Текст книги "Ключ Всех Дверей. Бракирийский след (СИ)"
Автор книги: Саша Скиф
сообщить о нарушении
Текущая страница: 98 (всего у книги 113 страниц)
Ли’Нор вытаращилась на неё в некотором шоке.
– Подняться?! С нашей-то наружностью, разумно ли? Даже вам… земляне к маркабам, я так поняла, относятся тоже… неприязненно. Тем более вас намного меньше.
– Да, это верно. Но сейчас всё-таки ночь, праздных глаз не слишком много. Да и есть здесь один хорошо замаскированный выход – не слишком удобный, вентиляционная шахта, выходящая в середину густых зарослей. Город там не посмотришь, вообще ничего не посмотришь, разве что пару звёзд на небе увидеть можно… Но хотя бы немного побыть на земле, а не под землёй.
– С вашего позволения, я возьму вот это. Этого вполне достаточно.
Джилайки удивлённо посмотрели на отрез ткани в руках Намгана, потом обменялись непонимающими взглядами между собой.
– И дальше что? Сам шить, что ли, будешь?
– Зачем? Просто вернусь к более привычному для себя одеянию, – улыбающийся Намган сбросил порядком протёртую форменную рубашку, великоватую ему на пару размеров (но увы, ничего более подходящего на корабле просто не было, меньше была только форма Игласа и Дримштикта, которой они, ввиду специфики покроя, поделиться не могли) и молниеносно обернул тело светло-оранжевой тканью. Джилайки снова обменялись взглядами, уже ошарашенными.
– Это вот так вы одеваетесь? Завернулись в ткань – и всё?
– Не все, – поспешила успокоить Софья, подшивающая на вертящемся и почёсывающемся Эльгарде штанину, – это национальная традиция. Или в большей мере религиозная… Хорошо, конечно, что здесь не холодно. Иначе пришлось бы посложнее.
– В холодных краях нам разрешено иметь несколько больше одежды, столько, сколько достаточно для обеспечения безопасности своего здоровья. Мы не догматики, важна не форма, а принцип – не иметь лишних вещей… По рабочей надобности, помогая госпоже Дайенн в медблоке, я ношу, конечно, медицинскую спецодежду, но она ведь не совсем моя… Точнее, и ничто другое не моё, всё это мы лишь берём в долг на тот или иной период жизни.
– Плохо только одно, – нахмурился Тойже, – цвет такой, в глаза бросается. Ну, в лесу-то. Может, на выезд найдётся там такая же тряпица, но тёмно-зелёная? Это не будет нарушением религиозных традиций?
– Какой выезд, вы о чём? – Софья, не сдержавшись, шлёпнула балующегося со скуки ранни по костлявой заднице.
– Туннель копаем в окрестностях Ятфы.
– Туннель?
– Ну да, туннель. Большой, добротный, хорошо замаскированный туннель… Вот этот землянин вызвался участвовать, очень кстати, много людей мы туда направить не можем, каждые руки будут неоценимы. Благо, копать-то умеют все.
На лице Самму, просматривающего вместе с Диусом формы для печати, отразился некий скепсис ввиду, должно быть, щуплого телосложения Намгана, но он ничего не сказал.
– Жаль, работа сколь тяжёлая, столь и бессмысленная. Копать сутки-двое практически без передыху только для того, чтоб создать приманку для туповатых вояк, ну, раз уж мы пускаем слушок про Ятфу, то стоит с этого извлечь максимальную пользу. Места благодатные, там на подступах пара небольших, но довольно коварных болот…
– Ничего, меня очень хорошо обучили бессмысленной работе, – улыбнулся Намган, – в том числе и созданию крайне недолговечных вещей. Это учит смирению и свободе от привязанностей.
– И вообще рельеф причудливый, искать там то, чего нет, то есть наш лагерь, можно долго. Ну а как найдут этот туннель – завалить эту красоту вместе с ними…
Дэвид, в углу за компьютером вычитывавший материалы для отправки в Вайжел, обернулся с несколько встревоженным лицом.
– Но ведь кроме бессмысленности, получается… Это ведь не просто приманка, а ловушка. То, что вы помогаете в убийстве, а не просто отводе глаз – это не… Вы уверены, что не пожалеете об этом?
Тибетец присел на стул, по сползшей с лица улыбке Софья предположила сперва, что он готов пожалеть, пожалеть прямо сейчас и отказаться от участия. Но он покачал головой.
– Я не имею отношения к началу этой войны, и вряд ли могу что-то сделать для её завершения. Но то, что кто-то, ищущий чужой смерти, однажды найдёт свою – это, в сущности, справедливо… Дело даже не в том, что никого из них я на самом деле не убью, что человек это не его тело, не его вот эта жизнь, это бы звучало не более чем отговорки. Но устранение от участия в чём-либо тоже будет отговорками. Если так посмотреть, то, чем заняты сейчас вы, при всей мирности самого дела – тоже служит нуждам этой войны. Мы не можем быть совсем никак не замешаны, если собираемся выжить и покинуть это место.
– Традиция у нас такая, – проворчал Диус, – попадать в такие места, откуда чтобы выбраться – приходится включаться в местные азартные игры. Думаю, всё дело в неком талисмане команды по имени Вадим Алварес, это традиция его семьи, заложенная ещё до его рождения.
– Ну, если так говорить, на Центавр-то тогда мы все отправились добровольно…
– Да уж, хвала Создателю, спустя столько лет я хотя бы вспоминать об этом могу спокойно! Правда, всё равно поражаясь, как я смирился с твоим участием. А, ну да, кто б меня спрашивал-то… Кто ж, кроме тебя, пытался бы читать проповеди ДРАКХАМ!
– Боевая обстановка не очень способствовала проповедям, увы, – помрачневший Дэвид невольно коснулся плеча.
– То, что твой противник нередко осознанная и законченная сволочь, вот что на самом деле не способствует проповедям! И как выяснилось, это касается не только генетических родственников Теней… Так что да, буддист на Джи-Лай-Кенаб это в любом случае не так абсурдно, как минбарец на Центавре.
– Да почему у вас такие информкристаллы?! – Дэвид с десятой попытки наконец выковырял информкристалл из гнезда, – их же брать неудобно, на пару миллиметров над гнездом возвышаются!
Самму молча протянул ему щипчики, а Гелли счёл нужным пояснить:
– Знаем, что неудобно. Но легко тебе – легко и кому не надо. Нужды маскировки. Информкристалл изымут, если поймут, что это он. Провозим под видом украшений – вставляем в перстни, колье, серьги. Тоже отобрать могут, хотя считается дешёвыми стекляшками. Но при попытке извлечь камень без определённых мер предосторожности проскакивает искра и информация стирается. Один башковитый маркаб придумал, упокой маркабские боги его душу, как подобает.
– А один башковитый землянин придумал – при стирании там остаётся только фотка джилайского причиндала, во весь экран, – усмехнулся Самму, – дорого б дал, чтоб увидеть рожи этих… С безопасного, конечно, расстояния. Замечательней бы было только создать программу-вирус, закрепляющую эту картинку на их экранах навечно.
– Могу создать. Не думаю, что это представляет большую сложность, ваших кодов я, конечно, не знаю, но они-то, как понимаю, пользуются земными?
На сей раз в некотором шоке обернулись все.
– Вы?!
– Ну да, а что. До того, как присоединиться к учителю Бадмагуро, я был программистом. Такие вещи точно не представляют для меня большой сложности. Или вы снова о том, идёт ли это моему моральному облику?
– Нет, думаю, тебе точно не стоит.
– Почему? – Илкойненас, кажется, обиделся.
– Очевидно же – потому что маркабская колония. А восприимчивость лорканцев к этой чёртовой чуме никто не изучал. Они, конечно, вроде как сывороткой их всех снабдили… Что за сыворотка, кто б её знал? Убивает она вирус насовсем или только так, усыпляет? Всё-таки многие очевидцы тех дней могут быть ещё живы, кто был детьми, так уж точно. Мало ли…
– Тогда и вообще высаживаться здесь не стоило, – надулся Илкойненас.
– Ну, поздно уже.
Что верно, то верно, торчать на корабле, довольствуясь редкими сообщениями от товарищей и ещё более редкими их визитами, было тяжело. Но пока они не нашли способ безопасно стартовать с планеты и даже не определились до конца, могут ли доверять местному населению, которое может, допустим, сдать пришельцев оккупационным властям просто для создания иллюзии лояльности – лучше не рисковать всем коллективом.
– Да на что там смотреть, в конце концов…
– Ну как сказать – на живых маркабов. В принципе – интересно.
Арвини посмотрел на Колменареса молча и выразительно.
– А разве нет? Ну, я говорю как лорканец. Ведь мы с ними действительно, получается, многим схожи, нас могла постигнуть подобная же судьба. Если б такая вот эпидемия случилась у нас – мы так же обвиняли бы во всём иномирцев и неких развращённых грешников, мы тоже обратились бы к религии, ждали б помощи от молитв и священных книг… и так же вымерли бы в изоляции и отчаянье. В 80е именно об этом говорили проповедники новой веры – посмотрите на маркабов, они верили в заветы предков и они все мертвы… Интересно б было поговорить с теми, кто уцелел, узнать, какие уроки они извлекли для себя. Я думаю, нам всем это было бы полезно.
– Интересней, на мой взгляд, другой урок, – пробормотал Арвини, – о том, как угнетённые умеют отомстить за своё угнетение. Ну, если то, что они говорят – правда… Это тот урок, который нужен был центаврианам в своё время. Да разве только им? Но нам повезло, да, повезло… Нарны не имели достаточных ресурсов, чтоб изобрести что-то такое же действенное против нас. С одной стороны, конечно, я этому рад. Я рад, что живу, что мой мир живёт и имеет возможность учиться на ошибках и становиться лучше. Но может быть, если б вот этот пример стал им известен в своё время…
– Да ничему б их это не научило, – зло махнул рукой Илкойненас, – разумные, даром что величаются разумными, учиться на чужих ошибках страшно не любят. Надо всем, каждому пройти по земле вымершего мира, прикоснуться к следам разрушения, чтобы понять, как – нельзя. По-другому почему-то не работает.
– У меня лично от всех этих фотографий мороз по коже, – помотал головой Хуан-Антонио, – совершенно не хотел бы увидеть эти упадочные декорации воочию. По-моему, их одних достаточно, чтоб объяснить остальной галактике, что здесь творится. Насколько две оккупационные власти высосали все соки…
– Вообще-то недостаточно. Технологический уровень может быть разным, но…
– Какой технологический уровень, ради Валена?! Вы эти здания, видевшие ремонт последний раз тогда же, когда и в первый, видите?
– Андо, я-то тебя понимаю, не горячись. Но ты должен понимать свойства времени, знать, почему люди не всегда могут верить даже своим глазам. Разве мало фальсификаций, постановочных роликов было в истории, а, мало? Про любой мир так можно – снять худшее, самые неприглядные стороны, и выдать их за норму. Пропаганда сотни лет так работает.
– Да, но… Но это же сняли, просто выглянув на улицу, и…
– Это ты знаешь. Потому что это наши коллеги, которые не станут врать, и всё такое. Другие этого не знают, то есть, для них это не аргумент. Этого мало. Я центаврианин, я видел подобных материалов более чем достаточно, и правдивых, и совсем нет, и в том числе о местах, где бывал сам. Можно заснять твой дом, когда у тебя там не прибрано, и выставить тебя конченой свиньёй…
– Ну, вообще-то не получится. У меня всегда прибрано. Так уж отцы приучили.
– Хорошо, хорошо, но ты же понимаешь, что не у всех такие отцы? В принципе же житель любого мира поймёт, о чём я говорю. Что про любого можно найти что-то неприглядное и выдать это за норму, и поскольку все это понимают, то не верят одним только фотографиям с подписями «И вот так у них всегда». Нужны гораздо более масштабные, грамотно подобранные и проработанные материалы.
– Ох, Рауле, где ж ты был, когда разговор шёл о Корианне?
– Что?
– Нет, я не в упрёк тебе сейчас что-то, ты в принципе всё правильно говоришь. Я как раз примерно о том же. В 80х о Корианне ходили как раз примерно такие подборки – облупленные стены зданий, давно не крашеные лавочки в парках и всё такое прочее…
– Слушай, ну это другое!
Эремо покачал головой.
– Для кого – другое? Я говорю тебе о том, что читал сам.
– Вообще-то он прав, – кивнул Илкойненас, – я тоже видел эти публикации, их много и это было довольно оскорбительно. Сейчас подобного меньше, но всё ещё встречается. А в 80х и 90х было очень модно рассказывать о Корианне как о мире полной разрухи, где не живут, а выживают.
– Действительно, – фыркнул с галёрки Ви’Фар, – как странно, что в мире, по которому прошлась масштабная гражданская война – разруха! Мне это очень понятно, да. Как жителю мира, гордость которого тоже немало пострадала от подобного… Со всеми оговорками об оккупации, о применении запрещённого оружия, об истощении ресурсов – когда миры, не прошедшие через подобное, с прищуром следят и оценивают, как ты восстанавливаешь свои города и дороги, снисходительно ёрничают по поводу сервиса в твоих гостиницах и мягкости сидений в твоём транспорте, ты, конечно, отвечаешь на всё это так же снисходительно, но на самом деле тебе хочется убивать!
– Всё началось с одного из детских впечатлений, – продолжал Эремо, – когда нас, отличников с двух школ, привели на заседание Совета. Ну, я в эту выборку попал как-то случайно, вообще-то я был не слишком прилежным учеником, но в этот раз четверть закончил практически безупречно. Нам было лет по 10, казалось бы, какой в этом вообще был смысл, что мы могли там понять? Но такая наша традиция, чтобы мы с детства не видели во власти ничего сакрального, не воспринимали её оторванной от народа и повседневной жизни. Моя одноклассница – она была давняя, заслуженная отличница, с первого класса – очень волновалась по поводу такой чести, а уж её мама, сидевшая как раз в том Совете, волновалась ещё больше… Кто были постарше, вроде, даже что-то поняли. А я смотрел в пол. Ну, смотреть на больших серьёзных дядь и тёть, решающих что-то в жизни целого региона – мы жили тогда в Хитари, вообще-то это отдельная страна когда-то была – я стеснялся, поэтому смотрел в пол. Это был… ну, у землян это вроде называется паркет. Такие деревянные плашечки, когда-то лакированные. Лака на них не осталось совершенно. Дерево местами рассохлось и выкрашивалось, как раз передо мной было несколько таких плашечек, почти распавшихся на отдельные волокна. Потом я смотрел на окно, оно было подальше, но я со своего места видел несколько металлических скоб, которые скрепляли рамы. Чтобы, видимо, они не развалились. Ещё привлекали внимание стулья – они были разные. У деревянных был разный цвет обивки, и дерево, опять же, очень истёртое. А те, которые были обиты искусственной кожей – я со своего места видел два таких – были заклеены… Ну, было видно клеевые швы на протёршейся и прорвавшейся обивке. Мы с мальчиком из параллельного класса потом обсуждали, почему такие стулья. У нас в школе были лучше, на них недавно подновили лаковое покрытие. Он, в отличие от меня, больше смотрел не в пол, а в потолок, так тот, конечно, был недавно покрашен, в один слой водоэмульсионной краски, так что помогло ему это не сильно, но там висела очень старая люстра. Половина плафонов просто не работала. Мы не слишком-то много поняли в вопросах, которые при нас обсуждались, но мы увидели своими глазами эту картину… неуюта, бедности. И потом, когда мы обсуждали всё это, и когда старшеклассники притащили какие-то иномирные газеты – кто-то из взрослых у них их достал – и там читали все эти рассказы иномирных репортёров, как жалко выглядят наши улицы, как бедно и однообразно одеты наши жители…
– Вас это возмутило, понимаю.
– Не то слово. Но видишь ли, мы-то поняли, почему это так. Мы были детьми, но мы поняли. Мы ведь слышали об этом и на уроках, и дома. Достаточно несколько фотографий, чтобы понять, что такое артиллерия и какую память она по себе оставляет, а в нашем городе были и места, где это всё ещё можно было увидеть своими глазами. Были у дома такие башенки на крыше – больше нет их… Недоразобранные остовы там, где были балконы и галереи. После ожесточённой гражданской войны целые города были практически обращены в руины, в пожарища. Там у жителей не было проблем некрашеных полов. Там просто приходилось отстраивать всё заново. А ещё были регионы, где нищета и опустошение были заслугой не войны, а того, что было до неё. Лачуги из дерьма и соломы, одна водонапорная башня на весь посёлок, дающая воды только для приготовления пищи, ручная обработка земли и почти ручная того, что эта земля производила. Там приходилось строить просто всё. Так вот, когда твоя задача – не произвести благоприятное впечатление на гостей, а обеспечить будущее, все силы, все средства ты будешь вкладывать в постройку заводов, прежде всего, производящих оборудование, машин, обрабатывающих землю, руды, производящих материал, из которого это будущее можно построить. Компьютеров… это было особенно важно – обеспечить объединение планеты в единую сеть. А ремонт люстр и стульев – это ну глубоко не первая очередь.
– Ну да, пожалуй.
– И даже покраска стен и починка бордюров далеко не первая очередь – там, где эти стены и бордюры хотя бы есть. Уличное освещение да, везде было в числе приоритетов, это всё-таки безопасность. Мосты… А вот стадион в нашем городе был отремонтирован, когда я уже заканчивал школу. Как-то было понятно – аэродромы важнее.
– Ну, здесь не тот случай.
– Да, не тот. Я лишь о том, что никто не должен судить по одним лишь свидетельствам неприглядного быта, важно доказать, что причиной тому некие незваные гости… В противном случае, уж позволю себе такое сказать – как бы нам не привлечь на головы джи-лай новых благодетелей, которые окажутся хуже первых. Быть может, они и отремонтируют и покрасят дома, но кто будет жить в этих домах?
Вот она, вся диспозиция, как на ладони – такая кукольная, игрушечная, да впрочем, такова она и есть. Нет, у этих есть и кое-что посолиднее, всё-таки есть, молодцы ребята. Чтобы не иметь хоть каких-то лорканских или луматских штучек, надо совсем себя не уважать. Но много ли это делает погоды, в общем и целом…
У него было несколько минут, прежде чем военные хватятся охраны. Не теряя времени даром, он пробежался взглядом по столу, вот книга с закладкой. Аккуратно подцепил ногтем пластиковый календарик, отгибая страницу. Ага, вот и логин. Чуть в стороне – такой же доисторический, как и мониторы, стеклянный шарик с серпантиновым снегом внутри, без преувеличения, раритет – ему полвека по самым скромным предположениям. Но на его подставке – логичнее некуда – пароль. Сразу видно, безопасность здесь поставлена на должный уровень!
Нет, их можно понять, действительно, можно. Сюда ведь, предполагалось, никто посторонний и не мог проникнуть. Вход по биометрии, всё серьёзно. Только вот увы, биометрия прекрасно срабатывает и с мёртвыми телами. Даже немного фрагментированными.
Ну, вот и всё, что оставалось ещё узнать о земной военной базе в окрестностях Хандима. Почему 30 лорканских орудий – единственное, что здесь идёт под кодами, схожими с кодами тех отгрузок для дрази – так и покоятся на одном из складов, хотя одно такое стоит большего, чем целая танковая дивизия? Потому что пока не нашлось никого достаточно богатого и тупого, чтобы их купить. Инструкция то ли утеряна, то ли изначально отсутствовала как явление, а пытаться разобраться методом тыка оказалось чревато. Потерями в технике и личном составе. Зачем вообще, изначально, схватились за то, что им не по уму? Ну, чтоб кому другому не досталось, видимо. Лучше будет без использования, но под присмотром. На их уровне, наверное, даже логично.
– Лучшее доказательство, что загробная жизнь миф – древние лорканцы не поднялись из могил, когда их прибамбасы попали в такие руки. Впрочем, о чём я… если они в руки гроумов попали, тут-то что говорить…
Один минус был у внедрения «скрытого лабиринта» – данные с камер полигона шли с подвисанием, рывками. Ну не рассчитана эта техника на такое. Впрочем, и чёрт с ним, было б, на что там смотреть. Нет, само построение было даже неплохим. Красивым. А дальше…
– Достойных бы вам противников, ребята, хоть иногда. Вы ж так совсем расслабитесь.
Мальчик прошёлся беглым взглядом ещё по парочке файлов, зевнул и ввёл код для вызова. Сигнал пошёл очень быстро, практически мгновенно, это означало, что, скорее всего, его получатель относительно рядом.
– Мне самому сложно в это поверить, но похоже, это действительно всё. По сути, они здесь с важным видом охраняют то, чем не могут воспользоваться сами. А продать дрази и это остатки здравого смысла не позволяют. Берём?
– Нет, не стоит возни. Либо для экстренных случаев у них нашлись действительно подобающие меры безопасности, в чём я сомневаюсь, либо машина не у них. Недооценивают себя ребята-повстанцы, явно недооценивают… Миссия завершена, можешь возвращаться.
– Эм… А я могу отсюда как-нибудь помочь в той вашей кампании? Просто тихо уходить не хотелось бы.
– Лиар, ну как ребёнок. Не можешь не пнуть того, кто и так скоро упадёт… Смотри сам. Долго не задерживайся.
– Хорошо, – улыбнувшись во все тридцать два, пропел мальчик, – куда стартовать-то?
– Будет видно. По предварительным данным – туда, где мы сейчас, но может быть, захочешь присоединиться к пикнику на берегу… Координаты я тебе скину, как будет, куда.
Лиар кивнул, чувствуя, как к щекам прилил жар.
– Я прихвачу пкп, перебью коды максимум в течение часа. Можете вкинуть, когда удобнее будет. До связи.
Отключившись, мальчик ещё несколько секунд смотрел на монитор, прикусив губу и счастливо улыбаясь. Потом, сунув в карман пкп охранника, выскользнул из комнатки и направился в сторону лифта. Как оказалось, и лифт, и любая другая дверь работают исключительно по принципу – доверяй, но проверяй. Отпечатки пальцев, скопированные по жировым остаткам на мониторе компьютера, очень пригодились. Лиар аккуратно снял их латексными перчатками, в которые были обтянуты его руки. Беглый обыск на базе на берегу уж точно не позволил бы обнаружить маленький кармашек под коленом.
Пройдя до центра связи, Лиар отключил всю внешнюю сеть, сделал мобильную связь с задержкой на полторы минуты и перенаправил эту же команду на базу и военный полигон. В появившемся глухом треугольнике было нечто завораживающее, и мальчик несколько минут просто слушал летящие от одного пункта к другому сигналы. Теперь связаться можно было оперативно только через «скрытый лабиринт», но он готов был поспорить на что угодно, что военные не то, что взломать – обнаружить его не смогут.
Дальше выбор был не столь велик – либо ангары, либо крыша этого сарая. Пожалуй, крыша предпочтительнее, учитывая, что время, в общем-то, практически истекло. После прохлады помещения (ну да, хотя бы здесь кондиционеры работают… иногда даже слишком работают) горячий ветер едва не обжёг. Ветер рождался лопастями тяжёлого двухвинтового вертолёта, зависшего в полутора метрах над крышей. Он трепал жёсткие после дрянного шампуня волосы, теребил футболку, играючи хватался за выданные Джеком джинсы с широкими карманами на военный манер. Стоявшие у вертолёта бракири – один из них уже занёс ногу на спущенный трап – обернулись. Интересно, почему именно бракири и хурры в местной армии в таком количестве? Среди дрази, к примеру, тоже предостаточно подходящих подонков.
– Стоять на месте!
Лиар выстрелил всего три раза, даже не особо уклоняясь, и на этом окончательно осознал, что опыта воякам не хватает. А так же фантазии и мозгов. Перепрыгнув тела, он вскочил в кабину уже начавшей крениться машины, вышвырнул раненого пилота и вцепился в руль высоты. Хоть что-то в этой дыре было не из 21 века. Из 22. Это прогресс, несомненно.
– Ну что ж… Теперь посмотрим на скорость.
Ошеломлённому, после всей виденной до этого техники, Лиару показалось, что машина ринулась в небо со скоростью ракеты. Когда военные осознали внештатную ситуацию, было уже слишком поздно даже для того, чтобы сбить вертолёт.
====== Гл. 47 Формулы власти ======
Эта ночь пулемётною лентой
Обжигала гранит у реки.
На земле начиналась легенда
С красных флагов, как с красной строки…
(«Совесть земли»)
Близость океана чувствовалась. В ветре, бьющем в лицо, становилось всё больше соли. Казалось, слышно было, как соль скрипит под тяжёлыми колёсами внедорожника. Сизые сумерки, разбавленные светом прожекторов прибрежных кордонов, были, казалось, как электричеством насыщены этой мокрой солью, приглушёнными звуками, которые то и дело выхватывал слух, напряжённым ожиданием. Чего-то очень близкого, чего-то грозного… Такая атмосфера была у революционных корианских песен, посвященных ночи восстания в Найярде, второй столице тогда ещё Федеративной Республики Эмермейнхе, «последнего оплота порядка» в охватившем мир пожаре… Пока стояла Эмермейнхе, стоял Банастар, стояли, практически уцепившись за них, ещё некоторые мелкие государства – мир ещё мог ожидать отката, поражения революции. Когда летним утром 2275, по всеобщему летоисчислению, года мир потрясло известие, что Найярд занят революционной армией, все поняли, что мировая революция неизбежна. Что она практически состоялась. Предстояло ещё много кровопролитных боёв, предстояло взять ещё много крупных, огромного стратегического значения городов, потерять их при наступлении контрреволюции, отбить снова, позднюю осень сменило начало зимы, прежде чем Эмермейнхе оказалась под контролем революционеров. Но начало было положено именно тогда, в ту ночь, когда был взят город над океаном, город-символ…
Деревня Атксис если и была символом чего-то, то весьма невеликим и грустным.
– Вон, там темнеет… Нет, не деревня ещё, первое ограждение. Всего их три. Сперва одним обходились. Потом одного оказалось мало… Потом и двух. Ну, горячие ребята корлиане, и я их полностью понимаю. А это, тёмное – пропускные пункты. Две дороги, два пункта. Вон там, в той стороне – видишь? Прибрежный кордон. Ну, то, что от него осталось… Стены в основном остались, сейчас они там ведут восстановительные работы, матерясь как пираты. Порываясь периодически просто расстрелять весь Атксис к чёртовой матери…
– За что?
Матеи сплюнул в приоткрытое окно.
– Как сказать… После того, как «Наутилус» блистательно сорвал им демонстрацию товара, закончив, в общем-то, и с демонстрацией, и с товаром, и с большей частью их флота, можно себе представить, какая пошла волна… Взрывы самих торпед, взрывы кораблей… Говорят, все три реки чуть ли не всю ночь текли вспять. Насчёт всей ночи, конечно, явно врут, но страшно жаль, что не видел этого зрелища. Эвакуироваться успели только кордоны в верховьях, всё, что по океану окрест на… не буду врать, на сколько километров, но сообщения даже от Туйраса были… и по низовьям рек, смыло к чёртовой матери. Так вот, по идее от корлиан только память должна была остаться. Но они загодя отошли в самую глубь отведённой им территории. Все. Все деревни в радиусе этой волны. Ну как им не беситься?
– Их смогли предупредить? Как?
– Ну, пробраться туда к ним затруднительно, конечно как видишь… для нас. А для птиц – проще простого. Корлиане держат чиллу – местные птицы вроде земных чаек. Птицы декоративные, есть их настолько сомнительное удовольствие, что даже сейчас, живя впроголодь, корлиане этого не делают. Просто любят этот вид. За что – бог весть, птички неказистые в большинстве своём… говорят, они умные. Ну, похоже, правда умные. Они единственные замечают перископ «Наутилуса» в океане достаточно заблаговременно, ещё когда он на пути сюда. Они замечают, а военные нет, да. И возвращаются домой, в свои деревенские… голубятни, так сказать. Потому что уловили взаимосвязь между появлением «Наутилуса» и последующим появлением в изобилии выброшенной на берег рыбы. Самцы чиллу целыми днями носятся над океаном, ловя рыбу, чтоб прокормить себя и своих самок, высиживающих яйца. Работёнка непростая, можно стать добычей хищных птиц или вояк, стреляющих их просто со скуки. А когда ожидается дармовщинка – зачем так рисковать? Они возвращаются и кружат над побережьем. А деревенские понимают, что будет волна, и отходят подальше от берега. И ведь ничего им не вменишь.
– А военные что, не замечают этого массового возвращения птиц?
– Иногда замечают. Но в целом они как-то… ну, как-то не очень орнитологи. Одно с другим, во всяком случае, они, похоже, не связали.
Вдалеке послышался шум другого мотора – словно глухой рык хищника, окликающего собратьев, с которыми вместе они сжимают кольцо вокруг дичи. И это не входит ни в какое противоречие с обманчиво тихой, мирной степью, они словно в сговоре…
– Видишь те отблески за рекой? Вон, щас, смотри… Второй отряд, в котором Хинчи ваша. Идут к мысу… Жарко им там придётся, конечно, но и отряд в два раза больше нашего. Но я особо не рассчитываю, что им удастся пересечь реку. Дай бог выжить… Один раз мы так потеряли отряд, пытаясь удержать мыс. Хрен-то там, прижимают к воде и перебивают, как детёнышей. А вон там – пока не видно, конечно – идут вайжельцы, земной военный ваш там. Виладцы божатся, что ударят с воды – раньше я б на такое заявление и пальцем у виска не стал крутить, посмеялся разве… А теперь – кто знает. На полном серьёзе заявили, что катер захватили… Берутся второй отряд с мыса прихватить, когда они там шороху наведут…
Чем-то уродливым и убогим, как второсортный кошмар, встали в проясняющемся сизом мареве решётка ограждения, невдалеке тёмные громады строений пропускных пунктов, гаражей, казарм, прожектор выхватил из темноты табличку на заборе – с надписями на земном и ещё двух языках… Местные гибриды вездехода и танка смяли ограждение, как картон. Но это только первое, их три…. А из темноты уже выплывают – нет, это не кургузые будки военных корпусов ожили и пошли, это выходят навстречу вездеходы местной охраны…
– Они нас ждали?
– И должны были ждать. Эта операция нужна нам успешной, конечно… но та, за Тизой, важнее. Поэтому очень надеюсь, что они купятся, и направят побольше оттуда сюда. Нам тоже трудов стоило доставить эти танчики сюда, очень надеюсь, что не зря гоняли…
Дэвид откинулся на жёсткую спинку сиденья. Трудов примерно таких же стоило уговорить позволить присоединиться к отряду. Боевая единица из него, конечно… несостоятельная, но надавил, что как телепат и в экстренных случаях телекинетик, может быть полезен. Командир подразделения Лейдра, правда, встретил его желание минимизировать человеческие жертвы с обеих сторон более чем скептически, в возможность блокирования телекинезом моторов вражеской техники и затворов орудий он не очень-то верил, в то, что на поле боя будет время кого-то сканировать – тем более, но уступил в конце концов, повесив лично на него увесистую видеокамеру, которой за большой разброс настроек светочувствительности прощался её немалый вес. Гидеона и Хинчи он включил куда более охотно, но навьючил не хуже.
– Воевать за нас вас, естественно, никто не просит… хотя не отказались бы… но съёмка – задача вполне по вам. Главное – вытащить вас потом живыми и технику неповреждённой, но это уже лирика…
