Текст книги ""Фантастика 2024-37". Компиляция. Книги 1-19 (СИ)"

Автор книги: Леонид Кондратьев

Соавторы: Анна Кондакова,Анастасия Сиалана,Рик Рентон,А. Райро
сообщить о нарушении

Текущая страница: 132 (всего у книги 314 страниц)

Мы были равны и продолжали биться.

Я проводил удары, как учили меня Годфред, Кэйнич и ичитака племени Катьяру – не самые плохие учителя. Лучшие в своём роде!

Скорость боя росла, кликни звенели, под нашими ногами скрипел прах, поднималась пыль и шипели змеи. В пылу боя мы проломили стену и вывалились на улицу – туда, где происходила битва между людьми и грувимами. Там сражались и боги: сотни мелких атаковали единицы крупных.

Но увидев нас, все они остановили бой. Замерли в ужасе и надежде, каждый в своей надежде. Хотя вряд ли люди и грувимы сейчас понимали, кто из нас кто. Где бывший Тайдер ЛасГален, а где бывший Артазар Утренняя Звезда. Мы оба были монстрами, уродливыми и сильными.

Никто даже не пытался вмешаться в нашу схватку.

Грувимы осели по развалинам столицы, как любопытные вороны. Люди расступились, растаскивая раненых в стороны, подальше от нас. Боги зависли в воздухе, низшие и высшие.

И все они смотрели на нас. Ждали, чем закончится противостояние.

Бой продолжался. Небо над нами потемнело, день сменился сумерками, солнце завязло в тучах, а потом прогремел гром, пошёл дождь.

Кроме оружия я использовал таланты Годфреда, но Наведение Ужаса разбивалось о защиту Артазара, как и Теневая Тюрьма. Лавина Хаоса вместе с Расщеплением лишь щекотали ему кожу. Впрочем, его таланты тоже на меня не действовали – работал Контроль Защиты.

Поэтому – только оружие.

Мы не уступали друг другу ни в силе, ни в мастерстве. Клинки продолжали звенеть и испускать искры, тени, свет, молнии, лучи. Стены домов падали под нашим напором, рушились башни, крошились камни, вспыхивал огонь, испарялись лужи, дрожала земля, густел и рассеивался туман.

Казалось, даже природа замерла в ожидании исхода.

А два монстра продолжали сражаться, и не было этому конца. Годфред во мне молчал, души я лишился, осталась только цель. И Артазар будто почуял, что есть в нас большая разница, что мы не близнецы.

Цели у нас были разными: у него – неуязвимость бога, даже если он богом не является; а у меня – спасение людей, даже если я больше не человек.

Это решило всё.

Артазар рванул на меня, внезапно подключив помощь стаи грувимов. Но ни один из них так до меня и не добрался – их убили люди, растерзав их ещё на подлёте.

И снова поднялась стая грувимов.

И снова люди не подпустили их ко мне.

Пока Артазар отвлекался, призывая помощь, чтобы всё наконец закончить, я решил использовать талант Годфреда на высшем ранге, хотя даже не знал, что это за талант. Интуиция подсказывала, что это что-то такое, что связано с основной силой этого бога, с его именем. Как-то он обмолвился насчет хаоса и равновесия – насчёт баланса. Возможно, я понял его неправильно, и сейчас совершу большую ошибку, но уверенность была стопроцентной.

Теперь я понял, кто такой Годфред и богом чего он является.

Сам догадался, без подсказок.

Жаль, его голоса не было слышно, но он бы точно был доволен. Мне не нужно было словесного ключа, чтобы использовать любой талант бога, но я всё равно крикнул Артазару после очередного удара косой:

– Чувак, ты раздвоился!

Я навсегда запомню его недоумение после этих слов. И то, как задрожало его тело. Это длилось всего мгновение: сначала – растерянность; затем – понимание.

Этого мне хватило.

Удар косы пришёлся точно посередине его лба, клинок рубанул тело пополам, разделяя Артазара на две равные половины, будто отмеренные по линейке. Вот теперь хаос внутри него пришёл в равновесие. Меч по имени Луч Рассвета упал на камни, глухо звякнув и испустив последние искры. Кровь врага окатила и меня, и развалины вокруг. Уродливое тело монстра распалось в две стороны.

Отличный баланс, как по мне.

Грувимы, что наблюдали за боем с развалин города, разом поднялись в небо, и я уже приготовился биться с ними, но все божественные твари поднялись ещё выше, а потом собрались в стаи и разлетелись в разные стороны. Остались только сами боги, все без исключения – они ещё чего-то ждали.

Небо снова посветлело.

Я выдохнул и опустил взгляд на людей с высоты своего роста. Они боялись меня, никто не радовался и не бежал ко мне, они будто вмёрзли в землю, продолжая молчать и смотреть.

Ничего не говоря, в полной тишине, я отправился назад, в разрушенный склад, откуда пришёл. Там, под потолком, всё ещё висели две души: моя и Артазара. А белые змеи, что оплетали весь зал, иссохли и плетьми упали на пол.

Вместе с ними на пол повалились и те, кто не был мне врагом: Афена, Тхаги, Нари, Кэйнич, Нокто.

Я не стал ждать и приблизил к себе душу Артазара. Она была полностью в моей власти. Я мог уничтожить её или поглотить. Но я выбрал другой вариант. Вытянул когтистую руку и отправил душу Артазара в перстень-накопитель. Потом опять посмотрел наверх.

Только одна моя душа осталась висеть в воздухе, и я ничего не мог с этим поделать. «Это единственная душа, которой ты никогда не сможешь управлять», – так когда-то сказала мне Тхаги.

– Тайдер… – прошептал кто-то еле слышно. – Я могу…

Среди мёртвых белых змей поднялась измазанная в крови рука. На указательном пальце блеснул перстень-накопитель. Это была рука кириоса Кэйнича. Он умирал, но нашёл силы, чтобы совершить свой последний магический удар.

На расстоянии он толкнул мою душу прямо мне в тело, а потом свалился без сознания. А может, замертво.

Душа толкнула меня в грудь так больно, будто проломила рёбра. Но так лишь казалось. Боль почти сразу прошла, и тут же зашумело в ушах, пульс заколотился по всему телу, в голову ударило головокружение.

Я осел на пол.

– Тайдер! – ко мне бросилась Тхаги.

Но я покачал головой и указал на Кэйнича.

– Не меня. Его. Спасай его. – Мои губы опять резанули клыки, и снова я ощутил вкус крови.

Богиня Смерти остановилась на полпути ко мне, затем развернулась и кинулась к Кэйничу. Она не могла противиться моим приказам, потому что до сих пор оставалась на восьмом ранге и служила мне.

В моём кулаке всё так же находился значок Хранителя, найденный в пещере. Я разжал ладонь и посмотрел на него. Он не избавит меня от мутации, но хотя бы напомнит о том, кто я на самом деле.

Среди мёртвых белых змей пришла в себя Афена. Она закашлялась и перевернулась набок. Рядом с ней лежала Нари, а над ней склонился Бог Ночи. Он прикладывал к её груди амулет и что-то шептал, но ничего не помогало. Амулет мерцал ровным жёлтым светом и теперь принадлежал хозяину, но он будто этого не замечал.

– Луна… Луна… – бормотал он над дикаркой. – Я хочу, чтобы Луна жила… хочу, чтобы жила…

Внезапно Тхаги оставила Кэйнича и подбежала к Нари, склонилась над девушкой и тихо заговорила:

– Артазар убил её… я могу использовать только Замедление Смерти, чтобы отсрочить её гибель… это всё, что я могу… но она всё равно умрёт через несколько минут…

Я поднялся с пола. Жуткий монстр, потерявший человеческий облик, но внутри я всё ещё оставался человеком.

– А Бог Жизни сможет воскресить её?

Тхаги вздрогнула от моего вопроса и повернулась в мою сторону.

– Возможно. Но только если освободится.

Я кивнул.

– Тогда придержи смерть Нари. Я освобожу Бога Жизни.

– Тайдер, нет… не надо! – Тхаги умоляюще посмотрела на меня. – Ты с ним не справишься. И я тоже сейчас не в силах. Никто не в силах.

– Почему никто? Есть кое-кто на примете.

Я не стал тратить время и быстро вернулся к лежащему на улице телу Артазара, разрубленное повдоль на две половины. Этот ублюдок сдох, но бог внутри него всё ещё был жив, и прямо сейчас я мог его выпустить. Но сначала надо было освободить совсем другого бога. Годфреда, Бога Вечной Ярости. Наконец пришло его время.

И мне было плевать, как его зовут на самом деле.

Эпизод 30

Я приложил руку к собственной груди.

– Годфред, я хочу, чтобы ты существовал отдельно от меня! – громко заговорил я, а клыки продолжали резать мои губы. – Твоя жизнь отныне мне неподвластна! Твоя душа больше мне не принадлежит! Я отпускаю тебя!

Мою ладонь от груди оттолкнул яркий поток энергии.

Он вознёсся под потолок зала, вспыхнул звездой и показал мне ту самую душу бога, которую я уже когда-то видел. Только размером намного больше… в сотню раз больше!

Теперь она не была беззащитной и хрупкой, как раньше.

Космическая бездна поглотила потолок, а потом и небо за ним. Верх будто упал вниз, провалился в яму. Ощущение, что стоишь на потолке. Над нашими головами завертелась воронка, уходящая куда-то в бесконечность, в другое измерение, ещё более тёмное, чем космос.

Душа Годфреда постоянно преображалась в этом смерче: свет и тьма в ней переплетались вместе, а потом разделялись на две равные половины.

Как и тогда, это было похоже на Инь и Ян. Две сущности двигались по кругу, будто в водовороте вечной борьбы и единства. Они объединялись и снова делились, разбивались на брызги искр, а потом опять сливались воедино. И вокруг них вспыхивали синие молнии.

А потом из этого бушующего вихря начало вырастать божество, будто прорываясь через связь времён и миров, чтобы явиться именно здесь.

Огромное и державное.

Сначала появилась чёрная четырёхзубая корона – герб Годфреда. Именно этот символ порой проявлялся на коже моей руки. Потом поднялись исполинские крылья, одно чёрное, а второе – белое. Они растянулись в обе стороны, закрывая небо. Следом за крыльями образовался теневой плащ, с подбоем из молний. Ну а потом внутри плаща образовалось тело.

Оно было похоже на человеческое.

И почему-то я был уверен, что это лишь одна из его ипостасей, картинка для людей – такая им была привычней. Могучий мужской торс, широкие плечи и огромные кулаки с перстнями. Лицо суровое, длинные чёрные волосы, мерцающие синими молниями глаза…

И боевая коса в руках.

Конечно, именно она.

Такая же, какая была у меня, только в тысячу раз больше.

Да и сам бог был размером с небоскрёб. Наверняка, его увидели со всех окраин столицы, а может, даже республики. Такой гигант мог бы уничтожить цивилизацию одним дыханием, и сейчас у него была полная свобода.

Меня охватил мороз, пока я пялился на Годфреда, задрав голову.

Он глянул вниз, на маленькую горстку людей и морфи у себя под ногами. А потом его знакомый голос прозвучал в моей голове, с привычной ехидной интонацией:

«Не тяни резину, чувак! Выпускай оппонента! Потом поболтаем. Ты же кого-то там спасти хотел. Человечество, вроде».

Я медленно моргнул, еле приходя в себя от увиденного. Мозг до сих пор не мог осознать грандиозности происходящего и могущества этого бога. Я выдохнул и посмотрел на располовиненное тело Артазара.

Мои мысли вернулись к тому, что если выпустить Бога Жизни, то всё может рухнуть, и эта короткая победа станет последней победой людей на этой планете. Но если не выпустить, то…

– Тайдер, быстрее! – закричала Тхаги из разрушенного склада. – Замедление Смерти скоро закончится!

– Выпусти его! Прошу тебя! – пронзительно закричал Бог Ночи, стоя около тела Нари на коленях. – Пусть он оживит мою Луну! Пусть оживит!

В памяти вдруг всплыли слова, которые вчера мне говорила Тхаги:

«У богов нет привязанностей, а у людей есть. У богов нет любви, а у людей есть. У богов нет цели, а у людей есть». Кажется, она ошибалась.

Я вытянул руку в сторону перерубленного трупа Артазара и заговорил:

– Бог Жизни Одинашу, я хочу, чтобы ты существовал отдельно от него. Твоя жизнь отныне ему неподвластна! Твоя душа больше ему не принадлежит! Он отпускает тебя! И я отпускаю тебя!

В ту же секунду меня ослепило потоком энергии, рванувшей из двух половин Артазара. Она устремилась вверх, как белая река, разлитая по небу, заискрилась и забилась в живом пульсе, а потом начала сливаться в единое озеро. Так выглядела душа Бога Жизни.

С высоты своего гигантского роста Годфред наблюдал за тем, как растёт его враг, как крепнет его тело, как сила растекается по его сосудам. Когда же Одинашу наконец появился полностью, то сравнялся ростом с Годфредом.

Это был седовласый старик в белых одеждах и с костью-посохом.

Я сразу вспомнил его, потому что Тхаги показывала мне Бога Жизни, заключённого в Альманахе. Сейчас он был такой же, только сильный, очень сильный. Но даже снизу, будучи крохотным, почти пылинкой, я видел, что Годфред всё равно крупнее и мощнее. И я прекрасно понимал почему.

Недаром у него есть корона, а у Бога Жизни и у Богини Смерти их нет.

Годфред сочетал в себе что-то большее, чем Жизнь и Смерть. Он сочетал в себе Равновесие. Правда, вёл себя как самый неуравновешенный бог на свете.

«Конспирация, чувак, – усмехнулся Годфред в моей голове. – И, согласись, Вечная Ярость звучит пафоснее, круче и не так скучно. Ну ты понял, да?».

Я осмелился обратиться к нему сам. И не мысленно, а вслух, потому что теперь между нами не было связи.

– Годф, у тебя две минуты!!! – крикнул я во всю глотку. – Заставь этого говнюка вернуть тех, кто погиб!!

Он посмотрел вниз – прямо на меня, такого маленького, муху на его фоне, и серьёзно ответил:

– Ты мне нравишься, чувак. Но не забывай про баланс.

Получилось очень громко, настолько оглушительно, что люди вокруг присели и зажали уши. Но на их лицах отразился ужас и восторг: бог общался со мной, будто мы друзья. Бог ТАКОГО класса!

Больше он не разговаривал.

Одинашу атаковал Годфреда, как только окреп. Его костяной посох обрушился на плечо противника и прорезал его теневой плащ. В ответ на это Годфред поморщился и пустил в ход косу.

Два гиганта сшиблись в бою.

Они подлетели в небо, и все, кто был внизу, не смогли оторвать глаз от грандиозной битвы двух космических богов. Это было что-то непостижимое! Такое, которое происходит впервые за время существования человечества!

Небо раскололось на мириады молний, растеклось белыми реками и брызнуло искрами. В его голубой выси смешались свет и тьма, день и ночь, смерчи подняли бурю, осыпали землю пеплом, каплями лавы и осколками льдин.

Боевая коса и костяной посох мелькали в клубах дыма и пара.

Раскаты от их ударов сотрясали землю, трещала брусчатка, кренились дома, падали деревья, и рушились башни. А все смотрели наверх, затаив дыхание.

Завораживало до дрожи…

Но вместо того, чтобы пялиться в небо и наблюдать за эпохальной схваткой богов, я рванул на склад, к своим друзьям. Правда, не очень надеялся, что они примут меня обратно. Я даже был готов замуровать себя в стену, как тот неизвестный Хранитель с острова, лишь бы не мучиться одиночеством монстра.

Но сначала решил увидеть тех, кто пришёл сюда со мной.

Даже если Бог Жизни не воскресит Нари, то я успею с ней попрощаться. Как и с остальными.

– Тайдер! – Увидев меня, Афена оставила друзей, собравшихся около Нари и Кэйнича, и рванула мне навстречу. – Тайдер! Посмотри на себя!

Мне захотелось завыть от тоски. Я и без того знал, что мой вид…

– Ты снова чист! Тайдер! Никакой мутации! Она прошла! Прошла!

Афена кричала и бежала ко мне, сама наполовину монстр. Ну а я еле оторвал от неё взгляд и принялся рассматривать собственные руки. Совершенно чистые, обычные, человеческие. Ни когтей, ни чёрной брони, ни наростов. Только порванная и треснувшая одежда.

Выходит, как только я отпустил Годфреда и разорвал с ним связь, то сразу избавился от божественной мутации.

Теперь отчётливо стало понятно, откуда взялась эта мутация: так божество защищало себя внутри человека, делая из него крепость, чтобы не погибнуть.

Это не проклятие и не болезнь, это самозащита. Человек не предназначен для того, чтобы хранить в себе бога. Это против его природы. Человек – сам себе бог. И забыть об этом – главная ошибка тех, кто стоял у истоков Эпохи Одинай.

– Ты больше… больше не монстр. – Афена хотела броситься мне на шею, но сдержала себя, остановившись напротив.

– Он никогда им не был, – негромко, но уверенно сказала Тхаги, отвернувшись от лежащей перед ней Нари.

В этот момент в небе над нами прогремело, зал вздрогнул, часть крыши обвалилась, но Бог Ночи успел оттолкнуть обломки в сторону. Он так и не встал с колен, продолжая находиться рядом с дикаркой. Девушка смотрела на него и слабо улыбалась.

– Нэ плачь обо мнэ, тёмный филин… Луна теперь твоя…

Нокто гладил её по волосам и шептал:

– Ухш-ш-ш-ш… ты моя Луна… моя Луна…

Я подошёл к девушке и опустился рядом с ней на пол.

– Прости меня, Нари. Я обещал твоему ичитаке, что верну всех сестёр Катьяру домой, но…

Она посмотрела на меня с гордостью.

– Нэ скорби, шаман. Я счастлива и спокойна. И я запомню тэбя прэкрасным чэловеком…

Я сел на пол, между ней и Кэничем. Он тоже был при смерти.

Моя ладонь легла на плечо кириоса. Он еле дышал. Тхаги не смогла подлечить его Рукой Смерти – таланта богини не хватило, чтобы спасти того, кого почти убил талант более сильного бога.

Второй взрыв в небе прогремел оглушающе.

Что-то ярко вспыхнуло, а потом в проломленную дыру в крыше влетел костяной посох Бога Жизни. Он воткнулся в бетонный пол и остался торчать, как гигантский белый столб.

Его набалдашник покрылся белой росой, та потекла по посоху и разлилась ручьями по полу. Они ветвились, множились и неслись в разные стороны сетью белых искрящихся потоков.

Один из них потёк прямиком к Нари, а второй – к Кэйничу.

Я вскочил на ноги и рванул к проломленной дыре, чтобы посмотреть на небо. И то, что я увидел, поражало воображение. Годфред завис в небе, расправив исполинские крылья, а его ладонь сжимала шею Бога Жизни.

Две минуты! Ему хватило две минуты, чтобы успеть! Всё, как я просил.

Теперь дело осталось за малым. И великим одновременно.

Я повернул голову и посмотрел на Афену.

– Тебе надо перекусить! Артазар давно хотел быть сожранным!

Она в это время крепко обнимала Нари, но, услышав мой призыв, сразу поняла, к чему я клоню: развернулась и пошла мне навстречу, постоянно оглядываясь на Тхаги.

Я отлично понимал, чего она боится – того же, что произошло со мной, когда я получил девятый ранг. Тогда я разом потерял память и слетел с катушек.

– Не бойся, я буду рядом. – Я поднял руку, положил палец на череп перстня-накопителя, провернул его в сторону и выпустил душу Артазара.

Пусть остатки этого человека остановят то, что он так не хотел заканчивать. Жаль, сам он уже не оценит свой вклад.

Я толкнул душу в сторону Афены, и она приоткрыла рот, вдыхая в себя душу монстра, которого все так боялись: вся республика, всё оставшееся человечество, все боги.

Стоило его душе попасть в тело Афены, как её полностью покрыла мутация. В то же мгновение тело морфи, в котором была Тхаги, упало на пол, как мёртвая кукла.

Всё произошло точно так же, как у меня с Годфредом – человек и божество снова объединились в одном теле на высшем ранге силы – но в отличие от меня, девушка не успела превратиться в монстра. Лишь немного выросли когти и начали набухать наросты на спине, поднимая куртку.

Не случилось того, чего она так боялась.

Афена не потеряла память и не отправилась убивать людей. Она противостояла божественному влиянию лучше, чем я. Лучше, чем Артазар. Лучше, чем кто-либо.

Возможно, потому что именно она больше тысячи лет перерождалась вместе с Богиней Смерти. Теперь её череда перерождений должна была завершиться в этом теле и в этой жизни.

Девушка посмотрела на меня ясно и твёрдо, мудрым взором богини, после чего положила руку себе на грудь, закрыла глаза и произнесла:

– Тхаги, я хочу, чтобы ты существовала отдельно от меня. Твоя жизнь отныне мне неподвластна! Твоя душа больше мне не принадлежит! Я отпускаю тебя! Отпускаю… моя богиня…

Это было так же грандиозно, как при освобождении Годфреда.

Прямо на моих глазах чёрная кожа мутации начала отлетать рваными кусками от лица Афены и растворяться в воздухе. Одновременно с этим из её груди вырвался поток энергии, совершенно прозрачный, как ветер.

Весь зал окатило холодом.

Меня толкнуло назад ледяным дыханием Смерти, невидимым и безжалостным. Я не знал, куда смотреть, потому что не видел освободившейся души. Она была незримой, неуловимой, потаённой, а потому никому не подвластной. Владычицу смерти никто не смог бы убить, потому что убивать было нечего.

Я и Афена уставились в небо, но ничего не увидели.

– Где Тхаги?.. – выдохнул я.

– Она везде, Тайдер, – ответила девушка. – Поэтому её так боялись боги.

Внезапно я ощутил лёгкое прикосновение к щеке, будто кто-то невидимый прижался к моей коже губами, прохладными и приятными.

– Ещё встретимся, Стин… – прошелестело в ушах.

Такое обещание от Богини Смерти вызвало мурашки.

Правда, уже через секунду это ощущение прошло, потому что Афена кинулась мне на шею. На ней не было ни единого признака мутации. Она обнимала меня, целовала и снова обнимала, будто боялась, что всё это исчезнет.

Не исчезло.

Ни мы, ни этот склад, ни горы праха вместо морфи, ни мёртвые люди, ни разрушенная республика вокруг нас. Победа была соизмерима жертвам. По-другому не бывает – это и был тот самый баланс.

Я посмотрел на небо.

Боги, что когда-то пришли вместе с Артазаром и бились с людьми, начали исчезать прямо на глазах у всего города. Один за другим, они растворялись в воздухе, десятками, сотнями, разного класса и силы.

– Тхаги забирает их в свою тюрьму, – прошептала рядом Афена. – И вряд ли она теперь позволит открывать Альманах через людей.

Я думал, что последним исчезнет Бог Жизни (Годфред всё ещё держал его за шею), но Тхаги оставила его здесь. Видимо, для равновесия сил. Все три Космических бога теперь были на свободе, и, если честно, мне не нравилась мысль, что Бог Жизни продолжить творить дерьмо, которое творил до этого.

«Я возьму его на поруки, чувак, – пообещал мне Годфред. – Поверь, ему будет не до пакостей».

Мы продолжали смотреть, как небо очищается, слышали, как люди кричат от радости. Теперь это была их планета. Почти. Некоторые боги остались здесь, вместе с людьми, как и сама Тхаги.

Как и Годфред.

Всё такой же огромный, он склонился к земле и посмотрел на меня.

– Вторая Эпоха Одинай на подходе. Сделай всё так, чтобы мне не было стыдно. – Он улыбнулся и добавил: – Чувак.

После этого он исчез вместе с Богом Жизни и его посохом, но я ещё несколько секунд смотрел на опустевшее небо с ощущением, будто часть меня ушла, растворилась в воздухе прямо на моих глазах.

«Прощай, Годфред, Бог Вечной Ярости», – мысленно ответил я.

Афена опять меня обняла, но ненадолго. Потом мы услышали обречённый выкрик Бога Ночи:

– Моя Луна!

Я и Афена бросились к Нари.

Она всё ещё лежала на полу, среди пыли и крови, а над ней склонялись уже двое – Нокто и Кэйнич. Кириос был слаб, но уже смог подняться. А вот Бог Ночи, казалось, совсем обессилел. Он стиснул в руке свой амулет, и он уже не мерцал. Одного взгляда хватило, чтобы всё понять: живительные реки от посоха Бога Жизни так и не дотянулись до Нари.

Белый ручей помог только Кэйничу, потому что он был ещё жив, а Нари уже невозможно было вернуть. Она умерла ещё до того, и лишь Тхаги замедлила её смерть, но такое не могло длиться долго.

Закон Равновесия… и в этот момент я ненавидел его всей душой.

Афена разрыдалась, прижавшись ко мне. Мы опустились рядом с мёртвой девушкой, и никто из нас не трогал ни её душу, ни её тело. Наследница Катьяру лежала, закрыв глаза, будто спала.

– Моя Луна! Луна! – завывал Бог Ночи.

И тут вдруг в моей голове прозвучал уже знакомый голос Годфреда:

«Всего один раз. Я сделаю это всего один раз. Заставлю Бога Жизни совершить то, что ему подвластно, и нарушу собственный закон ради нашей дружбы. Но больше меня о таком не проси. Никогда. Ни ради кого. Тот, кто умер – уже умер. Ты должен это принять, иначе начнётся хаос».

Как только его голос затих, Нари вдруг шумно вдохнула. Это казалось чудом. Это и было чудом!

Афена замерла, перестав плакать, и ошеломлённо уставилась на ожившую дикарку, Кэйнич отпрянул назад, побледнев до мучного цвета, ну а Бог Ночи медленно поднялся на ноги. Он посмотрел на небо в проломленной крыше и прошептал:

– Ты великодушен, наш великий король. Бог Ночи, твой слуга, никогда этого не забудет.

Затем Нокто поднял с пола амулет и вложил его в слабую руку Нари, ещё не открывшей глаза. Бог Ночи оставил реликвию ей, после чего перевёл взгляд на меня и попросил:

– Отпусти меня, коллекционер. Я больше не враг тебе и никогда не буду.

Я не собирался его держать. Бог Ночи лишился Опоры в бою, но снова обрёл свою Луну, и дело было вовсе не в амулете.

Когда душа Нокто оставила тело морфи, вокруг наступила кромешная темнота. День сменился ночью, она скрыла развалины и всё вокруг, нас окатило ветром от крыльев гигантского филина. Из глубины потемневшего неба раздалось:

– Ух-хш-ш-ш-ш-ш… моя Луна… ух-х-ш-ш-ш-ш-ш…

В чёрном небе замерцал далёкий жёлтый свет, очертаниями похожий на полную луну, а когда темнота рассеялась, и снова наступил день, то Нари Катьяру уже открыла глаза и села на полу. В её руке ровным светом горел амулет. Вряд ли он обладал той же силой, какая в нём была, но остался таким же ценным для Нари и её народа. Это был дар Бога Ночи, со светом его Луны.

– Нари! – Афена кинулась её обнимать, снова разрыдавшись. – Ты жива! По-настоящему жива!

– Теперь всё будет иначе, новая эпоха. – Ко мне, прихрамывая, подошёл Кэйнич. – Столько земель ещё предстоит открыть, у нас даже есть карта неизведанных частей света. Надеюсь, что и моя чёрствая душонка для чего-то сгодится.

Он хотел хлопнуть меня по плечу, но я не сдержался и обнял его. Это случилось впервые, и кириос с готовностью мне ответил.

* * *

До Гипериоса мы добирались по воздуху.

Три главных правила республики теперь не действовали.

«Всегда перемещайся только по земле. Всегда помни точное расписание поездов Транспортного Кольца. Всегда следи за часометром».

Отныне передвигаться можно было и по воздуху (пока только на драконах под управлением дисгениев, но это стало началом воздушных перевозок).

Помнить расписание поездов тоже было не обязательно: Транспортное Кольцо после атаки богов предстояло ещё восстановить, да и поезда теперь не были единственной защитой вне городов. Договор между богами и людьми стал той самой защитой. Гнёзда богов и дома людей стали равноправны. Правда, людям ещё предстояло привыкнуть к тому, что можно не бояться.

Ну а что насчёт щелчков до Полудня Гнева…

Я был одним из первых, кто выкинул часометр. Швырнул его в воду прямо с высоты, когда дракон Зефир нёс нас домой и пролетал над проливом между Землями Заката и Землями Покоя.

Гипериос встретил нас такой же разрухой, какая была в столице и по всем остальных городам. Я не знал, как меня и Афену примут в городе: никто ведь ещё не забыл, что с нами случилось и как мы покинули Гипериос. Да и Кэйнич считался предателем.

Но когда Зефир опустился на площади перед Домом Управления, люди побежали нам навстречу. Они уже знали о моей схватке с Артазаром и обо всём остальном.

Возможно, они ожидали увидеть монстра, но с седла дракона спрыгнул обычный человек. Да, маг-коллекционер наивысшего ранга, и в республике я был такой один, но всё же человек. Больше у меня не было божественной косы, божественных талантов и божественной защиты. Зато у меня было другое: мой меч, мои друзья, мои любимые, моя душа.

И единственное, ради чего я сюда прилетел – моя семья.

Брана и Кристобаль появились на площади уже через несколько минут. Рядом с ними я увидел Чеза Гаспера… без его старшего брата Таурона. В памяти сразу всплыла картина, как во время боя я оборачиваюсь и вижу, что Таурон лежит с прожжённой головой, а Кристобаль стоит около него с погасшим ревма-рендером.

Афена ничего не знала.

В тот момент она управляла драконом и не видела, как погиб её старший брат. А я видел, но не сказал ей. Она бы никогда не простила Кристобаля. Наверное, это тоже был бы закон равновесия, и если Кристобаль захочет, то сам расскажет когда-нибудь.

Все обнимались, кто-то плакал, кто-то улыбался, народ вокруг радовался. Наступил новый полдень, но теперь никто не боялся, о нём просто забыли. У человечества было слишком много забот вместо того, чтобы смотреть на время. Предстояло восстановить разрушенные города, засеять земли и открыть то, что ещё не открыто. Людям такое не впервой.

– А где Мозарт? – спросил я у Браны, еле отлепив её от себя и посмотрев по сторонам.

Глаза машинально выискивали высокую фигуру бородатого воина с луком за спиной.

Сестра отвела меня в сторону и показала на Дом Управления. Там, на самом коньке крыши, был закреплён золотой лук Мозарта, вместе с колчаном.

Во мне поднялась волна горечи – я уже понял, что это значит.

– Он погиб на моих глазах, Тайдер, – тихо сказала Брана. – Убил Бога Войны ценой собственной жизни. Он сделал это для людей.

Сестра положила голову мне на плечо и взяла за руку, а я всё смотрел на лук и не мог поверить, что первый бог, который стал мне другом и поверил в людей – погиб.

– Он хотел искупления, – продолжила Брана. – Мозарт говорил, что помнит каждого человека, которого убил до встречи с тобой. Сотни людей. И он хотел спасти не меньше, очень хотел. Как будто ему не хватало покоя, избавления, воздаяния. Не хватало… не знаю… не хватало…

– … равновесия, – шёпотом закончил я за неё.