Автор книги: Ellada
сообщить о нарушении
Текущая страница: 93 (всего у книги 136 страниц)
- Господи, вы ведь всё знаете о ее прошлом! – прошипела она, выплевывая слова, словно отравленные стрелы. - Вы знаете, кем она была во Франции. Сколько любовников у нее было и как она выжимала из них деньги и драгоценности в надежде, что какой-нибудь богатый и старый дурачок с родовитой фамилией женится на ней, сделав ее уважаемой леди. Но я никак не думала, что среди этих глупцов, позарившихся на ее потрепанные прелести, окажетесь вы. Вы же глава нашей семьи! Если кто-то узнает о том, что эта женщина была здесь, разгорится скандал. Все газеты только и будут делать, что писать об этом. Однако позор падет не только на вас, но на всех нас. И какой позор! Пострадаем мы все. Я понимаю, что вам все равно, что будет со мной и мамой – вы всегда относились к нам со снисходительным терпением. Но бабушка! Вы подумали о ней? Как она переживет этот ужасный скандал? В ее-то возрасте! И, зная все это, вы на центральной улице, на глазах у всех усаживаете ее в свою машину и привозите не куда-нибудь, а сюда, в загородное родовое поместье. Да это же все равно, что самому дать объявление на первой странице «Чикаго ньюз»! И теперь каждый, – Элиза повысила голос, подчеркивая значимость своих слов, - каждый в Чикаго – начиная от глав уважаемых семейств и заканчивая последним оборванцем - будет шептаться о нас, тыкать в нас пальцем и смеяться у нас за спиной, мешая наши имена с именем этой парижской шлюхи! Если вы хотели унизить нас, то вы своего добились. Вряд ли можно придумать большее оскорбление, больший позор. Надеюсь, вы довольны? – последние слова были произнесены горьким свистящим шепотом, в котором явственно слышались слезы. Слезы боли, унижения и бессильной ярости.
Но на Альберта этот исполненный драматизма монолог, казалось, не произвел впечатления. Еще раз смерив девушку невозмутимым взглядом, он вскинул голову, отчего подбородок упрямо выпятился вперед, придав его лицу холодно-надменное, почти высокомерное выражение.
- Во-первых, мисс Лэганн, я бы советовал вам сменить тон, - произнес он с каким-то почти неестественным спокойствием и равнодушием, отчего его слова прозвучали резко, холодно и жестоко, словно свист кнута в тишине, располосовав ее на ошметки. - Как я говорил вам сегодня утром, я не люблю, когда кто-то вмешивается в мои дела и мои решения. Даже если это кто-то из родственников и им движут самые лучшие побуждения. Как вы верно заметили, я – глава семьи. И я не потерплю, чтобы кто-то в моем же собственном доме указывал мне, что и как делать! Я всегда действовал и буду действовать так, как сочту нужным. И только я буду решать, кто имеет право находиться под крышей моего дома и под покровительством моей фамилии. И никак иначе. Если мне когда-нибудь потребуется ваш совет, я сообщу вам об этом. В противном случае я буду вынужден пересмотреть данное вам разрешение посещать Лэйквуд. Во-вторых, - продолжил он тем же не терпящим возражений тоном, - никакого скандала не будет! Да, Шанталь была здесь сегодня. Да, ее привез сюда я. Но и только. Мне плевать, кто и что были в ее прошлом. Оно меня не касается, как, впрочем, и она сама. Между мной и этой женщиной ничего нет. Вряд ли она когда-нибудь еще появится в этом доме. А если кто-то и начнет строить какие-то догадки, то скоро все слухи улягутся сами собой, не получив должного подтверждения. Таким образом, ни честь семьи Эндри, ни честь семьи Лэганнов не пострадает. Что же касается тетушки, то тут, пожалуй, вы правы – ей будет крайне неприятно услышать об этом… - Альберт замялся на секунду, подбирая слово, - …инциденте, - наконец продолжил он. - Но тетушка достаточно сильная и волевая женщина и, уверен, достойно перенесет те несколько неприятных моментов и вопросов, которые могут возникнуть. ЕСЛИ – старательно подчеркнул он, - они возникнут, разумеется. Потому как я не уверен, что хоть одна уважаемая газета решится опубликовать что-нибудь касающееся нашей семьи, не удостоверившись в подлинности фактов. Им не нужны неприятности. К тому же, их репутация сильно пострадает, если глава семьи Эндри обвинит их в клевете. Нет, они будут искать подтверждения, а когда не найдут его, то предпочтут замять дело, решив, что ошиблись. Бульварные же издания моя уважаемая тетушка игнорирует. Как и все почтенные жители Чикаго. Таким образом, тетушка попросту ничего не узнает, если только кто-то… – он снова сделал паузу и внимательно посмотрел на нее, - …не расскажет ей.
- Разумеется, я ничего не скажу! – Элиза не стала делать вид, что не поняла столь откровенного и прямого намека на собственное беспардонное вмешательство, но предпочла не заострять на этом внимания и не разыгрывать оскобленную в лучшем порыве невинность, интуитивно чувствуя, что сейчас не время и не место для такого спектакля. - Я вовсе не хочу расстраивать бабушку. Ей и без того хватает неприятностей. Взять хотя бы эту историю с Нилом.
Альберт удовлетворенно кивнул.
- Очень на это надеюсь. И советую – СОВЕТУЮ! – снова подчеркнул он, не оставляя сомнений в истинном смысле своего совета и того, что может последовать в случае его игнорирования, - не затевать никаких игр и интриг за моей спиной. Я всегда могу узнать, кто и что рассказал моей дорогой тетушке. А теперь прошу меня простить, но я хотел бы побыть один.
Совершенно ошеломленная его резкой отповедью и вызывающе надменным, почти грубым поведением, Элиза предпочла отступить и смиренно склонила голову.
- Как пожелаете.
- Как давно она ушла?
Он не произнес имени, но Элиза прекрасно поняла, о ком шла речь. Но она была так взбудоражена и ошеломлена происшедшими и совершенно неожиданными событиями, что не высказала возмущения его откровенным интересом к судьбе ее ненавистной соперницы или хоть сколько-нибудь ядовитых комментариев, по своему обыкновению, а просто ответила:
- Несколько часов назад. Кажется, в десять или немного позже. Я не обратила внимания.
- Хорошо, - Альберт отвернулся, явно собираясь уйти, но, помедлив секунду, снова обернулся и холодно посмотрел на нее. - И вот еще что, Элиза… Кендис Уайт – моя приемная дочь. Она – полноправный член семьи Эндри, что бы вы и тетушка ни думали по этому поводу. Советую не забывать об этом.
При упоминании еще одного ненавистного имени ладони Элизы невольно сжались в кулаки, а по лицу пробежала едва заметная судорога, исказив на секунду прекрасные классические черты. Так налетевший ветерок искажает неподвижную хрустально-серебристую, словно зеркало, гладь горного озера. Однако Элиза сдержала себя. Скрипнув зубами от злости, она заставила себя разжать ладони и одарила Альберта самой очаровательной улыбкой, на какую только была способна, и лишь в самой глубине прекрасных карих глаз по-прежнему пылали обжигающе-колючие искры ярости и ненависти
- Хорошо, дядюшка, - мягко произнесла она. - Спокойной ночи.
- Спокойной ночи, - Альберт рассеяно кивнул и, отвернувшись, направился к библиотеке. - И не называй меня дядюшкой.
- Прошу прощения. Я немного расстроена и забыла. К тому же, мне пора возвращаться домой. Я заказала экипаж, и он, должно быть, уже ждет у ворот.
Несколько секунд Элиза по-прежнему неподвижно стояла в центре опустевшего холла. Ее красивое лицо было холодно и неподвижно, губы поджаты, а в глазах плескались злость и разочарование.
«Черт побери, кажется, я все испортила. Или нет? Пожалуй, все же не надо было так давить на него. Ну, ничего. Теперь у меня есть время, чтобы все исправить, если что-то пошло не так. В конце концов, он объявил, что между ними ничего нет и не будет. И, похоже, не лгал. Разумеется, не лгал. Наш честный и благородный дядюшка Уильям совсем не умеет лгать. У него на лице все написано. А значит… Значит, все идет по плану. Черт, но теперь я не могу рассказать о его интрижке с этой девицей бабушке Элрой. Какая досада! А ее вмешательство было бы крайне желательно. Пусть он и говорит, что между ними ничего нет, но я уверена, узнай об этом бабушка, уж она бы позаботилась, чтобы это стало правдой. С другой стороны, я не могу рассказать ей об этом, но ведь это может сделать кто-то другой. Например, Дэйзи или ее матушка на каком-нибудь чаепитии могут задать пару-тройку вопросов о слухах, которые ходят в обществе. М-м… А это идея! Превосходная идея! Просто блестящая! И все решится само собой. А я останусь в стороне и совсем не при чем. Хм-м… Завтра этим и займемся!»
Часы пробили два раза. Альберт вздрогнул и, оторвав взгляд от пустого бокала, удивленно посмотрел на них. Он и не заметил, что уже прошло так много времени. Для него время остановилось.
Дверь бесшумно открылась, и в библиотеку вошел Джордж. Альберт молча перевел на него взгляд, в его глазах читался один-единственный немой вопрос. Джордж нервно откашлялся.
- Я отвез ее в город, - наконец тихо сказал он человеку, которому он служил и помогал почти всю свою жизнь. – Она так попросила.
Стыд и тревога, холодной змей обвившиеся вокруг его сердца, чуть ослабили свои тугие удушающие кольца, но не отпустили. Альберт молча кивнул и снова уставился на пустой бокал в своей руке. Воцарилась тишина.
- Как ты мог, Альберт?!! – наконец, не выдержав, взорвался Джордж, в его голосе слышалась непонятная мольба, почти слезы. Он словно умолял опровергнуть все то, свидетелем чему он стал в этот день и что полностью перевернуло его отношение к своему хозяину, которого он знал с самого детства, который вырос у него на глазах и которого он любил, как собственного сына. Никогда за всю его жизнь Джордж даже помыслить не мог, что его воспитанник окажется способным на то, что он сделал сегодня. На такую почти звериную жестокость. - Господи, как ты мог поступить так с этой девушкой? Ты хоть понимаешь…
- Прости, Джордж, но я бы хотел остаться один.
Странно, но голос Альберта напомнил ему голос той девушки, когда она попросила отвезти ее домой. Такой же полный безнадежности и пустой, словно голос умирающего. А быть может, умершего? Джордж тряхнул головой, прогоняя наваждение, и нахмурился, упрямо выпятив подбородок. Этот разговор был слишком серьезным и важным, чтобы так легко отступать.
- Но… - начал было он.
- Джордж, умоляю, оставь меня. Я хочу побыть один.
На этот раз голос Альберта прозвучал резче, но Джорджу отчего-то показалось, что еще мгновение – и молодой человек разрыдается. Минуту он молча смотрел на своего воспитанника и господина, а затем развернулся и тихо вышел из библиотеки, осторожно прикрыв за собой дверь. Альберт, казалось, не заметил его ухода. Он отсутствующим взглядом наблюдал за повторяющимися, словно заезженная пластинка, движениями своих пальцев, бесцельно вертящих пустой бокал, а затем поставил его на стол и подошел к окну. За холодным, разрисованным снежными узорами стеклом было темно и пусто. Как и в его душе.
========== Часть 28. Два одиночества ==========
Желанных губ касались губы,
Рука, дрожа, гасила свечи,
И укрывали лисьи шубы
в санях продрогнувшие плечи,
И чьи-то беды заливали
В бокалах дорогие вина…
Январь 1919 года, Чикаго.
- Откуда они берут эти цифры?!! – в сердцах проворчал Альберт, откидываясь на спинку кресла и закрывая глаза. - Ну не придумывают же они их, на самом-то деле!
- Как знать, - рассеянно пожал плечами Арчи.
Протянув руку, он взял брошенный Альбертом финансовый отчет, только вчера прибывший от их агента с Уолл-стрит, и снова, наверное уже в сотый раз, принялся его читать. Наконец, спустя несколько минут молчаливого и скрупулезного изучения бесконечных цифр, он отложил бумаги в сторону и задумчиво посмотрел на Альберта.
- Думаю, будет лучше, если я поеду в Нью-Йорк и лично проверю, что там к чему.
Альберт резко открыл глаза и одарил его хмурым испытывающим взглядом.
- Тебя что-то беспокоит?
Арчи небрежно повел плечом.
- Нет. Не совсем. Проекты сулят огромную прибыль, но требуют больших и долгосрочных вложений. А это всегда риск. Мы должны быть уверены, что эти проекты действительно так надежны и прибыльны, как нам это пытаются представить, прежде чем решим принять в них участие. В Нью-Йорке мне будет легче это сделать.
- Пожалуй, ты прав, - вздохнул Альберт. - Впрочем, как всегда. И когда ты планируешь поехать?
- Завтра.
- Завтра? – переспросил Альберт, явно удивленный его поспешностью.
- Да, - невозмутимо подтвердил Арчи. - Не вижу смысла затягивать. Если дело действительно надежное и выгодное, то чем раньше мы в него вступим, тем лучше. А если нет, то постараюсь присмотреть что-нибудь достойное взамен. Деньги не должны лежать, иначе они обесцениваются и от них мало проку. Они должны работать и приносить прибыль. Это аксиома любого бизнеса.
- Ты снова прав, - Альберт покаянно посмотрел на молодого человека, бывшего ему теперь больше другом и партнером, нежели племянником. - Но я чувствую себя виноватым. Ты постоянно в разъездах: Нью-Йорк, Бостон, Филадельфия, Сан-Франциско… В то время, как я почти не покидаю Чикаго.
- Пустяки, - отмахнулся Арчи и улыбнулся. - Это же семейное дело. В том числе, и моей семьи. К тому же, в Чикаго после отъезда Кенди все равно нечего делать. Разве что бегать по этим скучным вечерам, сопровождая Элизу. Ну уж нет! Увольте! Лучше я буду колесить по стране. В конце концов, это моя работа и мне это нравится. А здесь от меня мало толку. Ты же, наоборот, нужнее здесь. Альберт, ты - глава семьи. Нравится тебе это или нет, но это так. Ты принимаешь решения. За тобой последнее слово. Да и бабушка уже стара и нуждается в поддержке. Ей гораздо спокойнее, если ты рядом.
- Черт, и снова ты прав! Арчи, тебе не надоедает твоя правильность?
Арчи неопределенно повел плечом и едва заметно поморщился.
- Нет, - наконец, после секундного молчания, задумчиво, но твердо ответил он. - К тому же, я прав только когда речь идет о бизнесе и финансовых вложениях. В остальном я постоянно попадаю впросак. В отличие от тебя.
Перед мысленным взором Альберта невольно встал образ Шанталь и того, что он сделал.
- Ну, это как посмотреть, - чуть слышно пробормотал он.
- Что? – озадаченно переспросил Арчи, не расслышавший его последнюю фразу.
- Да нет, ничего, - поспешно ответил Альберт и тряхнул головой, прогоняя непрошеные воспоминания. - Так, пустяки. Не обращай внимания.
Но, очевидно, Арчи его слова совсем не убедили, и тот молча смотрел на него взглядом, в котором странным образом мешались задумчивость и беспокойство.
- С тобой все в порядке, Альберт? – наконец осторожно, словно ступая по хрупкому льду, спросил он. - Не хочу лезть не в свое дело, но в последнее время ты… - он замялся на секунду, подбирая нужно слово, - какой-то странный. Побледнел, осунулся, стал нервным, резким. Что-то случилось?
Альберт устало улыбнулся, искренне надеясь, что улыбка вышла естественной, и рассеянно махнул рукой.
- Нет, всё в порядке. Просто много дел. Столько произошло… Я устал, да и часто не высыпаюсь в последнее время. Да еще все эти обязанности главы семьи. Они меня просто душат, связывают по рукам и ногам. Все никак не могу привыкнуть к этой новой жизни. Мне так не хватает прежней свободы, Арчи. Моей прежней жизни. Чтобы идти, куда хочешь, и делать, что хочешь, и ни о чем не думать, ни от кого не зависеть, и чтобы от тебя никто не зависел.
- Понимаю, - Арчи сочувственно улыбнулся. - Но это невозможно.
- Я знаю, - вздохнул Альберт. - Нельзя всю жизнь убегать от себя и своей жизни, как я это делал все эти годы. Я – Уильям-Альберт Эндри, глава семьи Эндри. И это мои обязанности и мой дом. Мое место в Чикаго. Я твержу себе это каждый божий день, как открываю глаза.. Но иногда мне почти нестерпимо хочется послать всё это к чертовой матери и уйти! Уйти, куда глаза глядят. Снова стать просто Альбертом, человеком без дома и без имени, но живущим так, как ему хочется. Ладно, забудь. Это невозможно, так что нечего об этом и думать. Значит, завтра ты едешь в Нью-Йорк?
- Да, - коротко кивнул Арчи.
Он хотел еще что-то сказать, но в этот момент в дверь постучали. Единственным, кто мог их побеспокоить здесь в этот час, был Джордж. Однако именно сегодня Джордж попросил отпустить его до полудня по каким-то личным делам – это Альберт помнил совершенно точно. Он вопросительно посмотрел на Арчи, но тот ответил ему таким же недоуменным взглядом и пожал плечами, ясно давая понять, что даже не догадывается, кто это может быть, после чего оба, как по команде, посмотрели на дверь.
- Ну, кого там еще принесло? – раздраженно пробормотал Альберт, недовольно морщась, но, помедлив мгновение, повысил голос и коротко распорядился. – Войдите!
Дверь приоткрылась, и в образовавшемся проеме появилась женская головка с такими до боли знакомыми вьющимися золотыми волосами, забранными в два пышных хвоста алыми ленточками, с зелеными глазами, сияющими плутовскими огоньками, и вечно улыбающимися розовыми губками.
- Не помешала? – лукаво осведомилась Кенди и весело рассмеялась звонким, словно весенний горный ручеек, смехом, глядя на их вытянувшиеся физиономии.
- Кенди, - неверяще прошептал заметно побледневший Арчи.
- Кенди, - повторил не менее ошеломленный Альберт.
Все еще смеясь, Кенди вошла в кабинет и аккуратно прикрыла за собой дверь.
- Ну, да! Она самая. Кенди. Не ждали?
