сообщить о нарушении
Текущая страница: 19 (всего у книги 120 страниц)
— Нам только этого не хватало! — встал между нами Кендалл. — Мы все на нервах, парни, ещё немного, и они просто сдадут. Держите себя в руках, прошу вас!
Маслоу сделал глубокий вдох с целью успокоиться и, бросив уничтожающий взгляд на Шмидта, сказал:
— Ты тоже хорош, предатель.
Услышав это слово, Кендалл оторопел. Какое-то время он стоял неподвижно, с удивлением и каким-то стыдом глядя на друга, после чего заговорил:
— Джеймс, ты… ты же всё видел сам. Я не предавал тебя. Она сама поцеловала меня, Джеймс! Она сама поцеловала меня!
Что-то в поведении Кендалла показалось мне настораживающим. Он оправдывал себя с такой убедительностью, словно действительно предал Джеймса, поцеловав Изабеллу. Будто слово «предатель» оказало на него значительное влияние.
— Джеймс, — снова обратился я к другу, сумев совладать со своими чувствами, — я думал, что Изабелла — женщина, которой действительно стоит добиваться, из-за которой действительно стоит страдать. Но Джеймс… на самом деле она и цента ломаного не стоит…
Глаза Маслоу снова вспыхнули яростью, и он дёрнулся в мою сторону. Кендалл вовремя остановил его.
— Остынь, Джеймс, остынь, — тихо проговорил Шмидт. — Вы с Логаном оба страшно сердитесь, поэтому не стоит слушать друг друга. В гневе человек может сказать всё, что угодно.
— Всё, что угодно? — переспросил Маслоу, всё ещё сердито сжимая зубы. — Даже оскорбление в сторону любимой женщины?
— Даже это, Джеймс. Всё, парни, хватит. Правда. Прошу вас.
Я и ловелас обменялись взглядами, значение которых я не мог определить верно.
— Пусть он сначала извинится, — прошептал Джеймс.
— Извинюсь? За что, интересно? За то, что высказал свою точку зрения?
— Дружба дружбой, Логан, — вступил в разговор Карлито, — но ведь ему и так сделали больно. Нам стоило поддержать его, а не стремиться обвинить в том, что он испытывает любовь. Любовь. Пусть даже к такой женщине, как Изабелла.
Я понял, что ПенаВега был прав, и покраснел — то ли от стыда, то ли от непонятной боли за разбитое сердце друга.
— Прости, — извинился я с самой чистой искренностью, на которую только был способен.
Джеймс какое-то время молча смотрел на меня и возбуждённо дышал. Затем он кивнул, но от этого прощения сердцу моему не стало легче…
Ближе к ночи, когда мы закончили запись альбома, я предложил парням поехать ко мне и отметить это событие.
— Что в твоём понимании значит слово «отметить»? — зачем-то уточнил Карлос.
— Отметить значит выпить.
— И ты... будешь пить вместе с нами?
В этот раз мне не хотелось отделяться от друзей, и я сказал:
— И я буду пить вместе с вами.
Перед тем, как в студию пришёл Мик, я решил выпить таблетки. После происшествия с Изабеллой я не на шутку рассердился, мне необходимо было успокоиться, к тому же я знал, что запись последней песни альбома будет сопровождаться жуткими криками. Следовательно, приняв лекарство, я не должен был выпивать вместе с парнями. Но я решил не морочить им этим голову и сказал, что тоже буду пить.
— Тогда чего же мы ждём? — улыбнулся испанец, взвалив на плечо свой рюкзак. — Едем к тебе.
Догнав Джеймса, что шёл впереди всех, я спросил:
— Ты как, дружище?
— Нормально, — ответил он подавленным голосом. — Держусь. Сейчас немного выпью, и всё само собой забудется.
— Хорошо. А то я думал, что ты поедешь домой.
— Сейчас я меньше всего хотел бы оказаться один в своём доме.
— Джеймс, ты ведь не злишься на меня?
Маслоу бросил на меня короткий взгляд и невесело усмехнулся.
— Нет, Логан. Сейчас я злюсь только на Изабеллу.
— Ты понимаешь, что я не хотел отравить твои чувства?
— Понимаю.
Ещё я хотел спросить, понимает ли он, что Изабелла — пустая трата времени и нервов, но всё же оставил этот вопрос при себе.
Когда мы приехали ко мне домой, я предложил друзьям коньяк. Они не отказались. Потом я достал из ящика все свечи, которые только смог найти, и принялся расставлять их на обеденном столе.
— Ты что делаешь? — поинтересовался Кендалл. — Мы к тебе тут не на романтический ужин при свечах пришли.
— От яркого света у меня уже зрение садится, — сказал я, разыскивая спички, — а свет свечей будет для моих уставших глаз в самый раз.
— Ну что, — торжествующе начал Карлос, появившись в кухне с CD-диском в руке, — послушаем, чего нам стоили несколько месяцев упорной работы?
— Да, ставь диск, — одобрил идею я. — И включи погромче. Джеймс, ты идёшь?
Маслоу вошёл вслед за ПенаВегой, его лицо абсолютно не выражало эмоций. Он был подавлен. Я надеялся улучшить его состояние, мне не хотелось, чтобы друг так убивался из-за женщины.
Повернувшись к друзьям спиной, я налил коньяк в три стакана, а в четвёртый, свой, я налил колу. Потушив свет, расставив по столу свечи и включив громкую музыку, я надеялся одурачить парней. Очень хотелось верить, что они не заметят мою маленькую подмену.
И они не заметили. Когда наши стаканы пустели, коньяком их наполнял я. Отвлечь друзей разговорами было несложно, поэтому вряд ли они сумели бы заметить, что в свой стакан я наливаю из другой бутылки. А когда они уже прилично выпили, я мог и вовсе пить из горла: находясь в опьянении, парни теряли бдительность.
— Интересно, — сменил тему разговора Джеймс, пьяно прищурив один глаз, — у всех девушек есть секреты?
— Маслоу, — изображая из себя пьяного, бросил я, — ты говорил, что выпьешь и забудешь обо всём.
— Человек не может просто взять и убить свои воспоминания. Для этого нужно время.
Я положил ноги на стол и сделал глоток колы прямо из бутылки. Парни, как я и предполагал, ничего не заметили.
— Наверное, у всех, — предположил я, не вовремя ответив на вопрос ловеласа. — Я думаю, все люди что-то скрывают.
— Тогда что скрываешь ты?
Я бросил на Джеймса мрачный взгляд.
— Не уверен, что я это скрываю, но… Помнишь Эвелин? Девушку, от которой я постоянно ждал звонка?
Маслоу закрыл глаза и принялся вспоминать это имя. Конечно! В его голове столько женских имён, что я до сих пор удивляюсь, как её ещё на части не разорвало!
— Вспомнил, — щёлкнул пальцами он, — ты ведь места себе найти не мог, всё ждал, пока она позвонит.
— Ты преувеличиваешь.
— Да? А мне кажется, что я ещё преуменьшаю.
— Хорош! — Я сделал ещё глоток и на какое-то время замолчал. — На прошлой неделе я был у неё дома.
— Правда? — Джеймс с удивлением уставился на меня. — Что же ты раньше молчал, дружище?
— Ничего такого не было. Мы просто разговаривали.
— Не имеет значения! Ты должен был мне рассказать, я ведь твоих отношений хочу больше, чем Изабеллу!
— Я ничего не сказал, потому что сам ещё не уверен, что значат наши отношения.
— Она тебе нравится?
— Что? — переспросил я, хотя прекрасно услышал вопрос. – Нет, какого чёрта? Я её почти не знаю.
— Почти? Значит, что-то всё-таки знаешь?
— Да, Джеймс. Я знаю, что... что она больна амнезией.
Улыбка сразу же сползла с лица ловеласа, его взор стал задумчивым.
— Это она сама тебе сказала? — поинтересовался Кендалл.
— Нет, я догадался обо всём сам. Эвелин думает, что мы с ней старые друзья, но мы знакомы с ней чуть больше месяца.
— Разве одного месяца не достаточно для того, чтобы стать старыми друзьями?
Я проигнорировал глупый вопрос и медленно вздохнул.
— Дело не в том. Она посвятила мне стихотворение, и у меня возникло ощущение, что это было… признание.
— Она призналась тебе в любви?
— Она сделала это завуалировано. В этом и проблема! Я не знаю, как к ней обращаться после этого.
— Обращайся так же, как ты делал это раньше. Сделай вид, что ты не понял её намёка.
— Это как-то… некрасиво.
— По-другому никак, Логан, — поддержал немца Карлито. — По-другому в нашей профессии не получится. А лучше беги оттуда, пока она не призналась тебе во всём напрямую.
— Да вы не понимаете! — повысил голос я. — Она даже не знает, что я артист. Она не знает, что я известен на всю Америку, она этого не знает! И я даже не уверен, что это было признание... Я вообще ни в чём не уверен.
Какое-то время в кухне гремела только музыка. Мне это надоело, и я её выключил.
— Тогда я не знаю, — покачал головой Джеймс, — отвергать её не нужно, это может причинить ей боль. Но… ты бы хотел ответить на её чувства?
Я молча смотрел на друга и думал:, а хотел бы? ..
— Я не знаю, — шёпотом признался я.
— Тогда встреться с ней ещё раз и постарайся понять, что к ней чувствуешь.
— Это не так просто, как кажется с первого взгляда.
— Никто и не говорит, что это легко.
— Слушай, — начал Кендалл, — а те анонимные подарки, которые ты получил сегодня, не могут быть от Эвелин?
— Нет. Я уверен. Это не она.
Опустив голову, я замолчал. Раньше я не торопился рассказывать друзьям о том, что происходит в моей жизни. Не знаю, почему, наверное, я просто не хотел, чтобы кто-то вмешивался в мою жизнь. Но сегодня я рассказал парням об Эвелин, и в этом, как оказалось, нет ничего страшного. Я доверился им, а они меня поддержали. И это было… приятно.
Я обвёл друзей улыбающимися глазами и сказал:
— Теперь ваша очередь.
— Не понял? — пьяно пробормотал Шмидт.
— Что вы скрываете? Я в своём признался.
Конечно, это было не всё: я умолчал о таблетках, что начал принимать совсем недавно. Доверие доверием, но… я не считаю, что парни должны об этом знать…
— Друзья не всегда должны знать секреты друг друга, — сказал Карлос, — иначе это может их рассорить.
— Рассорить? Чушь. Друзья для того и существуют, чтобы знать и хранить секреты.
Я взял почти пустую бутылку коньяка и, вылив остатки напитка в стакан Джеймса, положил бутылку на стол.
— Будем крутить? — спросил я у парней и слабо улыбнулся. — Только пообещаем друг другу, что выложим на бочку все карты.
Я перевёл взгляд на Кендалла, надеясь прочитать в его глазах что-то, что смогло бы выдать его с потрохами. Но ничего такого я не заметил.
— Крути, — разрешил ПенаВега, откинувшись на спинку стула. — Мне нечего скрывать.
Звон стекла наполнил комнату, пустая бутылка завертелась на столе. Мы с парнями сосредоточенно следили за ней, пока её горлышко не показало на Маслоу. Кендалл и Карлос, засмеявшись, захлопали в ладоши.
— Мистер Ловелас открывает свои секреты, — низким голосом произнёс я и улыбнулся. — Ну что, Джеймс? Сам сознаешься, или как?
На губах Маслоу заиграла пьяная ухмылочка, и он сказал:
— То, что я скажу, может тебе не понравиться, Логги.
Его фраза несколько меня смутила, но в душе я ликовал: он назвал меня «Логги», а значит, он потихоньку отходит от последней ссоры с Изабеллой.
— Какая разница? — равнодушно пожал плечами я. — Мы ведь договорились, что будем рассказывать всё.
— Что ж, ты сам этого пожелал.
Джеймс допил коньяк, что оставался в его стакане, и сделал глубокий вдох.
— Помнишь Кортни, с которой ты летал в Нью-Йорк?
— Ещё бы!
— А помнишь, ты спрашивал меня, стал бы я с ней встречаться?
— Конечно.
— Так вот. Дело в том, что я уже с ней встречался.
Я нахмурился и замолчал на какое-то время. Должен признать, это действительно было неприятно. Да, для Джеймса девушки не значили почти ничего, это как деньги во время инфляции. Их много — очень много, и со временем ты перестаёшь ценить их. Они обесцениваются. Так произошло и в случае с Маслоу. Он был со столькими девушками, что, наверное, уже давно сбился со счёту. А для меня отношения с дамами всегда значили что-то искреннее и драгоценное, то, что нужно хранить и оберегать, как дорогой камень. Джеймс буквально спихнул на меня Кортни, к тому же сейчас признался, что уже когда-то был с ней. Это сумело разозлить меня. Будто я был потребителем, и Маслоу сбагрил мне товар, уже бывший в употреблении! И Кортни тоже хороша, как она могла умолчать о таком? Как она могла спокойно вести себя в присутствии Джеймса? Как она могла быть со мной, если уже когда-то была с ним? ..
— А как же правило бывших девушек? — ледяным тоном спросил я.
— Это не будет считаться за нарушение, Логги. Тем более...
Я сердито ударил ладонью по столу, и Джеймс удивлённо замолчал.
— Как ты мог буквально заставить меня пойти с ней на свидание, если сам раньше встречался с ней?!
— Остынь, чувак, я просто попросил тебя сходить на двойное свидание, я не заставлял тебя влюбляться в неё!
— Я в неё не влюбился! И слава богу!
— Что тебя тогда не устраивает, Логан?
Я сделал глубокий вдох и осуждающе покачал головой.
— Если для тебя это ничего не значит, — тихо начал я, — может, ты успел перевстречаться со всеми моими бывшими?
— Что за чушь? Конечно, нет! Я, может, иногда и вёл себя как бабник, но я никогда не забывал про правило бывших девушек!
— Бывших девушек? Ладно. Может, ты встречался с ними до меня, м?
— Да закрой ты рот!
— Заткнитесь вы оба! — вмешался Карлос. — Я же говорил, что нам не обязательно знать секреты друг друга, это может разрушить нашу дружбу!
— Ещё чего, — хмыкнул я. — Дружбу это не разрушит, поверь мне. Пусть лучше выкладывает всё, что у него там осталось.
— Всё? — переспросил Маслоу, и в его голосе прозвучал вызов. — Ты хочешь, чтобы я рассказал всё? Ладно, хочешь — получишь. Эмили.
— Что — Эмили? — не понял я.
— Эмили. Я тоже встречался с ней.
— Моя медсестра? — ударив обеими ладонями по столу, гневно спросил я.
— Ага, твоя? Что же ты запел по-другому, Логан? Когда я толкал тебя к ней навстречу, ты сопротивлялся всеми силами! А сейчас вдруг она стала твоей!
— Это… это… — не находил слов я.
— Что? — спросил Джеймс, разведя руки в стороны. — Предательство? Ложь? Нарушение правил? А вот ни черта! Ты с ней не встречался, а потому никаких правил я не нарушил! И предательством это я тоже не назову, потому что к Эмили ты ничего не чувствовал.
Я молча смотрел на друга и понимал, что он был прав. У меня и вправду не было оснований для того, чтобы обвинить Джеймса в предательстве или нарушении нашего кодекса.
— И долго вы встречались? — остыв, спросил я и равнодушно пожал плечами.
— Почти месяц.
— Почти месяц? То есть в то время, пока Эмили меня лечила, она встречалась с тобой?
— Выходит, что так.
«И тоже мне ничего не сказала!» — с непонятным возмущением подумал я.
— Ты долго продержался рядом с ней, — заметил я. — А из-за чего разбежались?
— Да не знаю, как-то само собой получилось.
— Само собой получилось? Или всё-таки ты её бросил?
— Я её бросил, — с пьяной усмешкой сказал Джеймс. — Логан, ты ведь не будешь злиться на меня? Тебе она не нравилась, а мне приглянулась с первого взгляда. Надеюсь, между нами не останется какого-нибудь недопонимания?
— Надейся. Мы уже квиты.
Мы с Маслоу ударились кулаками в знак примирения, и пустая бутылка из-под коньяка вновь с шумом завертелась на столе. Мы с парнями с интересом наблюдали за ней.
Когда её горлышко показало на Кендалла, я, Карлос и Джеймс засмеялись. Шмидт, улыбаясь, закрыл лицо руками.
— Надеюсь, у тебя в запасе есть какой-нибудь интересный секретик, Кендалл.
Я смотрел на него, с интересом затаив дыхание. Меня уже давно мучил вопрос, что же у него случилось и по какой причине он солгал мне во время нашей ночной встречи в моём доме.
Но Кендалл молчал, опустив голову и оперевшись локтями на стол.
— Чувак, — шёпотом позвал его Джеймс, несильно толкнув в бок. — Ты всё ещё с нами?
Шмидт поднял голову. Его глаза были закрыты.
— Да, — забормотал он, — просто я… просто мне не очень приятно об этом рассказывать.
— Я о своём вообще мог и не рассказывать, — сказал Маслоу, — чтобы не злить Логана. Но ничего ведь страшного не произошло!
— Мне не страшно, Джеймс! Мне просто... неприятно…
Немец снова опустил голову и вздохнул. Его дыхание дрожало.
— Мужик… — с сочувствием протянул Карлос и положил руку на плечо Кендалла. — Что с тобой?
Мы услышали всхлипы, и все трое испуганно переглянулись.
— Ты чего, Кендалл? — спросил я и потряс его за плечо. — Ты плачешь? Да что случилось, чёрт возьми?
— Я ужасный парень, — сказал он сквозь слёзы и посмотрел на меня. — У меня такое ощущение, что я даже не способен никого полюбить. Боже! Я всю жизнь гонюсь за идеалом, хотя сам далеко не подарок.
Мы молча смотрели на него, всё ещё не понимая, что происходит.
Всё же мы единогласно и безмолвно решили не давить на Шмидта, ни о чём его не спрашивать, а подождать, пока он немного успокоится и сам обо всём расскажет.
— Кайли, — продолжал он, уставившись в пустоту, — бедная, бедная Кайли! Мне кажется, никому на свете я не причинял столько боли, сколько причинил ей!
Он сделал большой глоток коньяка и прерывисто вздохнул.
— Столько времени я убеждал себя и её, что между нами что-то есть. Но это всё было обманом. Одним большим и сплошным обманом!
— Не понимаю, — нахмурился Джеймс. — Вы друг друга не любите?
