Автор книги: Ellada
сообщить о нарушении
Текущая страница: 101 (всего у книги 136 страниц)
- Возможно, мама. Но так продолжаться больше не может. Пора покончить со всей это глупой подвешенной ситуацией раз и навсегда, иначе поползут слухи. А единственной, кто пострадает в результате этих досужих домыслов, будет именно Сюзанна.
- "Сюзанна", "Сюзанна", "Сюзанна"! – взорвалась Элеонора, - Только и слышу это имя! Но меня интересует не Сюзанна, а ты. Ты – мой сын, Терри. И не хочу, чтобы ты допустил ошибку. Ты думаешь о благе Сюзанны – это благородно и замечательно. Особенно если учесть, что она для тебя сделала. Но как же ты сам, Терри? О себе ты подумал? Нельзя же вот так в благодарность взять и отказаться от собственной жизни! От самого себя! Что с тобой будет, Терри? Как ты будешь жить? И это не на один день и даже не на месяц. На годы! На долгие годы! Возможно, на всю жизнь! Ты сможешь? Ты выдержишь? Ты сумеешь притворяться всю жизнь? Притворяться каждое мгновение, каждый миг? И не ради любви, а ради благодарности. Ведь ты же любишь другую женщину, Терри. Ты любишь Кенди.
- Не говори мне о Кенди! – резко перебил ее Терри и, закрыв глаза, помолчал минуту. Когда он продолжил, его голос был снова тих, спокоен и холоден. - Я не хочу говорить о Кенди, мама. Кенди потеряна для меня навсегда. Пойми, как понял это я. И мне давно пора было смириться с этим, а не мечтать о глупостях, теребя воспоминания и растравливая раны. Я ушел на фронт в надежде, что что-нибудь изменится, но ничего не изменилось. Кенди осталась в прошлом. Я любил ее, люблю и, видимо, буду любить всегда, хотя с этого мгновения, клянусь, я сделаю все, чтобы забыть ее. Пора с этим покончить. В жизни есть и другие вещи, помимо любви, не менее важные и прекрасные. А эта любовь никого из нас не делает счастливым, так нужна ли она? Или пора оставить ее там, где ей место – в воспоминаниях – и идти дальше? Я все решил, мама, и я не изменю своего решения. Завтра я сделаю предложение Сюзанне и, если она согласиться, женюсь на ней и постараюсь сделать ее счастливой. Полагаю, будет справедливо, если хоть кто-то из нас троих получит то, что хочет, и будет счастлив. В конце концов, Сюзанна тоже долго ждала этого. Слишком долго, чтобы я мог теперь вот так просто отказать ей и исчезнуть из ее жизни. Она – прекрасная девушка. Мой отказ убьет ее. Кроме того, быть может, это позволит мне забыть Кенди навсегда.
Элеонора обреченно покачала головой. На ее лице были написаны сомнение и отчаяние, а в глазах стояли слезы.
- Бедный мой сын. Неужели ты думаешь, что от любви так легко избавиться? Думаешь, что можно отказаться от своей жизни, от самого себя и сделать кого-то счастливым? Нет. Терри, если не понимаешь, просто поверь мне: то, что ты придумал, никого из вас не сделает счастливым. Будут только разочарование и горечь, а в итоге вы станете еще более несчастными, чем сейчас.
- Мама, прошу тебя! – в голосе Терри прозвучали раздражение и усталость. - Я не изменю своего решения. Ситуация и так слишком затянулась. Пора делать выбор. И я его сделал. Сделал два года назад, но никак не мог решиться принять. Положение, в котором мы все оказались – это последствия моего выбора, мама. Моего. Не Сюзанны. Не Кенди. Моего. Значит, мне и решать. Я не могу быть рядом с Кенди, но я могу быть рядом с Сюзанной. Она так радуется каждому моему появлению. Она любит меня. Я могу сделать ее счастливой. По крайней мере, я готов сделать для этого все возможное. И невозможное тоже. Ты сама говорила, что сделать кого-то счастливым – это очень много. Разве не так?
- Да, это так, - согласилась мать. - Но вся загвоздка в том, что ты не сделаешь ее счастливой, Терри, а значит твоя жертва, этот прекрасный благородный жест, напрасна. Для того, чтобы сделать кого-то счастливым, нужно беззаветно любить этого человека. А ты ее не любишь. Не любишь! Не любишь!!! Это очевидно для всех, кто тебя хоть немного знает. Скоро это поймет и Сюзанна, если еще не поняла (в чем я, кстати, сомневаюсь). И что будет тогда, ты подумал? Очевидно, нет. Ты строишь воздушные замки, Терри. Замки на песке! И, как все иллюзии, они рухнут от малейшего дуновения реальной жизни.
- Мама, я все решил!
- Хорошо! - Элеонора закрыла глаза и несколько раз глубоко вздохнула, пытаясь взять себя в руки, - Хорошо, - уже спокойнее повторила она. - Не будем спорить. Как я уже говорила, я поддержу любое твое решение. Даже если вижу, что оно ошибочное. Ты хотел мне сказать лишь это?
- Да. Помолвка состоится завтра после репетиции. Мне бы хотелось, чтобы ты при этом присутствовала. Ты ведь единственный близкий человек для меня.
- Разумеется, я приду! Неужели ты думал, что я пропущу подобное мероприятие?
- Спасибо, мама. Я знал, что могу на тебя рассчитывать.
- Ты всегда можешь на меня рассчитывать. Будешь еще чай?
- Да, спасибо.
Элеонора принялась наполнять пустые чашки горячим ароматным напитком, размышляя об услышанном. Было очевидно, что ее сын очень несчастен, что его выбор продиктован долгом, а не сердцем. Но что она могла поделать? Слишком поздно. Слишком много шансов упущено. Слишком туго завязалась петля благодарности на шее ее сына. Ее возражения и уговоры лишь причинили бы ему еще большую боль, но вряд ли что-то изменили. Слишком поздно. Чашки были наполнены. Она поставила одну перед собой, а вторую пододвинула Терри.
Хрупкое равновесие превыше всего.
На следующий день…
Репетиция закончилась. По мере приближения даты новой премьеры режиссер все больше входил в раж, старательно шлифуя и без того почти безупречное мастерство актеров.
"Почти. Черт побери, в том то и дело, что почти" – думал Шарль, стягивая с плеч театральный камзол.
Устало плюхнувшись на стул, он посмотрел на Терри. Они работали как проклятые целый день, не считая двух или трех небольших перерывов, в общей сложности занявших не более часа.
"Черт, как же я устал. А вот Терри, похоже, ничуть".
С минуту он хмуро наблюдал, как его друг, с которым они делили гримерную, сосредоточено приводит себя в порядок. Терри был еще более молчалив и задумчив, чем обычно. Очевидно, мысли его блуждали где-то очень далеко от сцены, бесконечных выматывающих репетиций и грядущей премьеры. Казалось, он вообще не замечал, что происходит вокруг него. Шарль был немало озадачен. Последние месяцы он только и делал, что размышлял над странными изменениями, происходящими с его другом. Человек, бывший его боевым товарищем во Франции, исчез, и его заменил совершенно иной – вечно хмурый, молчаливый, сосредоточенный, думающий о работе и только работе. Но на сцене Терри оживал - этого никто не мог отрицать. Даже их режиссер, доводивший своей безжалостной критикой признанных актеров труппы до взрывов ярости и истерик, почти не делал замечаний в адрес Терри. В игру его друг вкладывал не только мастерство, но всего себя, всю свою душу, выворачивая ее наизнанку и словно пытаясь выплеснуть наружу все, что копилось и грызло его изнутри. Он был бесподобен. Он был гениален. Каждый раз, независимо от того, была ли это репетиция или выступление – он играл так, словно это был последний раз. Шарль не мог понять, в чем дело, и от этого его беспокойство только усиливалось. Чарли в ответ на его расспросы тоже не смог сказать ничего вразумительного и лишь безнадежно махнул рукой да пробормотал нечто вроде: «Запутался парень. Разберется - полегчает. Оставь его в покое». Но время шло, а Терри все никак не мог разобраться со своими проблемами и становился все молчаливей и отрешенней. Казалось, он должен был быть счастлив. Он прошел войну и остался живым и невредимым. Вернулся домой, к матери, к любимой работе, к красавице-невесте. Но радости не было. Шарль чувствовал, что Терри несчастен. Очень несчастен. Более того, единственное слово, которое приходило ему на ум, когда он смотрел на друга – это тоска. Глубокая, безнадежная, отчаянная, черная, страшная, бесконечная тоска. Терри не рыдал на плече у друзей, не жаловался… Он просто брел по жизни, словно бездомный побитый пес. А он, Шарль, не мог понять самого главного – почему?! И это мучило его беспрестанно, мешая спокойно спать по ночам и радоваться жизни при свете солнца. И каким-то шестым чувством он чуял, что корень всех несчастий таится в золотоволосом синеглазом ангеле по имени Сюзанна Марлоу.
Он частенько бывал в доме Марлоу и стал там почти таким же желанным гостем, как и Терри. Сюзанна поначалу робела в его присутствии, но его непосредственность, доброжелательность и веселый нрав вскоре покорили и ее. Они подружились. Он читал ей стихи, приносил сценарии новых спектаклей. Они часами обсуждали постановки, репетиции, особенности костюмов и прочие мелочи театральной жизни. И во время одной из таких бесед Шарль внезапно понял, как сильно Сюзанна любит театр. Все еще любит, несмотря ни на что. Бесконечно, безумно, страстно. К сожалению, поняв это, он понял и то, насколько пуста и беспросветна ее теперешняя жизнь. Во время их разговоров девушка словно оживала: ее бледные щечки окрашивал румянец, глаза сверкали, и она незаметно превращалась из бледного, недосягаемого в своей холодной призрачной красоте ангела в обычного человека. Обычную, очень красивую девушку. Но все такую же недосягаемую, ибо Сюзанна принадлежала Терри. Шарль не позволял себе забыть об этом ни на мгновение. Он приходил только вместе с Терри, хотя тот обычно не принимал участия в их беседах, а тихо сидел в углу и пил чай. И совершенно не обращал на них внимания. Наверное, он не возражал бы, вздумай Шарль навещать Сюзанну и в его отсутствие, но Шарль почему-то не решался спросить его об этом. Да и сомневался в правильности такого шага. Когда речь шла об этой девушке, Шарль переставал доверять себе. И именно поэтому никак не мог понять холодности и равнодушия, которые специально или ненамеренно демонстрировал Терри по отношению к своей невесте. Он не понимал, что происходит, и от этого сердился еще больше. И беспокоился. За Терри. И за белокурого ангела по имени Сюзанна с глазами цвета летнего неба. Но вопросов не задавал, интуитивно чувствуя, что это слишком болезненная и нежелательная для всех тема.
Пока Шарль размышлял над всем этим, Терри привел в порядок костюм, пригладил растрепавшиеся волосы и направился к двери.
- Терри.
Тот вздрогнул, словно очнувшись от сна, и посмотрел на него так удивленно, как будто только что заметил его присутствие.
- Все в порядке? – спросил Шарль.
Ответ последовал незамедлительно и был, как всегда, коротким и односложным.
- Да. Вполне.
Он замолчал, а спустя мгновение неожиданно предложил.
- Я иду к Сюзанне. Ты со мной?
Шарль принялся быстро приводить себя в порядок.
- Если ты приглашаешь - разумеется, пойду. Но… Ты действительно хочешь пойти к ней сейчас? Мне кажется, ты чем-то сильно расстроен. Может, тебе лучше побыть одному, а Сюзанну навестим позже?
Терри равнодушно повел плечом и досадливо поморщился.
- Со мной все в порядке. Просто я хочу кое-что сделать. И хочу это сделать именно сегодня. Это очень серьезный шаг, и я буду рад, если в эту минуту рядом со мной окажется друг.
По спине Шарля пронеслась холодная дрожь беспокойства, он нервно поежился и внимательно посмотрел на Терри.
- Звучит устрашающе, - пробормотал он, натыкаясь на привычную отрешенную зеркальную непроницаемость зеленых глаз. - Шучу. К Сюзанне, так к Сюзанне. Пусть будет, как ты хочешь.
Терри молча кивнул и направился к двери. Провожая взглядом его напряженно расправленные плечи, Шарль почувствовал новый укол беспокойства. Неприятное чувство усиливалось, нарастало, словно тень надвигающейся бури.
Отчаявшись понять, что происходит, он быстро провел расческой по волосам, схватил пиджак и поспешил следом.
- Здравствуй, Терри. Добрый вечер, месье Шарль, - поприветствовала их миссис Марлоу, гостеприимно распахивая двери. - Мы ждали вас. Проходите, пожалуйста.
В ответ на проявленное радушие Терри ограничился своим обычным "добрый вечер". Зато Шарль изумленно воззрился на суетящуюся вокруг них женщину. Конечно, миссис Марлоу всегда радовалась их приходу и была исключительно приветлива и предупредительна, но сегодня это было нечто большее. Шарль задумчиво посмотрел на нее, пытаясь понять, что именно не так в их радушной хозяйке, и тут его озарило: в этот раз миссис Марлоу была не просто приветлива, она буквально лучилась счастьем, словно ребенок, засыпающий в канун рождества в предвкушении волшебства.
"Что-то случилось? Неужели Сюзанне стало лучше? Господи о чем ты, де Шарни? Каким это образом ей может стать лучше, сам подумай? Разве что новая нога отрастет. Но это невозможно. Скорее всего, просто получила какое-то хорошее известие, вот и радуется. А почему, собственно, нет? Почему миссис Марлоу не может получить хорошую новость и порадоваться ей? И совсем необязательно это должно быть связанно с Сюзанной! Этот белокурый ангел настолько задурил тебе голову, что ты уже и думать ни о чем, кроме нее, не можешь. Возьми себя в руки, Шарни. Сюзанна принадлежит Терри, а Терри – твой друг. Ты не можешь отбить девушку у своего друга. Это подло. Так что успокойся и держи себя в руках!"
- Здравствуйте, миссис Марлоу, - наконец, вспомнив о вежливости, пробормотал молодой человек. - Мы тоже очень рады вас видеть. Тем более в таком прекрасном настроении. Надеюсь, мисс Сюзанна пребывает в добром здравии и в столь же прекрасном настроении?
Миссии Марлоу лишь загадочно улыбнулась в ответ и коротко заметила:
- Сюзанна в гостиной.
В гостиной Шарля ждал еще один сюрприз в лице матери Терри. Он очень уважал мисс Бейкер, но встречались они крайне редко. А в этом доме он видел ее впервые. Но, тем не менее, факт оставался фактом. Элеонора уютно устроилась в углу дивана с чашкой чая в руках и неторопливо пила чай. Она вела себя настолько спокойно и естественно, как будто приходила сюда ежедневно. Правда, присмотревшись, он заметил, что актриса отнюдь не так спокойна, как кажется. Длинные изящные пальцы, держащие чашку, побелели от напряжения и слегка подрагивали, меж бровей пролегла едва заметная морщинка, а изумрудные глаза смотрели напряженно, почти тревожно.
Сюзанна сидела на своем обычном месте – в кресле у окна. Шарль с нарастающим беспокойством всмотрелся в ее хрупкую фигурку и красивое личико, выискивая в них те же тревожные признаки перемен. Но Сюзанна, в отличие от остальных, была точно такой же, как всегда. Ни в ее лице, ни в ее фигуре, ни в ее изящных маленьких ручках, бережно удерживающих раскрытую на коленях книгу, Шарль не обнаружил ни непонятной радости, освещающей лицо миссис Марлоу, ни печальной тревоги, притаившейся на дне изумрудных глаз мисс Элеоноры. Убедившись в этом, Шарль ощутил внезапное облегчение.
"Похоже, с ней все в порядке. Слава богу! Видимо, дело в чем-то другом. Господи, ну, конечно же, все так и есть. Очевидно миссис Марлоу получила хорошие новости, а мисс Элеонора всего лишь пришла навестить Сюзанну. Вероятно, тоже после репетиции. А почему бы и нет? В конце концов, Терри – ее единственный сын и почти помолвлен с Сюзанной. Почему же она не может навестить девушку, которая однажды станет женой ее сына, зная, в каком положении та оказалась? Наоборот, она была просто обязана навестить ее. В противном случае это свидетельствовало бы о том, что мисс Элеонора не одобряет выбор сына. Но это было просто невозможно, учитывая, чем она обязана Сюзанне. Эта хрупкая девушка спасла жизнь Терри, едва не лишившись при этом своей собственной. Хотя в какой-то мере она ее все-таки лишилась. Значит, это просто совпадение. Всего лишь совпадение".
Терри коротко поприветствовал мать и тут же направился к Сюзанне. Та смотрела на него и улыбалась. Шарль отвел глаза, не в силах вынести этот сияющий взгляд, полный слепого обожании и бесконечной, почти щенячьей преданности, устремленный, увы, не на него.
"Черт побери! Черт побери всё на свете!"
- Здравствуй, Сюзанна, - донесся до него привычный бесстрастный голос Терри. - Я хотел бы… - он запнулся на мгновение, но тут же продолжил прежним холодно-невозмутимым тоном, - …обсудить с тобой один вопрос.
