сообщить о нарушении
Текущая страница: 24 (всего у книги 120 страниц)
— Раньше я её не ненавидел, а теперь даже думать о ней не могу! Она… Господи, да она же беременна от Дейла…
Карлос даже подавился кофе, услышав это. Парни с удивлением уставились на меня.
— Ты уверен? — не своим голосом спросил Джеймс.
— Абсолютно! На ней была растянутая футболка, это раз. Она была в обыкновенных балетках, а не в туфлях на каблуках, это два. И я почувствовал живот, когда обнимал её! Это три!
Они молчали, не зная, что и сказать. Честно говоря, у меня тоже слов не находилось. Я чувствовал себя паршиво. Весь мир вокруг поблёк для меня, и я не видел причин моего существования на этой планете. Зачем? Для чего? И в тот отвратительный момент меня глодала единственная мысль: «Только одно может спасти меня — пуля. Только одно я могу сделать для своего спасения — спустить курок». О, окажись в моей руке пистолет! Я бы не думал ни минуты!
— Знаешь что, — начал Кендалл, наливая в мою кружку чай из маленького чайничка, — надо оставить прошлое в прошлом. Не будь его заложником. Чарис — дешёвка, она ничего не стоит. И я правда не понимаю, почему ты продолжал с ней общаться, узнав о её измене.
Я сделал глоток горячего чая.
— Я тоже был виноват перед ней, — тихо ответил я. — Но я старался измениться ради неё и хотел надеяться, что она изменилась тоже. Как оказалось, люди не меняются. Я лишний раз в этом убеждаюсь.
Я почувствовал похлопывание по плечу и тепло улыбнулся Джеймсу.
— Не кисни, Логги, — поддержал меня Мик, — в конце концов все люди приходят и уходят. Может, это изменит твою судьбу к лучшему.
— Точно, — кивнул Карлито, — подумай о чём-нибудь приятном. Например, об Эвелин.
Я с несерьёзной злостью толкнул испанца в бок, и он рассмеялся. Но мне в тот момент стало не до смеха. Вспомнив об Эвелин и подумав о ней, я понял, что уже жутко скучаю по Америке.
========== Глава 8. "Тоска по-испански" ==========
Если вы сомневаетесь в своем избраннике, значит не вы выбирали, а вас.
Ринат Валиуллин
Скажем так, Берлин оставил в моей душе не самые лучшие впечатления, и в своей памяти я сохранил не самые приятные воспоминания об этом городе. Одной из главных причин, заставивших меня плохо думать о германской столице, была так внезапно появившаяся Чарис вместе со своим чёртовым Дейлом. Но стоит назвать ещё две причины: моя ссора с Миком и разделение нашего бой-бэнда на два лагеря — я и Джеймс, Карлос и Кендалл. Пожалуй, об этом следует рассказать поподробнее.
Когда до нашего берлинского концерта оставалось каких-то два часа, Мик заставил нас репетировать, в чём я лично не видел никакого смысла. Мы посетили столько городов и дали столько концертов, что просто не могли забыть или перепутать движения и слова песен. Репетиция лишь вымотает наши нервы, и мы потратим силы, которые так нужны нам во время концерта. Я высказал Мику свою точку зрения, но он с ней не согласился. Это заставило меня разозлиться, однако я сумел сковать своей гнев в оковы кротости.
Мы вчетвером стояли на сцене в исходных позициях. Внизу на пластмассовом стуле сидел Мик, у него за спиной притаился Чендлер — наш тренер по танцам. Оба испепеляли нас взглядами, и было понятно, что одно наше неверное движение или одно наше неверное слово могли расцениваться как попытка самоубийства.
— «Love me love me», — суровым голосом произнёс Мик, шире расставив ноги. — До финального припева.
Мы, как послушные выдрессированные щенки, начали петь и исполнять движения, которым нас научил Чендлер. Время от времени я бросал взгляд на нашего менеджера и подмечал, что тот пристально наблюдает за мной.
Когда мы дошли до финального припева и замолчали, Мик поднял глаза на Чендлера.
— Как они, Чен?
Тренер по танцам наклонился и принялся нашёптывать что-то Мику на ухо. Мы с парнями стояли молча, уже приготовившись выслушать всё, что о нас думает наш менеджер.
— Хорошо, — сдержанно похвалил Мик вместо ожидаемой нами критики. — Хорошо. Но всё же хочется сделать пару замечаний Логану.
Он встал со стула и, направив на меня свой гневный взгляд, закричал:
— Это что было, твою мать?!
Чендлер вздрогнул от неожиданности.
— Песня, — мрачно ответил я.
— Песню я слышал, но что с твоим голосом? И что с твоими ногами, а? Они будто живут и двигаются отдельно от тебя, а так не пойдёт! Я хочу, чтобы ты немедленно исправился!
— Что ты мне предлагаешь, отрубить себе ноги? — начинал выходить из себя я. – Да, я неважный танцор, Мик, но я не в силах это исправить!
— Дело не в твоих силах, а в твоём нежелании! Знаешь, что мешает плохому танцору? Ещё немного, и твоя лень полностью одолеет тебя и превратит в жирного неповоротливого тюленя!
Я сделал глубокий вдох, чтобы удержать внутри эмоции, что так яро стремились вырваться наружу.
— Тогда иди ты к чёрту со своим концертом, — гневно прошептал я и спрыгнул со сцены. — Он мне не нужен, понятно? Я не приду на выступление.
Мик хохотнул с оскорблённым видом.
— А ты не подумал, что концерт без тебя пройдёт даже лучше?
— Подумал. Поэтому я на него и не приду.
— Да что скажут о группе наши берлинские фанаты, а? Тебе совсем на это наплевать, сухарь ты бесчувственный?
— Представь себе, мне наплевать даже, что ты скажешь о нашей группе.
Видимо, у Мика кончились аргументы, и он выдал:
— Я твой босс!
— Мои искренние поздравления. Прислать тебе открытку?
Не дождавшись ответа, я развернулся и зашагал прочь, но Мик вырос у меня на пути.
— Немедленно вернись на сцену, — сказал он уже более сдержанным тоном.
— Зачем? Концерт пройдёт гораздо лучше без меня, ты ведь сам сказал.
— Хватит валять дурака! Сейчас же засунь свою гордость себе в задницу и продолжай репетицию!
— Я не могу! — в ответ повысил голос я, уже не в силах сдерживаться. — Я не могу заставить себя ничего сделать, сегодня у меня всё из рук валится! Я только что пережил самый отвратительный момент в своей жизни, и он оставил на моём сердце огромный рубец!
Мик какое-то время молча смотрел на меня.
— Репетиция концерта — это не место для выяснения отношений и решения твоих никчёмных, бессмысленных проблем, — тихо проговорил он. — А у нас тут, чёрт побери, мировой тур! Так что возьми себя в руки, забудь о своих проблемах и живо поднимайся на сцену, ленивое животное!
Моему терпению настал конец. Я поднял руку, чтобы ударить Мика и тем самым заткнуть ему рот, но он ловко перехватил её.
— И не смей поднимать на меня руку, молокосос, — зашипел менеджер. — Не стоит бросаться под поезд, идущий на полном ходу, ладно?
Я вызволил свою руку из плена его пальцев и, бросив на менеджера последний, полный ненависти взгляд, поднялся на сцену.
Поднимаясь по ступенькам, я тихо, но достаточно сердито говорил: «Старый, никчёмный, никому не нужный плод диснеевского воображения. Любимый герой из детского мультика — чёрная паршивая крыса». Не знаю, слышал мои слова Мик или нет, но мне было глубоко всё равно.
— Круто, — будничным тоном произнёс он, когда я оказался на сцене, и вновь оседлал стул. — Ребята, вы крутые. Всё хорошо, продолжаем. Теперь давайте-ка «Windows Down». До конца первого куплета.
Мы продолжили репетицию, и до самого её конца я даже не посмотрел в сторону Мика.
Стилисты, костюмеры и парикмахеры работали над нашими лицами, костюмами и причёсками. Пэрис, мой гримёр, повиснув надо мной, обрабатывала моё лицо кисточкой для макияжа. Я сосредоточенно глядел на своё отражение в зеркале, и этот дикий взгляд пугал меня. Это был не человеческий взгляд, а какой-то животный, по-настоящему звериный. С таким настроем определённо нельзя выходить на сцену, мне нужно успокоиться и отвлечься от мыслей о Мике. Но как? Как это сделать, если его слова до сих пор звучат у меня в голове? Да, сейчас мои лекарства оказались бы очень кстати… Я до сих пор удивляюсь, как я ещё не умер без них.
— Сегодня мне понадобится чуть больше тонального крема, чем обычно, — сказала Пэрис неизвестно кому. — Ты ведь не будешь против?
— Делай всё, что нужно, — произнёс я, не желая знать всех подробностей нанесения макияжа. — Я доверяю тебе своё лицо.
Я закрыл глаза и сделал глубокий вдох. В соседних креслах сидели Карлос, Кендалл и Джеймс, их лица тоже обрабатывали стилисты. Но парни, в отличие от меня, выглядели намного лучше, они улыбались и тихо разговаривали о чём-то со своими гримёрами. Да уж, идеальный настрой перед концертом...
Сидя в кресле с закрытыми глазами, я старался мысленно покинуть гримёрную и переместиться туда, где ничто и никто не сможет отвлечь меня от своих мыслей. Я пытался думать о чём-то, что сможет поднять моё настроение и прогнать из головы неприятные, такие надоедливые мысли.
— Ты плохо спал сегодня, правда? — прозвучал голос Пэрис словно из какой-то бездны.
— Да, — признался я и, нахмурившись, снова взглянул на себя в зеркало. — Последнее время меня часто мучает бессонница.
— Я думала, вы с парнями достаточно устаёте на концертах, чтобы ночью спать, как убитым.
— Я тоже так думал. Но стоит мне ночью лечь в постель, как всю усталость словно рукой снимает, и сна потом ни в одном глазу. Должен признать, это раздражает.
— Попробуй принять снотворное. Тебе нужен хороший сон.
«Есть у меня одно снотворное, — подумал я. — Только вся упаковка этого снотворного осталась в далёкой Америке».
Гримёры Кендалла, Джеймса и Карлоса уже закончили, и парни теперь сидели на диване. Пэрис посмотрела на них, и наши с ней взгляды встретились в зеркале.
— Ещё пара штришков, — сказала она, слабо улыбнувшись, — потерпи ещё чуть-чуть.
Взглянув на своё отражение, я понял, что мой взгляд смягчился и перестал быть таким диким. Напряжение ушло, и я наконец освободился от мыслей о ссоре с Миком.
Когда Пэрис закончила и я смог встать с кресла, к нам в гримёрную зашёл помощник Мика и сообщил, что до начала концерта осталось десять минут.
— Как думаете, — начал Карлос, когда мы вчетвером шагали к сцене, — Мик действительно сильно разозлился на нас?
— Да, — ответил Джеймс, — по-моему, просто чертовски разозлился. Он даже не зашёл к нам перед началом концерта и не пожелал удачи, как он это обычно делает, а послал своего помощника.
— Да причём тут вы? — устало спросил я. — Во всём только я виноват, это на меня орал Мик, а не на вас.
— В этом нет только твоей вины, Логан, — покачал головой ПенаВега, — у нас у всех есть слабые места, и тебе и Мику — вам обоим это хорошо известно. Никто из нас не идеален.
— Вот именно, — согласился с другом влюблённый ловелас, — просто сегодня была твоя очередь принять удар на себя. На прошлой неделе это был я, на позапрошлой — Карлос.
— Как бы там ни было, — продолжал я, — он перебесится и успокоится. А меня его слова действительно задели за живое.
— Хватит делать вид, что вы не знаете Мика, — со вздохом произнёс Кендалл. — Ты же знаешь, Логан, в какого зверя он иногда превращается. Он как оборотень. Зачем ты принимаешь его слова всерьёз?
— Потому что я видел, как он смотрел на меня, и слышал какую-то правдивую нотку в его голосе. Он действительно говорил всерьёз.
— И что теперь ты будешь делать? Объявишь ему бойкот?
— Я ещё не решил. Но у меня правда нет желания говорить с ним после этого.
— У него, похоже, тоже. Я не видел его после репетиции.
— В том-то и дело, Кендалл. Я ведь сказал, что эта ссора была не похожа на остальные. Либо в его жизни тоже что-то происходит, либо он... просто меня ненавидит.
— Будем склоняться в сторону первого варианта, — подвёл итог Карлос и выглянул из-за кулис. — А пока давайте сосредоточимся на выступлении. Мы не подлецы, и при всей своей злости на Мика, которая кипит у нас внутри в данный момент, мы не можем подвести его. Ведь так?
Когда концерт подошёл к концу, мы с парнями вернулись в гримёрную. Все дико устали, и на разговоры ни у кого не осталось сил.
— Я видел его, — сказал Карлос, устало стягивая с себя одежду, — он стоял рядом с секьюрити, он смотрел на нас весь концерт.
— Отлично, — выдал Джеймс. — Хотя бы пришёл. Надеюсь, мы его не разочаровали. А это вполне возможно. Его настроение непредсказуемо в последнее время.
Дверь в гримёрную беззвучно открылась, и в помещение заглянул Мик. Мы с парнями обменялись непонятными взглядами.
— Что ж, парни, фанаты остались в восторге, — сказал он, закрыв за собой дверь, и сунул руки в передние карманы брюк. — Уверен, они получили целую бурю эмоций.
Мы молча переодевались.
— Я видел неотложку, — продолжал менеджер, будто не обращая внимания на наше молчание, — кажется, кому-то стало плохо прямо на концерте. Оно и понятно, вы действительно задали жару этому городу.
Но Мику по-прежнему никто не отвечал.
— О, наверное, вы сильно устали. Не хочу вас напрягать.
Когда менеджер уже коснулся ручки двери, ему в спину резко врезались слова Джеймса:
— Мик!
Он обернулся и вопросительно взглянул на Маслоу.
— Это всё, за чем ты пришёл? — спросил ловелас и подошёл к своему собеседнику. На Джеймсе уже не было майки, свою толстовку, которую он ещё не успел надеть, парень держал в руках. — Это всё, что ты хотел сказать нам? А в особенности одному из нас?
— Джеймс, не надо, — сурово произнёс я. — Не суйся, куда тебя не просят.
— Заткнись, Логан, — бросил мне Маслоу и снова обратился к Мику. — А извиниться ты не желаешь?
— Извиниться? — переспросил Мик, вопросительно приподняв одну бровь. — Перед кем, прости?
— Строишь из себя невинного дурачка? — злобно усмехнулся Джеймс. — Молодец. Это очень по-мужски.
— Ладно, Джеймс, хватит, — вступил в разговор Кендалл и встал между Джеймсом и Миком. — Ты переходишь черту.
— Перехожу черту? — переспросил ловелас, удивлённо подняв брови. — Да ты слышал вообще, что Мик говорил о Логане? Думаешь, это справедливо? Думаешь, это правильно, так унижать людей?
— Джеймс, — постарался остудить пыл друга я. — Правда, не стоит тебе в это вмешиваться.
— А я хочу в это вмешиваться! Потому что ты мой друг! А когда кто-то задевает чувства моего друга, я не могу оставаться в стороне! — Он бросил испепеляющий взгляд на Кендалла и добавил: — В отличие от этого предателя.
— Да заткнись ты уже! — в свою очередь повысил голос Шмидт. — Он и мой друг тоже, но несмотря на это меня уже дико бесит поведение Логана! — Он посмотрел на меня, и теперь его речь была обращена только ко мне. — Ты как маленький ребёнок, которому нужно безграничное внимание, и даже если его тебе уделят все люди мира, тебе всё равно будет мало! Ах, посмотрите на нашего бедного Логана, как он мучается, как страдает, как ему тяжело жить! А что случилось? Ох, ведь ему изменила любимая девушка, давайте будем жалеть его до тех пор, пока он не скончается в страшных муках от своих страданий! Господи, Логан, перестань жалеть себя! Ты не один живёшь со свинцовым сердцем и с израненной душой, посмотри на других, остальным тоже тяжело! С какой стати ты возомнил, что тебе нужно больше внимания и заботы, чем остальным? Что тебя всем нужно жалеть, а в ответ ты не должен жалеть никого? И чтоб ты знал, дорогой мой друг, я не считаю, что Мик перед тобой виноват, и в какой-то мере даже соглашаюсь с ним.
Он сердито дышал, и его грудь высоко поднималась с каждым новым вдохом. Я смотрел на него с оскорблённым видом и всеми силами сдерживал свою ярость.
— Да, Кендалл, это невообразимо просто, говорить об изменах человеку, который сам изменяет своей девушке и ни черта не знает о настоящей любви, — тихо произнёс я, с силой стиснув зубы. — Гораздо проще обвинить человека в слабости, чем понять его.
— Я понимал тебя, Логан! Понимал! И поддерживал! Но сейчас я просто стараюсь разбудить тебя и заставляю перестать жить своими терзаниями разбитого сердца!
— Лучше закрой рот, Кендалл! — встрял в разговор Джеймс. — Я не спрашивал тебя о твоём мнении, к тому же оно оказалось неправильным. Совет тебе на будущее: сначала думай, потом говори. — Ловелас обратил свой взор на Мика, который стоял неподвижно и с недоумением наблюдал за нашей ссорой. — Изначально я говорил с ним.
— Изначально, — вступил в ссору пятый голос — голос Карлоса, — тебя никто не просил вмешиваться в это, Джеймс. К тому же ты не прав: не бывает неправильных мнений. Не хочу никого оскорбить или задеть, парни, но я поддерживаю Кендалла.
— По-твоему, он прав? — спросил я, с вызовом сделав шаг к собеседнику. — Хотите сказать, что я нытик, постоянно жалеющий себя и не видящий проблем других? Хотите сказать, что я не умею сочувствовать и замечать чужое горе?
