Текст книги "Когда мы встретимся вновь (СИ)"

Автор книги: Ellada

сообщить о нарушении

Текущая страница: 100 (всего у книги 136 страниц)

- Угу, - невнятно промычала Кенди, уткнувшись в клочок ткани. - Но каждый раз, когда я с кем-то расстаюсь, мне кажется, будто это навсегда. Сама не знаю, что со мной. Прости, Флэнни. Я сейчас успокоюсь. Все будет хорошо. - Просто в твоей жизни было слишком много грустных расставаний, - чуть слышно прошептала Флэнни, но Кенди ее не услышала. - Соблюдайте осторожность! Соблюдайте осторожность! Прибывает поезд из Нью-Йорка. Господа, соблюдайте осторожность! Не подходите к краю платформы! Прибывает поезд из Нью-Йорка! Знакомый трубный рев взмыл в небо, и с противоположной стороны платформы, на которой стояли девушки, фыркая и скрежеща, прополз еще один поезд. Со свистом выпустив клубы пара, он громко чихнул и замер на месте. Из распахнутых дверей вагонов показались первые пассажиры. - Арчи! Кенди радостно всплеснула руками и бросилась к только что вышедшему на перрон молодому человеку. - Арчи, ты уже вернулся?!! - Э-э… Ну, да, - ошарашено протянул не ожидавший этой встречи молодой человек. - Как замечательно! Я так рада тебя видеть! - И я рад, - Арчи начал понемногу приходить в себя. - Доброе утро, Кенди. Доброе утро, мисс… э-э… - Гамильтон, - тихо подсказала Флэнни. - Добро утро, мисс Гамильтон, - повторил Арчи, вежливо приподняв шляпу. – А что вы здесь делаете в столь ранний час? - Мы провожали Жоа, - торопливо пояснила Кенди, снова погрустнев. - Это наша подруга. Помнишь, я рассказывала о ней? Француженка, с которой мы работали в военно-полевом госпитале, а затем вернулись сюда. - Да, помню. - Она уехала в Монтану и будет работать там медсестрой. Там идет прокладка железной дороги. - Понятно, - произнес Арчи, удивляясь собственному спокойствию. С того момента, как он проснулся в одной постели с Анни и вспомнил, что произошло, ему казалось, он никогда больше не посмеет вновь посмотреть в глаза Кенди. Просто не сможет, потому что сгорит на месте от стыда и позора за содеянное. Но вот он здесь, стоит перед Кенди, нечего не подозревающей Кенди, которую он так подло предал и обманул, и говорит о каких-то пустяках, как ни в чем не бывало. "Лицемер! Презренный лицемер! Чертов жалкий трус!" – мысленно клеймил он себя, но губы, словно бы помимо воли разума, продолжали вести пустячный светский разговор. - А почему ты так рано? – тем временем задала очередной вопрос Кенди. - Тогда, у Альберта, ты сказал, что вернешься вечерним поездом, а возможно, и вообще задержишься на несколько дней? Я совершенно точно это помню. - О… Н-ну да, - запинаясь, пробормотал Арчи, мозг лихорадочно работал, подбирая подходящее объяснение. - Я так и планировал, но мне удалось завершить дела пораньше, - наконец выдал он. Кенди радостно улыбнулась, несколько раз энергично кивнула и довольно провозгласила: - Вот и замечательно! А как там Анни? Надеюсь, ты не забыл навестить ее и передать мои поздравления? - У нее все в порядке, - не моргнув глазом, разве что чуть поспешно, ответил Арчи и даже состроил возмущенную гримасу оскорбленной добродетели. - Как ты могла так подумать! Разумеется, я передал ей твои поздравления. Анни очень обрадовалась, узнав, что ты вернулась и что у тебя все отлично. А еще она просила передать тебе большой привет и сказала, что она очень надеется, что вы скоро встретитесь и как следует обо всем поговорите. Долго-долго. - Я тоже на это надеюсь! Это было бы так здорово! - Кенди, - едва заметный намек, прозвучавший в голосе Флэнни, произнесшей это короткое слово, моментально вернул их на землю. - О-о… Арчи, - улыбка Кенди стала виноватой. - Извини, но нам пора на работу. Если мы опоздаем, остальные медсестры будут очень недовольны, а доктор Леонард расстроится. Он - известный почитатель порядка и дисциплины. - Я понимаю. Мне и самому пора. У меня немало интересной информации для Альберта, и чем скорее мы встретимся и все обсудим, тем лучше. - Уверена, мы скоро встретимся, но в более подходящем месте и в более подходящее время. Вот тогда-то и наговоримся вдоволь! До свидания, Арчи, - улыбка Кенди ослепляла ярче утреннего солнца. - До встречи, Кенди, - улыбка Арчи была почти искренней. - Привет Альберту! - Обязательно. С минуту он смотрел вслед уходящим девушкам отсутствующим взглядом, а затем резко развернулся и быстро зашагал в противоположную сторону. "Ну, вот и всё. Жоа уехала. Странное ощущение – провожать в дорогу близких людей. Всякий раз такое чувство, будто расстаешься навсегда. Даже если знаешь, что это не так. Что так надо. Так будет лучше. И все же грустно. И больно". В памяти невольно промелькнули уходящий вдаль черно-белый лайнер-гигант и стелящаяся за ним пенная полоса, разрезающая темную гладь волн, тоскливо-резкие вопли чаек… "Терри… Наверное, я никогда не излечусь от этого. От Терри. От этой любви. И от этой боли. Прошло уже больше года. И война… А я все никак не могу забыть его. Почему? Господи, ну почему это должно было случиться со мной? С нами? Почему? За что?!! Хотя какая теперь разница? Всё есть так, как есть. Надо жить дальше. Интересно, где он сейчас? Все ли у него в порядке? А вдруг он не вернулся с войны? В конце концов, его могли еще раз ранить. Или убить. Нет! Нет, нельзя об этом думать! Разумеется, с ним всё в порядке! Обязательно! По-другому и быть не может! Он вернулся. Конечно, вернулся. Наверное, он сейчас в Нью-Йорке. Представляю, как должны быть счастливы мисс Бейкер и… Сюзанна. А Терри наверняка снова вернется в театр. И снова будет играть героев и принцев. Благородных и влюбленных. Истинных влюбленных. Да, так всё и есть. Театр – его жизнь. Ромео… Мой единственный, вечный Ромео. Пусть у тебя все будет хорошо. У тебя и Сюзанны. Пусть у вас будет все то, чего не было у нас с тобой. Надеюсь, она сделает тебя счастливым. Очень-очень счастливым. Как ты и заслуживаешь. И вы оба будете жить долго и счастливо. И умрете в один день. Как в сказке. А я… Я буду счастлива, Терри. Обязательно буду. Только счастье бывает разным, мой Терри. Теперь я это понимаю. Я обрету покой и уверенность, что поступила правильно, отказавшись от тебя. Я погружусь в работу и найду в ней своеобразное счастье, как… Как Флэнни". Кенди невольно покосилась на идущую рядом подругу. На лице Флэнни светилось привычное умиротворение, а серые глаза смотрели строго и невозмутимо. - Мы обязательно встретимся – это я тебе обещаю! "Господи, ну зачем я об этом снова вспомнила? Это был всего лишь ничего не значащий эпизод в моей жизни. Да, это был мой первый поцелуй. Но это совсем ничего не значит! Абсолютно! Как и этот бабник в военной форме! Какая ты глупая, Флэнни Гамильтон! Вряд ли в мире есть еще одна такая дурочка! Да он, поди, и думать о тебе забыл. И имени-то не запомнил! А ты все еще лелеешь воспоминания. Забудь его! Вы никогда больше не встретитесь. А его слова… Ну… Должен же он был сказать тебе что-нибудь на прощание. В конце концов, ты была одной из тех, кто за ним ухаживал. И вообще, с чего ты взяла, что он ухлестывал только за тобой? Кто знает, что он говорил всем остальным медсестрам. Хотя бы той же Кенди. Он довольно часто разговаривал с ней. Так что выброси его из головы! Чарльз Грант больше никогда не появится в твоей жизни. Он – прошлое, а о прошлом не стоит вспоминать! Забудь! Забудь! Забудь! Забудь!" На лице Флэнни светилось привычное умиротворение, а серые глаза смотрели строго и невозмутимо. "Лицемер! Боже мой, какой же я лицемер!" Экипаж слегка трясло по булыжной мостовой. Арчи смотрел на проплывающие в окне знакомые силуэты зданий отсутствующим взглядом, мысли его были далеко. Перестук колес и сиплые гудки поезда, неожиданная встреча на вокзале, короткий разговор, вихрь эмоций – все это смешалось и безумным цветастым калейдоскопом вертелось в измученном сознании. Мысли летели одна за другой. Одна страннее другой. Смутно сознавая, что делает, Арчи выбрался с вокзала и поймал экипаж. Машинально назвал извозчику адрес конторы Альберта и, откинувшись на сиденье, попытался собрать мысли и чувства в кулак. Получалось плохо. Вернее, не получалось. Совсем. Но самое странно было в том, что Арчи вдруг понял, что ни во время разговора с Кенди, ни после, ни в данный момент не чувствовал себя виноватым перед ней. Это было очень странно. Ведь этой ночью он изменил ей. Да-да, именно изменил. Арчи не собирался лгать себе, отрицая тот факт, что предшествующую ночь он провел с Анни. Ласкал ее, целовал. Анни, а не Кенди. Пусть он был пьян, это ничего не меняло. Он понимал, что делает, кто рядом с ним, и не противился этому. Наоборот. Он хотел этого. В поезде он долго размышлял о том, что произошло. Арчи казалось, что он никогда больше не сможет даже заговорить с Кенди, не говоря уже о том, чтобы посмотреть ей в глаза. Но вот они встретились, и он разговаривал с ней, как ни в чем не бывало, смотрел ей в глаза, улыбался. И даже передал привет от Анни. Он передавал привет женщине, в которую был влюблен, от женщины, с которой ей изменил. Господи, да одной этой совершенно извращенной, отвратительно уродливой ситуации было достаточно, чтобы сойти с ума. Однако же он не сошел. Но самое главное, он не чувствовал себя виноватым. Совершенно. Ни вины, ни раскаяния. Усталость, встревоженность, удивление, неловкость… Что угодно, но не вина. А вот перед Анни чувствовал. Думая о девушке, оставшейся в Нью-Йорке, из постели которой он сбежал тайком, как последний трус, Арчи чувствовал себя ужасно виноватым. Но не за эту безумно-сладостную, грешную ночь, а за то, что сбежал. Но, мучаясь виной, он вдруг отчетливо понял еще одну странную вещь, удивившую его еще больше: вспоминая о том, что произошло между ним и Анни, он не ощутил стыда. Он чувствовал себя виноватым. Но не жалел. Он ни о чем не жалел. От всех этих противоречивых мыслей начала болеть голова. Арчи прижался лбом к холодному оконному стеклу и закрыл глаза. Он был совершенно растерян. Продолжение следует… ========== Часть 29. Хрупкое равновесие ========== Свобода – краткое затишье Меж вихрей жалоб и угроз. Всё кончено. Умолкли песни. И чувства нежные исчезли. Ответа ждёт немой вопрос… Опущен занавес театра Привычно-серой суеты. Огнём страстей горят мечты, Но… Тишина. Мелодичный звон чашки о блюдце - словно удивленно распахнутые глаза ребенка. Чуть слышный. Робкий. Нечаянный. Вспорхнул - и умер. И снова тишина. Хрупкое равновесие. «Именно. Хрупкое равновесие», - подумала Элеонора, отставляя чашку с недопитым чаем, и взглянула на сидящего напротив сына. Терри молча смотрел на стоящую перед ним чашку, но не видел ее – в этом Элеонора была абсолютно уверена. Слишком хорошо она знала этот неподвижный отсутствующий взгляд. Словно стеклянный. Нет. Скорее, зеркальный. Да. Именно. Словно гладкая серебряная поверхность зеркала. И такая же холодная и непроницаемая. Хрупкое равновесие. Прошло несколько месяцев после его возращения, но даже время ничего не смогло изменить. "…или это я слишком тороплю события?" – Элеонора подавила тяжелый вздох. Терри упорно отказывался встретиться с отцом и не желал даже говорить о нем. Герцог тоже не предпринимал попыток встретиться с сыном. Элеонора поначалу пыталась примерить их, но в конце концов сдалась и предпочла оставить все как есть, молясь лишь об одном: чтобы не стало хуже. Теперь в этой семье царило хрупкое настороженное спокойствие, а Терри и Ричард предпочитали не видеть и не замечать присутствия друг друга, живя в одном городе. Герцог Грандчестер, его пребывание в Нью-Йорке и все, что было с ним так или иначе связано, стало непреложным табу в их беседах с сыном. И Элеонора свято соблюдала его, не желая обострять и без того довольно натянутые отношения между двумя своими самыми любимыми мужчинами в этом мире, опасаясь невольно сделать еще хуже. "Хотя может ли быть хуже?" – в отчаянии подумала она. Ответа на этот вопрос она не знала, да и не хотела знать, предпочитая оставить все как есть и выждать еще. "В конце концов, они живут в одном городе и когда-нибудь должны будут встретиться и поговорить! В мире только гора с горой не сходятся, но Нью-Йорк – не весь мир, а они – не горы. А значит, всё будет в порядке, - утешала она себя. - Обязательно будет. Нужно просто подождать и положиться на время. Время все решает. Всегда. Решит и на этот раз. А я должна сохранять спокойствие. Ради них, ради себя и ради малыша, которому еще предстоит появиться на свет. Да, я должна больше думать об этом неродившемся ребенке. Ричард и Терри уже большие мальчики и способны сами позаботиться о себе и своих проблемах, а о нем пока некому позаботиться, кроме меня. Слава богу, что хоть беременность протекает хорошо. Мне еще только здесь проблем не хватало для полноты картины. Ладно. Всё уладится. Как-нибудь, когда-нибудь, но уладится. А значит, будем ждать наступления этого светлого мига и соблюдать хрупкое равновесие. Плохой мир лучше хорошей войны. Подождем еще немного". Первый спектакль с участием Терри и Шарля - это была одна из комедий Шекспира - имел необыкновенный успех. Имена вновь вспыхнувших звезд были на устах всего Нью-Йорка, а афишами с их изображениями был увешан весь Бродвей. Нередко рядом с именем Терри звучало и имя Сюзанны. Театральное общество уже возвело их в ранг помолвленной пары и считало дело решенным, а потому о Сюзанне говорили как об официальной невесте. Шарль обещал стать еще одной звездой труппы, выбрав амплуа «веселого и находчивого друга главного героя». Впрочем, со временем он надеялся сменить его на более серьезные роли. А пока публика была в восторге. Терри сделал последний глоток и отставил чашку. Еще минуту он смотрел на изящный фарфор тем же задумчиво-отрешенным взглядом, а затем темные ресницы дрогнули, и Элеонора утонула в изумрудно-непроницаемой глубине глаз сына. - Мама, я хочу кое-что сказать тебе. Собственно, я за этим и пришел, - Терри замялся. На мгновение маска холодного спокойствия слетела с его лица, на котором отразились тоска, сомнение и мучительная внутренняя борьба. Впрочем, они тут же исчезли, вновь сменившись прежней ледяной отрешенностью приговоренного к смертной казни, понимающего всю безнадежность дальнейшего сопротивления. Элеоноре стало не по себе. - В самом деле? – пробормотала она, пытаясь подавить нахлынувшее беспокойство и изо всех сил стараясь, чтобы ее голос звучал как обычно. - Да, - это короткое слово прозвучало решительно и бескомпромиссно, словно выстрел. Скорее по привычке, нежели нарочно, она выдержала паузу, сделала глоток, неторопливо поставила чашку на блюдце и только потом посмотрела на сына, вопросительно приподняв брови. Тот помолчал несколько секунд, словно прислушиваясь к чему-то внутри себя, а затем нахмурился, тряхнул головой и, глядя ей прямо в глаза, решительно произнес: - Мама, я принял одно очень важное решение. Вообще-то мне следовало это сделать уже давно, но я все медлил, надеясь. Надеясь… - он снова отвел глаза и поморщился, словно испытывал сильную боль. - А, неважно, на что я надеялся. Я был идиотом, вот и всё! Да еще и трусом, к тому же. Но я наконец-то принял решение и намерен его осуществить! - Терри, я… Я не совсем понимаю, о чем ты? – пробормотала Элеонора. Тревога внутри нарастала. Ее охватило тяжелое предчувствие надвигающейся беды. Беды неотвратимой и ужасной. Она уже знала, что сейчас услышит. И не хотела этого слышать. - Мама, завтра я сделаю предложение Сюзанне. Эта простая фраза оглушила ее, словно гигантский кусок скалы, рухнувший в воду. - Вот как, - только и смогла произнести она внезапно пересохшими губами. - Но… Но ты… Вы… - она мучительно пыталась подобрать слова, чтобы выразить то, что хотела сказать, но они словно нарочно ускользали от нее. - Ты хорошо подумал? – наконец выдавила она. Терри откинулся на спинку стула и, запрокинув голову, задумчиво посмотрел потолок. - Да, мама. Я все обдумал. Я только об этом и думаю с самого возвращения! Наверное, я должен был сделать это давно. В тот самый день, в госпитале, когда отпустил… - он замолчал и закрыл глаза. "…когда отпустил Кенди, – мысленно закончила за него Элеонора. - Бедный мой Терри. Бедный мой мальчик. Как же это все-таки несправедливо!" - Да, я должен был сделать это давно! – снова заговорил Терри, его голос звучал холодно и пусто, - Пора покончить с этой глупой ситуацией, в которой я оказался сам и в которую ставлю Сюзанну. В конце концов, она ни в чем не виновата. Наоборот. Она спасла меня, и я в долгу перед ней. И всегда буду. Не секрет, что все считают нас помолвленной парой. Не буду отрицать, что и она, и я дали достаточно оснований так думать. Пришла пора отвечать. - Д-да… Да, конечно, - начала Элеонора, тщательно подбирая слова. - Но, Терри, ты уверен, что это правильное решение? Я поддержу тебя в любом случае, но мне кажется, что ты принял это решение не по доброй воле. А это неправильно, Терри. Это ошибка. Большая ошибка, которую потом невозможно будет исправить. Терри открыл глаза и посмотрел на мать.