Текст книги "Когда мы встретимся вновь (СИ)"

Автор книги: Ellada

сообщить о нарушении

Текущая страница: 67 (всего у книги 136 страниц)

Чуть слышный шепот слился с шелестом ветра в вышине и растворился в нем. Облетевшие ветки задрожали, и последний, еще каким-то чудом державшийся, пожухший листок сорвался и, плавно кружась, опустился на землю. Они еще долго сидели возле нее. Неподвижно и молча, боясь неосторожным движением или словом нарушить эту застывшую тишину, словно бы склонившуюся в торжественно-приветственном поклоне перед равнодушной и всевластной госпожой Смертью. Наконец Жоа протянула руку и осторожно закрыла глаза Антуанет. Веки плавно и легко опустились, скрывая тусклый остановившийся взгляд. Еще минуту она смотрела на ее лицо, такое строгое и холодно-спокойное, с разгладившимися и прояснившимися чертами. Застывшее, словно внезапно оборвавшаяся песня. И такое красивое. А затем сняла косынку и накрыла его. - Доктор Люмьер, - Жоа повернулась к старичку. Ее лицо было совершенно спокойно, а голос звучал тихо, но твердо и ровно, - Вы не могли бы связаться с 1480? Там недавно умер один из раненых. Его звали Кристиан-Пьер де Ла Вреньи. Это тот самый человек, к которому ездила Антуанет. Я хочу знать, куда было отправлено его тело. Мне кажется, Антуанет хотела бы, чтобы ее похоронили рядом с ним. Она любила его. - Понятно, - доктор Люмьер вздохнул и нахмурился. – Думаю, это можно будет выяснить. Когда мы доберемся до нашего нового месторасположения, разумеется. - Почему они расстреляли колонну? – вмешалась в разговор Кенди. – Ведь на машинах же были красные кресты. Как они могли? Ведь здесь только раненые! - Это война, Кенди, - вздохнул старичок. – Она не выбирает. Вообще-то я был готов к этому. - Были готовы? – в один голос ошеломленно воскликнули девушки. - Да. Это не первая колонна с ранеными, которая подверглась обстрелу. Штаб предупредил о возможности налета. Тем более, что дорога проходит рядом с линией боев. Очевидно, враг подозревает, что мы используем санитарные машины не только для перевозки раненых, но и для подвоза оружия. Заметьте, они стреляли исключительно по машинам и, как только колонна была уничтожена, сразу же улетели. - Но люди все равно могли пострадать! – жестко возразила Флэнни. – И пострадали. Впервые за все время их знакомства Кенди видела подругу, вечно-спокойную, невозмутимо-холодную Флэнни, в таком состоянии. Гнев невидимыми волнами исходил от ее высокой и напряженной, словно сжатая пружина, фигуры. Доктор пожал плечами. - Очевидно, они полагают, что это того стоит, - сухо заметил он. – Что такое жизни людей, когда речь идет о победе? Нет, не о победе. О личных амбициях! Да и жертв могло быть значительно больше, если бы мы не были предупреждены о возможности нападения. Я и Антуанет специально проинструктировали всех врачей и медсестер, как следует действовать в подобной ситуации, хотя и постарались, чтобы это не слишком бросалось в глаза. Не хотели понапрасну беспокоить. Налета могло и не быть, а нервы и так у всех на пределе. Нам тут только нервных срывов и паники не хватало. И без того положение хуже некуда. - Вы правы, - подумав, согласилась Флэнни. - Сам знаю, что прав, - хмуро проворчал доктор и, еще раз взглянув на тело Антуанет, отвернулся и досадливо покачал головой. – Накройте ее одеялом, - коротко распорядился он привычным недовольным тоном. – Не нужно, чтобы раненые видели. Да и вообще ни к чему. Надеюсь, машины придут скоро. И займитесь, наконец, ранеными. - Но… - Мы не имеем права раскисать, хлюпать носом и сдаваться! Что бы ни случилось, но работа - прежде всего. Слишком много человеческих жизней зависит от этого! Наш бой продолжается, – он направился к кострам, но, сделав несколько шагов, обернулся и внимательно и строго посмотрел на девушек. – Антуанет сказала бы вам то же самое, - добавил он и продолжил путь. Еще мгновение Кенди, Флэнни и Жоа смотрели, как он уходит, а затем поспешили следом. Доктор Люмьер был прав – их бой продолжался. 9 ноября 1918 года в Германии произошла революция и король Вильгельм был свергнут с престола, а спустя сутки, 11 ноября 1918 года, на станции Ретонт в Компьенском лесу между Германией и странами Антанты было подписано перемирие, положившее конец Первой мировой войне. Но многие из тех, кого коснулась война, уже не узнали об этом. Продолжение следует… ========== Часть 25. «Прощай, Крест…» ========== Их голосам всегда сливаться в такт, И душам их дано бродить в цветах, И Вечностью дышать в одно дыханье, И встретиться — со вздохом на устах – На хрупких переправах и мостах, На узких перекрестках мирозданья. В. Высоцкий Ноябрь 1918 года. Франция, Марсель. Марсель был серым, промозглым и очень влажным, как, впрочем, большинство портовых городов. К тому же, городов, только что переживших ужасную войну. Небо было затянуто тяжелыми свинцово-серыми тучами, нависшими так низко, что, казалось, еще секунда – и они просто упадут на землю. Часто из этой мутной, клубящейся, словно котел ведьминого варева, пелены моросил мелкий надоедливый дождь, нередко смешанный с отвратительно мокрым липким снегом, а с моря неслись резкие порывы сурового соленого ветра, из-за влажности казавшегося более холодным, чем он был на самом деле. Но Нил не замечал этого. Он шел вниз по улице. Улочка была очень узкой. Вымощенную черным, отполированным влагой и годами камнем дорогу без тротуаров с обеих сторон окружали невысокие двухэтажные здания, хотя и аккуратные, но с облупившейся краской и потемневшим деревом, почти скрывавшиеся за высокими заборами, сложенными из грубого необработанного булыжника. Облетевшие ветви деревьев выглядывали из-за каменных стен и тоскливо свешивались вниз, так и норовя задеть головы прохожих. Очевидно, это была старая часть города, где, к тому же, проживали в лучшем случае буржуа средней руки. Однако Нил не замечал ни обветшалости домов, ни серости неба над головой, ни пронизывающего ветра. Он шел неторопливым прогулочным шагом, полуопустив веки, вслушиваясь в доносящийся издалека тихий шелест волн и с наслаждением вдыхая прохладный влажный воздух, сладко пахнущий морем, ветром и… свободой. Наконец-то свободой. Война закончилась. Странно, но когда он думал об этом, внутри отчего-то начинало шевелиться смутное неверие в реальность происходящего. Ему не верилось, что все закончилось. Что он-таки дошел до конца. И - что еще более удивительно, невероятно и совершенно неожиданно – дошел живым. Только от одной этой мысли начинала кружиться голова, а внутри поднимались легкость и невыразимое словами ощущение счастья бытия. Здесь, в холодной серости Марселя, исполненной тягучего покоя, неторопливости и тишины, только что окончившаяся война вдруг показалась далеким страшным сном. Полузабытым и полустертым, словно размытый дождем и полумраком силуэт. Да, он был жив. И он был счастлив. По крайней мере, пока. Нил старался не думать о предстоящем возвращении домой и о том, что его ждет по ту сторону океана. Ведь там, дома, ступив на родную землю Америки, ему вновь предстояло стать не более чем заключенным. И не просто заключенным, но осужденным на каторжные работы за убийство. И там, в серых каменных застенках, его поджидал помощник начальника тюрьмы Сент-Джеймс Стэнтон. «Впрочем, Стэнтон наверняка придумал что-нибудь, чтобы обмануть Элизу, а значит, получил солидный куш за мою смерть. Так что, может статься, его уже и нет в Сент-Джеймсе. Наверняка, прихватив денежки, он предпочел оставить столь низкопробное занятие и залег на дно где-нибудь подальше от Чикаго, чтобы всласть насладиться роскошной жизнью. Что ж… Тем лучше для меня! – по губам Нила скользнула едва заметная мрачная усмешка. Остановившись, он на мгновение закрыл глаза и тряхнул головой. – К черту! Еще будет время подумать о неприятном! Путешествие будет длинным. Но это еще нескоро. А пока какого черта травить себя тем, что не можешь изменить? Будем жить, пока живется, а там посмотрим, как обернется, - подумав об этом, Нил снова усмехнулся, но на этот раз это была уже иная усмешка, не ядовито-мрачная, а исполненная снисходительного веселья и легкой иронии над самим собой. – Ну, надо же! Я стал рассуждать совсем как этот худосочный проныра Штопор! – при воспоминании о вездесущем и неунывающем сквернослове-сокамернике Нил почувствовал, как снова поднимается настроение, и, открыв глаза, продолжил путь. – Интересно, где он сейчас? – после того, как его и Креста отпустили из военно-полевого госпиталя 1480, вернувшись в расположение штаба они узнали, что большая часть отделения, которым командовал сержант Девуазье, погибла, а тех, кто выжил, распределили по иным подразделениям, и они отправились на новое место службы. С тех пор они ничего не слышали о Штопоре. – А может, он… А вдруг он погиб? – от этой внезапно пришедшей в голову мысли Нил остановился, как вкопанный, но в следующую секунду снова тряхнул головой, прогоняя ее. – Нет, не может такого быть! Уж кто-кто, а Штопор сумеет о себе позаботиться. Он всегда был самым осторожным из нас, никогда не лез на рожон. Нет, он точно жив. Надо бы поспрашивать о нем. Да и о Кресте тоже, - вспомнив о французе, Нил нахмурился. Сердце нервно трепыхнулось и сжалось от непонятного беспокойства, а по спине пробежала холодная дрожь тревожного предчувствия. – Надеюсь, у него тоже все в порядке. Он был тяжело ранен. Наверное, все еще в госпитале. Скорее всего, его отправили в Париж. В таком случае, его будет нетрудно найти. Не то, что Штопора. Я не знаю даже имени этого чертового ирландца!» Отделение, в котором служил Нил, прибыло в Марсель неделю назад. Немедленно по прибытии они направились в военную комендатуру, где после переклички и регистрации сдали оружие и были расквартированы по небольшим домикам на западной окраине города, где им и предстояло жить до отплытия в Америку. Дома были тесными, очень простыми и скромными и напоминали бараки для бедных, но после стольких месяцев жизни в окопах под дождем, снегом и ветром, после бесконечных маршей, ночевок на голой земле при скудном тепле костров, с чувством вечного голода, недосыпания и усталости, жизнь, где можно было спокойно выспаться на нормальной кровати, застеленной чистыми простынями, под грубым шерстяным одеялом, где можно было обедать за столом и не спеша прогуливаться по улицам, не опасаясь каждую секунду услышать знакомый свист пуль, стрекот пулеметов или, того хуже, воющий гул бомбардировщиков, а просто бесцельно идти вперед, наслаждаясь тишиной и покоем, казалась почти раем. Приход лайнера «Аквитания», который должен был доставить в Америку его и остальных солдат Американских экспедиционных сил, что собирались сейчас здесь, в Марселе, ожидался через две недели, а потому у Нила в запасе была масса свободного времени, которое он собирался потратить на то, чтобы узнать хоть что-нибудь о судьбе Штопора и Креста. Если Креста в Марселе в ближайшее время просто не могло быть, то Штопор, как полагал Нил, должен был либо уже находиться здесь, либо вот-вот объявиться, поэтому, покончив с хлопотными формальностями, связанными с регистрацией, сдачей оружия и размещением во временное жилище, Нил тут же отправился проверять дома, где были размещены солдаты других отделений. Он медленно шел по городу, тщательно всматриваясь в лица встречных прохожих, облаченных в знакомую зеленую форму, в надежде увидеть знакомые черты. К вечеру, переговорив в командирами всех ранее прибывших в Марсель отделений, он уже знал, что Штопора в городе нет. Но подразделения прибывали ежедневно, и Нил не терял надежду все же узнать хоть что-нибудь о судьбе ирландца. Добравшись до конца улицы, Нил свернул за угол и остановился перед зданием военной комендатуры. Сегодня утром он получил приглашение, в котором ему предлагалось явиться в два часа в комендатуру к майору Стратфорду. Приглашение принес личный адъютант майора. Нилу этот вызов показался не столько странным, сколько неожиданным, ведь он был всего лишь рядовым и никогда даже не встречался с высшим командованием, а тем более с офицерами такого ранга, как майор. Однако приказы командира обсуждению не подлежали, а потому сейчас он стоял перед зданием военной комендатуры – приземистым, двухэтажным, с крышей из старой черепицы кроваво-красного цвета, ярким пятном выделявшейся на фоне бесцветно-белесого неба и серо-черных облупленных домов. Как и большинство зданий в Марселе, дом, где временно расположилась военная комендатура Американских экспедиционных сил, был очень старым, но сложенные из крупных необработанных серых камней стены, словно крепость времен раннего Средневековья, создавали впечатление мощности и неприступности, которое усиливалось небольшими узкими окнами с мрачно поблескивающими стеклами и потемневшим от влаги и времени деревом рам. Нил окинул здание задумчиво-равнодушным взглядом и, поднявшись по ступенькам на небольшое каменное крыльцо, вошел внутрь. Тяжелая деревянная дверь с массивной медной ручкой бесшумно закрылась за его спиной. Несмотря на то, что была середина дня, в холле никого не оказалось. Нил недоуменно оглянулся по сторонам и, пожав плечами, направился к лестнице, ведущей на второй этаж. Ему отчего-то казалось, что кабинет майора должен быть именно там. Поднявшись наверх, он замер. Прямо перед ним простирался длинный коридор, вдоль стен которого было множество дверей. Нил нерешительно переводил взгляд с одной двери на другую, размышляя, в какую лучше постучать, но в этот момент одна из дверей открылась, и в коридор вышел тот самый адъютант, который передал ему приказ. Увидев Нила, он приветственно улыбнулся и поспешил навстречу. - Добрый день, мистер Лэганн. - Добрый день, сэр, - Нил по привычке отдал честь. - Бросьте, - рассмеялся тот. – Мы же уже не на фронте. Кому сейчас есть дело до этих формальностей? Нил небрежно повел плечом и ничего не ответил. - Вы к майору Стратфорду? – между тем осведомился адъютант, не обратив внимания на этот жест. - Да, - коротко ответил Нил. – Как раз размышлял, за какой именно дверью его кабинет. - Туда, - мужчина указал на вторую дверь слева от него. - Спасибо, - Нил кивнул в знак благодарности и направился к указанной двери. – Полагаю, мне следует поспешить, - хмуро пояснил он на прощание. - Верно полагаете, мистер Лэганн, - усмехнулся адъютант. – Майор не любит ждать. До свидания. Развернувшись, он направился к лестнице. - До свидания, - пробормотал Нил, провожая его взглядом. Дождавшись, когда шаги адъютанта стихнут внизу, Нил повернулся к указанной двери и, одернув форму, коротко постучал. - Войдите, - донесся изнутри основательно приглушенный толщиной дерева густой мужской голос. Нил открыл дверь и решительно шагнул внутрь. Щелкнув каблуками, он привычным жестом, отшлифованным неустанными стараниями сержанта Девуазье почти до совершенства, отдал честь и четко и громко отчеканил: - Сэр, рядовой Лэганн по вашему приказанию прибыл! - Вольно, - пробормотал майор Стратфорд, отрываясь от разложенных перед ним бумаг. Откинувшись на спинку стула, он медленно обвел взглядом высокую худую фигуру Нила, застывшего навытяжку у двери, и, усмехнувшись, покачал головой. – Проходите, присаживайтесь, рядовой Лэганн. Немного расслабившись, Нил подошел к столу, опустился на единственный стоящий перед ним стул и вопросительно посмотрел на майора. Тем временем тот выдвинул ящик стола и, порывшись в нем, вытащил тонкую папку. Положив ее перед собой, он открыл ее и, аккуратно вынув несколько документов, принялся внимательно их изучать. Нил терпеливо ждал. Наконец майор отложил документы и снова посмотрел на него задумчиво-внимательным взглядом, меж сведенных бровей пролегла едва заметная морщинка. - Для начала я хотел бы кое-что уточнить. Ваше имя Дэниэл Лэганн. В феврале этого года вы были осуждены судом Чикаго за убийство и приговорены к каторжным работам, - майор сделал паузу, словно ожидая ответа. Нил молча кивнул, подтверждая сказанное. - Вы содержались в тюрьме Сент-Джеймс, но во время зимнего набора записались добровольцем в армию, - продолжил Стратфорд. - Вы прибыли во Францию в конце марта, прошли двухмесячную подготовку в тренировочном лагере и поступили в отделение под командованием сержанта Девуазье. Все это время вы воевали в отделениях авангарда во Фландрии. Нил снова кивнул.