сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 120 страниц)
— Мне хочется взаимной любви, Логан. Не такой, чтобы чувствовать свою вину перед девушкой и понимать, что не можешь ей помочь. А такой, чтобы внутри всё замирало, чтобы дыхание перехватывало при одной случайной мысли о предмете воздыхания.
Я смотрел в окно, прислушиваясь к приглушённым крикам фанаток, и думал об Эвелин. Почему моё сердце замирало, когда я вспоминал её задумчивый взгляд, её таинственность, загадку? Возможно, меня притягивает неизвестность. Я просто уверен в том, что, когда я ближе узнаю Эвелин, моё отношение к ней изменится. Мне хотелось надеяться на это, потому что я просто ненавидел привыкать к людям, занимать ими свои мысли и чувства. Особенно после первой встречи. Особенно с девушками.
— У нас ещё вся жизнь впереди, — задумчиво произнёс я, всё ещё не в состоянии освободить свои мысли. — Ты найдёшь себе такую девушку. И я тоже.
— Ты уже нашёл.
Я бросил на него недоумевающий взгляд.
— Я про Чарис. Ты любил её так, как я не любил ни одну из своих девушек.
— Это прозвучало как проклятье. Я очень сильно надеюсь на то, что Чарис не была моей единственной настоящей и самой сильной любовью.
— Конечно, нет. Твоя судьба не Чарис. Далеко не она.
— Думаешь, я смогу встретить и полюбить другую?
— Несомненно. Планета большая, людей на ней много. Найдёшь ещё свою любовь.
Теперь, когда я и Джеймс успокоили друг друга словами поддержки, можно было позаботиться и о другом. Необходимо было что-то делать с толпой фанаток (которых, по-моему, стало только больше), но я даже предположить не мог, чем я смогу себе помочь.
— Давай объясним им, что ты не ненавидишь их, и попросим тихо-мирно разойтись? — предложил Джеймс, когда мы вдвоём смотрели на улицу из окна кухни.
— Я боюсь представить, что они сделают со мной, когда увидят.
— Тогда давай с ними поговорю я.
Маслоу взял свой чёрный плащ и двинулся к выходу. Я вцепился в его локоть.
— Ты что, спятил?
— А что нам остаётся, Логан? Мы не можем прятаться здесь вечно. Рано или поздно у нас всё равно закончится еда.
— Я ведь уже говорил, что Мик пообещал помочь мне.
— А сколько нам нужно ждать этой помощи? Неделю?
Я не отвечал. Джеймс повёл плечом, сбрасывая мою руку.
Вдруг окно на кухне вдребезги разбилось, и мы с Маслоу одновременно выскочили в прихожую.
— О, святой отец… — медленно проговорил друг, с ужасом глядя на осколки. — Это какую же силу надо иметь, чтобы перекинуть тяжёлый кирпич через забор и попасть точно в окно?
— Так, всё, я звоню в полицию.
Я схватил со стола телефон и судорожно принялся набирать нужный номер.
— В полицию? Ты с ума сошёл? — Джеймс отобрал у меня трубку и посмотрел на меня. — Там ведь девушки, которые любят нас. Тебе совсем на них наплевать?
— Чувак, они разбили мне два окна. Это уже вандализм какой-то!
— Полицейские не пощадят никого, Логан. Одумайся! Представь нежные личики этих девушек за чугунной решёткой! Это же просто ужасно!
— А не ужасно караулить меня под моими же окнами? Не ужасно заставлять меня дрожать от страха? Не ужасно мешать моей работе и моей личной жизни?!
Маслоу смотрел на меня, недоуменно сведя брови вместе. Я часто дышал и тоже глядел на него.
— Не надо звонить, — шёпотом попросил он. — Давай подождём, пока Мик разберётся со всем этим.
Я медленно опустился на тумбочку с обувью и вздохнул. На часах было четыре. Ещё час, и мне позвонит Эвелин. А я? А я просто не могу выйти из дома. Феерично!
Следующие полчаса я то и дело проверял свой мобильный, страшась, что я мог просто не услышать звонка Эвелин. Но она не звонила. Наверное, сейчас ещё рано. Скорее всего, она позвонит после пяти.
Джеймс заметил моё беспокойство и спросил:
— Ты ждёшь чьего-то звонка?
Я поднял на него глаза и не сразу нашёлся, что ответить.
— Нет… Нет. Просто постоянно смотрю на время. Мне кажется, этот кошмар под моими окнами не закончится никогда.
Пока мы пили чай на кухне, крики, доносившиеся из разбитого окна, не умолкали. По их громкости можно было понять, что этих бастующих стало только больше. Они размножались, как зомби, и избавиться от них было крайне тяжело. От Мика звонка не было. Я тоже не звонил ему, но намеренно: я не горел желанием лишний раз злить нашего Микки Мауса.
Телефон зазвонил только через полтора часа, это был Мик. Я одновременно огорчился и обрадовался, ведь я ждал совсем другого звонка…
— Да? — ответил я, прижав мобильный к уху. – Мик? Ты всё уладил?
— Я сделал всё, что смог, — честно признался друг уставшим голосом. — Я постарался загладить этот конфликт в СМИ и связался с органами, которые помогут нам разогнать это сборище.
— Ты звонил в полицию?
— Не совсем. Я позвонил своему старому другу, который работает в полиции. Он пообещал разобраться с этой толпой, не привлекая их к административной ответственности. Так что можешь не переживать, им повестку в суд не дадут и за решётку не посадят.
— Боже… — произнёс я с огромным облегчением на душе и закрыл глаза. — Я даже не знаю, как смогу отблагодарить тебя за это, Мик.
— Я тоже не знаю. Придумаем позже, ладно? Мне пора идти.
— Ладно. Большое спасибо за помощь.
— А тебе спасибо за то, что придумал мне такое интересное занятие! Мне ведь без него нечем было заняться!
Я засмеялся и сбросил вызов. Джеймс молча отдирал этикетку от бутылки кока-колы и слабо улыбался. Наверное, он слышал наш разговор.
Я услышал вой полицейской сирены, а потом на улице стало гораздо тише. О, это тишина… Просто бальзам на сердце.
— Ты не выглядишь как человек, который только что избавился от толпы надоедливых фанаток под своими окнами, — сказал он после того, как мы поговорили с полицейскими.
Я растерянно пожал плечами и снова проверил телефон. Было уже шесть, а Эвелин всё не звонила.
— Можешь молчать, — продолжал Джеймс, — я и без того всё прекрасно понял.
— Что ты понял, интересно?
— Я ведь вижу, как ты себя ведёшь, Логан. Я, может быть, и дурак, но в делах любви ещё что-то понимаю. Ты ждёшь чьего-то звонка?
Я молчал.
— Она обещала позвонить, но не позвонила?
Я по-прежнему не отвечал.
— Но она тебе понравилась, не так ли? Правда понравилась?
Я почувствовал невыносимую обиду от его слов, защемило в груди.
— Ещё ничего не потеряно, — сказал я ровным голосом и сжал зубы. — Я попросил её позвонить вечером. А вечер только наступил.
Джеймс лучезарно улыбнулся и сжал ладони.
— Наконец-то я дождался! — в сердцах воскликнул он. — Боже… Расскажи, кто она?
— Нет. Я, понимаешь ли, сам о ней ничего не знаю… Я буквально иду навстречу неизвестности.
— А почему ты сам не позвонишь ей? Зачем терзаешь свою душу муками ожидания?
— У меня нет её номера. Я вообще ничего не знаю о ней, кроме имени. Вообще ничего!
— Ладно. Давай подождём её звонка вместе. Дадим ей ещё… час. Максимум полтора.
Я мрачно посмотрел на часы и покачал головой.
— Полтора — слишком много. Даю ей ещё тридцать минут. Если не позвонит, то… Я не знаю, что тогда. Мне будет всё равно.
— Тебе же грустно оттого, что она не звонит, правда?
Я снова пожал плечами.
— Правда, — ответил за меня Джеймс. — Видимо, она не такая уж простая, раз ты заинтересовался ею после полугода свободной жизни.
— Угу… — неразборчиво протянул я, с грустью вспоминая нашу последнюю встречу с Эвелин. — Ладно, Джей, не бери в голову. В этом нет ничего страшного.
Какое-то время мы с ним говорили. Он пытался отвлечь меня от мыслей об Эвелин разговорами, но мало что получалось. Я всё равно то и дело смотрел на часы и проверял телефон. Внутри всё разрывалось от одной только мысли о том, что она сейчас позвонит.
Но она не звонила. Звонка не раздалось даже после семи, и тогда я не выдержал.
— Знаешь что, Джеймс? — дрожащим голосом спросил я. — Мне уже всё равно. Абсолютно всё равно, честное слово. Она не позвонила раньше и не позвонит сейчас. Я уже всё понял. Ей не нужен я. Ей, наверное, наплевать на меня. Да, точно. Мне тоже на неё. Это была нелепость, нелепая шутка... Мы незнакомые люди, и у нас не может быть никакого совместного будущего. Совершенно. Чего я хотел от неё? Чёрт возьми… Я напрасно столько времени ждал этого звонка. Да… С кем не бывает, в прочем.
Джеймс смотрел на меня сочувствующим взглядом, но я игнорировал его. Непонятный гнев душил меня, в тот момент мне не хотелось никого видеть.
Как я мог ей поверить? Неужели я доверился Эвелин лишь после того, как она с чувством сказала мне пару слов? Неужели я смог поверить ей, при этом не зная, чего можно от неё ожидать? Да она же просто обвела меня вокруг пальца! Она просто посмеялась надо мной! А я, как маленький мальчик, поверил ей.
Я не мог понять, кто такая Эвелин — простая несостоявшаяся юмористка или коварная обманщица. Я не мог понять, играла она со мной или просто смеялась, и это выводило меня из себя. Доверчивый идиот! Как ты мог решить, что она заинтересуется тобой? Как ты мог решить, что она позвонит? Ты ей не нужен! Ты ей ни черта не нужен! Неужели ты не думал головой, когда давал ей свой номер? Теперь, наверное, номер твоего мобильного гуляет по просторам Интернета… Безмозглый кретин!
Я сидел на стуле, взявшись обеими руками за голову, и слегка покачивался. Я чувствовал себя просто паршиво. Почему меня так расстроило то, что она не позвонила? Я даже не знаю, по сути дела, кто она такая. Мы незнакомы. Меня не должно это расстраивать, не должно! Но тем не менее настроение моё упало ниже плинтуса. Хотелось уйти из комнаты прочь, Джеймс не должен видеть меня таким. Позже я нашёл оправдание своим мыслям: это всё моё расстройство. Никаких чувств.
— Знаешь, — наконец заговорил друг (я был бесконечно благодарен ему за это: в тишине казалось, что я сойду с ума от собственных мыслей), — сначала я хотел ехать домой к Фоксу и Лорен, но теперь передумал. Сейчас я сбегаю в магазин, куплю нам по бутылке бренди и останусь у тебя на ночь. Да?
— Да… — выдохнул я с каким-то облегчением. – Да. Я буду благодарен тебе за это.
А проснувшись утром в своей спальне, я почувствовал странную, просто необыкновенную свободу. Как будто я долго выплачивал какой-нибудь кредит и наконец покончил с выплатами. Про Эвелин я старался не вспоминать, а если и вспоминал, то в душе моей не рождалось каких-нибудь неприятных чувств. Наоборот, я даже со смехом думал о своей вчерашней грусти. Как я мог расстроиться из-за такого пустяка? Подумаешь, Эвелин не позвонила. Что здесь такого? Если не она, то кто-нибудь другой. Ничего ужасного не произошло.
Вместе мы с Джеймсом доехали до студии. Сегодня он записывал сольную песню, а мне в студии делать было абсолютно нечего. Поэтому, распрощавшись с ним у дома под красным фонарём (так мы часто называли здание нашей студии), я поехал к больнице. Я вспоминал разговор с Алексой двухдневной давности и понимал, что она была права насчёт нас с Чарис. Мне нужно было извиниться перед ней.
— Молодой человек, куда вы идёте?
Я остановился и медленно повернулся. Рядом со мной стояла медсестра зрелого возраста и сверлила меня презрительным взглядом.
— А что, это запрещено? — осведомился я.
— Перестаньте. К кому вы пришли?
— К Чарис Дэвис. Ещё вопросы?
— Как вас зовут?
— Боже… — вздохнул я и потёр сонные глаза. — Это ещё зачем?
— Для пациента по имени Чарис Дэвис строго ограничен список посетителей. Как вас зовут?
— Логан Хендерсон.
— Сожалею, — произнесла медсестра, подняв брови вверх, — но вашего имени нет в этом списке. Я не могу вас пустить к ней.
— Как это не можете? В вашем списке, наверное, какая-то ошибка. Я к Чарис.
Я двинулся дальше по коридору, но медсестра с вызовом перегородила мне дорогу.
— Молодой человек, — с возмущением проговорила она, — я что, непонятно объяснила? Лечащий врач мисс Дэвис ограничил список посетителей, её могут навещать всего несколько человек.
Я усмехнулся, поняв, в чём тут дело. Этот Дейл — новый кавалер Чарис — опасался моего повторного визита, и поэтому вовсе запретил мне входить в палату его возлюбленной. Что ж… Это интересно.
— И кто же входит в этот круг доверия? — спросил я.
— Родители, пара подруг и какой-то молодой человек по имени Маверик Гордон. Здесь не указано, кем он приходится Чарис Дэвис, поэтому…
Я со злостью сжал кулаки. Дейл что, специально сделал это? Он разрешил Маверику навещать Чарис в больнице? Но почему? Разве Мавс, как и я, не является прямым соперником в борьбе за счастье с Чарис?
— Оу… — проговорил я, всеми силами сдерживая свою злость. — Понятно. Спасибо за информацию.
Я медленным шагом двинулся обратно.
— Но вы можете поговорить с её врачом, — врезались мне в спину слова медсестры. — Он ведь может передумать.
— Я, несомненно, поговорю с ним, — сказал я.
Конечно, я не собирался ни с кем говорить. Я вообще не был уверен в том, что приехал в эту больницу исключительно ради того, чтобы извиниться перед Чарис. Нет, я приехал сюда не за этим. Просто в моей душе таилась надежда на новую встречу с Эвелин… Да, да, да, это бело бесконечно глупо, я сам знаю это. Но мне отчего-то хотелось вновь встретиться с ней, несмотря даже на мои вчерашние и утренние мысли.
Долгое время я бесцельно бродил по коридорам больницы, надеясь встретить Эвелин. Но её не было. Не было в холле, на втором этаже, возле кабинета невролога… Вообще нигде. Я сидел на скамейках, делая вид, что занимаю очередь в кабинет, а потом уходил, понимая, что ничего мне здесь не светит.
Её не было. Просто не было.
Ну и пусть. Не больно-то и хотелось, честно говоря. Я просто был бы счастлив снова увидеть её… и всё. Больше ничего не надо было. Я бы даже не подошёл к ней, если бы увидел. Правда. Я убеждал себя, что меня не интересовала причина, по которой Эвелин не сдержала своё обещание и не позвонила мне вчера, но всё это было напрасно. Меня интересовало это! Меня очень сильно это интересовало!
Меня бесила моя непонятная привязанность к Эвелин. Откуда она только взялась? Почему это чувство к абсолютно незнакомой девушке так глубоко засело в моей душе? Почему я не мог от него избавиться? Это говорит о моей слабости или о чувстве гораздо возвышенном и прекрасном, чем слабость?
Эти вопросы не давали мне покоя, когда я ехал домой из больницы. Мои руки крепко сжимали рулевое колесо, глаза смотрели вперёд, но я почти ничего не видел. Как будто мысли, что бушевали в голове, затмевали абсолютно всё: и шум колёс, и рёв двигателя, и даже дорогу, на которую был направлен мой рассеянный взгляд. Я ничего не чувствовал, внутри ничего не шевелилось, будто внутри меня что-то погибло, будто умерла какая-то часть моей охладевшей души. Просто отвратительное чувство, должен признать.
Я и не заметил, как выехал на пустынную дорогу. Наверное, я свернул куда-то не туда и поехал в противоположную сторону от своего дома. Нет… это место было мне незнакомо.
Я заметил какое-то движение у обочины далеко впереди, но не придал этому значения. Возможно, это был просто пышный куст, колыхаемый ветром, ничего более.
Но, подъезжая ближе, я начинал понимать, что это далеко не куст. Нет, кусты не бывают такими высокими. Это не куст. Но и не дерево. Приглядевшись внимательнее, я понял, что это человек.
Да, совершенно верно, это человек. Невысокая девушка, одетая в тёмно-синее пальто. Она одиноко двигалась вдоль обочины.
Когда мой автомобиль подъехал к девушке ближе, она обернулась. Я взглянул на её лицо, и внутри всё оборвалось. Это была… Эвелин…
Она смотрела на меня — проникновенно, внимательно, с чувством. Я, не сумев овладеть собой, нажал на тормоз и газ одновременно. Ноги совершенно не слушались. Я не сводил взгляда с её тёмной фигуры на фоне светлого неба и понимал, что теряю управление автомобилем. А потом…
Всё произошло в одно мгновение. Когда моя «Карма Фискер» и Эвелин почти сравнялись, девушка вдруг бросилась на дорогу. Я испуганно вывернул руль, сердце забилось с неведомой скоростью. Какого чёрта она делает?! Зачем эта дура бросается мне под колёса?!
Отвратительный визг тормозов, синий плащ, пронёсшийся прямо у меня перед глазами… Всё слилось в одну разноцветную бесконечную полосу. В следующее мгновение Эвелин уже лежала под колёсами моего автомобиля, а я сидел внутри, дрожа от дикого страха и не зная, что делать дальше…
========== Глава 4. "Портрет на память ==========
Настоящий художник производит вещи, которые не нужны людям. Но он чувствует, что дать их людям — это его призвание.
Энди Уорхол
Я не помню, когда в последний раз чувствовал себя так паршиво. Окажись в моей руке пистолет хотя бы с одной пулей, клянусь своей матерью, я бы застрелился.
Эвелин…
