сообщить о нарушении
Текущая страница: 71 (всего у книги 120 страниц)
Эвелин молча смотрела на меня какое-то время, и клянусь, если это длилось одну минуту, то это была самая счастливая минута в моей жизни. Губы Эвелин начали дрожать, она нахмурилась и открыла рот, чтобы сказать что-то, но вместо этого молча расплакалась.
Я неуверенно протянул к ней руку, после чего привлёк к себе и обнял так крепко, как только мог. Эвелин обняла меня за шею обеими руками и, уткнувшись носом мне в плечо, глухо всхлипнула. Что я там говорил про самую счастливую минуту в своей жизни? Забудьте. Объятья Эвелин – вот лучшее, что может со мной быть.
– Ну, хватит, хватит, хватит, – говорил я, поглаживая её волосы, – не надо… Что случилось?
Но Эвелин была не в состоянии что-либо ответить. Она никак не могла успокоиться и вела себя так, точно Дианны рядом с нами не было вовсе. Честно говоря, я и сам забыл про её существование… Обнимая Эвелин, я бросил на свою девушку какой-то виноватый взгляд. Лицо Дианны не выражало никаких других эмоций, кроме бешеной ревности; она с возмущением смотрела на меня и будто не понимала, как я могу так нагло обнимать чужую девушку у неё на глазах.
– Пойдём в дом, – сказал я Эвелин, с нежеланием отстраняясь от неё. – Я сделаю тебе какао, и ты всё мне расскажешь.
Осторожно подтолкнув её по направлению к воротам, я вернулся за сумками, что неуклюже выронил до этого. Мой взгляд столкнулся с уничтожающе сердитым взглядом Дианны.
– Ты что, серьёзно? – прошипела она. – Ты пригласил её в дом?
– Не понимаю твоего возмущения, – ледяным тоном ответил я и полез в карман джинсов за ключами. – Ты ведь не думала, что я оставлю её здесь одну?
– О, конечно, – с иронией выдала Дианна и ядовито улыбнулась. – Давай каждого встречного будем домой приглашать! – Заметив у соседнего дома мужской силуэт, моя девушка со смехом спросила: – Молодой человек, не желаете зайти к нам на кружечку какао?
– Заткни-и-ись, – зашипел я, притянув к себе Дианну за локоть. Мужчина, проходивший по другой стороне улицы, вопросительно смотрел на нас. – Извините, – сказал я ему и, сильнее сжав локоть Дианны, прошептал: – Это пока что мой дом, и можно я сам буду решать, кого приглашать на какао, а кого нет?
Она молча смотрела на меня. Я отпустил Дианну и, бросив взгляд в сторону Эвелин, вполголоса спросил:
– Разве ты не видишь, что ей нужна моя помощь? Не будь такой жестокой.
Ничего не ответив, моя девушка не спеша двинулась к воротам; её раздражение никуда не делось. Эвелин даже не смотрела в её сторону; она стояла молча, опустив заплаканные глаза и дожидаясь меня.
Оказавшись в прихожей, Дианна с грохотом бросила на пол свой чемодан. Эвелин вздрогнула и посмотрела на мою девушку, точно только сейчас заметила её; я подошёл к своей ночной гостье и тихо сказал:
– Иди на кухню. Я сейчас приду. – Проводив её взглядом до двери, я посмотрел на Дианну и произнёс: – Не нужно вести себя так. Чего ты добиваешься?
Она сердито бросила костыль на пол и метнула гневный взгляд в мою сторону.
– Ты думаешь, это то, что я хочу делать по возвращении домой? – спросила она меня рассерженным шёпотом. – Думаешь, я хочу сидеть в спальне в полнейшем одиночестве?
– Идём на кухню, – невозмутимо предложил я, пожав плечами, – могу сделать тебе чай с лимоном.
– А ещё что предложишь? – злобно хохотнула Дианна и подняла с пола свой костыль. Я заметил, что она стала такой же, какой была до Мексики: смелой, вспыльчивой, резкой.
– Твоя ревность бесплодна, – сказал я, не глядя на свою девушку и ощущая непонятную, но уже знакомую робость.
Она посмотрела на меня ничего не выражающим взглядом.
– У меня к тебе всего один вопрос, Логан, – проговорила она, слегка прищурив глаза. – Ты действительно думаешь, что эта чёртова поездка в Мансанильо пошла нам на пользу?
Я так не думал, но выражать это вслух мне почему-то не хотелось. Я молча смотрел в сторону кухни, а Дианна ждала моего ответа, глядя прямо мне в глаза.
– Здорово, – прошептала она и, взяв свою сумку, опершись на костыль, пошла в сторону гостиной.
– Давай я помогу тебе подняться наверх, – предложил я, коснувшись её плеча.
– Не трогай меня. – Дианна повела плечом, и я убрал руку. – Если бы мне нужна была помощь, я бы о ней попросила.
Молча проводив свою девушку взглядом, я вздохнул и повернулся в сторону кухни. Виноват ли был я в этой ссоре? Нисколько! Разве моя вина в том, что Эвелин понадобилась моя помощь? Разве моя вина в том, что я не отказал ей в этой помощи, что Дианна так резко отреагировала на это?..
Когда я вошёл в кухню, Эвелин сидела за столом и с нервозностью вертела в руках бумажную салфетку. Глаза её были всё ещё на мокром месте, девушку заметно трясло. Рядом с ней я заметил небольшую тёмно-синюю сумочку, в которой, я знаю, она всегда носила свои тетради.
– Может, лучше дать тебе успокоительного? – спросил я, глядя на Эвелин и чувствуя, что не могу оторвать от неё глаз. Было так странно видеть её и говорить с ней, что я уже и не мог вспомнить, как одиноко мне было в Мексике без неё, не мог понять, как я мог жить все эти недели без неё.
Эвелин посмотрела на меня и отрицательно замотала головой. Вздохнув, я включил электрический чайник и достал из шкафа чайную чашку. «Когда уже я услышу твой голос?..»
– Сейчас так поздно, – вновь заговорил я, взглянув на часы. – Почему ты не дома? Не хочешь ли ты сказать, что… что снова убежала?
– Что значит снова? – с недоумением спросила Эвелин, и при звуке её голоса по моему телу пробежала дрожь.
– Снова, – как-то неохотно повторил я. – Ты… раньше ты уже убегала из дома…
Глаза Эвелин расширились. Она повесила голову и грустно вздохнула.
– Я не помню…
– Может, это даже к лучшему, – сказал я, пытаясь придать бодрость своему голосу. – Всё плохое нам всегда хочется забыть.
– Но я не хочу ничего забывать! – дрожащим голосом проговорила Эвелин, и я с сочувствием поднял брови. – Я хочу помнить каждую минуту своей жизни, чтобы знать, что ни одну я не потратила впустую!
Я молча опустился на стул рядом с Эвелин и сжал её дрожавшую руку. Она еле слышно всхлипывала, но не поднимала на меня своих глаз. Я всё ещё не мог поверить, что сижу рядом с ней и держу её руку. Мы так давно не виделись, так давно я не слышал её голоса, что всё это теперь казалось мне волшебным сном, а недели, проведённые мною в одиночестве, казались мне сплошным беспросветным мраком.
– Мне так неудобно, что я отвлекаю тебя, – тихо сказала Эвелин, по-прежнему не глядя на меня.
– Что? Ты не отвлекаешь меня, Эвелин…
– Дианна явно мне не рада. Обещаю, я не займу много твоего времени. Мне только нужно немного успокоиться… И я уйду.
Я улыбнулся, узнавая в собеседнице прежнюю Эвелин – слегка смущённую, вечно будто извиняющуюся и благородную. Эти воспоминания были необъяснимо дороги моему сердцу и вызывали только самые искренние, самые светлые чувства.
– Не уходи, – шёпотом сказал я. – Ты можешь занять хоть всё моё время, абсолютно всё... Абсолютно.
Я не знал, как правильно можно было истолковать чувства, родившиеся в моей душе, но они вызвали у меня… слёзы. Я смотрел на Эвелин, не веря в происходящее, и понимал, что счастливее меня никого на свете быть не может. Мои глаза невольно наполнились слезами, но я, кажется, и этого не заметил.
– Что с тобой, Логан? – почти шёпотом спросила Эвелин. Её глаза тоже блестели.
– Что со мной? – переспросил я и несколько раз моргнул, чтобы прогнать слёзы. – Всё в порядке. Сейчас я сделаю тебе какао…
Я встал и отвернулся, чтобы Эвелин не смотрела на меня. Я старался не осуждать людей за их слёзы, но за свои собственные мне отчего-то было стыдно. Эвелин больше ничего не сказала по этому поводу (возможно, она что-то поняла), и я был ей очень признателен за это. Она выглядела уставшей, поэтому я решил добавить в её какао немного снотворного. Отчего-то мне думалось, что Эвелин уже долгое время проводила на ногах, ни на минуту не смыкая глаз.
Пока я готовил для своей гостьи какао, Дианна наверху нарочно чем-то шумела. Очевидно, она хотела напомнить мне о себе или просто переживала таким образом свой бешеный приступ ревности. Меня это совсем не трогало: я не мог думать ни о ком другом, кроме как об Эвелин.
– Тебя долго не было, – сказала моя гостья, когда какао было готово и я сидел рядом с Эвелин. Я вспыхнул от непонятного стыда и чувства вина. Голос Эвелин звучал как-то сердито и с упрёком, но глаза её по-прежнему глядели нежно и понимающе.
– Да, – тихо согласился я, не зная, что ещё сказать. – Мне нужно было уехать.
– Зачем?
«Чтобы понять, что от мыслей о тебе мне никогда-никогда не избавиться», – с грустью подумал я, а вслух ответил:
– Просто меня замучил этот город.
Эвелин невесело улыбнулась, и я поневоле улыбнулся тоже. Её улыбку можно было увидеть очень редко, и именно эта улыбка была для меня дороже всего на свете.
– Как хорошо, что у тебя есть возможность просто взять и уехать, – задумчиво сказала Эвелин, глядя на своё какао. – Порой мне тоже хочется оставить всё, что держит меня здесь, тоже хочется уехать – просто, без всяких объяснений.
Сердце моё взволнованно колыхнулось. Я готов был предложить ей уехать со мной куда угодно, когда угодно – всё это было совершенно неважно! Гораздо важнее было то, что мы могли бы уехать вместе, что ничего мирское нас уже не трогало бы, что у нас мог бы быть собственный мир, в котором мы могли жить совершенно беззаботно... Но странная мысль пронзила моё сознание, и я так и не высказал то, что так страстно желал сказать.
– Почему ты не дома? – спросил я упавшим голосом, не ожидая услышать в ответ ничего безумно важного. Не то чтобы я считал проблемы Эвелин жалкими и никчёмными, я просто думал, что никаких проблем у неё и не было…
Внезапно посетившая меня мысль осветила эту ситуацию с другой стороны. А что, если Эвелин просто выдумала себе проблемы? Что, если она просто искала повод приехать ко мне? Нет, она делала это не потому, что нестерпимо хотела видеть меня, а потому, что ей было меня жаль… О, она помнила всё! Она помнила моё признание, мою унизительную просьбу о поцелуе – всё! Конечно, для чего ещё она могла приехать? Ей было жаль меня, только и всего. О боже! Как я осмелился взять её за руку, как осмелился с такой любовью смотреть в её глаза? Это только больше оскорбляло меня, это только сильнее унижало! Теперь мне было стыдно не только говорить с ней, но и даже смотреть в её сторону. Каждое моё движение Эвелин могла расценить как излишнее проявление внимания к ней, и тогда я выглядел бы в её глазах ещё более жалким.
– Я не дома потому, что находиться там невозможно, – дрожащим голосом прошептала Эвелин, и её глаза заблестели. Её слёзы всегда задевали меня за живое, так произошло и теперь. Но сейчас я не мог даже думать о том, чтобы обнять её и утешить. – Я думала, что дома тебя должны любить, принимать такой, какая ты есть, должны поддерживать и понимать… Всё не так. У меня нет дома: я не хочу называть домом место, где всем на меня абсолютно наплевать.
«Здесь твой дом, Эвелин!» – закричали мысли внутри меня, но я был недостаточно храбр для того, чтобы высказать их вслух. Нет! Эвелин только посмеётся над моими мыслями!
– В чём дело? – задал вопрос я, где-то в глубине души понимая, что Эвелин ничего не выдумывала, что в её жизни действительно не всё было в порядке.
Она с тревогой вздохнула; с её глаз не сходила пелена слёз.
– Больше недели назад Уитни очень сильно поссорилась с родителями, – произнесла Эвелин, сделав глоток какао. – Не знаю, в чём была настоящая причина… Уитни в последнее время вообще очень часто ругалась с папой. Она сказала, что он ей не отец. И, конечно, папу это задело… Я никогда не видела Уитни такой, никогда! Она в ту же ночь собрала чемоданы и уехала… Ты можешь себе представить это, Логан? – спросила она, подняв на меня взгляд. – Она уехала! Уехала, оставив меня одну… с ними…
Я вспомнил те вечера, которые я проводил с семьёй Блэков, и мне казалось, что эти далёкие дни были вовсе не в моей жизни, будто эти моменты проживал кто-то другой, не я. И всё-таки, как же беззаботны были наши с Эвелин отношения до того, как в моей жизни появилась Дианна, и до того, как я признался Эвелин в своих чувствах!
– Уитни? – спросил я, переваривая всё, сказанное Эвелин. – Как она могла?..
– Её нет уже неделю! – с отчаянием в голосе сказала она, и по её щекам покатились слёзы. – Я совсем одна, совсем! Если раньше в моём доме хоть кому-то было до меня дело, то сейчас совершенно никому! Я чувствую себя такой одинокой, и… и… – Дыхание Эвелин сбилось, и она с трудом могла говорить. – И даже тебя не было рядом! О боже, Логан, почему тебя не было рядом, когда это было необходимо?..
Волна стыда накрыла меня с головой, и я, уже не помня своих прежних мыслей, взял руку Эвелин и с силой сжал её. Слова Эвелин оказали на меня большое влияние, и я был невероятно рад слышать это от неё. Теперь я не мог простить себя за то, что позволил себе задержаться в Мексике на целую неделю. О, если бы не Дианна…
– Теперь я рядом, – тихо сказал я, глядя в глаза Эвелин. – Ты не одна.
Она всхлипывала и смотрела на меня сквозь слёзы.
– Родителям никогда не понять меня, – тихо сказала она. – Но ты… Ты всегда понимаешь меня, Логан. Где же ты был? – снова спросила Эвелин, но, видимо, не думала услышать ответа.
– Уитни, наверное, живёт у Дейва, – предположил я после нескольких минут молчания. – Ты не пробовала ездить к нему?
– Я не знаю его адреса. Конечно, она у него… В последнее время они очень близко общались.
– Но как она могла оставить тебя одну? – всё ещё недоумевал я. – На неё это не похоже… Насколько я помню, Уитни говорила, что не намеревается оставлять тебя с родителями.
– Она так говорила?
– Да.
– О боже… – прошептала Эвелин и, всхлипнув, закрыла лицо руками. – Боже… Я всё ещё не могу смириться со своим одиночеством.
Я не мог не заметить, что Эвелин невыносимо страдала без Уитни, и это, должен признать, ревностно уязвляло меня. Интересно, а без меня Эвелин страдала точно так же?..
Я настолько задумался, что даже не заметил, что задал этот вопрос вслух. Эвелин взглянула на меня улыбающимися глазами и тихо ответила:
– Без Уитни я пытаюсь жить, а без тебя я… Я просто существую. Не понимаю, как я только выжила без тебя.
«Как я выжил без тебя?» – подумал я, но на этот раз свою мысль вслух не высказал. Ещё какое-то время мы с ней говорили об Уитни, и я утешал Эвелин как мог, после чего глаза моей собеседницы начали закрываться.
– Мне надо ехать домой, – тихо сказала она, поднявшись на ноги. – Родители, наверное, очень переживают…
– Ты с ума сошла, – сказал я, усадив Эвелин обратно. – Я никуда тебя не отпущу.
– Но я…
– Ты будешь ночевать сегодня у меня. Я постелю тебе в спальне для гостей, ты там часто спала, когда раньше ночевала у меня, помнишь?
Эвелин ничего не ответила. Она отвела взгляд и проговорила:
– Я не хочу, чтобы из-за меня ты поссорился с Дианной.
Упоминание ею Дианны разочаровало меня, но, несмотря на это, я рассмеялся.
– Мне всё равно, – сказал я с улыбкой, – мы с ней и так уже поссорились.
– Из-за меня.
– Не из-за тебя, – резко произнёс я в полной уверенности, что это абсолютная правда. – Я не знаю, что происходит с нашими отношениями, но ты тут не причём. Ложись спать и ни о чём не думай.
А здесь я уже не был уверен, что не солгал Эвелин. По сути, именно из-за моих чувств к ней рушились наши с Дианной отношения…
Когда мы поднялись на второй этаж, я осторожно заглянул в свою спальню. Дианна лежала в кровати, отвернувшись от двери, и я решил, что она спит. Я приготовил постель для Эвелин и, улыбнувшись ей, присел на край кровати.
– А ты не идёшь спать? – спросила моя гостья и легла на подушки.
Задумчиво глядя в пол, я пожал плечами. «Как я могу спать, когда ты здесь, рядом со мной?» – подумал я с горечью, но вслух ответил совсем другое:
– Не хочется мне спать.
– Чего же тебе хочется?
– Я и сам не знаю. Страшно осознавать, но сейчас, именно в данный момент, я абсолютно ничего не хочу.
Эвелин молчала. Я сидел спиной к ней и не смотрел на неё.
– Наверное, ты просто устал, – предположила она, и я слабо улыбнулся. – Место, куда ты ездил, хоть немного расслабило тебя?
– Сначала я думал, что да, – тихо ответил я, – но теперь понимаю, что я вернулся домой ещё более напряжённый, чем был до этого. Ещё и отношения с Дианной не особо расслабляют меня… Боже, да, ты права. Я просто очень сильно устал. Очень сильно.
Примерно с минуту я молчал. Повернувшись, я понял, что Эвелин уже спит. Улыбнувшись, я подошёл к ней, накрыл её одеялом и потушил верхний свет. Потом я присел на пол рядом с кроватью и взглянул на спящую Эвелин. Сердце билось с нечеловеческой скоростью. Теперь я чувствовал, что никогда-никогда не смогу оставить её в одиночестве. Я лучше умру, чем оставлю её. Пусть даже на одну ночь. Пусть даже при условии, что она будет спать в соседней комнате.
