Текст книги "Ключ Всех Дверей. Бракирийский след (СИ)"
Автор книги: Саша Скиф
сообщить о нарушении
Текущая страница: 73 (всего у книги 113 страниц)
– Сходить, что ли, на поклон к деревенским? – невесело усмехнулся Арвини, – может, чем угостят… посущественнее…
Шутка и есть шутка, прошлый-то поход на поклон результата не дал, старейшина сказал, что тело Викташа не отдаст и даже не укажет, где он похоронен, незачем это людям неба, и прибавил ещё получасовую лекцию на кошмарном земном о том, какую большую страшную глупость совершили пришельцы и как разгневано на них божество. Хор стариков на заднем плане дружно поддакивал.
– Да полно про божество! – вспылил Гидеон, – вы вашему божеству скормили Викташа, да? Надеетесь и нас скормить?
Старейшина ничего не ответил, повернулся и ушёл в деревню, за ним и сопровождавшая процессия.
Да, страшно было видеть, как практически слаженная, дружная, сплочённая стольким пережитым команда нервно расползается по углам. Но даже так никто не обретал полного покоя, потому что оставались ещё непосредственные соседи по каюте. Это, в нервном состоянии последнего времени, было даже страшнее. Дайенн чувствовала себя глубоко несчастной. Она завидовала. Завидовала раннятам, которые не испытывали голода, завидовала Аскеллу и Тавелли, изоляция которых была вынужденной, не выбранной ими самими, завидовала парам, которые как-то умудрялись сохранять в этих условиях самое важное – близость, доверие. Казалось бы, Дэвид… ещё отнюдь не здоров. И всё же они с Винтари регулярно запираются, выдворяя раннят посидеть пока в женской каюте у Дайенн, Софьи и Ли’Нор, и кажется, вряд ли это из-за страха… Их она хотя бы почти не наблюдала. Алвареса и Схевени она несколько раз заметила в коридоре, сплетающихся в объятьях ещё не доходя до каюты. Вадим исступлённо целовал основания кожистых отростков на голове Илмо, срывая с него одежду.
– Кажется, ты предпочитаешь не думать, что это могу быть уже не я.
– Я уверен в тебе.
– Таким иногда и бывает самоубийство.
– Возможно. Быть может, это потому, что я полагаю… если бы ты был обращённым, вот это вряд ли было б тебе интересно…
– Да, доверие иногда жизненно необходимо. Как-никак, я твоей пасти ввергаю самое дорогое…
Дайенн хотелось бы доверять кому-то настолько… или хотя бы чтоб так же страсть застила глаза…
Может быть, так казалось именно потому, что он знал. Но настойчиво казалось, что отличить этого среди других «гостей» можно, и достаточно легко. Что-то такое в выражении глаз, в оттенке их золотого свечения. Что-то такое в позе, в ухмылке. Что-то, что чуют нутром… Хотя ни в какое нутро Майк особенно-то не верил. Если б люди действительно способны были что-то чувствовать, они б не ошибались сплошь и рядом в друзьях и даже родных. Это уж у кого как мозги работают…
– Так что ты хотел от нас? – тилон вальяжно облокотился о могильную плиту На’Вилова деда, – нас сложно удивить, но видимо, ты способен.
Рука тилона в свободном состоянии сгибается, и в этом нет ничего странного – ведь его, Майка, ноги и руки здесь здоровые и крепкие. Система снабдила их обоих параметрами, естественными здесь, какие-то отличия могут быть лишь в поведении – как он первое время испытывал проблемы с прыжками. Но тилоны держат руку прямой бессознательно, вот и здесь положение их кисти таково, каким оно будет у нарна, не задумывающегося над этим вопросом. Сколько б Г’Сан ни характеризовала нелестно его интеллект и вообще рассудок, расчёт-то – пройти от базарной площади до Усыпальницы с нарочито выпрямленными ладонями – оправдался, наблюдатель его заметил.
– Ну, к примеру, узнать, что вы хотели от меня, – Майк сел на напольную надгробную плиту, сложив ногу на ногу, – действительно ведь интересный вопрос. Вы предположили, видимо, что я как-то выключил этот проклятый камень, я предполагаю, что в нём и не было никакой силы – у землян ещё и не такие сказки можно встретить, священных камней на целый дворец можно набрать. Но вдруг правы вы, а не я? Интересно ведь выяснить, что произошло? Допустим… только допустим, но гипотеза не более дикая, чем сама по себе вера в чудодейственные метеориты – есть предположение, что камень успел как-то на меня повлиять. Иногда то, чего я хочу, случается. Я имею в виду, происходит именно то, чего я в глубине души хочу. Едва ли это управляемый процесс, но может быть, как-то им можно и управлять…
Тилон склонил голову, прищурившись.
– Ну, мы действительно не ожидали появления там этого рейнджерского корабля… Может быть, конечно, это наша недоработка или несовершенство радаров – но выскочил он действительно как чёрт из табакерки.
– Не берусь ручаться, что за это ответственен я, – улыбнулся Майк, – но и позже случалось кое-что… Ну, от чего-то же надо отталкиваться? Вы ведь теперь, как я понимаю, в тупике?
Собеседник сменил плечо опоры – в этом движении почудилась даже некоторая нервозность.
– Мы, – тилон закусил губу, как бы подбирая выражения, – не то чтоб в тупике… Мы, спасибо вам, потеряли и корабль, и камень. Но это не значит, что у нас больше нет ни зацепок, ни целей. Ты ведь знаешь, что этот камень во вселенной не единственный?
– В любом случае, вам должно быть интересно найти ответы. А мне, в свою очередь, кое-чем можете быть полезны вы.
Широкая бровь с двумя крупными пятнами поползла вверх.
– Чем?
Он заинтересован, определённо.
– Да вот, я слышал о вас как о ребятах, обладающих различными артефактами, имеющими власть над живой материей. Способность воскрешать мёртвых или преобразовать живых… Мне нужен подобный артефакт. Не навсегда, боже мой, ровно до того, как я получу то, что мне нужно.
Тилон широко улыбнулся.
– Решил сменить тело на что-то более рабочее? Мудро. Полагаю, тебе должно было надоесть приходить сюда просто для того, чтобы… ходить.
Мелькнувшее на лице Г’Сан недоумение от него не укрылось.
– Что такое? Ты не знала, что твой приятель в реальной жизни инвалид, неспособный самостоятельно одеться?
– Ну, это преувеличение. Вообще я мог бы и не посвящать тебя в подробности своих мотивов… Если б не то соображение, что без твоих знаний тут не обойтись. Раз уж ты смог протащить в игру то, что захотел – сможешь и вытащить кое-что отсюда. Её.
Вот теперь, кажется, тилон по-настоящему был шокирован.
– Создать тело для того, кого никогда не существовало в реальности? А мне нравится твой размах, парень.
– Для начала – вычислить создателя вируса и найти носитель с полным кодом. Ведь одного только моего модуля недостаточно? Верно понимаю?
– Однозначно сказать не могу. Я мог бы вычленить этот код из самой игры, это возможно, но… хлопотно. Тут всегда столько сопутствующего мусора… На твоём устройстве по преимуществу, грубо говоря, логи. Тоже можно, но дольше… Твой путь в любом случае лежит на Нарн. Потому что там я и потому что там наша цель. Камень поменьше того и, наверное, послабее, но это же не значит, что от него можно отказаться. Представляешь, он ведь лежит где-то здесь. В смысле, там, где в реальности когда-то был Насулхараз. Или какой-то из ближайших городов. Наши карты разнятся с реальностью на несколько сот лет, а скакнуть сейчас возможности нет. Раскопки его пока не обнаружили, может быть, сможешь обнаружить ты? Если достаточно сильно захочешь.
– Если нужный артефакт у вас есть, могу и захотеть.
– Ну, то, что работа сложная, означает лишь то, что она отличается от рядовых и легкоисполнимых, обсуждение которых не стоило б потраченного на это времени. Каждый знает свою часть задачи на ближайшее время, остальное дело техники и, в немалой доле, везения. Если вопросов больше нет, я пока отправлюсь заниматься своей частью. До встречи на Нарне. Приятно иметь дело с решительным и амбиционным человеком, Майкл Гарибальди.
Майк впервые наблюдал отключение воочию. Обычно, даже если рядом не было персонажей игры, игрок старался выйти куда-нибудь в соседнее помещение или просто за дерево. Нет, это не было правилом, просто как-то так сложилось, что исчезать у всех на глазах было не принято. Когда персонаж погибал в сражении, сама игра регулировала этот момент, либо генерируя «слепое пятно» для окружающих, либо оставляя видимым мёртвое тело на время, требующееся, чтоб его унесли, в более «управляемых» ситуациях игроки, видимо, как-то автоматически регулировали сами.
– Ну что ж, – Майк, закончив любоваться угасающим миганием пикселей, довольно улыбнулся, – теперь можно пойти в ближайший Дом Кувшина, отметить удачные переговоры. Наверное, можно считать это ещё одним сбывшимся желанием.
Г’Сан перегородила ему дорогу.
– Каким желанием, Майкл? Каким? Самому сунуться к ним в лапы, причём весь целиком, и сознание, и тело?
– Ну, речи о беззаветном доверии друг другу вроде ни одна сторона не вела. Но если я хочу добиться желаемого, придётся просто оказаться сильнее и умнее, чем они. Впрочем, убивать меня им точно резона нет, мёртвый ответов не даст.
– Так, ладно, о желаемом…
– Г’Сан, давай просто сделаем вид, что по определению бесполезный разговор уже состоялся, и перейдём к следующим действиям. Ты сказала, что хотела бы увидеть реальный мир, и я намерен дать тебе такую возможность. Эти отморозки способны превратить своё тело во что захотят, так что невозможного для них создать нужное тело с нуля? Или даже не с нуля… Не думаю, что в моргах Нарна нельзя купить невостребованное тело, а преобразовать его под описанные в твоём коде параметры – для них лёгкая разминка. Записать туда все логи, всё, что ты есть на настоящий момент – посложнее, но если он взломал игру, то справится и с этим. Справится, если хочет получить свой сраный камень.
– А ты действительно можешь его найти?
– Понятия не имею. Главное, что он в это верит. И главное, что сейчас окрылён возможностью хоть куда-то сдвинуться с мёртвой точки. Ну пусть даже верит в какие-то свои преимущества… Сунуться за мной на Марс они ведь не могли, силёнок не хватит, стерегли меня здесь, по единственной зацепке. У них, конечно, артефакты и прибамбасы… А у меня деньги. Это тоже немаловажный фактор, позволяющий некоторую дерзость. В конце концов, ты-то чем рискуешь? Ты всё равно существуешь в нескольких копиях. И будешь существовать, пока цел носитель с твоим кодом, а уж о его сохранности я позабочусь.
Вот такого выражения в этих глазах, он мог поклясться, он раньше не видел.
– Ты понимаешь, что можешь серьёзно пожалеть об этом?
– Ну, если ты о том, что ты можешь послать меня потом к чёрту, то тебе и здесь ничто не мешает. Не хочу показаться слишком пафосным, но совершенно точно не стоит быть со мной из благодарности.
А на четвёртый день произошло сразу два значительных события. Во-первых, придя в очередной раз к изолятору Тавелли, она обнаружила, что он исчез. Дверь была распахнута, никаких следов Тавелли не наблюдалось, словно его и вовсе здесь не было. Во-вторых, при тщательном обыске корабля пропавший так и не был обнаружен, зато выяснилось, что исчез ещё и Нейн Исут.
– Отлично! – Гидеон долбанул кулаком в стену, – пошёл движняк. Наш покусанный сбежал и сожрал Исута. То есть, ребята, это нам надо надеяться, что сожрал. Моради всё же в большинстве довольно хлипки, вряд ли он вырвался… А иначе у нас где-то бродят целых два любителя свежих кишок.
– Да где они могут прятаться? Мы обыскали всё!
– Угу, это вы так думаете… Забились в какую-нибудь щель в машинном отделении, в вентиляцию, куда угодно… Ну вот, теперь и мой корабль не моя крепость…
– А он ею был, когда не под подозрением из всех, пожалуй, только тилон этот проклятый, и то не гарантия?
– А давно ли в этой крепости кто-то долбанул по башке Ан’Ри?
– Как он мог сбежать? – потрясённо бормотала Дайенн, – он вчера… был так плох, что не мог подняться…
– Очнулся, видать. Откуда мы знаем, может, он притворялся? Или откуда мы знаем, может, это как раз была последняя стадия перед окончательным превращением? Некий кризис преодолел – и готово, вынес дверь и пошёл на поиски пищи…
Арвини покачал головой.
– Дверь не выломана. Она открыта. Снаружи. У него был сообщник.
– Отли-ично… – простонал Гидеон, сползая по стене.
Остаток дня прошёл совершенно кошмарно… На закате Дайенн вошла в камеру Аскелла и швырнула ему костюм химзащиты.
– Выходите.
– Это ещё, интересно, зачем? Разнообразить рацион инфицированных? Или «не отрывайся от коллектива, страдай вместе с коллективом»?
– Аскелл, не выделывайтесь! Просто сейчас в вашей изоляции нет никакого смысла, никуда вы всё равно не денетесь…
– Тогда и в этом, – он кивнул на костюм, – нет никакого смысла. Откуда уверенность, что кто-то из приходивших не заразил меня раньше, и сейчас у меня не подходит к концу инкубационный период?
– Вы правы, – Дайенн без сил опустилась на соседнюю кровать-платформу, – уверенности нет. Как никогда ни в чём, ни в ком. Я не уверена даже в себе. Если б вирус мгновенно менял природу больного, было б, конечно, проще, но так не бывает. Нет, изменения постепенны, и возможно, больной до последнего не понимает, что происходит… Пока не становится слишком поздно. Или напротив… понимает… И от этого ещё страшнее. Знаете, я много думала о ваших и Алвареса словах. О том, что настигнуть тилонов в глубине их корабля могли только другие тилоны. При этом… Я затрудняюсь точно определить время смерти, специфические местные условия… Но если они решили бежать – они уже знали…
– И, вы имеете в виду, проморгали рядом с собой уже больных? Это естественно, госпожа Дайенн. Течение любого вирусного заболевания может быть разным в разных организмах, у кого-то сопротивляемость выше…
– Тот монстр, что напал на Тавелли, производил впечатление совершеннейшего зверя в человеческом обличье. Но возможно… возможно, бывает не только так. И они сохраняют остатки разума… Изменённого разума, уже не человеческого… они прячутся среди нас, выжидая момента, мы смотрим на них и думаем, что видим друга… А они смотрят на нас и видят дичь. Вот чего я боюсь. Вот что убивает меня.
– Древний страх. Архетипический, как у вас говорят. И в данном случае, по-видимому, обоснованный.
– А может быть, больной не осознаёт, что он болен, и представления не имеет, что он творит в минуты беспамятства? Быть может, это вот я ночью встала, выпустила Тавелли, вместе с ним загрызла Исута… Если, Вален всемилостивый, я сама напоминала себе, убеждала себя, что я не могла напасть на Ан’Ри, физически не могла…
– Кстати, почему вы так уверены, что Тавелли в доле? Возможно, вирус не смог развиться в его организме, ослабленном травмой, возможно, он умирал… И монстр решил сожрать его первым, что логично для хищника – первым делом нападать на ослабленных и больных.
– Не знаю, Аскелл, у меня просто голова идёт кругом…
– Но чего вы хотите от меня? – он приблизился, навис над ней, – совета? Я уже давал его. Поддержки? Боюсь, это не совсем по моей части.
– Выживать легче вместе, чем поодиночке.
– Вы говорите это тилону?
Она оттолкнула его, рука больно упёрлась в рамку трилюминария.
– Хотя бы сейчас, Аскелл, вы могли бы ненадолго перестать быть сволочью?
– Когда я стану со всеми мил и любезен, бегите от меня без оглядки! Почему бы о помощи вам не попросить вашего напарника?
– Мой напарник… как-то, знаете ли, не принадлежит мне, чтоб я могла распоряжаться им по своему усмотрению!
Она слишком поздно осознала, что из всех фраз, какие она могла сказать, эта, пожалуй, самая безнадёжная. Хуже просто некуда.
– Вот, значит, в чём дело? Думаете, мной сможете? Я заметил, вы как-то… странно воспринимаете тот факт, что мы с вами условно одной расы.
– Аскелл, оставьте при себе свои грязные намёки! Пока я не разрядила в вас обойму!
– Не думаю, что вы в самом деле сделаете это. Если только вы будете полностью уверены, что Хуан-Антонио Колменарес – не инфицирован, и вы расширите свои вкусовые пристрастия…
Она ударила его. При попытке второго удара он перехватил её руку, в борьбе тонкая блузка Софьи, в которую сейчас, за неимением чего лучше и его размера, был облачён Аскелл, брызнула пуговицами…
– У нас, тилонов, принято прямо говорить о том, чего хочешь. Разве я готов упрекать вас в том, что в этом вы видите… средство от страха и тоски… Как я понял, ведь не вы одна…
– Скотина!
Впрочем, к чёрту, ну не к чёрту ли? Кто-то там, кто-то из коллег, кому она доверяла, кого считала своими, сейчас не стесняется своих желаний, куда более пагубных… Почему б сейчас не перестать думать – Тавелли или кто-то ещё… Она зло рванула на Аскелле брюки.
– Скажите. Скажите, что тоже не хотите этого. И я уйду. И даже не закрою дверь с той стороны, хотя искушение велико.
– Вам нужно очень бояться этого вируса, – расхохотался Аскелл, – вам и так больших трудов стоит подавлять свою природу. Вы хищница, Дайенн. Дикая, необузданная хищница. Но вам нравится изображать из себя сдержанную, разумную минбарку. Вы не обманете свою кровь.
– Сказал тот, кто однажды забудет, как он изначально выглядел в зеркале!
– Будто вы что-то знаете об этом, госпожа Дайенн! Я никогда не забывал, кто я есть, и не переставал быть самим собой!
Она швырнула его на платформу, не особо заботясь об аккуратности.
– Хотя бы один раз, Аскелл – вы перестали.
– Я только не могу понять – это моя двойственная природа так возбуждает вас? Или то, что я враг, преступник, ваш пленник?
– Заткнитесь, Аскелл, лучше заткнитесь, оружие всё ещё при мне!
Когда минут через сорок они вышли в кают-компанию, их даже не сразу заметили. Не до них было. Гвалт стоял такой, что проблемой было услышать собственный голос. На корабль вернулся… Викташ. Живой и здоровый. По крайней мере, таковым выглядел и так утверждал.
– Отлично, вот уже и покойники воскресать начали… Что-то мне кажется, или старейшина был с нами не до конца честен, или ты, приятель, не тот, за кого пытаешься себя выдать!
– Не беда ли у тебя, коллега, с глазами? Или успели в лицо меня забыть? Говорят, конечно, что для вас мы, дрази, на одно лицо, да вот ты, как помню, так никогда не говорил!
– Ну, знаем мы тут таких, которые какое угодно лицо себе могут сделать. Где трилюминарий свой оставил?
– Тебе-то, Г’Вок, вообще грешно говорить! Сбежал, бросил меня…
– Я считал, что ты мёртв!
– А я вот не мёртв оказался! А мне вот другое сказали – сбежал, струсил…
– Знаешь что, Викташ, вот этого не надо! Даже Тавелли, где б его сейчас его центаврианские черти ни носили, так не думает! Почему про тебя сказали, что ты мёртв? А?
– Если это действительно он… Прибыл бы чуть пораньше – так был бы ещё вариант… кто тут у нас тихонько…
Как ни громко коллеги беседовали, а истошный женский визг перекрыл всё.
– Это Ли’Нор! Быстрее!
– Она у себя?
– Ей нездоровилось… Монада, знаете же…
Ли’Нор стояла у дальней стены. Руки её были в крови, лужа крови растекалась по полу, стекая, по-видимому, из открытой тумбочки.
– Это… это…
Арвини растолкал товарищей, пробрался к тумбочке и заглянул в неё.
– Исут. Ну вот, одного нашли…
– Мда… Найдите Дайенн кто-нибудь!
– Я вообще-то здесь!
– Всем остальным смотреть не рекомендую, целее будет психика.
– Он… мёртв?
– Нет, вашу мать, отдохнуть прилёг! Для удобства в предельно фрагментированном состоянии…
– Ли’Нор, это ваша тумбочка?
– Софьи…
– И что же вам потребовалось в чужой тумбочке-то?
– Таблетки! Мои кончились, у Софьи ещё остались, она одалживала мне…
– Какие ещё таблетки? Вы больны? Не хотите поделиться с коллективом?
– Я вам, господин Гидеон, полный отчёт о своём здоровье должна предоставлять?
– В текущей ситуации – обязаны, и даже без моего требования!
– Гидеон! – прошипела Дайенн, выпрямляясь, – Ли’Нор, если вы не заметили, во-первых, женщина, во-вторых – нефилим, из человеческой природы ей досталась в том числе такая неприятная вещь, как болезненные менструальные циклы! Я понимаю, что вы не могли этого не спросить, в практике не так редки случаи, когда заявивший о преступлении и есть преступник… Но и не настолько часты. И это – точно не тот случай! И ещё слово – отберу у Аскелла трилюминарий и превращу вас в женщину! Будет поучительно!
– Ну, как-то, что это Софья, я тоже не думаю…
– Софья?!
– Но тумбочка-то её!
– И какой идиот прячет труп в собственной тумбочке?
– Не доела, припрятала на потом… Где сама Софья, кстати?
– Пошла к Эркене.
– К Эркене? Зачем? Он же так из комы и не выходил, только по приборам и видно, что жив ещё…
– И это мешает? Вы, смотрю, больно много понимаете в чувствах!
– Кстати, вот этого мы тоже точно не знаем… Откуда мы можем быть уверены, что Эркена всё ещё там? Из тех, кто не всегда у нас на глазах… он меньше всего у нас на глазах!
– Господи, Гидеон! По-вашему, так запросто можно самостоятельно выбраться из капсулы, отсоединив все провода, а потом забраться назад, как было, тем более при текущих проблемах на корабле? Подозревать Эркену…
– А почему нет? Лежу, вроде как, в коме, идеальное алиби…
– А ничего, что там практически безвылазно либо Намган, либо Цэрин?
– Ну, уж простите мне мою грубость, во время их двухчасовых медитаций он мог бы там канкан станцевать…
– Гидеон, все рады, что у вас такая нетривиальная фантазия, но меру-то имейте!
– Чёрт, да как вообще можно было подкинуть труп в каюту, если Ли’Нор практически всегда здесь?
– Ну, почти, а не всегда. Сегодня утром, например, она завтракала вместе со всеми.
– А кого при этом не было? Ну да, поди вспомни…
– Товарищи! – голос Илмо, с большим трудом, перекрыл гомон, – мы все потеряли голову! Это простительно, но больше так продолжаться не может! Если убийца среди нас, есть простой способ это выяснить.
– Это какой же? Анализы не сдашь, установка не мычит не телится, отследить, кто где когда был, не очень-то получится, проще сказать, когда мы все вместе были… Ручаться можно за тех, с кем в одной каюте живёшь, и то не стопроцентно…
– У нас есть те, кто способен определить… больного. Во-первых, телепаты.
– Это при условии, что никто из телепатов не болен. Что им тогда мешает указать на невиновного?
– Во-вторых – ранни. Альберт полагает, и я склонен ему верить, ранни не подвержены этому. И они способны почувствовать изменения в состоянии организма. И… на что спорим, если есть убийца кроме исчезнувшего Гектора Тавелли, то он всё это время всеми силами избегал встреч с Софьей, Ли’Нор, Ви’Фаром, Ан’Ри и Дэвидом Шериданом. И с Рефен и Эльгардом, с вероятностью, тоже.
– Список приличный… Хотя, учитывая, как мы все тут расползлись по углам – пожалуй, реально…
– Вы забыли Игласа. Хоть слабый уровнем, но он телепат.
Гидеон почесал затылок.
– Если принять за данность, что Ли’Нор и Софья – не монстры… При чём либо они обе здоровы, либо нет, я бы предпочёл всё же первый вариант… То здорова и Дайенн, она не круглосуточно с ними, но всё же… Если здоров Дэвид Шеридан, то здоров и Диус Винтари… Ан’Ри и Ви’Фар живут вместе, ну, Нейн Исут… более не под подозрением… Некоторую гарантию за Дримштикта и Эремо Фара может дать Иглас… Как-то недальновидно мы скомплектовались, да. Мы с Колменаресом, Г’Вок с Илкойненасом и Алварес со Схевени – нормалы… При чём в случае с Алваресом не помогут и телепаты… Тьфу! Ведите ранни!
Голодный едва сдержался, чтобы не попятиться и не дать стрекача. Дело принимало скверный оборот. Всё же, когда ты один, против множества, которые от страха ещё не до конца лишились разума, это тяжело… Ещё пара дней – и, возможно, у него был бы ещё хотя бы один такой же… Но нет, нет. Союзники бывают у них, у дичи, а у голодных – конкуренты. Не нужно других. Но как же трудно… Как он ни силён, он один. И несмотря на все его старания… но может быть, всё же разумные зверёныши не смогут его почуять? Они малы, они могут иногда и ошибиться… На всякий случай, он отступил поближе к выходу.
Всё казалось таким простым. Он ведь быстро сообразил, что надо вывести из строя генератор, тогда и лаборатория перестанет функционировать, и его долго не раскроют. Если просто поломать что-то в лаборатории – сразу стало бы понятно, что среди них есть враг… Он быстро придумал, что нужно вытащить Тавелли, и тогда очень долго будут думать на него, что он где-то прячется в закоулках… Да ведь и правильно подумают, напал же он на полукровку. Смешной, что ни говори, это был момент. Хотя был в этом моменте и азарт – всё же сделает это? Всё же обратится? Нет, даже голод, такой голод не сделал из центаврианина что-то иное, чем слабак и ничтожество. Он пытался наесться едой дичи, хоть его уже тошнило от её вкуса. Врал, прятался… Вот можно считать, что и теперь он прячется, его труп найти будет непросто, он не для того, чтоб оставлять на видном месте… Он ожидал, что мясо центаврианина окажется сладчайшим для него, но увы, смерть уже тронула его, слабого, жалкого, мясо оказалось горьким, противным, голод стал лишь сильнее… Моради очень удачно подвернулся, он наконец вдоволь поел. Они, конечно, пресноваты, моради… наверное, более пресные только лорканцы или какие-нибудь минбарцы… Но зато, с помощью того, что от него осталось, он придумал подставить этих опасных женщин. Одна почти всё время в каюте – чем не подозреваемый? Вторая всё время пропадает возле полумёртвого… Смешная, чем он может ей помочь? Лекоф-тамма сильны против чего-то большого, а не малого, как этот вирус… Хотя Дэвид Шеридан на лекоф-тамма сумел победить малое – молекулу хлорциана… Но вряд ли такое под силу его собрату в другом лекоф-тамма. Интересно, вкусны ли бракири? Говорят, его кровь пили дети-ранни… Но до него, конечно, ещё поди доберись… Есть и поближе цели…
Рефен серьёзно оглядела нервно притихшую компанию.
– Я попробую. Мы не очень хорошо пока разбираемся в том, что чувствуем, но думаю, такое серьёзное и страшное я смогу определить. Мы никогда не видели среди наших «голодную плоть», только слышали рассказы, но я попробую понять, кто из вас самый «голодный»…
– Самый голодный я, – проворчал Андо Колменарес, – но это к делу не относится…
Рефен подошла к нему.
– Нет, это не он. Его тело в очень хорошем состоянии.
Эльгард в это время практически обнюхивал Арвини, от чего тому было малость не по себе.
– В его теле есть вирус, но пока очень мало… Он ещё не захватил власть над его телом.
– Спасибо, это чертовски утешает! Я-то переживал, что всё более на нервах хожу… а оказывается, это я понемногу в монстра превращаюсь! Но не превратился пока, хоть какая-то радость! Успеете сколотить мне гроб, пока я не начал выбирать, кого из вас я хочу на завтрак?
– В теле госпожи Дайенн есть изменения, но это другие изменения, мы не будем говорить об этом, Дэвид и Диус говорят, что это неприлично обсуждать вслух.
Дайенн вспыхнула, Аскелл, продолжающий подпирать стенку, многозначительно ухмыльнулся.
– Вирус тоже есть в её теле, но его пока не стало достаточно много. Её иммунная система борется с ним.
– В его теле, – Эльгард пристально посмотрел на Илкойненаса, – есть вирус. Уже очень много. Но он пока справляется.
– И дальше справлюсь, – пробормотал бледный, как полотно, Илкойненас, – справлюсь, сколько нужно. Лорканцев с детства учат властвовать над плотью, должно же было это для чего-то пригодиться?
Глупый, думал голодный. Чем дольше ты борешься, тем больше сам себе усиливаешь агонию, которая и так ужасна. Пока ты чувствуешь голод только в желудке, это ещё ничего… А потом ты начинаешь чувствовать его везде! От него такая ломота, какая бывает в тепле с сильного мороза, только во много раз сильнее… Повластвуй над такой плотью, посмотрим, на сколько тебя хватит!
Число подозреваемых сокращалось, но легче от этого не становилось. Никому – ни тем, кого только что обрадовали известием, что скоро и они станут безжалостными убийцами, ни тем, кто определён был либо им в жертвы, либо в такие же монстры.
– Он! – и Рефен, и Эльгард указали на Г’Вока, – вирус захватил его тело и его разум. У него внутри чужая плоть, которую он поглотил…
С точки зрения Майка, не слишком-то Энжел изменилась с их последней встречи. Но собравшееся по такому случаю почтенное общество на все лады нахваливало её сложение, загар и расцветающую женственность. Энжел слушала с улыбкой сфинкса – она очень хорошо знала эту манеру старшего поколения марсиан ожидать от путешествия на планету с настоящей атмосферой каких-то чудесных преображений во внешности и здоровье. То есть, едва ли они на самом деле так и думали, ну, точно не те из них, кто знали, насколько экология на Земле понятие неоднозначное, скорее это был некий ритуал. Хорошо, думал Майк, что у него с путешествиями как-то изначально не задалось, они испытали бы определённые трудности перед перспективой описывать, как он подрос и похорошел. А Энжел, что Энжел? От отца ей достались густые русые волосы, которые в детстве не нравились ей тем, что абсолютно прямые, крупные, но приятные черты лица и крупная ступня, что, правда, больше беспокоило Дебби, переживавшую за дочь, лишённую счастья узких и изящных дамских туфелек. Сама Энжел не переживала, с её повседневным стилем они бы всё равно не сочетались. Сейчас, например, на ней были брюки из её любимой джинсовой коллекции и розовая кофта с рукавом, заканчивающимся чуть ниже локтя – у этой модели есть какое-то специальное название, но Майк его забыл. Дебби немного пошипела на тему того, что уж можно было как-то и принарядиться, она б ещё спортивный костюм к ужину надела, но как-то оттаяла, когда дядя Барти, крёстный Энжел, громко восхитился подтянутой фигурой её дочери.
– Когда молодые люди уделяют внимание спорту – это прекрасно. Ну, дорогая, ты ведь с детства наблюдала отрицательный пример меня. Я всегда любил вкусно поесть и не любил много двигаться, и что теперь? Я, конечно, хороший человек, но меня чересчур много. А каких трудов мне стоит надеть ботинки!..
Уинни, его жена, бросила на него тоскливый взгляд, но промолчала. Сама она считала, что спорт портит женскую фигуру, хотя её собственную дочь, с лица похожую на колли и унаследовавшую от матери худощавое, сутуловатое телосложение, испортить было сложно. Но ведь сама Уинни обрела своё женское счастье, должно всё хорошо сложиться и у Сары.
Их семья перебралась на Марс вскоре после Дебби и Энжел – Дебби, попавшая в совершенно новую для себя, чуждую среду, очень нуждалась в друзьях рядом, и не самый лёгкий на подъём Барти как-то удивительно легко решился на переезд – возможно, благодаря соблазнительным карьерным перспективам, в Нью-Вегасе как раз скончался владелец ресторана ксенокухни, и наследники продавали бизнес практически за бесценок – им самим иномирная кулинария никогда не была интересна, да и сам Марс порядком надоел, они планировали перебраться на Землю. Барти имел весьма скромный опыт управления, зато вот во вселенной было не так много блюд, которые бы он не умел готовить, так что он оказался вполне на своём месте. Да и Уинни, со своей способностью вырастить что-то чуть ли не на голом камне, оказалась в городе, намеренном отобрать у Нью-Лондона славу самого зелёного города на Марсе, очень востребованной.
