сообщить о нарушении
Текущая страница: 65 (всего у книги 120 страниц)
Я со стыдом опустил глаза и, кажется, даже покраснел. Как могу я ехать отдыхать в Мансанильо в то время, как мой друг так страдает, так мучается, так болеет своими чувствами?
– Я заметил, твоё положение тоже не из лучших, – сказал Шмидт, поняв, что я не собираюсь ничего говорить, и указал на меня. – Причина всё та же?
– О, да, – почти шёпотом ответил я и посмотрел на друга, желая найти какое-то утешение в его взгляде. Но изумрудные глаза Кендалла выражали только сожаление. – Всё та же.
– Я поверить в это не могу! – высказался он и, проведя рукой по волосам, сел в кресло. – Как такое могло случиться с нами?
– Я и сам не знаю, Кендалл, – беспомощно выговорил я. Во мне горели дружеские чувства, и я всем сердцем желал, чтобы Кендалл, выговорившись, избавился от страданий. Но другая часть моей души страшно не хотела, чтобы Шмидт хотя бы слово говорил об Эвелин: казалось, что теперь я могу только думать о ней, а стоит мне высказать свои мысли или услышать их от других – и сердце моё разлетится на куски.
Я хотел сказать ещё что-нибудь, но ни слова из себя выдавить не смог.
– Я ещё могу понять, что она отвергла меня, – произнёс Шмидт, делая особое ударение на последнее слово. Я понимал, что другу хотелось высказаться, поэтому благородно молчал и со вниманием слушал его. – Но ты? Как она могла так поступить с тобой? Разве не с тобой она проводила столько времени, разве не тебе полностью доверяла? Гм… Если честно, я всегда думал, что она по уши влюблена в тебя. А тут такое…
– Я тоже так думал, – с горьким смехом признался я. – Я и не ожидал услышать от тебя такие слова.
Кендалл бросил в мою сторону вопросительный взгляд, и я, пожав плечами, сказал:
– Я до последнего не хотел признавать перед тобой своё поражение, но, увидев сегодня утром твоё лицо, я понял, что ты обо всём уже догадался. И, если честно, я ждал от тебя унизительных оскорблений, подтруниваний и злобного смеха.
– Плохо ты меня знаешь, – улыбнулся немец, опустив голову, – или просто плохо обо мне думаешь.
– Я не хочу думать о тебе плохо. В последние несколько месяцев у меня, конечно, было много поводов, чтобы считать тебя не самым лучшим другом… Но теперь я чувствую, что у нас есть много общих тем для обсуждений и, в конце концов, нас объединяют общие поражение и… унижение.
– То есть тебя унижает тот факт, что ты совершил признание и не услышал на него ответа?
Я отвёл взгляд в сторону и задумался на какое-то время.
– Меня унижает не тот факт, что я признался и не услышал ответа, – размеренно начал говорить я, – а то, что я был невероятно жалок в её глазах. Моя непоколебимая уверенность была слишком смешной, и слишком высокими были мои запросы.
– Элементарный ответ – не важно, положительный он или отрицательный, – не является таким уж высоким запросом.
– Да не про ответ я говорю, – махнул рукой я и нахмурился от воспоминания о том вечере, когда я присутствовал на очередном семейном ужине Блэков. – Я требовал гораздо большего.
– Поцелуя? – с удивлением прошептал друг. – Логан…
– Мне этого действительно хотелось! – перебил я его. – Мною руководствовались чувства, а не разум. Чёрт, не могу даже вспоминать об этом! Ненавижу её немногословность, ненавижу! Лучше бы она ответила твёрдое «нет», чем ушла бы вот так просто, ни слова не сказав... Мне бы сейчас было гораздо легче.
– Не стоит отравлять свою жизнь только ввиду того обстоятельства, что она ничего не ответила, – сказал Кендалл, облокотившись на спинку кресла. – Молчание – это тоже ответ, особенно молчание Эвелин. Ты ведь знаешь, как она болезненно реагирует на многие вещи. Она могла просто испугаться, или из её памяти могли исчезнуть очень-очень важные моменты… Такой, например, что она любит тебя.
– Не нужно утешать меня фальшивыми надеждами, – резко бросил я, но тут же осёкся. – Пожалуйста. Я уже тысячу раз всё обдумал.
– А чтобы во всём разобраться хорошенько, нужно всё обдумать ещё две тысячи раз. Ты же не знаешь, что творится у неё в душе! Но ты точно знаешь, что нужно, чтобы это узнать.
– Нет, я больше ни ногой в этот дом. Никогда туда не вернусь. Я не хочу снова читать её стихи и пытаться понять, что она старается этим сказать, не хочу! Меня уже раздражает это всё, и я жажду забыть её и то, что было между мной и ней!
– А я бы не хотел забывать её, – с какой-то мечтательной улыбкой на лице произнёс Шмидт. – Потому что вместе с воспоминанием о ней умрёт и весь смысл моей жизни.
– Как смысл жизни можно найти в безответной любви? – со слабым раздражением и обидой в голосе сказал я. – Безответная любовь наоборот убивает, она не придаёт смысла жизни, совершенно.
Кендалл поднял на меня улыбающийся взгляд, потом вздохнул и осторожно начал:
– Я не хочу тебя обидеть, Логан, но у меня возникает ощущение, что в твоей любви есть что-то эгоистичное. Кажется, у нас с тобой совершенно разные взгляды на это... Ты любишь для того, чтобы получить любовь в ответ, а я – лишь для того, чтобы любить. Просто я поэт. Я не могу не любить.
Я молча смотрел на своё отражение в окне и думал над словами немца. Разговор с Кендаллом, вопреки моим ожиданиям, оказался очень расслабляющим и мотивирующим, я чувствовал, что хочу говорить об Эвелин и что сердцу моему становится легче, легче и легче.
– В моей любви говорит не эгоизм, – покачал головой я, всё ещё глядя в окно, – в ней говорит обида, в ней говорит оскорбление, нанесённое мне Эвелин. Но чем больше я думаю об этом, тем меньше мне становится жаль, тем меньше я злюсь на Эвелин... Может, так оно и должно быть. Может, я долгое время был несправедлив по отношению к ней, а теперь я наказан.
– Это слишком жестокое наказание за такое незначительное преступление, – высказал свою мысль Кендалл. – Вот увидишь, всё ещё наладится. Я не верю, что Эвелин могла промолчать в ответ на твоё признание... Ей просто нужно время, чтобы немного подумать, она просто испугалась.
– Откуда в тебе столько уверенности?
Шмидт улыбнулся и, пожав плечами, вздохнул.
– Когда в твоей жизни счастья не случилось, ты пытаешься устроить счастье в чужой жизни, – ответил друг. – В моей ситуации ни о какой надежде и речи быть не может, всё безнадёжно. А вот в твоём случае ты можешь надеяться на самое лучшее.
Подойдя к окну, я открыл его и посмотрел вниз. Джеймс сидел на скамейке под красным фонарём и, кажется, переписывался с кем-то по СМС. Я подумал, что его собеседницей была Изабелла, и ко мне впервые пришло осознание того, что я был чертовски рад за друга. Видимо, это было потому, что данный период моей жизни был ознаменован не самыми приятными событиями; а если счастье не строилось у меня, то стоило искренне порадоваться за Маслоу. Он интересовался моей личной жизнью даже тогда, когда у самого всё шло под откос, он страдал от неразделённой любви к Изабелле, но в то же время его интересовало то, что происходило между мной и Эвелин. Его стойкость, сила и благородство впоследствии окупились: теперь он с Изабеллой. Так стоит ли сейчас отчаиваться мне? Стоит ли прятать в тёмном углу души самую светлую надежду?
– Не хочешь поехать ко мне? – спросил я Кендалла, чувствуя, что вся недоговорённость, вся неловкость, что витали в студии после ухода Джеймса, испарились в воздухе, будто их и не было. Передо мной сидел уже не тот подлец, который часто действовал мне назло, руководствуясь только своими личными интересами, а прежний, старый добрый Кендалл, которого я знал уже долгие и долгие годы. – У меня дома есть виски и коньяк, но мы можем купить пива, если хочешь.
– Давай в следующий раз? – виновато поднял брови Шмидт. – У меня сейчас не то настроение, чтобы пить пиво, к тому же я чувствую, что в моей голове уже рождаются строчки новой песни.
– О, конечно, – понимающе закивал я. Вспомнив о Дианне, которая ждала меня дома (а воспоминание это было волнующе тяжело), желание пригласить к себе Кендалла сразу же исчезло. – Тогда в другой раз, да?
– Да. С меня пиво.
– С меня новый фильм.
– Постарайся угадать с жанром, – усмехнулся Кендалл, открывая дверь. – Потому что в прошлый раз ты попал не совсем точно.
– Я просто не знал, что тебе так не понравится первый эпизод сериала «В семье».
– Зато ты прекрасно знал, что я ненавижу всё, что хоть как-то связано с Бразилией!
Усталость, которую мы приобрели к концу рабочего дня, как рукой сняло, и мы втроём покинули здание под красным фонарём в самом весёлом расположении духа. Мне значительно полегчало.
Я, Джеймс, Дианна и Изабелла улетели в Мансанильо вечером, на следующий день после того, как Мик дал нам с парнями недельный перерыв. Во время полёта настроение моё было не к чёрту, но, когда мы приземлились, оно подпрыгнуло до небес. Завораживающие пейзажи Мансанильо, солнце и тяжёлый от влаги воздух благоприятно влияли на моё состояние. Мы заселились в отель «Пепес Хадйэвей», который был похож вовсе не на отель, а на райский уголок. Да, моё сравнение совсем не преувеличенное, «Пепес Хайдэвей» – это настоящий рай на Земле.
Наш номер представлял собой приподнятый над землёй домик, крыша которого была устелена соломой. Дверная арка из спальни вела на балкон, где располагались гамаки и деревянные столики со стульями; вид с балкона открывался более, чем просто завораживающий. Хотелось сесть на стул, вытянуть ноги, положить их на деревянное ограждение и, взяв в руку бокал с шампанским, наслаждаться драгоценными минутами, проведёнными здесь, на берегу океана. Шум волн, разбивающихся о прибрежные камни, ласкал слух и чудесным способом залечивал душевные раны; сочно-зелёные ветви пальм заглядывали в окна, а солнце, отражаясь в лазурных водах океана, слепило глаза. Внизу, на улице, был бассейн, окружённый шезлонгами и диванами. Вокруг самого домика разросся густо-зелёный мягкий газон; тут и там стояли горшки с растениями, ярко-розовые цветки которых выделялись среди изумрудного моря. Мы облюбовывали это место и осваивались здесь целый день, так что надоедливые дела и суета оставили нас только вечером.
Весь этот день настроение у меня было приподнятое, и, что самое главное, меня яростно не бросало из одного состояния в другое. Даже так остро беспокоящие меня мысли об Эвелин отошли на второй план. Мансанильо в самом деле благоприятно действовал на меня, ввиду чего изменилось даже моё отношение к Дианне. Её постоянное присутствие и желание участвовать в моей судьбе больше не раздражали меня; я хотел смотреть на неё, я хотел говорить с ней, я хотел быть с ней – и это действительно всё, чего мне хотелось в тот день. В отдельные мгновения, когда мне позволяли остаться наедине со своими мыслями, я с удивлённой усмешкой вспоминал свою лос-анджелесскую тоску: как можно думать о недосягаемой Эвелин, когда рядом со мной такая близкая, такая родная, такая доступная Дианна?
Кстати сказать, перед самой посадкой на самолёт Дианна и Изабелла увиделись впервые. Я с интересом наблюдал за реакцией своей девушки, ожидая, что она будет ревностно хватать меня за руку и отвлекать меня от Изабеллы разговорами, как она обычно это делала в присутствии посторонних девушек. Но Дианна повела себя совсем по-иному: она улыбнулась Изабелле абсолютно искренне, затем девушки обменялись парой комплиментов и признались, что очень рады друг с другом познакомиться. Это обстоятельство тоже расположило меня к Дианне и, честно сказать, даже немного удивило.
Вечером мы решили поужинать в ресторане «Cool and calm cafe», а затем погулять немного по городу и, возможно, даже сходить на пляж. Позже выяснилось, что для Изабеллы целого часа на сборы было чрезвычайно мало, и мы втроём – я, Джеймс и Дианна – терпеливо дожидались избранницу Маслоу на диванах у бассейна. Красно-оранжевые лучи опускавшегося к океану солнца пробивались сквозь пальмовые ветви и ныряли в бассейн, доставая до самого его дна.
– Она всегда так долго собирается? – спросил я Джеймса и посмотрел на наручные часы. Моё терпение уже было на исходе.
– Всегда, – со вздохом отозвался ловелас в отставке. – Но я не осуждаю её за это. Что такого в том, что человек хочет хорошо выглядеть?
– Стремление хорошо выглядеть – это одно, я его тоже не осуждаю, – сказал я, бросив взгляд на окно спальни. – Но заставлять людей ждать – это не прилично и не пунктуально, между прочим.
– Девушкам это простительно, – улыбнулся Джеймс. – Подождём ещё пару минут, чего нам это стоит?
Нетерпеливо вздохнув, Дианна поднялась с дивана и, пройдясь вдоль бассейна, подошла к ограждениям. Облокотившись на них, девушка наклонилась вперёд и с прищуром взглянула на солнце.
– Надеюсь, это ожидание оправдает себя, – сказала моя девушка, не отрывая взгляда от заката. – Я ничего не ела с самого утра и просто не вынесу, если ваш ресторан окажется самым настоящим дерьмом.
– Ну-ну, аккуратнее со словами, – попросил Джеймс, достав мобильный и пару раз проведя пальцем по экрану. – Между прочим, это один из самых престижных ресторанов в Мансанильо. Высшее качество блюд и обслуживания.
Лицо Дианны выражало крайнюю степень её недовольства. Чтобы хоть как-то расслабить свою девушку, я подошёл к ней сзади и, обняв обеими руками, прижался щекой к её волосам.
– Меньше нервов, Дианна, – прошептал я, копируя фразу, которую она так часто говорила мне. Слабо улыбнувшись, Дианна положила свои руки на мои и шёпотом сказала:
– Я не нервничаю. Просто я не думала, что мы столько времени потратим на бессмысленное ожидание.
Я улыбнулся, услышав эти слова: хотя Дианна и выразила радость при знакомстве с Изабеллой, я знал, что в своей душе она спрятала самую настоящую неприязнь к избраннице Джеймса. И здесь даже не было вины Изабеллы: Дианной руководствовалась либо ревность, либо обычная женская ненависть.
– Джеймс, это ожидание действительно неприлично затянулось, – высказался я, повернувшись и взглянув на друга. – И фраза «Девушкам это простительно» уже не сработает.
Маслоу посмотрел на меня исподлобья и, ударив себя по коленям, поднялся с дивана. Он подошёл к домику, с прищуром взглянул на открытое окно и громко сказал:
– Изабелла, ещё пять минут, и мы уезжаем в ресторан без тебя.
Из спальни послышался беззаботный смех, плавно сменившийся слабым кашлем, а затем голос Изабеллы ответил:
– Ты не уедешь без меня, Джеймс! Думаешь, я тебя не знаю?
– Думаю, не знаешь, – сказал ловелас в отставке и достал из кармана джинсов мобильный. – Я уже вызываю такси.
Подняв руку как можно ближе к окну, он принялся набирать какой-то номер так, чтобы звуки нажатия клавиш отчётливо слышались в спальне.
– Ладно, я верю тебе, – произнесла Изабелла, выглянув из окна и с улыбкой посмотрев на Джеймса. – Дайте мне две минуты. И я спущусь.
– Вот видишь? – улыбнулся мне Джеймс, убрав мобильный обратно в карман. – Ожидание было не таким уж и долгим.
– Хочется верить, что её «две минуты» не превратятся в два часа, – ответил я с недовольным выражением лица. Океан уже вовсе поглотил багровый солнечный диск, и у нашего домика начали зажигаться фонари. Небо приобрело тёмно-фиолетовые и сине-бордовые оттенки.
– Мы могли бы заказать еду и в номер, – проговорила Дианна, глядя на океан.
– Могли бы, – подтвердил Джеймс и сделал пару шагов в сторону отеля, – но посмотреть Мансанильо дорогого стоит. Я сейчас и о времени говорю. – Маслоу взглянул на наручные часы и добавил: – Пока две минуты Изабеллы не истекли, пойду поговорю с персоналом и узнаю, приносят они завтрак в номер или нет.
– Не забудь узнать про ассортимент бара, – бросил я вслед другу, и он ответил мне ироничной ухмылкой.
– Я пройдусь вместе с тобой, – вызвалась Дианна и, отойдя от ограждений, приблизилась к Джеймсу. – Хочу ещё немного полюбоваться местными пейзажами.
– О, чтобы ими налюбоваться, одного вечера не хватит, – улыбнулся друг и взял мою девушку под руку. – Логан, идёшь с нами?
– Нет, – отказался я, сделав пару шагов по направлению к нашему номеру, – я лучше поднимусь в спальню, возьму бумажник и мобильный.
– Тогда мы будем ждать вас с Изабеллой у ворот.
Глаза Дианны сверкнули, точно сочетание слов «вас с Изабеллой» как-то на неё подействовало. Её недоверие не могло испортить моего хорошего настроя, а потому я только улыбнулся, заметив на себе ревнивый взгляд своей девушки.
Оказавшись в нашей с Дианной спальне, я взял бумажник, положил его во внутренний карман пиджака и потянулся за мобильным, что лежал на прикроватной тумбе. Сердце отчего-то взволнованно колыхнулось в груди: а что, если Эвелин звонила или писала мне? Вдруг она хотела встретиться, поговорить – да что угодно! Что, если она хотела меня увидеть, а я здесь, в Мансанильо?..
