопротивляться наглеца, я нашёл плотно упакованную в полиэтилен половину шоколадного батончика и канцелярский нож. Всё это время он таращил на меня глаза так, как будто увидел привидение. Верхом на единороге.

– Добить?

Он продолжал удивлённо таращиться и пускать кровавые пузыри, медленно сгибая и разгибая ноги.

– Молчание – знак согласия. До встречи в Вальгалле. – Финка легко ушла ему под подбородок.

Остальные нормального лута не обронили. Только точно такие же ножи. Налегке ходят… значит где-то близко у них кубло. Лучше не задерживаться. Ещё сбегутся на выстрел, у них ума хватит…

Я поменял стреляный патрон в обрезе и толкнул дверь наружу, вдохнув свежий ночной воздух. За спиной что-то скрипнуло.

Резко обернувшись и взведя курки, я успел заметить, как опустилась крышка погреба. Прямо под лужей, натёкшей с зарезанных – поэтому я не заметил её раньше.

– Вылезай. А то подожгу.

– Я боюсь… Они… Они там все мёртвые? – Тонкий голосок едва был слышен из под половиц. Девчонка, что ли?

– Ну ты ещё живая. Пока что. – Я плавно спустил курки, издав характерный щелчок.

– Не надо, пожалуйста!.. Пожалуйста! У меня тут есть еда! – Голосок горячо запричитал.

– В упаковке? Не пахнет?

– В банках…

– Доставай.

Пауза. Тишина. Потом какая-то возня и звяканье стекла.

– А вы меня тоже убьёте?

– А ты желаешь?

– Не надо, пожалуйста… Ведь я ничего плохого вам не сделала… – Послышалось тихое всхлипывание.

– Когда сделаешь, поздно будет. Вылезай уже.

Всхлипывания прекратились коротким решительным шмыганием. Крышка погреба приоткрылась и густеющая кровь беспрепятственно устремилась в подпол. Я шагнул к щели и откинул дверцу, нацелив вниз обрез.

Снизу с испугом уставились огромные светло-голубые, чуть опухшие от слёз глаза. На тонком лице с маленьким острым подбородком и носом-пуговкой, они выглядели совсем нереально, как в этих японских мультиках. Спутанные, давно немытые платиновые волосы были неаккуратно обрезаны чуть ниже плеч. Девочке на вид было лет пятнадцать-шестнадцать. Хотя, кто их акселератов, разберёт. Они щас уже и в пятом классе как лошади.

Одета она была в какой-то бесформенный и безразмерный пуховик поверх простого суконного платья, словно снятого с какой-то старушки. Такие нелепые пуховики вошли в моду незадолго до моей изоляции. На ногах – резиновые сапоги. В каждой руке она держала по банке. В одной я разглядел квашеную капусту, в другой – что-то красноватое. Какое-то варенье.

Полная луна осветила через дверь остальные банки на полках погреба – они были либо пусты, либо… Похоже, давно она тут сидит.

– Не надо… – Тонкие бледные губы беззвучно открылись при взгляде на оружие.

– Не разбей. – Я протянул руку и принял у неё капусту – банка уже почти выскользнула из слабеющих пальцев.

Она продолжала нерешительно стоять на ступеньках, пока я не убрал обрез в импровизированную кобуру и не подал ей руку. Оказавшись снаружи, девочка ахнула, отшатнулась от трупов к стене и, споткнувшись о подстреленного, упала, зазвенев вареньем.

– Да ты ж дурища… Не разбила? Вставай!

Она продолжала испуганно пялиться на двух пацанов, которые были мертвы ещё до моего вмешательства.

Я проследил за её взглядом:

– Твои?

– Б…Братики… – Она резко выдохнула и беззвучно разревелась, размазывая по лицу пыль.

– Вы тут всё время прятались, что ли?

Девочка продолжала хлюпать и судорожно вздыхать:

– О… Они… Вышли…Ненадолго… Мне… Мне надо было… В туалет… – Она перевела зарёванный взгляд на сидящего рядом парня с дырой в животе, желая понять, обо что она споткнулась. Встретив его мёртвый и всё ещё удивлённый взгляд, она вскрикнула и отползла в угол.

– А тут как раз эти шакалята рыскали… – Я пнул гопника с отваливающейся челюстью.

Он, покачнувшись, будто бы состроил в ответ троллфейс.

– Ну тогда всё… – Накинув на плечо ружьё и подобрав варенье, я отправил банку в рюкзак, вслед за капустой. – Бывай!

– Как… Подождите! – Она мгновенно перестала рыдать, осознав, что сейчас останется с трупами наедине. – Вы уходите?

– Так же неотвратимо, как молодость, дорогуша. Или ты думала, что я тут щас вместе с тобой расплачусь, как спермотоксикозник какой? Считай меня противным бессердечным исключением. – Дверь закрылась у меня за спиной, оставив внутри судорожно шмыгающее несчастье.

Ещё скажи спасибо. Эти гаврики бы тебя не бросили. Такие у них в цене.

Весенняя слякоть дачного переулка симпатично поблескивала в свете полной луны. Где-то в конце переулка бормотали что-то бессвязное несколько жор. Видимо, тоже нежрамши, раз не спят.

А с противоположного конца улочки по направлению ко мне двигалась толпа недорослей, ощетинившаяся каким-то дрекольем. Человек десять. От нескольких мелких пятиклассников, до здоровенного лба, почти с меня ростом. Блядь.

Нырнув за угол, я взвёл курки и прикинул план действий. Можно попробовать тихо отойти огородами. Но деревья в садах только-только дали почки и стоят голые. Под луной я буду как на ладони. В соседний дом уже не успеть. Ладно, затаюсь пока здесь. Надеюсь, девчонка сообразила сховаться обратно в погреб.

Ватага малолетних бандитов поравнялась с сараем.

– Тих! Там кто-то есть! – Пацан с черенком, утыканным гвоздями, указал на приоткрытую дверь. Они совсем немного не дошли до угла, за которым я держал наготове обрез, подглядывая сквозь щели в рассохшихся досках.

– Да эт жоры небось, пожрать ищут… – Выстроившись полукругом у входа, чумазые подростки зацепили дверь своими ковырялами и приоткрыли её.

– Хуясе! Это ж Харч! И Костян с Миханом тут. Эт чё… Степновские их так? Ваще охуели, пидоры! – Толпа начала возмущаться нарушением их территориальной неприкосновенности и требовать мести. Как вдруг все стихли.

– Оп-па! Да тут баба! Ништяк! – Плотоядно улыбаясь, внутрь сарая направился самый рослый беспризорник. – Слышь, ты чё, из Степного? Да не ссы, не обижу…

Да что ж ты какая дурында… Чего не спряталась-то…

– Не подходи! – Пискнул знакомый голосок, и следом затрещал открываемый канцелярский нож.

– Еба-а-а… Прикольная… Зырь, Вован, какая… Ы-хы-ы… – Невидимый мне похотливый припевала Вована, казалось, вот-вот кончит в штаны от одного вида беззащитной девчонки.

Если кто-то и раздражает меня больше, чем несмышлёные ссыкухи, то только вот такое малолетнее быдло. Эх, жалко, конечно… Но десертом придётся пожертвовать.

Достав из рюкзака банку с вареньем, я пару секунд полюбовался крупными тёмными ягодами, соблазнительно переминающимися в густом сиропе. Клубничное…

Проглотив слюну, я вышел из-за угла и швырнул банку в голову ближайшего подростка. Стекло звонко разлетелось на десятки сверкающих в лунном свете частей, обдав возбудившуюся гурьбу сладко пахнущим содержимым.

– Ай, бля!!! – Дети слепо заозирались в поисках обидчика, размазывая по лицам и одежде липкий ароматный десерт, пытаясь понять, откуда вдруг свалилось ещё и такое счастье. – Э, вон там! Э, слышь, стой! Сюда иди, ёпта!

Убегая в противоположный конец переулка, я не огладывался – и так было понятно, что охотничий инстинкт уже возобладал стаей малолетних макак. И, забыв об осторожности, они с грозными криками зашлёпали за мной в погоню по дачной слякоти. В нормальных условиях им за мной было бы не угнаться. Но теперь мой рюкзак весил на три кило рубленой капусты тяжелее, а по спине стучал трофейный гладкоствол. Ну да тут недалеко.

Мимо – в обратную сторону – вприпрыжку проскочило несколько жор. Впереди из теней между домами повыскакивало ещё штук пять. И все, дёргая носами и слепо пялясь в ту сторону, откуда пахнуло живительными углеводами, неуклюже поскакали навстречу толпе яростных детей.

Я перепрыгнул через покосившийся заборчик справа и приготовил обрез. Из этого укрытия переулок был как на ладони – подростки, заметив ковыляющих к ним жор, наконец-то начали что-то подозревать.

– Бля, ебашьте их! Ебашьте! – Тот, что был выше всех, и, видимо, умнее, принял на себя командование и начал пятиться, пихая остальных вперёд.

Малолетняя стая мгновенно почуяла неуверенность в голосе вожака и остановилась

– Твою мать, валите их, чё встали! – Командир, перемазанный в варенье, как и все остальные, раздал пару подзатыльников, пытаясь поднять боевой дух вверенного ему подразделения. И, убедившись в том, что дубины и колья снова в боевом положении, сам предпринял стратегическое отступление обратно к сараю.

Первые ряды неуверенно попытались отпихнуть подступающих жор своими черенками. Один даже успел со всего размаху всадить гвозди в черепную коробку самого ближнего инфицированного.

Вечноголодные жоры и не подумали останавливаться. Почти не обращая внимания на отчаянные тычки и удары, на застревавшие в головах дубинки и грозные писклявые окрики, они, утробно урча, продолжали движение.

Прорвавшись сквозь выставленные палки, первый инфицированный схватил ближайшего мальчишку за голову. Измазанный сиропом недоросль заверещал как перепёлка и разом лишился щеки. Ещё одна пара костлявых рук откуда-то слева притянула его в свою сторону. Гнилые зубы отгрызли ему ухо и часть скальпа, растягивая кожу на полметра.

Ряды гопников охватила паника. Безумный вопль первого пострадавшего мгновенно заставил их побросать оружие и поддаться панике.

– Мама!!! – Только и успел выкрикнуть низенький бутуз, когда на него навалилась пара жориков и начала рвать шею, забрызганную ошмётками сахарных ягод. Древний детский призыв утонул в мерзком булькании.

Худощавые, но цепкие руки быстро достали до всех участников ополчения – оторвать руку у жоры, дотянувшуюся до еды, можно только топором. Похватав детей за конечности или за одежду и повалив их в слякоть, заражённые приступили к пиршеству.

Нет, сырая человеческая плоть их не интересовала. Вирус перестраивал работу нервной системы на бесконечное потребление того, что пахло готовой едой. Люди или любое другое сырое мясо аппетит у жор не разжигали. Как и тухлятина.

Но сейчас кожа и одежда подростков была покрыта сладкими углеводами. Запах пищи жоры чуяли лучше собак. А тратить время на слизывание они, очевидно, не любили. Или не умели.

Те, у кого лицо осталось чистым, теперь, отчаянно вереща, пытались вырваться из-под насевших на них пожирателей, обгладывающих им руки. У остальных от лиц уже почти ничего не осталось – в грязи под ногами жор тонули орущие иллюстрации из анатомического атласа. Кое-кто, наконец-то, начал затихать, захлёбываясь собственной кровью и слякотью.

Как ни весело было наблюдать за быстрым поражением подросткового отряда, но сидеть на месте было некогда. Перебравшись через забор на улицу, я затопал к сараю обратно. Азартно жующие сладкие щёки, носы и уши заражённые, сидя на втоптанной в слякоть школоте, слепо смотрели сквозь мою фигуру. Едой от меня не пахло.

Впереди трусило ещё несколько жор. Не сумев вклиниться в общую кучу-малу на дороге, они последовали за сладким запахом рослого главаря.

Тот, подбадриваемый воплями и стонами обглоданных товарищей, резво подскочил к сараю и захлопнул за собой дверь. Но хлипкая конструкция из пяти досок и пары брусков не стала серьёзным препятствием между вечным голодом и сладкой наградой. Жоры снесли дверь с петель уже через несколько ударов.

За это время я успел поравняться со строением и заглянул внутрь за их сутулые спины. Девчонка в пуховике по-прежнему испуганно жалась в угол, выставив вперёд руку с резаком. И своими огромными глазами уставилась на крышку погреба. Смекалистый дылда, похоже, скрылся от погони в подпол.

Жоры, не видя перед собой цели, но по-прежнему чуя запах сиропа, заводили носом, медленно шагая внутрь сарая, пытаясь найти источник. Один из них, обнаружив, что несколько сладких капель упали на пол и ещё не успели смешаться со слякотью, принялся азартно запихивать в рот комки грязи. Другой, заметив осколки банки, густо покрытые вареньем, без тени сомнения в пустых глазах, попытался жевать стекло. Не чувствуя боли, он блаженно улыбался и хрустел, запихивая в окровавленный рот осколок за осколком. Совсем скоро пожиратель не мог больше глотать – стекло набилось поперёк горла. И тогда он просто сложил оставшиеся стёклышки в рот и начал их обсасывать, пуская из уголков рта густые струйки крови от порезанного в хлам языка.

Я осторожно прошёл внутрь, стараясь не задеть поедающих землю. Главное не вставать между жорой и тем, что пахнет едой. В остальном они довольно безобидны. Могут только лениво отмахиваться, если вдруг кому-то приспичит к ним зачем-то прикопаться. Например, чтобы снять с них ботинки подходящего размера или прошерстить карманы. Но в момент насыщения жору лучше не трогать. Любое прикосновение он может расценить как попытку покушения на его добычу. И принять жёсткие меры.

Девчонка, заметив меня в дверном проёме, резко перенацелила ножик в мою сторону. Дрожа всем телом, она, тем не менее, обнаруживала готовность сопротивляться до последнего. Даже зубки оскалила, смотри чего!

– Спокуха. Не укушу. Выходи.

Она продолжала сидеть, вытянув вперёд дрожащую руку с лезвием. Тонкие грязные пальцы постоянно пытались перехватить пластиковую рукоятку поудобнее.

– Да выходи уже, ну! – Не дождавшись реакции на свой окрик, я плюнул и шагнул ближе. Заверещав, она зажмурилась и начала махать вооружённой рукой из стороны в сторону.

Пнув руку, я выбил нож и схватил девку за шкирку. Острые кулачки тут же осыпали меня градом отчаянных ударов, тонкое верещание превратилось в максимально грозный девичий рык.

– Э! Есть там кто? Завалите жор, уебаны! Чё тупите-то! – Из погреба послышался наглый гнусавый фальцет.

Благодаря его воплям, заражённые, наконец, поняли, где можно найти вожделенный нектар, опустились на окровавленный пол и принялись скрести доски ногтями. Дружелюбно урча.

Я вышвырнул яростно пихающуюся девчонку на улицу, так чтобы она пролетела над пожирателями грязи, не задев их. И аккуратно выбрался обратно сам.

Дурёха в пуховике резко вскочила на разъезжающихся по слякоти сапогах и неловко заскользила прочь от меня, не разбирая дороги. Очень скоро её взгляд, ищущий пути к паническому отступлению, уткнулся в кучу истекающего кровью мяса. Поверх кучи копошились жоры с перемазанными кровью подростков лицами и руками. Пытались найти в месиве ещё хоть каплю варенья. Кое-кто из них ещё дожёвывал чей-то испачканный рукав, шапку или ухо.

Резко затормозив, девчонка подскользнулась и рухнула пузом в слякоть, но тут же отпрянула назад и попятилась от кучи детских трупов, перебирая ногами как пойманный кузнечик. Один сапожок слетел, обнажив хрупкую босую стопу.

Не в силах больше кричать, она только панически хрипела при каждом выдохе. Отползая назад и натолкнувшись на мои ноги, девочка обернулась и обречённо взглянула снизу вверх. Рот открылся в немом крике. Должно быть, в свете луны зрелище возвышающегося над тобой лысого угрюмого мужика в длинном плаще с ружьём на плече было невыносимо прекрасным.

Я потянул её за капюшон пуховика вверх – страсть к сопротивлению была, наконец-то, исчерпана. Оставив несчастную стоять в вертикальном положении, я подобрал сапожок и поставил перед ней.

– Обувай. Не май месяц.

Она без возражений сунула ногу обратно. Однако перед этим постаралась оттереть слякоть с голой стопы. Смотри-ка, ещё не совсем потерялась. Может и выживет.

Из сарая донеслись приглушённые гнусавые вопли, через пару секунд переросшие в истерику. Похоже, жоры нашли способ открыть погреб. Сытое чавканье, прервавшее вопли, подтвердило догадку.

Девчонка обернулась на крик, опять задрожала всем телом и прижалась ко мне. Ну ещё чего.

Я оторвал её от себя и встряхнул за капюшон для профилактики:

– Этот мудак тебя отыметь хотел пять минут назад, а ты теперь из-за него переживаешь?

Она растерянно посмотрела на меня, ничего не ответила, но перестала дрожать.

И что же мне с тобой теперь делать, горе лохматое…

– Есть куда податься?

Распухшие глаза девочки растерянно забегали по округе:

– Мы тут у бабушки жили… На каникулах… на Новый Год…

– Это вы тут с января прячетесь? – Удивительно, как местные гопники не обнаружили этот выводок раньше. Наверное, были поглощены уничтожением запасов местного самогона. А до погребов с закуской начали добираться только сейчас. Дети… Даже пить культурно не умеют.

Девочка кивнула и съёжилась.