сообщить о нарушении
Текущая страница: 115 (всего у книги 120 страниц)
— Ревнуешь, — прошептал я, с непонятным восторгом глядя на неё. — Я ещё никогда тебя такой не видел, милая.
— Пусть так. На самом деле в ревности нет ничего плохо, но ты не привык так думать.
— Нет ничего плохого? Да она тебя почти в зверя превратила, Эвелин, посмотри, какая ты стала злая!
— Я злюсь не из-за ревности, — проговорила она, сморщив нос, — меня злит твой «новый друг», неужели ты не понимаешь? Нельзя позволить прошлому просочиться в настоящее, Логан. Прежде ты и Дианна были вместе, и я знаю, что она меня дико ненавидела. Возможно, её чувства не изменились и теперь, я видела, как она смотрела на меня во время нашей последней встречи… Но опомнись, теперь вместе ты и я! И это я выхожу за тебя замуж, я, я, я!
Я посмотрел на неё с испуганным удивлением и покачал головой.
— Надеюсь, что всё, что было между нами, — сказал я, — это не твой хитроумный план. Надеюсь, ты выходишь за меня не просто назло Дианне.
Она устало взглянула на меня.
— Я даже не вспоминала о ней все эти годы, боже, Логан… А ты, видимо, делал это не раз: каким-то образом ты ведь понял, что скучаешь по ней.
Я опустил голову и пару раз хохотнул.
— Что смешного? — не поняла Эвелин, нахмурившись.
— Просто мне очень непривычна твоя ревность. Оказывается, ты ревновала меня к Дианне столько лет… Вот, привыкаю.
Я знал, чем можно было объяснить этот яростный всплеск её ревности. Когда ребёнок съедает конфеты, которые ему есть было строго запрещено, он отказывается признавать собственную вину, а потому начинает тыкать пальцем на других. Он пытается обвинить в обжорстве маму, папу, сестру, да кого угодно! Главное, чтобы на него никто не подумал. И согласитесь, в каждом из нас живёт такой ребёнок.
Моя невеста беспокойно заёрзала на сидении и начала оглядываться по сторонам, точно ей вдруг стало очень неуютно. Она слегка нахмурилась и почти шёпотом попросила:
— Пожалуйста, давай оставим эту тему. Мне становится неприятно говорить об этом.
— Как пожелаешь, моя милая. — Мы помолчали примерно с минуту, потом я слабо улыбнулся и спросил: — Интересно, а ты когда-нибудь ещё врала мне?
Эвелин побледнела, глубоко вздохнула и отвела глаза. Я внимательно и с улыбкой наблюдал за ней. Она ничего не ответила, а я не нашёл в себе сил продолжить разговор. Возможно, я ещё сам был не готов к нему… В конце концов, мне до моей цели оставалось ещё целых четыре шага. Я был ещё очень-очень далеко.
— Может, ты и права, — сказал я, пожав плечами, и допил свой кофе. — Ложь в мелочах. Если даже подобное когда-либо и случалось, мне всё же лучше об этом не знать.
«Моё сердце — это любовь, и оно огромно, как океан, — думал я, всё ещё глядя на свою спутницу, — и я всегда очень боялся утонуть в своей любви. Но всё так и вышло. Я потерялся. Перед тобой, Эвелин, сидит уже не твой Логан. Нет-нет, это уже не я…»
Я понятия не имею, что творилось с моей головой, но следующим вечером, когда моя невеста уехала на работу, я всё-таки позвонил Дианне и пригласил её поужинать в ресторане. Сначала она решила, что мы будем ужинать вчетвером, то есть я, Эвелин, Дианна и Роберт. Но я сказал, что хочу видеть её одну, и моя бывшая девушка, удивлённо помолчав, всё же тихо согласилась.
Да, с моей стороны это было совершенно низко и бесчестно. Я не прислушался к просьбе Эвелин и тайно, не предупредив её, поехал на ужин к Дианне. Что я творил? Получается, я врал своей избраннице. По сути, я занимался тем же самым, чем и три с лишним года назад, только теперь Дианна и Эвелин поменялись местами. Какая глупость! Какой же я дурак!
Уже подъехав к ресторану, я утешил себя собственными мыслями. Что плохого в том, что я собрался поддерживать тёплые дружеские отношения со своей бывшей девушкой? В конце концов, она сама захотела этого: Дианна ведь сказала мне, что ей меня не хватало. Однако справедливости ради надо признать, что на этот ужин меня подталкивало не столько желание видеть Дианну, сколько побуждение моей гордости. Она была глубоко задета и потому, как мне казалось, вся звенела.
Как бы там ни было, о нашей сегодняшней встрече с Дианной мне не пришлось пожалеть. Она совершенно странным образом направила меня ко второму шагу на моём тяжёлом пути. А вторым шагом было понимание мотивов человека, нанёсшего мне обиду.
После ужина я и Дианна сидели на скамейке в парке прямо напротив моего дома. Весь вечер мы общались как-то непринуждённо, будто между нами не было этой большой временной пропасти. Только временами, касаясь в разговоре темы наших прежних отношений, мы начинали осторожничать и аккуратно обходили эту тему стороной.
— Роберт знает, что ты со мной? — спросил я, движимый любопытством.
— Он знает только то, что сегодня я ужинала со своим другом. Не волнуйся, он у меня не ревнивый.
— Я не волнуюсь. Просто спросил. — Подняв глаза к небу, я вздохнул и сказал: — Помнишь, как это было странно? Я тоже часто ужинал со своим другом, только ты почему-то дико ревновала.
Дианна улыбнулась и опустила голову. Я очень неосторожно коснулся этой нелёгкой для нас темы.
— Да, — подтвердила она, — но теперь ты на этом друге женишься.
— Женюсь, — почти шёпотом повторил я, не глядя на свою собеседницу. — Женюсь. — Я немного помолчал. — Только она мне изменила.
Дианна почти ахнула, услышав это, и с неподдельным изумлением в глазах уставилась на меня. Я посмотрел на неё и усмехнулся.
— В каком смысле?.. — дрожавшим голосом спросила она. Я видел, как на неё подействовало моё признание, и это отчего-то разозлило меня.
— Не уверен, что эта фраза настолько двусмысленна, чтобы нужно было её ещё растолковывать. В Эвелин не оказалось той преданности, которой я от неё ждал. Она меня предала, не оправдала того доверия, которое я ей выказывал. Ну, знаешь, она просто взяла и переспала с другим… Теперь понимаешь?
Моя собеседница смотрела на меня как на сумасшедшего.
— Но у вас ведь скоро свадьба, — прошептала Дианна с испугом в глазах. — Ты простил её?
Я злобно засмеялся.
— Боже, Дианна, неужели я действительно похож на того, кто сумел бы простить измену?
— Но… — Она замолчала, точно слова застряли у неё в горле. Дианна немного подумала над тем, что хотела сказать, и тихо произнесла: — Я сожалею об этом, Логан. Мне так жаль, что тебе снова пришлось пройти через это…
Её слова будто ужалили меня, и я, вскочив на ноги, принялся нервно ходить возле скамейки.
— Должно быть, ты сейчас чувствуешь себя на высоте, — сказал я с кривой улыбкой. — Однажды из вас двоих я выбрал её и теперь так больно обжёгся об эти отношения, а ты сейчас счастлива в браке с человеком, который явно в тебе души не чает! Вот в тебе сейчас твоя гордость радуется, просто ликует! Да, правда?
Дианна нахмурилась и медленно покачала головой.
— Это не так…
— Мне кажется, ты сейчас еле сдерживаешься, чтобы не рассмеяться мне прямо в лицо. Так тебе и надо, Логан, ты сделал выбор и теперь пожинай плоды!
— Это не так! — упорно настаивала на своём Дианна. — Я ничего подобного не чувствую!
В эту минуту силы покинули меня, и я тяжело рухнул на скамейку рядом со своей спутницей. Она грустно смотрела на меня, глаза её были полны сожаления. Прелестная Дианна не во многом изменилась за эти годы: она по-прежнему чутко чувствовала чужую боль. Особенно мою.
— Ты говорила, что всё это время тебе не хватало такого человека, как я, — сказал я, глядя на небо. — Ты скучала по мне?
Дианна молча покивала.
— Во время прошлой нашей встречи, — продолжал я, — ты взяла у меня телефон. То есть ты хочешь, чтобы мы поддерживали общение и сейчас, хотя в прошлом нас связывали такие близкие отношения... Скажи, это всё потому, что ты до сих пор любишь меня?
Она явно не ожидала такого вопроса. Дианна открыла рот, замерла на мгновенье и прошептала:
— У меня есть муж, Логан…
— Чёрт возьми, при чём тут муж? Разве замужество каким-то образом освобождает сердце от любви?
Моя собеседница молча смотрела на меня. В её глазах блестели слёзы, но Дианна не плакала. Вокруг было настолько тихо, что я очень хорошо мог слышать её неровное дыхание.
— Я не стану называть это любовью, — покачала головой девушка и закусила нижнюю губу. — Три с лишним года назад мы встретились неожиданно, даже почти случайно, и я очень неосторожно пустила тебя в своё сердце. А выгнать… выгнать тебя оттуда оказалась просто невозможным. Мне не так уж легко признавать это, но ты всё ещё там, Логан. Когда я снова увидела тебя спустя столько лет, я поняла, что моё сердце будто всё время чувствовало твоё, они всегда бились как одно. Между нами есть такая связь, какой нет даже между мной и Робертом… Но когда я думаю об этом, мне становится очень тяжело.
Я повернул голову и, посмотрев ей прямо в глаза, невесело усмехнулся.
— Тогда, кажется, очень глупо не называть это любовью, — вполголоса проговорил я.
Мы смотрели друг на друга, и я понимал, что так близко её лицо я не видел уже тысячу лет. Слова Дианны были полны искренности и ласки, и это пробудило в моей душе сострадание к ней. Но очень скоро это сострадание сменилось нежностью, которой моё сердце наполнилось до краёв. Я вдруг осознал, что данное мгновение, когда наши лица были так близко и когда мы так нежно смотрели друг на друга, было просто идеальным для поцелуя. Тогда эта мысль не показалась мне безумием, и я, совершенно ни о чём не думая, медленно наклонился к Дианне.
Она слегка вздрогнула, очевидно, поначалу испугавшись, и замерла, с трепетом ожидая момента, когда наши губы встретятся. Я уже чувствовал её горячее и осторожное дыхание; моё сердце колотилось так бешено, что каждый его удар можно было услышать с расстояния в километр. Но в то мгновение, когда Дианна уже сама с нетерпением поддалась мне навстречу, я резко отстранился и отвернулся в сторону.
— Я не хочу кружить тебе голову, Дианна, — сказал я с сожалением в голосе. — Мне есть, за что мстить Эвелин, но тебе и Роберту мне мстить не за что… Я не хочу и не буду портить ваши отношения, потому что ты не такая. Я не буду никуда влезать.
«Я не смог, — подумал я, — не смог поцеловать чужую жену, хотя я даже не знаю Роберта и нисколько не дорожу его чувствами… А Кендалл? Он почему-то смог. Хотя раньше мы с ним были лучшими друзьями…»
Девушка смотрела на меня глазами, полными горечи и отчаяния. Мне вдруг стало стыдно за то, что я обманул Эвелин, что позвал Дианну на ужин, что чуть не поцеловал её… Боже, да зачем я её мучил?
— Мне так жаль, — прошептала она, дрожа всем телом, — так жаль, что месяц назад я случайно встретила Кендалла и он так живо напомнил мне о тебе… Моей тоске было уже некуда деваться. Если бы тогда ты не пришёл ко мне домой, клянусь, я бы сама нашла тебя, я так хотела тебя видеть... Я уже миллион раз представляла нашу встречу и то, что я тебе скажу, но только теперь я, кажется, понимаю, как это всё бессмысленно! С чего я вообще взяла, что мы сможем общаться как друзья?
В этих словах я разглядел намёк на её всё ещё не остывшие чувства, и меня снова накрыло волной необъяснимого стыда.
— Люди знают, о чём говорят: прошлого действительно не вернуть, — грустно сказала Дианна, опустив глаза. — Я не верила этому… до сегодняшнего вечера.
— Прости, — прошептал я.
— Я сама должна была об этом подумать. Я понимаю, ты не хотел меня обидеть, просто… Я понимаю.
— Ты только делаешь вид, что понимаешь, — холодно выдал я, не глядя на собеседницу. — Ты не поймёшь, пока не переживёшь этого сама, но я всем сердцем хочу, чтобы ты с этим никогда в жизни не столкнулась.
Дианна хотела взять мою руку, полагая, что я нуждаюсь в её поддержке, но я мягко отодвинулся от неё.
— Ты знаешь его? — многозначительным шёпотом спросила она, совсем не обидевшись на то, что я отверг её поддержку.
Я вздохнул.
— Думал, что знал. Но теперь знать не хочу.
Дианна смотрела на меня, с сочувствием приподняв брови, и из осторожности ничего не спрашивала, очевидно, понимая, что я говорил об одном из своих друзей. Я, сидя на этой скамейке в тусклом свете фонаря, кажется, только теперь полностью осознал то, что Дианна меня любила. Любила, когда мы были вместе, любила, когда наши пути уже разошлись, любила и теперь, когда сама она была замужем, а я готовился жениться на девушке, которой принадлежало моё сердце.
— Все люди проходят через трудности, — шёпотом сказала она. — Кто-то сразу опускает руки, не надеясь на собственные силы, но я верю, что ты всё выдержишь, Логан. Особенно когда ты женишься, я обещаю, семья станет для тебя бесконечным источником сил. Всё плохое забудется, вот увидишь.
Её слова закрались в моё сердце и словно заискрили его. Почему-то мне захотелось поверить в то, что у меня действительно всё будет хорошо, пусть не сейчас, но очень-очень скоро. Улыбнувшись, я взял руку Дианны и нежно поцеловал её.
— Я так рад, что я сегодня здесь, — высказал я свои мысли, — думаю, я действительно скучал по тебе, очень сильно.
Этот вечер заставил меня понять кое-что очень важное. Вернее, я понял это уже ночью, когда лежал в темноте один и обдумывал всё, что произошло между мной и Дианной.
Тем, какой я сейчас, я был обязан только своему прошлому. Именно оно сделало меня таким, и этого уже было не изменить. Но главным событием, в корне изменившим всю мою жизнь, было моё расставание с Чарис. Её измена сделала из меня совсем другого человека, и именно благодаря ей я узнал, каково на вкус предательство. С тех пор разговоры и даже мысли о верности и измене стали для меня самым слабым местом, и поэтому удар, нанесённый мне Эвелин, оказался таким сокрушительным. Но что, если представить, что Чарис не было? Что, если представить, что с изменой я столкнулся впервые в жизни?
С того момента, как я узнал о поступке Эвелин, я только и делал, что осуждал её; я не могу спорить, что её поступок не достоин осуждения. Но почему я не старался понять её? Нет, конечно, я попытался сделать это в тот вечер, когда обо всём узнал, но в своём понимании я не зашёл слишком далеко. Очевидно, глубоко в душе я всё же осознавал, что везде была моя вина.
Боже, да разве не я сам дал ей повод? Разве это не я изводил её своими мыслями, бессмысленной ревностью и невыносимым поведением? И, наконец, разве не я обвинил её в нелюбви ко мне? Для Эвелин это стало последней каплей, как и то, что я решил оставить её одну в переломный для нас момент. Она не могла этого выдержать. Я задел её за живое, ударил по самому ценному, и она, конечно, захотела сделать ещё больнее мне в ответ. В этом поступке легко угадывалась её натура: после нашей ссоры Эвелин была слишком горяча, и эмоции, среди которых было неконтролируемое желание мести, сами понесли её в «Погоню». В тот вечер она не была беспомощна, как думал об этом Кендалл. Она вполне осознавала, что делала, а делала она именно смертельное оружие для моего сердца.
Эвелин знала, что Кендалл любил её, знала, что когда-то он был моим лучшим другом. Она хорошо понимала, что он не сможет ей ни в чём отказать, и потому придумала идеальный план мести. Она использовала Кендалла в качестве детали, необходимой для работы большого механизма. Я понятия не имел, испытывала ли она к нему жалость или ещё что-нибудь, но Шмидт на фоне всех этих обстоятельств выглядел просто жалким. Возможно, он с отчаянием отдался первой возможности стать ближе к своему объекту обожания, напрочь позабыв о дружбе со мной и о здравом смысле. А возможно, он осознанно пошёл на это, желая отомстить мне за все прошлые обиды и заодно поддержать образ холодного ловеласа, который он сам себе придумал. Но, как бы там ни было, в итоге он всего этого не выдержал и признался мне, совершенно не подумав о том, что будет дальше.
Но что Эвелин? Что она собиралась делать дальше? Я предполагал, что она в конечном счёте собиралась рассказать мне обо всём, в противном случае её смелый поступок был бы бессмысленным. Но возможно и другое: может быть, она хорошо понимала слабость Кендалла и ждала, что он не выдержит и сам во всём мне сознается, а ей даже не придётся себя утруждать. И она была права: узнать об этом не от неё мне было в разы больнее… Но если она всё же сама планировала рассказать мне, то почему она до сих пор молчала? Я видел её мучения и понимал, из-за чего она страдала, но её молчание было мне непонятно. Эвелин лгала мне, и не столько измена, сколько ложь — именно эта ложь так глубоко меня уязвляла.
И, может быть, сегодня вечером мне захотелось сделать что-то Эвелин в отместку. Это желание было безумным и чисто инстинктивным, потому что оно выходило из старого, как мир, закона «око за око». Я обманул её, поужинал с чужой женой, зачем-то открыл этой чужой жене тайну, связывающую только меня и Эвелин, а потом чуть её не поцеловал…
