сообщить о нарушении
Текущая страница: 48 (всего у книги 120 страниц)
Им слепо следует, не ведая того.
Ты всё услышал? Нет? Я повторяю:
Мне их убить не стоит ничего.
Задумчиво глядя в окно, я закрыл тетрадь и отложил её в сторону. Прежняя боль за обиду, нанесённую мной Эвелин, вновь выплыла из моей души. Я больше не хотел читать её стихов, потому что знал, что от этого мне не станет легче. Они только сильнее обостряли моё чувство вины.
Но слово «она» никак не шло у меня из головы. Стало быть, «она» – это Дианна. Конечно, это Дианна. Эвелин не выразила прямой злобы к ней, не выразила яркой ревности, но я знал: она безумно злилась и безумно ревновала. И её эта немногословность раздражала меня. Почему бы ей прямо не высказать мне всё в лицо, как это делает Дианна? Почему Эвелин говорит обо всём завуалировано, почему ходит вокруг да около? Неужели так сложно напрямую признаться в своих чувствах?!
Нет, мне нужно быть уверенным до конца. Я подлетел к письменному столу и судорожно принялся искать другую тетрадь – ту, которую показывала мне Уитни несколько дней назад. Мне нужен был дневник Эвелин, нужен был для того, чтобы ясно убедиться в том, что она ненавидит меня и презирает Дианну за то, что она со мной.
Наконец в моих руках оказалась тетрадь с тёмно-синей обложкой, и я торжествующе улыбнулся. Быстро пролистав страницы, я остановился на последней записи и торопливо пробежал глазами по строчкам.
«19 февраля. Я была страшно напугана звонком Джеймса, но ещё больше тем, что мне придётся там увидеть. Я боялась не зря. Когда я ехала к нему, я не думала о нежеланных встречах, я думала лишь о нём и о том, как ему плохо сейчас.
Да… Я встретила её. Джеймс представил нас друг другу. (Он старался быть осторожным и представлял нас друг другу так, чтобы не было больно ни мне, ни ей. О, как же я благодарна ему за то, что он сделал… Из всех друзей Логана Джеймс нравится мне больше остальных.) Её имя Дианна. Она очень красива и очень добра, что делает моё счастье за Логана безмерным. Она говорила со мной очень мило и, я заметила, всегда держала спину прямо. Кажется, она преисполнена уверенности в себе… Но неужели можно оставаться таким бессердечным, когда…»
Услышав шаги на лестнице, я захлопнул тетрадь и, бросив её на стол, молнией переместился на кровать. Дочитать я не успел, да и не желал: слишком неприятно было знать чужие мысли.
В спальне возникла Эвелин с разносом в руках и с очаровательной улыбкой на лице. Я улыбнулся ей в ответ со всей искренностью, стараясь забыть то, что прочитал в её тетрадях.
– Тебе уже на самом деле лучше? – поинтересовалась Эвелин, когда мы принялись за чай.
– Да. Я лежал в постели все эти три дня, и теперь моё состояние заметно улучшилось.
– Спина больше не болит?
– К счастью, нет. Дианна каждый вечер втирала в мою поясницу мазь, что прописал доктор…
Я оборвал себя на полуслове, поняв, что говорю о Дианне с Эвелин. О, я так этого не хотел! Замерев, я виновато посмотрел на Эвелин. Она слабо засмеялась.
– Вижу, тебе не очень приятно говорить о ней, – сказала девушка. – Она знает, что ты у меня?
– Да. Я не собираюсь врать ей.
– Ложь ведь бессмысленна, правда? А ложь любимым людям особенно.
Я заметил, какое ударение она сделала на слово «любимым», и напрягся.
– Эвелин, я не хотел так резко переходить на эту тему, но, видимо, по-другому не получится. Тогда, в больнице, я пытался попросить у тебя прощения, но я хочу убедиться, что ты знаешь, в чём есть моя вина, а в чём нет.
Она выжидающе глядела на меня.
– Я прошу прощения за то, что давал тебе напрасные обещания, – продолжал я, чувствуя, как внутри что-то натягивается из-за этого разговора, – за то, что пытался скрыть от тебя свои отношения с Дианной, за то, что сказал тебе множество невыносимо неприятных слов… Но я не собираюсь извиняться за свои чувства к Дианне. Не жди этого.
Взгляд Эвелин не изменился. Она всё так же смотрела на меня, ничего не отвечая.
– Поверь, я не хочу говорить обо всём этом, – продолжал я, понимая, что Эвелин ничего не скажет. – Я не хочу делать тебе больно, но…
– Как твоя болезнь связана с болезнью Чарис? – внезапно прервала она меня.
Я удивился такой резкой смене темы разговора и сердито вздохнул. Внутри поднялась безудержная волна гнева на Эвелин, но я постарался взять себя в руки и сдержанно ответил:
– Я не выдержал того, что она обманула меня.
Глаза Эвелин расширились от непонятного страха, и она тихо спросила:
– Ты ударил её?
Я никогда не думал, что когда-нибудь заговорю об этом с Эвелин. Теперь я видел её прежней девушкой, какой она виделась мне до рождественской вечеринки, и понимал, что между моей жизнью до знакомства с Эвелин и жизнью после знакомства с ней нет ничего общего. Мне было неприятно говорить с Эвелин о Чарис, ведь это были два совершенно разных человека. И меня преследовало одно странное чувство: рассказывая чистой и искренней Эвелин о такой порочной Чарис, я, как мне казалось, разрушал её невинность.
– «Ударил» – это не то слово, – так же тихо ответил я и с невероятным стыдом опустил глаза. – Я… Я избил её. Не хочу подробностей, избавь меня от них, прошу. После всего этого у Чарис обнаружились проблемы с позвоночником. Она проходила курс лечения все эти полгода в местной больнице, но сейчас она улетела в Германию и лечится там. Это всё, что я пытался скрыть от тебя. А скрывал лишь потому, что думал, что до смерти напугаю тебя. Я не хочу, чтобы ты считала меня чудовищем.
Эвелин молчала какое-то время.
– Разве у чудовища может быть такое искренне доброе сердце?
Я поднял на неё удивлённый взгляд.
– Ты считаешь, что у меня доброе сердце? Разве ты не согласилась с Уитни?
– В чём?
– В том, что я плохой друг для тебя.
Эвелин грустно улыбнулась и, подсев ближе ко мне, положила руку на моё колено.
– Не бывает плохих друзей, Логан. Да, я сказала Уитни, что согласилась с ней, но лишь для того, чтобы вернуться домой. И я не жалею, что сделала это. Дом – это единственное место, где тебя готовы принять таким, какой ты есть.
«Кажется, здесь мой дом», – промелькнула странная мысль в голове, и я, улыбнувшись, спросил:
– А что насчёт моих пустых обещаний?
– Никогда не поздно наполнить пустой сосуд водой. Это ничего, что сосуд порой разбивается. У некоторых просто скользкие руки…
– Мне важно знать, что ты доверяешь мне, – сказал я, с сожалением покачав головой. – Все те слова о том, что ты в полной мере ощутишь мою поддержку и заботу, были настоящими. Я клянусь! Эвелин, просто скажи, что веришь мне.
– Я верю тебе. И, я думаю, это всё, что нам нужно.
Я не мог не заметить, как изменилась Эвелин. В отдельные моменты я смотрел на неё и не узнавал её взгляда. Некоторое время назад я ещё не мог поверить в то, что Эвелин может быть злой и сердитой, но сейчас я искренне верил этому. Эвелин могла быть злой, и я чувствовал, что это всё из-за меня. Она была совершенным ребёнком, когда я увидел её впервые, и она, как ребёнок, перенимающий вредную привычку курения от своих родителей, переняла от меня мою злость, мой гнев, мои резкие выражения. Я изменил Эвелин, но хороши ли были в ней эти изменения?..
Дверь в спальню без стука отворилась, и в комнату вошёл мистер Блэк. Он был в точности такой, каким я запомнил его с момента нашей первой и на тот момент последней встречи: он выглядел занятым, но чрезвычайно интересующимся жизнью своей дочери.
– Эвелин, ты не помнишь, куда мама положила мой…
Увидев меня, мистер Блэк замолчал и, выпрямившись, поздоровался со мной.
– Здравствуйте, – поздоровался в ответ я и, подойдя к мужчине, с улыбкой пожал ему руку. – Рад снова видеть вас.
Пожимая мою руку, он задумчиво сузил глаза, вспоминая нашу первую встречу.
– О, Логан! – вспомнил он и добродушно улыбнулся. – Я рад, тоже очень рад.
– Что ты хотел? – спросила Эвелин, возникнув рядом со мной. Она испытующе смотрела на отца, точно хотела, чтобы он поскорее ушёл.
– Ты не помнишь, куда мама положила мой журнал? Она говорила, что хотела выписать оттуда пару заметок, но я понятия не имею, куда она дела его потом.
– Нет, я не помню. И не понимаю, что ты забыл в моей спальне.
Меня поразил тот холодный тон, которым Эвелин говорила с отцом, но мистера Блэка, кажется, он вовсе не смутил. Мужчина уже хотел уходить, но, точно что-то вспомнив, взглянул на меня и с улыбкой сказал:
– Кажется, это тот самый Логан, о котором Эвелин не могла перестать говорить все эти три дня?..
– Кажется, тот самый, – улыбнулся я и посмотрел на Эвелин. Её лицо не выражало ни одной эмоции.
– И это с тобой она жила несколько дней, так?
Я насторожился, услышав этот вопрос, ведь, насколько мне известно, отцы очень требовательно и строго относятся к своим дочерям и их… друзьям… Я знал это наверняка. Каждый отец думает, что его дочь – принцесса, а любой парень – злое чудовище, желающее похитить принцессу из замка короля.
– Д-да, мистер Блэк, – запинаясь, ответил я.
– Забавно, что мы знаем о тебе лишь со слов дочери. Думаю, было бы уместно предложение о совместном ужине...
– Папа! – с возмущением обратилась Эвелин к отцу.
– Что – папа? Я думаю, это хорошая идея, тем более мама ещё не знакома с твоим другом, ведь так?
– У Логана планы сегодня вечером, – сердито выпалила Эвелин, и её злость на своего отца больно кольнула меня в сердце.
– У меня тоже. Что ты скажешь насчёт завтрашнего вечера? – обратился мистер Блэк ко мне.
Я пропустил умоляющий взгляд Эвелин сквозь себя и, подумав, что это не так уж плохо, познакомиться с родителями Эвелин за совместным ужином, ответил:
– Я свободен завтра.
– Отлично! – воодушевился мистер Блэк. – Скажу маме и Уитни, чтобы они не строили планов на завтра: у нас будет семейный ужин в ресторане. Что ж, Логан, тогда до скорого?
Мы попрощались, и мистер Блэк ушёл. Меня расстроила мысль, что на ужине будет и Уитни, но слово «семейный» подразумевало под собой присутствие на ужине всех членов семьи. И нужно было смириться с этим.
– Кажется, ты не в восторге от этой идеи, – заметил я, когда мы с Эвелин вернулись к чаю.
– Да нет, я не против семейного ужина. Просто я не хочу, чтобы ты знакомился с моими родителями.
– Почему? Думаешь, я им не понравлюсь?
– Это правда, что им очень тяжело понравиться, но дело даже не в том. Я люблю своих родителей, но они невыносимы. Правда, Логан, я очень тебе не завидую…
– Ты не можешь говорить так о своих родителях. Какими бы они ни были, они твои родители… И прости, но мистер Блэк, как мне кажется, не заслуживает того холодного тона, каким ты с ним…
– Логан, видишь ту красивую шкатулку на полке? – прервала меня Эвелин, указав рукой на стену.
Вздохнув с непонятной злостью, я обернулся и посмотрел на полку.
– Вижу.
– Тебе нравится эта шкатулка?
– Что ж, – со вздохом пожал плечами я. – Да. Она очень красивая.
– Вот видишь? Тебе кажется, что эта шкатулка очень красивая, но только я знаю, как больно она может прищемить мне палец.
Я замолчал, когда понял, о чём говорит Эвелин. Может, она была справедлива, говоря о том, что её родители невыносимы, но теперь моё желание поближе узнать их вспыхнуло во мне с новой силой. Как бы там ни было, отказываться было поздно. К тому же Эвелин уже была знакома с моей семьёй, так почему же мне теперь не познакомиться с её?
Я просидел в её спальне до самого вечера, мы говорили почти без остановки. Но в шесть часов я засобирался на работу. Наша встреча прошла гладко, и это не могло меня не радовать. Покидая дом Блэков, я чувствовал, что парил на седьмом небе от счастья. Мы с Эвелин восстановили наши отношения и заключили безмолвное соглашение не возвращаться к разговорам о Дианне: эта тема доставляла мало приятного нам обоим. Мы помирились, и я знал, что Эвелин доверяет мне теперь, как прежде.
Вернувшись домой после работы, я увидел на столе ужин на одного. Дианна спала на диване в гостиной. Я разбудил её.
– О, ты уже вернулся? – сонно спросила она и, сев на диване, потянулась. – Я ждала тебя и сама не заметила, как уснула…
– Почему ты приготовила ужин всего на одного? – Дианна встала, и я, улыбнувшись, коротко поцеловал её в губы. – Ты не будешь ужинать со мной?
– Нет, я уже поела.
Пока я расправлялся со своим ужином, Дианна сидела напротив и, подперев левой рукой щёку, загадочно за мной наблюдала.
– Как прошёл твой день? – спросила она, и я понял, что она хотела спросить меня об Эвелин, но не стала.
– Хорошо, – ответил я, не вдаваясь в подробности об Эвелин. – Вместе с парнями мы написали ещё одну песню, и я думаю, что она чудесная.
Дианна улыбнулась, но не искренне: она не услышала того, чего хотела.
– А ты чем занималась весь день? – поинтересовался я, желая отвести Дианну от нежеланного разговора.
– Немного прибралась: дом был совсем запущен, потому что эти три дня у меня руки до уборки не доходили. Потом пыталась написать новую музыку, потом поиграла немного так, для души. Потом стала дожидаться тебя, приготовила ужин и сама поела… Вроде и всё.
Улыбнувшись, я взял Дианну за руку и заглянул ей в глаза.
– Спасибо, милая. Ты так много делаешь для меня.
За всё то время, что сегодня меня не было дома, Дианна ни разу мне не позвонила и не спросила, где я. Я знал, что её ревность никуда не делась, но Дианна старалась изо всех сил, и мне очень это нравилось. Было приятно осознавать, что она готова измениться ради меня.
– Завтра суббота, у тебя выходной, – начала Дианна, обводя пальцем узоры на скатерти, – может, мы сходим куда-нибудь?
– Конечно. Но нам надо успеть это до вечера, вечером я буду занят…
– Занят? – переспросила она, сделав особое ударение на это слово.
– Да. Я… Я поеду ужинать в ресторан.
Дианна со злостью сузила глаза, и я буквально увидел, как все её старания и попытки усмирить свою ревность канули в бездну.
– Мне нужно встать в очередь, чтобы провести день с тобой? – спросила она, стараясь придать своему голосу твёрдость. – А твой «просто друг», Логан, знает о том, что ты занят?
– Дианна, пожалуйста…
– Не проси меня ни о чём! Я о многом просила тебя, но разве ты меня послушал? Неужели ты не понимаешь то, что делаешь? Неужели не понимаешь, что я чувствую?
– Хватит! – рассердился я, сжав в кулаке вилку. – Я ведь даже не сказал тебе, что буду ужинать с Эвелин! А ты уже начинаешь строить непонятные догадки и снова обвиняешь меня в том, в чём я не виноват!
– Но ты будешь ужинать с Эвелин?
– Да!
– Вот видишь?! – в отчаянии закричала Дианна, и вся твёрдость её голоса исчезла. – Ты даже не скрываешь этого!
– В том-то и дело, чёрт побери! Я абсолютно честен с тобой и абсолютно честно говорю, что Эвелин – мой друг, и ничего больше!
– Как я могу поверить в твои «абсолютно честные» слова, если ты проводишь своё время с ней, а не со мной?
– Нам нужно увидиться, пойми же это! – Сердито зарычав, я отбросил вилку в сторону и взялся за голову обеими руками. – Дружбу, как и любые другие отношения, нужно поддерживать встречами и разговорами. Без этого никак.
– Так поддержи же наши отношения, Логан, – тихо попросила Дианна.
Я поднял на неё гневающийся взгляд.
– Мы, бл…, живём вместе! – с плохо скрываемым раздражением в голосе выговорил я.
– Но до этого мы так часто не ссорились! В чём дело?
– В том, что я привык жить один.
– Тебя теснит моё присутствие?
– В данный момент – да.
Ни слова не выговорив, Дианна встала и забрала мою тарелку.
– Я ещё не доел, – тихо, но со злостью сказал я.
– Доешь завтра в ресторане.
Гнев переполнил всё моё существо, и я резко отодвинул от себя стол. Дианна испуганно обернулась, но потом равнодушно взглянула на меня и вывалила остатки ужина в мусорное ведро.
– Тебя невозможно терпеть! – признался я, не глядя ей в глаза, и ушёл из кухни. Чувство голода не было утолено, но я не собирался возвращаться туда.
Теперь, после очередной ссоры, мне не хотелось ложиться с Дианной в одну постель. Нет, я её не ненавидел и мог понять её ревность, но в тот момент ярость кипела во мне с невероятной силой. Оказавшись в своей спальне, я разделся и, выключив свет, лёг в постель. Дианна пришла, когда я ещё не спал. Лёжа к ней спиной, я слышал, как она переодевалась и ложилась.
– Если хочешь, в холодильнике есть остатки вчерашнего ужина, – тихо сказала она. Видимо, она уже остыла.
– Не говори со мной, – прошипел я, не поворачиваясь. Да, она, может быть, остыла, но я ещё не остыл.
– Логан… – Я почувствовал, как Дианна ближе придвинулась ко мне и положила руку на мой живот. – Хватит, пожалуйста. Ты ведь знаешь, что мы оба не хотели этого. Куда делась твоя отходчивость?
Я убрал её руку и, сердито набрав в лёгкие воздух, ответил:
– Я уже сказал тебе. Не говори со мной и не трогай меня. Я сильно устал.
Каких-то пару мгновений моя тёмная спальня находилась в идеальной тишине.
– Я устала больше тебя, – дрожащим голосом произнесла Дианна и отодвинулась. – Но я нахожу в себе силы на разговоры с тобой и попытки всё исправить.
