Автор книги: Ellada
сообщить о нарушении
Текущая страница: 89 (всего у книги 136 страниц)
- Дэни, - на этот раз голос актрисы прозвучал ясно и твердо. И так повелительно, что мальчик вздрогнул и невольно вытянулся по струнке. - Со мной. Действительно. Всё. В порядке, – раздельно произнесла Шанталь, четко выговаривая слова, словно подводя некий итог их короткому разговору, - Это был очень трудный день, и я действительно несколько устала. У меня возникли кое-какие проблемы. Но это проблемы личного характера, и я не хочу обсуждать их с кем бы то ни было. К тому же, в этом нет никакой необходимости – все уже благополучно разрешилось. Поэтому давай оставим все как есть и просто забудем об этом, хорошо?
- Да, мисс, - холодно и равнодушно произнес мальчик, как обычно отвечал посетителям театра.
Девушка тяжело вздохнула. Она прекрасно видела, что паренек обижен, но не могла, да и не хотела посвящать его во все перипетии своей нынешней, а тем более прошлой жизни. Улыбнувшись, но на этот раз более тепло и искренне, она ласково взъерошила ему волосы.
- Прости, Дэни, но я действительно не могу тебе ничего объяснить. Будет лучше, если мы оставим всё как есть, поверь мне. Ты – мой друг и пытаешься мне помочь, я знаю. Но ты ничего не можешь сделать. И никто не может. Я должна сама с этим справиться. Понимаешь? Сама.
С минуту он с сомнением смотрел на нее, а затем отвел взгляд и нехотя кивнул.
- Понимаю.
- Вот и хорошо. А теперь я, пожалуй, пойду к себе и немного отдохну. Сегодня был очень трудный день.
Шанталь направилась к лестнице, но, ступив на первую ступеньку, снова обернулась и как-то неуверенно посмотрела на мальчика, словно раздумывая, стоит ли говорить.
- И вот еще что, Дэни, – наконец произнесла она. - Пожалуйста, никому не говори о моем странном поведении сегодня. Мне бы не хотелось, чтобы остальные волновались. Особенно месье Поль. Ему и так забот хватает, незачем беспокоить его такими пустяками.
- Как пожелаете, мисс Шани.
- Спасибо, Дэни.
Отвернувшись, она продолжила путь. Двигаясь скорее по инерции, чем осознанно, она поднялась на самый верхний этаж, где располагались служебные помещения, вошла в гримерную и обессиленно упала на стул. Она чувствовала себя так, словно какой-то невидимый гигант высосал из нее все силы, оставив пустую оболочку. Ужасно ломило кости, а тело ныло от усталости.
«Боже мой, наконец-то все закончилось», – подумала она и, словно ожидая этого сигнала, отяжелевшие веки опустились, а голова стала клониться на грудь.
Но тут дверь снова распахнулась, с грохотом ударившись о стену. Испуганно вздрогнув, Шанталь вскочила на ноги и ошеломленно уставилась на нее. На пороге стоял Альберт. Вернее, мистер Уильям-Альберт Эндри – самый богатый, знатный и влиятельный холостяк Чикаго, который несколько месяцев ухаживал за ней, посещая все ее спектакли и преподнося скромные букеты фиалок вместо огромных корзин роз и дорогих подарков, как это делали остальные ее поклонники, который сразу же прекратил преследовать ее, стоило ей лишь попросить его об этом, и которому, хотя она не признавалась в этом даже самой себе, таки удалось покорить ее сердце. Ну… или почти удалось. В первое мгновение ей показалось, что она все-таки заснула и все это лишь сон, игра усталости, воображения и тайных чувств. Девушка зажмурилась, а затем резко открыла глаза и несколько раз тряхнула головой, но ничего не изменилось. Она по-прежнему стояла в своей гримерной, а прямо напротив нее, тяжело опираясь рукой на косяк и прожигая ее мрачным, почти жестоким взглядом, стоял Уильям-Альберт Эндри. Не сводя с него изумленно распахнутых глаз, она машинально ущипнула себя за руку и едва не подпрыгнула от боли.
«Значит, это не сон», – молнией пронеслось у нее в голове.
- Что… Что все это значит? – наконец пробормотала она, понемногу приходя в себя. – Зачем вы здесь? Я же просила вас не приходить больше. Сплетни…
- Сплетни?!! – процедил Альберт, словно выплюнув это слово ей в лицо. - Только не нужно рассказывать мне сказки, будто бы тебя волнует, что скажут люди! Тебе больше не удастся сделать из меня дурака. Больше я тебе не поверю.
Шанталь так растерялась, что в первую минуту не нашла, что сказать на это. А затем по ее лицу разлилась мертвенная бледность, черные глаза возмущенно вспыхнули, а брови сошлись над переносицей.
- Что вы такое говорите? По какому праву…
- По единственному праву, которое ты признаешь, - холодно перебил ее Альберт. Два полыхающих гневом взгляда – синий и черный – скрестились, словно два клинка в смертельном поединке. Казалось, даже воздух в комнате потемнел и зазвенел невидимым напряжением. - По праву самого богатого и знатного!
- Что?!! Да как вы смеете!
- Как я смею?!!
Сорвавшись с места, он в два шага очутился прямо перед ней и, схватив ее за плечи, несколько раз тряхнул с такой силой, что ее голова мотнулась, словно у тряпичной куклы. Не ожидавшая этого Шанталь испуганно замерла в его руках, не сделав даже слабой попытки освободиться. Шпильки, удерживавшие ее волосы, уложенные в скромный тяжелый узел на затылке, разлетелись в стороны, и шелковистые черные локоны волнами рассыпались по плечам, но ни один из участников этой сцены не обратил на это никакого внимания.
- Да что с вами, мисс Шанталь? – издевательски прошипел Альберт, почти с ненавистью глядя в ее бескровное лицо с испуганно распахнутыми черными глазами. - В Париже вы не были такой щепетильной. И совсем не боялись сплетен, если судить по тому, что о вас писали в газетах. О нет. Наоборот! Вы выставляли себя напоказ. Себя и свои шашни с этими денежными мешками с длинными родословными. Тогда вас, кажется, совсем не беспокоило, что о вас скажут или подумают. Так почему же здесь, в Чикаго, вы вдруг стали такой строгой поборницей нравов? С чего такая перемена?!! Молчишь? А я скажу с чего. Набиваешь себе цену! Так если дело только за этим, надо было сразу сказать! Ты же знала, что я богат. Очень богат. Один из самых богатых в Чикаго. Это тебе любой подтвердит. Я заплатил бы столько, сколько ты потребовала, и даже не стал бы торговаться. Так зачем же было лгать и разыгрывать из себя недотрогу?
Он еще раз сильно тряхнул ее, испепеляя потемневшим почти до черноты взглядом. И тут до нее донесся знакомый запах.
- Господи, да ты пьян! - пробормотала Шанталь, озаренная внезапной догадкой.
- Пьян? – лицо Альберта исказилось в гримасе, представлявшей жуткую смесь гнева, горечи, разочарования, презрения и насмешки. - О нет. Я не пьян. К сожалению. Всего виски этого мира не хватит напиться до такой степени, чтобы забыть, каким дураком я был. Меня ловко облапошила театральная актриса, приторговывающая собой на подмостках. Словно жалкого, глупого, доверчивого щенка. Впрочем, я и вел себя, как жалкий, глупый, доверчивый щенок. Приходил на каждый твой спектакль, посылал букеты. Выставлял себя на посмешище вместо того, чтобы напрямую спросить о цене. Господи, я сам себе противен! Впрочем, по заслугам мне, наивному идиоту. Нашел, где искать чистоту и искренность!
Он снова тряхнул ее с такой силой, словно хотел вытрясти из нее душу. Шанталь болезненно поморщилась и попыталась высвободиться, но ее попытка привела лишь к тому, что Альберт сильнее сжал пальцы, буквально впившись ей в плечи.
- Отпустите меня! Мне больно!
- Мне тоже больно. Мне очень больно. И становится еще больнее, когда я думаю о том, кому я готов был отдать свое сердце и все, что имею. Шлюха! Обыкновенная жалкая шлюха! Такая же, как и те, что открыто торгуют своим телом в борделях и на улицах. Нет, хуже. Те, по крайней мере, не притворяются добродетельными и не играют в высокие чувства. Они просто делают свое дело, берут деньги и исчезают из твоей жизни навсегда, не причиняя боли ни себе, ни другим.
Это оказалось последней каплей, переполнившей чашу ее терпения.
- Господи, да что такое сегодня происходит?!! – взорвалась девушка, пытаясь вывернуться из его звериной хватки. - Что с вами со всеми? Сначала Блэкбурн, теперь вы!
При упоминании имени более удачливого и от этого вдвойне ненавистного соперника начавшая было утихать ярость Альберта вспыхнула с новой силой, сжигая в пепел последние остатки благоразумия и сострадания.
- Блэкбурн, говоришь?!!! – взревел он, словно зверь, получивший смертельную рану. - Да, я видел, как ты садилась в его экипаж. Славно поразвлеклись? Надеюсь, вам было очень весело. Разумеется, было! Ты ведь любишь повеселиться? Особенно за счет любовников. Богатых, знатных любовников. В Париже – де Сан-Сир, здесь – Блэкбурн. Кто следующий? Хотя я знаю, кто будет следующим. Следующим буду я! Не волнуйся, крошка. Я заплачу тебе больше, чем они. Я заплачу столько, сколь ты захочешь. Сколько скажешь. Ты будешь принадлежать мне. Но только мне. И между нами больше не будет лжи. Все будет по-честному.
Взглянув в его почерневшее и почти до неузнаваемости искаженное болью и бешенством лицо с глазами, напоминающими две черные бездны, полыхающие яростным огнем, и нервно вздрагивающими, побелевшими крыльями носа, Шанталь ощутила себя загнанной в угол маленькой беспомощной мышкой в лапах обезумевшего от голода гигантского кота и впервые за все время этого странного разговора действительно испугалась. Его безумие было почти осязаемо. Казалось, еще мгновение, еще одно слово – и он перешагнет ту последнюю черту, отделяющую человека от зверя. И наступит конец. И она боялась даже думать о том, каким будет этот конец.
- Господи, вы сошли с ума, - умоляюще прошептала девушка, с трудом удерживая наворачивающиеся на глаза слезы. - Вы не знаете, не понимаете…
- О, нет, моя милая. Теперь я все понимаю. Жаль только, что, в отличие от де Сан-Сира и Блэкбурна, я не сразу раскусил тебя.
- Де Сан-Сир?!! – это имя пробудило в ней прежний гнев. - Не смейте говорить мне об этом подлеце! Вы ничего не знаете!
- За что вы так злитесь на него? – ядовито усмехнулся Альберт, сверля ее пристальным изучающим взглядом, словно удав кролика. - За то, что он раскусил вашу игру? За то, что показал всему свету ваше истинное лицо? Не стоит. Он ведь был не первым. Газеты писали и о других. Только я не запомнил их имен. Их было слишком много. Так почему вы злитесь на беднягу де Сан-Сира? Может быть, потому что он не женился на тебе? А ты думала, что он такой дурак, что женится на шлюхе, на которой клейма ставить негде? – Шанталь никогда не думала, что может быть так больно. Что на свете вообще существует такая боль. Слова Альберта врезались в ее сердце, подобно ударам кнута, безжалостно раздирая его на части и оставляя после себя лишь ошметки, истекающие кровью. Она даже не пыталась вырваться или возражать, понимая, что он попросту не услышит ее. Сейчас он не слышал никого, кроме своей собственной боли и разочарования. А потому она просто стояла перед ним, подчиняясь силе его рук, то и дело встряхивающих ее, словно куклу, и не делая попытки освободиться. - Нет, милая, - между тем продолжал Альберт свой обличительный монолог. - На таких, как ты, не женятся. Им платят и ими пользуются. Это всё, чего заслуживают такие, как ты. И сегодня плачу я. Сегодня ты принадлежишь мне.
Отпустив ее плечи, он схватил ее за запястье и направился к двери, таща ее за собой.
- Куда вы тащите меня? – девушка сделала еще одну безнадежную попытку вырваться. - Отпустите немедленно!
- Ты поедешь со мной, - не оборачиваясь, жестко отрезал Альберт, продолжая тащить упирающуюся девушку к двери. - Я же сказал: сегодня ты принадлежишь мне. Я долго был дураком и выставлял себя на посмешище ради тебя. Полагаю, я заслужил награду и намерен ее получить. Сегодня. Сейчас.
Отчаявшись взывать к его разуму, Шанталь предприняла последнюю попытку.
- Я закричу.
- А как же твое желание избежать сплетен? А впрочем, давай, кричи. Я хочу посмотреть на того, кто осмелиться встать мне поперек дороги.
- Внизу дежурит Дэни, - упрямо заявила Шанталь в слабой надежде все же вразумить разбушевавшегося мужчину. - Он расскажет все месье Полю, и тот поднимет на ноги всю полицию Чикаго!
- Ты имеешь в виду мальчика у двери? – зло усмехнулся Альберт. - Его там нет. Я просил его сходить кое-куда и хорошо заплатил. Его еще долго не будет. Что касается месье Штрассера, то сомневаюсь, что он будет устраивать шумиху. Театру это не выгодно. Это может сильно подмочить репутацию труппы. Кроме того, что он и ты можете сказать полиции? Театральная актриса, имевшая множество романов в Европе, обвиняет богатого человека с безупречной репутацией в… В чем? В похищении? В изнасиловании? И ты думаешь, тебе поверят? Вы лишитесь зрителей и… всё. Конец. Финита ля комедия. Это будет конец всему: вам, вашему успеху и вашей труппе!
Это было больно и жестоко - все то, что он говорил - но самое страшное заключалось в том, что все это было правдой, и Шанталь прекрасно это понимала. Поэтому она смирилась и, перестав сопротивляться, послушно последовала за своим вторым похитителем.
«Что за злосчастный день? Нет, этот мир точно сошел с ума. Господи, помоги мне, я так устала».
- Ой, Элиза, взгляни! Это же твой дядюшка Уильям-Альберт Эндри!
- Я помню, как зовут моего дядюшку, - холодно обронила Элиза, глядя на вышедших из театра Альберта и Шанталь.
Даже с такого расстояния ей было прекрасно видно хмурое и мрачное, словно грозовая туча перед бурей, лицо Альберта, а насупленные брови, напряженные скулы и упрямо выпяченный подбородок с сурово поджатыми губами свидетельствовали о том, что их обладатель готов взорваться в любое мгновение, обрушив всю силу своего гнева на первого же, кому выпадет несчастье оказаться у него на пути. Его спутница была бледна и выглядела очень расстроенной и еще более усталой. До такой степени, что, казалось, только рука Альберта, мертвой хваткой вцепившаяся в ее локоть, не дает ей упасть на землю. Парочка направилась к машине, стоящей прямо напротив входа в театр, в которой Элиза безошибочно опознала личный автомобиль Альберта. Только на этот раз рядом с ней не маячила знакомая фигура Джорджа, служившего ее дядюшке помимо всего прочего еще и персональным шофером. Альберт усадил свою спутницу на пассажирское место впереди, после чего с силой, граничащей со злостью, захлопнул дверцу, и, быстро обойдя машину, занял место шофера. Спустя мгновение до них донесся грубоватый рокот мотора, после чего автомобиль сорвался с места, пронесся мимо и, свернув в одну из боковых улочек, скрылся из виду.
- Господи, это же была сама Шанталь. Шанталь собственной персоной! Я ее сразу узнала, хотя она без грима и одета, словно прислуга! – донесся до нее, словно сквозь плотный слой ваты, дрожащий от восторга голосок Дэйзи.
Вздрогнув от неожиданности, Элиза удивленно воззрилась на подругу, словно только что заместила ее присутствие. Впрочем, как мысленно призналась она себе, в какой-то мере это так и было: она была так ошеломлена увиденным, что на какое-то время просто перестала слышать и замечать происходящее вокруг. Между тем совершенно не заметившая, какое впечатление произвело на ее подругу появление Альберта вместе с Шанталь, Дэйзи продолжала весело щебетать:
- Нет, ты только подумай, Элиза, они вместе вышли из театра, при этом он поддерживал ее под руку так, словно они… э-э… - девушка споткнулась, подбирая нужное слово, - весьма близки, - наконец продолжила она после секундной паузы, нарочито и многозначительно выделив голосом слово «весьма», - сели в машину и уехали. Вот так запросто, среди бела дня на глазах у всех! Они даже не пытались скрываться. Наоборот, их не заметил бы только слепой! Хотя твой дядюшка не раз демонстрировал, что ему все равно, что о нем думают или говорят в обществе, но, признаться, я не думала, что он осмелится на такое. Это так… хм-м… просто вопиюще неприлично. Я бы даже сказала, что таким поведением он бросает вызов всему уважаемому обществу. Очевидно, твоему дядюшке действительно наплевать на то, что о нем подумают!
- Я заметила, - едва слышно процедила Элиза, изо всех сил пытаясь подавить бушующие внутри ярость и ненависть.
- Значит, Шанталь – любовница твоего дядюшки? И ты действительно ничего не знала об этом? – вкрадчиво поинтересовалось Дэйзи, с пристальным вниманием изучая побледневшее и застывшее, словно мраморная маска, лицо подруги, пытаясь поймать ее взгляд.
От насмешливой иронии, явственно прозвучавшей в ее голосе, у Элизы потемнело в глазах, а ладони непроизвольно сжались в кулаки от злости и бессилия. Однако она, хотя и не без усилий, совладала с охватившим ее гневом и заставила себя разжать пальцы. Холодно пожав плечами, словно речь шла о чем-то совершенно обыденном и не имеющем никакого значения, она равнодушно отрезала:
