сообщить о нарушении
Текущая страница: 63 (всего у книги 120 страниц)
– Да. Ты поедешь с нами в Мансанильо и отдохнёшь от напряжённых мыслей, как тебе такая альтернатива?
Нахмурившись, я попытался представить нас троих в Мансанильо: испуганный Джеймс и больная Изабелла, влюблённые друг в друга, и я – одинокий, как остров.
– Не уверен, хочу ли я быть там с вами двумя, – честно высказал свои мысли я. – Знаешь, я не горю желанием быть третьим лишним…
Джеймс засмеялся и после моего вопрошающего взгляда сказал:
– Ты не будешь третьим лишним, Логан. Ты сам сказал, что насчёт Дианны пока ничего не решил, вы ведь всё ещё вместе. Возьми её с собой.
– Дианна? – переспросил я, вдруг вспомнив о своей девушке. Мысли лихорадочно завертелись в голове. – О, Дианна… Хм. А что? Можно взять её с собой. Да, мы можем поехать все вместе. Вчетвером.
– Что ж, я рад, что ты не отказал, – снова улыбнулся друг. – Мне нужна компания. Знаешь, иногда я странно чувствую себя наедине с Изабеллой. Возникает такое чувство, будто у неё вот-вот случится приступ, понадобится моя помощь, а я не сумею помочь… Я так боюсь, что это случится.
– Не нужно волноваться. Даже если приступ удушья случится внезапно, тебе просто необходимо вести себя спокойно рядом с ней, не пугай Изабеллу своим волнением, она и без того, должно быть, напугана. У неё ведь ингалятор всегда с собой?
– Конечно. У меня на всякий случай есть запасной.
– Ну вот, – несильно обнажил зубы я, – ты больше, чем просто готов. Не переживай. С Изабеллой всё будет в порядке.
– Эти слова утешают меня больше всего на свете. – Он поднял взгляд на потолок и добавил: – Ты не будешь против, если я отлучусь на минуту?
– Пойдёшь прислушиваться к дыханию Изабеллы?
– Да, если честно, – усмехнулся друг. – Не то что я какой-то там параноик, просто…
– Иди, – прервал я Маслоу и налил себе ещё бренди. – Я без тебя тут не заскучаю.
– Мне так не нравится то, что с тобой происходит, Логан, – призналась Дианна, когда поздно ночью я вернулся от Джеймса. Она выглядела заспанной, её голос звучал устало. – И, признаться, мне страшно из-за этого.
«Мне сначала тоже было страшно, – подумал я, медленно расстёгивая пуговицы рубашки и глядя на свою девушку, – а потом я просто перестал ощущать страх, как, впрочем, и любые другие эмоции и чувства».
Дианна с сожалением подняла брови, сделала шаг ко мне и коснулась моей ладони.
– Пожалуйста, расскажи, в чём дело, – тихо попросила она, глядя мне в глаза. Я же старательно отводил взгляд, избегая вызова на откровенный разговор. – Я хочу, чтобы ты знал, что можешь доверять мне. Я уже не могу притворяться, что не замечаю твоего состояния. Сначала я хотела молчать, но теперь просто не могу не сказать. Ты очень изменился, и меня очень не устраивают такие изменения. Ты перестал искренне улыбаться (ты же не думал, что меня устроит твоя фальшивая улыбка?), перестал быть внимательным ко мне, перестал нормально спать и есть и, самое главное, начал часто выпивать… Как и сегодня. Что происходит?
Я надел майку, в которой обычно спал, и взглянул на Дианну.
– Чёрные и белые полосы сменяют друг друга на протяжении всей человеческой жизни, – сказал я с плохо скрываемой злобой в голосе, – а если ты отказываешься понимать это и собираешься упрекать меня за попытку пережить непростой период в жизни, то… Что ж. Мне очень жаль.
Я хотел уйти, но Дианна схватила меня за плечо и резким движением развернула меня лицом к себе.
– Наш разговор не закончен, – жёстко выговорила она, и я удивлённо усмехнулся, услышав эту фразу.
– Я спать хочу, Дианна.
– А я хочу выяснить, в чём наша проблема! – Нервически выдохнув, она заправила за ухо прядь волос. – Неужели ты не понимаешь, что я беспокоюсь за тебя?
– Беспокойся за себя, это будет гораздо разумнее. Не нужно пытаться взять надо мной опеку.
– Ты совсем не понимаешь, о чём идёт речь, – с сожалением и отчаянием выдала моя девушка. – С тобой бесполезно разговаривать. Вообще.
– Я многое понимаю, – не переставал защищаться я, – а то, чего не понимаешь ты, это личные границы, за которые переходить непозволительно.
– О каких личных границах может идти речь, если мы с тобой встречаемся?! Я не понимаю. Почему ты так говоришь, Логан? Неужели так сложно рассказать мне обо всём?
– У меня нет сил говорить с тобой. Я уже излил душу Джеймсу.
– И бренди, кажется?
Я ничего не ответил, и Дианна, горько вздохнув, укорительно покачала головой.
– Поверить не могу, что ты делаешь это, – негромко произнесла она и, пожав плечами, медленно двинулась к выходу. – Я отдаю тебе всё, что только возможно, а ты мне взамен даже слова не хочешь сказать.
– Куда ты уходишь? – спросил я, не найдясь, что ещё можно сказать.
– Иду спать в соседнюю спальню. Я даже видеть тебя сейчас не хочу.
Когда Дианна была уже на пороге, я виновато поднял брови и сказал:
– Проблема не в нас, милая.
Она сделала вид, что моей реплики даже не прозвучало, и ушла. А потом я услышал, как хлопнула дверь соседней спальни.
Усталый выдох вырвался из моей груди, и я лёг в постель. На самом деле мне и самому не нравились те изменения, которые произошли в моей жизни, как и то, что я так остро на них реагировал. Мне не нравилось моё пассивное отношение к Дианне, моё нежелание делиться с ней своими проблемами – тем, что терзало мою душу. Мне не нравилось то, что я всё ещё не мог разобрать своих чувств к этой девушке: я не мог понять, почему я относился к ней именно так, а не иначе, и почему у меня не хватало сил для того, чтобы прекратить эти непонятные отношения.
Эти мысли никогда не покидали меня, так что голова к концу дня уже шла кругом. Я лежал в постели с закрытыми глазами и пытался разложить все свои поступки, чувства и эмоции по полочкам, но у меня, как обычно, ничего не выходило. Каждую ночь я осознавал, что иду по вечному кругу, и каждый день пытался сойти с него, но разве может быть конец бесконечности? Иной раз я пытался убедить себя, что все свои проблемы я выдумал себе сам, но потом оглядывался и понимал: вот оно, оно здесь, и оно реально. А осознание реальности своих проблем приводило меня к осознанию никчёмности своей жизни, и тогда я начинал ненавидеть всё то, что происходило со мной. Откровенная ненависть к своей жизни рождала во мне неисчерпаемую ненависть к самому себе, и всё внутри меня шипело и клокотало, всё говорило: «Я ненавижу тебя, Логан Хендерсон».
А Дианна… Она просто была рядом. Всегда. Именно поэтому, наверное, меня порой раздражало её присутствие, её желание всесторонне участвовать в моей жизни. В этот тяжёлый период мне нужны были свобода и одиночество, а Дианна этого, к сожалению, не понимала. Временами ко мне приходило осознание того, что эта девушка была лишним элементом в моей жизни, никчёмным звеном, дополнительным источником проблем. Я давно понял и то, что Дианна была для меня не кем иным, как средством заглушки чувств; моя нелюбовь к ней отошла на второй план по той причине, что Дианна проявила ко мне заботу с самых первых дней нашего знакомства. Она с абсолютной искренностью показывала, как небезразлично ей то, что происходило со мной, и это подкупило мои чувства. Чувство своеобразного долга удерживало меня рядом с этой девушкой – именно поэтому мы были вместе уже почти четыре месяца, и именно поэтому мне было так непросто оставлять её одну. Я всегда называл её «милой» и почти никогда – «любимой». Нет, единственный раз я назвал её «любимой» – после вечеринки свободы. Но тогда я был сам не свой, а потому ответить за свои слова теперь я точно не смог бы.
То же чувство долга побудило меня согласиться на предложение Джеймса поехать в Мексику. Может, где-то в глубине души я надеялся, что благоприятная остановка в Мансанильо заставит меня пересмотреть моё отношение к Дианне; возможно, мои мысли освободятся, и тогда я взгляну на свою девушку свежим, совсем другим взглядом… Пусть эта надежда была мала и ничтожна, но любая, даже самая маленькая надежда должна быть спрятана в любом человеческом сердце.
Эти мысли преследовали меня ночью. Они же вернулись ко мне и утром, когда я проснулся. Меня разбудил будильник, который, по всему видимому, завела Дианна. Голова раскололась на тысячу осколков, когда я поднял голову с подушки, и я зажмурился от этой нестерпимой боли. Мой палец скользнул по дисплею мобильного телефона, я выключил раздражающий будильник и, осторожно выдохнув, посмотрел на часы. Было восемь утра. Мне понадобилось около минуты на то, чтобы понять, что мне нужно быть на работе через час. Я совсем не думал об этом вчера, когда ехал к Джеймсу, и тем более не думал об этом, когда допивал вторую бутылку бренди. Мик убьёт меня, если я не явлюсь в студию, но, если он увидит, в каком состоянии я приеду туда, он явно меня за это не похвалит. Боже, за что ты придумал работу на следующий день после пьянки?..
Дианна ещё не встала. Какое-то время я стоял у двери спальни, в которой она ночевала сегодня, намереваясь войти и проведать свою девушку. А если она не спала? Что мне нужно было бы сказать, если бы я вошёл и увидел, что она бодрствует? Моя рука уже потянулась было к ручке двери, чтобы открыть её, но я в одно мгновение передумал и опустил руку. Нет, не нужно мне сейчас видеть Дианну. В этом нет острой необходимости.
Спустившись в кухню, я сразу же заглянул в аптечку: нужно было выпить лекарство, чтобы избавиться от головной боли. Пока я копошился в аптечке в поисках нужных таблеток, дрожащими руками наливал воду и пил лекарство, я совсем не услышал осторожные шажки у себя за спиной. Дианна подкралась сзади незаметно, совсем как мышка. Обернувшись, я даже вздрогнул: я не ожидал увидеть её.
– Доброе утро, – с виноватым видом выдал я, и Дианна сухо кивнула в ответ. – Мне… нужно на работу.
Она молча уступила мне дорогу. Я уже сделал шаг в сторону прихожей, когда Дианна сказала:
– Понятия не имею, чем ты думал вчера, если знал, что сегодня тебе нужно ехать в студию.
Вздохнув, я медленно повернулся к ней лицом и ответил:
– У меня совсем вылетело это из головы.
Дианна безучастно промолчала в ответ, и я, понимая, что продолжения разговора можно не ждать, двинулся к лестнице.
– Стоять, – властно скомандовал голос Дианны. Я замер в изумлении и развернулся. Поведение Дианны удивляло меня в последнее время: она изменилась, и, кажется, эти изменения двигались в благоприятном направлении. Она не боялась сказать мне слово поперёк, как это было раньше, она научилась владеть собой, а я в свою очередь научился повиноваться её просьбам, которые временами звучали как приказы.
– Две таблетки – это весь твой завтрак? – спросила моя девушка, строго приподняв брови и сделав ко мне пару шагов.
– Дианна, мне нужно торопиться, – выдал я оправдывающимся тоном и сам себе удивился: прежде я старался быть непреклонным и никогда не оправдывался перед Дианной. Что же со мной происходит теперь? – Я не могу позволить себе опоздать, Мик оторвёт мне голову.
– Спешка – это не оправдание. Сядь и нормально позавтракай, хотя бы раз.
Где-то в груди родилось раздражение из-за материнских наказаний Дианны, но я вспомнил наш ночной разговор и постарался взять себя в руки.
– Сейчас мне кусок в горло не лезет, – тихо сказал я. – Я поем на работе.
Я предпринял третью попытку пойти собираться в студию и развернулся, чтобы уйти, но Дианна снова не позволила мне этого сделать.
– Немедленно вернись, Логан, – сквозь зубы процедила моя девушка, – сядь и позавтракай. Я знаю, как ты ешь на работе.
– У меня нет времени, – стоял на своём я, – нет времени! Я не могу одновременно мыться, одеваться и есть!
– Ничего страшного, – со слабой улыбкой проговорила Дианна. – Если хочешь, я могу позвонить Мику и сказать, что ты немного задержишься.
Спорить с ней было бесполезно, это я понял ещё с самого начала, когда увидел её настойчивый взгляд. Устало вздохнув, я сдался и, вернувшись в кухню, сел за стол.
– Подожди пару минут, – сказала Дианна уже более спокойным тоном и подошла к холодильнику, – я сейчас что-нибудь приготовлю.
Я смотрел на Дианну, и ко мне приходило осознание того, насколько искренний, бескорыстный и понимающий человек находился рядом со мной. Она заботилась обо мне так, как этого никто не делал: ни друзья, ни любимые девушки. Она заботилась даже тогда, когда была сильно рассержена на меня и когда я был бесконечно виноват. Это осознание поднимало в моей душе волну стыда. Я встал, подошёл к Дианне и взял её за руки.
– Давай я сам, – предложил я, заглянув в глаза своей девушке. – Присядь.
Дианна ничего не ответила, но послушно опустилась на стул. Осматривая полки холодильника, я лихорадочно соображал, что можно приготовить на завтрак. Попутно я подбирал слова, которые в самый раз подошли бы для извинений.
В конце концов в холодильнике нашлись яйца, ветчина, овощи и творог. Я пожарил яичницу, сделал сэндвичи с ветчиной, огурцами и салатом и заварил чай. Дианна любила горячий чай с сахаром и лимоном, поэтому я ровным и дольками нарезал ещё и лимон.
– Спасибо, – тихо и без тени улыбки на лице сказала она, когда я поставил перед ней чашку с чаем.
Присев напротив, я вздохнул и внимательно взглянул на свою девушку.
– А ты сама почему ничего не ешь? – спросил я, тыкая вилкой в яичный желток.
– Ни кусочка в рот не возьму, пока не удостоверюсь, что ты нормально поел.
Хмыкнув, я посмотрел на неё и приподнял одну бровь.
– Забастовка? – поинтересовался я.
– Называй это как хочешь.
Мне по-прежнему кусок в горло не лез, но я пересилил себя и, отрезав ножом часть яичного белка, положил этот кусочек в рот. Моя собеседница сидела молча и неподвижно; она ничего не ела и не делала даже глоточка чая.
– Слушай, Дианна, я так виноват перед тобой, – заговорил я, отложив вилку в сторону и с проницательностью взглянув на свою девушку. Она подняла на меня ничего не выражающий взгляд. – Я сам понимаю, что со мной что-то происходит, но я не хочу, чтобы это сильно тебя беспокоило. Я стараюсь во всём разобраться. И разберусь. Не беспокойся, пожалуйста.
– Я уже поняла, что беспокоиться за себя для меня будет разумнее, – с язвительной желчью в интонации ответила она.
– Прости-и-и, Дианна, я вчера наговорил много неприятных вещей… Забудь их, прошу. Я беру их обратно. Прости меня.
Она ничего не отвечала и по-прежнему не притрагивалась к своему завтраку. Я хотел коснуться её руки, чтобы хоть немного разрядить напряжённую обстановку, но Дианна отдёрнула руку и спрятала её под стол.
– Нет? – удивлённо спросил я, слегка нахмурившись.
– Думаешь, я сержусь из-за твоих грубых слов? – задала она вопрос сквозь стиснутые зубы.
– Дианна…
– А то, что ты отказываешься доверять мне свои проблемы, по-твоему, меня совсем не волнует и не оскорбляет?
– В такие проблемы, которые возникли у меня сейчас, я не могу тебя посвятить, – сказал я, покачав головой.
– А Джеймса, то есть, можешь?
– Тебе следует отличать дружеские отношения от романтических. То, что я рассказываю тебе, я не рассказываю Джеймсу. И наоборот.
– А тебе следует понимать, что нет таких проблем, которыми ты не можешь со мной поделиться!
– Дианна! – в ответ повысил голос я. – Даже то, что мы с тобой вместе, не лишает меня глубоко личной жизни! Уважай мои границы и не переходи за них!
Её лицо приняло оскорблённый вид, Дианна медленно вздохнула и спросила:
– Это ты мне говоришь про уважение?
Я раздражённо замычал и, прижав пальцы к вискам, попросил:
– Пожалуйста, хватит копать эту тему. Чем глубже, тем хуже, Дианна, всё только хуже…
– Хуже только для тебя. – Она отвела взгляд в сторону и замолчала на какое-то время. – Я стараюсь думать об этом как можно меньше, но меня не перестают преследовать мысли, что мы с тобой друг от друга отдаляемся.
– Я пытаюсь удержать наши отношения на прежнем уровне. Ничего не выходит.
– Знаешь почему?
Я не хотел знать этого, поэтому промолчал в ответ.
– Потому что твои мысли забиты совсем другим, – холодно выговорила Дианна.
– Не начинай всё сначала, пожалуйста… Я уже сыт твоими догадками по горло.
– Это не мои догадки, Логан, это констатация фактов. Всё так и есть. Тебе нужен кто-то другой, не я.
– Если бы это было возможно, мы с тобой уже давно разошлись бы в разные стороны.
Дианна прищурилась, потом на её губах заиграла лёгкая улыбка, и девушка, усмехнувшись, облокотилась на спинку стула.
– Мне всё ясно, – сказала она таким обыденным тоном, будто всего этого неприятного разговора вовсе не было.
– Что тебе ясно?
– А я не могла понять, что с тобой происходит! Почему ты ходишь такой грустный, мало ешь и спишь... Как же я сразу не догадалась? Ты влюбился, Логан?
