Текст книги "Ключ Всех Дверей. Бракирийский след (СИ)"

Автор книги: Саша Скиф

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 113 страниц)

– Соединить.

На экране возникло незнакомое лицо – молодого русоволосого парня.

– Вы Дэвид Шеридан? Хорошо, что мне удалось дозвониться. Вы меня, конечно, не знаете. Я Эдвард Геллерт, ваш родственник. Из землян.

– Родственник, Геллерт… – растерянно пробормотал Дэвид, – а! вы, наверное, внук тётушки Лиз? Да, она рассказывала о вас… Как она?

– Хорошо, в добром здравии. Дэвид, мне нужно срочно с вами встретиться. Но боюсь, к планете мы пройти не сможем. Вы сможете прилететь на Велью? Это здесь, недалеко, станция заправки и ремонта, которую недавно построили для нужд проходящих здесь кораблей. Вы сможете найти корабль, который доставит вас сюда?

Вопрос, мягко говоря, был неожиданным. Об Эдварде Геллерте Дэвид до сего дня, единственно, слышал – тётушка Лиз много о нём рассказывала, показывала через терминал несколько фотографий, но лично они не то что не были знакомы – никогда не общались по видеосвязи, тому причиной было, надо думать, унаследованное Ванессой от отца более чем прохладное отношение к такой нетривиальной родне, так что её сын – точно не тот человек, которого Дэвид был готов увидеть перед собой на экране. Вероятно, должно было случиться что-то серьёзное, чтоб он позвонил… Действительно ли с тётушкой Лиз всё хорошо?

– Не знаю, наверное… Когда?

– Чем скорее, тем лучше. Я буду ждать вас здесь.

– Вы можете хотя бы сказать, в чём дело?

– Об этом сложно говорить по видеосвязи. К тому же, связь ненадёжна, я не смогу долго говорить.

– Ну да, с этими астероидными полями… Хорошо, я постараюсь прилететь.

Экран заполосатил и погас, Дэвид какое-то время ещё ошарашено смотрел в него, потом прошёл к стеллажу, взял с одной из полок фотоальбом, присланный тётушкой Лиз незадолго до их отправки на Атлу. Тётушка Лиз, хоть, конечно, понимала, что разделяет её с племянником не только космическое пространство, старалась сделать всё возможное для сохранения родственных связей, писала письма, время от времени присылала фотографии своего семейства. По лицам семейства, правда, можно прочитать, как важно лично для них такое родство, ни покойный Роберт Бегланд – супруг тётушки Лиз, ни Рональд, ни Ванесса никогда ему не писали, писала только один раз Энни, старшая дочь тётушки… Говорят, она была очень рада, когда узнала, что у неё теперь есть троюродный братик… Вот это, кажется, единственное фото Эдварда, которое она прислала в аналоговом виде. Здесь ему лет 15, обычный улыбчивый светловолосый паренёк…

– Да ладно, слетаем… – Диус сладко потянулся, хрустя затёкшим позвоночником, – развеемся. Если собирается денег у тебя попросить – пошлём к чёрту и всё.

– Диус!

– Что? Братскую привязанность надо было начинать проявлять раньше. А такое вот внезапное осознание, что хоть и рогатый, а всё же брат – это хоть как неспроста.

– Может быть, что-то случилось? Может, что-то с тётей Лиз? Она ведь всё-таки уже… в возрасте…

– Может быть, конечно. Мы тут месяцами без новостей сидим, могла и умереть за это время. Но всё-таки нехорошо… Мог и намекнуть, о чём будет речь. Как надолго, например, поездочка. А то если зовёт на семейное торжество или похороны, то у нас тут, вообще-то, работа.

Дэвид вздохнул. Диус был циничен, но Диус был прав. О земной родне и вспоминать случалось редко – как раз тогда, когда приходило что-то от тётушки Лиз. Дядя Роб, говорят, когда услышал о рождении Дэвида, буркнул что-то вроде «Ну совсем отлично», вот и все поздравления. И примерно так всё все эти годы и оставалось. Ну и потом, когда они узнали, как и почему он переселился на Корианну, родственной любви и близости это не добавило… В общем-то, и начерта б, говорил об этом Диус, для минбарцев, может быть, троюродные – это ещё очень близкое родство, а для землян – уже не очень. У них своя жизнь, и трудновато и даже нелепо изображать интерес и привязанность к тому, кого никогда не видел.

– Завтра полетите? – спросила Рефен, запрокинув головёнку и вглядываясь в лицо Дэвида.

– Может быть, и завтра. Узнаем у Диего, смогут ли они нас подбросить.

– Смогут. Я знаю, я видела. Только не знала, когда это будет. Видела корабль… Большой, красивый – видели наши корабли, когда ездили к морю Анх? Наши корабли плавают по воде, ваши по воздуху и там, где нет воздуха, но они между собой родственники, как и мы с вами… – девочка подпрыгнула и повисла на шее у Дэвида, уцепившись одной рукой ему за шею, другой за рог. Дети-ранни очень прыгучи, а учитывая, насколько лёгкие – было вовсе не сложным держать на плечах даже двоих, – вы зря говорите, что ниамев – это только у нас. Мы слышим, как бьётся сердце и течёт кровь у живых существ, как течёт сок в травах, как в земле копошатся мелкие животные… Мы слышим любое тело. А вы слышите разум.

– Ты про телепатию? Так она есть не у всех, – Дэвид поднял руку, чтобы погладить девочку, она взяла его ладонь и провела пальчиком по кольцу.

– В сказках, которые вы читали, есть разные волшебные вещи… Хорошо, что так и правда бывает. Ну, мы пойдём. Вам ведь надо спать, – Рефен спрыгнула и взяла за руку Эльгарда.

– Ну, вообще-то время ещё…

Рефен склонила голову набок, улыбаясь.

– Когда вы хотите друг друга, вы по-другому пахнете. Вы же не хотите, чтоб мы вас смущали?

– В вас столько трогательного, – хихикнул Эльгард, – вы столько всего делаете с пищей – держите в кипящей воде, смешиваете с чем-нибудь, потом раскладываете по блюдам… Хорошо, вы хотя бы на это разрешаете смотреть. А почему вы не можете даже сказать, что собираетесь остаться вдвоём, чтобы заняться сексом?

Дэвид покраснел.

– Понимаешь, Эльгард, о некоторых вещах не говорят прямо.

– Почему? Вы же не стесняетесь того, что едите, и не пытаетесь сделать вид, что не едите?

– Эльгард, у них так принято. Неудобно, конечно… Мы догадываемся и уходим, а если кто-то не догадывается – вы будете терпеть и внутри себя обижаться? То, что вы называете тактичностью и внимательностью, иногда очень сложно и даже жестоко.

Диус потрепал ребёнка по голове.

– Конечно нет. Я тебе как-нибудь объясню… Когда подберу слова вашего языка. Или когда вы достаточно хорошо изучите наш.

– Договорились, – кивнул Эльгард, выбегая вслед за сестрой за дверь.

– Чёртовы спиногрызы… – усмехнулся Диус, подкручивая регулятор у обогревателя, – с детьми, конечно, вообще сложно… А у этих расовое, они живут гнездом, по стольку ранни, сколько в комнате помещается… Какое уж тут стеснение.

– Ну так у них и сексуальное общение… гораздо реже.

– Не могу не посочувствовать.

Дэвид замер, прикрывая глаза, откидываясь на обнимающего его со спины Диуса, чувствуя обвивающие тело руки и щупальца, одной рукой поглаживая пальцы, расстёгивающие пуговицы его рубашки, другой – развязывая пояс свободных домашних штанов.

– Ин араф ревеф йим нади.

– «Твоя кровь…» …что?

– «Твоя кровь бежит в моих жилах» – аналог «Я хочу тебя» у ранни, – Дэвид повернулся, – знаешь, что слово «бежит» здесь не просто в значении «течёт»… Это слово для обозначения бурного горного потока… родственное словам «радость» и «свобода». Это восторг зверя, несущегося по полю не к цели, не убегая, а просто для того, чтоб ощутить радость бега, радость обладания телом. Это тот же восторг, что испытывают от физической близости – освобождение чувств, обладание тем, что желанно…

– У меня есть предчувствие, что мы ничерта не выспимся…

– Ты что, так и сидел тут? – Вито, спросонья щурясь на закатные лучи, пробивающиеся в щель штор, потянулся, чтобы обнять Раймона, – я не имел в виду – сидеть со мной и дальше, пока я сплю…

– Мне нравится смотреть на спящих. Это не менее интересно, чем читать книгу или смотреть какой-нибудь фильм.

– Я б со скуки умер.

– У вас непоседливая мысль, это естественно. Тебе кажется, что это очень долго… – ранни провёл рукой по взъерошенным волосам человека, – вы очень деловитые, деятельные…

– Тебе кажется это смешным? – Вито перехватил ладонь, потёрся о неё щекой.

– Вовсе нет. Когда ты спишь, ты похож на ребёнка… У тебя очень серьёзное и одновременно беззащитное лицо. Я смотрю и думаю – какие мысли у тебя в это время, какие сны… Это удивительное свойство у вас – вот эти периоды полусознательного существования, когда ваше тело восстанавливает силы, а ваш мозг при этом ведёт какую-то особую, таинственную работу… Ты знаешь, что в языке ранни есть слово «сон», хотя в физиологии нет такого понятия?

Вито подполз ближе, обхватывая другой рукой тонкую талию любовника.

– Знаю, но так и не понял, что оно означает.

– «Чет-алаф» – «помимо сознания». То, что не связано с обычной, повседневной работой сознания, которая у нас в общем такая же, как у вас – когда мы видим, осознаём, воспринимаем действительный видимый мир… Предчувствия. Когда мы начинаем думать о том, что было давно и не с нами или о том, что ещё только будет. Когда слышим или видим что-то, что находится далеко от нас. Когда я попал в ваш мир и узнал о существовании телепатии, я подумал, что может быть, нам не дано способности к чтению мыслей, зато дана такая способность. Когда мы смотрели на спящих животных, мы и подумать не могли, что во время этой своей неподвижности они могут видеть сны. Мы называли это «маленькая смерть», это совсем другое слово, чем «чет-алаф»… Хотя слово, которым мы обозначаем их мышление, похожее – «тиши-алаф», «малое сознание», «предсознание». Мы заметили, что мышление, поведение, реакции некоторых животных немного похожи на мышление совсем маленьких детей. Они так же имеют память, усваивают простейшие причинно-следственные связи – например, между звуком открывающейся двери и появлением корма в их мисках, они не понимают нашу речь, но способны распознавать интонации. Когда здесь я увидел людей и других существ, я долго пытался понять… Наши учёные – конечно, как и ваши, как и любые – пытались раскрыть тайну происхождения разумной жизни. Ты, думаю, понимаешь, что у нас между разумной жизнью и всей остальной было ещё больше противопоставления, чем у вас… Мы могли бы посчитать, что это связано… Такое разительное отличие нашего мозга от их и такое же разительное отличие… самого принципа организации. Мы называли их «эфу-шьар» – «голодная плоть», потому что их клетки умирают без ежедневной подпитки. Конечно, у нас были теории, что именно это мешает развитию у них сознания – слишком много энергии требуется просто, чтобы выживать… Вы таким же образом не ожидали бы развитого абстрактного мышления от мотылька, живущего один день.

– Каково же было твоё удивление, когда ты попал сюда и увидел, что «голодная плоть» тоже может мыслить? Что у нас есть и это самое «помимо сознания» – то есть, сны, и мышление, подобное вашему…

– Да. Хотя, конечно, те, кого забирали у нас и возвращали потом, рассказывали, что в других мирах, где они бывали, живут высокоразвитые животные, которые едят, как коровы и волки, но строят города и корабли… Что еда может говорить, – Раймон невесело рассмеялся, – самые древние из нас говорили: «Небо посеяло нас, как траву». Мы видели, что никакого заметного родства между нами и остальными живыми существами нашего мира нет, конечно, мы догадывались, что кто-то создал нас – с непонятной и, возможно, жестокой целью.

– Теперь люди смотрят на вас как на животных, потому что у вас уши и хвосты, а вы смотрите на них как на животных, потому что они едят траву или плоть других животных. Кривое зеркало… Жаль, Тени ушли, и нельзя им прописать за такие шуточки… Хотя, конечно, мне ли прописывать, я тут только выиграл.

– Смотришь и думаешь – кто из нас кому ручной зверь, Вито Синкара?

Вито усмехнулся и провёл когтём Раймона по своей руке выше запястья.

– Или кто в нашей странной паре за женщину, Раймон Зирхен? Знаешь, я б сейчас долго мог решать, что сперва – в душ или кофе… Да и сожрать что-то уже б, наверное, не отказался… Но всё-таки… – он потянулся, не отнимая оцарапанной руки у Раймона, к нижнему ящику комода, розово блеснули шрамы на плече и предплечье, – сейчас это мне нужнее… Знаешь, название «голодная плоть» – оно, вообще очень правильное, не в бровь, а в глаз…

Обе руки с добытым тюбиком исчезли под одеялом.

– Я пользуюсь другим, – улыбнулся Раймон, – для тебя. «Итфэжи» – «неуёмная жизнь». Ваша жизнь – это постоянные потребности, постоянное обновление… Когда ты только проснулся, это очень хорошо видно. Твои многочисленные мысли, планы, желания… И такое горячее после сна тело, встрёпанные волосы… Всему этому самое правильное определение… Ты знаешь, что твоё имя означает «жизнь»?

– Никогда об этом так не задумывался. Но задумаюсь, – Вито притянул Раймона к себе, целуя, стягивая халат с его тощих, как вешалка, плеч, затаскивая дрожащее тело ранни, уже начинающее разогреваться от его крови, к себе под одеяло, снова сгрёб его узкую кисть, царапая острыми когтями свою грудь под ключицей, – пей… Для одного столько жизни много…

====== Гл. 10 Встречи, совещания, исповеди ======

В ожидании корабля на Миото, до которого оставалось что-то около часа, Вадим, Эд и Луис прогуливались по музею Вавилона. Вадим не помнил, кому и когда пришло в голову его учреждение, но нашёл, что идея очень неплоха. Благо, нашла отклик во множестве сердец, и экспозиции всего за пару месяцев разрослись так, что пришлось спешно оборудовать ещё пару залов. Здесь было решительно всё – от воссозданной в уменьшенном виде типовой каюты первых лет существования станции до всевозможных сувениров с её символикой, коих за полвека навыпускали, мягко говоря, немало.

– Пожалуй, так историю изучишь получше, чем в школе, – усмехнулся Луис, с восторгом глазея на групповой экспонат – реконструкцию Битвы при Евфрате.

– Здесь историю делали, – кивнул Эд.

Отдельную галерею занимали персоналии – стенды с портретами и краткими биографиями и перечислением заслуг, подсвеченные мягким сиреневым светом. Вадим шёл вдоль «посольской стены». Скользнул взглядом по Лондо Моллари – горделивая, пафосная поза и такой затравленный, отчаявшийся взгляд… По Г’Кару – лицо волевое и усталое, очень ясно говорящее о множестве тяжёлых сражений, из которых самыми трудными были – с самим собой… Остановился перед Летке Бартадо. Средних лет бракири, одетый с неброским щёгольством и, пожалуй, по-бракирийски очень красивый. Говорят, среди послов по популярности у женщин был на втором месте после Г‘Кара… Хотя Лондо Моллари, конечно, до хрипоты оспаривал бы и первое, и второе места… Во взгляде и полуулыбке – ум, вызов и коварство. Кто-то, кажется, сказал, что примерно так, наверное, должен выглядеть дьявол. Вспомнились, в изложении Дэвида, слова Джона Шеридана по этому поводу: «Ничерта подобного. Одного дьявола я видел – звали Морден. Самодовольная и глупая рожа, по которой очень хочется зарядить с ноги».

Из скупых строк биографической справки явствует, что был в меру удачливым и осторожным политиком, порой умело игравшим на разногласиях других членов Лиги и способным метким язвительным словом выключить собеседника надолго. Впрочем, интеллигентное хамство – это вообще расовая черта бракири… Ну, что бы там ни было, кажется, Эркена не унаследовал от него ничего…

– Ой, господин Алварес, пора! – подпрыгнул Луис, – полчаса…

Никакого багажа у парней с собой, разумеется, не было. Только дойти до посадочной полосы.

– Давайте, ребята, берегите себя. Насколько возможно – не ходите больше никуда за непроверенными незнакомцами, не оставайтесь с подозрительными людьми наедине… В незнакомых местах старайтесь быть как можно более на людях – как я понимаю, их вряд ли слишком много, и большой отряд организовать они не могут.

– Да вряд ли мы их дальше интересуем, – Луис пожал руку Вадиму, – разве что с целью устранения свидетелей, но тут-то они опоздали… Хотя много ли чем мы вам помогли.

– Ошибаетесь, очень даже помогли.

– Ну тогда, парни, желаем вам поскорее поймать этих гадов…

Дождавшись сообщения об отправке корабля, Вадим направился в каюту Гидеона и Эркены – час назад Эркена звонил с просьбой зайти, как только освободится, появилась какая-то важная информация.

– Чудо, можно сказать… Закономерное такое, своевременное и правильное чудо…

В сборе были уже все, кроме собственно Гидеона и Дайенн. Краем уха Вадим слышал, что они, вроде бы, отправлялись в лабораторию. В маленькой каюте сразу стало ощутимо тесно, хорошо хоть, с посадочными местами всё было сравнительно неплохо – кроме двух диванчиков возле журнального столика, имелись два высоких стула в кухонной зоне и низкий пуфик, выбивающийся по стилистике из остальной обстановки, так что Арвини некоторое время вслух гадал, какими судьбами он мог сюда попасть.

– Сегодня ночью, точнее, уже наутро мы с Софьей стали свидетелями незаурядного явления…

– Вы с Софьей, ага, – улыбнулась Ли’Нор, – так вот почему Гидеон не ночевал у себя в номере?

– Мы засиделись допоздна за беседой, – несмотря на то, что говорил правду, Эркена покраснел.

– А вы откуда знаете, что не ночевал? – моментально отозвался Арвини.

– Ну, не потому, чтоб он меня интересовал даже для продолжительной светской беседы, – хмыкнула нарнка, – встретила его в коридоре часу так в пятом утра… Видимо, остальное время отсыпался у Дрима и Игласа. То есть, я его уговорила не блуждать по коридорам как вавилонский призрак, а напроситься к кому-нибудь из коллег… Наверное, будет расстроен, узнав, что проявлять такую деликатность было и не обязательно.

– Нехорошо получилось, – покачал головой Эркена, – мы вовсе не хотели, чтоб он считал, что мы его… оставляем за дверью… Правильно бы было, если бы ушли мы, но мы его остановить не успели.

По лицу здесь же присутствующей Софьи можно было предположить, что она сожалеет об этом гораздо меньше.

– Так вот, в предутренний час нам с Софьей явился Драал…

– Драал? Тот самый?

– Да. Сказал, что, узнав, над каким делом мы работаем, не мог, конечно, остаться в стороне…

Все присутствующие резко подобрались поближе.

– Интересно, а почему именно вам?

– Ну, может быть, потому, что только мы из всей команды на тот момент не спали? В общем, он сказал, что, хотя лично он, конечно, не тилон и не занеф, но как Хранитель Машины в курсе её происхождения и непростой истории. За Машину он не боится, до неё тилонам не добраться, защита Эпсилона3 была не по зубам даже Изначальным. Но по разным уголкам вселенной в занефских тайниках осталось немало того, что попадать в руки тилонам не должно. Он составил для нас небольшую карту этих мест… Насколько знает. Великая Машина – это глаз, взор которого простирается до дальних уголков дальних галактик, она, в принципе, знает всё, что происходит в тысячах миров на огромном радиусе отсюда… Но это огромный объём информации, в котором мозгу обычного живого существа не так просто и быстро разобраться. Поэтому возможно, он собрал не всё… Он будет следить за ходом нашего расследования и по мере возможности давать нам полезную информацию – если сможет установить контакт с компьютером нашего корабля. Но с чего начинать, у нас уже есть. И это немало.

– Марс там есть? – поднял голову Вадим.

– Есть, – кивнул Эркена, – Драал пояснил, что артефакты, один из которых похитили из лорканского хранилища, а второй считают на Марсе обычным метеоритом – они не занефские и не тилонские, как и не лорканские, но заинтересовать тилонов могут. Они слышали кое-что об их необычных свойствах.

Иглас оторвался от потягивания из трубочки коктейля – надо думать, какого-то специального врийского.

– Каких свойствах?

– Вы помните рассказ о жреце, который начал видеть пророческие сны? Камень может исполнять желания. Или пробуждать скрытые способности, как посмотреть. Правда, делает это очень избирательно. Как говорят – только для того, кто верит и у кого чистое сердце. Я не знаю, способен ли камень мыслить и читать мысли, Драал этого тоже не знает, информации о расе, создавшей эти штуки, он не нашёл… Нашёл только намёк на то, что эти камни – есть и ещё несколько в разных мирах – являются фрагментами некогда цельной конструкции… Это всё.

– Да, занятно… Получили квест – пособирать по вселенной всякие загадочные вещи, пока их не собрал противник. Ну, хорошо, что хотя бы подсказки работают.

Миндалевидные глаза врия мигнули – можно предположить, что удивлённо.

– Вы играли в компьютерные игры, Ли’Нор?

– Да, а что вас удивляет? Стратегии и симуляторы у нас – часть подготовки.

Арвини вытянул шею, вглядываясь в карту, украшенную, надо понимать, пометками Драала.

– Значит, ближайшим будет Марс? Ну, из всего? А наиболее вероятной целью тилонов?

– А вот кто бы их знал. Зависит от многих вещей. От того, где они сами сейчас. От того, получили ли они уже что-то от тех технологий, которые захватили, например, не пришли ли к выводу, что маломощные временные аномалии не стоят того, чтоб на них охотиться или же напротив, надеются понять принципы их работы, если будет больше образцов…

Молчавший до сей поры Схевени обернулся.

– Драал ничего не сказал о том, какие примерно силы нам противостоят?

– Он сказал, что насчитал три корабля. Но это именно корабли тилонов, насколько он смог идентифицировать, соотнеся с записями о появлении Такарна. Возможно, они используют и захваченные корабли иных рас. Но их действительно вряд ли много. Хотя, как посмотреть… С гибнущей планеты спаслось что-то около пяти тысяч тилонов. Достоверно более половины погибли в результате стычек с занефами и другими расами – характер тилонов таков, что войну они находят, где бы ни появлялись, легче, чем сотрудничество, затерялись во времени в результате всплесков временных аномалий, два или три корабля просто потерялись в гиперпространстве… Два корабля потерпели крушение на чужих планетах – одна была обитаемой, другая нет, на одной экипаж ассимилировался с местными жителями, на другой образовал собственную, какую-никакую, цивилизацию, факт в том, что ни те, ни другие к нашей истории больше отношения не имеют. По приблизительным оценкам Драала, воинственных тилонов, участвующих сейчас в охоте за артефактами, что-то около сотни, но он может ошибаться в ту или другую сторону.

– Ну, это уже кое-что. Если принять во внимание слова Эдварда и Луиса, о том, что они видели только четверых тилонов, если у них это нормальная комплектация корабля… То кораблей получается больше, это нехорошо.

– Они могли просто не видеть остальных, – пожал плечами Арвини, – к тому же, у разных кораблей может и состав команды отличаться. А ещё вполне возможно, что они обходятся тремя-четырьмя кораблями, а остальной народ при этом отсиживается где-то на базе… На их месте, я лично не шастал бы по галактике большим косяком кораблей неизвестной модификации, которые неизбежно привлекут внимание.

Нефилим кивнула.

– Дело говоришь. Какие бы они ни были безбашенные, они ж должны понимать, что численный перевес на нашей стороне.

– Ну, в то же время они, кажется, не на высший балл ориентируются в чужих мирах… Вон, к корлианам додумались заявиться «белым корлианом»… Может быть, и ещё где-то допустят прокол, который будет нам на руку.

Иглас вытянул шею.

– Хриташ? Это же в нашем секторе. Точнее, на спорной территории между нами и торта. Странно, ничего необычного в этой планете мы не замечали никогда, обычный мёртвый камень на орбите двойной звезды… Хотя, конечно, сканирование не было полноценным – мешало сильное излучение, этих солнц и радиоактивных включений в недрах…

– А что там написано в пометках?

– Занефские «антиионы».

– Что?

– Я не совсем понял, – признался Эркена, – Драал пытался объяснить, но я всё-таки не понял. Немного не в этой сфере у меня образование. Ну, одним из логичных путей борьбы с преждевременным старением у занефов была борьба со свободными радикалами. Эти устройства помогают связывать свободные радикалы. Спросите потом у Дайенн, думаю, она объяснит лучше. Что понял я – это что эти устройства способствуют борьбе с окислительными процессами в клетках, и что, по-видимому, именно вследствие сильного радиоактивного фона их и не обнаружили. Вероятно, они зарыты где-то в недрах… в каком-то специальном хранилище, защищающем и от вредного воздействия, и от обнаружения…

– Насколько вероятно, чтобы тилонов заинтересовало это место?

– Учитывая, что они могут о нём и не знать, и учитывая, что это всё-таки не то, что им нужно… Хотя, источник на Сорифе они ж развандалили…

– Думаю, не будет лишним, если я сейчас поговорю с нашими представителями, – Иглас поднялся, – если в первую очередь мы летим на Марс, то всё равно, этого времени им хватит, чтобы выставить там охрану и решить возможные вопросы с торта.

– Разумно, – кивнул Вадим.

– Думаю, что и мне стоит сделать то же самое, – поднялся и Аличе, – здесь на границе нашего сектора стоит большой знак вопроса. По правде, я тоже не помню, чтобы здесь хоть что-то заслуживающее внимания было… Но будет правильным обеспечить, чтобы нам, в случае чего, не чинили препятствий.

– Да, сотрудничество со стороны миров, куда нам предположительно придётся наведаться – это вопрос важный. Здесь несколько пометок в секторе гроумов… Заранее предвкушаю…

– Что ж, пойду, тоже проясню кое-какие оставшиеся моменты, – Софья замерла на полдороге, – собственно, как-то не догадалась до сих пор спросить… Кто у вас является официально главным?

Вадим, признаться, сперва не понял, о чём речь.

– Кто руководит операцией? Ну… мы с Дайенн. По крайней мере, первыми Альтака назначил на это дело нас. Нас и Эркену.

– Точнее – руководит Дайенн, – рассмеялась Ли’Нор, – потому что Вадим, в силу специфического воспитания, кажется, не очень привык кем-то руководить.

– Значит, вопрос моего включения в команду мне решать с ней?

– София, всё же…

Женщина упрямо тряхнула каштановыми кудрями.

– Да, уверена. Но, конечно, если большинством голосов, или решением Дайенн или господина Альтаки будет решено, что моё присутствие нежелательно…

– За себя уже говорю, что только за, – хмыкнула Ли’Нор, – и в решении Дайенн почти уверена, как ни странно. Включение ещё одной женщины в команду только оздоровит атмосферу.

– Включение ещё одного телепата – тем более, – проворчал Схевени.

Неожиданно ожил экран связи.

– Соединить, – автоматически скомандовал Эркена. На экране возникла седая землянка, возрастом, по ощущениям Вадима, сопоставимая с миссис Бегланд. И явно растерялась при виде незнакомых людей и инопланетян.

– А… Джим где?

– Джим? А… Лейтенант Гидеон? К сожалению, временно отсутствует, но скоро уже должен подойти, мы начали совещание без него… Похоже, правда, без него и закончили… Подождите, мы его найдём.

Старуха улыбнулась и покачала головой.

– Ничего страшного, просто скажите, чтоб перезвонил матери. Он обещал рассказать, как дела у Мэрси.

– Вы имеете в виду, должно быть, Мэрси Девентри? – улыбнулся Дрим. Ну, то есть, сделал всё возможное, чтобы улыбнуться, токати это не слишком-то удаётся физиологически, – которая работает в экономическом отделе? У неё всё хорошо, мы видели её перед отлётом.

На то, чтоб выговорить эту фразу, у Дрима ушло вдвое больше времени, чем потребовалось бы человеку – слова приходилось выговаривать по слогам, и то смысл некоторых угадывался интуитивно, из контекста. Женщина, кажется, его старания оценила.

– Счастлива это слышать. Вижу, ей очень повезло с коллегами.

Схевени отвернулся от экрана, опасаясь, что по его лицу можно прочесть что-то на тему, насколько всё хорошо у Мэрси и с кем и чем именно ей повезло. Наверное, это не совсем то, о чём миссис Гидеон хотелось бы сейчас думать.

– А вы… – старая землянка какое-то время смотрела на Эркену странным, как показалось присутствующим, взглядом, потом перевела взгляд на Вадима, – ваше лицо мне знакомо. Я определённо его где-то видела.

– Не сомневаюсь, – Вадим сделал шаг к экрану, – в кошмарах. Лицо человека, который доверился вам, а вы его предали. У моего отца было такое же, мисс Локли.

– Псих, – пробормотал Гидеон, которого он чуть не сшиб, выходя.

– Я думаю всё же, госпожа Гидеон, – Эркена произошедшего не понял, но стремился хоть как-то сгладить неловкость, – вы видели его в связи с делом Элайи Александера, его брата… точнее, племянника…

Вадим сбавил шаг только, по приблизительным ощущениям, коридоров через пять. Злость, впрочем, пока не спешила утихать, потому что наполовину была на себя. Вот и какой глубокий смысл был в том, чтобы наорать на старуху, которая, будем честны, одной ногой в могиле? Почему прошлому не стать наконец прошлым? Просто потому, что несправедливо, как ни крути, несправедливо, что вот она – дожила до своих весьма преклонных лет, имела возможность сама вырастить своих детей?..

– Эй, посторонись-посторонись! Не хотим, а затопчем! – он отпрыгнул в сторону, уступая дорогу техникам, волокущим какой-то здоровенный агрегат, – дед, поберегись! Ну ай же!..

Один из техников нечаянно толкнул плечом медленно бредущего вдоль стены старика в длинном тёмном плаще, тот не удержал равновесия и едва не упал, вовремя подхваченный под руки Вадимом и дородной торговкой-шлассенкой.

– Дед, ты б перебирал ластами в какую-то другую сторону, – грубовато-добродушно усмехнулись сзади, – они тут, вишь, монтируют чего-то, не лучшее место для прогулок.

– Нет-нет, мне нужно туда… – дрожащая рука старика махнула вслед удаляющимся техникам с агрегатами.

– Куда вам надо? – Вадим поудобнее взял его под руку, – давайте, я провожу вас.

Возвращение к чему-то привычному и доброму – самое полезное в таких случаях. Сопровождение пожилых людей было почётной, хотя порой и трудной обязанностью корианских школьников.

– В Коричневый сектор. Здесь, совсем недалеко…

– Вы там собираетесь с кем-то встретиться? – насколько Вадим слышал, Коричневый сектор был… ну, не самым приятным и вообще жилым местом, а на бродягу старик не походил.

– С собой. Видимо, с собой, – они снова посторонились, пропуская тележку, которую, с весёлым гиканьем, катили два молодых парня – катили, пожалуй, слишком быстро, из озорства время от времени повисая на её массивной ручке, – один мой хороший друг… говорил про своего хорошего друга… Вот он, в минуту личностного кризиса, как это называют, отправился в трущобы искать себя. Нашёл… Наговорил себе чего-то и вернулся к нормальной жизни… Мы, конечно, тогда посмеялись промеж собой – чего только чудаки со своими странными верованиями не удумают. Но помогло ведь…

– А почему вы решили, что вы… именно здесь? – Вадим решил, что пока рано считать, что старик не в своём уме, но кто знает.

– А где ж мне ещё быть?

Перебраться через нагромождение металлических и металлопластиковых труб, сваленных прямо поперёк коридора, стоило некоторых трудов даже Вадиму, но старика, похоже, преграды ничуть не беспокоили.

– Он умер уже, этот мой хороший друг… Ох, как и трудно, бывает, идёшь к тому, чтоб назвать просто друга другом. Всегда есть какие-то другие слова – шеф, командир, сослуживец… Ну, оно и правильно, пока мы думаем, что наши должности – это мы…