сообщить о нарушении
Текущая страница: 108 (всего у книги 120 страниц)
Теперь я не объяснял состояние своей возлюбленной только усталостью от меня. Нет, дело тут было в нечто ином… Весь день я вспоминал её слова, её взгляды, её поведение и настроение и пытался сложить из всего этого общую картину действительности. Что гложет Эвелин? Почему, почему она так ведёт себя и чем я могу помочь ей?
Ни к каким ответам мои размышления меня не привели. К концу дня я понял лишь одно: чтобы разобраться со всем этим, мне нужно действовать. Действовать, а не думать. Не ждать, пока всё пройдёт само по себе, а всеми силами способствовать тому, чтобы всё прошло.
Сегодня Эвелин работала в первой половине дня, поэтому, когда я приехал из студии, она была дома. Моя возлюбленная сидела на коленях перед нашей кроватью и разбирала свои старые тетради. Что-то она дописывала, что-то зачёркивала, а что-то вовсе безжалостно выбрасывала.
— Привет, — поздоровался с ней я и, наклонившись, поцеловал её в макушку. — Что делаешь?
Она слабо улыбнулась мне и ответила:
— Подчищаю старые воспоминания.
Я задумчиво нахмурился и поднял с пола смятый лист бумаги. Развернув его, я прочитал несколько строк, выведенных знакомым почерком.
— Это наш рождественский ужин с твоими родителями, — сказал я, закончив чтение, и протянул ей листок.
— Да, я решила, что помнить об этом необязательно, — ответила Эвелин и, взяв лист из моих рук, снова смяла его. — Я тогда немного повздорила с папой… Не хочу вспоминать об этом.
«Хотел бы и я так запросто избавляться от ненужного», — подумал я, глядя на свою избранницу. Разрывая бумагу, она сильно нервничала; движения её были резкими и порывистыми.
— Эвелин, Эвелин, Эвелин, — проговорил я и, взяв её за руки, поднял с пола. — Тише.
Она посмотрела мне в глаза с какой-то благодарностью и сильно ко мне прижалась. Я погладил её по волосам.
— Ты уже ужинала?
— Нет, — вздохнула моя возлюбленная, — ждала тебя. Я хотела предложить заказать еду, потому что…
— У меня несколько иное предложение, — оборвал её я.
— Какое?
Я, улыбнувшись, посмотрел на неё.
— Сначала ответь, доверишься ли ты мне?
— Доверюсь, — даже не размышляя, шёпотом ответила моя любовь.
— Тогда давай руку.
Мы ехали в моей машине. Эвелин беспокойно ёрзала на сидении, смотрела по сторонам и постоянно спрашивала, куда мы едем.
— Ты знаешь, я не хочу ни с кем видеться… — говорила она дрожавшим голосом. — Мне просто нужно немножко покоя.
— Я и дам его тебе, — твёрдо сказал я. — Не переживай. Там, куда мы едем, будем только мы вдвоём.
Я привёз её на заброшенную ферму, находившуюся в нескольких километрах от города. Эту ферму я часто видел из окна автомобиля, когда проезжал мимо, но посетить её решился только теперь. Место здесь было спокойное и безлюдное, а небо — довольно звёздное.
— Что мы будем делать? — тихо и будто с опаской спросила моя избранница, выйдя из машины. Я видел, что она была крайне заинтересована всем этим.
— Отдыхать. Сейчас мы ляжем вон там, возле опрокинутого корыта, и будем смотреть на звёзды. У меня с собой есть плед.
Впервые за последние несколько дней на лице Эвелин просияла такая искренняя улыбка, что, увидев её, невозможно было не улыбнуться в ответ.
— А что насчёт ужина? — спросила она, взглянув на меня своими большими лучистыми глазами.
— Если ты сильно голодная, мы можем заехать в какую-нибудь закусочную…
— Нет, дорогой, нет… Я готова остаться без ужина, только давай не будем возвращаться в город.
Очень долго мы лежали на земле и смотрели на высокое ночное небо. Голова Эвелин покоилась у меня на груди, пальцы наши были переплетены. Моя возлюбленная молчала, но я без слов чувствовал, какой благодарностью были пропитаны её объятия.
— Звёзды такие далёкие, холодные и недосягаемые, — задумчиво произнесла она. — Вот бы хотя бы на ночь стать звездой, стать такой далёкой, чтобы никто из людей не смог меня достать.
Я улыбнулся, узнав в ней прежнюю Эвелин: она возвращалась к размышлениям и мечтаниям, а это, несомненно, было очень хорошим знаком.
— А что насчёт исполнения звёздами желаний? — спросил я.
— Когда ты исполняешь чужие желания, ты изменяешь самому себе.
— И для чего тогда звёзды существуют?
— Они не существуют, — ответила моя избранница так спокойно, точно говорила обо всем известной истине. — Они холодные и бледные — значит, мёртвые.
Я не стал ничего отвечать на это, но мысленно отметил, что её мнение о звёздах претерпело коренные изменения.
Несколько минут мы молчали, потом Эвелин подняла голову и внимательно посмотрела на меня.
— Нам нужно вернуться утром, так? — спросила она, приподняв брови и точно не желая услышать мой положительный ответ. — У тебя завтра выступление…
Я задумчиво смотрел в её молящие о чём-то глаза.
— Нет, — ответил я, покачав головой, и ещё раз подумал над тем, что собирался сделать. — Я не поеду на выступление… Не поеду. Я не хочу возвращать тебя туда.
— Но Логан, что скажут парни? Это ведь так важно для вас…
— Хватит меня уговаривать, Эвелин, неужели ты не понимаешь? — резко спросил я. Она смотрела на меня широко распахнутыми глазами. — В жизни человека рано или поздно наступает момент, когда ему нужно сделать выбор, возможно, всей его жизни. Я свой сделал.
Глаза моей избранницы заблестели, и она, погладив мою щёку, поцеловала меня.
— Боже, никто, никто не знает, как я люблю тебя, — прошептала она, прижав свой лоб к моему. По её щекам катились горячие слёзы, я чувствовал их. — Я так люблю тебя, но я так к тебе несправедлива…
— Всё хорошо, любимая, всё хорошо, — проговорил я, крепко обнимая её. Эвелин снова положила голову мне на грудь и задрожала от рыданий, которые изо всех сил сдерживала. — Всё хорошо, только не плачь, пожалуйста, не плачь…
Уже через несколько минут она успокоилась, и мы вновь лежали в идеальной тишине, смотрели на небо и обнимали друг друга.
— Здесь очень хорошо, — шёпотом призналась моя любовь, — и сейчас в целом мире не найдёшь места лучше этого. О, я так благодарна тебе, дорогой, так благодарна… Мне действительно было это нужно.
Я молча поцеловал её в макушку.
— Если бы ты сегодня не вытащил меня за руку из дома, — продолжила она, — я бы, скорее всего, уехала сама… Да. Я уехала бы.
Мне показалось, что за этими словами крылась опасность, и я почему-то спросил:
— Навсегда?
Эвелин промолчала в ответ: то ли из-за собственных мыслей не услышала моего вопроса, то ли посчитала, что я обращался вовсе не к ней… Но, как бы там ни было, в ответе я совершенно не нуждался. Наверное, мной управлял какой-то дикий, инстинктивный страх; он выразился даже в вопросе, который я задал.
Желая отвлечь мысли, я взял тонкую руку Эвелин и внимательно посмотрел на неё. Белая кожа на запястье была настолько тонкой, что казалось, что она вот-вот порвётся. За те две недели, что моя возлюбленная провела в состоянии непроходимого уныния, тоски и усталости, она сильно похудела, можно сказать, растаяла у меня на глазах. Нежно поцеловав руку своей избранницы, я вполголоса сказал:
— Нет, всё-таки мы найдём закусочную где-нибудь неподалёку. Ещё немного, и ты станешь совсем прозрачная.
Выбор, который я совершил той ночью, действительно стал определяющим в моей жизни. Мик и парни, конечно, недоумевали по поводу моего отсутствия на выступлении и даже злились, но каждый из них понял, что в действительности значило для меня это решение. В конце концов, все мы понимали, что работа для нас уже давно отошла на второй план… Мы с парнями повзрослели настолько, что сумели понять: дороже и важнее семьи нет ничего в мире.
Поэтому вполне логичным и закономерным показалось нам наше совместное решение, которое мы приняли через три дня после неудавшегося выступления. В течение этих трёх дней, наверное, каждый из нас как следует надо всем подумал, и теперь в правильности нашего решения никто даже не сомневался.
Мы решили, что группу пора оставить.
Для обсуждения этого вопроса нам понадобилось около двух часов. Собравшись в студии в последний раз, мы с парнями говорили о том, что было, что есть и что будет дальше. Несомненно, сожаление читалось на лице каждого, но тянуть за собой уже давно мёртвый бойз-бенд мы больше не могли. Я уверен, что все мы, разорвав договор со студией и Миком, почувствовали грусть и облегчение одновременно. Было непросто оставлять всё это в прошлом, но впереди было будущее, нас ждала свобода.
Таким образом, один из лучших периодов моей жизни остался у меня в сердце лишь счастливым и слегка печальным воспоминанием.
Конечно, о конце дружбы после прекращения существования группы и речи быть не могло. Мы с парнями по-прежнему собирались в «Погоне», по-прежнему искренне поддерживали друг друга и по-прежнему могли говорить обо всём на свете. Разве что поводов для встреч у нас стало меньше… Но у меня не было друзей ближе этих парней.
В последних числах сентября оправдались страшные догадки Карлоса: Алекса извела свой организм настолько, что ей понадобилась срочная помощь врачей. Теперь она не могла обойтись без капельницы. Муж обеспечил ей пребывание в хорошей частной клинике, где мы, её друзья, часто её навещали.
Последние дни состояние Алексы улучшалось, и мы с Эвелин решили поехать к ней, чтобы поддержать её и своей поддержкой обеспечить ей хорошее самочувствие. Когда мы уже вошли в больницу, моя возлюбленная изъявила желание взять себе кофе и задержалась в холле, поэтому я поднялся в палату к Алексе один.
Деликатно постучавшись, я вошёл в помещение. На столике возле кровати стояло множество красочных букетов, тут и там сидели мягкие игрушки. Алекса спала, укрывшись одеялом с головой. Возле неё, слабо улыбаясь, сидела Маккензи.
— Привет, — шёпотом проговорил я, совсем не ожидая её здесь увидеть.
Когда я подошёл ближе, Маккензи приподнялась и обняла меня.
— Скоро здесь не останется места для цветов, — вполголоса произнесла она и коснулась моей руки. — Давай поставлю в воду.
Отдав ей букет, я сел на стул рядом с кроватью и внимательно посмотрел на спящую Алексу.
— Как она?
— Гораздо лучше, — с улыбкой ответила Маккензи, присев рядом со мной. — Сегодня утром она сама пила бульон.
— Ты здесь с самого утра?
— Да. Решила побыть рядом с ней, здесь очень одиноко.
— И давно она спит?
— Примерно час. Пусть спит, ей нужен здоровый сон.
Какое-то время мы с ней шёпотом разговаривали. Наш разговор, поначалу отвлечённый, плавно перешёл на личный уровень, и Маккензи сказала:
— Поверь, Логан, я всё ещё жду, когда ты и Эвелин пригласите нас с Билли на свою свадьбу.
Я улыбнулся, опустив голову.
— У нас впереди ещё столько времени, — ответил я, и мой взгляд упал на руки Маккензи. На безымянном пальце её левой руки блестело обручальное кольцо: девушка уже полтора года как была замужем. — Знаешь… — задумчиво сказал я, не сводя взгляда с кольца, — ты всегда меня очень вдохновляла.
Когда Эвелин вошла в палату и увидела Маккензи, меня посетило странное, но уже знакомое чувство. Его было трудно объяснить, однако точнее всего я смог бы назвать его желанием ревности. Отчего-то мне хотелось, чтобы ревность скользнула во взгляде моей избранницы, хотя бы в одном слове… Но, как и следовало ожидать, ничего подобного не произошло.
Эвелин и Маккензи поприветствовали друг друга тёплыми объятиями: моя возлюбленная хорошо дружила со всеми сёстрами Вега. Потом она ещё немного поспрашивала о состоянии Алексы и с абсолютной искренностью сказала, что ничего не желает так сильно, как скорейшего её выздоровления. Потом мы с Эвелин решили ехать. Долго сидеть возле кровати спящей ПенаВега было, по меньшей мере, бессмысленно.
— Отвезти тебя на работу? — спросил я, когда мы сели в машину.
— Мне сегодня на работу?
— Да.
Эвелин покачала головой и прижала руку ко лбу.
— Я всё никак не могу запомнить график рабочих часов, — произнесла она с досадой. — Да, отвези меня, пожалуйста.
Я пристегнул ремень и, улыбнувшись, взглянул на неё. Всё в моей душе цвело; мне казалось, будто внутри меня наступила весна, будто на меня пахнуло свежим ветром перемен. Я ощущал такое вдохновение, что от него просто некуда было деться. Мне кажется, я ещё никогда так не любил эту жизнь…
— Логан, я хотела спросить тебя, — сказала моя избранница, бросив на меня быстрый взгляд, — что ты будешь делать?
— В каком смысле? — слегка нахмурился я.
— Ну, теперь, когда вашей группы больше нет… возможно, ты ощущаешь некоторую пустоту. Чем ты будешь заниматься дальше?
— Не знаю, милая, у меня столько идей! Я хочу взяться за каждую, но понимаю, что на все сразу у меня не хватит сил. Наверное, пока что я займусь ещё одним сольным альбомом, а дальше посмотрим.
Когда моя машина остановилась у здания больницы, я, с улыбкой взглянув на свою любовь, спросил:
— Освободишь для меня завтрашний вечер? Я приготовлю для нас ужин.
— Ладно, — подарила улыбку мне в ответ Эвелин. — Насколько я помню, завтра в девять вечера я буду уже свободна. Что я могу сделать?
— Просто будь со мной завтра вечером. Я больше ничего не прошу.
Я знал, что завтрашний вечер изменит нашу с ней жизнь, поэтому меня охватило лёгкое и радостное волнение. По пути домой я заехал в супермаркет и купил кучу всего для завтрашнего ужина. Да, он обещал быть волшебным и очень романтичным!
Весь следующий день я провёл в необычайном волнении. Когда моя избранница уехала в больницу, я на всех парусах, будто боясь не успеть, помчался в ювелирный магазин. Мне не верилось, что я решился сделать это, но да! я собирался купить для своей Эвелин кольцо и попросить её стать моей женой.
Очень много времени и нервов я потратил на выбор кольца. Ни одно из тех, что я пересмотрел, не было достойно того, чтобы сидеть на пальчике моей возлюбленной. В конце концов, когда я уже до невозможности надоел продавцу, мне на глаза попалось то самое кольцо. Оно было сделано из белого золота; изящные изгибы как бы сходились к центру и с обеих сторон поддерживали небольшой по размерам бриллиант. В нём не было ничего необычного, но в нём было столько изящности и красоты, что мне казалось, что это кольцо было сделано именно для Эвелин. И я купил его.
Домой я возвращался в самом лучшем настроении; руки дрожали от нервного и в то же время радостного напряжения. Теперь оставалось только дождаться приезда Эвелин. Ещё несколько часов — и моя жизнь изменится навсегда. О, мог ли я ждать несколько часов? Казалось, я сгорю от нетерпения!
В половину восьмого я достал из холодильника продукты и взялся за приготовление ужина. В гостиной негромко играла музыка, и я, нарезая салат, слегка пританцовывал на месте. Я не помнил себя таким воодушевлённым и оживлённым; я ещё никогда не был таким.
Пришло время запекать мясо. Я уже готов был поместить его в духовку, когда в дверь кто-то позвонил. Сердито вздохнув, я закрыл духовку и поставил противень с мясом на стол. Потом мне в голову пришла мысль, что это Эвелин вернулась чуть раньше обычного. Обрадовавшись этой мысли, я вытер руки о полотенце и понёсся в прихожую, чтобы открыть дверь.
Но за ней меня ждал вовсе не объект моего обожания и моих волнений. Распахнув дверь, я перестал улыбаться и озадаченно посмотрел на Кендалла.
— Ты один? — спросил он, не здороваясь и не объясняя причину своего визита.
— Один, — выговорил я, стоя в проходе и тем самым не давая гостю войти в квартиру. — Буду честен, я неприятно удивлён.
— Я давно хотел к тебе приехать, — продолжил немец дрожавшим голосом, будто вовсе не услышав моих слов. — А приехал только теперь. Я долго не мог решиться.
— Кендалл, у меня сегодня очень важный день, который обещает многое изменить.
— У меня тоже. Да, да, он многое изменит…
Я молча пялился на него, несколько раздражённый его приездом.
— Так можно мне войти? — словно нервничая, спросил Шмидт. Я заметил, что он нетерпеливо переминался с одной ноги на другую.
— Я бы предпочёл выгнать тебя к чёрту…
Он внимательно посмотрел на меня.
— Но сначала спрошу, — продолжил я, — что ты здесь делаешь?
Кендалл вздохнул и на мгновенье закрыл глаза.
— Я не знаю существо более голодное, чем совесть, — тихо проговорил он. — Она жрёт неумолимо и без остановки.
— Я думал, у тебя никогда не было проблем с совестью…
— Логан, пожалуйста, можно без этого? Я и без твоих пререканий чувствую, что меня вот-вот стошнит.
Я со вниманием вгляделся в его глаза, которые он почему-то постоянно пытался спрятать.
— Ты вернулся на эту скользкую дорожку? — шёпотом спросил я. — Снова марихуана?
— Нет! — резко ответил Шмидт, словно испугавшись моего вопроса. — Нет, Логан, я абсолютно трезвый.
Поняв, что теряю собственное время, я всё же впустил Кендалла в квартиру. Чем быстрее он сюда войдёт, тем быстрее он отсюда выйдет.
— Ты готовишь ужин? — обеспокоенно спросил он, войдя в кухню. — Эвелин скоро приедет, да? Да?
— Она вернётся через час. Не знаю, зачем ты приехал, но прошу, изъясняйся быстрее.
