Текст книги "Когда мы встретимся вновь (СИ)"

Автор книги: Ellada

сообщить о нарушении

Текущая страница: 52 (всего у книги 136 страниц)

Элеонора вздохнула. Тревор Арлингтон был прекрасным постановщиком и идеальным директором. На репетициях он бывал требователен и строг, а иногда даже деспотичен и безжалостен, но, как правило, все их усилия затем сторицей окупали себя. За те пять лет, что она работала с ним, ни один из спектаклей, поставленных под его руководством, не провалился. Кроме того, он никогда не вмешивался в личную жизнь актеров труппы, за исключением тех редких случаев, когда те или иные их поступки ставили под угрозу репутацию труппы или театра, но и никогда не отказывал в помощи, если это было в его силах, а его единственными требованиями были обязательность и безукоризненная работа. При этом он, казалось, интуитивно отличал деловые отношения от личных, старательно соблюдая установленные границы. Но, что еще более важно, Тревор Арлингтон был хорошим другом. Пожалуй, единственным, который теперь был у нее, и единственным, кто знал о ее жизни почти все, но при этом не пытался посягать на ее независимость, вмешиваться, давать советы или превратить их отношения в нечто большее. Он принимал ее такой, какая она есть, с ее прошлым и настоящим, не стремясь изменить ее и не требуя больше, чем она могла ему дать, и за это Элеонора была ему искренне признательна. - Спасибо, Тревор, - она улыбнулась, но на этот раз настоящей улыбкой, полной теплой благодарности за его молчаливое понимание и поддержку. – До свидания. Передай остальным мои поздравления. Они прекрасно поработали. Мы все прекрасно поработали. - Передам. До свидания, Элеонора. Отдохни как следует. Впереди много выступлений. - Обязательно. И не стоит так волноваться за меня, Тревор. Со мной все в порядке. Правда. Я - взрослая женщина и вполне в состоянии справиться со своими проблемами. Поймав его обеспокоенный взгляд, она еще раз улыбнулась и поспешила к выходу. Ричард Грандчестер неторопливо откинулся на спинку кресла и чуть нахмурился. Его взгляд не отрывался от стоящей на сцене высокой золотоволосой женщины в роскошном костюме средневековой королевы, которая как раз изящно раскланивалась под гром аплодисментов и бурю восторгов. На ее губах играла ослепительная улыбка, но и с такого расстояния он отчетливо видел ее неестественную натянутость, тревожный блеск в глазах, горящих лихорадочным огнем на лице, бледность которого не смог скрыть даже умело наложенный грим. Элеонора выглядела измученной и усталой, а ее показная веселость лишь подчеркивала это. «Что с тобой, милая? - думал он, с беспокойством рассматривая ее. – Что с тобой происходит? Зачем ты так мучаешь себя, Элеонора?» За все эти месяцы они обменялись едва ли больше, чем десятком слов, не считая общих ничего не значащих фраз и приветствий. Во время их коротких встреч Элеонора держалась холодно, сдержанно и подчеркнуто вежливо, всем своим видом давая понять, что не только не желает иметь с ним ничего общего, но и просто разговаривать, и даже находиться рядом. Обычно, бросив дежурную фразу об отсутствии известий от Терри, она быстро прощалась и уходила. За все то время, что он знал ее – оставшиеся в далеком прошлом годы и эти несколько месяцев, что прошли после его приезда сюда – он видел ее разной. Веселой, взбудораженной, раздраженной, злой, яростной, равнодушной. Всякий раз встречаясь с ней, он видел ее по-новому. Она и была новой. Все той же - и новой. Словно горная река или танцующее на ветру пламя свечи, столь же изменчивое, сколь и прекрасное. Но никогда прежде он не видел ее такой усталой, подавленной и какой-то испуганно-беспомощной, словно потерявшаяся маленькая девочка. Ему вдруг ужасно захотелось обнять ее, прижать к себе крепко-крепко и защитить от бед и зла этого жестокого мира. Это желание возникло так внезапно и было таким сильным, почти непреодолимым, что герцогу пришлось приложить немалое усилие, чтобы заставить себя остаться на месте, а не броситься к ней на сцену. Он усмехнулся и покачал головой. «Это сумасшествие. Мало того, что это будет просто смешно, так ведь она наверняка не подпустит меня ближе, чем на два шага, и уж точно не позволит себя обнять. Да и ни к чему выставлять напоказ наши отношения и проблемы. И все же зачем ты так изводишь себя, Элеонора? Я понимаю, что ты переживаешь за нашего сына - я тоже беспокоюсь о нем – но это уже слишком. Черт побери, он уже взрослый мужчина! Мужчина, который в состоянии сделать выбор и нести за него ответственность. И он сделал свой выбор! И то, что ты мучаешь себя, не поможет ему». Занавес медленно пополз вниз. Дождавшись, когда он опустится, герцог резко поднялся и вышел из ложи. Элеонора уже успела переодеться и почти сняла грим, когда услышала, как открылась дверь, и кто-то вошел в гримерную. От неожиданности она вздрогнула и быстро обернулась. - Что… Увидев стоящего у порога мужчину, женщина резко замолчала, а ее лицо мгновенно окаменело, превратившись в непроницаемую мраморную маску. Чуть прищурившись, она смерила его ледяным взглядом. - Воспитанные люди стучат прежде, чем войти в чужую комнату. И входят только после того, как получат соответствующее приглашение, - сурово и мрачно заметила Элеонора, не удостоив своего важного гостя приветствием. - Я знал, что не получу приглашения войти, - спокойно ответил на это Ричард. – Зачем же попусту тратить время? Закрыв дверь, он неторопливо приблизился к сидящей у зеркала женщине и, остановившись рядом, внимательно посмотрел на нее. - Что с тобой происходит, Лин? – тихо спросил он. Выражение ее лица не изменилось, но рука, расчесывающая струящийся по плечам золотой водопад, замерла на мгновение, прежде чем снова продолжить свой путь. - Со мной? – переспросила она, придав своему голосу оттенок легкого недоумения, темные полукружья бровей удивленно приподнялись. – Со мной все в порядке. - Лжешь, - усмехнулся герцог. Его не обманул этот маленький спектакль, хотя тот был сыгран просто великолепно. Но он слишком давно знал ее, чтобы попасться даже на такую профессионально-изощренную уловку. А может быть, слишком любил… Подняв голову, Элеонора увидела в зеркале его насмешливую полуулыбку и внезапно почувствовала, как внутри просыпается гнев. Словно гигантская волна, он поднимался откуда-то из самой потаенной глубины, пока не достиг пика, а затем безжалостной лавиной обрушился на сердце, заставив его сжаться и забыть обо всем. Тревога, боль, смятение, удивление – все завертелось в стремительном вихре и взорвалось, разлетевшись ослепляюще-болезненными осколками ярости, впившимися в и без того истерзанную беспокойством и болью душу, подобно наточенным лезвиям. Сурово сдвинув брови, она швырнула расческу на столик и, резко обернувшись, оттолкнула его от себя. Герцог послушно отступил на шаг, впрочем, подчинясь скорее ее желанию, нежели силе. Одернув сюртук, он неторопливо поправил манжеты белоснежной рубашки и снова внимательно посмотрел на нее. Элеонора гневно прищурилась, сверля его столь же пристальным, исполненным ярости взглядом. - Зачем вы пришли сюда, ваша светлость? – ледяным тоном осведомилась она, возвращаясь к своей обычной, подчеркнуто вежливой манере общения, укрывшись за ней, словно за щитом. – Хотите узнать, были ли известия от Терри? Нет, письма не было. А теперь я прошу вас немедленно покинуть мою гримерную. Я, кажется, говорила, что не желаю становиться объектом сплетен. Тем более сплетен такого рода. - Сплетен не будет, - невозмутимо возразил герцог. – Я позаботился, чтобы никто не видел, как я вошел сюда, - пояснил он. - В самом деле? – Элеонора устало усмехнулась и покачала головой. – Вы меня просто поражаете, герцог Грандчестер. Такая наивность в вашем возрасте. Что ж, позвольте мне просветить вас: у нашего общества вездесущее око, которое следит за всеми, всюду и всегда, даже если вы об этом и не догадываетесь. В самом безлюдном месте всегда найдется тот, кто увидит нечто, что вовсе не предназначалось для его глаз, и обязательно расскажет об этом всему миру. К тому же, не вижу смысла в вашем дальнейшем пребывании здесь. Вы уже узнали что хотели, а больше нам разговаривать не о чем. - Ты так считаешь? – спокойно и серьезно спросил Ричард, выслушавший эту тираду с молчаливым вниманием. - Да, я так считаю! – отрезала она. – И потому еще раз прошу вас уйти. - Элеонора… - Я прошу вас! Ричард нахмурился, глаза цвета темного серебра сверкнули сталью и застыли колючим серым льдом. Взяв стул, он с тяжелым стуком поставил его в самом центре гримерной, отчего та вдруг показалась в два раза меньше, чем была на самом деле, и демонстративно уселся, закинув ногу на ногу. - Я не уйду! – жестко и холодно объявил он, глядя на нее с надменным видом истинного английского аристократа. Ошеломленная его неожиданным поступком, а также прозвучавшим в ледяном тоне упрямством, свидетельствующим, что все сказанное – не просто угроза, Элеонора на мгновение замерла, растерянно глядя на сидящего перед ней мужчину, но в следующую секунду ее глаза сверкнули еще большей яростью. - Хорошо! – гневно процедила она. – Тогда уйду я! Подхватив плащ, она бросилась к двери. Почти неуловимым движением герцог мгновенно перехватил ее, когда она попыталась проскользнуть мимо него, и крепко обнял, удерживая. - Не смей прикасаться ко мне! - Элеонора вздрогнула и рванулась в сторону. - Отпустите меня немедленно! – немного успокоившись, возмущенно потребовала она, пытаясь высвободиться, но он лишь сильнее прижал ее к себе. - Отпущу, - слепо пообещал Ричард, продолжая обнимать ее и, закрыв глаза, с наслаждением вдохнул знакомый аромат лаванды. Аромат прошлого… Далекого теперь уже прошлого. Аромат его любви, от которой он так и не сумел отречься и которую не смог забыть. Этот аромат и ее тело в его объятьях. Такое женственное, родное, теплое. Настоящее. Настоящая Элеонора, а не ее бесплотный призрак, который приходил к нему во снах и таял в небытие и мраке, стоило ему лишь прикоснуться к ней. Просто женщина. Со всей ее нежностью, мягкостью. Хрупкая и ранимая, но в то же время несгибаемая и неприступная. Только сейчас он ощутил в полной мере, как же соскучился по ней. Как ему не доставало ее все эти годы холодного одиночества в толпе среди незнакомых лиц, пустых разговоров и мертвенного блеска роскоши. Ее согревающих душу прикосновений, ее светлой улыбки, ее смеха, сияния глаз, ее шуток и сумасбродств. Всех тех милых мелочей, которые на первый взгляд совершенно незаметны и даже несущественны, но которые составляют саму суть женщины. Олицетворяют саму жизнь, раскрашивая ее в яркие цвета радуги, и являются ее величайшим даром холодному черно-белому миру. - Отпусти меня сию же минуту!!! – снова потребовала Элеонора. Звук ее голоса вернул его на землю. Чуть вздрогнув, Ричард тряхнул головой, прогоняя наваждение, и разжал руки. - Хорошо. Но если ты сейчас попытаешься уйти, то, клянусь, я лично позабочусь, чтобы завтра все газеты Нью-Йорка, от солидных изданий до бульварной макулатуры, трубили о том, что ты – моя любовница! – холодно отрезал он, тоже начиная злиться. Элеонора замолчала, ошеломленно глядя на него и не в силах поверить в услышанное. Она даже мысли не допускала, что высокомерный британский герцог, благородный аристократ королевских кровей опустится до такого низменного поступка. И ради чего? Ради того, чтобы заставить ее, актрису какой-то труппы, выступающей на Бродвее, выслушать его? Это было слишком невероятно. Немыслимо. И необъяснимо. Ричард Грандчестер, которого она знала когда-то, был слишком горд для таких тривиальностей, подходящих разве что простолюдинам. Он никогда не стал бы так унижаться. Но реальность говорила о другом. - Это шантаж, - ошеломленно пробормотала она. - Мерзкий, подлый шантаж! - Верно, - согласился Ричард, по его губам скользнула усмешка, полная нескрываемой горькой иронии. На мгновение на его лице отразилась странная смесь отчаяния, вины и смущения, но тут же исчезла, сменившись прежней непроницаемой маской. – Но ты, как всегда, не оставила мне выбора, Лин, - добавил он. - Не смей меня так называть! – снова нахмурилась Элеонора, ухватившись за эту фразу, как за спасательный круг, пытаясь привести мысли в порядок и решить, что делать дальше. Она все еще никак не могла прийти в себя. - Почему? – невозмутимо поинтересовался герцог, возвращаясь к знакомому облику холодного, сдержанного и высокомерного аристократа. – Когда-то тебе это нравилось. - Ты верно заметил - когда-то! В прошлом. В далеком прошлом, к которому нет возврата. Ты утратил право называть меня так в тот день, когда бросил меня и женился на другой! Теперь я для тебя мисс Бейкер – и только. - Что ж, - тот с показным равнодушием пожал плечами. – Как пожелаешь. Мы можем поговорить спокойно? Еще минуту она упрямо и гневно смотрела на него, и Ричарду начало казаться, что она все же откажется и снова попытается уйти. Он напрягся внутренне, готовясь в случае необходимости, снова удержать ее. Разумеется, он не собирался выполнять свою угрозу, хотя это и не составило бы труда при его положении и связях, а газеты были бы только рады получить столь лакомую скандальную новость. Но все это были лишь пустые слова доведенного до отчаяния мужчины. Он пытался удержать ее, поговорить, объяснить, побыть с ней еще минуту и попытаться наладить хоть какое-то хрупкое равновесие в их несуществующих отношениях. Он снова и снова переступал через свою гордость, ежедневно приходя к ней, посещая все спектакли с ее участием, но она ускользала, словно вода сквозь пальцы, безжалостно разрушая своей ледяной неприступностью и вежливым равнодушием слабые мосты общения, которые он возводил с таким трудом. И он снова оказывался у самого начала пути и уже почти не верил, что ему удастся разорвать этот порочный замкнутый круг. Прошло столько месяцев, а она была все так же безнадежно далека, холодна и недосягаема, как и в первый день его возвращения. Ее равнодушие сводило с ума. Он был в отчаянии, и ему было уже все равно, насколько честны и достойны его поступки и слова, он переступил через честь и гордость поколений герцогов Грандчестеров и опустился до низменного шантажа. И все ради этой женщины. «Элеонора-Элеонора… Милая Лин. Тебе всегда удавалось заставить меня совершать невероятные, а порой просто глупые или сумасшедшие поступки. Только тебе. Так было, есть и, очевидно, будет всегда. С нашей самой первой встречи. Что ж… Может быть, это и к лучшему. Это заставляет меня чувствовать себя живым. Настоящим». В комнате воцарилась тишина. Неподвижно застыв в центре комнаты и скрестив руки за спиной, герцог молча смотрел на стоящую перед ним женщину, ожидая ее решения. Он казался совершенно спокойным, и только побелевшие костяшки пальцев, сжатых в кулаки, выдавали скрытое напряжение и нетерпение, которое он испытывал в эту минуту. Наконец, Элеонора отвернулась и медленно опустилась на стул, хрупкие плечи устало поникли, словно придавленные тяжким грузом. - Говори, - хмуро бросила она, не глядя на него. Ричард тяжело вздохнул и подошел ближе. Опустившись рядом с ней на одно колено, он попытался поймать ее взгляд, но она опустила ресницы и отвернулась. Одна из непокорных золотых прядок выбилась из-под заколки и упала ей на висок. - Элеонора, - он поднял руку и хотел убрать непослушный завиток, но Элеонора резко отшатнулась, избегая его прикосновения. – Я всего лишь хочу поговорить с тобой, - едва слышно пробормотал он с горечью и болью. – Неужели я прошу так много? - Я не хочу с тобой разговаривать, - холодно отрезала актриса, по-прежнему не глядя на него. - Нам вообще больше не о чем говорить! Но ты не оставил мне выбора. Хочешь мне что-то сказать? Прекрасно! Говори побыстрее и убирайся. Я очень устала и хочу как можно скорее пойти домой. Ричард поднялся и с минуту просто смотрел на нее странным задумчивым взглядом, а затем чуть улыбнулся кончиками губ. - Сегодняшний спектакль был просто великолепен, - вдруг официально произнес он пустым светским тоном. – Мне не часто доводилось видеть такую превосходную игру даже в Лондонской опере. Хотя я, конечно, вряд ли могу считаться знатоком, поскольку редко посещаю театр. Но это один из лучших спектаклей, что я видел в своей жизни. Вы, мисс Бейкер, были просто неподражаемы. Примите мои поздравления. Это возымело желаемый эффект. Элеонора вздрогнула и, обернувшись, удивленно взглянула на него. С минуту они молча смотрели друг на друга, а затем она нахмурилась. - И это все, что вы хотели мне сказать? – наконец процедила она тоном, не предвещавшим ничего хорошего. – Вы устроили весь этот дурацкий спектакль только для того, чтобы поздравить меня с успешной премьерой?!! – она глубоко вздохнула, пытаясь подавить вспыхнувший с новой силой гнев, и, смерив стоящего перед ней мужчину неторопливым, уничтожающе насмешливым взглядом, зло прищурилась. – Очевидно, вы лишись разума, ваша светлость. Что ж, если это все… - Я не сказал, что это все, - совершенно невозмутимо перебил ее герцог. Казалось, ее насмешка совсем не задела его. – Ваша игра действительно превосходна, это было очевидно всем, кто присутствовал сегодня в зале, поэтому я не вижу ничего странного и неразумного в том, что сделал вам комплимент. В честь вашего сегодняшнего успеха и чтобы мы могли спокойно поговорить, я приглашаю вас на ужин. - На ужин?! – переспросила совершенно растерянная Элеонора.