сообщить о нарушении
Текущая страница: 30 (всего у книги 120 страниц)
И тогда мы вышли из автомобиля, но меня всё ещё не покидало чувство вины; оно сжимало моё сердце мёртвой хваткой, и мне было тяжело смотреть на Эвелин. Мне казалось, что она врёт о своём хорошем состоянии, казалось, что она тоже чувствует свою и, главное, мою вину, но молчит об этом. Я смутно представлял, как Эвелин — тихая и домашняя Эвелин — будет выглядеть на вечеринке. Иногда я начинал даже сомневаться в своём решении пригласить её сюда, и это сомнение накрывало меня волной бесконечного стыда.
Оказавшись у самого входа, мы услышали глухо играющую музыку. Кажется, вечеринка уже шла вовсю.
В прихожей мы увидели много народа, и некоторые из них, заметив меня, с шумом начали меня приветствовать. Я улыбался и пожимал им руки; Эвелин смотрела на моих знакомых со слабой улыбкой и уверенностью в глазах, но пряталась за моей спиной, как запуганное животное. Я представил, насколько непривычно ей общество незнакомых людей, и взял её под руку, чтобы придать своей спутнице уверенности. Она улыбнулась, посмотрев мне в глаза, и крепче обвила мою руку, словно хотела найти во мне защиту от незнакомых людей.
— Пойдём, — тихо сказал я ей. — Нет смысла здесь задерживаться.
Мы вошли в гостиную, где уже сгустился народ, и музыка ударила нам по ушам. Я почувствовал, что Эвелин ещё крепче прижалась к моей руке, и приобнял её за плечи, словно старался защитить её от внешнего мира и доказать, что рядом со мной ей ничего не угрожает.
— Это всё твои друзья? — спросила она, с интересом рассматривая собравшуюся толпу, уже совсем позабыв про свою непоколебимую уверенность, что до этого исходила от неё.
— Нет. Если честно, половину из этих людей я просто терпеть не могу.
— Зачем же ты тогда с такой искренностью здороваешься с ними?
— Не знаю. Так принято.
— Странное правило. Зачем прятать свои настоящие чувства?
У меня не нашлось ответа на её вопрос, и я промолчал, действительно осознав всю бессмысленность своего поведения с этими людьми. И я заметил, что уже не в первый раз Эвелин заставляет меня переосмыслить некоторые вещи.
Наконец я заметил в толпе родные лица и, слегка наклонившись к уху Эвелин, сказал:
— Вот и мои друзья. Сейчас я вас представлю.
Когда мы подошли к Джеймсу, Кендаллу и Карлосу, они пили виски и громко ржали над какой-то шуткой. Я вдруг покраснел и почувствовал необыкновенный стыд перед Эвелин за поведение своих друзей, но, взглянув на неё, не увидел никакого страха и смятения в её глазах. Моя спутница даже улыбалась, смотря на этих коней, и иногда с абсолютной искренностью усмехалась.
— Парни, — громко произнёс я, желая привлечь внимание своих друзей, и они одновременно посмотрели на меня. — Удивительно: стоило мне только на полчаса отлучиться, как дом уже до отказа набился гостями.
Джеймс, Карлос и Кендалл переглянулись со слабыми улыбками и сделали шаг нам с Эвелин навстречу.
— Ну, скажем, не до отказа, — произнёс ловелас, заинтересованно рассматривая мою спутницу, — это ещё не все. Вечеринка только-только начинается.
Эвелин, заметив его дикий взгляд, смущённо отвернулась, и я крепче прижал её к себе, стараясь защитить от этого хищника.
— Может, представишь нас этой очаровательной девушке? — спросил Маслоу, подняв на меня глаза.
— Представлю. — Я взглянул на свою спутницу и негромко сказал: — Эвелин, знакомься: мои лучшие друзья. Джеймс, любвеобильный мартовский кот, Карлос, очень азартный, но уже женатый испанец, и Кендалл, американец с немецкими корнями и немецкими повадками.
— Логан, — с фальшивым упрёком в голосе обратился ко мне ПенаВега, — ты обещал познакомить нас с Эвелин, а не опозорить нас перед ней.
— Он вовсе вас не опозорил, — с улыбкой сказала девушка. — Логан наоборот только раскалил мой интерес к вам.
Шмидт взял руку Эвелин и, медленно поднеся её к своим губам, поцеловал тыльную сторону её ладони.
— Тогда смею пообещать тебе утолить твой интерес, — сказал немец. — Теперь я понимаю, Логан, почему ты так долго скрывал от нас это сокровище.
— Конечно! — согласился хозяин «последнего чуда». — Когда человек находит клад, он не спешит делиться им с остальными.
Я чувствовал, что слова парней могут смутить Эвелин, но она всё так же улыбалась, совершенно позабыв о своей застенчивости, которая возникла у неё, как только мы вошли в этот дом. Я даже почувствовал слабый укол ревности, увидев, как заинтересованно Эвелин смотрит на них.
— Жаль, рядом нет моей жены, — сказал Карлос, оглядывая людей вокруг себя, — я бы вас представил. Но она словно сквозь землю провалилась!
— Ничего, — вежливо махнула рукой Эвелин. — Я уверена, у нас будет ещё много времени для того, чтобы познакомиться.
— Да, — вмешался в разговор я, — ты не голодна? Можем поесть, если хочешь.
— Пойдём.
Мы оставили Карлоса, Кендалла и Джеймса и подошли к столу с закусками.
— Надеюсь, ты не пользовалась моим методом фальшивых чувств? — с усмешкой сказал я, когда мы с Эвелин принялись накладывать еду в свои тарелки.
— Зачем? Твои друзья милые и смешные. Мне нравится, как они улыбаются.
— Они уже пьяные, поэтому и улыбаются.
— Не имеет значения. Их улыбки не стали менее красивыми от этого.
— Можем пойти на кухню, — предложил я, — там тихо и можно спокойно поесть.
Эвелин приняла моё предложение, и мы просидели на кухне около получаса, ужиная и разговаривая о разных вещах. Теперь, находясь в компании меня одного, она вела себя свободнее, но я всё же замечал, что напряжение так её и не покинуло.
— Ты не жалеешь, что приехала сюда? — спросил я, не зная, что больше хочу услышать в ответ. — Может, хочешь домой?
— Нет, мне нравится здесь. И я хочу вернуться к твоим друзьям.
— О, уверен, они тоже ждут твоего возвращения.
Потом мы вернулись в гостиную. Народа заметно прибавилось, здесь стало теснее, музыка начала играть громче. Я не приглашал Эвелин на танец, но сам не знал, почему. Наверное, мне было всё же непривычно видеть её в этом обществе, в этом бесконечном шуме, в этом нескончаемом потоке разноцветных огней. Мы стояли в компании Джеймса и Кендалла, и Эвелин была полностью поглощена вниманием этих двоих пьяных кобелей. Но она ни на минуту не отпускала мою руку, словно боялась потеряться, словно она была моей маленькой дочерью.
Джеймс улыбался, говоря с моей спутницей, но всё же с тоской посматривал в сторону прихожей, ожидая чьего-то прихода. Я прекрасно знал, кого он ждал, но спрашивать об этом посчитал неприличным, ведь перед началом вечеринки мы оба с ним ждали своих спутниц, а теперь здесь была только моя Эвелин. А Изабелла так и не приехала.
— Прошу прощения, — сказал ловелас, не отрывая замученного взгляда от прихожей, — мне нужно на минутку отлучиться.
Было видно, что его интерес к Эвелин был не так силён, как его прежний интерес к другим девушкам. Признаюсь, сначала я не верил, что этот неисправимый Дон Жуан способен измениться, но со временем все мои сомнения рассеялись в воздухе. С тех пор, как Джеймс полюбил Изабеллу, он полностью изменил своё отношение к другим девушкам. Да, он мог сделать им пару комплиментов, мог пофлиртовать с ними, но сердце его неизменно принадлежало Изабелле.
Я увидел, что Маслоу направился к столу с алкоголем, и мне стало необъяснимо жаль его. Но я не успел подумать об этом: Эвелин обратилась ко мне сразу же после ухода Джеймса:
— Логан, можем мы уехать отсюда?
Я взглянул на неё с некоторой опаской и спросил:
— Что случилось?
— Я неуютно чувствую себя здесь. У меня такое ощущение, что всё это — совсем другой мир, к которому я не имею никакого отношения.
— Отвезти тебя домой?
— Нет! — Эвелин схватила меня за руку. — Только не домой. Но оставаться здесь я тоже не хочу.
Пока мы шагали к прихожей, она опять же не отпускала моей руки, и мне было приятно осознавать, что Эвелин искала во мне защиты, мне было приятно чувствовать себя нужным ей. Уже покидая гостиную, я заметил Джеймса. Он пил виски взахлёб, и я с сочувствием поднял брови, наблюдая за другом.
Мы приехали на набережную. Здесь тоже было немало народа, но они по крайней мере не уделяли нам с Эвелин столько внимания, сколько уделяли нам внимания гости на вечеринке Джеймса. Пока мы ехали сюда, я чувствовал, что сон подбирался ко мне со всех сторон, глаза закрывались, хотя на часах ещё не было полуночи. Вся суть заключалась в моём лекарстве, которое я обещал не принимать Карлосу. Но сегодня был особенный день, и я не хотел, чтобы Эвелин в случае чего узнала о моём самом большом недостатке. По этой же причине, к слову сказать, я не выпил ни стакана на вечеринке Джеймса.
Мы стояли у мраморных ограждений, облокотившись на них, и наблюдали за беспрерывным движением необъятного океана. Иногда на нас налетал ветер, выбивал волосы из причёски Эвелин, колыхал подол её платья. Я снял с себя пиджак и осторожно накинул его на свою спутницу, с трепетом задержав руки на её плечах. Она поблагодарила меня улыбкой.
— Какой он большой, — с восхищением проговорила Эвелин, плотнее кутаясь в мой пиджак.
— Ты про океан?
— Да. Он такой большой и такой старый. Как думаешь, сколько людей он помнит?
— Невообразимо много. Людям этого никогда не узнать.
— А сколько он помнит детей? — дрожащим голосом продолжала задавать вопросы Эвелин. — Сколько молодых людей? Это так страшно, что для океана они навсегда остались маленькими, совсем юными, что они уже никогда не вырастут и не увидят этого мира, а океан остался… Он остался и останется навсегда. Эти воспоминания причиняют ему боль, и ему никуда уже от неё не деться.
— Он забывает обо всём со временем, — произнёс я, но тут же зажмурился, осознав, что я только что сказал.
— Ты думаешь?
— Конечно. Невозможно запомнить всех. Но с другой стороны, может, это даже хорошо, навсегда остаться молодым. Пусть даже в памяти океана.
— А что, если и нас он видит молодыми в последний раз? Никто не знает, что будет с этой жизнью завтра.
— Ты права, никто, — грустно вздохнул я. — Не знаю, высохнет ли когда-нибудь океан, но мы только что увековечили память о себе. Океан будет помнить нас, а значит, и эта планета о нас не забудет.
— А если он всё же высохнет? — тихо спросила Эвелин, заворожено уставившись в одну точку. — Воспоминания о нас умрут? Они умрут вместе с океаном?
— Я не знаю.
Какое-то время мы стояли молча. Я с непонятным страхом думал над нашим разговором. Мимо проходили люди, и до моего слуха долетали обрывки их, казалось бы, таких беззаботных, житейских разговоров: семейный праздник… новая кофейня на Родео-драйв… приезд вредного кузена…
Эвелин обернулась, посмотрела куда-то и, улыбнувшись, сказала:
— Вот и Рождество, Логан.
Я тоже улыбнулся ей и с ужасом вспомнил, что даже не приготовил для Эвелин никакого подарка. Как глупо. Я собрался встретить с ней Рождество, но не подумал о рождественском подарке.
Моя спутница прижалась к моей груди и положила голову мне на плечо. Я обнял её одной рукой и нахмурился, всматриваясь вдаль. В душе царили усталость и покой, и я наслаждался этой минутой, такой тихой и беззаботной.
— Вот и Рождество, — шёпотом повторила она. — Моё первое Рождество, проведённое вдали от близких.
Затем Эвелин на мгновенье замолчала и прошептала:
— Это всё я. Это всё моя вина.
— О чём ты?
— Об Уитни, о её женихе Дейве. Это из-за меня они в третий раз переносят свадьбу.
— Не правда. Ты в этом не виновата.
— Если ты не считаешь меня виноватой, то ты очень сильно ошибаешься, Логан. Ты не знаешь, какая я обуза для неё.
— Уитни любит тебя и не считает тебя обузой, — сказал я. Эта фраза была правдивой лишь наполовину: Уитни действительно без памяти любила свою сестру, но во время нашей последней встречи она сама сказала, что Эвелин виновата в их с Дейвом ссоре.
— Ты прав, — дрожащим голосом сказала моя спутница и сильнее прижалась ко мне, — господи, Логан! Она ведь так любит меня! А я сбежала от неё, я так бесчестно предала её любовь!
— Иногда можно позволить себе небольшую глупость. Особенно после долгого — очень долгого терпения. Не вини себя, я уверен, Уитни всё поймёт.
— Она ничего не поймёт, — с грустной усмешкой сказала Эвелин. — Она хочет защитить меня, однако её защита приносит мне только вред. Да, она заботится обо мне, но как сказать ей, что я уже давно не нуждаюсь в этой заботе?
— Скажи прямо.
— Не хочу её обижать. Как ты делаешь это, Логан? Ты ведь тоже заботишься обо мне, защищаешь меня, но твоя защита не приносит вреда. Рядом с тобой я чувствую себя увереннее. Ты понимаешь меня. А Уитни – нет.
Мне было приятно слышать эти слова от Эвелин, но я совершенно не знал, как помочь ей с её бедой.
— Именно поэтому я сейчас с тобой, — продолжала она, и я чувствовал, что Эвелин прижимается ко мне всё сильнее и сильнее. — Не хочу возвращаться домой, зная, что ждёт меня там.
— Уитни не маленькая, она должна всё понять. Вам просто надо поговорить.
Моя спутница больше ничего не ответила, и мы снова замолчали на несколько минут. Я чувствовал тепло от объятий с Эвелин и осознавал, насколько прекрасно это мгновение. Хотелось навсегда сохранить память об этой ночи, хотелось вспоминать это Рождество и улыбаться, как от тёплых воспоминаний при просмотре старых фотографий.
Не знаю, о чём думала Эвелин в тот момент, но я без конца размышлял над её словами. Меня лишний раз удивляла её способность так глубоко мыслить, и я убеждался, что в это молодое тело заключена мудрая, уже порядком измученная душа. Эвелин говорила то, о чём думала, а эта способность, увы, присуща не каждому из людей, и её слова действительно заставляли меня бесконечно размышлять и многое переосмысливать.
Я оторвался от своих мыслей, когда моя спутница подняла на меня испуганный взгляд и спросила:
— Долго мы здесь стоим, Логан?
Я растерянно пожал плечами.
— Минут двадцать, наверное. А что?
— Я не помню. Не помню, как мы пришли сюда, и совершенно не помню, о чём мы только что говорили. Как будто я только что очнулась ото сна. Господи, Логан… мне так страшно…
Я обнял её, чтобы немного успокоить, но это мало чем помогло. Плечи Эвелин дрожали.
— Мы говорили о тебе и твоих близких, — сказал я, прижимая к себе эту несчастную девушку, — об океане и о том, что ему тяжело помнить всех людей, которых он когда-либо видел. Помнишь?
Она отрицательно покачала головой, и я с сочувствием поднял брови.
— А моих друзей помнишь? Джеймса, Кендалла, Карлоса?
— Помню.
— И как мы на вечеринке были, тоже помнишь?
— Не помню, как мы оттуда уехали, — тихо сказала она.
Я вздохнул и на какое-то время закрыл глаза.
— Часто с тобой такое случается?
— В последнее время всё чаще.
— Не бойся. В твоих силах всё изменить.
— Это не от меня зависит, Логан…
— Нет, от тебя. От твоего желания и твоей веры.
И мы снова замолчали. Я ни на минуту не отпускал Эвелин от себя.
— Утром у меня самолёт, — неожиданно сказал я.
— Что? — Эвелин отстранилась и посмотрела на меня. – Нет, пожалуйста, нет, нет… Не улетай, Логан. Не оставляй меня снова одну. Не оставляй…
— Это всего на два дня, Эвелин. Я должен улететь. Меня убивает разлука со своей семьёй, и я просто должен их увидеть, понимаешь?
Её взгляд вызывал жалость в моей душе, но я ничего не мог сделать, чтобы помочь ей.
— Утром я улечу в Техас, — продолжил я, коснувшись руки Эвелин. — А вернусь уже послезавтра ночью. Видишь? Это ненадолго.
— Техас? — переспросила она, и её серо-голубые глаза растерянно забегали. — Можно с тобой?
— Что? Эвелин, ты не шутишь?
— Я больше не выживу без тебя ни дня, — произнесла она чуть ли не со слезами на глазах. — И я не хочу возвращаться к своей семье. Можно я полечу в Техас с тобой, Логан? — Затем она снова с силой прижалась ко мне. — Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста. Просто скажи да, Логан. Пожалуйста, скажи да.
— Подумай, что будет с твоими близкими! Думаешь, они сильно обрадуются, когда заметят твоё исчезновение?
— Ты ведь сам сказал, что это ненадолго.
— Да, но… Я просто не хочу, чтобы ты поссорилась с семьёй. Врать людям бессмысленно, да?
— Абсолютно бессмысленно. Но я не совру. Мы вернёмся, и я расскажу им всю правду, обещаю. Так что ты скажешь, Логан?
Я отвёл глаза и задумался над её словами.
— Когда мы вернёмся, — тихо начал я, — мы скажем всю правду вместе. И вместе примем последствия, ладно?
Эвелин искренне улыбнулась, и я улыбнулся ей в ответ. Теперь я даже представить боялся, какова будет реакция Уитни, когда она узнает, что во всём этом виноват я один. Плевать. Эвелин действительно хочет этого, а значит, я не остановлюсь ни перед чем, чтобы исполнить её желание. Даже перед Уитни.
— Но я надеялся заехать к Джеймсу перед отлётом, хотел помочь ему убраться после вечеринки. Заезжать домой в мои планы не входило.
— Правда? Но я буду не против снова увидеть твоих друзей, Логан.
«Они тебя тоже», — подумал я, но вслух ничего не произнёс.
