Текст книги "Ключ Всех Дверей. Бракирийский след (СИ)"
Автор книги: Саша Скиф
сообщить о нарушении
Текущая страница: 96 (всего у книги 113 страниц)
– Ну, в том числе, кажется, и это, да, – подтвердил вошедший в комнату Ви’Фар, – кроме того, пополнив свои ряды корлианами, они существенно приобретут. Корлиане, с их экзотичной внешностью, конечно, не те, кто может спокойно куда-нибудь в город выйти, ни шпионить, ни бомбу подложить… Но там, где нет нужды мимикрировать под среду, они себя вполне оправдают. Они будут печатать литературу, изготавливать патроны, возить грузы по этой подземной дороге, они пойдут в наступление в нужный момент на любой объект, не занимая себя размышлениями, смогут ли вернуться оттуда живыми. Из всего населения планеты сейчас эта группа наиболее обездоленна и несчастна, а нет, как известно, ничего опаснее людей, которых загнали в угол. Таких людей можно даже не снабжать оружием, они пойдут на врага с голыми руками. Я тут немного слышал, как они сбегали – ломая ограждения, делая подкопы, убивая охрану и захватывая грузовики… Грабили ближайшие продовольственные склады, задерживали машины, подвозящие продукты кордонам, и потом никакими угрозами и демонстрациями силы военные не могли заставить деревенских выдать преступников. Это приводило их в бессильное бешенство. Ну, иногда выдавать бывало уже и некого – доставив в деревню похищенную еду, сам преступник уходил уже насовсем – к подпольщикам… Вычислить имя, объявить в розыск, попытаться отыграться на семье – очень сложно, для землян все корлиане на одно лицо. Поэтому накал ненависти сейчас достиг полной готовности к взрыву. Военные говорят, что корлиане «стали совсем неуправляемыми» – они всё чаще просто отказываются работать, всё больше столкновений. Земляне слишком завинтили гайки, но ослаблять нажим сейчас просто боятся, считая, что это расценится как слабость и готовность к дальнейшим уступкам, и это приведёт в свою очередь к «распоясыванию» джи-лаев. Всё это не кончится добром, и уже очень скоро.
– Вот уж не знаю… – Гидеон рассеянно прошёлся, взял что-то со стола, положил обратно, – реальность такова, что злость злостью, но если у масс нет оружия, нет организованности – они могут злиться сколько угодно, это приведёт к пролитию именно их крови. Одной ненависти к угнетателям мало, если у тебя только топоры и вилы…
– В своё время мы тоже были в их положении. И у нас отбирали даже топоры и вилы. Когда народ готов к борьбе за свою свободу – и оружие, и организация, всё это приходит.
– Как бы то ни было, я… Я, пожалуй, очень рад этим планам. Мне не терпится увидеть этих корлиан… своими глазами…
Ви’Фар взглянул на Гидеона очень печальным взглядом. Наверное, телепатом быть и не надо, чтоб понимать, как ему паршиво. Знать о том, как глубоко и в какую грязь вляпались вооружённые силы Земли – пусть не лучшая их часть, пусть отщепенцы, конечно, но носящие тот же мундир, осквернившие этот мундир так, что хуже некуда… Сознание защищается от настолько неприятных, разрушающих вещей, не даёт думать о них, осознавать. Но Гидеон не из тех, кто позволит себя таким образом защищать. Он пойдёт навстречу правде, непременно пойдёт, сколько бы боли она ему ни несла…
Без картин местного быта картина была б неполной, думал Эркена, поднимаясь вслед за спутниками по замусоренной лестнице – к счастью, всего лишь до второго этажа. Подобные многоэтажки есть и в Миркамо, но отличия, конечно, есть. Хотя бы в том, что даже в Миркамо, весьма не облагодетельствованном судьбой городе, нечасто можно было встретить такую разруху. «Не думал, что однажды скажу хоть слово похвалы нашему правительству, но кажется, пришло это время».
– Кучеряво живёте, – усмехнулся на земном Сети. Лассиэро на бракирийском вполголоса нелестно охарактеризовал его уровень умственного развития, и открыл дверь.
Разговор, конечно, и не ожидался лёгким. От удара Лассиэро отлетел в угол прихожей, врезавшись в старое тёмное зеркало. Зеркало, что интересно, устояло. Эркена отметил, что удар был нанесён левой рукой – правая висела вдоль тела, парализованная.
– Я говорил тебе? Говорил, чтоб ты не совался в это, мать твою, безмозглый кусок дерьма? Умный и крутой? Чего они тебя не пришили, нахрен жить без мозгов!
– Заткнись, сделай милость! Такой умный – нарисуй пару купюр побольше номиналом! Нас через три дня вышвыривают отсюда, долги гасить нечем! Ты не заработаешь. Иди, поищи работу, можешь по профилю, мне похрен, но кто ж тебя возьмёт!
– Помог! Выручил! Новую задницу нашёл, неизведанную ещё?
– Глубоко, конечно, бывает, но я не назвал бы это задницей, – рассмеялся Сети на земном.
– А главное, ребята – у вас лучше альтернатива есть? – подключился Лафьи.
– И много ещё у вас, в вашей плавучей богадельне, мест? Кого ещё берёте?
– Немного, но есть. Текучка кадров, знаете ли, хоть и субмарина, случается.
Лассиэро выпрямился, осторожно промокая губу рукавом.
– Сале, как ни крути, это лучший выход… Даже без этого…
– Благодетель, – Сале сплюнул и, развернувшись, скрылся в комнате, загрохотал мебелью и посудой. Эркена аккуратно отодвинул Лафьи и прошёл следом. В комнате было многим светлее, чем в коридоре, и он смог разглядеть этого второго бракири, лет, он предположил, на пять старше Кастансо Лассиэро. Его правая рука действительно была парализована, вещи в сумку он кидал левой рукой, только иногда придерживая правой, висящей, как сухая плеть, края сумки. Да, нелегко такому в нынешнем положении дел на планете… Уровень безработицы и степень соблюдения трудовых и социальных норм не таковы, чтоб брать на работу инвалидов…
– Кастансо прав, это лучший выход для вас. Либо присоединение к повстанцам, либо медленная мучительная смерть. Либо – да, стать агентом второй стороны, но тут не больше шансов на сытую обеспеченную старость, как и на старость вообще.
– Кто это такой умный? – бракири поднял голову. Эркена подумал, что немного-то удивиться всё же стоило бы. Эту смазливую хищную физиономию годы тоже изменили не настолько сильно, чтобы не узнать.
– Салевье Арьета? Вижу, как рука – спрашивать не надо.
Бракири оскалился.
– А вот я тебя не помню. Точнее, не помню имени, возможно, я его не знал… Хотя физиономия знакомая. Но и не похрен ли… Ты коп, это главное. В какую одежду ни одень, вашу братию узнаешь…
– Это я стрелял в тебя, Арьета. Тогда, когда мы тебя почти задержали.
Секунду ему казалось, что Арьета кинется на него. Но он только насмешливо поклонился.
– Вижу, коп, тебе тоже по жизни повезло очень.
– Мне? Повезло, – совершенно серьёзно кивнул Эркена, – а вот ты, Арьета, всё ещё в розыске.
– Здесь на это как-то всем плевать. Или ты пришёл меня арестовать?
Пожалуй, это составило бы не столь много труда, подумал Джани, при несколько других, правда, всё же, обстоятельствах.
– Я пришёл, вместе с моими спутниками, предложить вам присоединиться к команде «Наутилуса»…
– Или умереть, что, по правде, для нас было бы гуманнее. Даже не знаю, почему я не хочу умирать? Стоило бы. Хоть тогда, когда руки лишился, хоть тогда, когда мы чуть не накормили собой крыс на Шу, потом на Загросе… Хоть когда тут… выжили, повезло… Оказались бы на этой посудине, когда её взорвали – в разы бы меньше было проблем. Ну, «Наутилус» так «Наутилус», не рудники Шлассы, и ладно. И ты, конечно, дашь мне хорошие рекомендации?
– Несомненно. Разве профессия киллера – не лучшая рекомендация для повстанцев?
– Как твоё имя?
– Джани Эркена.
– Эркена… Непременно вспомню, если слышал, конечно…
– Мы в ту ночь не имели времени представиться друг другу, ты, увы, исчез со сцены удручающе быстро, обстоятельно знакомиться пришлось с другими молодчиками твоего хозяина. Недооценили юное дарование – с простреленной рукой умудрился слинять не то что из города, а с планеты, прихватив хозяйского сыночка в качестве заложника.
– Идиот, – устало сплюнув, Сале отпихнул Эркену сумкой и вышел в коридор.
За мальчишкой пришли даже раньше, чем ожидал Джек. Как бы ни было это странно, для человека его сорта и послужного списка, он волновался за результат сканирования, чёрт, волновался, наверное, даже больше самого пацана, а посему был поблизости, когда двое солдат выволокли без особых церемоний найдёныша из карцера и притащили в кабинет капитана. На базе было три кабинета, остальные больше смахивали на помещения казармы.
Мальчишку втащили под руки, поставили перед капитаном, у которого возникло лёгкое дежавю. Вслед за ним вошла немолодая бракирийка с ярко накрашенными глазами. Лицо её сомнительно украшала улыбка, которую и законченный лжец не назвал бы благожелательной.
– Итак, всё просто, – проговорил капитан, буравя взглядом перепуганную добычу, – Если ты не врёшь нам – то к вечеру же будешь свободен на все четыре стороны, если врёшь – мы это сейчас узнаем. Вилина, можешь приступать.
Женщина подошла к мальчику и провела по его волосам грубой ладонью.
– Расслабься, и постарайся ни о чём не думать. Будет неприятно.
Джек искал взглядом взгляд мальчишки, зачем-то пытаясь хоть как-то подбодрить. Но тот не смотрел на него, смотрел перед собой устало и как-то отрешённо, словно готовился к смерти. Рука женщины коснулась его подбородка, приподнимая голову. Какое-то время было тихо, словно ничего и не происходит, а потом брови мальчика болезненно преломились, а нижняя губа стала подрагивать. Это длилось буквально несколько минут, выбившие из Джека столько холодного пота, сколько он давно уж не мог за собой припомнить.
Женщина опустила руку, обернув к капитану недовольное лицо.
– Ничего.
– То есть? Не бывает совсем ничего.
– Глубже текущего – базы и карцера – только темнота и вода.
– Ну, Вилина, не бывает таких голов, из которых ты хоть что-то да не вытащила бы! Попробуй ещё.
– Бывают – пустые, – огрызнулась женщина, но снова обратила на жертву взгляд тёмных хищных глаз.
На сей раз всё было ещё быстрее.
– Ничего. Только эти проклятые волны…
– Волны?
– Да, сэр, волны! Он, если вы не забыли, без малого утопленник, или нет? А больше – ничего. Как будто у него вообще нет памяти. Точнее, она вся состоит из моря и этого вашего карцера.
– Это хорошо или плохо? – не выдержал Джек.
– Это никак… Ну да ладно, главное мы выяснили – он не врёт. Ты о чём-то хотел поговорить со мной? – подсвеченная неким, можно сказать, благодушием физиономия капитана обратилась к подчинённому.
Мальчишка, явно на грани потери сознания, полувисел на стуле, на который сгрузил его конвоир-хурр, секретарь-бракири плеснул ему в лицо водой, потом, заметив, что этого как-то недостаточно, ткнулся, с некоторой брезгливостью, стаканом в зубы.
– Да это… Раз такое дело, что с ним дальше делать-то? Нет, ну можно и в расход, конечно, но если разобраться – за что? Так уж если говорить, если море его пощадило – то как-то даже… нехорошо.
– Экий ты, оказывается, размазня-то, – прицокнул капитан, – а твои варианты? Мне здесь дармоедов не надо, хватает. Надо тебе – забирай.
По лицу Джека, видимо, слишком явно читалось, что на такой поворот он и рассчитывал, капитан расхохотался, соло его участием секретаря и конвоира стало трио.
– Жениться тебе надо было… Правда, тут на ком? Порядочных баб давно расхватали, а на шлюхах жениться последнее дело. Ну, если тебе делать нехер, мне-то какое дело. Хоть богадельню открывай, лишь бы в свободное от службы время.
Джек шагнул к мальчишке, изо всех сил сдерживаясь, чтоб не выступить перед сослуживцами совсем уж слюнтяем, помог ему подняться.
– Ну, раз уж об этом речь зашла… Отпуск у меня вроде как неотгулянный. Может, я тогда тово, для оформления документации-то тогда…
– Всё, потеряли мужика, – заржал хурр.
– Ну, нареканий к тебе не больше, чем к другим, почему б нет, в сущности, заслужил… Без отпуска-то тут совсем одуреть можно. Забирай своё отродье и катись, Бан тебе всё оформит. Куда направишься?
– В Хандим, знамо дело, куда ж ещё.
Джек буквально чувствовал, как уже другой дрожью дрожит тело мальчишки – тихой, несмелой радости, и как ему самому ни тревожно было от такой своей внезапной сентиментальности, но ничего поделать с собой уже не мог. Ну невеликая доблесть – ребёнка пришить, за душой и так хватает того, чем не хвастаются. Пусть уже и что-то доброе будет.
Капитан открыл ящик, выудив оттуда небольшой свёрток, протянул его Джеку.
– Передашь по пути на полигон. Хрен знает что творится, кроме тебя даже и доверить это не представляю кому. Ладно, катитесь с моих глаз. Но чтоб через неделю был тут, понял?
Джек кивнул, принимая с рук свёрток, и, взяв второй рукой за руку мальчика, вышел из кабинета. Сам не заметил, как облегчённо выдохнул.
– Ну всё, дружок, теперь бояться нечего, – с несколько нервной улыбкой проговорил он, – теперь только заскочим в одно место, и я отвезу тебя в город. Не райские кущи, но райских кущ здесь и не найдёшь, а более-менее удобная постель, да еда, хоть немного напоминающая какой-то вкус, есть. Думаю, пока нам и этого хватит, как считаешь?
Мальчишка весело кивал, восторженно глядя на мужчину.
– А как мне вас называть?
Джек задумчиво потёр шею.
– Ну… Отцом-то меня, наверное, ты нескоро привыкнешь звать, да мне и не позарез, какой из меня папаша, это ещё жизнь покажет… Зови просто – Джек. Вот как тебя называть – другой вопрос… Даже догадок нет, как звали?
Мальчик вновь мотнул головой.
– Ну тогда… Буду звать тебя Дэвид. Нравится? Ну вот и славно. В городе тебе документы сделаем, в школу пристроим… Дрянь там школы, но уж какие есть. А там годика два-три, и уедем отсюда куда-нибудь… Были б деньги, а деньги будут – уголок себе во вселенной найдём, уж точно получше этого.
Уже за полночь их грузовик отъехал от базы в сопровождении ещё двух боевиков. Новоиспечённый Дэвид уснул на широком пассажирском сидении, подложив ладошки под щёку, у Джека от этого зрелища ошеломительно для него самого защемило от прилива нежности в районе грудной клетки. Радуясь, что никто за ним сейчас не наблюдает, мужчина отвернулся обратно к дороге, и, насвистывая весёлую мелодию, прибавил газа. До переправы было всего ничего, а усталости он совсем не чувствовал.
– Я сожалею, что доставил вам… хлопоты, которых у вас могло и не быть, – Эркена, глядя на морской горизонт, пропускал между пальцами горячий белый песок, – в такие моменты я удивляюсь, почему меня никто до сих пор не пристрелил.
– Мы не обязаны были тебя слушать, – Сети вытянул ноги, откинувшись на растрескавшийся камень, – если б мы решили, что можно им пренебречь или трупом-другим больше погоды не сделает – мы б сделали так. Но, пара матросов нам и правда не помешает, а люди, оказавшиеся в жизненной заднице, действительно умеют быть полезными… Не так и много нам пришлось отдать за то, чтоб их выпустили с нами без лишней тягомотины. Заложить нас при всём огромном желании им будет затруднительно, с подводной лодки даже просто сбежать ещё надо постараться. А если совсем себя не оправдают… Ты, вроде бы, знал их по прежней своей жизни, как я понял? Кто такие, какими навыками обладают?
Эркена оглянулся на соотечественников, о чём-то вполголоса собачащихся неподалёку, вытряхивая из ботинок песок.
– Моя родина Экалта – прекрасное место… Иногда без иронии, иногда с нею. Казалось бы, места там гораздо больше, плотность населения меньше, могла б быть тишь да гладь… Но традиция есть традиция. Без периодических клановых разборок и дружбы с кем-то против кого-то бракири – не бракири. Один из этих парней – тот, что помладше – сын одного очень влиятельного… в прошлом… человека в наших краях… Не знаю, как у вас, а у нас бизнес без криминала не бывает.
– У нас теперь тоже не бывает.
– Тринадцать лет назад его семья уничтожила семью одного моего хорошего знакомого… Почти друга, если б можно было так говорить о том, кто отличается от тебя и происхождением, и образом жизни, и вообще почти всем. Я полицейский, я участвовал в расследовании этого дела. Это был один из тех редких случаев, когда преступников такого высокого уровня удалось привлечь к ответу. Не только исполнителей, но и заказчиков, в смысле. Судебный процесс, конечно… Его и завести удалось только три с половиной года спустя, и самих судов было три… Но Кастансо этого уже не знал, он исчез гораздо раньше.
– Не хотел сидеть? Понимаю.
– Едва ли его посадили бы, на момент гибели клана Синкара ему было только пятнадцать. Конечно, у нас и в пятнадцать можно иметь некоторый заслуживающий внимания послужной список, но не в этом случае. У него было шестеро братьев, три зятя – мужья его сестёр, плюс дяди и двоюродные, плюс просто в наёмных головорезах у Альдо Лассиэро недостатка не было. Пацан мог пройти только как свидетель, даже укрывательство ему скорее всего не вменили бы… Приличный мальчик из вполне обычной богатой экалтинской семьи, тогда получал образование… В экономической сфере, конкретную специальность ещё не выбрал. В поле зрения правоохранительных органов и попадал-то пару раз, в пьяных дебошах, в которых даже активным лицом не был, так, рядом стоял или в углу в отключке валялся… Это по нашим меркам не очень и преступление, студент, который не шляется периодически с пьяной компанией таких же юных прожигателей жизни, скорее вызывает подозрение. Возможно, он испугался мести последнего выжившего Синкара… Хотя на тот момент с трагических событий прошло уже три с половиной года, а Вито так и не объявлялся…
– Понятно. А второй?
– А второй – экземпляр поинтереснее. Один из «работничков» старика Лассиэро. Киллер. Происхождения неустановленного, взят кланом из выпускников детского дома, это обычная практика. Кроме участия в устранении Синкара, ему ещё очень много есть чем, несмотря на молодой возраст, похвастаться. Теперь, правда, он уже однозначно бывший киллер. Правая рука после серьёзного ранения так и не восстановилась, судя по всему, серьёзно повреждён плечевой сустав… Как он вообще столько времени выживать умудрился, удивительно. Видимо, Кастансо очень робкого десятка парень, если за десять лет не пришил его или не сдал…
– Ну, как сказать… Я тут понимаю меньше твоего, в том, какой путь им пришлось проделать, прежде чем нам тут встретиться, но – слышал, наверное, что вдвоём выжить легче, чем поодиночке. Особенно когда ты в совершенно чужом мире, где не знаешь языка, где вот такое творится и где на тебя продовольственного пайка совершенно не заведено. Как минимум, когда есть с кем перекинуться родным словом, это может очень много значить…
– Подъём, – раздался окрик Лафьи, – плывут.
====== Гл. 46. Культурные аспекты ======
Сперва Дайенн думала, конечно, что девочка нянчится с младшей сестрёнкой. Каков же был её шок, когда она услышала, что это – её дочь.
– Ну да, я замужем… можно сказать. В том смысле, что официально мы не расписывались, конечно, но кому это особенно надо.
– Разумеется, не расписывались!.. Тебе ведь… Тринадцать, или двенадцать? Не рановато для семейной жизни?
– До четырнадцати можно и не дожить, – девочка скорчила гримасу, – и вообще-то это у нас нормально. Люди когда хотят, тогда и женятся.
– У вас раньше наступает совершеннолетие? – Дайенн сделала последнюю попытку спасти свой рассудок.
– До маркабов и землян у нас никакого совершеннолетия не было, незачем. Они-то, конечно, яростно ринулись защищать наше детство…
Дилгарка сглотнула.
– А вы находите это странным? При всех прочих сомнительных моментах, тут, думаю, они правы. Поверьте, я не одобряю вторжения в чужую культуру и традиции и навязывания своих моральных норм…
– Но именно это вы и пытаетесь сейчас сделать.
– Но есть вещи, которые объективно стоило бы изменить. Я понимаю, что вы так, допустим, жили веками, и можете сказать, что жили неплохо… но можно жить лучше. Если вас… не заставить или запретить, как делали маркабы, нет, но объяснить, что вы теряете и что можете приобрести, если вот, например, поднять брачный возраст по крайней мере до завершения образования…
– Ранние браки и раннее рождение детей – зло, – понимающе хмыкнула девочка, – и признак отсталости расы. Слышала. Мы, вообще-то, не дикарями были к моменту прихода маркабов, и образование, и медицина у нас были вполне развиты. И в недра спускались, и в воздух поднимались, в космос вот не выходили, но потому, что не стремились.
– Да, но ты считаешь, общество господства мужчин – это гармонично и правильно? – Дайенн чувствовала, что балансирует по краю, если не перешла его, ей было стыдно за то, что она говорила, но и не говорить не могла.
– Да кто ж вам такое сказал? – ухмыльнулась джилайка, – если последние лет семьсот маркабы ограничивали наших женщин в возможностях, предписывая им исключительно семейно-бытовую сферу, то это не значит, что мы это с удовольствием принимали.
– …Понимаю, сейчас тебе кажется это не важным, но как ты собираешься учиться, как…
– А как вы собираетесь работать, если решите завести детей? Это ваша голова полна предрассудков и ложных идей, госпожа Дайенн. Вы вообразили, видимо, что наших бедных девочек семьи используют как товар, выдавая замуж и заставляя рожать, пока рожается? У нас никто не женится и не рожает, если не хочет этого.
– И вы полагаете, что нормально хотеть этого в двенадцать лет? А чего ж не ещё раньше?
– Да можно и раньше, – пожала плечами девочка, – но раньше обычно редко кто определяется с выбором партнёра. Человека ещё нужно проверить, в том числе в постели.
– Что?!
– Бедная госпожа Дайенн, наверное, ещё девственница? Не бойтесь, это совсем не больно… Хотя, наверное, для джилайских девочек, не для ваших…
Сзади к онемевшей дилгарке подошёл издевательски аплодирующий, под перезвон цепи, Аскелл.
– Просто чудесно! Так, госпожа Дайенн, над вами, кажется, даже я не издевался?
– Аскелл! Кто вам разрешил свободное перемещение?
– А кто запрещал? Или вы полагаете, я сбежать могу? Отсюда не легче, чем с подводной лодки.
– Мне жаль, что вы были так шокированы, – молвил некоторое время слушавший эту нетривиальную беседу Аэва, – но нам некогда было, что поделаешь, давать вам полный экскурс в нашу культуру и историю, у нас тут немножечко война. У нас нет сексуальных запретов. Вообще нет. Как и много каких. Маркабы пытались привить их нам, до сих пор многие группы джи-лаев держатся… более привычного вам образа жизни, но культура джи-лаев достаточно живуча… Посмотрите на природу. Когда человек культивирует её, он меняет целые ландшафты довольно сильно, вырубает или насаживает леса, заравнивает холмы, прорывает каналы или строит дамбы… Но природа склонна к восстановлению изменённого. Оставьте искусственное на какое-то время без всякого ухода – дамбы разрушаются, поля зарастают… Даже болото может снова образоваться на том месте, где его когда-то засыпали. Положим, культура меняется, развивается, в том числе вбирая в себя что-то чуждое, как и на заброшенном поле среди сорняков будут произрастать одичавшие культурные растения… Но в целом она стремится к возвращению в естественное для себя состояние. У нас говорят: «Джилайский мужчина с рождения мужчина, джилайская женщина – с рождения женщина». У вас – я имею в виду не вашу расу, о которой мало знаю, но у большинства, кого мы встречали – есть понятия созревания, половой зрелости… Вы рождаетесь, как вы это называете, «чистыми», и лишь через какое-то время в ваших организмах начинают вырабатываться половые гормоны. Но и тогда вы не допускаете половые отношения и брак сразу, в силу социальных, религиозных, ещё каких-то причин вы это находите невозможным… Это порождает у вас много дополнительных проблем, связанных с тем, что люди уже имеют сексуальные желания, но ещё не имеют разрешения их реализовать. У нас гормоны вырабатываются в телах с рождения, и сексуальное общение – постепенное, поэтапное, начиная просто с взаимных ласк – у детей неотделимо от взросления. У них нет какого-то страшного порога, пересекая который, девочка или мальчик обнаруживают, что с их телом происходит что-то странное и пугающее, как это у вас… Вы создали много законов, чтобы защитить детей, но почему-то эти законы не оказываются достаточной силой, чтобы действительно защищать. Я говорю, по крайней мере, о землянах, о которых знаю больше всего. Они рассказывали много ужасного о том, что было у них прежде и отчасти есть и сейчас – насилие над детьми, детская проституция… Почему же этого нет у нас, интересно? При том, что у нас нет специального закона, запрещающего сношение с человеком младше определённого возраста? Не скажу, что этого нет вообще, но в целом мы не культура насильников, потому что совершенно ни к чему применять для получения удовольствия силу, если ты можешь получить его и так.
– Просто гимн вседозволизму, – мурлыкнул Аскелл, – прекратите, прошу вас, госпожа Дайенн близка к обмороку.
– Ну, я вовсе не хочу сказать, что путь джи-лай лучший из возможных, – примирительно поднял ладони Аэва, – ведь есть и другая, довольно печальная сторона. Чисто биологическая причина. С возрастом сильно снижается фертильность. Оптимальный возраст для зачатия и рождения детей – вот этот. У женщин моего возраста уже гораздо меньше шансов зачать и родить ребёнка, у женщин возраста Офан этих шансов почти нет.
– Офан, это ведь ваша старшая сестра? Она ведь…
– Совсем не старая, хотели вы сказать. У вас бесплодие наступает с дряхлением, увяданием. А у нас репродуктивный цикл просто короче. Именно поэтому мы не воспринимаем женщину как инструмент для воспроизводства, как вы подумали сперва. Наши женщины остаются привлекательными и желанными до старости, ведь наше влечение не завязано на деторождение. Хотя, конечно, это бывает довольно неудобно для тех, кто сперва не хочет детей, потом не может, или, встретив новую любовь уже в зрелом возрасте, хочет завести детей и с ней. Не каждому везёт так, как нашей матери, родившей нас с разницей в 15 лет. Думаю, дальнейшее развитие нашей науки, медицины решило бы эту проблему – как в ваших мирах существенно отодвинули старение и смерть, победили многие болезни. Но видите ли, нам немного помешали… Некие структуры, не очень заинтересованные вообще в процветании нашей расы.
Что ж, у Дайенн были более чем свежи в памяти занеф со сходной проблемой, и в сравнении с ними этим существам ещё повезло. Действительно, нельзя винить кого-то в том, что всего лишь его природа.
– Да, но… как сами ещё дети могут воспитывать детей?
– Обычно они и не воспитывают. Традиционно наша семейная жизнь устроена так, что никто не воспитывает своих детей. Бабушки и дедушки, старшие братья и сёстры нянчат малышей, пока их родители учатся и становятся на ноги. А когда становятся – то воспитывают уже своих внуков. Конечно, если женщине везёт родить уже в зрелом возрасте – другой разговор… Но не все готовы рисковать. Лучше уж решить этот вопрос, пока можешь, и дальше жить в своё удовольствие. Мать этой девочки погибла, и пока некому её заменить. Впрочем, с образованием и карьерой у нашей молодёжи сейчас проблемы отнюдь не из-за раннего родительства.
– Но организм, который по сути ещё детский…
– Понимаю вас, вы ведь медик, вы не можете не приходить от подобного в шок. Но видите ли, мы отличаемся от землян и подобных им рас. Наша физиология такова, что наша сексуальная близость может быть только к взаимному удовольствию…
Дайенн вспомнила некоторые аспекты физиологии бракири. Ну да, если и в этом они подобны…
– У нас управляемое зачатие. И наши плоды как правило мельче, младенцы 3 и более килограмма у нас – единичные, рекордные случаи.
– Вас просто создали какие-то более злые боги, – юная мать покрепче перевязала шарф, в котором носила ребёнка, взяла узел и направилась вслед за Аэвой к выходу, сегодня они с небольшой группой выдвигались в Сайду, – они создали у вас заболевания, передающиеся при сексе, сложности с предохранением от беременности, когда не хочешь её, в общем, много всяких страхов…
Дайенн не сразу осознала, что осталась с Аскеллом в комнате одна. В общем-то, меньше всего ей было до Аскелла сейчас, так погано на душе давно не было. «Если бы остановилась раньше, так бы не было. Теперь начинаю понимать, почему родители и старейшины так не хотели пускать меня в полицию… Вот он, этот конфликт воспитания и профессии, совсем не в том, в чём я думала сперва. Как минбарка, я помню, что следует избегать осуждения чужой культуры и мне должно быть стыдно, что я позволила себе потерять контроль и говорить с позиции культурного превосходства, критикуя то, о чём не имею понятия… Но как полицейский, я не могу иначе смотреть на ребёнка, который… вынужден жить не как ребёнок… Ну вот, опять. Я не могу об этом говорить иначе, чем «вынужден». Даже на возражение, что детей никто не заставляет, они сами принимают решение, с кем иметь отношения, когда вступать в брак и рождать детей, я отвечу, что это лишь потому, что их так приучили…»
Конечно же, кстати вспомнились Аврора и Нирла – ну как после этого у неё должно было быть иное восприятие? Гордость в голосе Авроры, в детском голосе, говорящем вещи, ужасные и в устах взрослого…
Неприятные воспоминания смыла волна ужаса – неслышно подошедший сзади Аскелл набросил ей на шею цепь, соединяющую браслеты на его руках.
– Аскелл! – она старалась, чтобы её голос звучал твёрдо, было это нелегко, – очень советую немедленно это прекратить!
– Вы испугались? – его тихий издевательский голос обжёг её ухо.
– Аскелл, если вы не растеряли последние мозги…
– Вы подумали, что я убью вас? – его руки, насколько хватало цепи, скользили по её плечам, несильно, но твёрдо сжимая их, – быть может, я и совершал бессмысленные и чреватые для меня неприятностями действия, но не настолько. Хотя, полагаю, меня не убьют… не убьют по крайней мере ещё два дня, пока я остаюсь самой надёжной связью с Альбертом…
– Но могут сделать ваше существование очень болезненным, – прошипела Дайенн, когда его пальцы вцепились ей в волосы.
– Я просто подумал, что возможно, если таким образом ограничить вас в действиях, вам будет легче не винить себя и не сопротивляться… – он прижался к ней теснее. Недопустимо тесно.
– Вы правы, я не оторву вам руки, поскольку именно они являются вместилищем производной Альберта… Но могу оторвать то, во что он вам ничего не вживлял, и чем вы сейчас, по-видимому, думаете, Аскелл!
– К сожалению, это были волокна кризалиса, а не биотека, поэтому техномагом я не являюсь, всего лишь человекообразным собратом посоха и корабля… Но как и биотек, эти волокна разрастаются, распространяясь по всему телу. Так что лучше ничего не отрывать мне без крайней нужды, госпожа Дайенн.
Дайенн резко развернулась и скинула руки Аскелла вместе с цепью. Цепь при этом больно резанула по шее, но разъярённая дилгарка не обратила на это внимания.
– Можете считать, что на этом ваша прогулка закончена. Насовсем, – она дёрнула за цепь, заставив тилона невольно зашипеть, когда браслеты врезались в запястья, – сейчас вы вернётесь на цепь. И я позабочусь, чтоб она не была слишком длинной.
