сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 120 страниц)
В моей голове было сразу столько мыслей, что мне казалось, будто я сошёл с ума. Я думал обо всём и ни о чём одновременно. Это было ужасно.
Эвелин…
Я не помню, как вышел из машины. Холодный воздух тут же ударил по моим широко открытым глазам, наполнил лёгкие. Изо рта вырывались клубы пара и, поднимаясь вверх, растворялись в прозрачном воздухе. Я смотрел на перепачканное в земле синее пальто, на рваные колготки, на спутавшиеся волосы и просто не понимал, как такое могло произойти.
Эвелин…
Её глаза были закрыты. Я впервые видел её глаза закрытыми, и из-за этого щемило в груди. Она лежала без движений, правая рука была вытянута в сторону.
Я опустился на колени и неуверенно коснулся её плеча. Она не двигалась.
— Эвелин, — проговорил я дрожащим голосом. — Эвелин, ты меня слышишь?
Надеяться было не на что, она меня не слышала. Я оглянулся по сторонам, опасаясь, что кто-то может меня увидеть. Но рядом никого не было, машины по этой дороге не ездили.
Меня вдруг охватил животный страх, и я приложил два пальца к шее Эвелин. Пульс бился, и это слегка облегчило моё состояние. Она жива. Эвелин жива.
— Что мне делать? — почти беззвучно спросил я, будучи не в состоянии подняться на ноги. — Что мне теперь делать, Эвелин?
Какое-то время я сидел возле неё, пытаясь прийти в себя. В душе творилось что-то невообразимое.
Наконец в голову начали приходить трезвые мысли. Я взял Эвелин на руки и на негнущихся ногах дошёл до машины. Её голова покоилась на моём плече, её горячее дыхание согревало мою шею. Я смотрел на Эвелин, искренне надеясь, что не причинил ей большого вреда.
Она лежала на заднем сидении моего автомобиля, а я ещё долго не решался проверить её карманы. Нельзя было бездействовать, я обязан был что-то предпринять! Можно было ждать бесконечно — или до тех пор, пока она не придёт в себя. Поэтому я потянулся рукой к карману её пальто и осторожно исследовал его содержимое. Какие-то конфеты, несколько долларов и бумажка с чьим-то номером телефона. Не то. Я полез в другой карман и, обнаружив там мобильный Эвелин, просто несказанно обрадовался.
Что ж… Кому мне позвонить? Её матери? И что мне ей сказать, позвольте узнать? «Извините, вы не могли бы подъехать, я чисто случайно сбил на машине вашу дочь»? Нет. Я не сбивал Эвелин, она сама бросилась мне под колёса. Готов поклясться всем, что у меня есть, я этого не хотел! Я бы никогда нарочно не причинил боль Эвелин!
Листая список контактов, я увидел фото девушки, показавшейся мне подозрительно знакомой. Я напряг память. Да, именно эта девушка была с Эвелин в больнице в тот день, когда та меня не узнала. Ещё тогда я нашёл эту девушку очень похожей на Чарис, и это меня почему-то оттолкнуло. Как бы там ни было, эта девушка — сестра Эвелин, я просто уверен в этом! «Уитни» — так она была записана в телефоне. Что ж, Уитни, очень сильно не хочется тебя беспокоить, но придётся. Видит бог, я этого не хотел…
Трубку долго не брали, но потом я услышал заботливый женский голос:
— Эвелин? Что-то случилось, моя хорошая?
— Э-э-э… — протянул я, не зная, что и ответить. — Как бы тебе сказать? Это не Эвелин.
— Это я уже поняла. Где она? И с кем я вообще разговариваю?
— Не беспокойся, Эвелин рядом со мной. Она в порядке. Ну… почти.
— Что это значит? Ты можешь нормально объяснить, что вообще происходит?
— Всё очень странно, Уитни, и я сильно хочу, чтобы ты приехала.
Она долго молчала, после чего тихо спросила:
— Куда мне ехать?
Ко мне подъехала машина такси. Задняя дверца открылась, и оттуда высунулась элегантная женская ножка, обутая в туфлю на высоком каблуке. А потом я увидел Уитни. Да, они с Эвелин определённо чем-то похожи. Этот взгляд, таивший в себе что-то неведомое, таинственное показался мне пронзительно знакомым. Уитни хлопнула дверцей автомобиля, что заставило таксиста неприлично выругнуться, и подошла ко мне.
— Я приехала, как только смогла, — сказала она взволнованным голосом. — Надеюсь, я не опоздала?
— Нет, что ты.
Мы подошли к моей «Карме Фискер», и я открыл заднюю дверцу.
— Я даже не понял, как это произошло, — начал оправдываться я, с ужасом вспоминая визг тормозов и пролетевший перед моими глазами синий плащ. — Я просто ехал. Я просто ехал по этой дороге, клянусь тебе, я не умышлял ничего плохого. А потом Эвелин… она сама бросилась мне под колёса…
Уитни подняла голову и посмотрела на меня с неким удивлением.
— Откуда ты знаешь её имя?
Я молча смотрел на собеседницу.
— Откуда тебе известно её имя? — повторила свой вопрос девушка уже более настойчивым тоном.
— Мы с ней знакомы. Познакомились буквально несколько дней назад, причём совсем случайно…
— Ладно, это сейчас не имеет никакого значения. Она потеряла сознание сразу после удара?
— Да. Я думаю, удар оказался слишком сильным для неё… Когда Эвелин выпрыгнула на дорогу, я лихорадочно нажал на педаль. Чёрт, я так виноват…
— Нет. Ты не виноват.
Уитни гладила сестру по волосам. Я глядел на неё.
— Я смотрю, ты не сильно удивлена или огорчена этим событием, — сказал я. — Я ведь сбил твою сестру!
Уитни поднялась на ноги и бросила на меня короткий взгляд.
— Мы что, так похожи? — тихо спросила она, опустив глаза. — С чего ты взял, что мы сёстры?
Я ничего не ответил, лишь продолжил смотреть на Уитни испытующим взглядом.
— Ты прав, — вполголоса произнесла девушка и покачала головой. — Я не удивлена. И совсем не огорчена.
— Но почему? Разве это тебя не волнует?
— Волнует. Эвелин — мой самый близкий человек.
Я вздохнул. Уитни чего-то недоговаривала, и это начинало выводить меня из себя. Что за семья такая? Эти двое просто переполнены тайнами, секретами и загадками!
— Слушай, я очень благодарна тебе за то, что ты позвонил мне, но… я даже не знаю твоего имени.
— Логан.
— Спасибо, Логан. Большое спасибо за звонок. А теперь не поможешь мне перенести Эвелин в такси?
Я посмотрел в сторону автомобиля и отрицательно покачал головой.
— Неужели ты решила, что таксист не отнесётся странно к тому, что в его машине будет лежать девушка, находящаяся без сознания? К тому же как отреагирует Эвелин, очнувшись в чужом автомобиле?
— Хочешь сказать, твой автомобиль для неё не чужой?
Я подошёл к машине такси и дал водителю пятнадцать долларов.
— Спасибо, чувак, можешь ехать.
Таксист взял мои деньги и, затолкав их в тесный нагрудный карман куртки, умчался куда-то в сторону города.
— Потрясающе, — произнесла Уитни и огляделась по сторонам. — Чёрта с два я поймаю здесь машину!
— Не нужно. Я довезу Эвелин до больницы.
Уитни бросила на меня настороженный взгляд, от которого мне стало не по себе. Признаюсь, мне было странно разговаривать с ней: я упрямо видел Чарис в этой девушке, и это казалось мне безумным.
— Логан, ты не обязан…
— Я хочу помочь. В конце концов, в случившемся виноват только я.
— Не только. Я, конечно, не хочу ни в чём обвинять свою сестру, но…
Она оборвала себя на полуслове, будто поняла, что может сказать лишнего.
— Садись в машину, Уитни, — сказал я, чувствуя, что теряю терпение. — Я довезу Эвелин до больницы.
— Да не нуждаюсь я в твоей помощи! — внезапно повысила голос девушка, но тут же постаралась взять себя в руки. — Ей не нужно в больницу. Эвелин должна быть дома.
— Дома? Ты что, рехнулась? У неё может быть сотрясение, потому что удар был не из слабых!
— Ты меня не понимаешь, Логан. Я скажу это ещё раз: Эвелин должна быть дома. Ей нельзя в больницу.
Я не понимал, к чему клонит Уитни, но спросить об этом почему-то не решился.
— Я сяду к тебе в машину, — тихо произнесла девушка, — но при одном условии. Ты отвезёшь нас туда, куда я тебя попрошу.
— Ладно. Но при одном условии. Ты расскажешь мне обо всём, о чём только что умолчала.
Уитни посмотрела на меня возмущённым взглядом и ответила:
— Извини, если покажусь бестактной, но это не твоё чёртово дело.
Я пожал плечами и наклонился к заднему сидению, чтобы вытащить Эвелин из салона.
— Тогда я оставляю Эвелин на тебе, — сказал я. — Лови машину, Уитни, я желаю тебе огромной удачи и безграничного терпения.
Не успел я взять бедную Эвелин на руки, как Уитни передумала.
— Ладно. Ладно, Логан, чёрт с тобой. Только отвези нас домой.
Мы ехали по дороге в направлении города. Я иногда поглядывал в зеркало заднего вида, чтобы взглянуть на сестёр. Голова Эвелин покоилась на коленях Уитни, та заботливо гладила её по волосам. Мне не терпелось услышать всю правду о ней, но я молчал, понимая, что не стоит торопить Уитни.
А когда мы въехали в город, она сама заговорила:
— Врачи не поймут, если Эвелин ещё раз покажется в больнице. Понимаешь ли, Логан… я рассказывала об этом далеко не всем. Вернее сказать, вообще никому. Но Эвелин не раз пыталась… покинуть этот свет.
Нахмурившись, я взглянул на Уитни через зеркало заднего вида.
— Она лежала в разных больницах. Сначала Эвелин пыталась выброситься из окна. У нас частный двухэтажный дом, поэтому ничего у неё не получилось. А остальные четыре раза она попадала под машину. Водители, все как один, твердили, что они ни в чём не виноваты. Они говорили, что Эвелин сама упала под их колёса.
Я сосредоточенно смотрел на дорогу.
— Когда ты сегодня позвонил мне, я обо всём догадалась сама. Я сразу поняла, что Эвелин снова сделала это. И я так устала!
— Но зачем она делает это, Уитни?
Какое-то время девушка молчала.
— Этого я тебе сказать не могу. Извини. Эвелин не любит, когда я рассказываю кому-нибудь об этом.
— Мы ей ничего не скажем. Клянусь, я и слова ей об этом не скажу.
— Нет, Логан, не уговаривай меня. Я ничего больше не собираюсь рассказывать: сказано и без того слишком много.
Я сердито сжал рулевое колесо, но всё же промолчал. Наверное, было бы бестактно с моей стороны снова спрашивать об этом.
— Врачи уже что-то заподозрили, — всё-таки продолжила Уитни. — Если я ещё раз привезу к ним Эвелин, помятую, без сознания, они… я боюсь, они могут запереть её.
— Нет, — испуганно произнёс я и покачал головой. — Они не могут так поступить, они ведь… они ничего о ней не знают.
— Как и ты, впрочем.
Меня задели её слова, но она сказала правду.
— Ты просто не знаешь этих врачей, Логан. Я абсолютно уверена в том, что они считают её душевнобольной. Но Эвелин не такая. Эвелин нормальная!
— Я верю тебе.
— Но врачи… они верят фактам, понимаешь? Поэтому я не хотела, чтобы ты вёз её в больницу.
— Понимаю. Извини, я не знал этого.
— Не стоит просить прощения. На перекрёстке поверни направо, Логан, там до нашего дома уже рукой подать.
Припарковавшись у большого дома из красного кирпича, я вышел из машины и открыл заднюю дверь. Уитни выбралась из моей «Кармы Фискер» и глубоко вздохнула. Я взял Эвелин на руки и, ногой захлопнув дверцу, обратился к Уитни:
— Ты не могла бы помочь мне?
— Конечно.
— Достань из кармана моих брюк ключи от автомобиля и поставь его на сигнализацию. Пожалуйста.
Сначала Уитни потянулась к моим передним карманам, но потом почему-то отдёрнула руку.
— В чём дело? — не понял я.
— Я не хочу лезть в карманы твоих брюк.
— Это ещё почему?
— У меня есть жених.
Внутри всё задрожало от напряжения.
— Да что с тобой такое? — резко повысил голос я. — У меня на руках твоя сестра, и она всё ещё без сознания, а ты сейчас думаешь о том, как бы пококетничать с незнакомцем! Господи, Уитни, ничего страшного не произойдёт, если ты просто достанешь ключи из моего кармана! Немедленно сделай то, о чём я тебя попросил!
Уитни пришлось подчиниться, она тут же извлекла из кармана моих брюк ключи и поставила «Карму» на сигнализацию.
— Так бы сразу, — более спокойным тоном сказал я. — Куда мне нести Эвелин?
Через какое-то время Эвелин уже лежала в своей спальне на просторной кровати, застеленной шёлковым покрывалом, на великом множестве подушек. Уитни накрыла сестру одеялом.
— Я всё же переживаю за её состояние, — сказал я. — Может, стоит позвонить доктору?
— Не стоит. С ней не произошло ничего серьёзного, я уверена в этом, Логан. Ей не нужен врач.
— Ты так говоришь только потому, что боишься его слов. Но ничего страшного не случится, если он просто осмотрит её.
Уитни резко посмотрела на меня.
— Спасибо, Логан, ты очень помог. Теперь можешь ехать домой, до свидания.
Я бросил взгляд на Эвелин, что всё ещё была без сознания, и спросил:
— Можно мне остаться ненадолго?
— Это ещё зачем?
— Когда она придёт в себя, я хочу удостовериться, что с ней всё в порядке.
— А если Эвелин очнётся только утром? Ночевать у нас останешься?
Я растерянно пожал плечами.
— Не знаю, Логан. Я не люблю, когда в нашем доме гостят посторонние.
— Ты меня даже не заметишь, Уитни. Я просто хочу поговорить с Эвелин.
Девушка долго стояла в нерешительности, после чего сказала:
— Видимо, ты действительно ощущаешь свою вину в случившемся.
Я молчал.
— Можешь остаться, — весьма неохотно разрешила Уитни. — Но только ненадолго, ладно?
— Ладно.
— Я могу сделать тебе чай, если хочешь.
— Спасибо, не откажусь.
В минуты её отсутствия я изучал комнату Эвелин. Меня заворожил вид, открывавшийся из большого окна. Я долго стоял у него, вглядываясь в окна соседних домов и воображая, чем могут заниматься их соседи. Потом я подошёл к письменному столу. На нём лежали аккуратные стопочки тетрадей, набор цветных карандашей и множество разноцветных ручек, рядом — чёрный ноутбук.
Я взял из стопки самую верхнюю тетрадь и прочитал надпись на обложке: «Для воспоминаний». Нахмурившись, я захотел открыть тетрадь, но тут мой взгляд упал на другую, более крупную; её обложка показалась мне яркой, привлекающей внимание. Я отложил в сторону «Воспоминания» и взял в руки ту тетрадь.
«Если когда-то ко мне придёт вдохновение, — было написано на первой странице красивым почерком, — то его плоды ты сможешь прочесть в этой тетради. Не суди строго, ведь я всего лишь любитель. Но здесь спрятаны частички моей души».
Я листал дальше. Это была тетрадь со стихотворениями. Подумать только! Эвелин пишет стихи! Я бросил на девушку заинтересованный взгляд и слабо улыбнулся.
Я присел в мягкое кресло, что стояло рядом, и снова зашелестел бумагой. Первое стихотворение, что попалось мне на глаза, имело название «Люди так говорят».
Я об этом совсем не знаю,
Я не верю всему подряд,
Но всем сердцем узнать я мечтаю,
Люди что о любви говорят.
Они о любви воркуют,
Они о любви поют,
За любовь, словно воины воюют
И любовь как вино они пьют.
Они счастливы, счастливы будут,
Коль любовь в душе сохранят.
А я? Полюблю и — забуду,
Лишь бы хоть не забыл ты меня…
Я в душе берегу теплоту и добро,
Надеясь на лучшее вновь.
Но почему в душе, как назло,
Спит беспробудно любовь?
Я хочу просыпаться рядом с тобой,
Незнакомец из снов моих сладких,
Я хочу улыбаться, не ругаясь с судьбой,
И жить хорошо, без оглядки.
Так что есть любовь? Это сильное чувство,
Что сердце отравит как будто бы яд,
Но это и страсть, и слов разных буйство,
Прекрасна любовь, — люди так говорят.
Прочитав последние строки, я ещё какое-то время сидел неподвижно. Тяжело было поверить, что это стихотворение написала Эвелин. Я вспоминал своё отношение к ней в день нашей первой встречи и представлял, как она сидит здесь, на этом мягком кресле, пишет стихотворение и... плачет… Сам не знаю, почему в моём воображении родилась такая картина. Она просто появилась сама собой.
Когда Уитни вошла в спальню, я всё ещё сидел, с головой погружённый в собственные мысли. Увидев меня, держащего в руках тетрадь Эвелин, девушка быстро отобрала её у меня.
— Кто тебе разрешил? — спросила она, спрятав тетрадь в низ стопки.
Я молча смотрел на неё.
— Кто тебе разрешил? –повторила Уитни. — В том-то и дело, что никто этого не делал. Ты взял её без спроса, Логан. А это, между прочим, очень личная вещь! Что ты успел прочитать?
— Почти ничего. Только одно стихотворение. Самое первое.
— Знаешь, это очень некрасиво с твоей стороны. Эвелин даже мне не разрешает без спроса брать её тетради, особенно…
Наверное, она хотела сказать про тетрадь с воспоминаниями, но оборвала себя на полуслове. Я взглянул в сторону Эвелин.
— Она больна?
Уитни посмотрела на меня взглядом, полным ненависти.
— Эвелин не любит, когда её так называют, — тихо ответила девушка.
— Я тоже не люблю, когда меня называют больным. Это очень неприятно.
Уитни молчала. Может быть, она хотела сказать или спросить что-то, но молчала. Потом она положила руку на моё плечо и сказала со вздохом:
— Я знаю. Ты прав, это очень неприятно. Я готова застрелить человека, хоть раз назвавшего так мою сестру.
